Метра три, никак не меньше, в холке,
Серый цвет, широкая спина –
Продавал мужик на барахолке
Как-то раз такого вот слона.
Тот стоял застывший, словно робот,
Создавал большой людской затор,
А мужик держал его за хобот,
Чтоб никто в толкучке не упёр.
Был декабрь – давно уже не лето.
Слон закрыл глаза и вспоминал,
Как он сопляком-слонёнком где-то
В жарких странах фрукты уминал.
Ностальгия ест слоновье сердце,
Скоро будет нА сердце изъян.
Снова хочет он под солнцем греться,
Слушать крики диких обезьян…
Вот подвёл к слону мальчишка маму
(Или подвела его она?)
И сказал спокойно, но упрямо:
«Ты купи мне, мамочка, слона».
«На слона, ты знаешь ведь прекрасно,
Денег нет. Давай, сынок, пока
Мы мечтать не будем здесь напрасно,
А пойдём и купим хомяка!» -
Говорила мама и глядела,
Как по сыну катится слеза…
Продавец, заметив это дело,
Тоже прослезился и сказал:
«От меня, ей-богу, не убудет,
Если я уважу пацана.
Мы, слоноторговцы, тоже люди.
На, держи – дарю ему слона!»
Все вокруг запели, заплясали,
Выпустил он хобот из руки…
Бабки в воздух «Сникерсы» бросали,
«Памперсы» бросали старики.
Тут же – митинг, кто-то просит слова…
Улыбнулся грустно серый слон.
Глядя на людей, должно быть, снова
Обезьян и джунгли вспомнил он.