***

      Его звали Ричард, человека, который спас меня, вытащил из психиатрической больницы Сент-Мэриленда, дал мне новый дом. Ему исполнилось двадцать шесть. Он говорил, что за ним придут в день его рождения, что он умрет в двадцать шесть. За ним действительно пришли, седьмого июня... Но обо всем по порядку.
      Май. Прекрасное время года. Тепло, которое дарило солнце, пронизывало все тело. Казалось, что ты находишься внутри теплой печи, которая не обжигала, а нежно согревала своим мягким теплом. В такие теплые дни нас, тех "психов", которые еще могут прогуливаться, выпускали во двор, погреться на солнышке. Но были часы, когда можно было получить солнечный удар. Так ,что для нашей безопасности, с двенадцати до четырех нас держали в общем зале. Приходилось сидеть без дела, пялясь на теплую погоду через грязное окно с решетками.
Мне было не привычно понимать, что зимы здесь почти не бывает, после того, как я восемь лет видел только снег. Сидеть в здании было скучным делом, хотя иногда удавалось поиграть в карты, ставкой были сигареты, единственное наше богатство. Санитары не поощряли наш маленький "Лас-Вегас", и, когда они ловили нас за партией в покер, приходилось получать от них трепки. Так же посередине зала стоял стол для настольного тенниса. Но никто не играл теннис, так как эти ублюдки-санитары издевались над нами, давали сломанную ракетку или не исправный мячик. Играли только любимчики этих уродов. За время, проведенное в этой больнице, я люто возненавидел санитаров.
         Через два месяца, после того, как меня не по своей воле поселили сюда, я более менее свыкся с жизнью душевно больного. Мне даже начало нравится жить здесь. Да и выбора мне не оставили, пришлось смериться. Единственное, что мне здесь не нравилось, кроме уродов-санитаров, это препараты, которые нам приходилось "жрать" в больших количествах.
Мне давали таблетки двух видов, утром и вечером: «Аминазин» для того, чтобы днем я был спокоен, как морской бриз, и мощный «Галоперидол», чтобы я "сладко" спал. Также тех, кто срывался или делал что-то не нравилось санитарам, а этим уродам всегда что-то не нравилось, радовали особым подарком. Им насильно, а потому что по добру эту дрянь никто не хотел принимать, вливали "Диазепам" – реланиум, или как его еще называют препаратом "счастья". Это был белый или желтоватый порошок, который невозможно растворить в воде, эта дрянь могла сделать из нормального человека шизофреника. Именно шизофреникам его и давали. Чаще всего порцию "счастья" дают в качестве наказания. Один раз мне пришлось узнать его вкус, после того, как я без разрешения вышел во двор, у меня даже в мыслях не было делать что-то неправомерное. Но мой поступок посчитали как попытку побега. Два санитара быстро подбежали ко мне завалили на грязный газон. Я пытался вырваться, понимая, что меня ждет наказание. Санитары влили мне в рот эту пакость, и я тут же потерял сознание. И пролежал на кровати двое суток.

     Жил я среди более спокойных психов. Вообще душевно больных здесь делили на три категорий. В первой категории, назывался он первый ярус, держали более спокойных психов, которые не бушуют и ведут себя скромно. Мы жили как в санатории, общались, ходили на всякие терапии. Были даже те, кто находился здесь по своей воле. Видимо, им было скучно жить на свободе. Чаще всего мы смотрели телевизор, в основном спортивные передачи. Однажды был случай, когда один парень после того, как его любимые «Окланд Атлетикс» проиграли «Ред Соксу», попытался покончить с собой. Этот придурок откусил кожу у себя на запястье. После этого случая, санитары догадались не показывать матчи по прямому эфиру, и в дальнейшем нам пришлось смотреть матчи, которые санитары предварительно записывали на магнитную кассету и только те матчи, где выигрывала команда, за которую мы болели. Мои не далекие друзья не замечали того, что смотрят запись. Да и сам я заметил это лишь после того, как кто-то случайно поставил на паузу.
      Во втором ярусе держали более опасных психов, неуравновешенных, не умеющих сдерживать себя. Каждого, кто был там, держали в отдельных комнатах с мягкими стенами. Это были обычные палаты, куда, я надеюсь, никогда не попаду.
      Самым страшным местом центральной психиатрической больницы для душевно больных Сент-Мэриленда, был третий ярус. Он находился в подвале. Это была преисподняя, в прямом смысле этого слова. Ярус дьявола, как его еще называли санитары. Дом для самых отпетых психов, для тех, кому "Диазепам" кололи круглые сутки. Те, которых там держали, уже не являлись людьми, они были существами в человеческом теле. Нас часто пугали этим ярусом, ходили страшные легенды, что там происходят такие вещи, что даже нормальный человек может свихнуться. Самым жестким наказанием было попасть туда. Иногда по ночам я просыпался от криков и стонов, исходящих из подвала, слов было не разобрать, скорее всего, обитатели третьего яруса разучились разговаривать. Слушать их было безумно мучительно и страшно. Не могу даже представить то, что там происходит. Эти звуки "преисподней" так врезались в мозг, что я не мог уснуть до самого утра. А если засыпал, то сон длился не более часа. Мне снились кошмары, постоянно снился Мак и тот, кто убил его, и я просыпался снова. Слава богу, что шумные ночи были лишь раз в неделю. Вскоре понял, что жители подвала шумели только в ночь на четверг. Я много думал об этом, но потом решил не обращать на это внимания.
         По воскресеньям нас водили в бассейн. Честно говоря, я не очень люблю плавать, наверное, потому, что я делаю это отвратительно, даже не умею нырять с мостика. Но здесь у меня появилась любовь к плаванью. Я стал одним из лучших пловцов. Конечно, гордится тут не чем, все-таки я был среди психов. В среду проводили день посещения, мне не нравился этот день, так как ко мне никто не приходил. Идти на улицу не разрешали, приходилось играть в карты с таким же одиноким парнем как я Френки Батомом. Он был ненормальный, да чего говорить, это ведь больница для ненормальных. Не знаю, какая у него болезнь, но этот парень лет сорока был как ребенок, еле разговаривал и вел себя глупо. Простачок Френки стал моим единственным хорошим другом.В остальные дни нас выпускали во двор, предварительно дав некоторым пациентам "Амитриптилин" – лекарство было слабее, чем реланиум, но очень эффективное:  у всех пропадало любое желание делать что-либо активное. Все, похожие на зомби, просто бродили по парку. Слава богу, мне его не давали, и я мог в полной мере насладиться прогулкой. Хотя интересного было мало, но я старался находить себе развлечение.
       Например, один раз я посоветовал Френки прыгать, как лягушка. Будто от этого у него появится супер-зрение, позволяющее ему видеть сквозь стены и сквозь одежды санитарок. Конечно же, он поверил моим безобидным басням и начал прыгать. Санитары нас не видели, так что наказания не последовало. Но Френки все равно ходил и дулся на меня из-за того, что я обманул его про супер-зрение.
     И в таком духе я часто подшучивал над Френки. Это облегчало мне жизнь, я забывал ,что я в больнице и что меня считают сумасшедшим. Френки же было на все плевать. Иногда нам с ним попадало от санитаров, но мы все равно продолжали нарушать правила.
Но не все было гладко, как я описываю. Была и черная сторона монеты. Эту сторону звали Джек Ричи. Он был одним из тех, кто попал сюда по своей воле. Этот парень с первого же дня нашего знакомства начал портил мне мою жизнь. Лежал он здесь каждый год, от начала осени до конца весны. В конце мая он выходил на волю на три месяца. Говорили, что Джек здесь отдыхает, как в санатории. Еще ходил слух, что у этого Джека есть фобия, он боялся времен года. Будто он мог жить на свободе только летом, и поэтому осень зиму и весну проводил в больнице. Мне это показалось самой идиотской вещью, которую я когда-либо слышал.
Он мне не понравился с самого начала. Помню, как мы с ним познакомились: я сидел на диване перед телеком(это был первый день моей жизни в психушке), я наблюдал за происходящими вокруг вещами, разглядывал психов и не знал что делать. Тут то я и увидел подошедшего Ричи, он протянул руку и сел рядом, со словами: "Меня зовут Джек, Джек Ричи." У него был писклявый противный голос. Он посмотрел в упор мне в глаза и сказал:"Завтра мы идем купаться, я надеюсь ты не забыл свои облегающие плавки." Джек вел себя как педик. Так я и решил, что он педик по первому впечатлению от знакомства.
     На следующий день в бассейне он начал преследовать меня, догонял и шлепал по пятой точке. Я вышел из бассейна и пожаловался санитару, но тот на это лишь рассмеялся мне в лицо и толкнул меня обратно в воду. После, когда я умывался в душе, Джек подошел ко мне и сказал что у меня огромный фаллос и что он хотел бы его потрогать. Это взбесило меня, я размахнулся, чтобы ударить его, но этот “сукин сын” увернулся от удара, грозящего разнести его челюсть, а я потерял равновесие поскользнулся и шлепнулся всем телом на мокрый пол, по какой-то счастливой случайности я ничего не сломал.
      Как позже я узнал, что Джек никакой не гей, все, чем он здесь занимался, –это подшучивания над другими пациентами на радость санитарам. Джек был их любимчиком и каждый день веселил их как шут. Тогда я решил начать войну против этого гада. После этого я много раз пытался сделать пакость этому придурку, но он каким-то образом всегда узнавал о моих намерениях и отражал удары.
Последний раз, когда я попытался что-то сделать против Джека Ричи, было в апреле, десятого апреля, в тот день я понял, что для мести можно использовать Френки. Но все идеи были глупыми или нереализуемыми. Например, я хотел подвязать к кровати Джека веревку, просунуть в окно и другой конец привязать к автобусу, но это было глупо, во-первых нужно выходить ночью на улицу, во-вторых веревку заметят. Еще одной идеей было сломать что-нибудь во дворе, а потом свалить на Джека, предоставив улики его виновности, но для этого опять же нужно выходить ночью во двор, что очень рисковано. Если поймают на прогулке ночью, в наказание могли засунуть в третий ярус на месяц, а если провести там месяц, то можно остаться и навсегда. Все утро я думал над планом мести.
Френки не отставал от меня, рассказывая что-то о птичках. И тут он прервался, полез в свой карман и достал оттуда пакетик с белым порошком, сказав, что нашел его. Это был реланиум – "порошок счастья"! Я выкупил порошок у Френки за девять камней и пробку от "Пепси" с цифрой шесть на обороте. Бесплатно он не хотел отдавать пакетик. Френки остался довольным сделкой. Но я сделал ему еще одно предложение: я сказал ему, что он получит в два раза больше камней, если насыплет порошок в тарелку с супом Джека. Взяв с меня обещание, что будет весело, он согласился сделать это. Ровно в два часа нас привели в столовую. Все почти прошло по плану: мой друг насыпал в тарелку супа порошок, но Джек заподозрил неладное( я и сам виноват), он заметил, что я пристально смотрю на него. Он не заметно поменял тарелку с соседом, который не заметил подмены и начал есть суп, не прошло и пяти секунд, как он повалился на пол в конвульсиях. После этого случая я оставил попытки насолить Джеку. И, наверно, я бы не трогал его до конца мая, но вскоре он сделал такое, что я поклялся его убить.
           Френки был главной жертвой издевок Джека, и я тут ничего не мог поделать. Санитары защищали Джека. Так что я не мог его трогать.Он пользовался добротой и доверчивостью Френки. В следующий раз после того, как мы попытались его отравить, отомстил нам, меня он не мог достать, но за то достал Френки.
 Это было в начале мая. Мы с Френки сидели на уличной скамейке и смотрели, как другие играют в мяч. Нам подошел Ричи, склонился к Френки и что-то прошептал тому в ухо. Френки переменился в лице, резко вскочил подбежал к санитару, который болтал с коллегой и влепил тому пощечину, а потом ударил в живот, я даже не сразу понял о том, что произошло, Френки не останавливался , он пытался бить санитара, подбежала подмога, произошла не большая борьба, парень, которого избивал Френки уже лежал на земле, подбежавшие санитары начали бить моего друга дубинками, пару ударов по голове, и он уже сам упал на землю, его схватил с двух сторон и потащили внутрь. Френки вырывался и кричал: " Не трогай мою еду сволочь! Не трогай мою еду!" Джек сказал Френки, что кто-то из санитаров крадет его еду, поэтому он в него вцепился. Долго не думая, я подбежал к улыбающемуся Джеку и хотел ударить его. Но меня схватил санитар и повалил на землю. Я не мог ничего сделать, не мог помочь другу.
       За то, что Френки напал на санитара, его ждала самая страшная и ужасная кара, пребывание в третьем ярусе, он должен был провести целую неделю в ярусе дьявола.