Программист

ПРОГРАММИСТ


Драма в четырёх действиях


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Фадей Гаврилович ГУЕВ – представитель фирмы «Полиграф-Консалтинг- Плюс»,  45 лет, видом, манерами и речью внушает доверие окружающим.
Георгий Семёнович ВОЛОБУЕВ –   глава  города N.
КАРИНА – секретарша Волобуева; 28 лет.
Зинаида Васильевна РУЛЬ – редактор городской газеты «Время и мы», женщина  неопределенных лет с крупным носом и  растущими под ним усиками.
Никита Кириллович МАКЕДОНОВ – начальник управления экономики и финансов администрации города, давно работающий пенсионер.
Иван Сидорович ЖМУРКИН – председатель городской Думы.
Николай Петрович БУРКИН -  начальник отдела по учёту и  распределению жилья; компаньон Жмуркина по тайному бизнесу.
Пётр Сергеевич АГАПКИН – главный врач городской больницы;  сухой  пожилой человек с колючим взглядом.
Анна Сергеевна СМУРНАЯ – начальник пресс-службы и пресс-секретарь Волобуева.
Элла ШАЙКИНА – репортёр городской телестудии.
АСТРА ХАРИТОНОВНА –  пенсионерка;  даже улыбаясь, показывает   собеседнику железные зубы.
Семён Михайлович КРЕНДЕЛЬ – полковник милиции, начальник ГОВД; на кителе «поплавок»  и орденские планки.
Нонна Германовна ПИСЕЦКАЯ – советник главы города, председатель Общественной палаты при главе города; 67 лет, туговата на ухо.
АЭЛИТА – разносчица горячих пирожков; бывшая воспитательница детсада, ныне представитель малого бизнеса.
 ПЯТАКОВ (Яша Пятак) –   бывший криминальный авторитет районного масштаба, 40 – 45 лет, кандидат в депутаты городского законодательного Собрания.
Михаил Владимирович СУХОПЛЮЕВ – первый заместитель главы города, председатель предвыборного штаба Волобуева, 35 лет.
Телеоператор – молодой человек в майке с надписью на спине: «С нами Волобуев!» и на груди: «Волобуев -  наш мэр!».
Проводница - проводник вагона «СВ» фирменного поезда «Русская тройка».

 

Действие происходит в  наши дни в одном из небольших городков («муниципальном образовании»),    расположенном  на юге Средней полосы России.











ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ




  Большой светлый  кабинет мэра города N. Волобуева.  За окном – знойный июль. В помещении работает кондиционер, откуда-то тихо звучит популярный  шлягер. Мебель  кабинетного  стандарта. За спиной главы города –  портрет президента страны, на столе: справа -  портрет премьер-министра страны, слева – икона  святого Георгия Победоносца.   За столом, склонив  голову на бок, Георгий Семёнович Волобуев с интересом  рассматривает  журнал «Плейбой».    За дверью слышен голос секретарши Карины: «Я вам повторяю: сегодня не приёмный день... Не приёмный! Вы русский язык понимаете?..   Дайте, ходоки, человеку хотя бы пообедать!.. Ой, это мне?  (Пауза). Ладно,   погуляйте по коридорам нашей администрации и приходите после двух...».
 Волобуев так увлечён журналом, что не обращает никакого внимания на то, что происходит в его приёмной.

I

Волобуев и Карина.

В кабинет главы без стука входит секретарша. Увидев Карину, Волобуев с досадой  закрывает журнал и делает вид, что «работает с документами».

Карина: Не помешала?
Волобуев (не поднимая головы): Видишь, радость моя, даже в обеденный перерыв приходится работать с документами. (Прячет в ящик стола порнографический журнал). Чёрт с ней, с работой!... (Потягивается)  Красивая женщина – это тоже  профессия... Всё остальное – простое любопытство.  Вот  на днях Хабаров, доложил мне Сухоплюев... (Берёт девушку за руку). Ты ведь терпеть не можешь Хабарова?.. Вообразил себя  мэром и поперёк батьки в рай без очереди... в райадминистрацию то есть.
Карина: От него жена к Погосяну ушла... Теперь распространяет слух, что её бывший муж – импотент...
 Волобуев:  А у меня, как ты убедилась, ещё есть порох в пороховницах, нет – лучше звучит! - хрен в похреновницах... (Смеётся).  Шучу, Кариночка, шучу... Соскучилась, рыба моя?
Карина: Я к вам, Георгий Сергеевич, не за «этим»...
Волобуев (удивленно вскидывает брови):  А зачем еще может заходить в обеденный перерыв секретарша,  преданная  своему шефу? И когда у меня боевое настроение, не называй меня так официально. Ладно? У меня от этой официальщины всякое желание жить регулярной жизнью пропадает...
Карина: А как вас теперь называть?
Волобуев (привлекая девушку к себе): Вот девичья память... Коротка, как  любовная песня нашего соловья...(Назидательно).  В такие минуты я для тебя не Георгий Семёныч...
Карина (вздыхает): Ох, Жора,  Жора, всё вам смехуё... в смысле  шуточки.
Волобуев (прикрыв глаза и блаженно улыбаясь): Так, так... Уже теплее, теплее... Только не «вам», а «тебе».
Карина  ( делая попытку вырваться из  цепких рук): Я стараюсь, но мама с папой так воспитали...
Волобуев (с чувством): Как?
Карина: Старших уважать!..
Волобуев (остывая): Полегче! Всем нам жить нужно легче... (Смотрит в окно). Отчего глобальные  экономические кризисы в мире  случаются? От того, что тяжело, неправильно,  грузно живём... А жить нужно легко... Без всяких там    социальных табу-мабу и других комплексов... Жить и даже трудиться нужно легко! Так же, как, к примеру, дышишь... (Закашливается). Как я, например, тружусь – не покладая рук... Красиво жить не запретили, не запретят и жить легко... (Продолжает кашлять).
Карина (стучит кулачком по спине Волобуева): Трудоголики живут меньше алкоголиков... (Вырывается из объятий Волобуева и отходит на безопасное расстояние). У меня серьёзная предвыборная информация, а вам бы всё шутки шутить... С  такой кампанией  не шутят.
  Волобуев: (с лёгкой досадой, что добыча ускользнула из рук): Ты что, голубка моя, не слышишь, что ли?  Жить надо легко, тогда легче переносишь жизненные удары и разочарования...  Ну, что там у тебя  стряслось?
Карина: Там... этот... москвич пришёл.
Волобуев: Какой москвич? Сороковой или сорок первый? Ха-ха... И то, и другое нам без надобности.
Карина: Ну «тот самый»... Странное, как выразился полковник  Крендель, «лицо из Москвы»... Я же утром вам о нём рассказывала...
Волобуев: Разве?.. Что-то не припомню... (Морщит лоб). Смешались в кучу кони, пони... Напомни, рыба моя.
Карина (прыскает): У кого   короче соловьиного клювика?..
Волобуев: Что-что?.. Всегда старайся выражаться яснее! Ты же не Леонтьев в передаче «Однако». Ясно мыслишь, ясно выражаешься. Так что с тобой стряслось?
Карина (с лёгкой досадой): Да не со мной, господи!.. Я вам подробно рассказывала...
Волобуев  (не придавая значимости информации секретарши, опять тянется к девушке): О чём, рыба моя?..  (Теряет равновесие и чуть не вываливается из  руководящего кресла на колёсиках). Подгреби  же поближе...
Карина (отталкивая): Да подождите вы со своей... Камасутрой... Дело касается нас всех!
 Волобуев (улыбаясь): Всех?
Карина: Всех! И  в первую очередь -  вас!
Волобуев: Ну-у!
Карина: Крендель гну!..
Волобуев (обидевшись на реплику секретарши): Тогда говори, не томи душу, дура!
Карина (надув губки за «дуру)): Вечером, значит, я зашла в «Пилигрим», к Верке Зубатовой, поужинать... Гляжу – там все наши. Ужинают, выпивают... Короче, как всегда,  отдыхают по полной программе...
Волобуев (делая кислое лицо): Я же приказал Македонову оплачивать счета   только за  обеды... Обеды, а не ужины с водочкой под селёдочку...  (Неожиданно бьёт кулаком по столу, Карина вздрагивает так, что подпрыгивает на месте). Не рано ли победу празднуете? Мою... (Меняется в лице). Или – Хабарова? Жрут не нажрутся никак!.. (Ходит по кабинету короткими шашками, пытаясь успокоится). Рановато, скажу я вам. Рановато! По всему миру  бродит этот... призрак финансового кризиса, а вы, как и в докризисные времена, завтракаете, обедаете и ужинаете  за счёт  городского бюджета.  Дефицитного, между прочим, задолго до кризисного пика. Да я, да я!... (Тянется к телефону) Я сейчас этому  финансовому гению Македонову!.. Я его золотую голову  за такую  щедрость за бюджетный счёт  оторву!..
Карина ( пытаясь успокоить Волобуева): Ну хватит, хватит... Никто ни о какой победе Хабарова даже не помышляет... Просто едят и пьют... По привычке, наверное. Так уж, Георгий Семёнович, человек устроен: ему есть и пить надо. И, заметьте, желательно  – каждый день.
 Волобуев (усаживаясь в   кресло на колёсиках  и катится на нём к портеру президента): Я не раз   говорил аппарату: поставлена очередная задача -  жесточайшая экономия бюджетных средств. Ну, обед...  Это, я скажу вам, семечки... В обеде я и сам себе не могу отказать. Пока до дома  работник администрации – а это государственный человек, подчёркиваю! -  дойдёт, пока  в микроволновке разогрет, отдохнёт минуточку  на диване, глядь – обеденный перерыв давно закончился.  Вот вам и опоздание на службу. И реальное взыскание  сотруднику. А зачем портить микроклимат в коллективе? (Отъезжая от стены с портретом к Карине).  Обеды, так сказать, по  бюджетному кредиту, для   нашей госслужбы я разрешил... Муниципальное образование большое, а работник аппарата администрации – тот же бюджетник. Имеет все права на социальное бюджетное вспоможательство... то есть – вспомогательство. Обед и в Африке для бедуина обед... Священная, можно сказать, трапеза.  Но завтраки и ужины (обращаясь к портрету премьер-министра на столе, с театральным пафосом в голосе) это, честное слово,  их форменное самоуправство!.. Скрытая, сами понимаете, коррупция!  (Ставит портрет премьер-министра на место). Но нарушители, голову на отсечение, за это ответят! (Секунду раздумывает и  подкатывается в кресле  к телефону). Нет, если не золотую голову, то что-нибудь всё равно отсечь Македонову нужно!
Карина (отодвигая телефон подальше от края стола): Не надо никому звонить...  Сперва выслушайте. Нам, а точнее – вам лишнего шума не нужно... Не зря же Крендель сказал: « Язык держать за зубами. Дело, братцы, серьёзное, даже очень может жареным запахнуть...».
Волобуев (настораживаясь): Жареным?
Карина: Ну, не пареным же!.. (Оглядывается). Надеюсь, у вас, Георгий Семёныч, прослушки нет?
Волобуев: Надейся.
Карина (переходит на громкий  шёпот):  Верка Зубатова первой заволновалась, когда  «тот тип приятной наружности»   пытался свой ЕГЭ посетителям её кабака устроить.
Волобуев (озадаченно): Какой еще ЕГЭ?
 Карина: Ну, социальный допрос, опрос, экзамен... Назовите, как хотите. Короче, подсаживается этот тип за столик и, мол, тысяча извинений, будьте любезны: ответьте  на некоторые  вопросы. Для научного эксперимента, мол. И сам крышку портативного компьютера – хлоп, и микрофончик под нос.
Волобуев (пожимая плечами): И это вам показалось подозрительным?
Карина:  Да дайте  же кончить!..
Волобуев: Кончай, только побыстрей...(Смотрит на часы). Война войной, а обед по расписанию...
Карина:  Уже кончаю... Уже, уже.... Короче, наши отказываются, а Верка, вы же эту аферистку знаете (с некоторой завистью): за пять лет – трижды замужем побывала! - согласилась на его  ЕГЭ. Он ей проводов тут же навешал, спрашивает: «Ваша городская гостиница четырёхзвёздочной комфортности? Только «да» или «нет»!..».   Зубатова чуть со стула не рухнула!  Она, помните,  после приватизации на фасаде  дома колхозника сперва три  звёздочки намалевала, а на днях, дурёха, ещё одну добавила... Для чётности, говорит. А кому чётное число цветочков приносят – не подумала... Накаркает, ворона!..
Волобуев (нетерпеливо смотрит на  часы, театрально закатывает глаза): Ну, кончай же, кончай!..
Карина: Короче, заглянула я в экран его бука, а по нему разноцветные волны, какие-то цифры мелькают... А он только взглянул на эти диаграммы и сразу Верке: «Ну зачем вы меня обманываете?.. Меня обмануть можно, а вот ЕГО – нет».
Волобуев: Кого – ЕГО?
Карина: Не пояснил, паразит. Потом к Смурной,  к  Буркину, даже к  Кренделю – он без  своей милицейской формы был -  подсаживался... И всех – всех поголовно! - просил  ответить  на свои каверзные вопросы... Мол, всё проще простого, никаких фокусов-покусов: только «да» или «нет». И человек после его хитрой машинки – как у Господа Бога на ладошке.
Волобуев (проявляя некоторый интерес): Да-а?.. А Хабарова у «Пилигриме» не было?
Карина: Так он наших на дух не переносит!.. Он в «Околицу», к Погосяну, захаживает...
Волобуев (подозрительно): А ты откуда это знаешь?..
Карина: Я же не просто «секретарь», я – «секретарь-референт». В смысле – консультант по  различным вопросам, в том числе и интимным.
Волобуев(нетерпеливо): Ладно, референт, зачем тот «тип» к нам пожаловал и кто он таков?
Карина (оглядываясь): Крендель всё выяснил... Почти всё. Пошёл в рецепшэн гостиницы, там ему всё и выдали: из Москвы постоялец приехал! (Со значением).  Из столицы, между прочим,  нашей родины...
Волобуев(с иронией): Какая бесценная информация!..(Передразнивает) «Из Москвы!...». «Как много в этом звуке»... ну и так далее. И вы тут же в штанишки-то и наложили... Мол, будет этот «тип» всех нас за одно место брать... (смеётся, потом резко обрывает смех). Знает кот, чьё сало съел... Уж не   Хабарова ли  это человек?.. Васька на свою выборную кампанию денег не жалеет – ни своих, ни чужих... Ради мэрского места на всё, щенок, идёт...
Карина (шумно сморкаясь в платочек): Место-то – прикормленное... У меня дед рыбак. Говорит, прежде чем рыбку  словить, её нужно прикормить...
Волобуев: Вот-вот... Твой дед, как и ты, большие спецы ловить рыбу в мутной воде...
Карина (обиженно): Кто?.. Это я-то? Преданная вам и душой, и телом?
Волобуев (задумчиво): Да кабы в душу твою заглянуть... А то ведь – сплошные потёмки.
Карина(обиженно): Да уж!..Не видите, что ли?  (Демонстрирует легкую полупрозрачную кофточку).  Я вся свечусь прямо... От преданности вам свечусь...

Волобуев сворачивает бумагу в трубочку, рассматривает Карину через «подзорную трубу».

Волобуев:  Вижу  какой-то ореол над довольно   милой головкой...
Карина (вздыхает): То ореол мученицы – столько лет и всё в должности секретарь-референта...
Волобуев: Ладно, проехали... Как фамилия того типа, что вам всем ЕГЭ пытался устроить? Выяснили?
Карина (шёпотом): Ещё бы!.. Крендель не зря нашу милицию возглавляет. Фамилия э-э... – выскочила из головы!  - такая, ещё простите, неприличная фамилия...  Почти матерная. А имя...э...
Волобуев( качает головой): У тебя не только фамилия лошадиная, но даже и имя...
Карина: Не по нашему как-то, не по-русски назвали родители, э-э... вспомнила! – Фадей!
Волобуев (улыбаясь):   И откуда этот Федя?
Карина:   Крендель  его сразу же раскусил. Этот Федя, говорит, от...(поднимает пальчик вверх) от медведя...
Волобуев: От медведя?
Карина( оборачиваясь на дверь): Может, от   самого главного  медведя...
Волобуев(недоверчиво): От Медведева, что ли? (Тут же меняет тон). Типун тебе на язык, сорока!
Карина (обидчиво): Я – что?.. Мне Крендель с Яшкой Пятаком сказали: передай это известие своему шефу... Казачок, мол, может быть засланным. А Пятак добавил, что он таких чудаков на букву «М» на зоне видал-перевидал...  (Официальным тоном) Моё дело известие передать.
Волобуев (всё еще с ироничной улыбкой): Пренеприятнейшее известие!..
Карина: Чего-чего? Какое?
Волобуев: Пренеприятнейшее...Классику нужно было читать, рыба моя. По литературе в школе что было?
Карина:    Четвёрка. С минусом.
Волобуев: Лучше бы тройка. Но с плюсом.
Карина (с обидой): Выражайтесь, пожалуйста,  яснее...Я девушка не испорченная, всяких ваших намёков не понимаю.
Волобуев:  Куда же ещё яснее? Приехала этакая столичная штучка, проживает в гостинице, в дорогом номере без горячей воды, с неработающем кондиционером... Напустил на себя солидный начальственный вид, зная, что у нас, как и по всей России, дураков - хоть пруд пруди! Национальная катастрофа. Выпил  для вдохновения веркиной палёной водки – и  давай  в «Пилигриме» комедию ломать...
Карина: Я не знаю, кого или чего  он начал там ломать...
Волобуев ( перебивает, передразнивая): «Не знаю»... А должна знать, поскольку  ты, Кариночка, не просто референт, а первая ду... фрейлен  аппарата... Ферштейн?  И понимать должна, откуда ветер дует!
Карина (пожимая плечами): Откуда мне знать, Георгий Семёныч...Я не госгидромет...
Волобуев(передразнивает):»Госгидромет»... Образования тебе не хватает. И языком плохо работаешь... А была бы пошустрей, подобрей да поласковей  с моими заклятыми друзьями, вмиг бы  почувствовала, что ветер дует от Васьки Хабарова. Устроил мне,  олигарх местного розлива, психическую атаку!  Не мытьём, так катаньем, ужастиками самодельными хочет достать... (Сухо сплёвывает). Но как бы конкуренты  не хотели  напугать, с дистанции я не сойду!  Пусть и не мечтают...Ещё один срок, простите... (оглядываясь на портрет премьер-министра) – и тогда  всё - баста! Там и пенсия госслужащего, заслуженный отдых от трудов праведных... ( Резво спрыгивает с кресла, подходит к портрету президента, задумчиво). Лишь бы не предали, лишь бы не предали... (Кому-то грозит кулаком).
Карина: Ко мне это не относится. Я себе не враг. Значит, не враг и вам.
Волобуев: Предают не враги... Враги предать не могут. Предают и продают, рыба моя, друзья...  Убивают и дальние, и близкие, но предают только вторые – близкие  люди. Отсюда рост инфарктов в городе... (Картинно хватается за сердце).
Карина (с неподдельным страхом): Успокойтесь, успокойтесь, Георгий Семёнович!.. Вот, водички выпейте... А то так и Кондратий хватит... Ваш предшественник-то, Мохнатов, прямо в туалете, на унитазе и помер. Всё о народе пёкся, всё пёкся... Вот и спёкся...
Волобуев (показывает фигу): Хрен вам, не дождётесь,  верные  члены  штаба Георгия Волобуева!... Не испугаете меня своими страшилками! Из седла сплетнями не вышибете. (Становится в позу фехтовальщика)  Волобуев, вот вам меч!.. Мы Гоголя читали...  Знаешь, как та комедия родилась? Из банального анекдота,  расскажи который сейчас -  никто  даже не улыбнётся.  Просто тогда, в гоголевские времена,  ревизора пуще смерти  боялись. А сейчас – что? Сейчас  на Руси-матушки не царские времена, не феодализм тебе какой-нибудь... Какое время на дворе? Откройте форточку!..  На любом постоялом дворе  - капитализм с цивилизованными рыночными отношениями: товар – деньги – товар... Пачка стодолларовых бумажек, перевод на счёт в банке, щедрый подарок в виде крупной недвижимости – мало ли у нашего брата фантазий! – и любой ревизор у тебя в кармане. Даже из столичной Счётной Палаты... (Плюхается в кресло, смеясь и охая).
Кристина: Георгий Семёныч, простите, Жора!.. Вам не плохо?
Волобуев: Мне хорошо. Мне очень, очень хорошо...
 Карина:  Так не бывает в вашем возрасте. Воды? Или чего покрепче?
Волобуев (без энтузиазма): Чего покрепче... Выпьем за то, чтобы у нас всё было, а нам ничего за это не было. Выпьем за товарный рынок, на котором любого ревизора можно  купить... Да что там какого-то отдельно взятого ревизора – половину  Счётной палаты, были бы деньги... Бесконечно устарел тот анекдот из царского времени...Ревизорами нас не запугаешь: товар -  деньги – товар... Незыблемая формула рыночных отношений, голуба.
Карина: А вдруг товар не продаётся? Бывает же такое, хотя и редко...
Волобуев: Если товар нельзя купить за деньги, то его покупают за большие или очень большие деньги... Всё товар – жена, свобода, сама жизнь... Весь вопрос в сумме.
Карина (выносит из комнаты отдыха мэра бутылку дорогого коньяка и тарелочку с ломтиками лимона): И правда, кого тебе, Жора,  бояться-то?
Волобуев(нравоучительно): Бояться не надо...  Делиться нужно. Тогда и бояться не будешь... (Задумывается) Почему  Мохнатов на унитазе помер  в    тиши своего сортира  копыта откинул?
Карина (равнодушно): Почему?.. Не делился?
Волобуев: Сильно доверял своему окружению. А при капитализме, где, как учил Карл, который  у  Клары или Фридриха украл кораллы, человек человеку волк... Кто точно знает, что у волка на уме?
Карина: А что у человека?
Волобуев: Вот-вот, моя рыбка золотая.... Волк в лес смотрит, а я – тебе в глаза...(Пристально смотрит в глаза девушке).  И не хрена в них не вижу. Ничего, кроме бесконечного  вранья... Глаза чистые, а помыслы?  Взглядом, дорогуша,  запросто обмануть можно. С полчасика тренировки перед зеркалом – и все дела... Ложь стала богом,  нет -  идолом нашего городка... (Опять прикладывает руку к сердцу). Чёрт, так хорошо вдруг стало – не к добру явно, не к добру. Чувствую это, рыба моя, чувствую самым чувствительным местом мужчины...
Карина (берёт Волобуева за руку): Как пульс ваш забился!... Сто ударов в минуту. Тахикардия... (Подобострастно заглядывает в глаза). Или брадикардия?.. Для вашего возраста разницы нет – всё плохо. И в этом я вам верю...
Волобуев: А я тебе – нет.
Карина (тихо): Значит, боитесь... (Садится к Волобуеву на колени).
Волобуев: Боюсь!   Как на духу говорю: боюсь... Предательства боюсь тех, кто ближе всех ко мне... (Мечтательно-задумчиво) Вот если бы ко всем вам в головы залезть да узнать правду, что вы там, в тёмных закоулках извилин, про меня думаете да что замышляете, да за сколько серебряников врагам моим сдать меня собираетесь...(С воодушевлением). Информация!.. Полцарства за неё.  Проинформирован – значит вооружён.


II

Волобуев, Карина и Гуев.



  После короткого деликатного стука дверь кабинета Волобуева  открывается, входит  элегантный и улыбающийся Гуев с ноутбуком в руке.


 Гуев (без приглашения подходит к креслу, на котором восседает Волобуев с Кариной на коленях, протягивает главе руку для приветствия;  глава игнорирует жест посетителя.  Гуев конфузится): Простите, я не знал... Вы же сказали, зайти после двух. Вот я и зашёл...
Карина (спрыгивая   с колен Волобуева): Куда, блин,  без стука?  Видите, лечебный массаж. Доктор прописал... От радикулита.

Карина  одёргивая юбку и делает движения ладонями, будто  делает лечебный массаж своему шефу.

Гуев: Что вы, что вы!.. Я сам почётный член самого престижного фитнес-клуба столицы «Эталон». Без этого сейчас нельзя.  Для государственного человека сегодня пропаганда здорового образа жизни гораздо важнее самой жизни.  (Обращаясь к Волобуеву произносит на одном дыхании).  Гуев Фадей Гаврилович, вот моя визитка. Здравствуйте. Рад, очень рад нашему знакомству!  (Кладет перед Волобуевым свою визитную карточку).
Волобуев (недовольно): Но у меня, молодой человек, - обед! Можно, наконец, и главе муниципального образования, спокойно пообедать или нет?  Время растить хлеб и время есть его... (Смотрит на часы).  Но  и оно, кажется, незаметно  прошло... (Как бы извиняясь, пожимает плечами). Всё проходит, как было написано на кольце  царя Соломона...
Гуев(улыбаясь): А на обратной стороне  соломонова кольца было начертано: «И это тоже пройдёт».
   Волобуев: М-да? Приятно иметь дело с информированным человеком. (Надевает очки и вслух читает визитную карточку) Фадей Гаврилович Гуев,  топ-менеджер ООО «Полиграф-Консалтинг-Плюс», город Москва, Земляной вал, 3, корпус 2, офис 13, телефон...  (Ещё не дочитав до конца, протягивает Гуеву руку). Георгий Семёнович Волобуев, глава города.

Пауза. Волобуев молча, приспустив очки на нос,  изучает собеседника.

Волобуев: Ну, менеджер – это я ещё хоть с трудом, но понимаю... Нынче куда ни кинь – обязательно или  в менеджера, или в маркетолога какого  попадёшь. А чего «топ» этот означает? Топаете, что ли,  в поиске куска хлеба? Как там, в русской поговорке: не потопаешь – не полопаешь?
Гуев ( вежливо улыбаясь): Тонкое  филологическое наблюдение... Конечно, лучше было бы написать просто, по-русски. Но теперь ведь без западного акцента, ничего не делается... Пока западники побеждают славянофилов. Отсюда этот нелепый «топ»... Не берите в голову.  Читайте, Георгий Семёнович просто, без этих евроизысков: «Ведущий программист».
Волобуев: Тумана напустить  – это у нас могут. Это возмутительно.   А что программист – это хорошо. У человека, как и у  любой умной машины, своя программа должна быть. А кем она в нутро закладывается? Про-грам-миста-ми!.. Каждому – своя. Тогда порядок обеспечен. А если сбилась программка, если бывший  торгаш или олигарх местного розлива вообразил себя пупом земли, то такую машинку – на свалку, на свалку... В утилизацию, как говорится.

Снова возвращается к визитке Гуева, перечитывая вслух: «Полиграф-Консалтинг-Плюс».

  Волобуев: Чем могут нам служить столичные полиграфисты в страдную, так сказать, предвыборную пору?..
Гуев (крепко отвечая на рукопожатие, отчего Волобуев морщится): Полиграфисты, да не совсем в том, простите,  полиграфическом смысле,  какой вы, уважаемый Георгий Семёнович, вкладываете в  слово «полиграфист»...
Волобуев (приспускает на нос очки): А коль не полиграфисты в моём понимании  этого слова, то на кой хрен мне в предвыборную кампанию всякие прочие программисты? Что вы (заглядывает в визитку), господин э...Гуев, из себя представляете?
Гуев (доверительно): Я именно тот, кто вам сейчас нужен...
Волобуев (подняв очки на лоб): Смелое заявление. Но бесполезное. Потому как у меня компьютеры в кабинетах сотрудников в основном для мебели стоят... Золотая голова, финансовый гений Македонов только года три как бросил  костяшками счёт щёлкать – на калькуляторе наловчился считать. Компьютерщик по штатному расписанию есть. Зачем мне ещё один? Да ещё неизвестно кто такой...
Гуев (вежливо): Я тот, кто позволит вам понять, как мало вы всё-таки знаете людей... (Переводит взгляд на Карину).  Даже  весьма близких нам...
Карина (жеманничая): Выражайтесь, пожалуйста,  яснее... Мы тут люди простые,  тонких намёков не понимаем...
Гуев (шутливо):  О святая простота!
Волобуев: Правда, давайте начистоту, без намёков. (Шутливо грозит столичному гостю пальцем)  К тому же нам про вас  всё известно!.. Крендель недаром свой  ментовский хлеб жуёт... Так что у вас, ребята, в рюкзаках?
Гуев (ставя на стол мэра свой ноутбук): А в «рюкзаках у нас» вот что... (Открывает крышку ноутбука, достаёт провода, микрофон, датчики, прикрепляющиеся к пальцам испытуемого.) Этот напичканный  умной электроникой кейс ни что иное как «полиграф»...
Карина: Знаем, знаем... Мини-типография.
Волобуев: Я же сказал: без комментариев!
Гуев: Повторяю, кто не успел записать: «полиграф». Или, как его ещё называют специалисты, детектор лжи. С 1994 года официально применяется в системе МВД. Этот, самый усовершенствованный портативный  вариант, закуплен нашей фирмой «Полиграф-Консалтинг-Плюс» у Минобороны США, заметьте, напрямую – без посредников...
Волобуев(перебивая): Ну, и что?
Гуев: А то, что подделка исключена. И вот эта очень хитроумная машина  с точностью до девяносто девяти и девяти сотых процента по разработанным специалистами фирмы, в том числе и мной,  тестам определяет: врёт человек или говорит правду.
Карина(зевает, прикрыв рот ладошкой): Проза жизни... Я, честно говоря, ожидала от столичного гостя большего...
Волобуев (с интересом рассматривая «полиграф»): Молчи, дура! (Гуеву) Искренне прошу пардона, Фадей, как вас там по отечеству?
Гуев: Гаврилович.
Волобуев (обходя вокруг аппарата, трогая рукой провода и датчики, воодушевляясь): Служил Гаврила  программистом, Гаврила с правдою дружил...
Гуев: Вы о чём, Георгий Семёныч?
Волобуев: Да всё о том же... (крутит в руках визитную карточку Гуева). Я ведь могу и позвонить по указанному в визитке  номеру, проверить...
Гуев: Проверяйте,  сделайте милость. Это ваше право. Ещё какие вопросы?
  Волобуев (постукивая пальцами по столу): Как зовут умную машину?
Гуев: Полиграф.
Волобуев (думая о своём): А по отчеству?
Гуев: По отчеству? Ну, Полиграф Полиграфович, скажем.
Волобуев: И как работает ваш уважаемый Полиграф Полиграфович?
Карина (прыская в кулачок): Как УЗИ  в нашей поликлинике: четыреста тысяч отвалили, а  вот только запустить никак  не могут...
Волобуев  (еле себя сдерживая): Твои комментарии уместны только на диване!..(Делает поправку).  В передаче нашего городского телевидения «На диване».  Кыш в приёмную, кофе нам варить и (смотрит на часы) до шестнадцати тридцати... Нет, до семнадцати часов я  умер! (Выключает мобильник).
Карина: Умерли так умерли... (Уходит, унося на подносе коньяк и лимон, с явным интересом  постреливая глазами в Гуева).
Гуев (восхищённо глядя на часы мэра): Швейцарские?
Волобуев: Берите круче. Подороже вашего Полиграфа Полиграфыча будут.  Подарок  благодарного города к моему очередному  юбилею...
Гуев: У  вашего города, я не льщу,  весьма тонкий вкус... Таких часов во всей России – раз, два и обчёлся. Кажется, у нашего премьера такие же...
Волобуев( довольный высокой оценкой гостя): Вкус, совершенно с вами согласен,  у наших есть. Одна беда – во всём палку перегибают. Ни в чём удержу не знают... Прикажи дуракам Богу молиться, они и лоб расшибут.  Дали команду с игорным бизнесом покончить, так все казино тут же в лотерейные клубы переделали.  А я на бильярде  мажу, а вот рулеточку покрутить порой хочется. И не компьютерную, виртуальную, так сказать, а натуральную – как в клубе «Что, где, когда?».   Или коррупции объявили войну.  Знаем, что берут, берут... А как за руку поймать? Так  наши гаишники, творческие фантазёры, на дорогах стали взяткодателей «на живца» ловить. Остановят водителя и тут же  образно намекнут, что лучше полюбовно разойтись... Шофера им сотенку-другую, как в старые, добрые времена, а они – бац! – и тут же понятые из кустов с видеокамерой  появляются...

Волобуев поднимает и тут же опускает трубку зазвонившего телефона.

Волобуев: Не поверите - с начала кампании двести дел о взяточниках на дорогах. Шофера, наверное, скоро заиками станут... Но всё это мелочи. Начальник милиции Крендель – автор  нашего инновационного проекта «На живца» -  информацию в область по электронке, как предписывали, экономя дорогую бумагу, отчётик: так, мол, и так - за полгода – 200  коррупционных дел! Результат? Ещё какой!.. На всех  областных совещаниях нас в пример теперь ставят. Дубоватым соседям такие цифры и не снились...(Сокрушенно вздыхает).  Но всё это нервы, бессонные ночи, ссоры с  супругой, которая так редко видит мужа даже в выходные... Да и где они, мои выходные?
Гуев: Как я вас понимаю,  многоуважаемый Георгий Семёныч... Как понимаю!..
Волобуев(с улыбкой, располагаясь к собеседнику): Терпеть не могу подхалимов. Но приходится... По должности, так сказать. Что ни говори, а всеобщий подхалимаж всё-таки лучше повального критицизма...  Сухоплюев, мой  первый зам и начальник предвыборного штаба, уверяет, что это поднимает самооценку.  (Наклоняется над ноутбуком) Так как эта хреновина  работает?
Гуев: Вот тут провода, тут датчики на пальчики жертвы...
Волобуев: Жертвы?
Гуев: Шучу. Испытуемого, конечно, если  строго придерживаться терминологии... Подключаем, включаем, задаём вопросы по разработанному нами тесту и я считываю с дисплея нужную вам  информацию...
Волобуев: Какую информацию?
Гуев: Зашифрованную для непосвященного во всякие извилистые линии,  диаграммы,  кардиограммы, которые нарисует нам мудрый Полиграф Полиграфыч.
Волобуев (восхищенно): Всё гениальное действительно просто...
Гуев (кивает): Тонкое замечание, но  только посвященный может по температуре тела, малейшим колебаниям давления, дыхания и прочим параметрам определит: врёт испытуемый или говорит правду?
Волобуев (заинтересованно): А обмануть ваш детектор лжи можно?
Гуев: Вы можете обмануть своё тело? Не свои желания, а истинные движения тела своего, его потребности есть, пить, совершать естественные отправления, простите за грубый реализм...
Волобуев(задумчиво): Вряд ли...
Гуев: «Полиграф» обмануть нельзя, как нельзя обмануть Господа Бога...
Волобуев:  Эка вы хватили, Фадей Гаврилыч!... Ведь эту машинку тоже люди, а не боги делали... А что делают люди, люди же и, как правило,  успешно обманывают... (Смеётся). Наш полковник Кренедель в областном центре  на центральном рынке  на прошлой неделе сдачу фальшивыми пятисостками получил. А сколько степеней защиты у пятисотрублёвой купюры? То-то же... Человек умнее любой машины, любого искусственного интеллекта.
Гуев: Весьма образное сравнение. Но в соседнем районе, где было проверено девяносто восемь и девять десятых сотрудников ОВД, совершенно другого мнения...
Волобуев: Знаем мы, какой «детектор лжи» в милиции, когда она допрашивает подозреваемых... Наш  Крендель давно бы в генералах ходил, может быть, в столице жил, кабы не эта пагубная страсть... Говорит, не могу не бить. Если в дознавательной комнате не ударю  подозреваемого – весь день больным буду.  Даже старая язва, говорит, может открыться на этой почве. Такая вот привычка у старого бойца невидимого фронта...

Пауза.

Гуев: Привычка – вторая натура...
 Волобуев: Первая, уважаемый Фадей Гаврилыч, первая!.. И даёт она поразительный процент раскрываемости... Но мы отвлеклись от темы. Проверили, значит, там девяносто восемь процентов личного состава -  и каков, так сказать, результат?
Гуев: Шестьдесят  два процента склонны говорить  неправду.
Волобуев (радостно):  Да ну!.. Неужто целых шестьдесят два?!. Это, действительно, результат...  А улучшилась ли криминогенная обстановка?
Гуев: Насчёт криминогенной обстановки данных у меня нет, такой задачи не ставилось. Но оперативно-розыскная внутри управления внутренних дел  улучшилась очень значительно. Аппарат почистили, как поётся в старой песни, «до основанья, а затем»...
Волобуев: А затем...
Гуев: А затем предупредили отказавшегося от проверки на детекторе лжи  бухгалтера райотдела и ещё нескольких отказников, что после третьего официального отказа  они по закону будут уволены.
Волобуев (восхищенно):  Прекрасно! Вот это результат... Потрясающе, господин программист, потрясающе!..

Без стука входит секретарь

Карина: Простите, но мне уже  на сотовой звонила ваша жена...
Волобуев (недовольно): Ну, и что?
Карина: Сказала передать вам дословно...
Волобуев: Передавай, тут все свои...
 Карина (читает  по бумажке): «Если, паразит, не возьмёшь трубку, то убью!».
Карина уходит.

Волобуев (вслед): А кофе, Карина Ивановна?!. (Обращаясь к Гуеву). Вот секретарш бы я с удовольствием заменил искусственным интеллектом, роботами... (Смеётся). Лучше сказать роботихами... Симпатичными, конечно.
Гуев: У нас в столице, например, в секс-шопах уже с лихих 90-х продаются превосходные искусственные вагины и анусы в полный размер... (Доверительно, как бы по секрету) Между прочим, из материалов, ничем не отличающихся от натурального женского тела.  И всего-то за пять тысяч... Даже, извините,  вагину девственницы с вибратором из новейшего  ультрареалистичного материала.
Волобуев: А зачем? Зачем мне кукла, когда у нас и живого этого добра  тут хватает. К тому же, Фадей Гаврилыч, это в столицах наших такие продвинутые люди, а мы  тут, в глуши, деревня деревней... В основном натуралы... У нас натуральные, из живой плоти, девки стоят гораздо дешевле, чем в Москве резиновые бабы... (Смеётся.) А цена в русской провинции, простите, всё-таки имеет значение. Притом, как утверждает, наш главный городской Айболит Агапкин, всё натуральное значительно здоровее...

Волобуев   предлагает гостю коробку с сигарами.

Гуев (нюхает сигару): Кубинские?
Волобуев: Истинная Гавана! Дорогущие, блин...
Гуев (кладёт сигару на место): Спасибо, не курю...
Волобуев (продолжая мысль): Так что живём в своей тьму-тараканске своим натуральным хозяйством.  А роботиху бы я завёл исключительно для рациональности общения. Сказано – сделано. И никакой утёчки информации. Потому что роботы, в отличие от людей, ломаются, но не предают...
Гуев: Учёные уже давно пытались создать «гомункула» - существо, подобное человеку, произведенное искусственным путём. Парацельс еще, если мне не изменяет память, в 1531 году в своём труде «О природе вещей» подробно описал, как создать искусственного человека.
Волобуев (пожимая плечами): И как же?
Гуев: Очень просто. Сперму в бутылке поместить на 40 дней в лошадиный навоз, получится субстанция человеческого существа, потом ещё 40 недель держать эту субстанцию в навозе – и получится дитя искусственного человека...
Волобуев: У нас некоторых всю жизнь в навозе держат, да что-то ни «нового человека», ни гомункула из них и не получается...  (Берёт в руки  со стола визитную карточку Гуева). Кстати, господин программист, а что означает «плюс» в названии вашей фирмы?
Гуев: Это значит, что любой наш клиент, пользующийся информационными услугами «Полиграфа», оказывается в плюсе, а его враги – или назовём их конкурентами -  в минусе...
Волобуев: А какие гарантии?
Гуев: Стопроцентной гарантии не даёт даже хвалёный  полис ОСАГО. Но я  наглядно могу продемонстрировать  работу  детектора лжи. Вы ведь себя знаете? Сравните ответы  «полиграфа» со своей, так сказать, внутренней  правдой...
Волобуев (задумываясь): Сколько будет вопросов?
Гуев: Да сколько пожелаете, уважаемый Георгий Семёнович!
Волобуев: Как скажу «стоп», так прервём твой ЕГЭ, идёт?
Гуев (разматывая провода и открывая ноутбук): Идёт! Чтобы понять вкус вина не обязательно выпить бочку...Как говорили древние, сапиэнти сат – мудрому достаточно.  Условия тестирования чрезвычайно просты. Я буду задавать вопросы, а вы отвечать только «да» или «нет». А после я скажу, где вы были честны с Полиграф Полиграфычем, а где ему, простите, соврали...
Волобуев( горячась): Я никогда не вру!
Гуев (подсоединяет датчики к пальцам мэра): Это вы ЕМУ скажите.  Начали! И считайте это первым моим вопросом. Всегда ли вы говорите правду?
Волобуев: Да!
Гуев: Изменяете ли вы своей жене?
Волобуев (после заминки): Нет.
Гуев: Вы хорошо учились в школе?
Волобуев: Да!
Гуев: Вы купили диплом о высшем образовании?
Волобуев (негодующе): Да вы что себе позволяете?..
Гуев: Да или нет...
Волобуев (капризно): Нет.
Гуев: Вы хотите стать мэром города еще на четыре года?
Волобуев: Да.
Гуев: Вы боретесь с коррупцией?
Волобуев: Да-да...
Гуев: Никаких «да-да». Только «да» или «нет».
Волобуев: Да!
Гуев (беря  в руки со стола Волобуева икону святого Георгия Победоносца): В Бога веруете?
Волобуев (поспешно): Только  в прошлую субботу, на день города, молебен в храме заказал... За здравие и процветание нашего муниципального образования...
Гуев (перебивая): Только «да» или «нет»!
Волобуев (забыв о чём речь): Что только да или нет? Повторите вопрос теста!
Гуев (нахмурив брови): В единого Бога нашего Вседержителя верите?
Волобуев (вытирая платком испарину со лба): Это в президента, что ли?
Гуев: Да или нет?
Волобуев (хрипло): Да!..
Гуев: Вы берёте взятки?
Волобуев (снимая с пальцев датчики): Вы опять себе позволяете, господин программист? А? Вы меня ни с кем не перепутали?  Я заказчик, а не жертва.
Гуев: Значит, стоп?
Волобуев: Стоп! Подведём предварительные итоги...

Гуев внимательно изучает извилистые линии, какие-то полосы и диаграммы, которые пульсировали на цветном мониторе ноутбука. Сверяет показания детектора лжи со своими записями, что-то быстро пишет в маленьком красном блокноте.
Волобуев  с нетерпением ждёт ответа,  неумело откусывает кончик сигары зубами, сигара не раскуривается и он бросает её  в пепельницу.

Волобуев (с досадой): Лучше бы «благодарные горожане» эту коробку Феделю Кастро на Кубу отослали... Но Федель  им не нужен. Им я нужен. А мне – Фадей с его балалайкой. Ну, каков результат   ЕГЭ?  Есть проходной балл?
Гуев: Хотите правду? Или желаемое выдадим за действительное?
Волобуев( устало улыбается):  Как на Страшном суде: правду и ничего, кроме правды!
Гуев (показывая свои записи в блокноте): Положительный ответ только на пятый вопрос...
Волобуев: Что значит – положительный?
Гуев: Положительный – значит правдивый.
Волобуев: А какой был пятый?
Гуев: Вы хотите стать мэром города еще на четыре года?

Пауза.


Волобуев (будто прокручивает в голове только что звучавшие  вопросы): И что я ответил?
Гуев (демонстрируя на экране ноутбука извилистую линию, переходящую в прямую): Вы ответили «да». И это была сущая правда. Детектор лжи это подтверждает. Видите? (Поворачивает  экран компьютера  в сторону мэра). Вы видите эту прямую, без извилин, скачков давления, пульса и дыхания линию?
Волобуев (щурится): Совершенно без извилин...
Гуев : Без единой! Это значит,  правда – голая!
Волобуев (почти испуганно): Голая?.. Странно...
Гуев: Что ж тут странного? Истинной правде никакое прикрытие не нужно. Голая правда -  высшая правда... (Глядя на стоявшую на столе мэра  икону святого Георгия, крестится). Высшая правда – она же и  высшая справедливость...

 Георгий Семёнович  тоже вглядывается в иконку святого Георгия,  будто видит  её в первый раз.


Волобуев: А что показали остальные мои ответы?
Гуев (вздыхает): Увы, все остальные ответы – отрицательные...
Волобуев: Соврал, то есть? Вроде, как всегда, правду говорил... С чувством и расстановкой.

Гуев пожимает плечами.

Гуев: Детектор лжи обмануть невозможно. Я бы рад ошибиться, да этот аппарат не даст... Тело – не душа. Душу  и ум человеческий легче вокруг пальца обвести... Тело – не обманешь. Вот (прокручивает на экране извилистую линию) пишет, как кто дышит...
Волобуев (упавшим голосом):  Хитёр, гад... До самого донышка просветил, всё узрел и увидел. (Несколько бодрее, врёт, как всегда.) Я ведь специально врал. Хотел проверить – не барахлит ли твой хвалёный Полиграф... Вроде не барахлит. Ох, голова только что-то раскалывается... (Достаёт из стола бутылку дорогого коньяка).
Гуев: Да вы так не расстраивайтесь... Мы эту информацию засекретим. А на Полиграфе просветим всех, кого только пожелаете.
Волобуев (разливает янтарную жидкость  в пузатые коньячные рюмки): И сколько это будет стоить?

Гуев пишет сумму в блокноте.

Волобуев (отхлебнув коньяку): А один нолик зачеркнуть нельзя?
Гуев: К сожалению, это по самой низкой расценке... Сколько чиновников через детектор пропустим?
Волобуев: Всё поголовье.
Гуев: Количесвто прямо влияет на сумму. Составьте список номер один. Первым делом пойдут неотложники, кого вы  подозреваете в повальном обмане...
Волобуев (чуть подумав): Человек десять наберётся...
 Гуев: М-да... Тогда эту сумму (подвигает свой  блокнотик собеседнику) умножаем на число жертв, то есть клиентов из вашей администрации... Получаем вот эту сумму. Так что нолик зачеркнуть  никак нельзя.
Волобуев(грустно шутит): Нолик нельзя, а крестик?
Гуев (назидательно): Работа на детекторе лжи – это, простите за откровенность, Георгий Семёнович, не игра в крестики-нолики... Это –  поле  брани, поле битвы правды и лжи. Война, словом. А война – самое дорогое   вредное пристрастие общества. Как платить будете – наличными, по перечислению или, быть может, земелькой либо недвижимостью?
Волобуев (аплодирует): Браво! Слышу слова не юноши, но мужа. Заплатим, Фадей Гаврилович, ты даже не волнуйся. Золотая голова  Македонова скумекает, как это сделать. Деньгами, разумеется, рассчитаемся.
Гуев: Извините, конечно, великодушно, но в кризисы  мы работаем с предоплатой. Береженого Бог бережет...
Волобуев: Ладно, не умирай, программист, раньше времени... Если твой чудо-аппарат поможет произвести необходимую чистку, в накладе не останешься.


III

Те же, потом Аэлита.

За сценой слышится зычный голос: «Пирожки!.. Кому-у горячие пирожки? Домашняя выпечка! Вкусно и полезно!».


Гуев: С утра во рту маковой росинки не было... Я бы от горяченьких не отказался...

Волобуев жмёт на кнопку звонка, дверь приоткрывается... В дверной проём Волобуев и Гуев видят, как девушка в белом кружевном переднике выкладывает  из корзины на стол  свежую выпечку.

Волобуев (подкатывает к двери на кресле на колёсиках): А ну, зайди ко мне, Аэлита! Да, да, ты, Аэлита!  И корзину с пирожками  тащи сюда.
Гуев (Волобуеву): Какое странное имя... В честь героини фантастического романа Алексея Толстого?
Волобуев: Не читал, не знаю... Прозвали так, когда ещё воспитателем детсада работала. А пирожки у Аэлиты вкусные и точно – домашние...

Входит Аэлита с корзиной в руке.

Аэлита (обращаясь к Гуеву):  Здравствуйте. Прозвищем моим интересуетесь?  В своё время  в детсаду в кукольном театре Аэлиту играла. Загадочная красная планета, ракета, космос – старшим детям очень нравилось.  Журнал «Кот и Пёс» про нашу «Аэлиту» писал...
Волобуев (пожимая плечами): Чего же на пирожки ушла с такого триумфа?
Аэлита: А вы, Георгий Семёнович, не догадываетесь, почему я малым предпринимателем, ма-а-леньким таким бизнесменом стала? А?..
Волобуев (сам берёт из корзины пирожки): За звонкой монетой гонишься. Сегодня «предприниматель» звучит гордо.
Аэлита: Гордо звучит – «человек». Но разве воспитателей да нянек в наших садах за людей держат?
Гуев: В руках учителя и воспитателя – будущее России, её дети, её завтрашний день...
Аэлита (Гуеву): Красиво врать не запретишь...
Волобуев (одёргивая):Аэлита!.. Тут тебе не кукольный театр...
Аэлита (перебивает): Может, у них там, в столице, воспитателям и платят как людям, у которых в руках будущее... Но это, увы, не у нас.

Волобуев, стараясь побыстрее выпроводить Аэлиту.

Волобуев: Посчитай: четыре пирожка и два беляша, красавица.
 Аэлита (достав микрокалькулятор): Думаете, Аэлита с ума сошла? Прослышала «про человека из центра» и давай ему правду-матку резать!.. Знаю, как  наше начальство любую критику в свой адрес воспринимает – как подрыв национальных устоев!
Волобуев: Ты говори да не заговаривайся...
Аэлита: Не «ты», а «вы»... Я пединститут заканчивала, вашему Игорьку три года сопли вытирала да вопли его слушала... Считаете, Георгий Семёнович, что за звонкой монетой в малый бизнес подалась из детского садика... А вы пробовали с двумя детьми и мужем безработным, с престарелой свекровью-инвалидом  прожить  месяц на пять тысяч рублей?
Волобуев (повышая голос): Аэлита!..
Аэлита:  Что Аэлита? Была бы Аэлитой – на Марс бы из нашего городка улетела, вместе со всей семьёй. Аэлита... Вы ни имени, ни фамилии моей не удосужились запомнить, а я у вас трижды на приёме была... Трижды!
Гуев: Страгл фо лайф, как говорят англичане,  - борьба за существование.
Аэлита: Не за существование, а за выживание. В этом между англичанами и нами, как говорится,  две большие разницы. В 90-е годы детсады с молотка пускали, а теперь очередь на место на годы растянулась... Вакансии есть. Мамочкам сразу место  ребёнку обеспечат, если воспитателем или нянькой пойдут. Так не идут, несмотря на безработицу. Ответственность, мол, огромная, а зарплата – слёзы Волобуева...
Волобуев (в приёмную): Карина! Проводите девушку из кабинета!
 Аэлита (уже спокойнее): Вы меня простите, конечно, за мою откровенность...
Волобуев: Ничего, ничего... Вашу  откровенность  можно и проверить. С вашего, так сказать, позволения... И за каждое слово тогда перед НИМ ответите! Карина, чёрт бы тебя побрал!.. Не милицию же вызывать!

 Заходит Карина, которая, помолчав, уходит.

Аэлита (Волобуеву): Я своё, отбоялась... Дальше моих пирожков не пошлёте – некуда. А  вот я  на выборах запросто могу послать такую власть куда подальше... Зачем она мне, если не помогла нам, когда, взяв в ипотеке кредит на квартиру,  сократили на работе мужа. Новую квартиру банк отобрал, вернулись к разбитому корыту. Впятером, вместе со свекровью, ютимся в маленькой комнате малосемейки...На общей кухне, под ругань соседей, пеку эти  пирожки. Почти вся прибыль идёт на муку, яйца, масло, мясо и джем для начинки... А тут налоговая за горло берёт, да четверо  ртов, ждущих пищи... А вы про какую-то  звонкую монету... Да пропади он пропадом, такой бизнес на моём горбу! Я человек маленький, мне, разумеется, маленький бизнес. Вы – большой. Вам и бизнес масштабный. Городской землёй приторговывать – не  домашней выпечкой. Участки под строительство, как горячие пирожки расходятся! Только не ровён час обожжетесь, землю Господь Бог сотворил,  не своим  торгуете... Смертный грех это, Георгий Семёнович!

Аэлита подхватывает корзину с пирожками и выбегает из кабинета.

Волобуев (вдогонку): Да погоди ты!.. То есть вы...У нас всё по закону!.. Закон, как говорится, суров, но это закон. (Пытается шутить) Монолог современного принца Гамлета: «Быть или не быть малому бизнесу?». Нет, не Гамлета... Гамлетихи, правильнее сказать.

Пауза.

Гуев: Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку...
Волобуев (раздраженно): При чём тут Юпитер? При чём тут Марс? Земля выделяется на законных основаниях... Да попробуй таким докажи чего! (С обидой). Работаю не покладая рук, раньше двенадцати ночи домой не прихожу, а в ответ такая неблагодарность... Честно признаюсь, ради такого народа пальцем о палец не хочется ударять...
Гуев: У нас правительство хорошее... От Москвы и до самых до окраин. У нас народ негодный.
Волобуев: Угу.
Гуев: Значит, надо менять народ.


За дверью кабинета  слышится зычный голос Писецкой, цитирующей монолог Хлопуши из поэмы Есенина: «Пропустите, пропустите меня к нему, я хочу видеть этого человека!..».






IV

Без разрешения в кабинет  стремительно входит советник мэра, председатель общественной Палаты при главе города Писецкая. На седой голове Нонны Германовны нелепая старомодная шляпа с искусственными  фруктами «времён раннего Никиты Хрущёва», губы старушки вызывающе  ярко накрашены, в руках горшок с каким-то  чахлым цветком.


 Те же и Писецкая.


Волобуев (оглядывая Писецкую с головы до ног): Ну, полный писец!..
Писецкая (роняя горшок): Что за шум, а драки нету? Аэлита чуть с ног не сбила...

 Перешагивает через осколки керамики, землю,   поднимает цветок и засовывает чахлое  растение  в вазу с живыми цветами, стоящую на столе главы.

Писецкая: Это подарок избирателей... Можно сказать, их наказ вам, Георгий Семёныч!

 Писецкая делает вокруг Гуева своеобразный круг почёта, не отрывая глаз в тёмных очках от программиста.

Гуев (растерянно): Здравствуйте...
Волобуев: Разрешите вам представить: Нонна Германовна Писецкая. Мой мудрый советник, председатель общественной Палаты. Человек, так сказать, с активной партийной и жизненной позицией.
Гуев (целуя руку): Бонжур, мадам!
Писецкая (видно, что старушка глуховата): Кому дам? Это не вам, не вам... Это подарок дорогому кандидату от наших садистов, с глубочайшим смыслом, скрытым в его ослабленных корнях... Люди, берегите окружающую  вас среду! Вот о чём кричат  нам  наши корни.
Гуев: Вполне с вами согласен, мадам. Ведь все мы вышли из сада райского...Даже ваши, как вы их называете, садисты. Эх, кабы не змий-искуситель!.. Сладко  и угарно грехопадение, как, впрочем, любое падение.
Волобуев (трогая искусственную вишенку на шляпе молодящейся старухи): Откуда вы, прелестное дитя?
Писецкая (не переставая нарезать круги вокруг Гуева): Так вот вы какой, легенда нашего города!.. Вот вы какой... Крендель явно страдает мифоманией. Вы нисколько не похожи на разбойника с большой дороги. Такой милый и обаятельный, очень похожи на моего покойного мужа... Второго... Нет, третьего, если быть точной.
Волобуев:  Откуда был горшок?
Писецкая (Волобуеву): Горошек? В этом году будет большой урожай зелёного горошка... Я только что со встречи с избирателями. За вас, за вас, Георгий,  радетеля земли Русской, землепашцев, сеятелей и хранителей, агитировала!
Волобуев: Землепашцев?
Писецкая (не дослышит): Как вы сказали?..
Гуев: Каких сеятелей агитировали? Доброго и вечного?
 Писецкая: Я так наших тружеников, садоводов и дачников называю. Они работают, а вы их труд ядите...
Волобуев: Как это – «я-ди-те»?..
Писецкая: А вот так (показывает вставные, неестественно белые  зубы) ам-ам!
Волобуев (Писецкой): И много сегодня было избирателей на встрече?
Писецкая: Что? Ах, избирателей! Этих неутомимых землепашцев!.. Гораздо, гораздо больше, дорогой Георгий Семёныч, чем вчера и в на порядок больше, чем позавчера...Жара несусветная – поливать грядки приехали.
Волобуев (в ухо собеседницы): Сколько было избирателей? Можете сказать? Или показать на пальцах...
Писецкая (загибая пальцы): Семь, нет... почти восемь человек.
Гуев: Бесценный кадр.
Волобуев ( вполголоса Гуеву): Из золотого фонда... Кладезь мудрости и прочего, прочего... Все сплетни в городе первой узнаёт.  Вы совершенно  правы: бесценный кадр.
Писецкая (с воодушевлением продолжает рассказ):  Что это за люди, что это за люди, товарищи!.. Это, я бы сказала, наш золотой фонд. Патриоты  малой родины, патриоты России. (Снимает шляпу и обмахивается ей, как веером). Невозможные просто люди...
Волобуев (переходя на «немецкий»): Ворум,  Нонна Германовна? Почему так?
Писецкая (осторожно дотрагиваясь до детектора лжи): Почему невозможные?.. Да разве возможно развести сады на тех каменистых почвах, которые Мухановская отвела под садовое общество «Рога изобилия»? (К Гуеву) А это и есть  ваша машина времени, о которой только и говорят в кабинетах администрации?..
Гуев: Это «полиграф», детектор лжи... Слышали?
Писецкая (хлопнув в ладоши): Как же, как же!.. По пути к мэру я, по своему обыкновению, зашла в буфет администрации... Там уже все наши. Сидят, едят и обсуждают... И все только о вас (Поворачивается вместе со стулом к Гуеву) уважаемый... э...
Гуев (подсказывает): Фадей Гаврилович.
Писецкая (подхватывая): Только о вас, дорогой Фадей Гаврилович, и говорят... И о вашей... этой.... машине времени.
Волобуев (качая головой): Полиграфе Полиграфовиче...
Плисецкая (прочищая  мизинцем ухо под развесистыми полями экстравагантной шляпы, потом обращается к Волобуеву): Ну, как вас-то зовут, я ещё, слава Богу, помню... Это Сухоплюев у вас молодой склеротик. А у старой гвардии песенка ещё не спета... Наполеон очень любил старую гвардию.
Волобуев: Старый конь борозды не испортит.
Писецкая (не расслышав): Да-да, Георгий Семёнович! Спасибо за комплимент.
Гуев: Интересно, а есть ли пословицы про старую клячу?

Писецкая, улыбаясь, вертит головой, поднимает полу шляпы, чтобы лучше слышать. Советница главы, покачиваясь от усталости, ищет глазами стул. Гуев галантно усаживает старушку.

Писецкая: Пустяки, право, не стоит беспокоится...
Волобуев: Овёс к лошади не ходит. Или вот, вспомнил... Старой лошади и хвост в тягость.
Гуев: Недолго думали, да ладно молвили, Георгий Семёнович.
Волобуев: Стараюсь, господин программист, стараюсь... Вы должны хорошенько  узнать всех. Поголовно, так сказать. Выводить на читсую воду – занятие опасное, вредное для выводящего... Потому и даю ориентиры. Пунктиром, так сказать. Ориентировки на кадры. Итак,  Нонна Германовна Писецкая, член  главной партии страны, мой советник,  человек с активной гражданской позицией, активистка партии власти. Между прочим, возглавляет у нас общественную Палату. Сами видите, спортсменка, активистка, красавица...

Писецкая встаёт со стула и делает неуклюжий книксен. Громко скрипнув   коленным суставом, Нонна Германовна  садится.


Волобуев: В райадминистрации, как говорит Сухоплюев, кому рай, а кому ложись и помирай...
Писецкая (не расслышав): Вы меня просто забросали комплиментами, Георгий Семёнович... Как алыми розами. Видите, я уже пунцовая, как эти вишни на моей шляпе... Кстати, эту шляпу подарил мне на мой первый бенефис секретарь обкома партии Брюханов... А на другой день принял в партию... (Кокетливо машет толстыми голыми руками, будто отгоняя от себя воспоминания) Если оглашать весь мой послужной список, то (лукаво подмигивает Гуеву) нам дня не хватит, а может, и ночи...
Волобуев ( тихо Гуеву, с извинительной улыбкой): Песок уж сыплется, а климакса всё нет... (Громко) Я имею ввиду – политического! Опыт, житейская мудрость города берёт. Нонна Германовна всю  свою сознательную жизнь в парткоме проработала, играла в народном театре сахарного завода...
Писецкая: Я за свою жизнь была активисткой трёх, нет... уже четырёх партий. И всю жизнь борюсь за чистоту партийных рядов. Поганой метлой, простите за сравнение, выметаю из рядов наших взяточников, пьяниц и, как говорил поэт, наперсников разврата... Всю жизнь!
Гуев: Один мудрец  учил  своих учеников: не пытайтесь жить вечно, у вас всё равно ничего не получится.
Писецкая (Волобуеву): Георгий Семёнович, мне нужно срочно... Понимаете, сроч-но!..
Волобуев (понимающе): Ради Бога, что тут постыдного?.. Можно и в мой персональный... Там, перед комнатой отдыха...
Писецкая (переходя на громкий шёпот): Нет, вы меня не поняли... Мне нужно срочно другое! Мне срочно нужно дать вам срочный совет...
Волобуев: Да ради Бога!

Нонна Германовна, прикрывшись от Гуева широкими полями шляпы, что-то горячо шепчет,  показывая пальцем то на детектор лжи, то на Гуева.

Писецкая (Волобуеву, театрально, с пафосом): Волобуев, вот вам меч!.. Разите им своих конкурентов.
Волобуев (Гуеву в полголоса): Наизусть помнит все анекдоты из своей молодости, ворона в павлиньих перьях...
Писецкая (Гуеву):  Наш Георгий Семёнович – неутомимый, как его... пахарь, простите... Всё пашет и пашет, возделывает целину, как говорил великий Шолохов. Помочь такому пахарю – святое дело. До свидания,  коллеги.
Писецкая уходит.

В приёмной слышится какой-то шум.  Потом скандальный  голос: «Я труженица тыла!.. У меня зелёное удостоверение!  Докладывай, говорю тебе!..». 


V

Волобуев, Гуев, Карина.

Дверь кабинета открывается, входит Карина с подносом, на котором дымятся две чашки кофе...

Волобуев: Кофе принесла? Тебя только за смертью посылать...
Карина: Она уже тут...
Волобуев: Кто?
Карина: Старуха эта...
Пауза.

Волобуев: Какая старуха?
Карина: Ну, про которую вы нам всегда  говорили, что для пиара сгодится...
Волобуев(Гуеву, пожимая плечами): Я же вам говорил... Гомункул из навоза, наверное, яснее выражается.  (Передразнивает секретаршу) Старуха для пиара... Я, Карина Ивановна, не пиарюсь со старухами! Что ещё за старуха?
Карина (еле сдерживая смех): И на старуху бывает проруха... Не бойтесь, Георгий Семёнович,   не «та», что с косой  ходит...  Наша известная бабка, городская сумасшедшая  с таким ещё  странным... цветочным именем...
Волобуев(раздражаясь): Какая еще бабка? Я ведь тебе сказал, что умер для всех до семнадцати ноль-ноль...
Карина: Я говорила, что умерли.
Волобуев: Ну и?
Карина: Не верит, что вы умерли.  Говорит, скорее вы её живой в гроб уложите,  особенно с такой пенсией...
Волобуев: Это дело федеральной власти – пенсия... Значит, так работала в молодости, труженица тыла... Им сколько не дай – всё мало.
Карина  постреливая глазками в Гуева): Прибавки к пенсии уже не просит. Думаю, этот Цветочек, новая русская бабка, про вашего гостя, «Федю от медведя» прослышала... У нас ведь сарафанное радио по-прежнему лучше кабельного телевидения работает.
Волобуев: Сколько раз теюе говорить: надо запускать по предварительной записи!.. А так меня эти пенсионеры со своей активной  жизненной позицией на куски разорвут.
Гуев: Как говорил один мой знакомый аптекарь, ноли мэ тангэрэ – не будем называть их имён, но им действительно терять нечего...
Волобуев: По личным вопросам у меня приём по средам.
Карина:  Так вы сами её и  приручили нарушать расписание приёма... Сперва  соцзащите приказали ей  матпомощь выписать. А потом вооще -   телевизор из кабинета Сухоплюева  подарили...

Волобуев морщит лоб, вопросительно глядя на Карину

Карина: Да Шайкина вас  ещё снимала для городских новостей, помните? Руль у старушки интервью брала, имидж вам народного заступника  рисовали...
Волобуев: Как зовут?
 Карина: Вот, блин... Крутится в голове – Цветочек да Цветочек... Ах да! Астра! Астра Харитоновна! А вы говорите -  девичий склероз.
Волобуев (доставая носовой платок): Ну, и денёк сегодня.
Карина:  Так приглашать? А то она мне всю плешь переела...
Волобуев: Через минуточку...

Карина, подчёркнуто виляя  крутыми бёдрами, уходит.

Волобуев: Слушай, Фадей Герасимыч...
Гуев (поправляет): Гаврилович...
Волобуев: Не имеет принципиального значения. Фадей Гаврилович, я этих вредоносных старух хорошо знаю. У меня на них самая настоящая аллергия. Она всё равно кашу заварит, коль пришла. Так нужно сделать так, чтобы эта каша была сварена по моему рецепту... А?
Гуев: Сварим.
 Волобуев: Мне тут по выборным делам нужно будет кой-куда отъехать... А  я тебе мою Смурную, пресс-службу, Шайкину с городского телевидения и редакторшу Руля подошлю. Помоги им сварганить ролик кандидата  на главу города Волобуева Георгия Семёновича, на меня то есть... Минутки на три, больше зрители не осилят. Девки хорошие, исполнительные, но обе – дуры набитые. Могут такое кино снять, что весь город уписается. Такое вот у нас кино и немцы...
Гуев: Какие проблемы? Только давайте подпишем контракт (достаёт из кармана заготовленный текст документа), совершим предоплату – и вперёд, с песнями! Кстати, сценарий – бесплатно. Это вам мой бонус.
 Волобуев (с укоризной): Вижу, вижу, что не доверяешь компаньону... А я тебе отдельное помещение дам, кинопавильон, так сказать. Там у нас депутаты городской Думы   во главе со Жмуркиным заседают... И деньги будут. Я  Золотую Голову, Македонова, подошлю. С печатью.
Гуев(настойчивее): Договор дороже денег.

Гуев кладёт договор на стол. Волобуев подписывает контракт, тяжело вздыхая.

Волобуев (качая головой): Ты, я гляжу, как твой Полиграф Полиграфыч, никому уже не доверяешь. Голову на отсечение даю, что после съёмки получишь свою предоплату. (Возвращает Гуеву один экземпляр договора). Теперь мы с тобой, Федя от медведя, в одной упряжке. Я тебе такой списочек составлю...
Гуев: Чёпный...
Волобуев: Молодец, на лету хватаешь. Так ты, Фадей, уж гони лошадей. Да так, чтобы они всех из списка понесли по кочкам! Был, как говорится «Полиграф-Плюс», а должен стать «Полиграфом-Минус».Усёк?
 Гуев: Сделаем. А насчёт кино не беспокойтесь. Глас народа – Божий глас. И тут старушка нам в помощь... Такую кашу сварим, что ваш Хабаров от зависти поперхнётся...
Волобуев: Сделай, программист, не обижу... Только вряд ли этот Цветочек меня лютиком назовёт. Вредоносная бабка. Я ей, как малоимущей, телевизор подарил, так она на меня жалобу в область всё равно накатала: мол подарил рухлядь нерабочую. Гарантия, мол, у аппарата кончилась ещё при советской власти, а за свой счёт чинить её, видите ли, дорого... Вот и делай после этого людям добро!
Гуев: Я же говорил: менять, менять народ нужно!
Волобуев: Ладно тебе, юморист...  Пойдём, я тебя в апартаменты Жмуркина провожу. Снимай свой шедевр, консультируй нашу творческую интеллигенцию, поскольку ты «Полиграф-Консалтинг». И пирожки свои забирай. Обедать будем в ужин.

Волобуев нажимает кнопку вызова, мелко крестится.

Волобуев: Ну, с Богом! Держись, программист! Пока ещё с цветочками нашей жизни знакомишься. А я приму, как ты говоришь, глас народа, а потом, не обессудь, оставлю вас на часок. Карина и Жмуркин будут в курсе дел. Карина! Запускай...

Дверь открывается и сначала в кабинете появляется костыль, за ним порог осторожно перешагивает Астра Харитоновна.


VI

Те же и Астра Харитоновна.

Волобуев ( приветливо протягивая руки навстречу старушке): Астра Харитоновна!.. Рад вас видеть в  здравии! Очень рад...
Астра Харитоновна (недоверчиво): В каком там полном здравии? Краше в гроб кладут.
Волобуев ( под руку ведёт старушку к стулу): Не позволим, никому не позволим... Знаете, как один мудрец власть оценивал? По отношению этой власти к детям и старикам. Наши пенсионеры – наше основное богатство, золотой фонд города, можно сказать...
Астра Харитоновна (подозрительно): Что-то не узнаю вас сегодня, товарищ Волобуев... В прошлый  мой приход  вы были, как  настоящий Гога-Магога...
Волобуев: Как, как? Какой такой Гога? У нас с нелегальной эмиграцией в городе всё в порядке... Наш городок – не Москва, где каждый первый дворник  Гога или тадж махал.
Гуев: Информационная услуга. По библейской легенде, Гога – свирепый царь, а Магога – его царство и народ, отличающийся дикостью, жестокостью и жадностью.
Астра Харитоновна (стучит костылём по полу): Садом и Гоморра!
Волобуев: Как скажите, уважаемая... Глас народа – глас Божий... (Гуеву) Вы тут пообщайтесь по намеченному плану. Я с Сухоплюевым должен на часок-другой экстренно отлучиться. Дела, понимаете ли, дела.... (Старушке.) А вы дядю не бойтесь, бабушка, дядя хороший.

Какое-то время Гуев и Астра Харитоновна сидят молча. Старушка  присматривается к собеседнику. Гуев, конфузясь, придвигает к ней поближе коробку с кубинскими сигарами.

Гуев : Курите, бабушка... Сигары кубинские. Очень дорогие.
Астра Харитоновна:  Дорогие, говоришь? Не курю и вам, сынок, не советую...
Гуев: И я не курю. К сожалению.

 Астра Харитоновна трогает рукой детектор лжи.

Астра Харитоновна: Значит, из Москвы?
Гуев: Из Москвы...
Астра Харитоновна (роняя костыль): От президента?
Гуев (улыбаясь): Почему  –  «от президента»? Я сам по себе...
Астра Харитоновна (недоверчиво):  Угу, угу... Знаем мы, как вы сами по себе... Знаем. (Меняет интонацию и ритм речи) Ладно, записывай, пока этого Гоги-Магоги нету...(Со знание дела берёт в руки микрофон, подключенный к ноутбуку.)  Раз, раз, раз!.. Проверка связи!
Гуев (восхищенно): У вас в городе все старушки такие продвинутые?
 Астра Харитоновна: Ты пиши, пиши, служивый! Я ежели пар из себя не выпущу – то и разорвёт меня изнутри. Я бабушка техническая.  Меня  Шурик,внук мой, на компьютере учит... У него ща времени много! На сахзаводе механиком работал...
Гуев (включая  ноутбук): Почему «работал»? Почему в прошлом времени?
Анна Харитоновна (качает головой): Сладкие бураки и нынче девать некуда, за триста вёрст возят с району в другую область. Свой-то сахарный завод Пукисяну или, как его,   Погосяну - чёрт его знает!..- продали. Тот клялся, что новые машины закупит. Но что басурману клятва перед нами? Обманул, конечно...  Машины распродал, а в цехах склады с каким-то барахлом устроил. Людей – на улицу. Треть городка безработными  сделали... Народ сперва осерчал, с плакатами к управе, но их милиция разом  резиновыми палками  успокоила... Тогда пошла писать губерния!... До сих пор жалобы сочиняет. А с Погосяна и Волобуева всё как с гуся вода...
Гуев : А внук ваш – что?
Астра Харитоновна (вздыхая): А что внук? Сперва с городскими крикунами тоже грудь надсаживал, потом понял, что плетью обуха не перешибёшь... Нашёл какие-то денежки, решил ларёк открыть – всякой всячиной торговать...  Хотел павильончик купить, маленьким этим... предпринимателем стать. Ну, пошёл к этим бля...  – к Жмуркину – Буркину и Сухоплюеву... Жмуркина и Буркина у нас Сивкой-Буркой дразнят.
Гуев: Близнецы?
Астра Харитоновна: Сиамские. Топором не разрубишь. Скупили все  пивнушки... Их рулетки полгорода крутит. А чё делать, прикажите, коли никакой надёжи, кроме как на шальной выигрыш,  у людей нету. (Умолкает). Сбил ты меня... О чём я буровила-то?
Гуев: О том, как пошёл ваш внук к Жмуркину-Буркину...
Астра Харитоновна:  Да, пошёл, значит, Шурка за местом под вагончик, который еще только собирался купить у развалившегося СМУ... Постой, к Буркину сперва или Жмуркину? Или всё-таки к этому выскочке Сухоплюеву? Э-э... Один чёрт!
Гуев: Вот именно.
Астра Харитоновна (машет рукой): В общем,  пошёл Шурка за земелькой.  Просил под свою всякую всячину мА-а-ленький такой кусочек  - метра три на два, как на могилку.  А те мзду потребовали такую, что только на крыльцо от того вагончика  и осталось...
Гуев: Дал... мзду-то?
Астра Харитоновна:  Куда денешься!.. Иначе у нас в городке концов не найдёшь. До пенсии будешь по кабинетам  Сивкибуркиных лазить...
Гуев (задумчиво): Сухоплюев, Жмуркин-Буркин... Даже фамилии такие же, как у Гоголя, лет двести назад...
Астра Харитоновна: А чего у нас, касатик, изменится-то, в захолустье-то нашенском? Как жили, кряхтя, под чиновником  наши предки тогда, так и до сих пор  кряхтим. Бог – высоко, президент – далеко... Хошь-не хошь заплатишь.

Астра Харитоновна берёт из коробки сигару, повертев её в руках и понюхав, закладывает за ухо.

Астра Харитоновна: Шурке притащу,  компенсация за мзду..
Гуев: Не отвлекайтесь. Дальше...  А дальше – на лапу Генеральше, так начальницу санэпидстанции в городе кличут... Потом пожарнику. И чем, как ты говоришь, дальше, тем легше сани... Вагончика ишшо нету, а за всё уже сполна нашим плати. Через месяц и на крыльцо уже ни копейки не осталось. Другой бы бросил такую карусель да и запил бы с горя.... Но Шурка у меня молоток! Руки на себя не наложил, не спился, барахтается ишшо в ихнем болоте...
Гуев: А коли на лапу, как вы образно выражаетесь, не давать? В милицию, прокуратуру обратиться...
Астра Харитоновна: Так накатали заяву. Вместе жалобу сочиняли. Отправили с уведомлением. Скоро внука уведомили... Крендель Шурку вызвал. И говорит: «У тебя, паря, глюки от дури уже пошли. Не заберешь бумагу, придём с обыском, наркотик отыщем – тебе же хуже будет».
Гуев: Ну, поехали бы в губернию, в область то есть...
Астра Харитоновна (энергично машет руками): Господь с тобой, сынок!.. (Оглядывается на дверь). Нешто не писали!.. И куда только не посылали, а жалобы наши к ним же, кровососам нашим, и из губернии, и из столицы, как заговоренные, возвращаются.  Мол, для разбору  хвактов на местах. И когда узнают, кто писал -  уж точно разберутся: утопят.
Гуев (недоверчиво): Да ну!..
 Астра Харитоновна (переходя на шёпот): Как пить дать - в ложке воды утопят... И не таким, как мы с Шуркой, бока обламывали – и Крендель тот самый, и Милосердов.  Эти сотоварищи скоры на расправу-то: за шкирдон – и туда, куда Макар телят не гонял...
Гуев (поправляя микрофон): Однако, живописную картину вы, уважаемая Астра Харитоновна, мне тут нарисовали...
Астра Харитоновна: Та это ишшо цветочки, цветочки... Вы про наши ягодки, уважаемый, послушайте.... Как квартирами городскими торгуют и своим родственникам  наше  жильё распределяют...
Гуев: Правду, ничего, кроме правды...
Астра Харитоновна (вздыхая): А ты на хреномании своей проверь – вру я или нет... Чего зря слова тратить. (После небольшой паузы). Вот взять  хотя бы Семёна Уварова... Десять лет человек обивал  пороги!.. Какую войну человек прошёл -  от Курска до Берлина. Вся грудь в цацках – медальках и звёздах красных... За победу над Германией.  А этих победить  не смог. Так в развалившемся бараке и помер...
Гуев: В каком бараке?
Астра Харитоновна: Нету его уже... Снесли бульдозером. Сеня последним жильцом в нём оставался. И просил, вить, (Достаёт вместо носового платка   большую чистую тряпицу, шумно сморкается) бедолага: дайте хоть помереть по-человечески!.. Да горе горькое по свету шлялося и на наш городок набрело... Не дали. Только всё обещали, обещали... А в запрошлом годе, будто, как Шурка говорит, поприкалываться, видно, захотелось – прислали из области открытку. Мол, дорогой Семён Иванович, вам,  как участнику войны, выделен автомобиль... А ему – 87 годков! И тот «Жигуль» одинокому старику, что попу гармонь. Единственный сын давно помёр, в перестройку ишшо... Кому автомобиль-то?  Ему квартира  нужна была, чтобы с потолка не капало, из стен не дуло, а по полу крысы бы не бегали...

Анна Харитоновна промокает тряпицей мокрые глаза, тяжело вздыхает.
Гуев: А собес, социальная защита?..
 Анна Харитоновна (в сердцах стучит костылём об пол):  Какой собес, где сел, там и слез...Я  Нюре, жене его, ныне покойной, подружкой при жизни  была... Барак – рядом с домом. Вот и ухаживала за стариком по соседству...   Так и помер Сеня  в бараке сахзавода, что ишшо до революции  построили...  Неделю в комнате один провалялся никому не нужный – я в деревню к сестре ездила, картошку копала... Выкопала, приезжаю – и его уж тогда в землю зарыла. Похоронили, значит, воина...

Поворачивает к себе икону Георгия Победоносца, стоящую на столе Волобуева, крестится и что-то шепчет.

Гуев (осеняя себя крестом): Царство  небесное...
Астра Харитоновна: Ему – небесное, а у них – земное, грешным делом нажитое... Ох-хо-хо, в нашем городке каждый как на ладошке виден... Грешат, пока карачун не придёт. А придёт, так они   при жизни земной суд подмяв, думают, что и Страшный купить смогут... Фигу!... (Делает фигу и показывает её входной двери).   Многие не прочь бы, конечно, и в рай небесный, да грехи не пускают...
Гуев  (проверяя, как идёт запись): Они дорого за это заплатят!
Астра Харитоновна  (не соглашаясь, качает головой): Конечно, Господь строго спросит и расплата придёт...Только мы уж про это не узнаем. (С интересом смотрит на дисплей ноутбука, по которому идут прямые  разноцветные линии) А мне Волобуев как малоимущей дал телевизор негодный... Шурка починить не смог. Да бог с ним, с телевизором-то...

Астра Харитоновна  вдруг прикусывает язык – входит Карина. Старушка, немного поразмыслив, берёт из коробки ещё одну кубинскую сигару и засовывает её за второе ухо.


Карина (удивленно): И давно это наша почётная труженица тыла пристрастилась к кубинским сигарам?
Астра Харитоновна: Это я деньги Шурика отбиваю... С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Карина (Астре Харитоновне): Вы, пожалуйста, не уходите совсем... Подождите в приёмной, пожалуйста. Скоро кино с вами будем снимать.
Астра Харитоновна (не оборачиваясь): Стара я, внученька, для съёмок...
Карина: Вас лично просил Георгий Семёнович, Роза Харитоновна...
Астра Харитоновна (нажимая на голос): Астра! Ас-тра, понимаете? 

Старушка берётся за ручку двери.

Карина: Это, уважаемая... Астра, в ваших же интересах.  (Интригующе) Вас ожидает оч-чень приятный сюрприз...

Старушка замирает на пороге.

Астра Харитоновна: Опять сломатый телевизор...
Волобуев (поспешно): А вот и не угадали!.. Го-но-рар!

Пауза.

Анна Харитоновна: Вы уж меня вовсе, наверное, на старости лет припозорить хотите...
Карина: А что хотите?
Анна Харитоновна:  Компютир, во что!
Карина: Губа у наших пенсионеров не дура.
Гуев: Она деньги внука отбивает...
Анна Харитоновна:  И отобью!

Астра Харитоновна уходит, прихватив «на посошок» ещё пару кубинских сигар из коробки.

Занавес





ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Зал в администрации города, где обычно заседают депутаты во главе с  председателем городской Думы. В помещении две  двери: одна ведёт в приёмную председателя Думы, другая, внутренняя - в апартаменты для отдыха председателя.  Длинный Т-образный полированный стол. На отдельном столике у окна – стационарный компьютер.  На стене – портреты президента и премьер-министра страны. На столе председателя –  цветной портрет Волобуева в массивной рамке. 

I

Волобуев жуёт холодные пирожки, запивая еду минералкой.
Входит Пятаков. Он одет в черный строгий костюм, черную сорочку,  его  шею опоясывает белый галстук-бабочка, на ногах – растоптанные  лакированные штиблеты с загнутыми вверх сбитыми носами, что немного делает его  похожим на клоуна.

Гуев и Пятаков

Пятаков ( прокуренным  голосом): Можно войти?
Гуев (с набитым ртом): Вы уже вошли... (Спешно дожёвывает). Простите, не успел пообедать вовремя...
Пятаков (угрюмо): Война войной, а обед по расписанию... Шутка юмора, так сказать.
Гуев: (приглядываясь к незнакомцу): Вот и я о том же... Приятно, когда мнения совпадают. Сразу чувствуешь, как говорят итальянцы, без всякого  субито,  то бишь  плавного перехода, родственную душу.

Пятаков без спросу садится напротив Гуева, протягивает крепкую ладонь для рукопожатия

Пятаков (сверля взглядом собеседника): Пятаков. Яша... (Крепко жмёт руку Гуеву, глядя в глаза, как тот «держит боль»). Кореша зовут Яша Пятак.
Гуев (глядя на синюю от татуировок руку Пятакова): Фадей Гаврилович Гуев, программист из Москвы... (С трудом вырывает ладонь из стального рукопожатия Пятакова, дует на пальцы). Приятно иметь дело с  человеком, не скрывающем своё трудное прошлое.
Пятаков:  Кто-кто, а я пассажира за версту чую: из какого он вагона – общего, купейного или «СВ». (Хрипло поёт) Ты с какого, парень года и с какого парохода, ни ответа, ни привета, а по речке лёд плывёт... (Начинает кашлять).

Гуев спешно наливает минералку в стакан и протягивает Пятакову.

Пятаков (грозя пальцем): Никогда не наступай песне на горло... Ни своей, ни чужой. Вижу, какой ты программист. Как я папа римский.

Пьёт воду, как водку.

Гуев: Трубы горят?
Пятаков: Бухалово в кабаке палёное... Достану я этих сук, дайте только депутатом стать! Калёным железом будем  чужаков выжигать. Меня не купишь. Я сам кого хочешь куплю. И продам  (смеётся) с потрохами. Выборы – не лотерея. Выборы – тот же рынок. Шансов больше у того, у кого бабулек больше.
Гуев (несколько удивленно): Вы – тоже кандидат?
Пятаков: Пока в депутаты, а там посмотрим... Судимости погасил, чист, как  дорогая шлюха из приличного борделя. (Смеётся). Я человек прямой и ментов, закусивших удила, вообще-то не жалую. Но тут другой случай. Тут наши интересы полностью совпадают, товарищ... не знаю вашего звания, простите.
Гуев: Извините, по фене ботаю плоховато... Практики не было.
Пятаков: Дело наживное, не хитрое. От сумы и от тюрьмы, сам знаешь... В нашей стране каждый пятый там парился. Говорят, всерьёз поговаривают, чтобы в учебники для пацанов  нашу феню включить.
Гуев: Вы от какой партии? Или  - самовыдвиженец?
Пятаков: Я самозадвиженец.(Смеётся). За моей спиной серьёзные люди... Им Волобуев поперёк горла встал.. Не любят они, кто больше их от общего пирога откусывает. Или крысятничает.
Гуев: Кого вы имеете ввиду?
Пятаков: А того, на кого ты компромат собираешь...
Гуев: Волобуева?
Пятаков:  Что за хреновень такая? (Кивает на детектор лжи). Не советую прослушку включать.
Гуев: Не прослушка это...
Пятаков: Ты хвостом, пассажир, не крути – я этого не люблю... Я  правду люблю. Лекарство горькое, но необходимое для оздоровления и кидал, и лохов. Давай, выворачивайся наизнанку. А не то шухер будет... Ты не смотри, что у начальника милиции фамилия смешная –  хохол Крендель далеко не дурак, программист.
 Гуев: Куда денешься от человека, выворачивающего тебя наизнанку? Но вы  меня явно не за того принимаете... Вот вам моя визитная карточка. Там всё черным по белому написано: кто и откуда. А это?.. Это детектор лжи. Или – полиграф, как ещё называют аппарат. Наша фирма оказывает информационные услуги....
Пятаков: Пой, ласточка, пой!.. Но полиграф свой выруби!
 Гуев (дрогнувшим голосом): Вырубаю, вырубаю, уважаемый Яков...Видите, закрываю крышку, отключаю микрофон... Наша беседа будет носить сугубо конфиденциальный характер.

Гуев  незаметно  под столом кладёт на свободный стул включенный диктофон.

Пятаков (широко улыбаясь и сверкая золотыми коронками): Ну это, братан, совсем другой базар!.. Ты эту х... (кивает на ноутбук) фигню  для Волобуева и его компаньонов  запускай. Пиши компромат на соперников наших и  сдавай беспредельщиков в свою фирму. Чего тебя учить? Но засветиться у Кренделя или Милосердова  на твоём полиграфе в мои планы не входит. Именно конфиденциальность, как ты говоришь, оградит меня от досрочного прекращения предвыборной борьбы. Да и тебе поостеречься не помешает... Дружеский совет, братан.
Гуев: Боком выйдет?
Пятаков (серьёзно): И выйдет, и в бок войдёт! Воры в  законе не те, кто в зоне чалятся... У этих, под крышей, так сказать, своя особая формация.  А сдаю я их тебе этих беспредельщиков в законе, потому как расчищаю   себе дорогу к пьедесталу почёта.
Гуев: А зачем тебе депутатство? Вижу, что тебе и так не плохо...
Пятаков: А депутатская неприкосновенность? Мне, программист, от наших кренделей иммунитет нужен. Да кабы один такой «вор в законе», а то прикинь...
Гуев: Прикидываю...
Пятаков: Наказать тех, кто не на свою территорию залез. Святое дело.. Их сходу узнаешь... И в дыре нашей, и в мегаполисе. И ежели на  волков взаправду  идёт охота, на серых хищников матёрых, то твоё начальство тебе досрочно звёздочку на погоны приколет.
Гуев: У них на лбу не написано, кто они на самом деле. Флажки расставят, так матёрые уходят  и за флажки – тяга к жизни сильней... Скажи: кто?
Пятаков:  «По делам их узнаете их».
Гуев: Приятно иметь дело с человеком, читавшим Библию.
Пятаков: В СИЗО – это настольная книга подследственного. Она и уголовный кодекс.
Гуев: Я весь внимание...
Пятаков (ухмыляясь):  «Семнадцать мгновений весны» глядел? Алекс-Юстасу. Запоминай. Штумбанфюреры наши – люди  жадные, до   крысятничества.  У них Македонов – финансовый гений,  погоняло - Золотая Голова. Придумал для начальника таможни Хлебородова, начальника милиции Кренделя и прокурора города Милосердова одну гениальную схемку, как в таможне арестовывать товары коммерсантов, отказывавших платить  установленную  мзду. В чужом глазу и соринка за бревно сойдёт... Придираются к документам, липовый протокольчик  - и  товар на склад, Волобуев  выжидает какое-то время, потом присылает своего человека, оценщика, тот даёт крохи за первоклассную электронику,  иномарки, бытовую технику...  Чего ж не выкупитьь по дешёвке?  Но продают уже конфискат  за реальные бабульки. Разницу – и не хилую! -  себе в карманы. Так сказать, детишкам на молочишко...
Гуев (радуясь такой «поклёвке»): А помянутые в вашей речи  Жмуркин и Буркин, как на молочишко себе промышляют?
Пятаков: А ты быстро, братан, в тему входишь... Видно, правду говорят, что ваш шеф в своей берлоге  придурков не держит... Секи дальше. Наши Сивки-Бурки, вещие каурки, муниципальным жильём на вторичном рынке квартир  промышляют.  За комнатушку в малосемейке – поллимона с клиента. Потом ещё куш срывают, пополам с юстицией, когда документы на приватизацию хибары оформляют... Нового жилья в городишке не строят, так они ветхую собственность по два-три раза за бабки перепродают: неплательщиков через самый гуманный суд в мире  выселяют – прямо со стариками и детишками, коль под руку подвернутся. А алкашей – через психушку, местный дурдом. Так дешевле да и надёжней.  Тут Айболит наш подвязан по полной программе. Вот такой  у нас, братан, круговорот  квартир в природе...

Пауза. Гуев восхищенно цокает языком.

Гуев (прячет диктофон в карман): Однако, каков размах, полёт мысли, какие инновации... Россия, вперёд! Авторов – на сцену, как кричали восторженные зрители в серебряном веке русской драмы...

В приёмной председателя Думы слышится зычный голос Жмуркина:  «Этот Айболит уже второй час к нам на «скорой» едет!..  Карина, свяжитесь с ним по рации, если труба не отвечает! Пресса уже давно в сборе. И программист заждался».

Пятаков (поспешно ретируясь ко второй двери): Всё слил, братан! Теперь дело за тобой! Но ты меня, сам кумекаешь, не видел, не слышал...
Гуев: Это было бы мовэ тоном с моей стороны, коллега!   А ты – куда, Яков?
Пятаков (открыв дверь в комнату отдыха председателя Думы): Надеюсь Крендель скоро начнёт  другие кренделя выписывать в тех краях, куда меня, падла, когда-то  определял...(Кивает на дверь.) Тут комната отдыха Жмуркина, а из неё запасный выход. Удачи!
Гуев: Спасибо,  она солдату удачи никогда не помешает...
Пятаков (уже открыв запасной выход): И чего я в тебя, программист, такой влюбленный, а? Понравился ты мне, брат. А вот чем – не возьму в толк.

Пятаков скрывается за дверью.

Гуев (достаёт диктофон, проверяет запись): Ай, Фадей Гаврилович, ай да сукин сын! (Целует диктофон).  Они заплатят за всё...


II

 Входят Жмуркин,  Буркин, Руль, Шайкина и телеоператор с камерой на треноге; на майке оператора спереди надпись: «Наш мэр – Волобуев!», на спине – «С нами Волобуев!».
 Смурная ведёт под руку слегка упирающуюся  Астру Харитоновну.


Жмуркин (с вежливой улыбкой, протягивая руку Гуеву): Жмуркин Иван Сидорович, председатель городской Думы... Очень, очень рад.
Гуев: Рад взаимно... А где же  Георгий Семёнович?

Жмуркин долго и с чувством (явно для снимка) трясёт руку Гуева, а вокруг них с фотоаппаратом кругами бегает Руль, пытаясь выбрать нужный ракурс, чтобы и Жмуркин, и Гуев попали в кадр; Жмуркин деланно улыбается, привычно позируя редакторше. Гуев – напротив,  поворачивается к объективу спиной.

Жмуркин (не отпуская руки Гуева): Рад, рад, очень рад, что вы в глуши нашей  посетили нас... (крутится перед объективом). Георгия Семёновича вызвали в избирком и мэр на часок перепоручил мне вас, уважаемый Фадей Гаврилович...
Гуев (пытаясь вырвать руку, тоже крутится перед фотокамерой редакторши, постоянно  поворачиваясь к ней спиной): Рад, что вы рады... Что такое значительное лицо и будет тратить на меня своё драгоценное, можно сказать государственное, время... (Наконец, вырывает руку, чуть не потеряв равновесия и толкая корпусом редакторшу, которая роняет фотоаппарат на пол).
Руль (всплёскивая руками): Ой, ой!.. Импортная аппаратура, она такая хрупкая... Вы почему не хотите сниматься? Вы что, простите, шпион?

Жмуркин и Буркин  в унисон цыкают на раздосадованную падением дорогой фотокамеры  редакторшу.

Жмуркин (продолжая приторно улыбаться): У нас госпожа Руль обладает обострённым чувством юмора... Не обижайтесь, уважаемый Фадей Гаврилыч!...
Буркин : Вы что себе  позволяете, Руль! Вас же предупреждали...

Руль садится за стол, нажимает на кнопки фотоаппарата.

Руль (упавшим голосом): Ну вот, цифровая фотокамера «Сони» после первого же общения с детектором лжи приказала долго жить... Хороша рифма?  Что вам, жалко было, повернуться к лесу задом, а к девушке передом?
Гуев (не скрывая своей антипатии): Где вы видели девушку?
Руль: Я ж не в медицинском смысле сказала «девушка»...
Гуев: Если и не в медицинском, то всё равно с половым уклоном. И тут, простите, даю сноску. Раньше – вы должны помнить эти времена -   считалось, что женщина в редакции газеты, как и на корабле, приносит   несчастье... Всеобщая феминизация  в мире и в частности в государстве Российском привела к сексуальной революции. (Берёт редакторшу под руку и ведёт её к детектору лжи). Скоро мы с вами познакомимся поближе, а пока позвольте, уважаемая...э...э...
Руль: Руль, Зинаида Васильевна Руль, редактор городской газеты «Время и мы».
Гуев ( деланно-восхищенно): Какая экзотическая и звучная фамилия! Особенно для руководителя городской газеты! Да и название издания заслуживает всяческого уважения. Правда, у нас много охотников свалить свои грехи и мелкотравчатую психологию на ни в чём не повинное перед ними время. Ведь время, согласитесь, - категория совершенно объективная и от нас не зависящая.
Руль: Спасибо... за комплимент.
Гуев: Руль! Это, скажу я вам, звучит гордо. (Ко всем).  Пока не забыл, разрешите один старый столичный анекдотец? Всё равно нам какого-то Айболита, едущего к нам на съёмку на не очень скорой «скорой помощи», ждать...

Собравшиеся  хлопают в ладоши. Слышны возгласы: «Просим! Просим!».

Буркин: У нас Писецкая  непревзойдённый мастер бородатого  анекдота, все дореформенные про «дорогого Леонида Ильича»  помнит, а что было час назад  забывает начисто. 
Гуев: Для советника мэра качество наипервейшее. (Поворачивается к редакторше) Так вот, посадил крокодил Гена Чебурашку на руль велосипеда и везёт... Выскакивает из кустов гаишник, тормозит Гену и приказывает: «Снимите этого с руля!». А Чебурашка обиделась и отвечает инспектору: «Я не сруль, я – Чебурашка...».

 Абсолютное молчание в ответ, которое прерывает какой-то  всхлипывающий смех Астры Харитоновны.

Астра Харитоновна (закрывая рот ладошкой, сквозь смех): А сруль-то кто был, а?  Не скумекали... А я догадалась: гаишник, что в кустах сидел...
Смурная (машет папкой со сценарием, на которой выведено: «Смурная Пресс-служба главы города»): Делу – время, потехе – час... Не будем забывать, господа, что нас сюда собрали, чтобы снять  рекламный ролик кандидата на пост главы нашего любимого города Георгия Семёновича Волобуева... У меня в левой руке – главный герой ролика, наш дорогой ветеран труда, труженик тыла Астра Харитоновна, а в правой – написанный мною сценарий ролика...
Руль (перебивая): С самим главой согласован данный сценарий?
Смурная (раздражаясь перестраховкой): Мы в пресс-службе администрации, Зинаида Васильевна, сами с усами... Это «Время и мы» каждую запятую бегает к главе утверждать. По три раза статьи в бесцензурной прессе причёсывают...  Такая вот независимая у нас  печать... (Разжимает левую ладонь, выпуская Астру Харитоновну на свободу, листает сценарий).
Жмуркин: Разрешите представить вам Смурную, пресс-службу нашей администрации.
Смурная: Анна Сергеевна. Смурная.
Гуев: Фадей Гаврилыч. Весьма польщён. А главное, когда вы успели накропать?
Смурная:  Собственно,  тут просто, как и  всё гениальное... Слушайте и представляйте сюжет. Астру Харитоновну приглашают в администрацию, где проводит диспансеризацию известный московский  доктор-психотерапевт... неважно, впрочем, какой доктор, врач, короче... Ветеранку обследуют, опутав проводами, потом  Волобуев и Жмуркин...
Руль (ехидно, вставляет): Убедившись, что труженица тыла абсолютно здорова...
Смурная (недовольная, что перебили): Затем кандидат на должность главы Волобуев и кандидат в депутаты Жмуркин вручают старушке  конверт с социальной доплатой к  пенсии труженицы тыла и советского застоя. Затем они же  поят старушку...
Буркин (вставляет): Однако, как смело...
Смурная: Чаем, чаем  из расписного самовара с баранками поят, Николай Петрович! И в конце ролика счастливая  одинокая старушка декламирует слоган: «Я буду голосовать только за   Волобуева!».
Астра Харитоновна (вскрикивая): Не одинокая я! У меня внук  есть!..
Руль (издевательски): Чушь собачья, а не сценарий ролика...
Шайкина: Всё дело не в сценарии, а в монтаже...
Жмуркин: Элла Шайкина, репортёр городского телевидения, ведёт авторскую программу «На диване», лауреат премии святой  Ефросиньи Покровской, местной юродивой восемнадцатого века...
Шайкина: Очень приятно.
Гуев: Гуев. Фадей. Значит, электронные СМИ и у вас вытесняют печатные? Рад, что так бережно храните наши традиции. Ефросинья Покровская уроженка вашего города?
Руль: Какая чушь!
Жмуркин: Руль, сто двадцать первое серьёзное предупреждение!
Руль: Это я не о детекторе лжи. Я о сценарии. Кто же, скажите, так пишет?  Никакой логики жизни: конверт Волобуев со Жмуркиным вручают вместе, а ветеранка призывает голосовать за одного Волобуева... Жмуркин ведь в депутаты снова идёт, а там его, уверена, депутатская рать опять председателем Думы изберёт...
Жмуркин: Будем надеться.
Буркин : В целом неплохо, но есть отдельные недостатки...
 Гуев: Простите, а вы, собственно, кого представляете?
Буркин: Я – Буркин. Николай Петрович.
Гуев: Буркин, представляющий Жмуркина?
Буркин (ошарашено): В общем – да...  А как вы догадались?
Гуев: Мне о вас уже столько рассказали, столько... Мол, где Жмуркин, там обязательно и  Буркин. Шучу, господа, шучу. Тут мало какой поэт, я уж не говорю о программистах, удержится от лихого каламбура... Простите, господин Буркин, вы чем занимаетесь?
Буркин: Должностные обязанности, что ли?
Гуев: Хотя бы  правильно назовите свою должность. Обязанностей своих, как выяснилось в соседнем муниципальном образовании, не знает никто. Должность, Николай Петрович!
Буркин (встаёт): Начальник отдела по распределению и учёту  жилья.
Гуев (цокает языком): Вот эта, скажу я вам, работёнка!... При всех режимах и властях отличная работёнка... Господь Бог, значит, жизнь человеку даёт, а вы – квартиру?
Буркин (еле слышно): Так точно... ваше... благородие.
Гуев (поднимая брови): Вы, простите, в какой армии  служили? В царской, что ли?
Буркин (по-военному): Никак нет! В советской... Старшина запаса.
Гуев (постукивая пальцами по детектору лжи): Оно и видно, что старшина... Начпродом,  должно быть. Угадал?
Буркин (не оправившись  от первого удара): Угадал.
 Гуев: Ладно, завтра поподробнее побеседуем со всеми заместителями Господа  Бога в вашем  славном городке... (кивает в сторону застоявшегося телеоператора с надписями на майке: «С нами Волобуев!», «Волобуев – наш мэр!»).
Смурная (листая сценарий): Вам, уважаемый Фадей Гаврилович, тоже отведена роль... Мы накануне  посовещались с Георгием Семёновичем и решили, что вам нужно сыграть роль столичного  медицинского светилы.
 Гуев (назидательно):  Какого ещё «светилы»? Что вы там напридумывали в тиши вашего тёплого кабинета? (Заметно волнуясь). Вы, госпожа Смурная, вы... Да вы просто  игнорируете коллективное мнение своих коллег! Вам же сказано: сценарий сырой, недоработан. Смурной сценарий, прямо вам скажу, дорогая Анна Сергеевна.  И я, как честный человек, отказываюсь  играть роль доктора неопределенной профессиональной ориентации. Я – программист, а не артист. Наше дело – информационные услуги властям и населению.
Жмуркин (восхищенно): Чувствуется хватка профессионала... Блестящее знание своих обязанностей. Учись, Буркин!

                III

Вбегает Агапкин в белом халате, с фельдшерским чемоданом в руке.

Агапкин (без сил падает на стул, роняя на пол чемодан): Прошу прощения за некоторое опоздание – «скорая» при выезде из гаража поломалась...Шофёр утверждал, что искра в землю ушла. А это бортовой компьютер забарахлил. На кой чёрт, скажите, нам бортовой компьютер? Вот случилась его поломка – и еле затолкали машину опять в гараж. Пока этот компьютер снимали...
Жмуркин (смотрит на часы, перебивает): Конечно, два часа для нашей «скорой помощи» - это не опоздание...
Руль:  И это наша медицина катастроф!  Просто катастрофическая медицина...
Гуев (обрадовавшись):  А я рад, доктор, вашему приезду!.. Очень, очень рад! (Крепко обнимает главврача).

Агапкин  с трудом вырывается из крепких объятий Гуева.

Агапкин (растерянно): Мы с вами где-то встречались?..
Гуев  (поёт, подражая цыганам):  К нам приехал, к нам приехал...
Жмуркин (подсказывая скороговоркой): Петр Сергеевич...
Гуев (подхватывая): ...Пётр Сергеич дорогой!
Шайкина (подпевая Гуеву): Петя, Петя, Петя... (Телеоператору с камерой). Денис, снимай  нашу бесплатную медицину!
 Гуев: Позвольте мне выйти из кадра... Я, господа, не телегеничен. Зачем же портить гениальный ролик?
Шайкина: Вы просто прирождённый режиссёр, Фадей Гаврилыч! Феллини, Тарантино вы наш!..
Гуев (оператору): Денис! Крупный план старушки-блокадницы!.. Видишь, как ей плохо? Она чуть ли не при смерти!..

Астра Харитоновна в этом бедламе тихо спит в уголке на стуле.

Агапкин (пожимая плечами): Мне Волобуев приказал явиться сюда в белом халате, с чемоданчиком... Думал, ну, кого-то из руководства  кондратий хватил... (Неопределенно хмыкает в седые усы). А тут – весёлая  комедия, оперетта... Но лично для меня в этой коллизии нет ничего удивительного. Я – психиатр по  специализации, тридцать лет в Бурашево проработал... И не такое видали.
Гуев: А почему такая кислая физиономия, доктор? Улыбайтесь, улыбайтесь! Вас снимают крупным планом. Или нужен стимул?
Агапкин: У меня и «стимул» есть, в чемоданчике – граммов двести, чистейшего!..
 Гуев ( поднимая руку): Рано, рано, господа, пить шампанское!
Жмуркин (Агапкину): Спирт, небось, Пётр Сергеич?
Агапкин (хитро улыбаясь): Зачем спирт? Вискарь подарочный! (Вздыхает) Я уже лет пять не пью, после шестидесяти – ни-ни... Врачи запретили.  А они всё несут, несут...
Жмуркин: Любят – вот и несут...
Буркин: Фантазии нашему народу не хватает. Сами пьют, как свиньи, и других спаивают...
Руль: Свиньи не пьют!
Смурная (с вызовом): А что же они делают?
Руль: Свиньи жрут!
Гуев: Прекратим этот филологический спор. Перейдём к жанру политического плаката на злобу дня. Пьянству бой, господа! Наш последний, решительный бой... Вы, госпожа Руль, конечно же, проинформировали своих читателей, что каждый россиянин, включая и непьющую героину ролика Астру Харитоновну ( Астра Харитоновна вздрагивает и просыпается) и ваших городских  младенцев в среднем за год выпивают по восемнадцать литров чистого спирта... А картошки сажаем всё меньше и меньше. Где спирт, господа?  Медицине катастроф просто нечем обрабатывать рваные раны спивающегося народа!..
Шайкина (восхищенно): Какой тост!..
Гуев (поклонившись): Скетч, дорогая. Не тост, а скетч. Прошу не путать со скотчем.
 Смурная (раздражённо): Так мы будем, в конце концов, снимать или нет? Мой сценарий забраковали, а другого – не-е-т...
Гуев (успокаивая жестом): У меня в голове родился действительно гениальный  -  и это бео всякой  ложной скромности – сценарий предвыборного рекламного ролика.  Ильф и Петров навали бы его «Шея». Грубо. Назовём его в духе   нашего гуманного времени - «Приступ добра».
Руль ( в сторону Смурной ): Чушь собачья!..
Гуев (бросив уничтожающий взгляд на редакторшу): Итак, сценарий  «Приступ добра». Пишите, госпожа Смурная...(Произносит фамилию пресс-секретаря с ударением на первом слоге). Наверное, так по новым правилам её произносите? Безграмотнее, но сегодня безграмотные ударения в большой моде.  (Подаёт Смурной несколько чистых листов) Пишите, пресс-служба, пишите... Потом до конца жизни будете  вспоминать   мастер-класс столичного программиста.

Гуев начинает вышагивать по помещению,  выдавая  экспромт.

Гуев (диктует): Старенькая бабушка (подходит к опять задремавшей Астре Харитоновн), слабенькая, одинокая, малоимущая  приходит в администрацию города... Куда же еще идти маленькому человеку  со своими бедами? Все дороги, разумеется,  ведут к отцам города... И так думает не одна  она.  В приёмной главы – яблоку негде упасть.  Стрелки часов неумолимо движутся к окончанию приёма по личным вопросам, а очередь  -  не меньше, чем в винный магазин в антиалкогольную кампанию. И сердце, бедное  сердце старушки не выдерживает. (Обращаясь к телеоператору). Камера фиксирует, как старушка берётся рукой за сердце и тихо сползает на ковровое покрытие приёмной...Всё очень натурально. Зритель должен подумать, что старушка умерла в очереди по личным вопросам...

Проснувшаяся Астра Харитоновна крестится.

Гуев (подмигивая испуганной бабушке): И тут откуда ни возьмись – человек в белом халате, с  чемоданом в руке!.. В роли «человека в белом халате» - сам человек в белом халате, главный врач больницы, заслуженный врач Республики, почётный гражданин города и так далее... короче -  Пётр Сергеич Агапкин...

Агапкин вскакивает,  возражая  жестами

Гуев  (кладёт тяжелую руку на плечо Агапкина): Спокойствие, только спокойствие, как любят приговаривать психиатры, вкалывая лошадиную дозу успокоительного... Вы в моём сценарии не  бурашевский психиатр, а, так сказать,  обобщенный образ «человека в белом халате». Образ, заметьте, традиционно положительный в массовом сознании населения. Белый халат  привычно склоняется над больной,  рывком достаёт из чемоданчика  старенький манометр с резиновой грушей, быстренько накачивает грушу, в считанные секунды измеряет давление и начинает ловко реанимировать почти мёртвую старушку. Старым проверенным способом – «рот в рот». Согласитесь, сексуальный кадр...

Агапкин злыми глазами смотрит то на автора сценария, то на старушку, которую ему придётся реанимировать.

Гуев (невозмутимо продолжая): И тут старушка открывает глаза и тихим голосом спрашивает своего спасителя: «Где я?..».
Буркин (одобрительно кивает): Склероз, ни хрена не помнят, зачем в администрацию идут...
Шайкина: Какая правда жизни!..
Гуев (продолжая): ... «Где я?» - спрашивает бабушка слабым голосом. Белый халат – это условное имя персонажа, вы меня понимаете, -  склонившись над спасенной, говорит: «Лежите, лежите...Вам ещё нельзя волноваться.  Вы в штабе кандидата Волобуева!». Старушка закрывает глаза. Но доктор продолжает психотерапию: «Простите, а за кого вы будете голосовать?». И, не дожидаясь ответа, добрый доктор Айболит передаёт старушке конверт с энной суммой для покупки сердечных препаратов. И – о, чудо! - от сердечного приступа не остаётся  и следа. Старушечье лицо молодеет, розовеет, бабушка встаёт в полный рост и  вдохновенно говорит в камеру: «Теперь я всегда буду голосовать за Волобуева!». Затемнение. Звучит гимн вашего города. Ну, как?..

Пауза.

Астра Харитоновна: А чё я говорю в камеру? Волобуева уже посадили?..
Жмуркин: Типун вам, бабушка,  на язык!
Телеоператор: «В камеру» - это  в мою видеокамеру, вот в этот аппарат, ясно бабушка?
Астра Харитоновна: А где конверт и сколько там на препараты?
Смурная: Все реквизиты съёмки у меня! Успокойтесь, Астра Харитоновна... Я не уверена, что вы сможете произнести в камеру такую долгозвучащую фразу: «Теперь я всегда буду голосовать за Волобуева». Я тут её вам на бумажке записала, тренируйтесь про себя.
Гуев: Продолжаем обсуждение сценария... Какие ещё будут мнения?
Руль: Слишком в лоб.
Буркин: Зато всем ясно и понятно. Без тонких намёков.
Жмуркин: Нашему народу вообще нравятся прописные истины. Думаете, зря Толстой «Филиппка» или Тургенев «Муму» написали? Какой, простите за откровенность,  дурак будет толстенную «Войну и мир» читать? Жизни не хватит. А «Филиппка» в первом классе по программе проходили.
Буркин: Нетленки. Теперь так не пишут. Всё больше с матами...
Руль: Только не трогайте классиков! Вот взяли – и  опошлили Льва Николаевича...
Гуев: Не переходите на личности!
Смурная: Я всего три слова скажу. Сценарий хороший. Добротный. Только этот... ну, предложенный сценаристом способ «рот в рот» - не слишком ли он откровенен для нашего целомудренного города?
Шайкина: Но это же реклама!.. Вы телевизор включите, там и не такую... не такое выдают на всю Россию. Голыми скачут! И ничего, всему  народу нравится.
Астра Харитоновна:  Я голой сниматься не буду! Даже в бане.
Телеоператор: Да никто вас, бабушка, раздевать не собирается. Это так, для образного сравнения сказано.
Шайкина: А мне нравится «рот в рот»...
Руль: Элла, ты с ума сошла!.. Ты наш гнилой народец не знаешь... Начнут ковыряться в деталях, критиковать, звонить на кабельное...Детали подводят художника.
Гуев (как бы между прочим): Как-то сам Никита Сергеевич в своём гараже назвал меня мастером деталей и... запасных частей. Шутка.(Смеётся).
Руль (обращаясь к Шайкиной): Правда искусства – это правда жизни! Нужен репрезентативный подход к теме. Где правда? А? Скажи мне, подруга, как это в мгновение ока врач со «скорой» оказался у умирающей старухи? К нам Агапкин сколько ехал, а?  Два часа! Новые машины им по программе «Здоровье»  выделили, а зачем? Зачем это суперсовременное оборудование, если через два часа  по экстренному вызову приезжают?
Буркин: Привычка – вторая натура...
Руль: А «рот в рот», простите, Фадей Гаврилович, это уже вообще профанация... Извращение какое-то!
Гуев (вскидывая бровь): Профанация?!. Это вам ли, госпожа Руль, унижающей всё грамотное население муниципального образования своей примитивной  ложью, говорить о какой-то «профанации»!..
Руль (с обидой): А   номер, посвященный Дню города, вы читали? (Чуть не плача). Нашу газету Союз журналистов  специальным дипломом отметил... Вы не читали, а говорите...
Гуев: Я глупостей не чтец, особо образцовых.
Шайкина: Браво, маэстро, браво!..
Гуев: Грибоедов, «Горе от ума».
Буркин: Во все времена на Руси беды от слишком умных. Пролетарскую революцию кто придумал?
Смурная: Не лезьте в политику, Николай Петрович! Один известный олигарх заплатил за это шитьём  рабочих рукавиц...
Гуев: Дураки и дороги. Мой детектор лжи установил тут прямую связь: чем больше у нас  умный людей, тем больше в России хороших дорог.
Жмуркин:  А что скажет, так сказать, главный герой ролика «Приступ доброты»?
Руль: Главный или положительный герой? Это разные вещи.
Гуев: (Агапкину): Пётр Сергеевич, ваше просвещенное  мнение?

Агапкин лезет в чемоданчик, достаёт лекарство и  глотает пилюлю.

Агапкин (возмущенно): Да вы что, все тут белены объелись?..(Передразнивает Шайкину).  «Рот в рот»... Уж лучше тогда Руль «нос в рот», эротичнее получится!  Вон у редакторши какой нос сексуальный, как у Буратино (ехидно хихикает).   А меня – увольте!
Гуев: Да я бы с удовольствием.  Но, к сожалению, не в моей это  компетенции. Однако исключительно из уважения к вам похлопочу, непременно похлопочу о вашем увольнении. По собственному желанию.

Агапкин, начавший было снимать халат,  так и застывает, освободив из рукава халата только левую руку.

Агапкин (уже мягче):  Вы меня, Фадей Гаврилович, не так поняли... Увольте не в смысле с  должности главврача. Я имел ввиду, что комедию ломать не буду...
Гуев (помогая  Агапкину надеть халат): Дорогой Пётр Сергеич, самая большая комедия, в которой вы играете вот уже без малого двадцать лет, называется «Бесплатная медицина». Что же вас смущает в этой   невинной рекламе вашего главы?
Буркин (вздыхая):  Тратим, тратим деньги на эту бесплатную медицину, а у  народа здоровья не прибавляется.
Жмуркин: Здоровья за деньги не купишь... Народная, между прочим, мудрость.
Гуев:  Глубокое замечание. Но наша медицина, фармацевтическая промышленность совершенно иного мнения. Оказывается, весьма прибыльное  дело – иметь нездоровую нацию. Не так ли, Петр Сергеевич?
Агапкин (упавшим голосом): На чём основываются ваши обвинения, Фадей Гаврилович? У нас полный ажур.   Ни одной жалобы от наших больных. Ни единой!  Комитет по здравоохранению каждое полугодие нас проверяет, раз в три года - Минздрав. И всё тютелька в тютельку...
Гуев (перебивает): Тютелька в тютельку – это секс лилипутов. А почему жалоб нет от больных, то и это мне понятно – сил, Пётр Сергеевич, нету у ваших больных, чтобы написать короткое слово  «SОS» и вложить его в пустую бутылку... К тому же, не безопасно опять же для страждущих. Ведь жалобы, подобно африканским бумерангам, имеют дурную привычку возвращаться к  запускающим их.

Астра Харитоновна в это время вскрывает конверт, лежавший около Смурной. С удивлением обнаруживает, что он пустой.

Астра Харитоновна: А деньги  - где?..
Гуев (беря конверт и выворачивая его наизнанку): Вечные вопросы пореформенной России: где деньги и кто виноват, что их нет?
Жмуркин: Конверт – бутафорный. 
Смурная: Так сказать, реквизит для съёмок ролика... Главное, чтобы  зрители поверили, а вам, Астра Харитоновна, Македонов потом выпишет...
Астра Харитоновна: Сколько?
Смурная: Триста рублей.
Астра Харитоновна (возмущенно-удивлённо): Триста-а-а?
Жмуркин: Триста, триста, слово председателя Думы! Минута удовольствия – и триста рублей в кармане.(Поспешно) Таков стандартный размер одноразового пособия для малоимущего горожанина – так  постановили наши депутаты. Всё законно. Кризис-с... У нас к тому же – затяжной... Как начался в 90-х, так и тянется, тянется. 
Буркин:  Как вялотекущая шизофрения... Между прочим, кризис в переводе с греческого – суд.
Жмуркин: Не так страшен суд, как людской пересуд...Я городским СМИ вообще запретил употреблять это гадкое слово – «кризис». Нету его, не-ту...  А если  «нет», то на нет и суда нет...
Астра Харитоновна: Триста, значит... И суда нет... А я-то, дура, на компютир губы раскатала...
Шайкина: Так всего одно предложение и сказать-то! Скажите – триста ваши... Не было ни гроша и вдруг алтын. Народный бизнес.
Астра Харитоновна (недоверчиво): Одно предложение?..
Смурная: Вот именно! Скажите: « Теперь я буду голосовать только за Волобуева!»  Или можно даже покороче - и сразу же к Македонову за зарплатой!..
Шайкина делает знак оператору – снимай!

Астра Харитоновна (откашливаясь): Я буду...
Шайкина (нетерпеливо): Ну...
Астра Харитоновна: Я буду...
Жмакин: Понятно, что будете... Дальше!
Астра Харитоновна: Я буду голосовать...
Смурная (подсказывая, как театральный суфлёр): За Во-ло-бу-е- ва...

На цыпочках, незаметно для Астры Харитоновны, входит Волобуев, делая рукой знак, чтобы продолжали съёмку.

Астра Харитоновна: За Волобуева, говорите?.. (Жмакину) Сынок, прибавь старухе ещё сотенку... Тогда скажу.
Шайкина: Стоп! Снято!
Волобуев: Так она же не сказала главного – за кого будет голосовать...
Шайкина (делает успокаивающий жест): Смонтируем, Георгий Семёнович!
Волобуев: Ну-ну... Вам, профессионалам, виднее... Потом  покажите.  Все свободны!
Первым срывается с места Агапкин.

Волобуев (Гуеву): А вас, Штирлиц, я попрошу остаться...
Гуев  (наедине,настороженно): Что-то случилось,  штурмбанфюрер?
Волобуев (бросая на стол листовку своего конкурента): Случилось, Фадей Гаврилович!.. И свершилось страшное – Сухоплюев сдал меня  Хабарову.  Со всеми потрохами. Вот полюбуйтесь, пожалуйста... Тот уже листовку на принтере откатал, издевательски пишет о детекторе лжи и нарушении мною прав человека! Мол, проверять сотрудников  на детекторе лжи – незаконно и безнравственно.  Вот сука!.. Как издевательски пишут... Ты только почитай! (Играет желваками на скулах). Ничего, ничего, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Вот список первоочередных кандидатов на вылет из администрации и тёплых насиженных гнёзд. (Вручает список Гуеву) Завтра, программист, протестируй их по особой программе.
Гуев (шутливо): Яволь.
Волобуев: А на сегодня хватит сюрпризов...
Гуев: Ещё один, с вашего позволения...
Волобуев: Отдыхать, отдыхать... Поезжай в свой «Пилигрим», я уже распорядился, чтобы тебя переселили в «люкс».(Ловит вопросительный взгляд Гуева). За наш счёт, разумеется.
Гуев: Всё-таки остался не решенным еще один пунктик... Предоплата. Тем более, что вы договор – или дОговор по новой орфоэпии? – уже подписан...
Волобуев (с лёгкой  укоризной): Всё ещё не доверяете компаньону... И правильно делаете.
Гуев: Простите, это профессиональное.

Волобуев направляется к двери

Волобуев: При пиковом интересе не останетесь... Задержитесь. Я прямо сейчас сюда  Македонова пришлю.

Волобуев уходит


Занавес


ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

 
Входит Македонов с большим потрепанным портфелем в руке. Одет в клетчатую рубаху «из советского времени»,  чёрную жилетку. Из одного кармана жилетки торчат дужки очков,  в другом – калькулятор. На ногах  - допотопные сандалии из кожезаменителя.

Гуев и Македонов

Македонов (окидывая Гуева цепким взглядом): Это  с вами,  уважаемый э... Фадей Гаврилович, Волобуев договор подписал?
Гуев: С нами.
Македонов (доставая печать, бумаги): Вы что – не один? (Оглядывается)  Давайте командировку – отмечу.
Гуев (достаёт портмоне и делает вид, что ищет командировочное удостоверение): Ладно, дорогой э...
Македонов: Никита Кириллыч...
Гуев: Успеется, дорогой Никита Кириллович, успеется. Я точно ещё не знаю, сколько ещё дней проведу в вашем гостеприимном городе...
Македонов: А кто знает?
Гуев (кивает на ноутбук): Ну, вот он, например...
Македонов (с усмешкой): Эта хренобобина?..
Гуев (настраивая детектор лжи): Именно эта «хренобобина», как вы выражаетесь. Завтра большой экзамен для избранных. Полиграф подскажет руководству, кто работает честно, а кто, закручивая свои делишки, обманывает. Врёт, другими словами.
Македонов (хмыкая): Каков вопрос, так и ответ... Ваш полиграф будет противостоять знатокам. А они, друг мой, побеждают чаще. (Смеётся и кашляет одновременно).
Гуев (стучит Македонова по спине): Вы, Никита Кириллыч, поосторожней, поосторожней... В вашем возрасте можно даже смехом подавиться.
Македонов (не переставая кашлять): Насмерть?
Гуев: Насмерть. Совсем недавно у нас в Москве от смеха умер ведущий режиссёр  народного тетра сатиры -  на премьеру спектакля «Мещанин во дворянстве»  не было продано ни одного билета! Ни е-ди-но-го...
Македонов: Кризис... Когда брюхо пустовато, как-то не трогают проблемы мещан и дворян тем более.
Гуев: Меня тут в вашем милом городке просветили, что кризис – это суд. Я бы сказал – страшный суд.
Македонов (философски): Все там будем...
Гуев (переводя взгляд на ноутбук): Весь вопрос: когда?.. Эта «машина времени»  некоторым индивидуумам может сильно ускорить  его приближение.
Македонов:  Как там у незабвенного классика? Есть высший суд, наперсники разврата!.. Тэ дэ, тэ дэ, не помню...
Гуев:  Он не доступен звону злата и мысли и дела он знает наперёд...
Македонов: Классик жил в доисторические времена. Сегодня звону злата доступно всё.

Македонов замолкает, углубившись в изучение  договора.

Македонов (перевернув страницу): Однако, сумма, скажу я вам... К нам приезжал внук знаменитого Игоря Кио, так он за свои фокусы взял в половину меньше...
Гуев:  У Игоря Кио, говорю вам как на духу, никогда не было внуков... Одни внучки. Потому и продешевил. Протестировать бы того прохвоста на моём детекторе лжи!.. Знаете, Никита Кириллович, многие столичные знаменитости сами просят меня проверить их на  честной машине. Так заврались, что сами правду ото лжи не могут отличить. Жириновский, например, просил точно установить: правда ли, что он сын юриста?
Македонов: Ну и?..
Гуев: Выяснили, что сын мельника. Точнее не сын – правнук. Но мельника...
Македонов (ехидно): А мать у него русалка... Так?
Гуев: Вы, Никита Кириллович, хотите сказать, что тоже человека насквозь видите? Как мой полиграф...
Македонов (машет рукой): Куда нам до вас!.. У вас в чемоданчике целый полиграфкомбинат! А я вчера ещё костяшками на счётах стучал, намедни калькулятор освоил. Да и то боюсь обмишуриться, не на ту кнопочку надавить.
Гуев: Это очень важно знать, куда и на что надавить...
Македонов (с интересом):  Вижу вы – человек начитанный.  Ладно, сумму обсудим чуть позже... А вы, любезный Фадей Гаврилыч, как человек умный и со  столичными связями, не могли бы посодействовать мне, старому бухгалтеру, протолкнуть, так сказать,  в высшие финансовые сферы, одну мою, простите за откровенность,  экономическую идею...
Гуев: Я не буду хлестаться - с Кудриным не на одной ноге, но в минфине есть кое-какие подвязки...
Македонов (недоверчиво улыбаясь): Верю, охотно верю, голубчик... Вы не знаете, молодой человек, почему это я, Македонов, старый воробей, и вдруг вам – и  верю?.. Нонсенс. Парадокс нашего бытия, так-с сказать... Ну да ладно, утопающий, как вам хорошо известно, хватается за соломинку... Авось,  именно вы мне и поможете...
Гуев (серьёзно): Помогу, чем могу...
Македонов (двигается со стулом поближе к собеседнику): Я, молодой человек, изобрёл лекарство...
Гуев: Это же прерогатива  фармацевтов...
Македонов: Да не пилюльку какую-то от свинячьего гриппа... Нет, берите выше, молодой человек! Я додумался до единственного лекарства по выходу  из мирового финансового  кризиса...

Пауза.

Гуев (восхищенно-иронично): Круто!
Македонов (замечая иронию): Не надо смеяться, Фома неверующий... Не надо. Такие люди, как вы – и не в укор вам будет сказано – мечтают о дензнаках. Любых. Лишь бы побольше!... Но завтра вашими рублями и долларами с портретами каких-то уродов на купюрах можете, молодой человек, оклеивать свой сортир. Я придумал новую структуру, которая спасёт мир от будущих финансовых кризисов – АРТЦ! Это, батенька, нобелевская премия, доложу я вам, по экономике...
Гуев: АРТЦ? Для меня звучит так же, как МММ.
Македонов (снисходительно): АРТЦ – это антикризисные расчётно-товарные центры. Я предлагаю миру цепочки обменов, в которых можно продать свой товар, но не за деньги... В цепочке «товар-деньги-товар» деньги заменит золото!
Гуев: Золото? И как вы, бухгалтер, будете выдавать зарплату? Волобуеву – двадцать унций, Жмуркину – пятнадцать... Весы нужны аптекарские. Да и кто будет от общего слитка отпиливать?
Македонов: Ирония, молодой человек, это оружие невежд. Легко всё обсмеять. А вы посмотрите, как будет работать мой АРТЦ.(Рисует схему на бумаге). Предположим, это финансовая пирамида, уже знакомая всем россиянам...
Гуев: МММ, «Властилина»...Это мы уже проходили.
Македонов (запальчиво): Это не  та пирамида!.. Нет-с!(Сокрушенно качает головой) И когда же вы, человеки, поймёте, что сегодня банки – это настоящая пирамида. У банков одна цель: выпить все соки из клиента, а там всё равно... Это, молодой человек, разрушительная идеология. А у меня в АРТЦ вы никогда не сможете потерять свои деньги, потому что вы  не отдаёте их нам!
Гуев (пожимая плечами): А за что же я буду покупать товар? Если не за рубли, то за доллары... Или еврики, в конце концов... Другого не дано.
Македонов: Дано, братец кролик, дано! Доллар – вот проклятие финансового мира с того самого дня, когда он стал мировой валютой. Мы, как в старые добрые времена, вернёмся к золотому стандарту. Я верну золоту его роль, чтобы не дать раздуться очередному финансовому пузырю!
Гуев: Золото? Звучит заманчиво, братец лис... Но золото давно превратилось в обычный товар – кольца, украшения... Даже в моём детекторе лжи есть граммов этак пять чистого золота. Его применили в сугубо технологических целях...
Македонов (обижаясь, что его не понимают): Может быть, вы и компьютерный гений или гений  своих полиграфических  фокусов, но, простите, полный профан в финансовой сфере. Вместо доллара и рваного рубля нужно ввести новую расчётную единицу – золотые монеты!
Гуев (шутливо): «Волобуевки»?
Македонов (грозно): Попрошу без ёрничества! Это – святое!.. Золота в России много.  Оно не подвержено девальвации, инфляции. Оно только постоянно растёт в цене, потому что его становится всё меньше и меньше...
Гуев (с еле заметной иронией): Но в России ещё много презренного металла...
Македонов: Да, много! И мы будем чеканить золотые монеты по всему миру. Золото – не бумажки с уродами! Унция имеет истинную ценность, за которую можно всё купить и всё продать...
Гуев: Во времена пиратов – да, но только не сегодня...
Македонов (хохочет, как оперный злодей): Не сегодня?. Не сегодня? Да я только вчера, молодой человек, всего за шестьдесят унций купил у нашего начальника таможни Хлебородова новенький «Лэнд Крузер»!.. Сейчас документы оформляю.

Гуев пожимает плечами.

Македонов (в сердцах машет рукой): Вижу, что с вами кашу не сваришь...(Снова склоняется над договором). Ладно, вернёмся к вашему гонорару... М-да, губа у молодого человека явно не дура...
Гуев: Я бы предостерёг от скоропалительных выводов даже вас, господин   Золотая голова...
Македонов (отмахиваясь): Ожидаемую вами сумму, молодой человек, наш дефицитный бюджет просто не потянет... К великому сожалению, могу заплатить только треть.
Гуев (вскакивает): Треть? Да это же  форменный грабёж,  чиновничий беспредел!..
Македонов (разводя руками): На нашем безрыбье и эта комсичка – тоже рыбка... (Достаёт из портфеля пачку купюр, отсчитывает деньги, слюнявя пальцы). Дают – бери, а бьют – беги...

Гуев открывает крышку ноутбука, включает экран, по которому тут же побежали разноцветные извилистые линии

Гуев: Значит,  городская казна опустела?.. Бюджет – дефицитный?
Македонов (продолжая счёт купюр, машинально кивает): Очень, очень дефицитный!..
Гуев: Тогда вам, дорогой Никита Кириллыч, предстоит восполнить недостающую сумму. И, к вашему глубокому огорчению, умножить на два первоначально названную мною сумму. За только что нанесенный мне моральный вред. И я не буду в претензии, если, как говорят кассиры, за ваш счёт.
Македонов (подставляя ладошку к уху): Что-с?
Гуев: Вы что, Никита Кириллыч, из дврян, что ли, будете-с? Или действительно плохо слышите?  (Кричит в ухо) Жаль будет сажать в тюрьму столь гениального финансиста. Трудно сказать, сколько там, на зоне строгого режима, продержится на этих  старых хилых плечах такая тяжелая золотая голова... Одно скажу точно, после разоблачений  генпрокуратурой ваших гениальных махинаций с главным таможенником Хлебородовым, главным полицмейстером Кренделем и крышующим всю преступную группировку прокурором с неподходящей для прокурора города фамилией Милосердов, вы уже в местах не столь отдалённых вряд ли дождётесь своей нобелевской премии...

Македонов хватает открытым ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, берётся рукой за сердце

Гуев: Теперь вижу, что со слухом у вас всё в полном порядке. Главное, чтобы было всё в порядке с чувством времени. Не забывайте, милейший Никита Кириллыч, что мы беседуем с вами в самый разгар борьбы с коррупцией в России. В генеральной прокуратуре сидят точно такие же чиновники, которым нужно отчитаться о проделанной работе...

Гуев, положив руку на плечо Македонова, усаживает финансиста перед детектором лжи, пододвигает к нему микрофон.

Гуев (подаёт стакан воды): Успокойтесь,  я записываю... Чистосердечное признание, как говорят герои детективных сериалов, облегчит вашу участь...
Македонов (держась за сердце): Сдали, оговорили, сволочи... Но это не я...  Я только схему откорректировал, шлифанул, так сказать, с точки зрения бухгалтерии, только схему...
Гуев: Главное – идея, говорили большевики, беря власть за горло. За идею, да будет вам известно, больше дают... Порой даже пожизненно. И дают, заметьте, не  вашими заветными унциями золота...

Неожиданно Гуев стучит кулаком по столу

Гуев: Всё! Всё, что вам известно, быстро! И не скупитесь ни на слова, ни на расплату. Помните  незабвенную рекламу «Аэрофлота»?
Македонов (хрипло, расстёгивая ворот рубашки): Простите, не помню...
Гуев: Выиграешь минуту – потеряешь жизнь... Молчать не советую, дедушка.  (Устанавливает микрофон поближе к Македонову) В принципе, мне известно всё, понимаете – всё о деле «Конфискат». Но очень бы хотелось услышать этот захватывающий рассказ о том, как законный, но дорогой товар,  на таможне «Юг» превращали в конфискат. Как по вашей гениальной схеме проводили переоценку ценностей, продавали эту, с позволения сказать, контрабанду, и делили  сногсшибательную прибыль...(С угрозой) Ну!.. Или, как старик Фунт в «Золотом телёнке», предпочитаете сами сидеть за Кренделя, Волобуева и организатора преступного сообщества  прокурора Милосердова? (Стучит кулаком по столу так, что звенят бутылки с минеральной водой) Я дважды вопроса не повторяю! Да или нет?
Македонов (поспешно):  Нет! Только не это, не это!.. Не тюрьма... Не надо сидеть... Не хочу!  Я всё скажу... Всё!

Занавес


ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

То же помещение для заседаний депутатов городской Думы. На двери, ведущей в комнату отдыха председателя Думы, отпечатанная  на принтере табличка – «ПОЛИГРАФ». Стулья расставлены вдоль стены. На них сидят   приглашенные на тестирование на детекторе лжи. На длинном столе для заседаний - автомобильная аптечка, валидол  и пенальчик с нитроглицерином.
Кресло председателя Думы стоит во главе ряда стульев, придвинутых к одной  стене. По другую сторону  одиноко стоит старый обшарпанный стул, явно из другого кабинета.


I

В кресле, разгадывая кроссворд, вальяжно развалился Жмуркин. Рядом, на стуле, с папкой на коленях сидит  Крендель, полковник нервно отбивает ногой ритм какой-то песни, звучащей только в его голове.   Рядом с ним Крендель при полном параде, потом Буркин с годовым отчётом распределения жилья в руках. Затем - Агапкин,  Смурная, Руль, Писецкая, Карина. На отдельно стоящем стуле (у противоположной стены)  Сухоплюев листает какие-то документы и, что-то подчёркивая в них,  злорадно хмыкает в кулак.

Руль: Собирали на десять, а уже четверть одиннадцатого...
Жмуркин: Дышите ровно, Зинаида Васильевна, детектор лжи фиксирует каждый вздох испытуемого...
Буркин (под нос): Перед смертью не надышишься... (Кренделю) А хотите, Семён Михайлович, я вам свежий анекдот расскажу?
Крендель (не переставая барабанить ботинком): Валяйте, Николай Петрович...
Буркин: Тогда не нервируйте меня своим  солдатским маршем. (Кренедель перестаёт отбивать ритм левой ногой, но тут же начинает барабанить правой). Ладно, слушайте анекдотец про детектор лжи... (Крендель перестаёт стучать) Один мужик спрашивает другого: «А вы знаете, что такое детектор лжи?». А другой отвечает: «Не просто знаю, меня угораздило на нём жениться!..».

От напряжения момента никто не смеётся.

Кренедель (пожимая погонами): Вы, я гляжу, уже совсем сбрендили – как это можно жениться на детекторе лжи? Он ведь – машина! Я видел, такая фиговина электронная, на портативный компьютер похожа... (Кивает на дверь с табличкой «Полиграф») Скоро, Николай Петрович, познакомишься...
Буркин: Вы, между прочим, тоже...
Крендель: Это ещё бабушка надвое сказала...
Писецкая (подкрашивая губы): Что вы сказали, господин полковник?
Крендель (Буркину): Ну, полный писец! Зачем эту глухомань-то сюда притащили? Эту выжившую из ума... советницу любой дурак, а не то что детектор лжи, сразу  расколет, и к  программисту не ходи!
Жмуркин (не отрываясь от кроссворда): Будут вызывать по списку...
Карина (уточняет) Чёрному списку! Я его сама набирала и печатала...

Собравшиеся оживляются,  Смурная протягивает руку к Карине, гладит её по плечу.

Смурная (елейным голоском): Голубушка, огласите, пожалуйста, весь список...
Руль: Старую кинокомедию вспомнили? Только не смешно. Зачем городской газете детектор лжи? Журналистика – не ремесло. Это искусство. А искусству свойственен вымысел.
Писецкая: Кто, товарищи, к Полиграфу последний?
Агапкин (оглядывая собравшихся): А где, простите, наш финансовый гений Македонов? Без Золотой головы, думаю, общий  список будет не полным...
Карина: Он ещё вчера сеанс на детекторе лжи прошёл...
Буркин (под нос): С почином, господа! И с облегчением. Первому всегда труднее.
Карина: Вышел  ко мне в приёмную – лица на Золотой голове не было!.. Я ему и валерьянки, и таблетку под язык! А он, чуть отдышавшись, сразу трубу к уху и давай плакаться, что «ОН знает всё!»...
Крендель (настораживается): Как, как он сказал в трубу?
Карина (поворачиваясь к Кренделю): ОН знает всё... А что?
Крендель: А кто это – ОН? Господь Бог, что ли? (Деланно смеётся).
Карина: Не знаю... Быть может ОН – это  (показывает глазами на дверь с табличкой) «Полиграф»?
Руль: Чушь собачья!.. Хорошо бы  независимое журналистское расследование провести...
Смурная: Ах, подумать только, какие мы независимые... От своего мужа-пьяницы.  Аж жуть...
Крендель (Руль): Не советую совать свой длинный руль в чужие дела... Вы же, Зина из магазина, не хотите лишиться носа, как цыганка, изменившая мужу! (Смеётся)
Агапкин: Так что же с Македоновым?
Кренедель (недовольно): Вам же было сказано: заболел наш  золотой дедушка.
Агапкин: В больницу  к нам не обращался...
Крендель (зло): А вы что – ещё и лечите, что ли?.. (Хохочет).
Агапкин (с обидой): У нас в этом году в стационаре на три летальных исхода меньше, чем за тот же период прошлого года...
Крендель: Прогресс налицо! Да просто больные боятся к вам в богодельню ложиться. Мало того, что лекарств нет, капельницы и вату покупать заставляете, так ещё и не кормите бедных пациентов!
Агапкин: Это мы-то не кормим? Мы?.. Да вы только посмотрите, что у окна раздачи делается, когда гороховый суп дают!..
Крендель (передразнивает): «Суп гороховый дают!».. На воде и гороховом бульоне. Потому что мясо с больничной кухни по своим сумкам распихиваете. Тоже мне – суп гороховый!.. Шуты вы гороховые! Сейчас детектор лжи схватит за руку расхитителей муниципального добра...
Писецкая: Кто шут гороховый?
Крендель: Помолчите, мадам, когда вас не спрашивают! (Агапкину) Что тут, скажите, такого, если человек приболел, а? Как-никак седьмой десяток  разменял, а тут такой стресс. Вот вам и первая, так  сказать,  жертва Полиграфа.
Писецкая (прикладывая к шляпе отвалившуюся  бутафорскую вишенку): Так кто последний на сеанс к Полиграфу Полиграфовичу? Я никак не могу  даже  очередь занять, безобразие! Ну как в нашей поликлинике, право!
Смурная: Вам говорят, по списку будут вызывать.
Писецкая: А кто  номером первым в списке? Меня, как почётного гражданина города, партийного активиста, ветерана труда, наконец, вы все должны пропустить вне очереди. Имейте совесть, товарищи.
Агапкин: Так кто будет первым?
Жмуркин (заполняя клетки кроссворда): Первым в этом чёрном списке... (Делает паузу и обводит многозначительным взглядом собравшихся) Первым номером идёт...
Крендель: Ну, рожайте же!.. Не томите душу!..
Сухоплюев (отрывается от чтения документов): Успокойтесь, господа.  Первым иду я!

Вздох удивления и облегчения (одновременно).

Сухоплюев: Я заранее знаю, каким будет результат тестирования. И к гадалке не ходи после моего вчерашнего разговора с Волобуевым... Но вы-то, вы-то, чего радуетесь? Злорадствуете, что  уволят меня первым? Так Хабаров  через две недели  новоселье в волобуевском кабинете будет справлять, тогда уж всех вас, простите, поганой метлой выметем  из администрации...
Смурная: Бабушка надвое сказала...
Крендель: Сухоплюев, ты только не вешайся. Так уж и быть, дам тебе пистолет застрелиться. С удовольствием дам.
Агапкин (поглядывая на часы): Мне боятся нечего – ни Полиграфа вашего, ни Волобуева, ни Хабарова. Профессионал есть профессионал. Без нас ни одна власть не обходится.
Сухоплюев: Это вам-то, Пётр Сергеич, бояться нечего, вам и иже с вами Жмуркину и Буркину? А, простите, за прямой вопрос, кто  одинокую старушку Баранову в жёлтый дом упёк? Потом   этого олуха царя небесного, Коляна Борзова, споили и тоже туда, в Бурашево. И с концами. Какой такой детектор лжи определит, что за  четыре года   с десяток одиноких граждан нашего городка стали вдруг недееспособными, а все права на их драгоценную жилплощадь  перешли сначала больнице, а потом  муниципалитету..? (Не даёт возразить Буркину) Потом их однокомнатные квартиры ушли по рыночной цене.
Буркин (потрясая отчётом): Что вы хотите сказать, Сухоплюев? Вы соображаете, кого вы и в чём обвиняете?  Не волнуйтесь, у нас тут всё в полном ажуре...
Сухоплюев: А я и не волнуюсь... Это вам волноваться нужно.
Жмуркин ( возмущенно): Прекратите балаган, Михаил Владимирович! Вы ответите... За каждое слово ответите!
Сухоплюев: И вы ответите! Ответите, Иван Сидорович, следователям, за сколько продали Погосяну сначала титул «Человек года», а когда аппетит разыгрался, то продали филькину грамоту, что он является «Человеком тысячелетия»... Продавать воздух, конечно, самый выгодный бизнес. Вам своего ресторанного уже мало... Мыльными  теперь пузырями ещё  приторговываете.   Почётных граждан в городе как собак нерезаных... (Переводит взгляд с Жмуркина на Буркина, потом на Агапкина, Кренделя) Чего молчите, почётные граждане города?  На Милосердова, которого тут почему-то  нет, надеетесь? Так и Милосердов, хоть он и прокурор, тоже под Богом  ходит... И под другим прокурором, с генеральскими погонами....
Крендель (перебивая):  Прекратить истерику, Сухоплюев! Да и не Сухоплюев вы вовсе!...
Сухоплюев: Да-а? А кто же?
Крендель: Ты, Сухоплюев, - Чистоплюев!.. Хочешь сойти за  пап римского? А кто тому же Погосяну земли городской  нарезал под кегельбан с рестораном? Да ещё  на берегу озера, в охранной зоне... Думаешь, Крендель с закрытыми глазами живёт? Да ты у меня, господин Чистоплюев, вот тут (сжимает огромный волосатый кулак) сидишь, со всеми потрохами... Стоит только посильнее нажать – так дерьмо и полезет наружу... Только сам в нём плавай, сколько хочешь,  а других  не пачкай... Сам им и захлебнёшься.
Жмуркин: Господа, господа!.. Ну не хватало нам тут ещё горло друг другу перегрызть...

 Последнее предложение Кренделя прерывает стремительное появление Волобуева и Гуева. Оба, не поздоровавшись, проходят за дверь, на которой написано «Полиграф».

Руль: ЕГЭ, кажется, начинается...
Буркин: Ну, ни пуха, ни пера нам!

Дверь открывается,  к народу выходит хмурый  и немного растерянный Волобуев.

Волобуев:  Уважаемые коллеги! Тестирование переносится на другой день. Объявим дополнительно...
Жмуркин (настороженно): А что случилось, Георгий?..
Волобуев: Только что позвонила Нина Ивановна, супруга Македонова... Никита Кириллович  умер от сердечного приступа.

Пауза.

Крендель: Нет у нас больше золотой головы...

Занавес

 ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Номер «люкс» городской гостиницы. На диване отдыхает Гуев.  Из музыкального центра тихо звучит песня Круга  «Владимирский централ». Гуев  подпевает записи.
В дверь стучат.
I

Гуев и Карина


Гуев: Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне?..
Карина(приоткрыв дверь): Можно?

Входит действительно с сумкой на плече.

Гуев (вставая с дивана): Карина?.. Я просто не верю глазам своим. Откуда ты, прекрасное дитя?
Карина: Да вот... Схоронили мы, значит,  Золотую голову, Македонова нашего,  царство ему небесное... Вдова его, Нина Ивановна, всех на поминки затащила. Я не хотела, но пошла – неудобно было не пойти.
Гуев: М-да...Понимаю...
Карина: А после этой поминальной... пьянки так муторно на душе стало,   так гадко и так пусто - хоть плачь. Вот и решила зайти к господину Программисту, как тебя теперь все называют...
Гуев: Молодец, что вот так – без церемоний... (Берёт девушку за руку, смотрит в глаза) Я рад, честное пионерское, рад, что ты пришла... Виски, коньяк, «Хванчкара»?.. Что пить будем, душа моя?
Карина (поразмыслив): Водки у тебя, Федя, нету?
Гуев: Как это – «нету»?.. Как можно, душа моя, жить в России и без водки? (Достаёт бутылку, разливает в два стакана,  блестящими щипчиками бросает туда лёд). Ты, Кариночка, не молчи только, расскажи мне, одинокому варягу,   что-нибудь этакое – трогательное... В унисон настроению.
Карина: Все вы  (пародирует интонацию Гуева) «одинокие варяги», когда в командировку, подальше от дома уезжаете... (Подходит к столу) Давай помянем Золотую голову, только не чокаясь.
Гуев: Хоть он и был  помешан на золоте, не самом твёрдом, но одном из самых дорогих металлов, всё-таки скажу традиционное: пусть земля ему  будет пухом...

Молча пьют.

Карина: А душещепательных  историй нашего захолустья ты за эти дни, наверное, и без меня, Федя, наслушался. (Садится на диван). Скучно, Федя, жуть, как скучно жить в нашей дыре.  Ты прости, но я тебя буду Федей вместо Фадея называть... (Смеётся) Фадей, честно скажу, тебе не идёт...(Прыскает в кулачок) Это  почти как Емеля.
Гуев: Замётано, как говорит ваш Пятаков. Называй как хочешь.  Кстати, ты знаешь, какая фамилия была у Емели, когда он слез со своей печи?
Карина: Не знаю я никакого Емелю и знать не хочу.
Гуев (двигается ближе к девушке): А должна знать свои корни. (Встаёт, наливает в стаканы, один из них подаёт девушке) Когда, душа моя, Емеля слез с печи, то фамилия его стала Пугачёв.
Карина (смеётся): А я думала Галкин.
Гуев: Почему Галкин?
Карина: Ну, последний муж Пугачёвой... Может, этот мальчик фамилию Аллы взял, на память. Алла-то, как и все мы, не вечна.
Гуев: Память, помины... Слова однокоренные.(Задумчиво смотрит в стакан). Интересно, почему на поминках пьют горькую? Быть может, это символизирует, что покойный уже испил свою горькую чашу до дна?...
Карина: Уж не такая она у него была горькая... Я-то знаю.
Гуев: О покойниках либо хорошо, либо ничего...
Карина: Во-во!.. И на поминках сперва все говорили о Македонове, будто  в  какую-то партию  принимали. Ангел, мол, с нами рядом жил и работал, гениальный финансист,  короче -  Золотая наша голова... Крендель  всплакнул, когда речь толкал.  А потом выпили по второй, четвёртой, пятой – и давай перемывать покойному косточки.
Гуев: Ну, поплачься и ты  мне в жилетку.
Карина: Да если бы они плакались!.. Вдруг хаять начали. Уж лучше бы плясали или хиты какие затянули за поминальным столом, чем так вот... Не по-христиански как-то.
Гуев: А как?
Карина: А как у нас бывает? Милосердов буровил по-прокурорски: не Богу свечка, не чёрту кочерга, как говорила моя бабушка... У Кренделя в руках рюмка ходуном ходила, как у алкаша. Разнюнился: «Прости, Петя! Загубили мы душу твою!». Милосердов с Волобуевым его одёргивают, извиняются за полковника: мол, совсем от горя рехнулся мужик.
Гуев: А что – Волобуев?
Карина: Это вам не Крендель, это кремень-мужик. Жору нашего  с понталыку не собьёшь. (Переходит на шёпот) Руль мне, правда, по секрету на ушко шепнула, что Македанова (Делает красноречивы жест) того...
Гуев: Что – «того»?
Карина: Ну, того... Сам понимаешь. Руль сказала так: «Они-то и организовали инфаркт». Якобы накануне смерти Золотой башки к нему в гости Крендель заходил... Только никак в толк не возьму: как это инфаркт «организовать» можно. Правда, теперь мне по-другому вспоминается и  тот его  звонок, когда от тебя в приёмную вышел: «ОН знает всё!».
Гуев: А кому же звонила Золотая голова?
Карина (пожимает плечами): Теперь об этом уже мы вряд ли узнаем...
Гуев: А ещё о чём Волобуев говорил?
 Карина: Да, молол, как всегда, много и всё в одну тарелку свалил – и первое, и второе, и десерт. Ну, естественно, тоже  про золотую голову Македонова вспомнил. Потом вдову, Нину Ивановну, на кухню отвёл, о чём-то пытал её... Все говорят, что у старика дома был золотой запасец. Бумажным деньгам он давно не доверял, ещё с первой денежной реформы.
Гуев: Говоришь, золотой запасец?
 Карина: Рыжики любил.
Гуев: Грибы?
Карина (смеясь): Да он все золотые  побрякушки называл  «рыжиками»... Пунктик у него  такой  был.  Жора был в своём репертуаре... Надоел – до смерти. Всё в номера, в гостевой дом администрации, звал. Еле оторвалась от него и сразу сюда.
Гуев: Шефа, как и родителей, не выбирают.
Карина: Но от злой мачехи даже  шёлковый ребёнок сбегает.
Гуев (с чуть заметной иронией): А Смурная и Руль мне о нём все уши продудели: прямо отец родной – архангел Георгий.
Карина: Да что ты этих сосок слушаешь... (Подмигивает Гуеву). Не к лицу тебе, Программист. Кстати, а ты его на Полиграфе тестировал?
Гуев: А зачем?
Карина: Я так и подумала... Он ведь любой детектор лжи вокруг пальца обведёт – хитёр был, как братец лис.
Гуев:  Полиграф не обманешь. Он – наместник небесного Прокуратора на земле.
Карина (осматриваясь): Кстати, а где же эта твоя честная машина?  (тянет руки к Гуеву). С этим ЧП ты меня так и не протестировал...
Гуев: Уверена, что хочешь?
Карина: Хочу... Ну, тестируй же, тестируй...
Гуев (шутливо ретируется в угол дивана): Ох, лучше, Кариночка, не надо.
Карина: Почему?
Гуев: Мне мама не велит тестировать молоденьких девушек.
Карина (расстёгивая верхнюю пуговицу блузки): Иди сюда, маменькин сыночек... Иди к своей дочурке...
Гуев: Дочурке? Я всегда осуждал смешение крови.
Карина: Всё тебе шуточки!..  (Остывает). А с любовью, Федя, не шутят.
Гуев: Так у тебя, душечка, кажется, любовь с дядей Жорой была...
Карина: Волобуев жлоб. Он, Федя, жаден и жесток. (Встает с дивана). Жора ни одной юбки не пропускал. До меня и на Руле катался, и на Смурной. (Передразнивает коллег).  «Ах, какой это человек, какой человек!».  А знаешь ли ты, Программист, какой это человек на самом деле?
Гуев (после некоторой паузы): Знаю.
Карина ( отрицательно мотает головой): И ничего ты, мой милый, не знаешь...  Жора, если   щедрыми посулами не возьмёт, то душу из тебя вытрясет и  выгодно её продаст... Выгодно для себя. У него – всё! У меня – ничего... (Сжимает кулак и задумчиво смотрит на него). Лишь пустота, лишь пустота в моём зажатом кулаке...
Гуев:  Это из  старой песни?
Карина: Из моей песни...
Гуев: Да брось ты...Не бери дурного в голову, как говорит мой товарищ.
Карина: А правда, что у вас в Москве секретаршам, которые со своими шефами спят,  в месяц по три тысячи «зелёными» платят?
Гуев (зевая): По разному платят...
Карина: Вася Хабаров тоже обещал, если Волобуева скинет... А для этого ему нужен твой Полиграф. Или хотя бы копии записей, крутая компра, короче... Можешь ещё раз неплохо заработать: товар – деньги – товар.  Сумму называй, Федя. И не скромничай –  у Васи гомонок не хилый.
Гуев: Сумму скажу напоследок...
Карина (напевая романс): «А напоследок я скажу: прощай, любить не обязуйся...».
Гуев: Жестокий романс, Кариночка... Но не пой, красавица, при мне.
Карина: Это почему? По мне уж лучше петь, чем выть... Тебе не нравится мой голос? Вася от него без ума...
Гуев: Россия  всё-таки  ещё не Европа, тут каждый сходит с ума по своему. А голос твой... Ну, как бы тебе пообразнее сказать...   Когда ты поёшь, кажется, будто кто-то писает в пустое ведро.
Карина: Тошно мне, Федя!.. До смерти тошно и душно вместе с этими людьми... Когда пою, забываюсь малость. Да и душе легче – отдушина.
Гуев: Соберись с духом и уйди от Волобуева. Делов-то... Такую красавицу и умницу любой ваш магнат  с руками оторвёт...
Карина: Я и собираюсь в данный момент, с духом... Но с пустыми руками к Хабарову приходить, согласись, неудобно... Вот кабы с дорогим подарком.   Повторяю: Хабаров хорошо тебе, Федя, заплатит... Очень хорошо, даже по столичным меркам.
Гуев (после паузы): Сколько?
Карина: А ты черкани сумму на бумажке, я твою записочку ему передам... Он хороший, не обманет. Ты ведь Жору своим детектором лжи  уже подоил, так греби дальше... Скопируй компромат и продай Васе.
Гуев: Лотерея...
Карина: Но, согласись, беспроигрышная.

Гуев подходит к столу, пишет сумму на клочке бумаги.

Гуев (улыбаясь): И ни унцией меньше... Торг не уместен, когда речь идёт о таком доходном месте...  (Декламирует по слогам) Ха-ба-ров... А что, звучная будет у нового мэра фамилия...И сдаётся мне, что сядет он в вожделённое кресло.  Если, конечно, умело распорядится  моими  копиями.
Карина: Ха-ба-ров... Что-то слышится и хамское, и барское – «ха–бар». Будто сперва смеётся – «ха», а потом уже – бар! Бр-р...
Гуев: Каждый слышит, как и он дышит.
Карина (не слушая): А вот твоя, Федя, фамилия, прости меня, грешную, неприличная – Гуев... Стоит поменять одну букву – и тебя уже не то что в приличное общество,  в пивной ларёк за  колбасными обрезками не пустят. (Смеётся) Но всё равно я бы с тобой – хоть на край света! Зажмурилась бы – и поехала. Ты – умный, сексуальный... Я бы за тобой, как за каменной стеной.
Гуев: Каменная стена между мужчиной и женщиной – не материнский капитал для супругов. Стена даже призрачной надежды на исполнение желаний  не оставляет...
Карина: Любовь слепа.
Гуев: Бывает и зла...
Карина (прыскает в кулачок): Полюбила я козла... (Резко меняя интонацию). Возьми меня в Москву! А?.. Ну, возьми, ну, пожалуйста... Я тебе буду  верной женой и помощницей. Хочешь, ноги  тебе буду в тазике мыть перед сном? Только забери меня  отсюда...

Пауза.

Гуев (гладя девушку по волосам): Не могу, милая, не могу... Честное слово, не могу.  От себя не убежишь. Да и хорошо там, где нас нет.
Карина: Но вот ты, умный, красивый и уже не бедный – ты же счастлив? Пусть по-своему, но счастлив же? Вон глаза у тебя какие лучистые и чистые... У несчастных они не светятся изнутри.
Гуев (смеясь): Светятся?.. Это в топке, в душе моей огонь несбывшихся надежд догорает...
Карина: Всё шутишь?
Гуев: А что остаётся делать? Или как в старом анекдоте. Пришёл парень на свидание к девушке. И сидит, молчит, молчит... Она говорит: «Ну, что сидишь? Сделай же что-нибудь». Парень подумал и говорит: «Хочешь руку сломаю?».
Карина (задумчиво): Это про моё первое свидание... На берегу озера, в десятом классе. (Улыбается). Ладно, лучше шути, только руку не ломай. Чего-чего, а боли хватает.

Гуев берёт руку девушки и подносит её к губам.
 
Карина: Кто ты? Скажи...
Гуев: Честно, как перед детектором лжи?
Карина: Как перед Господом Богом.
Гуев: Сравнение не корректное, но скажу: программист.
Карина: Да я не об этом...Кто ты, программист? Зло или добро? Что-то я запуталась  совсем...
Гуев: Если честно, то всё-таки зло Но зло, искореняющее ещё большее  зло. Значит,  в итоге творящее добро. (Смеётся).
Карина (обнимая Гуева): Как это, как это?.. Зло есть зло. И от него добро родиться не может. Рожает только себе подобных. Я даже в добро с кулаками не верю. Какое же это добро, если оно хотя бы и злу, но по морде, по морде?
Гуев: Необходимое зло... Есть и такое на земле,  милая девочка... Наверное,  и поэтому наш мир еще не развалился на  молекулы – диалектика доктора Фауста.
Карина: Какой ты умный, программист! Ты мог бы быть отличным мэром или... поэтом. Нет, лучше всё-таки мэром, поэты нынче не в чести. Представляешь, ты, такой элегантный, в самом расцвете сил, лёгкий на слова и на подъём, ужасно обаятельный и я при тебе, вечная секретарь-референтша... Как верная сучка у ног своего хозяином. Нет, что-то не выходит идиллии...(О чём-то думает) Ты пробовал честно зарабатывать свой хлеб?
Гуев: А я его и зарабатываю честно.
Карина: Да уж... Доить, не прибегая к грубой физической силе, ты могёшь. Но ты же понимаешь, о чём я...
 Гуев (серьёзно):Запомни, под мудрым руководством Волобуева и под неподкупными правоохранителями Кренделем и Милосердовым трудом праведным не заработаешь на палаты каменные... А я – профессионал. Бесплатно работать, как говорит ваш Яша Пятак,  прости, не могу. Сколько их вокруг ещё, мудрых и неподкупных!.. Имя им легион...
Карина (перебивая): Неправда! У нас в городе хороших людей больше, чем плохих.
Гуев: Не спорю. Пока – больше. Но чем дальше так будем жить, тем их будет меньше...
Карина: Почему?
Гуев: Да потому что рыба гниёт с головы... Так? Так. Сперва гниёт голова, потом гниль переходит на брюхо, хребет и, наконец, отгнивает последнее – хвост. Так что, если начала гнить голова – всей рыбки пропасть. Тогда сразу, за хвост – и на помойку.
Карина: А дед мой говорит не так...
Гуев: А как говорит твой дедушка?
Карина: Дед говорит, что рыба гниёт с головы, но чистят её с хвоста...
Гуев: Сидел, наверное?
Карина:  Почему – сидел? Он просто  старенький-престаренький, многое видел, много пережил... Всю войну прошёл, город наш после войны, считай, заново отстраивал. Он строитель. Хороший строитель. Говорит, как я ему правнука рожу,  так он мне дом построит.
Гуев: Аника-воин.
 Карина: А вот про войну не любит рассказывать, но как-то всё-таки раскололся... На Курской дуге его тяжело ранило. Засыпало землёй в окопе. Заживо, значит, похоронило. Так девчонка, сестра милосердия, ладошками, сдирая ногти, отрыла его и под пулями, плача навзрыд, дотащила до полевого госпиталя... Вытащила чужого для себя человека с того света. Вот...
Гуев: (после паузы): И зачем ты мне про это рассказала?
 Карина: Да так, просто... (Подходит к окну). Просто времена были трудней, а люди были добрей, милосерднее друг к другу... Теплее сердцем, что ли...
Гуев: Бывали хуже времена, но не были подлей.
Карина: Дед говорит, что времена тут ни при чём. Любые времена люди заселяют. Каковы люди – таковы и они, времена...
Гуев (после паузы): Времена меняются, а вместе с ними и мы... Но, в общем-то, прав твой дед, Кариночка. Прав. Только кому нужна сегодня его правота и его правда?

Затемнение.
В   темноте  слышен   любовный лепет  Карины:

 «Ты  не прав, Программист... Обними меня покрепче, пожалуйста... Ещй крепче... Так...Любовь всегда права. Любовь на посошок, ни к чему нас  не обязывающая... Но эта мимолётная любовь – частичка моей правды. И веры моей...  Знаешь,  сейчас так хочется верить себе и тебе,  мой единственный,  мой милый детектор лжи... Я точно знаю:  без правды жить нельзя. Без любви и правды человек задыхается...».








II

Тот же гостиничный номер. За столом – Гуев, считает на калькуляторе и  что-то записывает в  блокнот.
Стучат в дверь.

Гуев (не отрываясь от дела): Открыто!

Входит Пятаков.

Пятаков: Добрый вечер, Фадей Гаврилович!
Гуев (пряча калькулятор): Добрый, добрый, коль не шутите...
Пятаков: Я шучу редко. Но, как говорится, метко. (Смеётся). Задачки с тремя неизвестными, точнее – уже известными лицами - решаете?
Гуев:  Решил уже... (кивает на стоящие на подносе бутылки и стаканы) И не без вашей, простите за откровенность, помощи... Виски?
Пятаков: Это наши снобы предпочитают американскую самогонку, а я, братан, водку люблю... Ты со мной попроще. Так удобней общаться. Простота – святое дело.
Гуев: О, святая простота! – воскликнул Ян Гус, увидев, как городская старушка  заботливо подбрасывает в его костёр  дровишки инквизиции.
Пятаокв: Давно понял, что вы – человек образованный, дипломами подкованный.  Я же свои университеты  у комиков кончал –  ещё в  республике Коми тогда. (Смеётся) Там вместо диплома справку об освобождении вручают, на торжественной линейке у хозяина. (Смеётся).
Гуев (грустно): Я смотрю у вас...
Пятаков (перебивает): Иди на «ты». Так проще.
Гуев (после небольшой паузы): Смотрю у тебя прекрасное настроение...
Пятаков: А чё?.. Аванец получил...(Достаёт пачку банкнот,  ловким движением пальца пролистывает их).
Гуев: Откуда дровишки?
Пятаков: Из лесу, вестимо... Георг, слышь, рубит, а я отвожу...
Гуев: Как это понять?
Пятаков: Если бы ты жил по понятиям, то давно бы уже допёр  и без своего  электронного котелка, кто есть кто и почём.
Гуев (чокается со стаканом Пятакова): Твоё здоровье, Яша!
Пятаков (убирая стакан в сторону): А за твоё я  не буду спешить пить...
Гуев (пьёт, потом спрашивает): Это почему?
Пятаков: Да заказал тебя  Жора...

Пауза

Гуев: Кому?
Пятаков: Да мне.
Гуев: Ну, а ты?
Пятаков: А что я? Аванец, говорю, уже получил... Сказали, когда доказательства и Полиграфа им доставлю, тогда уже окончательный расчет...
Гуев: И много дали за  бедную голову программиста?
Пятаков (весело): Вот за что я тебя, братан, люблю, так это за шутку юмора...  С тобой легко. И говорить, и пить легко. Не терплю напрягаться.  Нужно и жить легко, и помирать легко... Вот ты, может, последнюю минутку на этом свете доживаешь, а в штаны не наложил, шуткуешь себе, брат...
Гуев (грустно): Помирать – так с музыкой, как говорил один мой  знакомый дирижёр духового оркестра.

Яша Пятак лезет в карман пиджака. Гуев предполагая, что за оружием,  инстинктивно прикрывается блокнотом,   в который что-то записывал до прихода Пятакова.

Пятаков (смеётся): Да не помирай  до сроку, братишка!.. Не собираюсь я тебя убивать. Это ж только дураки режут курицу, несущую золотые яйца... Портретики нужно сделать на фотик, усёк? Ща я тебе кровавые  сопли подрисую – и порядок.

Пятаков достаёт цифровую «мыльницу» и  бутылочку с томатным кетчупом.

Гуев: Фотосессия для заказчика?
Пятаков: Угу...

Пятаков  гримирует  лицо Гуева.

Пятаков: Ну, клёво получилось... Ложись на диван. Нет, лучше на пол, делай позу... Руку, руку вытяни, а другую под себя. Так, глаза закрой – сейчас птичка вылетит... Снимаю!

Пятаков делает несколько снимков.

Гуев: Можно воскрешаться?
Пятаков (помогая встать): Я тебя  убил, я тебя и воскресил... С днём рождения, братан! (Наливает в стакан виски, залпом выпивает). А вот Полиграфа своего ты мне подаришь... Так сказать, на добрую, светлую память. Без него приказано не возвращаться. (Дружески хлопает Гуева по плечу). Понимаю, жаль с таким правдивым корешком расставаться, но ничего не поделаешь – жизнь, она, братан, наверное,  дороже любых железячек...
Гуев: А как же я там, в столице, компромат на твоих конкурентов солью?
Пятаков: Усё под контролем!

Достаёт компьютерные диски

Пятаков: Ты сюда всю компру скачай, копии  про запас сделай... А те олухи мне за этот ящик ещё бабла подкинут. (Заглядывая в глаза Гуеву). И волки сыты, и овцы целы (Смеётся).
Гуев (рассматривая себя в зеркале):Спасибо  за профессиональный грим. (Вытирается полотенцем).Натурально получилось. «Мыльница! Хоть цветная?
Пятаков: Обижаешь, начальник.  Рисовал, как с натуры!
Гуев (пожимая руку Пятакову): Спасибо. Может, когда еще и  свидимся... В Москве-то бываешь?
Пятаков:  Нас везде навалом... Только последний совет, братишка. Я сейчас уйду, а ты тут же дуй на вокзал... Да не на наш, а в соседний город. Бери такси – и с ветерком. Дважды судьба не фортит.

Гуев делает копии, потом передаёт ноутбук Пятакову.

Гуев: С Богом!
Пятаков: Это не лишнее. На Бога надейся, а сам не плошай.  (Обнимает Гуева)  Ну, я пошёл.
Гуев (оставшись один): Первый пошёл, второй пошёл...

Спешно собирает вещи в сумку, выключает свет в номере и скрывается за дверью.

Затемнение



III

Сцена разделена на две половины.
В левой половине -  часть декорации кабинета Волобуева. В правой – декорация  купе вагона «СВ», в котором едет Гуев. За вагонным окном один пейзаж сменяет другой (На круге нарисованы фрагменты русского пейзажа, которые, монотонно повторяясь при вращении круга, создают иллюзию движения поезда).
В кабинете главы города N за столом сидит Волобуев, с явным интересом рассматривая свежий номер «Плейбоя».
В кабинет, открывая дверь ногой,  входит полковник Крендель, в руках у него ноутбук Гуева.

Волобуев и Крендель

Крендель: А где твоя писаная красавица в предбаннике, Жора?
Волобуев (нехотя отрывается от порнографических картинок, но журнала не прячет): Каринка сегодня что-то не вышла... Занемогла, наверное.
Крендель (смеясь): Революция у девоньки, что ли?
Волобуев: Ага, пролетарская. 
Крендель: И не звонила твоя верная референтша?
Волобуев: Не звонила.
Крендель: Значит, жди новостей.
Волобуев: Дедуктивный метод Кренделя. Чем порадуешь, полковник, которому никто не пишет?

Крендель с грохотом ставит ноутбук на стол, бросает перед Волобуевым веером фотографии «убитого» Гуева.

Волобуев: Не зря мне сегодня колокол снился на колокольне, не зря... (Рассматривает фотографии, потом сгребает их в ящик стола). Добрые вести, полковник, я бы сказал, очень добрые.
Крендель: Не очень, Георгий Семёныч, даже очень не очень...
Волобуев (напряженно): Ну, не томи душу...
Крендель:  Провели нас, старых воробьёв, на мякине провели...
Волобуев: Ты, полковник, можешь членораздельно рассказать, что случилось? Что ты мне этим Полиграфом по столу грохаешь?!
Крендель:  Никакой это не «Полиграф», а дешевенький школьный ноутбук. Мои спецы-компьютерщики из первого отдела его до последнего чипа прощупали. Лажа... Провёл нас Программист, царство ему, конечно,  небесное,  на пустышке. Этому «буку»  5 копеек цена в базарный день. А денег из нас вытянул столько!.. Да что там считать теперь. Обул нас, шельмец, по самые помидоры в свои стоптанные валенки обул...
Волобуев: Постой... Пятак ведь забрал деньги из номера? Ну, когда дело своё исполнил...
Крендель: Уверяет, что ни копейки уже не было... Я проверял в банке. Успел, гад, блиц-переводом в столицу отправить...
Волобуев: Долго телились, вот и успел... (Смотрит на ноутбук, чему-то улыбаясь)
Крендель: Чёрт с ними,  с деньгами, Жора! Бабки, сам знаешь – дело наживное.
Волобуев: Как липку, гад, ободрал... С чем на выборы идти?
Крендель: Тогда иди на паперть. Да не распускай нюни, господин мэр. Поживём  ещё один твой избирательный срок и снова наживём! (Смеётся своему каламбуру так, что трясутся и звенят его медали на кителе).
Волобуев(кивая на награды Кренделя, не поддерживая настроение полковника): И чего ты нацепил свои похоронные принадлежности? (Читает название медалей). Ишь, орден Почёта, медали «За безупречную службу»... Праздник у ментов, что ли?
Крендель:   Праздник. С того самого момента на душе праздник, когда мои орлы доложили: не детектор лжи это, товарищ полковник, а что-то вроде записывающего плеера...
Волобуев (перебивая): Что плеер – это хорошо. Что записывающий –  плохо.
Крендель: Ты же, Жора, не даёшь мне кончить... Жёсткий диск чист, как монастырская девственница...  Проверили – и  ни-че-го! Понимаешь, Жора, ничегошеньки там нет! Вакуум.  Бабки срубил за пустоту. Талант, чёрт побери, был у Программиста. Жаль о гении в прошедшем времени говорить...

Пауза.

Волобуев: Жулик он, а не гений... (С ложным пафосом) Жулики! Вокруг одни жулики!.. Как жить дальше, Семен? Как жить?..
Крендель: Да как жили, так и будем жить.  (Оживляясь).  При любом раскладе,  главная улика обвинения у нас с тобой, Георгий! Человек ты мой дорогой!... (Горячо обнимает полковника).  Считай, не было никаких компрометирующих записей! Никаких детекторов лжи. И никаких программистов, царство ему небесное, конечно... Кошмарный сон был. А нынче – светлое пробуждение.
Волобуев: А коли так, то не страшны нам никакие Хабаровы.... Победа будет за нами!
Крендель: Шампанского нам, шампанского!..(Спохватывается) Ах, забыл:  Кариночки нет. Нет твоего верного референта... Ну, давай тогда, Жора, по коньячку.



IV

Затемняется левая часть сцены и высвечивается  купе вагона «СВ», в котором в гордом одиночестве едет Гуев. За окном мелькают пейзажи средней полосы России.

 Входит проводница.

Проводница: Здравствуйте...
Гуев (блаженно улыбаясь): Слава Богу, здравствую... Чего и вам, мадам, от всей души желаю!
Проводница (улыбаясь в ответ): Чай с лимоном? Коньяк?
Гуев: Да, именно так! Только не коньяк, а  шампанского, если можно!..
Проводница (заражаясь его настроением): Конечно, можно, если есть повод...
Гуев: Есть, милая, есть... (Достаёт калькулятор).  Ужин и бутылку французского шампанского! Мы за ценой не постоим.
Проводница (глядя на калькулятор): Я сама вам посчитаю...
Гуев (смеётся): Да нет... Эта машинка к вам никакого отношения не имеет.
Проводница уходит исполнять заказ. Гуев считает на калькуляторе, приговаривая: «Крендель – 300,  Македонов – 600, Хабаров – 800, Волобуев... Что же у нас Волобуев?..».
  Гуев достаёт мобильный телефон и набирает номер Волобуева.


V

 Кабинет Волобуева. Звонит сотовый телефон  главы.

Волобуев: Да! Алло! (Смотрит на дисплей телефона, читая незнакомый номер). Слушаю вас!
Гуев: Как успехи в выборной кампании, Георгий Семёнович?
Волобуев (после паузы, с плохо скрытым удивлением): Это ты, Программист?.. Откуда?
Гуев (смеясь): Слава Богу, ещё с этого света, с этого... А ты уж решил, что «с того»? Умирать нам рановато, есть на этом свете дела. Я вот чего звоню... Вы сегодня ровно в двадцать тридцать включите телевизор. Будет передача Шайкиной из популярного в вашем городе цикла «На диване». Только сегодня на  знакомом вам диване будет сидеть ваш заклятый друг...
Волобуев: Кто же это? Ну, не молчи, Программист, говори!
Гуев: Господин Хабаров. Он вам передаст и мои приветы, записанные на компакт-диски. Не пропустите.  Гарантирую: будет интересно не только вам, но и всему городу. (Пауза). Что же вы молчите?.. Ждёте финала? Ну, что сказать вам на прощанье, господа? Лучше  нашего Уильяма, сами понимаете, Шекспира, тут и не скажешь: чума на оба ваши дома!

Гуев нажимает на кнопку отбоя,  улыбаясь, выбрасывает мобильный телефон  в вагонное окно.

VI

 Кабинет Волобуева.

Кренель (глядя на окаменевшее лицо Волобуева): Кто звонил? Кто?... Говори, Жорка! Да что с тобой, братан?! Никак всё-таки хватил Кондратий!..
 
Волобуев молчит, застыв  с прижатым к уху  мобильным телефоном и остановившемся взглядом.


VII

В купе вагона «СВ».

Входит улыбающаяся проводница. На подносе – шампанское, закрытый  металлической крышкой ужин Гуева, фрукты.

Проводница: Если что еще будет нужно, зовите!
Гуев: Простите, а как называется наш фирменный поезд?
Проводница: «Русская тройка».

 Гуев кивает. Проводница, поклонившись, уходит. Программист остаётся один, задумчиво смотрит в окно, на мелькающие  пейзажи.

Гуев (многозначительно хмыкая): Русская тройка... Надо же...

Смотрит в окно.

Гуев: Как там, у классика? Куда несёшься ты, Русь-тройка? Дай ответ!

Гуев прислушивается. В ответ только стук колёс: «Туда-туда, туда- туда...».

Гуев: Не даёт ответа...
ЗАНАВЕС