Доктор Кондрашов уверенно шагал по коридору муниципальной поликлиники к своему кабинету под номером 417.
Привычно окинув взглядом разом притихшую у дверей очередь, он вошёл в кабинет и, надевая халат, буднично отметил:
«Все с острой болью. Оно и понятно! Утро. Понедельник. Впору декламировать Блока. Ещё и медсестра заболела!»
Из-за чуть приоткрытой двери доносились разговоры пациентов.
– Моей соседке недавно удалили зуб, так всю челюсть разворотили! Да ещё инфекцию занесли!
– Что, прямо здесь, в этом кабинете!?
– Нет, господь с вами! Тьфу, тьфу, тьфу!
– А моему знакомому повредили сосуды, кровь хлестала фонтанищем! Остановить не могли.
– Ой, а по мне, так избавиться бы от этого проклятого зуба побыстрее, на стенки уже лезть готова от боли!
– Вы не слышали, что говорят про врача?
«Так! Ваш выход! – скомандовал себе доктор. – Не то они вконец изведут себя разными страшилками».
– Господа хорошие! Первые четверо, проходим. Талоны, карточки на стол. Усаживаемся на кушетку, ждём.
– Сразу четверо? А можно мне немного позже? – испуганно проговорила симпатичная молодая женщина.
– Вам, сударыня, можно всё! – милостиво разрешил доктор.
– Илья Петрович, что вас заставило посетить нас сегодня? – спросил он, взглянув на карточку первого пациента.
– Зуб. Четыре дня болит окаянный!
– Проходим в соседнюю комнату, усаживаемся в кресло, через минуту я подойду.
Доктор без лишних сантиментов сделал больному укол анестезии, вернул его на кушетку, позвал следующего, затем третьего, четвёртого и сел за стол оформлять больничные карты. Наконец «заморозка» начала действовать, пришло время удаления «окаянных проклятых» зубов. Пациенты один за другим благополучно покидали страшное стоматологическое кресло, с радостью вырываясь на свободу.
– Да вы не бойтесь! – сказал молодой женщине один из счастливцев, прошедших «экзекуцию». – Это ж не хирург, а просто ас какой-то! Даже подумать ничего не успели, раз – и готово!
– Следующие четверо, прошу! – тем временем пригласил доктор.
– Вам, голубушка, придётся полечить зубик. Не вижу здесь показаний для удаления!
– Но у меня же острая боль!– возразила молодая женщина.
– Зубы надо беречь и по возможности сохранять, особенно в таком возрасте, – твёрдо заявил эскулап.
Через два часа очередь растаяла. Доктор Кондрашов выглянул в пустой коридор и увидел там маленькую сухонькую старушку, божий одуванчик, одиноко сидевшую на краю длинной больничной скамьи.
– Пожалуйста, проходите! Давайте вашу карту и талон.
– Ох, милок, у меня ничего нет, – сокрушённо вздохнула старушка, – внучок забрал, как увидал очередь, решил, что тут до вечера, и по своим делам!
– Откуда же вы приехали?
– Из району, сынок. Я за свои 80 лет ни разу не была у зубного, а тут что-то уж так разболелось, так разболелось, мочи нету.
– Как вас зовут?
– Баба Нюра я.
– Значит, Анна. А по отчеству?
– Да что ты, сынок! Всю жизнь трудилась дояркой. Отродясь меня по батюшке не звали. Баба Нюра я.
– И всё-таки, как звали вашего батюшку? – настойчиво поинтересовался доктор.
– Ягором, милок, Ягором.
– Ну, проходите, Анна Егоровна! Вы первый человек в моей практике, который в таком почтенном возрасте ни разу не посещал зубного врача! Не волнуйтесь, поудобнее устраивайтесь в кресле. Сейчас я подготовлю руки и подойду, – пообещал он старушке.
Через несколько минут доктор Кондрашов подошёл, но не сразу обнаружил Анну Егоровну. Бабушка сидела внизу, устроившись на приступке кресла, выжидательно взирая на врача.
– Ох! – изумлённо выдохнул Кондрашов. – Анна Егоровна! Зачем же вы уселись на подножку?
– Ну как же, милок. Куда ж тебе тогда деваться? Другого места здесь нет! – сердобольно ответила старушка.
– Это кресло для вас, не для меня! – ошалело выпалил врач.
Старушка недоумённо поднялась с подножки и осторожненько села в кресло.
Неожиданно доктор весело расхохотался, и бабушка тоже потихоньку заулыбалась.
– Ну прости, сынок, коли что не так. Вишь ты – всё для нас! Всё для людей! – уважительно покачала она головой.