Итак, Мириам вышла замуж за Аслана и отправилась вместе с ним в Турцию. Они ехали вначале несколько суток на поезде, а потом на пароме через какой-то пролив или море.
(Мириам не настолько хорошо ориентировалась в географии, чтобы понять, что это был пролив Босфор - один из двух, из-за которых Российская империя бодалась с Турцией и особенно с европейскими державами!)
На поезде ехать Мириам быстро надоело. Она была весёлая и любознательная девушка. Нет, уже не девушка – молодая женщина. А тут Мириам должна была сидеть в своём купе и никуда не выходить.
Аслан очень беспокоился и то и дело выходил в коридор вагона. На длинных остановках бегал то за кипятком, то с судками за едой в ресторан. Мириам боялась, что муж отстанет от поезда. Что она тогда будет делать? Без денег, без документов…
Не продавать же подарок графа Воронцова! Она знала, что кулон довольно дорого стоит, один изумруд потянет на пару тысяч, но расставаться с украшением не хотелось. Мириам верила в силу талисманов, и она была уверена, что это – такой же талисман, который принесёт им с Асланом счастье. Он подарен на свадьбу!
Когда вышли из поезда, Мириам увидела море. Ей было любопытно, как они поедут на корабле. Но опять нельзя было выходить из каюты.
– Аслан, ты меня не выпускаешь, потому что это опасно, или ты меня просто ревнуешь?
– Конечно, опасно, любимая! – отвечал Аслан.
Сам-то он думал про себя, что и не хочет, чтобы кто-либо ещё видел его красавицу жену.
Луноликая Мириам и вправду была красавица! Глаза её были необычного для турчанки серого, почти голубого цвета! Алый рот предназначался только для мужа. Недаром Коран запрещает показывать рот женщины посторонним мужчинам. Мириам вся была свежим, утренним цветком! Чёрные косы вились двумя змеями по плечам. Когда она распускала волосы, у Аслана дух захватывало! Он клялся, что никому не отдаст свою Мириам, никогда не позволит её обидеть!
Приехав в Турцию, супруги наняли закрытую карету, и Мириам опять оказалась взаперти. Она даже не имела возможности посмотреть на свой родной город, по которому так соскучилась!
В Стамбуле Аслан оставил её в карете, а сам пошёл на разведку.
Вернувшись к жене, он не мог сообщить ей ничего утешительного.
– Мириам, дорогая, ты не волнуйся, потому что ничего не поправишь, судьба такая, кисмет. Но я должен тебе сказать, что был у дворца Адиль-паши. От него остались одни руины. Ваш прекрасный парк вырублен, во дворце всё разграблено. Всё, что было целого, очевидно, украдено. Остальное разрушено, сожжено.
Мириам слушала, и ей не хотелось верить.
– Дорогая, я вот что нашёл.
И он подал жене стеклянный, переливающийся всеми цветами радуги шарик. Он был несколько облуплен, так как какое-то время пролежал в земле.
– Это моя детская игрушка! – воскликнула Мириам. – Мне её подарила мама! Я играла с ней, смотрела через неё на солнце и воображала иные миры, когда мне было тоскливо, а Зейнаб пела мне песни и рассказывала сказки о сильных богатырях.
Мириам почистила игрушку и положила к себе в сумочку, чтобы хранить рядом с самыми заветными вещами.
– Как бы мне исхитриться и посмотреть на Стамбул! – просила Мириам.
Но так просто нельзя было показываться людям на глаза дочери Адиль-паши.
– Мириам, но ты же понимаешь, что тебя убьют, как только увидят! Здесь идёт война!
– И под хиджабом? А если я назовусь другим именем?! Ты можешь сказать, что у тебя не одна жена. Не только Мириам, но и, скажем, Айгюль. Айгюль Кемаль-кызы!
– И ты думаешь, тебя никто не узнает?
– Под паранджой-то? Никто даже не увидит.
Они как-то раз прогулялись по Стамбулу. Голубое южное небо, белые минареты мечетей, их круглые купола... Кажется, будто кругом мирная жизнь.
Но увиденное расстроило Мириам. Она заплакала, когда проезжали мимо руин дворца Адиля-паши. Здесь она провела своё детство, в этом дворике играла, здесь каждый закоулочек (да-да!) был ей знаком!
В довершение всего, вернувшись домой, они увидели на ступеньках крыльца… кинжал с изображением змейки на рукояти. В исламе запрещены изображения животных, значит, этот кинжал на что-то намекал! Так подумал Аслан.
Мириам воскликнула:
– Ах! Это мой нож, который пропал в Москве! Значит, Рифат-паша меня выследил и угрожает! Это его знак!
И супруги решили возвращаться в Россию.
– Всё равно здесь нам не будет жизни. Да и жить здесь негде.
Аслан подумал, что он ещё вернётся в Турцию. Не зря же он вступил в партию младотурков. Он хотел бороться за новую Турцию, которая не будет ни на кого нападать. Он хотел развивать турецкое хозяйство и создавать новые отношения в обществе. Младотурки были против войны и разрухи в стране, за цивилизованную Турцию.
2.
В Москву Мириам с Асланом приехали уже почти перед самым выпускным балом. Началась зима, выпал снег. Мириам и Аслан первым делом, тоже как снег на голову, явились в дом опекуна Мириам графа Воронцова. А встретила их… Софья. Она стала женой графа, а сам он был в отъезде.
Зейнаб страшно обрадовалась, увидев свою принцессу, но застыдила молодых людей, что они не были у отца Аслана – Мустафы.
Конечно, дела и жизненные планы следовало обсудить с Мустафой. Они пошли к нему в лавку. Старик угощал своих детей пахлавой, рахат-лукумом и другими сластями. Много разговоров было о том, что творится на родине. Аслан рассказал о партии младотурков, о её программе.
Мужчины решили возвращаться обратно в Турцию, а вот Мириам лучше было бы остаться в России.
Граф Воронцов, вернувшись домой, поддержал решение родственников Мириам оставить её в Москве и предложил пожить у них с Софьей в доме.
А тем временем был назначен выпускной бал, и приехала императрица из Петербурга.
Однако выпуск был омрачён покушением Саши Соколова на Великого Князя. Аслан ругал себя: он хотел уберечь свою Мириам, а получается – своими руками продал то, что способствовало планам преступника, – кальян и турецкий костюм!
Погибла подружка Мириам – Варя Кулакова. Но она погибла за всех – ценой своей жизни спасла людей!
Через девять дней Мириам получила свидетельство об окончании института благородных девиц. Чуть позже проводили в Турцию Аслана с Мустафой.
3.
Мириам в это время жила у Софьи. Граф Воронцов отправился в Туркестан – там шло строительство железнодорожной ветки в Ахал-Текинский оазис.
Это было особое поручение Великого Князя Константина Николаевича, который не оставлял графа Воронцова своим вниманием. Кроме того, идею пригласить Владимира Сергеевича в качестве инженера строительства выдвинул генерал Скобелев, старинный знакомец и бывший сослуживец, соратник по оружию.
А молодые женщины остались одни в большом доме с маленьким ребёнком. Только верного слугу Петра оставил граф для управления домом и защиты женщин. Граф не мог поступить иначе. А Софья не могла бросить ребёнка, который ей доверен родителями.
Мириам расспрашивала Соню, как она живёт, сама рассказывала о том, что пришлось увидеть и пережить в Турции.
– Рифат-паша преследует меня! - говорила она страстно и отчаянно. - Он поклялся меня убить, чтобы отомстить моему отцу! Но перед моим убийством он ещё собирается совершить нечто страшное!
Рифат-паша был раньше другом семьи Мириам, но потом сделался врагом. Он не мог простить её отцу, Адиль-паше, то, что он перешёл на сторону русских, а Мириам - то, что она отказалась стать его женой.
– Как хорошо, Мириам, что ты уехала из Турции. Здесь, в Москве, я думаю, тебе будет безопасно! - радовалась Соня.
– Да поможет Аллах! – отвечала Мириам.
Она молилась Ему каждый день.
Однако, видно, плохо молилась.
Однажды вечером Софья укладывала спать Серёженьку, а Мириам сидела с работой (вышивала бисером сумку) в гостиной.
Зашёл тихонько в дом человек, так что Мириам его не заметила. Мужчина в чёрном обошёл её и притаился сзади дивана. Зажал рукой рот женщины.
– Вот я тебя и нашёл, моя принцесса! Пойдём со мной. Не вздумай орать: тогда всех твоих товарок зарублю вот этой саблей!
Это был Рифат-паша, который поклялся, что завладеет Мириам!
В это время из комнаты раздался плач младенца. Серёженьке было месяцев девять (весна была, апрель). Чёрные усы турка встопорщились.
– Ага, у вас ещё и графов ублюдок в доме! Повинуйся мне, моя птичка, не то и от ребёнка останется только мокрая тряпочка!... Есть мужчины в доме?
Мириам не знала, отвечать ли правду.
– Правду говори! – взревел Рифат-паша.
– Слуга графа Пётр в доме…
– Если он заявится сюда, скажешь, что я твой родственник из Стамбула. Будем мило разговаривать! Не вздумай выдать меня! Иначе зарублю всех!
И он повёл её в другую комнату. Мириам повиновалась, чтобы не навлечь беды на Софью и ребёнка.
- Наконец-то ты в моей власти! Я увезу тебя в Турцию! Я отниму тебя у твоего Асла... на!
- Только попробуй! Я убью себя по дороге! Ты же знаешь меня!
- Наглая девчонка! - рассвирепел Рифат. - Как у тебя хватает смелости дерзить мне? Я отомщу тебе и за тебя, и за твоего отца-изменника!
- Мой отец - герой! Он всё делал для того, чтобы Турция стала великой страной.
Он сорвал с неё хиджаб. Она закрыла лицо руками, он рвал руки со всей силы, стараясь открыть её лицо.
В это время Софья вышла в гостиную. Услышав шорох платья и звук шагов, Рифат обернулся и, увидев её, на мгновение лишился дара речи. Как будто гром небесный поразил его. В облике этой неверной было что-то такое, чего не было во многих его соотечественницах. И он даже забыл на время о Мириам, отпустил турчанку.
– Поди прочь, позову после! – закричал он.
Софья не понимала, в чём дело. Она раскрыла пошире глаза и спросила:
– Что здесь происходит? Кто вы?
Она никогда не видела Рифата и не знала его в лицо. Чёрный, черноусый и черноглазый мужчина оттолкнул Мириам и стал протягивать руки к Софье. Завладеть неверной и насладиться её ласками не было зазорным для мусульманина, для победителя и завоевателя.
Ему было глубоко плевать, как она выглядит, но Рифат чувствовал безотчётное притяжение к ней. Многие бы мужчины отдали всё, чтобы оказаться на его месте, рядом с этой женщиной! Рифат праздновал торжество!
Мириам закричала:
– Сонечка! Это Рифат-паша! Будь осторожнее!
И Мириам, не теряя ни мгновения, сорвалась с места и побежала искать Петра, Зейнаб и Акулину. Она хотела, чтобы слуги пришли им на помощь, вызвали полицию. Рифат, занятый русской женщиной, к счастью, не кинулся за ней.
А Софья в это время в своей обычной манере, чуть не плача, начала уговаривать турка:
– Ну пожалуйста, не надо! Что вы от нас хотите? Пощадите Мириам! - Глаза её наполнились слезами, а прекрасное лицо обезобразила гримаса. - Мы беззащитные женщины, мы остались здесь одни, с ребёнком! Мы никому ничего плохого не делаем! Мириам – моя подруга, она мне помогает! Хотите что-нибудь взять? Я отдам вам всё, что вы потребуете, только оставьте нас в покое!
Она несла первую попавшуюся чушь, какая приходила в голову. Только бы потянуть время, только бы Мириам успела позвать на помощь!
Она стала выкладывать перед грабителем дорогие вазы, кубки, хрусталь, думая, что его это богатство может заинтересовать и отвлечь.
– Это дом графа Воронцова. Если он узнает, что вы нарушили покой этого дома, он будет вам мстить. Вы же не хотите этого!
– А ты кто? Его жена, что ли?
Глаза его сверкнули недобрым огнём. Ого! Завладеть женой графа – лучшая месть Воронцову! Сколько крови этот неверный попортил у Рифата! Из его дома, из этого вот дома, Мириам вышла женой этого осла… Аслана!
Софья понимала, что сейчас ей лучше молчать. Она знала, что если злодей прикоснётся к ней, то у неё не достанет сил сопротивляться.
– Жена, небось. Графиня… Ишь, как богато одета. Снимай свои драгоценности!
На Софье были золотые серьги и цепочка с крестиком, а ещё колечко, серебряное с позолотой. Это всё были подарки Владимира, но кольцо, которое он надел ей на палец при обручении, было ей особенно дорого, и расстаться с ним, отдать его турку вовсе было невозможно. Поэтому бесцеремонный приказ разозлил графиню. Но она не подавала виду, изображая покорность.
А Мириам между тем собрала Петра, Акулину, Зейнаб и велела им беречь Серёженьку, как зеницу ока. Она рассказала, что в дом явился Рифат-паша и сейчас он с Софьей, и подумать страшно, что он может с ней сделать.
– Надо спасать Софью! – волновалась Мириам.
Она была готова бежать туда, в гостиную, чтобы встать рядом с подругой. Зейнаб уговаривала не ходить. Пётр рассудительно поддакивал:
– Так мы будем спасать только Софью Ивановну, а если Вы туда пойдёте, Мириам, придётся и Вас ещё спасать!
Он написал записку и велел Акулине бежать в полицию. Зейнаб вцепилась в свою принцессу и держала её подле спящего Серёженьки.
– Не ходи туда! Ты не вернёшься!
– Зейнаб! Но там Софья! Она попала в беду из-за меня! Из-за того, что я поселилась в их доме!
Пётр же пошёл поближе к гостиной, чтобы посмотреть, чем он может помочь графине. Он знал, что ему ещё очень сильно попадёт, когда граф Владимир Сергеевич вернётся домой. Но пусть это будет главная неприятность!
«Что ж ты, граф, не забрал с собой свою жену и ребёнка!» – со злостью и сожалением подумал слуга.
На самом деле пускаться с грудным младенцем в опасное многодневное путешествие с пересечением сухой степи и песчаной пустыни без дорог было совершенно невозможно, а оставить Серёженьку одного, без опекунов, Софья не могла. Она понимала, что её муж едет не развлекаться, а в командировку. Она знала, что он собирается восстанавливаться в армии, где приказы вообще не обсуждаются. Она знала по примеру своей семьи, что такое быть женой офицера. И своего Владимира она отпустила без звука.
Пётр тоже это всё понимал. Но надо было что-то делать!
Он попытался освободить хозяйку, но только сунулся в комнату, как получил от турка чувствительный, хотя и не смертельный удар саблей. В голове всё помутилось, и Пётр лишился чувств.
– Ах, тебе ещё и помогать тут взялись! – разозлился Рифат. – Отдавай золото быстро! Не то всех зарублю: и тебя, и этого твоего дурака!
Софья сняла серьги и отдала преступнику.
– Возьмите серёжки, вы их сможете продать за высокую цену! Колечко не золотое - оно серебряное, только позолоченное. Ну зачем вам крестик? - Она сделала жалкое лицо. - Это православная святыня, вы же исповедуете другую веру! Я могу снять цепочку!
И она стала нарочно долго расстёгивать замочек. Ей было важно заговорить Рифату зубы, чтобы он не протягивал к ней руки и чтобы не нанёс вреда никому из её домашних! Надо было как-то помочь Петру. Но Рифат не позволял ей подойти к нему.
Пока Софья длинно беседовала с Рифатом, Акулина уже добралась до полицейского участка и передала записку. Викентий Кондратьевич, конечно, ничего не понял из знаков, которые показывала немая служанка. Он попытался прочесть записку Петра. Но то ли почерк у слуги был непонятный, то ли ошибок чересчур много, но обер-полицмейстер мало что понял.
– Ну, турки, и что? У графа Воронцова гостят турки. Хорошо. У нас мир с Турцией!
Акулина расстроилась и показывала полицейскому знаками, что в доме неспокойно. Она изобразила турка с саблей, показала, будто связывает Викентия Кондратьевича.
– Неужели нельзя было прислать для объяснений кого-нибудь говорящего?! – удивлялся полицмейстер.
Акулина со страдальческой гримасой показывала уже на часы, всем видом торопя его. Тот нехотя согласился пойти.
– Наряд брать? Полицейских с оружием?
Акулина закивала так горячо, что, казалось, голова её оторвётся.
ВикКондр вызвал полицейских Бурденко, Кривенко и Морденко (да, вот такая была славная троица), и отправился с ними вместе к особняку Воронцовых.
* * *
– …Ну ладно, остальное ты мне потом отдашь! – оскалил зубы турок.
Восемнадцатилетняя светловолосая красавица привлекла внимание Рифата не на шутку. «С Мириам я ещё успею натешиться в Турции, а здесь надо пользоваться преимуществами завоевателя! Ну и балбес этот граф, что оставил свою жену!» Он убрал в карман золотые Софьины серьги и попытался дотронуться до самой хозяйки.
Софья с брезгливым выражением лица инстинктивно отодвигалась от злодея.
– Пожалуйста, не надо, прошу вас! – бормотала она.
Это ещё более распаляло Рифат-пашу.
Мириам сидела подле Зейнаб, смотрела на спящего Серёженьку. «Если Рифат придёт сюда, нам не сдобровать! - думала она. – А как там Сонечка?» Она стала возносить молитвы Аллаху. Зейнаб вторила ей, причитая.
Аллах услышал их молитвы. Полицейские окружили дом, ВикКондр послал самого сильного – Бурденко – внутрь. «Приказываю захватить пленного! И чтобы из жильцов дома никто не пострадал!»
Комнаты были пусты. Бурденко не знал, куда двигаться. Вдруг он услышал из смежной комнаты истошный женский вопль и бросился туда. Рифат повалил графиню на кровать и склонился над ней. В ту же минуту он получил удар сзади, и Бурденко скрутил его, бесчувственного. Софья вскочила и побежала в детскую, к Мириам, Зейнаб и Серёженьке.
– Надо помочь Петру!
Женщины нашли бинты, спирт, взяли пузырь со льдом и отправились в комнату оказывать помощь Петру. Мириам сказала, что она научилась это делать на курсах у профессора Зотова.
С Серёженькой сидела вернувшаяся домой Акулина.
Полицейские, захватившие Рифата, доставили его в тюрьму.
Когда всё закончилось, Зейнаб пошла печь для господ лепёшки, а Акулина приготовила сладкий десерт, чтобы заесть все тревоги. Пётр незаметно от всех налил себе и выпил рюмочку графского коньяку. Хотя, впрочем, раненому, может, и не стоило выпивать.
«Чтобы я ещё раз оставался один с женщинами!» - думал он со злостью.
Мириам была довольна, что с её заклятым врагом покончено. А Софья находила утешение в детской подле Серёженьки. Но её долго ещё трясло, и она думала: какая храбрая Мириам! Такое пережила, а спокойна! Впрочем, то же самое думала о подруге и Мириам.
4.
Когда граф вернулся в Москву, Мириам перебралась в сиреневый флигелёк Воронцовых в стороне от основного дома.
– Я тут поживу, чтобы никому не мешать!
Зейнаб попросилась поселиться вместе с ней.
– Скоро моя принцесса уедет! Я буду по ней скучать! – говорила она нараспев. – Если надо приготовить что-нибудь, я приготовлю. Лепёшек испеку! А пока свободна от дел, полюбуюсь на свою госпожу!
– Хорошо, - согласился Воронцов. – Тебя никто не неволит, Зейнаб, ты здесь гостья, а не служанка, помни это!
Узнав от женщин, что произошло в его отсутствие, Владимир понял свою ошибку.
- Я не должен был вас оставлять! - сокрушался он. - А если бы Рифату удалось расправиться с вами! Я бы этого себе никогда не простил!
Он хорошо помнил события, случившиеся в самом начале пребывания Мириам в Москве, в институте благородных девиц.
Петра он ругать не стал, а, наоборот, похвалил за храбрость.
- Ну вот, - сказал он, улыбаясь глазами, - и ты, Пётр, получил боевое крещение! И тебе надо дать медаль за освобождение от турок!
Пётр только посмеивался вслух и думал про себя: «Хорошо тебе говорить! Моли Бога за чудесное спасение женщин!»
Аслан приехал летом за своей Мириам.
– Мы не можем ехать в Турцию! Но мне рассказали, что в Армении есть большая турецкая диаспора! Если мы там устроимся, нам будет хорошо!
Так и сделали – поехали в Армению.
Аслан открыл своё предприятие в Арзни. У них было достаточно денег: Мириам получила внушительное приданое от графа Воронцова. Аслан расширял производство и искал рынок сбыта. А Мириам вышивала бисером турецкие пояса, за которые ей давали большие деньги.
Вскоре у неё родилась дочка, которую она назвала в честь любимой русской подруги – Сафие. Мириам хотела, чтобы Сафие знала не только турецкий и армянский, но и русский язык. Она разговаривала с дочкой по-русски, как и её мама разговаривала когда-то с ней самой. По-турецки девочка говорила с соотечественниками, а по-армянски – с местными детьми.