Пахал Иван землю, овёс и пшеницу сеял. Потел вместе с лошадью и жил сытно.
Проезжали как-то цыгане мимо. На гитарах бренчали, песни пели.
Позавидовал Ваня: Хорошо вольные цыгане живу! А где же моя волюшка,
куда подевалась? Пойду, отыщу её.
Оставил он свою землю-кормилицу, бросил дом, семью и пошёл свою волю искать.
Кого в пути не встретит,- спрашивает: Не встречали ль где, люди добрые, мою волю пропавшую?
Люди его сторонились, на глупый вопрос не отвечали. От жалости кто хлеба иной раз подаст, а кто просто отмахнётся: Ступай, ступай, убогий.
Исхудал Ванька-бродяга, порты и рубаха лохмотьями на нём висят, из лаптей пальцы торчат, сам скрючился. Нигде свою волю отыскать не может.
Но случилась у него встреча нежданная. На древнего старца набрёл.
Куда путь держите, дедушка? - спрашивает.
В город Киев шествую,- отвечает странник, - поклониться святой Софии Киевской.
А ты пошто дорогу топчешь?
Я свою волю разыскиваю, чтобы жить счастливо и весело.
Улыбнулся старичок снисходительно: Вижу, что ты уже нашёл, но не волю свою, а своеволие. Вон оно у тебя на шее сидит. Пока ты дороги топтал, оно тебя оседлало, разжирело, стало барином. Пуда на три потянет, оттого-то ты так и сгорбился. Домой воротись, да делом займись, авось твоя воля найдётся. А я за тебя в Киеве помолюсь.
Иван, хвать себя за шею... И впрямь, будто ярмо на шее,- душит, к земле тянет.
Постоял он на том месте и повернул обратно. Идёт и чует: чем ближе к дому, тем
шибче шагается, а спина распрямляется.
Воротился скиталец в родной дом, - жену, деток обрадовал. В баньке отпарился,
сел за накрытый стол, Шей нахлебался, каши наелся вволю и спать на печь забрался с лёгким сердцем.
А поутру, петухи ещё пропеть не успели, в поле с лошадкой выехал.
Руки по работе соскучились. Сохой, как цыган гитарой поигрывает, борозду к борозде, как струну к струне кладёт. Пашет и поёт:
Где соха пройдёт-
Там и хлеб взойдёт.
Эх! Поле моё, полюшко,
Ты крестьянская моя волюшка!
А жеворонок в небе ему вторит.