16
Прошедшим летом, сестра Людмила вышла замуж за Гену – только что закончившего институт молодого специалиста-энергетика, и укатила с ним на Урал – на Белоярскую АЭС, куда его направили по распределению.
Поздней осенью, отец съездил к ним в гости. Очень ему понравился Заречный – чистенький, ухоженный посёлок атомщиков.
Итак, сёстры завели свои семьи и уехали, а мы остались в Херсоне, в нашем маленьком уютном домике, втроём: мама, папа и я. Казалось жизнь, как и прежде, плавно себе течёт без всяких бурь и возмущений.
Нежданно-негаданно в нашу семью пришло горе. В январе1968 года батю моего подкосила страшная болезнь- белокровие. Положили его в больницу с мудреным названием – станция переливания крови, находившуюся на другом конце города. Мы с матерью носили ему туда передачи, отец бодрился, чтоб уж совсем нас не расстраивать, но было видно, что дела плохи.
Матушка вызвала из Лиепая сестру Тому – повидаться с отцом. Людмиле – старшей сестре мать ничего не сообщала. Та сама, через несколько месяцев собиралась быть мамой.
А в конце февраля отца не стало.
Разъехались после похорон все родственники. Теперь нас было только двое: мама и я. Мама продолжала работать в «Союзпечати», я же заканчивал девятый класс.
Подошла к концу эта печальная зима. Солнышко стало пригревать всё сильней и сильней, из земли полезла нежная зелёная травка, а почки на деревьях стали превращаться в маленькие клейкие листочки. Весна!
Как раз напротив нашей калитки была разбита цветочная клумба, и посажены отцом две молоденькие вишни. Придя однажды, домой из школы я увидел, что деревца эти вырваны с корнем и валяются на клумбе.
– Какая ж это сволочь сделала!?
Соседский пацан Серёга, под большим секретом, признался, что пока я набирался знаний, тут побеспредельничал Вовка Гусак. Ну, это кличка такая – Гусак, а так он вообще Гусев по фамилии.
С Гусаком у меня уже пару лет были довольно сложные отношения. Вовка почему-то вбил себе в башку, что на лестнице уличной иерархии он стоит выше меня, с чем я ни коим образом не собирался соглашаться. Поэтому стычки у нас с ним происходили довольно часто. Но так как был он на год меня старше и крупнее, то синяков и рассечённых губ доставалось больше мне, чем ему.
Но тут уж, как поётся: вскипела ярость благородная.
– Серёга, вызови мне Гусака в школьный сад – мрачно приказал я соседу.
(В школьном саду у нас обычно проходили все местные разборки, с обязательным участием зрителей – они же свидетели).
Минут через пятнадцать-двадцать появился Вовка.
– Чего ты Лука хочешь? – нагло начал он.
Я же не стал проводить опроса и выяснять истину, а сразу врезал ему кулаком в ненавистную рожу. Правильно говорят: лучшая защита – это нападение. Теперь главное было лупить его не переставая, и не давать перейти драке в греко-римскую борьбу. В этом виде спорта, учитывая, что он был гораздо тяжелее, мои шансы на победу были равны практически нулю.
Короче, в этот раз, победа досталась мне полная, и Вовка, с разбитой рожей, не говоря ни слова покинул поле боя.
Однако рано я радовался. Через несколько минут он снова появился, но теперь уже с отцовским охотничьим ножом.
– Всё Лука, щас я тебя зарежу,– зловеще произнёс он.
Ну, что сказать? Врать не буду, ощущение не из приятных. Внутри всё похолодело и опустилось. Однако терять лицо, тем более при свидетелях, было ни как нельзя.
– Зарежешь – сядешь, а то и «вышку» дадут.
(Это я, конечно, погорячился – ну кто семнадцатилетнему пацану высшую меру даст)!?
Вовка хоть и являлся шпаной уличной, да и характер имел мухоморный, однако отморозком ещё не был. Поэтому резать он меня не стал, а обматерил с ног до головы. После этого мы сели рядышком и закурили, чтобы снять, так сказать, остатки стресса.
В июне месяце, на всё лето, приехала с Урала сестра Людмила, и привезла с собою бабушке внука, а мне племянника Максимку. Мой крохотный племяш забавно дрыгал маленькими ручками и ножками, пускал ртом пузыри, разглядывал чёрными глазками-маслинами окружающий мир, и вообще радовался жизни.
Мать и сестра возились с ним с утра до вечера, ну и меня тоже приставили к общественно-полезной деятельности. Моей обязанностью было ходить в молочную кухню за детским питанием.
Кухня эта находилась за больницей «Шестиэтажкой», рядом с упоминавшейся уже «вадой». Мы с соседским мальчишкой Серёгой отправлялись туда, выстояв очередь получали, наконец, заветные бутылочки, и вместо того, чтобы нести их сразу домой, заворачивали на «ваду» – искупаться.
Опять подкрался незаметно конец лета. Сестра с Максимкой отправились к себе на Урал, а мне снова пора было собираться в школу. Оставалось закончить десятый класс, а заодно и определиться, куда двигаться пожизненному пути дальше?
Этой осенью у херсонской «Союзпечати», кроме газетно-журнальных киосков, появился свой собственный магазин, с громким названием «Филателия». Магазинчик этот располагался в старинном здании на нашей главной торгово-прогулочной улице Суворовской – любимом месте встреч горожан.
Маму назначили заведующей, правда в магазине этом, в штате была всего лишь ещё одна продавщица.
Кроме марок – любимых игрушек филателистов-коллекционеров, там имелось также много интересных печатных изданий, на которые подписаться было нельзя и в свободной продаже не купить. Мне же дозволялось почитать, тут же в магазине, или даже взять на вечерок домой такие шедевры отечественной печати, как «Искатель» – приложение к журналу «Вокруг света», или «Подвиг» – приложение к журналу «Сельская молодёжь». А то и круче, например журнал «Англия» или ещё чего-нибудь. Экземпляры эти были поштучными и уже заранее закреплёнными за определёнными лицами.
Однако зацепила меня и, наверное, определила дальнейшую судьбу повесть Ярослава Голованова «Сувенир из Гибралтара», напечатанная в журнале «Юность» за 1967 год.
Сколько лет прошло! Не так давно, я специально нашел в Интернете текст именно того – журнального варианта, и перечитал снова. Вроде бы ну чего там такого в повествовании о промысловом рейсе рыболовного траулера у берегов Африки, и заходе судна в Гибралтар?! А тогда – в конце «нежного возраста», мне это показалось окном в неведомую, красочную, замечательно-интересную взрослую жизнь.
Всё! Задачи ясны – цели определены! Буду поступать в «Тюльку» – Херсонскую мореходку рыбной промышленности.
Продолжение в повести "Бурса".