В цветной ладье сна я плыву по бурному морю красоты. Навстречу
мне бегут его волны, на каждой из которых, на самом гребне, красует-
ся девушка, с каждой новой волной всё более красивая. Проносясь
мимо меня, красотки своим взором бросают в мою душу что-то пре-
красное, ассоциирующее с расцветкой цветов. Я чрезмерно счастлив,
что успеваю рассмотреть их глаза и вспомнить, что говорил каждой об
их цвете, а говорить о них было моим любимым ночным занятием.
Прежде чем заглянуть во взор девушке, я целовал её закрытые веки
при огне свечи, загодя зажжённой мной, и предавался красноречию:
— Голубушка, открой же голубое небо глаз, дай мне в нём в после-
дний раз счастливой птицей полетать, ведь скоро утра час прощаль-
ный, и я один останусь тут, на кровати этой, стыть, одеялом, как обла-
ком, прикрытый.
Она открывала глаза, и вдруг обнаруживалось, что они карие. Спох-
ватившись, я продолжал витийствовать:
— Этой ночью любовь свершила чудо, небо превратив в два, цвета
золота, мне неведомых цветка, своими лепестками мою душу усыпа-
ющие теперь.
Другой красавице, с зелёным взором, я говорил:
— Зелень весны ты бросаешь в меня. Счастья игра продолжается,
свечи горят для того.
О чёрных глазах я выражался так:
— Ах, свечи, вы свечи! Зачем осветили меня в черноте ночи пре-
красной, в которой живу я сейчас!
Серыми глазами я восторгался такими словами:
— О, нет, не серый день мне нежность льёт, то Бога взор я вижу из
дали, где цветёт сирень.
В цветной ладье сна я каждую ночь плыву по бурному морю красо-
ты. Мне приятно видеть мимо бегущие волны с девушками, с теми,
которые наяву уже стали согбенными старушками, но которых с не-
давних пор не вижу потому, что глаза мои утомились. Я стал слеп.
Хорошо всё-таки, что у меня есть цветная ладья сна и можно в ней
плыть, чтобы увидеть никем невиданную неведомую даль.