Плевок с балкона – вызов обществу. Когда я выхожу покурить на балкон, особенно с утра, особенно если после очередной пьянки, я страстно ненавижу всех вокруг. Испытывая горячее, необоснованное при этом ничем, кроме моего сильного похмелья, конечно же, презрение ко всему живущему в этой стране обществу, я подношу к сигарете горящую зажигалку. Эту страну я тоже ненавижу. Ответственный момент моей всеобъемлющей ненависти. Ведь из-за них, из-за этих вот я вчера так нажрался. Они виноваты в том, что случилось так, что мне пришлось покупать водку. Оборзели в край! Вы видели сколько сейчас стоит бутылка какой-нибудь Валюты? за что там эти деньги?
И я смачно плюю с балкона. В сторону той крутой черной тачки. Делаю третью затяжку. Даже марки не видно. Но тачка крутая. А я не попал. Жаль. Знал бы этот урод потом. У меня на Винстон только осталось, с учетом того, что жрать мне будет нечего, а он на тачке гоняет. Понтов сколько, а ведь, наверняка, взял в кредит. А еще, наверное, он и бабе своей изменяет. Я уверен, даже более чем, что баба его красивая, должно быть, брюнетка, хотя большой роли это не играет, наверняка у нее есть права, может даже и машина у нее есть. А может и эта тачка, в которую я не попал, ее вообще. А он ей изменяет.
Снова затягиваюсь,я убираю руку с сигаретой далеко от лица и смотрю на нее. Именно сей же самый час я понимаю, почему именно она. Знаете, как все там у них получилось? Познакомились – погуляли – выпили – потрахались – влюбились – остались. Живут вместе. А потом запал кончился. Такой век! Или мир. Как угодно. Но кончается все очень быстро.
Стряхиваю пепел, и пока он летит вниз, парень, хозяин этой черной тачки, обязанный обществом любовник той красавицы-девицы, должно быть, уже набрав текст очередного сообщения, отправил его такой же очередной шлюхе. А вот тетка из окна соседнего дома, да и муж ее тоже, такое положение вещей осуждают. Не знаю при этом, что их сын (или может и дочь), этого я уже точно сказать не могу, поэтому пусть будет просто ребёнок, ведет себя точно так же. Аж тошно!
И я снова смачно плюю в сторону окна соседнего дома. Но ведь ни плевком, ни другим ничем положения вещей тут не исправишь. Все осуждают переменчивость. Вера в вечную любовь навязана. И потому мы давно и до крайности тайно увязли в болоте измен. Разрывать отношения не принято. Худой мир ведь лучше доброй ссоры. Но мир, как и моя сигарета, кончается. Но выбрасывать сигарету приятнее. И не так хлопотно. Нормы и принципы морали при этом ничуть не страдают. Никто не осуждает за брошенный окурок. А вот брошенная девушка – это другое.
Я делаю несколько быстрых, нервных затяжек, видя, что уже близко к фильтру подобралось бесконечное тление. И готовлюсь к броску. В голове успели провести параллели? Вот же! Да! Несколько нервных ссор, - и все. Финиш. Я больше не люблю тебя, я изменил тебе, прощай. Но это так сложно! И страшнее моралистов, которые окутав сетью лживых принципов целую кучу народа, навязав им оправдание для измен и сохранность тайны супружеской неверности, только мы. Мы страшнее их.
Закончилась сигарета. Я смотрю теперь, как она летит вниз. В машину мне уже кидать не хочется. В окно тоже. Лучше бы в себя воткнул. И это стало бы попыткой оправдания лжедоверия, которое мы оказываем друг другу, выбирая, как нам кажется, достойных. Чем больше любви, тем больше вранья в обещаниях. Но понимание этого приходит только много позже. Хотя все ясно с самого начала. И когда поняв, осознав все – масштабность, ужас всего, что натворили с слепым влюбленным, будучи такими же слепыми, мы оправдываясь и с извинениями, разрываем эту связь, происходит очередной взрыв. Если у него все закончилось, то у нее – нет. И наоборот. И готовность простить все появляется в залитых глазах побитого щенка. А ведь все проще, куда проще! Принять все это нужно, без обязательств и объяснений. Вот так. Но мы же люди. Мы все просто люди. И куча проблем вокруг нас и внутри. И похмелье с утра, и денег нет вовсе.
И я отчаянно плюю еще раз, перед тем как уйти в кухню. Плевок попал в пустоту.