КАРТИНА: художница Жозефина Уолл.
Я не верю, что это была последняя наша встреча… Не верю… Она была только во сне. Ты не можешь просто так уйти… не попрощавшись наяву. Ты должен был – мне всё объяснить… должен был, что-то сказать.
А раньше?.. Но ты звонил лишь ровно в те минуты, - когда во мне кипел поток негодования. Но ты же, как никто другой знаешь, что нельзя меня доводить до такого состояния, просто – нельзя…
Что я вижу сейчас? Не спрашивай. Ты сам мне открыл эти занавески и, боже мой, как же ты был прав в своих пророчествах: «Уже очень поздно… я тебя испортил».
Я тогда не совсем понимала смысл этих беспощадных слов. А только после увидела его. Нет, я его (смысл) почувствовала…
Есть тот самый момент, когда ты шагнул на перрон, а поезд, с твоими товарищами, уже ушёл. Ты не знаешь куда, в каком направлении. И ты стоишь, чаще всего – в гуще тумана – один. Один одинёшенек, и тебе не страшно, даже не совсем тоскливо, тебе очень-очень душно. Проходит время. А в ожидании оно идёт медленно - хотя это уже не имеет никакого значения, ты же уже никуда не спешишь. Ты опоздал. НО с другой стороны, ты точно знаешь, что нельзя никуда опоздать. Если ушёл – значит – не твой. Коли не заметили, что тебя нет в вагоне, значит – не были твоими товарищами. Это были просто люди, просто персонажи в твоей жизни. В общем, как и ты в их жизни.
Но ты стоишь и ждёшь. Туман не спешит рассеиваться. Ему, как и тебе некуда торопиться, он, как и ты, никуда не спешит, никуда не стремиться и нет в этом Вселенского смысла. «Нет смысла в жизни» – говорил мне ты. Я же отчаянно спорила, что – он (смысл) всё же есть. И тогда ты мне открыл глаза на истину. А ведь и правда, смысл жизни появляется только лишь тогда, когда встречаются два человека потерявшие надежду на счастье. Но, как же они могут встретиться, если туман не рассеивается? И как узнать, какой поезд тебе нужен? Вдруг на перроне появляются люди. Нет! Самих людей разглядеть нельзя. Ты не видишь их глаз. Да, что там глаз (?), ты не видишь их головы, тебе зримы лишь ожидающие тела в мутной пелене тумана. И ты для них тоже, естественно, просто тело – без головы.
И тут, под фонарём, вдруг появляется мягкое кресло и письменный столик, за которым, в вполоборота, сидит важный мужчина. И я не верю видению, потому, что так давно потеряла надежду увидеть тебя. Но я точно знаю, это ты. Меня бросает в жаркий пот, и я ватными ногами спешу к тебе. Но откуда берутся знакомые лица, которые увлекают меня за собой (?), … а я всё равно спешу исключительно к тебе. Вдруг, - присела рядом с твоими коленями и протянула тебе руку. И почувствовала, как ты прикоснулся. Так никто больше не умеет прикасаться во всём белом свете. Ни у кого нет таких теплых и мягких ладоней… Нет их (!) – ни у кого, … и я это знаю наверняка. А потом, я разглядела две слезы в твоих глазах. Но как? Ты же не умеешь плакать?.. Или?.. Я никогда раньше не видела такого… и мне, правда, думалось, что ты не умеешь плакать. В этот момент ты отнял свою руку и нежно коснулся контура моего лица, и я отчётливо почувствовала, как мурашки побежали по коже. Я давно забыла о безупречной нежности мужских прикосновений и, видимо даже, стала ещё более дикой.
А дальше? Было, то, что обожгло мне сердце? Проводя по моему подбородку, ты, сдерживая ком боли в горле, сказал:
- Если бы ты знала, как мне больно тебя видеть… Если б только знала… Как трудно всё это пережить...
Я резко повернулась с вопросом:
- Почему?
… О, ужас! – Ты исчез. И всё вместе с тобой (исчезло): людские тела (…), туман (…), перрон... Исчезло абсолютно всё, кроме моего ожидания.
Да, я проснулась с неистовым, ноющим чувством ожидания, мне так хотелось ещё хоть на одну минуточку задержаться на том перроне, под фонарём… с твоей ладонью в своих руках, чтобы услышать ответ на вопрос.
Но, я то, точно знаю, что сны не дают ответы на человеческие вопросы, сны могут лишь быть мостом между прошлым – настоящим и – будущим. Вот почему, когда нет у человека настоящего, ему всегда хочется бесконечно спать.