Где-то на окраине города Мозжуйска затерялась среди улочек да переулочков улица героического лётчика Чкалова.
На ней среди множества совсем уж неприметных домиков и домишек расположился дом за номером 17. Здесь в квартире номер 5, что находилась на втором этаже, проживала Валентина Ивановна Чемоданова со своей мамашей Пелагеей Капитоновной.Два лестничных пролёта отделяли квартиру от двери, выводящей в открытый мир двора. Между пролётами была площадочка, устроенная, по-видимому, для облегчения людям пенсионного и далеко за пенсионным возрастом в деле подъёма бренного своего тела к месту личного проживания, для передыху, вобщем. Ну и, конечно же, для использования полезной площади в части хранения всяческой бытовой утвари, как то: сундучков разного калибра, велосипедов да колясочек. Кстати, что характерно, сундуки никогда не запирались замками, хотя неоднократно были замечены случаи, когда некоторые особи с устатку присаживались на не принадлежащую им собственность. Но мордобития не замечалось. Такие факты многое говорили о нравственной атмосфере дома номер 17 по улице героического лётчика Чкалова.
И вот в такой атмосфере и проживала Валентина Ивановна с мамашей своей Пелагеей Капитоновной. За неимением свободного времени Валентина Ивановна редко могла поучаствовать в коллективных мероприятиях жильцов дома. Никто и не осуждалл её, когда коллективно решили разбить во дворе огород, "нагородили" грядок, поделили их по-соседски, да ещё и на клумбы цветочные места и земли осталось.
А откуда у Вальки времени-то? - здраво рассуждали соседи, коли ей, училке начальных классов на самую себя время не хватает... Всё бы мелюзгу детскую в ум ввести да родительское воспитание в правильное русло выправить... А мелюзги этой тридцать и чуток с лишком головушек!
И вот свалилось всё общественно-соседское на Пелагею, свет Капитоновну.
Пелагея же Капитоновна была в возрасте за пенсионном. Ей "тикнуло" за шесть с лишком десятков. Ну что тут скажешь... возраст, однако. Но! Поколение! "Наше поколение будет жить при!!!" "Пятилетку - в четыре! Нет! Фигили! В три года!" "Даёшь целину!!!" "Даёшь Братскую ГЭС!" И она давала. А куда деваться? "Родина-Мать зовёт!" Вот с тех пор всё никак не остановитть её.
Ну, Валентина и пристроила её по весне-осени к огороду-клумбе, а по осени-весне к швейной машине и вяльцам, пускай вяжет носки да пуловеры на зиму. А в перерывах может и на скамеечке с соседками пересидеть. А на скамейке - какие разговоры...
- Валька-то в девках ужо пересидела!
- А я что? За ейной юбкой надсмотр держу? Сама хвораю... А как от этой хвори избавиться?
- А и права Валька! И где нынче-ты мужики? Одна пьянь-ты! Одны беспробудные пропойцы-ты! За ними ходь и подолом носы-ты им подтирай-ты! Права Валька!
Не, не говори. Сердце-то болит. Всё одна, одна, всё за обчество, за детишек болеет.
Валентина в сей момент закончив проверять тетради, заполняла толстую амбарную книгу.
" Веруша Шаповалова, по характеру - интровертна. Добрая, отзывчивая, сегодня подошла на переменке, помогла Петьке Круглову пуговичку на рубашке застегнуть.
Гриша Лифшиц... Ох, экстраверт, экстраверт! Шумливый, всё добивается, где она правда зарыта? А кто её знает? Да кто ему и скажет? Одна Маша Евстигнеева на него управу знает. Надо их вместях посадить.”
Сделав эту запись, Валентина выдохом через нижнюю губу откинула чёлочку, которая "наплывала" на глаза, пока писала. Задумалась, А там мысль, а за нею и рука опять вернулись к толстой тетради.
“ А Васька Фролёнок! Хулиганистый отрок! То Катюше косы дёргает, то Мише Колабушину кнопки на парту подкладывает! А к кому его и посадить?"
Вот тебе и вся личная жизнь, а уж об "Обчестве соседском" и вспомнить некогда. Так, маманя в паузах расскажет об улично-домашних новостях.
Витька Морозов озорно подмигнул Вальке Чемодановой, только что вошедшей в спортивный зал, чем вогнал девушку в краску. Был день всеобщего физкультурного зачёта для студентов второго курса педагогического училища. Вот по этой причине и сотворилось "вавилонское столпотворение". Витьке, студенту физкультурного факультета, выпало делать упражнения на "коне". И как он умудрился уловить момент, разглядеть Валентину да ещё и подмигнуть ей - ну, как сказать, может, "искра божья"... Но в краску девицу вогнал.
А время тогда было, прямо скажем, шарлатанское. Как мегавзрывом заполонился эфир и пресса слухами об НЛО, "мол, летают, гады!", инопланетянах разного окраса, тут экстрасенсы вдруг хлынули шумной толпой предсказывать будущее и отгадывать потаённые мысли.
А надо сказать, что когда входила Валентина в зал, увидела разгоняющегося и прыгающего через коня Витьку, прямо-таки непроизвольно подумала: "Орёл степной! Казак лихой!" И в сей момент Витька ей и подмигнул!
"Экстрасенс! Мысли на расстоянии угадывает!" - испугалась Чемоданова Валя, от сего испуга кровь и прилила к щекам.
Витька же относился ко всем этим "веяниям науки" как-то легкомысленно, даже не прислушиваясь к ним. Воспламенившиеся щёки Валентины пробудили в нём мысль простую, как как две копейки: "Ловись рыбка мала и велика!".
И началась у Вали Чемодановой личная жизнь, которую она всячески, по скромности своей, пыталась утаить от стороннего то ли глаза, то ли сглазу. Да ведь "шила в мешке не утаишь", тем более, когда "шило" это именуется Витькой Морозовым.
А личная жизнь - ну, как и полагается: прогулки под луной да вздохи на скамейке. Только к весне Валентина так "навздыхалась"... Женское её естество с весною пробудилось с неистовой силой, с какой солнце по весне растопляет снеги. А тут по весне и праздники нагрянули, на радость студенческой братве. Общежитие разбежалось по родным посёлкам да деревням. А Валя осталась. С утра сходила на почтамт, заказала иногородний разговор на 5 минут. На 5 минут - это специально. Пока мать отыщут на её рабочем месте, пока добежит, только и останется 1 минута, чтобы родненькой маме скороговоркой выпалить: "Нынче не приеду. Досдавать упущенное надо!" И вздохнула с облегчением...
"Ах, зачем эта ночь так была коротка..." Это Валентина на следующий день так жалистно думала. А ночью... Ночь была такая... такая!!! Она потом три дня ошалелая ходила.
Но ночь прошла, настало утро...Недели две спустя Чемоданова Валентина проходя мимо парка по дороге из училища в общагу, застукала Витьку Морозова на их любимой скамейке. Витька целовал Люську Туманову с первого курса. Целовал так, как недавно целовал её, Валентину.
На этом "личная жизнь" Валентины Чемодановой и закончилась.
С тех пор, когда коллеги пробовали познакомить её с кем-нибудь, Валентина Ивановна Чемоданова про себя шептала: "Валька! Дуй на воду!"
Валентина Ивановна Чемоданова никак не могла пройти мимо "Теремка" не остановившись. Причина была чисто психологичаская. Если вам дважды на дню приходится проходить мимо того , что каждодневно мозолит вам глаз - по дороге на работу и возвращаясь с рабты домой, поневоле остановишься. Вторая причина... "Теремок, теремок! Кто? Кто в тереме живёт?" А "живёт в нём" Полина, подруга Валентины. Третья же причина... Валентина Ивановна как простой советский обыватель имела свойство выписывать себе периодику, как то: "Учительскую газету" ( чисто профессионально); "Политическое самообразование" ( квиток о подписке в обязательном порядке надо было представить директору школы); "Мурзилку" - это чисто для внеклассной работы с детворой начальной школы. Но всё это было, как бы сказать, "сухофрукты"...
А душа просила чего-то полузапретного, полусладкого-полугорького, вот как яблочко из райского сада. "Яблочком" из райского сада, как казалось Валентине, были журналы "Новый мир", "Знамя", "Юность". Вот этими "райскими яблочками" и снабжала Валентину "обитательница" "Теремка" Полина.
Дааа.. Значит, "Теремок" был рассадником периодической печати и средств массовой информации среди аборигенов райцентра Синюхово Сжатской области. И ведь поставили этот "рассадник" очень мудрО: прямо у входа в небольшой городской сквер. И "аборигены", направляясь в сквер, обязательно натыкались на "рассадник" печати. И И каждый уважающий себя гражданин города Мозжуйска- хочешь - не хочешь, а купит то ли газетку "Правда" чтобы быть в курсе империалистических происков, то ли областной "Сжатские вести", где любознательны были фельетоны на тему "Чтоб мы так жили"
Вот здесь-то и останавливалась всегда Валентина, переброситься парой слов с подругой, а если повезёт, то и "яблочко" приобрести.
В этот раз повезло. После короткой беседы выложила Полина и "Новый мир", и "Юность". Валентина уже и взялась за журналы, когда взгляд её наткнулся на нечто странное, до сей поры невиданное. Газетка лежала скромной стопкой. Названием газета была "БРАЧНЫЯ ОБъЯВЛЕНИЯ". Слева, в верхнем углу надпись:"Печатный орган Сжатской областной общественной организации "ДЕРЖИТЕСЬ ЗА РУКИ ДРУЗЬЯ...", в нижем же левом углу было продолжение: "...ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПО ОДИНОЧКЕ!"
Валентины удивлённый взгляд выражал только один вопрос: "Откуда, мол, и что это За "периодические новости"? Полина взгляд уловила, и голосом ДЖуны (кто тогда слыхал про Вангу?), ответствовала:
- То судьбаааа твояааа!!!!
И со смехом протянула Валентине Ивановне Чемодановой 1(один) экземпляр газеты "Брачныя новости".
"Любопытства ради! Только любопытства ради!" - с этой успокаивающей саму себя мыслью газета и была определена вместе с журналами в портфель. При этом взгляд Валентины непроизвольно оборотился в 180* от "Теремка", чисто с испугу, не дай Бог застукают её, училку, с газетой нового веяния "Брачныя объявления" в руках...
Из-за кустов сирени, обрамляющих подъезд родного дома и лавочку перед подъездом, услыхала Валентина голоса.
- Ни в жисть! Пелагея, опять у них сикось-накось будет! Помяни моё слово!
- Маня, да ведь вот тут всё по "косточкам" прописано! Валентина кривдные журналы выписывать не будет! Ты глянь, глянь: "Политическое самообразование"! И тута прописано по пунктикам, как ето ускорение научно-техническое произойдёт!
- Ты, Пелагея, в каком годе родилася? И скока на твоём веку было пятилеток с "ускорением"? То им в четыре года её подавай, а то и в три...
Тут голос соседки Клавы:
- Правду Манька говорит -ты! Всё ускорялись, ускорялись, "доускорялись", что теперя враскорячку-ты ходить стали. И с этим, как его, "прогрессом"-ты, так ускоримся, хучь бы кто остановил-ты вовремя!
Валентина улыбнулась: очередная "политинформация" на лавочке перед подъездом. Чинно и важно прошла она мимо "симпозиума" по международным проблемам, поздоровавшись со всеми. А Пелагея ей уже в догонку:
Валентина! Всё на плите найдёшь!
И все дела переделаны, и Пелагея сидит перед телевизором, ёрзает, ворчит:
- Манька-то... газет не читает, телевизору не смотрит... Чем девка занимается - пустоделием. А тута - вот, вот, Валентина - в телевизор тоже рассказывают, что будет ускорение! А через это ускорение новая жизнь настанет! Прогрессом называется!
Валентина же уже и не слышит. Открылася первая страница газеты. А там... А - там!
"Женщина приятная во всех отношениях желает мужчину темпераментного и горячего. Возраст старше 30 лет - не рассматривается."
"Познакомлюсь с девушкой до 28 лет для приятного времяпровождения".
"Состоятельны мужчина в солидном возрасте предлагает знакомство женщине, которая скрасит его досуг".
Разные были объявления, были и такие:
"Одинокая женщина ищет сочувствия и участия в своей судьбе. Отвечу на серьёзное письмо с серьёзным предложением".
"Вдовец 48-ми лет Будет рад откликнуться женщине, которая нуждается в опоре и поддержке".
Объявления разные, и только одно было во всех них одинаковое: в последней строчке надпись: "Писать абоненту номер...."
"Господи! Срам-то какой! Как же люди оголяются перед всем миром! Бесстыдство-то какое..." - думала Валентина, вчитываясь в эти газетные строчки. И вот ведь какое странное дело: чем больше она вчитывалась, тем расплывчатей были эти думки. И на место их приходила мысль: "А ведь за каждым этим объявлением судьба прячется... А судьба-то у всех - одинокая, несчастная..."
С этой мыслью и заснула.
Отпуск свалился неожиданно. И вот странное дело: ждёшь его, готовишься к нему, дни про себя считаешь, а всё равно приходит неожиданно. И чувство какой-то опустошённости... Как у бегуна на длинную дистанцию. Весь год с включённым на высокие обороты мотором пробегала, а тут - раз! - и выключили! И поначалу недоумение к непонятному ритму повседневности. Но зато потооом... Полное погружение в ничегонеделанье и обалденное блаженство от сего бездейства! Это только отроки и отроковицы с их кипением в крови, в мозгах и чувствах не способны осознать кайфа. Но Валентина Ивановна Чемоданова давно уже ощутила сладость отпускных дней.
Одно плохо: учителям отпуск полагается в лето и надолго, почти на два месяца. Почему плохо? А мозг требует деятельности после нескольких "разгрузочных" отпускных дней.
Ну, а какая деятельность предполагается у Валентины? С мамой в огороде покопаться, на природу за город съездить, пройтись по "кооперативам", как Пелагея магазины называет, с целью ознакомления с новинками производств лёгкой промышленности... Когда ещё ознакомишься? Учебный год начнётся - не до лёгкой промышленности будет.
И вот на фоне этой идилии, отпускного "безделия", начинают в голову глупые мысли проникать. По отпускному своему легкомыслию стала Валентина время от времени шуршать обветшавшими уже страницами газеты "Брачныя объявления". И каждый раз -"Что за чертовщина?"- думала Чемоданова, но глаз цеплялся за строчку: "писать абоненту за номером 5413". А поверху этой строчки само "брачное объявление": " "Вдовец 48-ми лет Будет рад откликнуться женщине, которая нуждается в опоре и поддержке".
И вот когда уже фигурально выражаясь в двадцатый раз ткнулась глазами в это объявление, вспомнились ей слова Полины из "Теремка": "То судьбааа твояааа!"
И поначалу испугалась этой мысли, а на смену уже другая бежит: "А чем чёрт не шутит?"
Абонент номер 5413 по жизни отзывался на имя Григорий Николаевич. Смольников Григорий Николаевич получил письмо в середине июля. Не то, что был он избалован письмами, хотя время от времени они и приходили к нему, но и к этому, как и ко всем остальным он отнёсся спокойно. Это первое вызывало у него душевный трепет, а когда ты уже получаешь двадцатое-тридцатое, то душевные колебания как-то уже и не резонируют.
По штемпелю на конверте он увидел: из соседней области, да и в городишке том он бывал. "Но уж раз написал человек, будем вежливы, откликнемся на зов души неведомой, почитаем, и чего там за потёмки в этой неведомой душе?" - с этой мыслью он и вскрыл конверт.
"Здравствуйте, здравствуйте, абонент 5413! Вы уж извините за "5413", как-то безлико оно звучит, а не привыкла я с "безликими" общаться, да и никогда и не общалась. Вы - первый. Ой! Только, ради Бога, не подумайте, что нуждаюсь в опоре и поддержке! Нет, просто мне интересно стало. Вот дал человек объявление в газету.. А слова в объявлении серьёзные, не легкомысленные "бла-бла, желаю даму!" И показалось мне, что где-то гнетёт Вас одиночество. И подумалось: может мне удастся его скрасить? Вот, вот какая я самонадеянная... Да нет же, просто я знаю цену душевному одиночеству...
Ах, да, Вам, верно, интересно обо мне? Так вот! Я, Валентина Чемоданова(не виноватая яаа! Это у папы фамилия такая, а ему от отца его досталась, а тому - и не знаю от кого. Кто из нас помнит родню глубже четвёртого колена?), я ещё не подошла к возрасту "ягодка опять!" По правде говоря, скрывать от Вас не буду, немного и осталось до "ягодки-то". Живу с мамой, работаю на "ниве просвящения", "жатву" собираю каждые четыре года)))
Признаюсь откровенно, письмо это пишется мною с робостью. Ежели воспримете его всерьёз, буду Вам благодарна и обязательно отвечу.
С тем и до свидания. Валентина."
Григорий Николаевич Смольников письмо это прочитал ещё раз. "Мы тоже не лыком шиты, чтобы сразу душу-то нараспашку" - подумал он, но почему-то письму поверил. Поверил, а потому по утру на свежую голову и ответил. Скромно ответил, и душевно, и благодарно. И уже он получил от Валентины ответ.
Уже и август наступил, как-то тихо, бесшумно катилось время к "бабьему лету". И оставалось у Валентины от отпуска - "гулькин нос", когда она однажды, встав утром, решилась. Ни много ни мало решилась она отправиться в Город в соседнюю область, куда и звал её "абонент 5413", а теперь-то и по имени ей знаемый Григорий Николаевич.
Автобусом от Мозжуйска до города Доброво соседней области езды было около 3-ёх часов. И когда она вышла из автобуса на автобусной станции, сразу же узнала его. Таким именно он ей и представлялся. Чуть выше среднего роста, худощавый, на щеках - глубокие морщины, залысины, уже видимые, слегка посеребрённые виски. И одет скромно, но тщательно аккуратно. Вот узнала сразу и всё тут! И вовсе не цветы в его руках подсказали! Так ведь и он сразу узнал её! Из всех пассажиров каким-то чутьём Её выбрал!
Подошёл с улыбкой, цветы вручил и ...
- Здравствуйте, Валентина Чемоданова, которая в фамилии своей не виноватаяаа! - и рассмеялись оба.
День этот был расписан Григорием Николаевичем заранее. Многожды прокручивался у него в голове сценарий этого долгожданного для него дня. А посему, согласно сценарию, Валентине ещё не знаемому, отправились они на квартирку к Смольникову. Там было предложено Валентине "смыть" с себя пыль дорожную, слегка перекусить. И этого времени и хватило Валентине отметить: квартирка хоть и маленькая, но уютная, всё чистенько в ней, и всё же...По каким-то деталям и заметно, что не хватает в этом уюте женской руки.
А "расписание" уже звало в дорогу. Очень уж хотелось Смольникову Город показать желанной госте, очаровать её и парком городским с эстрадой, где по выходным оркестрик наигрывал вальсы да фокстроты, на радость тем, "кому за 50!" Набережную красивую показать, с которой открывался вид на тихую безмятежную реку. По улочкам поводить и обязательно похвастаться домами, к которым он сам непосредственно руку приложил, да и рассказать про всякие истории из строительной своей биографии.
"Уходил" он свою гостью, "уговорил", и рады были оба, когда вернулись в его холостяцкий уют. Постелил он как гостье ей в спаленке, сам же пристроился на диванчике в гостиной.
Валентина лежала с открытыми глазами, всматривалась в зашторенное окно, сквозь занавеси которого пробивалось марево заката. Всматривалась и ждала. И от этого ожидания запунцовели щёки, сердце, будто проваливалось куда-то и пульсировало не ритмично, а какими-то толчками.
Она услышала, как приоткрылась дверь, услышала его шаги, почти бесшумные. Увидела его наклонившееся лицо и почувствовала его губы на своей щеке. И непонятно было, то ли это его губы обожгли её щёки, или наоборот, это он ожёгся губами о её пылающие щёки... Она подвинулась, он прилёг рядом, обнял её и стал целовать. И каждый его поцелуй казался ей сухой веткой, брошенной в огонь. Валентина вдруг всхлипнула, выдохнула жаркий воздух и стала целовать его жадно и неистово.
Шторы в окне были раздвинуты и Валентина непроизвольно зажмурилась, когда открыла глаза навстречу рассвету. Обнаружилось, что в постели она присутствует в одиночестве. И рук, которые так жарко её обнимали ночью, не наблюдается. Она вспоминала прошедшую ночь и почувствовала, как опять запунцовели щёки и вновь возникло желание... И так хорошо было в этой постели, хранящей его тепло... А как бы хорошо бы ни было, пора, пора пробуждаться. На столе увидела записку: "Хозяйствуй. Вернусь со службы, отправимся променадить!"
Всё было убрано её руками и в этом скромном холостяцком быту вещи вдруг почувствовали Женскую Руку. И когда уже все хозяйские дела были переделаны, она присела на диванчик, оглядывая весь этот чужой для неё мир совсем другим взглядом.
Валентина успела на дневной автобус и вернулась к Пелагее ещё до темноты.
О том, что мир её изменился, что-то новое явилось, ещё ей непонятное, она поняла через два месяца. Это новое и непонятное поначалу напугало её.
И только с каждым новым днём вживаясь в эту новую, непривычную для неё данность, она приходила к храброй мысли: "Что естественно - то не безобразно!" И с этой мыслью исчезал страх перед какими-то объяснениями посторонним людям, Напрочь исчезало желание в чём-то оправдываться перед кем-бы то ни было. Даже перед Пелагеей. Когда уже всё стало заметно, и коллеги в школе стали бросать недоумённые взгляды и задавать ей такие же недоумённые вопросы:
- Валентина! Каким таким ветром тебе надуло?
Она отвечала им так же недоумённо-испуганно:
- Ах! если бы я сама знала! Но помню, бабка мне в детстве байку рассказывала о непорочном зачатии...
Коллеги же в ответ:
- Ах, непорочная ты наша!
А в мае Валентина родила. Девочку. Когда с Пелагеей вернулись домой из больницы, когда её с устатку определили в спаленку на кушетку рядом с детской кроваткой, купленной загодя, в столовой комнатке уже собрались соседки, И слышала Валентина, как мама с гордостью рассказывала подружкам:
- Решили мы с Валентиной девочку Викторией назвать!
И - Маня, язва, чокаясь с Пелагеей и Клавой рюмками, опять ложку дёгтя в праздник выплеснула:
- Вы бы ещё, Пелагея, Виолеттой её назвали бы! На фига вам Виктория? Пускай Надюхой будет!
И Клавдия туда же:
- А, ить, правда-ты, Пелагея! Пускай будет Надежда!
Валентина вслушивалась в эти бабьи разговоры, счастливо улыбалась, думая про себя: "Пускай будет - НАДЕЖДА..."
У Валентины Ивановны Чемодановой начиналась личная жизнь.