Тотлебен

ИВАН КОЖЕМЯКО


ТОТЛЕБЕН


© Кожемяко Иван Иванович
1 декабря 2014 года


Москва
2014 г.

Гвардейского инженерного корпуса подполковник Тотлебен Эдуард Иванович, встретившись с блеском металла и даже холодка в глазах Корнилова, несколько растерялся:
– А я, Эдуард Иванович, и не предлагаю эту должность своего заместителя по сухопутной обороне Севастополя престарелому и заслуженному генералу.
Мне нужен человек, способный свершить невозможное.
Севастополь с суши совершенно не защищён, открыт для врага, и Вам, голубчик, за неделю-две предстоит свершить действительно невозможное.
Это самое верное определение.
Не спать. Не есть. Не отвлекаться ни на что. Проявить волю и характер, сломить сопротивление косности и русского «Авось!».
А чин – чин, Эдуард Иванович, для пользы дела, мы выправим.
Но я хочу слышать от Вас – Вы сами-то готовы на эти условия?
– Ваше Превосходительство, Владимир Алексеевич, я сделаю всё, что в силах человека. Не  в моих, скромных, а человека вообще.
Я принимаю Ваше предложение и с этой же минуты становлюсь в когорту Ваших единомышленников и соратников…
Опыт, приобретённый в боях на Кавказе, я потреблю, Ваше Превосходительство, в полной мере для защиты Севастополя.
И даже горячо любимый Тотлебеном вице-адмирал Корнилов не знал, что в этот же день произошёл невиданный для того времени разговор скромного подполковника корпуса гвардейских инженеров с всесильным наместником Крыма Меншиковым.
– Ваше Сиятельство, считаю глубоким заблуждением, что мер по сухопутной обороне Севастополя не предпринимается заблаговременно.
Характер войны изменился, и противник не просто с моря будет атаковать Севастополь, он будет использовать любую возможность, чтобы нанести нам поражение в сухопутных сражениях и боях…
Меншиков оборвал Тотлебена и надменно произнёс:
– Вы, голубчик, ещё на свет не родились, когда заслуженные люди, – и он даже приосанился, – уже защищали Отечество так, как это делали наши предки.
Исполняйте свой долг, подполковник, и благодарите судьбу, что у Вас есть такой ходатай, Корнилов, которому Государь вверил всю полноту власти по обороне Севастополя.
Не флот, а какие-то заговорщики – все недовольны чем-то, а уж мои распоряжения и вовсе принимают в штыки. Один Нахимов Ваш чего стоит…
Только своевольничает, на всё у него собственное мнение существует.
Это он, благодаря Корнилову, прославился в Синопском сражении. Я ведь Корнилова отправил возглавить эскадру, на пароходофрегатах, а он, видите ли, не успел вовремя и этот… смутьян, сам повёл эскадру в сражение.
И невдомёк было Меншикову, как он дурно выглядел в эти минуты.
Нахимов, шестью кораблями всего, вступил в сражение против семнадцати кораблей неприятеля и шестнадцать из них уничтожил напрочь.
Спасся один пароходофрегат, но и тот был выведен со строя корабельной артиллерией эскадры Нахимова.
Был пленён сам командующий турецкой эскадрой, и несколько английских инструкторов, а подвиг Нахимова и его богатырей войдёт в историю парусного флота, как одно из самых удачливых сражений на море.
И уже последнего, такого масштаба.
Тотлебен понял, что дальнейший разговор с Меншиковым теряет весь смысл.
И, испросив позволения удалиться, твёрдо ступая, вышел из кабинета наместника.
Пройдёт время. И когда в Академии Генерального штаба – и Николаевской, и уже Советского времени, будут изучать вопросы обороны Севастополя в Крымской войне, выводы учёных будут однозначны – того, что проделал Тотлебен, свершить было невозможно.
Только объём земляных работ был таким, который под силу всему государству, а неспешный, уравновешенный Тотлебен, испытывая острейшую нехватку в людях, свершил эту титаническую работу и подготовил Севастополь к столь длительной обороне, которой до этого не знал ни один приморский город – база флота.
Представьте, дорогой читатель, что надо было оборудовать позиции только для более, нежели 400 орудий.
Это была совершенно неведомая раньше работа, ибо Севастополь защищали от удара с моря, но никогда не велось работ такого плана и такого масштаба по его сухопутной обороне.
Оборудовались бастионы, целые оборонительные линии, траншеи и ходы сообщений, окопы, блиндажи и полевые госпитали.
И Тотлебен успевал везде.
Ему принадлежит инженерное открытие для того времени – батареи Севастопольской обороны строились таким образом, что они своим огнём прикрывали подступы врага как к наиболее ключевым пунктам обороны, так и к самим соседним батареям.
Все участники обороны Малахова кургана запомнили показательный поступок Тотлебена, который разошёлся по всему Севастополю.
Приехав на курган, изрытый разрывами ядер артиллерийских орудий противника, Тотлебен, молча, взял у матроса лопату и стал зарывать одну из воронок.
К тому времени он уже был полковником, и матросы даже опешили, увидев своего строгого инженера за таким занятием.
К Тотлебену рынулись офицеры, норовя отобрать лопату, но он упорно засыпал воронку, не замечая их и не вступая с ними в какие-либо объяснения.
И только когда среди растерянных офицеров появился сам начальник четвёртой дистанции обороны контр-адмирал Истомин, и обратился, по-дружески и по-братски, к Тотлебену, тот прекратил своё занятие.
– Простите и меня, Эдуард Иванович, не досмотрел – произнёс при всех Истомин и два военачальника сердечно обнялись.
Более таких случаев в истории обороны не было.
Матросы и солдаты, за ночь, устраняли разрушения от огня артиллерии противника, и Тотлебену более не приходилось прибегать к такому уроку для подчинённых.
Именно Тотлебену принадлежит идея оборудования, скрытно от противника, так называемых кочующих батарей.
За ночь, в местах наиболее вероятного наступления сил вражеской коалиции, оборудовались окопы для орудий, и туда перемещались корабельные пушки.
И враг, начав продвижение в намеченном направлении, неожиданно попадал под кинжальный огонь артиллерии русских, неся при этом большие потери.
В историю Севастопольской обороны вошёл подлинный подвиг Тотлебена на 4 бастионе.
Инженерной разведкой было выявлено, что противник вёл земляные работы по подготовке взрыва самого бастиона.
И тогда по решению Тотлебена была устроена целая сеть минных галерей с нашей стороны, и когда враг изготовился к подрыву 4 бастиона, сам, тут же, попал в огненные мешки.
Успех был полный и 4 бастион, ключевой в обороне Севастополя, до конца выполнил свой долг.
Одному Богу известно, сколько врагов нашли свой конец на подступах к 4 бастиону.
Но он так и остался непокорённым.
Во время этих работ сам Эдуард Иванович был тяжело ранен в ногу пулей английского штуцера.
Но поле боя не оставил и ещё несколько дней, испытывая невыносимые страдания, но ревностно исполняя свой долг.
И только когда рана стала угрожать жизни уже генерала Тотлебена, он был, под приказом, отправлен из Севастополя.
И вот здесь, дерзнём даже так сказать, и начинается главный подвиг в жизни генерала Тотлебена.
Все герои Севастопольской обороны, вспыхнув словно факел, зажглись высоким светом самопожертвования, мужества и отваги, свершили то, к чему и были призваны самой судьбой, и ушли в мир иной, оставаясь священной памятью и примером для подражания последующих поколений.
С Тотлебеном же произошло самое невероятное и с позиций здравого рассудка даже плохо объяснимое.
Севастополь закалил его характер, подготовил его к будущим испытаниям и свершениям.
Они были не менее достойными и значимыми, нежели его подвиг в Севастополе.
Автор даже дерзнёт высказать мысль, недалёкую от крамолы – для судьбы России деятельность Эдуарда Ивановича Тотлебена после Севастополя была даже более значимой, хотя его титанический подвиг в дни Севастопольской страды, казалось, столь высокий и знаковый, что нельзя было уже взойти выше.
И если бы в его жизни остался лишь Севастополь, уже за это мы должны были чтить и помнить русского немца, как его любовно называл Корнилов, до скончания веку.
Но он и после Севастополя сделал столько, что хватило бы на целые поколения.
Только зажила севастопольская рана, только оплакал Эдуард Иванович своих боевых товарищей, погибших за Отечество, как ему было поручено подготовить предложения по укреплению обороны Николаева.
Эту работу его современники назовут новой эрой в фортификационном искусстве.
Николаев, с учётом судьбы Севастополя, становился не только главной базой флота, но и главной русской верфью по строительству новых кораблей.
Эра парусного флота минула. И генерал Тотлебен сделал, как никто, много к тому, чтобы русский флот начал строить новые корабли, сочетающие в себе все те качества, которые значимы и сегодня – мощь вооружения, энергетическую установку, независящую от воли ветра, защиту от огня противника…
Под его руководством были составлены гениальные планы укрепления Выборга, Кронштадта.
Настолько гениальные, что эти крепости выстояли и в годы иностранной интервенции, и даже в годы Великой Отечественной войны.
Мы не можем не поклониться со светлой благодарностью потомков ему и за работы по инженерному оборудованию Западных рубежей нашего Отечества.
С 1871 по 1875 год Эдуард Иванович занят инженерным оборудованием для будущих битв, а то, что они неминуемы, ему было понятно, как никому иному, Брест-Литовска, Ковно, Белостока, Варшавы, Вильно, Осовца…
Именно здесь, и это знает наш любознательный читатель, произошли главные сражения Первой Мировой войны.
Более того, эти крепости не позволили и фашистам осуществить свой блиц-криг на Восток, так как тот же Брест, на который фашисты в своих планах, отводили лишь полчаса, прекратил сопротивление, если исчислять по смерти последнего защитника, в марте 1942 года!
Это был настоящий подвиг Эдуарда Ивановича Тотлебена, которому жить в веках, пока существует земля русская и память о героях, отстоявших её ЧЕСТЬ, СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ.
Не минула нашего героя и Болгарская война.
По всей Европе, отныне, рядом с его именем, стали потребляться слова – самый замечательный инженер XIX века.
До сей поры в Болгарии существует село, названное его именем.
Не обошла его и монаршая милость – Государь, своим указом, возвёл Эдуарда Ивановича Тотлебена в честь 25-годовщины со дня Первой бомбардировки Севастополя в крымской войне в графское достоинство.
К слову, и это событие возымело много завистников в среде остзейских баронов.
Они, не свершив никаких деяний во славу России, которую, нередко, лишь использовали для сытой и обеспеченной жизни в Европе, заходились от зависти – как же, Государь возвысил выше их этого генерала.
И невдомёк им было, что для Тотлебена выше чести и звания, нежели солдат Отечества, просто не существовало.
За верное служение Отечеству, подвиги во имя его благоденствия, генерал Тотлебен был удостоен самых высоких и других отличий России – он, один из немногих генералов в новое время, накануне наступления нового века, был награждён орденами Георгия Победоносца II степени и Андрея Первозванного.
В последние годы своей жизни Эдуард Иванович командовал войсками Одесского военного округа и был Виленским генерал-губернатором.
Умирая, от тяжёлой болезни в Германии, Эдуард Иванович завещал перенести свой прах к своим боевым товарищам, в Севастополь.
Его воля была исполнена, и нашёл он своё последнее пристанище на братском кладбище в Севастополе.
Даже, когда его не стало, он продолжал служить России и дальше.
Неоднократно переиздавались его труды по инженерному делу:
«Описание обороны Севастополя».
Это особый труд и о нём следует сказать два слова – у него было великое множество соавторов.
И это был моральный подвиг генерала Тотлебена.
Он разыскивал всех уцелевших защитников Севастополя, которые могли сказать хоть какое-то слово об обороне Севастополя, и не только предлагал им принять участие в написании этого сборника, но и стремился создать все условия для этого.
Следует отметить, что многие его положения использовались даже в Советской Армии при инженерном оборудовании приморских городов по превращению их в города-крепости.
И инженеры-фортификаторы до сей поры помнят его другие труды:
«Записки к проектам вооружений сухопутных крепостей», а так же «О вооружении приморских крепостей».
В этих фундаментальных работах он глубоко исследует целый комплекс проблем по превращению приморских городов России в неприступные крепости в будущих войнах.
Интересная деталь, он уже в то время предусматривал переброску сил и средств внутри укрепрайонов железнодорожным транспортом, который только стал развиваться в России.
Потрясающая подробность – среди его рисунков и чертежей есть обоснование создания принципиально нового вида мобильных вооружений – бронепоездов.
Эти дерзновенные задумки Эдуарда Ивановича Тотлебена, были внедрены в военное дело уже после его жизни.

***

Старые моряки-участники обороны Севастополя в годы Великой Отечественной войны рассказывали мне и такую интересную байку, верить ей или нет – я не знаю.
Но и отметать начисто её тоже нельзя.
В ходе ожесточённейших боёв за Севастополь, снарядом снесло голову у памятника генералу Тотлебену.
И, якобы, фашисты, признавая заслуги героя Севастопольской обороны, да к тому же ещё и этнического немца, хотя Эдуард Иванович себя всегда отождествлял только с русским человеком, восстановили памятник в первозданном виде, каким мы видим его и сегодня.
Так ли это на самом деле, я не знаю.
Но, полагаю, если это и сделали немцы, то они оказали честь герою особому – его фортификационные сооружения использовались во всей Европейской части страны для оказания ожесточённого сопротивления фашистам.
И подлинный патриот России генерал Тотлебен, даже из своего небытия, служил своему Отечеству – Единой, Великой и Неделимой России в борьбе с его врагами.
Не раз кланялся и я его светлой памяти в дорогом моему сердцу Севастополе, и неустанно повторял его слова, сказанные накануне Севастопольской обороны:
«Мы все можем уйти, на то она и война, только бы благоденствовало Отечество наше, милая моему сердцу Россия».

***