Наказание Сибиряка

               


    Лет 10, как  я не был в Москве. Так что мне доставило огромное удовольствие пребывание в этом городе после долгого перерыва. Первый раз я приезжал сюда с отцом в теплый майский день.  Тогда я был подростком.   Много позже, в конце 80-х, проходил здесь воинскую службу. Я и в последствии ни раз посещал Москву. Мы приезжали с друзьями и отлично проводили время. Последний мой приезд пришелся на морозную зиму. Но меня согревало тепло от прежних воспоминаний.
    А воспоминания об этом мегаполисе были довольно обильные. Это и высотные дома, и Красная Площадь с Мавзолеем Ленина. Помню, с каким детским изумлением я смотрел на забальзамированного Ленина в первый свой приезд... Еще долго сохранится  в памяти, как объездив 7 станций в метро до стадиона «Динамо», пил там «Cola» и «Fanta», вкус которых в  те годы редко, кому был знаком... Вспоминаю, как напротив МГУ познакомился со светловолосой и синеглазой русской красавицей по имени  Светлана... Как подружились и провели с ней время, полное романтики... Помню, как в увольнении опоздал на последний автобус в воинскую часть, которая располагалась в Подмосковье. В результате пришлось мерзнуть на улице в морозный январский день. Тогда меня спас дядя Миша, - хлебопек, работающий в ночную смену. Он приютил меня, обогрел, накормил  и напоил... Припоминаю, как впервые попал на хоккейный матч между ЦСКА и «Трактором», не выдержал скрежета от трения коньков ледового покрова и покинул дворец спорта до окончания игры... Помню, как с аппетитом наворачивал жареные сардельки, завернутые в лаваш, в кафетерии-бистро на Арбате... Как выстаивал длинные очереди в  больших гастрономах, чтобы по заказу бакинских родственников и знакомых купить карамель и шоколад фабрики «Красный Октябрь» (наличие «Мечта» и «Мишка косолапый» было обязательным)... Помню перебранку с армянскими журналистами во время пресс-конференции председателей межпарламентской ассамблеи СНГ, которая проходила в конференц-зале здания Московского правительства. Инцидент произошел во время обсуждения темы «Кто является коренным населением Нагорного Карабаха». Тогда я заставил их заткнуться, продемонстрировав фото памятника «150-летию переселения армян в Нагорный Карабах», который был установлен в 1978-ом году в Агдере (Мардакерт) и разгромлен самими же армянами после оккупации Карабаха... Как с большим восхищением смотрел в Большом Театре балет «Легенда о любви» Арифа Меликова – великого композитора времен СССР... Помню, как, прохаживаясь по Набережной, встречал добрые лица русских бабуль, торгующих разноцветными русскими матрешками, шерстяными вязаными носками, шарфами и шапками-ушанками, и еще, приветливых русских мужиков, разложивших перед собой ордена и медали Советской эпохи, а также старинные наручные часы и антикварные самовары. Мне доставляло удовольствие разговаривать с ними и покупать у них хоть что-то...
    Воспоминания... воспоминания...
    Я добрался до Арбата, сделал наброски первого своего маршрута и, глотнув холодного Московского воздуха, начал идти вперед. Москва, мне кажется, не просто город, а больше того. Это мегаполис, с присущей только ему психологией и философией. Не осведомленные спецификой Москвы не могут понять ее.
    В первый свой приезд я почему-то сравнил Москву с огромным телом, переплетенные автодороги – с артериями, а бесчисленные автомобили,  мчащиеся по этим дорогам, напоминали мне вращающуюся по артериям кровь...
    Я прошел чуть вперед и думал заглянуть в крупный книжный магазин (раньше он был букинистическим), который посещаю в каждый свой приезд.   Вдруг застыл словно вкопанный. Господи, это же мой бывший армейский товарищ с прозвищем Сибиряк, с синими, как жемчуг, глазами, красным лицом и кучерявыми рыжими волосами... Прошло 26 лет, но  я узнал его по искосому взгляду и улыбке. «Сибиряк!» - неколеблясь, окликнул его.
    Некоторое время он недоуменно посмотрел мне в лицо. Потом узнал и бросился обнимать, приговаривая:  «О... Сержант!»
    Неожиданная встреча получилась больше чем теплой. Мы зашли в кафе поблизости и сели перекусить. Сибиряк с аппетитом взялся есть макароны с котлетами, запивая водкой. Я же счел своим долгом смаковать блюда традиционной русской кухни – борщ и пельмени.
    Стали вспоминать армейскую жизнь, шутили и смеялись.
    Должен признаться, что ввиду общительности мне без труда удается наладить контакт с людьми. За свою жизнь мне довелось общаться с тысячами  людей. Изучать их, глубже вдаваться в их внутренний мир, открыть людей для себя – это моя стихия. Однако во многих я видел неживого повтора предыдущего. Мало, кто запомнился мне, как интересный собеседник. Сибиряк был одним из запомнившихся.
    Это была вторая половина 80-ых – последние аккорды существования Советского режима. Мы – многотысячная стройбатовская рота писали историю последних советских солдат. Но историю эту писали не чистые, выглаженные и строевые солдаты-строители коммунизма, как это воспевалось в учебниках истории, а солдаты, с грязными воротниками, вшивые и сталкивающиеся без конца с межнациональным конфликтом.
    В нашей воинской части властвовала группа кавказцев. Огромный же контингент из других национальностей соблюдал и уставные ограничения, и требования офицерского состава, и тяжелые условия строительных работ, к тому же подчинялся указаниям этих неофициальных «господ». В числе подчиняющихся был и этот самый Сибиряк – русский солдат. Честно говоря, я и имени его не помню. Он был призван из Сибири, потому и прозвали его Сибиряком.
    «Властелины» вынуждали остальных работать днем на стройке, а вечером – в казарме, отбирали у них паек белого хлеба и сливочного масла, заставляли мыть полы, а также стирать портянки. А кто пытался возникать, того пороли.
    Эту неофициальную власть принимало даже командование войсковой части.
    Все так и шло бы, если неординарный случай однажды. Эти зажравшиеся деды после отбоя подняли всех солдат роты, построили их в ряд в кальсонах и потребовали, чтобы каждый произнес название своей нации в сочетании со словом «чурбан».
    Очередь дошла до Сибиряка. Здоровый старший сержант стал орать  на него:
    - Ну, Сибиряк, скажи!
    Сибиряк был незавидного телосложения. Он пришел в армию, осведомленный о правилах дедовщины, и поскольку пока числился молодым, не считал за унижение подчиняться офицерам и сержантам кавказцам.
    Однако на этот раз он не стал подчиняться, к тому же выразил свое недовольство старшему сержанту за попытку сеять межнациональную рознь.     Старший сержант не ожидал такого и дал ему пощечину тыльной стороной руки.
    - Ты обнаглел?! Скажи быстро, что ты чурбан, - наорал он на Сибиряка.
    - Не скажу, - резко возразил солдат.
    Тогда старший сержант стал наезжать на него еще больше.
    Затаив дыхание, солдаты следили, чем все это кончится.
    Старший сержант был мужиком здоровым: двухметрового роста и весом, может быть, в сто кило. Он был в ярости. После очередной пощечины  Сибиряк вдруг отступил назад, а потом с силой ударил ногой в живот своего обидчика. Верзила с ревом сел на пол.
    «Властелины» в миг набросились на солдата. Но тот смело отбивался, даже схватил табуретку и запустил ею в одного из них. Тут подоспели дежурный офицер, а также прапорщики и остановили потасовку.
    Отсидев трехдневную гауптвахту, Сибиряк снова вернулся в роту. Среди солдат  он возвысился до уровня героя...  После этого случая конфликтам на межнациональной почве, можно сказать, был поставлен конец.
    До этого инцидента образ русского мужчины ассоциировался, в нашем понимании, с космополитом и человеком, склонным к выпивке.
    Опасаясь понятия «великорусский шовинизм», Советская идеология представляла образ русского человека в совершенно искаженном виде. Но на примере Сибиряка я узнал непокорного русского мужика, любящего свой народ и родину, а также вдохновленный ими. Он был бесстрашным русским медведем, чьим кумиром были легендарные русские борцы Иван Поддубный и Иван Ярыгин. С того дня в памяти моей навеки запечатлелся образ непокорного русского мужика, выстоявшего против ханов Золотой Орды, Наполеона и Гитлера.
    В декабре 2014-го года мы сидели с Сибиряком в теплом зале кафе на Арбате. Особенно сейчас, в наши дни, когда мировое сообщество пытается изолировать Россию за события в Украине, образ непокорного русского мужика вырисовывался в моих глазах еще отчетливее.
    Сибиряк рассказывал воспоминания из прошлой воинской жизни. Он вспомнил о многом: о событиях, времени, месте и людях. Но о том инциденте даже не заикнулся, словно такого случая и вовсе не было.