В древнерусской литературе ораторская речь выступает в двух видах: как духовная и как светская. Первая произносится духовными наставниками и касается религии и нравственности. Светская ораторская речь принадлежит, как правило, князьям как людям, имеющим определённое влияние на слушателей в свете своего социального статуса.
В качестве такого примера можно представить речь князя Святослава к дружине перед сражением с византийским императором Иоанном Цимисхием. Летописец приводит её в «Повести временных лет»: «Да не посрамим земле Русские, но ляжем костьми, мертвы ибо срама не имам (мертвые позора не имеют). Аще ми побегнем, срам имам. Не имам убежати, но станем крепко, аз же перед вами пойду. Аще моя голова ляжеть, то промылите собою (если моя голова ляжет, то о своих позаботьтесь)». И услышал ответ: «Ижде глава твоя, ту и свои главы сложим».
Духовная ораторская речь находит своё оформление в виде проповеди. В проповеди поясняются сложные места из Библии, рассказывается о подвигах и благодати праведников, говорится о нравственных заповедях. Проповедник должен учитывать кругозор, умонастроение прихожан, поэтому, чтобы его речь была действенной, она должна быть доступной, доходчивой. Проповедник приводит примеры из действительной жизни, обращается к их представлениям о мире, справедливости, добре и зле.
Ораторская духовная и светская речь произносится перед слушателями с цель склонить их к определенному убеждению. Эта задача может исполниться, если апеллировать к чувствам. Цель ораторская речи – направить волю слушателя в принятии определённого решения.
Автор ораторского произведения, оратор, проповедник, действует на убеждение, на чувство и на волю слушателей. Для этого он использует различные приёмы: описывает и рассказывает, объясняет смысл поступков и доказывает, приводя факты, рисует красивые и трогательные картины.
В древнерусских духовных ораторских произведениях, проповедях, рассматриваются вопросы морали и нравственности, отношения между князьями, единение Русской земли.
Русь к вершинам международного политического признания могла подняться только благодаря политическим, экономическим, культурным, династическим связям с Византией. Однако Западная Римская империя свято оберегала свои права и не спешила признавать Русь как равноправное государство. Михаил Пселл, рассказывая о русско-греческой войне 1043 г., пишет: «Это варварское племя всё время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами». Но от войны к войне, от договора к договору Русь подвергалась вперёд в своих политических, территориальных, экономических и церковно-политических требованиях.
Политическое противоборство между Древнерусским государством и Византией также нашло отражение в публицистических произведениях того времени, проповедях.
После войны Ярослава Мудрого с Византией, которая закончилась для русского князя неудачей, киевский митрополит грек Феопемпт вынужден был уехать в Константинополь. В 1051 году «поставил Ярослав Илариона в митрополиты, русского родом, в церкви святой Софии, собрав для этого эпископы». Это событие показало силу великокняжеской власти, ведущей борьбу с религиозными и политическими притязаниями Византии.
Иларион, скромный священник, служил в княжеской церкви в селе Берестове. На берегу Днепра, поросшего густым бором, он выкопал небольшую пещеру (печеру), где проводил время в уединении, молитве, раздумьях и посте.
По предположению историков, в 1049 году в храме святой Софии на Пасху при огромном стечении народа, в присутствии великого князя и всей княжеской семьи Илларион произнёс речь. Она была посвящена значению христианской религии в истории страны. В ней же поднимается вопрос о включении Руси в мировую историю и о связи Руси с «мировыми державами». Впервые Русь трактуется как наследница Римского величия, именно римского, а не византийского.
«Слово о законе и благодати» посвящено политической и религиозной борьбе двух могущественных государств: Руси и Византии. Иларион в своём ораторском произведении, отстаивал право русской церкви на самостоятельность и право русских людей на равноправие, на божественную благодать, несмотря на более позднее время принятия христианства.
Закон Моисея требовал абсолютного, слепого подчинения человека Богу. За неподчинение, за невыполнение человеку грозило наказание. Выполняй, подчиняйся, или ты будешь наказан. В новое время человек сам приходит к истине, он свободен в выборе. И если он в своей душе строит «храм новой веры», то он обретает благодать. Митрополит Иларион называет закон тенью, а благодать истиной. «И благодать Христова, объяв всю землю, её покрыла, подобна водам моря. И, отложив всё ветхое, всё новое хранят, по пророчеству Исаии: «Ветхое миновало, и новое завещано вам; пойте Богу песнь новую, славьте имя Его от конца земли, и вытекающие в море, и плавающие по нему, и острова все».
«Слово…» состоит из трёх частей. В первой части автор раскрывает противостояние двух церквей на сравнении Ветхого и Нового завета. Интересно отметить, что некоторые проблемы современности: двойные стандарты в отношениях между государствами, неравноправное отношение одних среди других, - находят свои корни еще в далёкой старине.
Обращение к богословской аргументации позволило Илариону создать свою патриотическую концепцию историю народов. Ветхий завет представляет прежде всего закон, который отстаивал узконациональные интересы, отстаивал теорию богоизбранничества. В Ветхом завете рассказывается, как благословил Господь колена Израилевы, как избрал он их среди других народов... Новый завет – это благодать, которая приобщает все народы к Господу. Именно Новый завет придал христианству всемирный характер. Ибо нет иудея, нет римлянина, нет самаритянина, а есть брат во Христе…
В центре христианского вероучения – личность мессии, богочеловека, Иисуса Христа. Он воплотил дальнейший путь человека и человечества.
Обращение человека к христианскому Богу было всегда актом индивидуальной веры и собственного выбора. Этот выбор изменял саму духовную суть человека и наполнял душу божественной любовью и благодатью. Христианский Бог бесконечно могуществен, но не отделён от человека. Он – высшее существо, с которым можно поделиться горестями и которому можно раскрыть душу, но Он и спаситель человека и податель благодати. Христианство объединяло человека и Бога, всех верующих в единое целое. Люди стали «братьями» и «сестрами».
Апостол Павел провозгласил: «Для Бога нет эллинов и иудеев. Он воздаёт каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия,- жизнь вечную, а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, – ярость и гнев».
Иларион считает, что всемирная история – это история распространения христианства на все народы, «как для нового вина нужны новые меха, для нового учения нужны новые народы». Претензии же Византии на привилегированное положение, притязания великой империи на верное понимание и истолкование идеалов христианской веры и установление церковной власти рассматриваются Иларионом как ветхозаветное выражение богоизбранничества. Расширение христианства возможно только при равноправном положении народов. Между народами и Господом не может быть посредника, претендующего на власть и на истину. Византия же обратила своё внимание на Ветхий завет как на закон и претендует на богоизбранничество. Поэтому и звучат угрозой в адрес Константинополя его слова о разрушении Иерусалима, который был уничтожен за попытку стать единственным носителем религиозной святости.
Вторая часть – это прославление русской земли, по которой распространилось христианство, «благодать и истина всю земли исполни, и вера во все языки простреся и до нашего языка руськаго». Христианство распространилось по земле, Бог не обошёл и Русь, «привёл её в разум истинный». В «Слове» прозвучала мысль и о великой исторической миссии русского народа.
Говоря о русском народе, митрополит Илларион отмечает: «… пуста и иссохша была земля наша, ибо идольский зной иссушал её, внезапно разлился источник Евангельский, напояя всю землю нашу… и воссиял в нас свет разума к познанию Его, по пророчеству: тогда отверзнутся очи слепых, и уши глухих услышат».
Третья часть «Слова о законе и благодати» - это похвала Владимиру Святославичу. Митрополит воспевает деяния князя Владимира и говорит о преимуществе христианской веры: «Радуйся, учитель наш и наставник благочестия! Ты облачён был правдою, препоясан крепостью, обуян истиной, венчан добросмыслием и как гривною и золотой утварью, украшен милосердием. Ты, о честная глава, был нагим – одеяние, ты был алчущим – насышение, ты был жаждущим – охлаждение их утробы, ты был вдовам – вспомоществование, ты был странствующим – обиталище, ты был бескровным – покров, ты был обидимым – заступление, убогим – обогащение».
Возвеличивание Владимира Святославовича связано не только тем, что крещение Руси произошло во время его княжения, но и тем, что он был его вдохновителем и устроителем. Однако византийские священнослужители сопротивлялись канонизации Владимира как русского святого. Иларион проповедует мысль о равенстве и тождестве Владимира I с римскими апостолами. Если Рим говорит «похвальными гласы» апостолам Петру и Павлу, Азия, Эфес и Патмос – Иоанну Богослову, Индия – Фоме; Египет – Марку, то Русь славит великого кагана Владимира, внука святого Игоря, сына славного Святослава. Иларион старается показать заслуги князя Владимира, говорит о величии Русской земли и подчеркивает, что её князей знали далеко за пределами страны. И Олег, и Игорь, и Святослав не раз угрожали Византии. Владимир же, «внук старого Игоря, сын же славного Святослава», «единодержец быв земли своей, покорив по ся округныа страны, овы (одни) миром, а непокоривая мечем».
Илларион также сравнивает Владимира Святославовича с римским императором Константином Великим.
Возникновение Восточной Римской империи, которую чаще всего называют Византией, связано с правлением Константина I, который не только установил абсолютную монархию, но понял значение христианской религии и признал её значение для существования самой Византийской империи. Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории» так рассказал о видении Константина Великого, склонившего его к христианской религии: «В послеполуденный час, когда солнце уже начинало клониться к закату, рассказывал император, он увидел собственными глазами в небе прямо над солнцем знак креста, окруженного светом и сопровождаемого надписью: «Сим победиши». И он, и солдаты, которые стали очевидцами чуда, были глубоко потрясены виденным. Настала ночь, и, когда он спал, ему явился Бог Христос с тем же знаком, который он до того увидел на небе, и повелел ему воспроизвести его, как он явился ему на небе, и принял его для защиты от врагов». В 313 году Константин и его соправитель Лициний издали Миланский эдикт, который уравнял христиан в правах людьми, исповедующими другую религию.
Император Константин принимал участие в обсуждении со священниками и епископами догматических вопросов веры, выступая в качестве государственного арбитра. В 325 году в Никее прошёл Вселенский церковный собор, на котором присутствовал император Константин, что придало событию государственное значение. С этого времени судьбы христианской церкви и государственной власти неразрывно связаны. В отличие от Западной Римской империи, где возрастала государственная роль церкви, формировались теократические устремления папства и предполагалось преобладание духовной власти над светской, в Византии авторитет государства считался равным авторитету церкви и даже выше. В Восточной Римской империи духовенство подчиняется воле императора Константина, указавшего путь, двигаясь по которому, христианство стало основной, а потом единственной религией Византии.
Император Константин принял крещение перед своей смертью. Он был правителем решительным, жестким и даже беспощадным, на его совести многие жертвы, в том числе жена и сын. Однако за его деяние во имя христианской церкви он был объявлен святым и равноапостольным. Умер Константин в 337 году.
Киевский князь Владимир, «подобниче великааго Коньстантина», утвердил веру во всей земле, а «не въ едином съборе». Как Константин со своей матерью Еленой принес крест из Иерусалима и утвердил христианскую веру в Римской империи, так и Владимир со своей «бабою» Ольгой принёс крест от «нового Иерусалима», Константинополя, и утвердил веру в Русской земле.
Иларион указывает независимость принятия христианства Русью, потому что Русская земля была большой и могучей, и о принуждении не было и речи. «Придя на нь посещение всевышнего. И си слыша, въждел сердцемъ». Владимир сам выбирал веру, сам пришёл к мысли о принятии христианства, и сам провел крещение. И если Константин, крестивший греков, является святым, то и Владимир должен быть причислен к лику святых. Таким образом, доказывается несостоятельность возражений византийских церковных иерархов. Заслуги князей равны, значит и честь должна быть оказана одинаковая.
В конце «Слова…» Иларион обращается к Владимиру, призывает его встать из гроба и посмотреть, как продолжается его дело, как Ярослав распространяет христианство на другие земли.
В «Слове» проявляется гордость русского человека за свою Родину. Иларион писал о русских князьях, что « они не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли». И этим чувством проникнуты все три части «Слова» как единого произведения.
Иаков Мних, другой видный автор XI века, поддержал основные мысли, высказанные Иларионом, в «Памяти и похвале Владимиру». Он также сравнивает Владимира с Константином, а Ольгу – с его матерью Еленой. Говорит он и об абсолютной самостоятельности в принятии Владимиром решения крестить Русь («разгорешася святым духомъ»). В соответствии с явной тенденцией к канонизации Иаков называет Владимира «божественным» и «блаженным».
«Слово о законе и благодати» носило явно публицистический характер, так как было направлено против имперских притязаний Византии и претензий на вселенский характер её церкви. Напрашивается интересная историческая параллель: в наше время современной России приходится защищать свои интересы и от имперских амбиций Объединенной Европы, и от имперских амбиций США. И это противоборство происходит в политических, философских и религиозных спорах.