случайно нашелся приквел произведения ( я знала, что он где-то есть, но где - не помнила)... однако ж нашла.
У Кургашовых были самые веселые домашние вечеринки, какие только можно было вообразить. Несколько бывших одноклассников со своими женами и подругами раз в несколько месяцев собирались, как правило, у Кургашовых, пили, ели и танцевали. Вот эти-то танцы, с переодеваниями, безумными аксессуарами и веселой необычной музыкой и были гвоздем вечеринок.
Люсе было грустно. Была зима, которую она совсем не любила. Муж уехал в командировку, а без него Люсе было, как без рук, потому что его-то она наоборот, очень любила. То есть она даже спать без него не могла. Элементарно спать. Так и ворочалась в полудреме всю ночь… Без мужа ее напрочь оставляло вдохновение, работа застопоривалась, заказчики звонили и ругались, а Люся изо всех сил пыталась взять себя в руки.
Не выспавшаяся, без энтузиазма, Люся судорожно пыталась сверстать на стареньком ноутбуке обещанную еще ко вчера самому ругачему заказчику рекламу. Хорошо еще, что Люся умела дисциплинировать себя. Заперев двери и отключив телефон (рекламодателю она обещала позвонить сама в семь вечера, в последний срок сдачи работы), она старательно склонилась к экрану монитора, просматривая аналоги шрифтов. Машинка хоть и старая, но настоящей американской сборки, а не китайщина какая-нибудь, выжимала из себя все, что могла. Для дополнительной работоспособности Люся съела грейпфрут и поставила диск с Бетховеном. Помогло. Горький грейпфрут бодрил не хуже чашки кофе, а Бетховен делал мозги удивительно логичными…
Люся успела сдать работу, как обещала. Рекламодатель, хоть и ругался, что все сдается в последний момент, заплатил ей даже бонус (картинка понравилась). Люся из соображения не потерять свою деловую репутацию, внесла список несделанной работы в компьютер, отсортировав все по времени сдачи, и успокоилась. Теперь ноутбук будет ей «кукарекать» каждый день, напоминая, что еще не сделано. С чистой совестью Люся отправилась тратить бонус. В торговом центре было необыкновенно много народу. Только основательно потолкавшись в толпах, Люся сообразила, что сегодня пятница. Домашняя работа free-lance, конечно, удобна. Но абсолютно не способствует ощущению дней недели (да и времен года, чего уж там). В торговом центре на нее и налетела ее бывшая сокурсница Кургашова. Была она бодрая, краснощекая и веселая. Люся пожаловалась, что ей грустно, муж уехал, а работы невпроворот.
- Приходи к нам завтра, у нас вечеринка.
- По поводу?
- Ты что, совсем уже? - изумилась Кургашова, - Ведь Старый Новый год!
- И точно, - Люся действительно заработалась. Заказы так и посыпались после Рождества. Действительно, Старый Новый год…
- В общем, приходи, адрес ты знаешь. Да! По случаю праздника у нас маскарад, приходи как-нибудь оригинально одетой. Впрочем, ты всегда отличаешься, - Кургашова с удовольствием осмотрела Люсю, на голове которой красовалась какая-то немыслимая рогатая шапочка.
Люся отнекивалась, но, почти поддавшись на уговоры Кургашовой, сказала, что если в восемь ее не будет, пусть и не ждут. Удовлетворенная Кургашова скрылась в толпе, а Люся еще потолкалась у прилавков, купила себе ароматный кусок глицеринового мыла ручной работы (выглядящий так аппетитно, что его хотелось откусить) и пошла домой.
Проснулась она с твердым намерением никуда не ходить. Умывшись, выпив кофе, села за работу. Но удивительным образом сегодня все складывалось как нельзя лучше – намеченные на сегодня варианты цветовой подачи главной страницы сайтов получались замечательно легко, вместо двух Люся сделала целых три. Позвонила заказчику, он заехал, забрал работу, обещал связаться в понедельник, чтоб сказать свое решение – какой вариант ему и его сослуживцам более понравится (хотя все хороши). Окрыленная, Люся сходу принялась за следующий заказ. Опомнилась, что если она таки собирается идти к Кургашовым, то надо хотя бы голову помыть. Пока мыла голову, поняла, что с пустыми руками идти нехорошо. «Подарю-ка Кургашовой свежекупленное мыло. Пахнет и выглядит как кусок экзотического фрукта, зимой дико приятно… И Кургашов воспользуется, если захочет», - решила она. Пока сохли голова и накрашенные ногти, Люся опять присела за ноутбук. Полвосьмого она поняла, что невольно заработалась. Но зато теперь можно идти на вечеринку с чистой совестью – она сделала то, что намечала на целых два дня. И заказчики вряд ли будут ругаться теперь...
Уже на пороге Люся вспомнила, что у Кургашовых намечается маскарад, взяла из шкафа пакет с боа из перьев марабу, в забавную самосшитую сумочку в стиле ар нуво положила длинный мундштук из вишневого дерева. Выбегая за дверь в четверть девятого, Люся намеренно не взяла надрывающуюся трубку телефона – наверняка Кургашова звонит, беспокоится…
Из-за двери Кургашовых орала музыка и радостные голоса гостей. Люся и звонила, и стучала, - бесполезно. Неудивительно. Четырехкомнатная квартира Кургашовых была лишена стен, превращена в модный лофт. Стук в дверь просто тонул в пространстве. Позвонить по телефону тоже не представлялось возможным. Сотовый Люся намеренно оставила дома – кто знает, когда и в каком виде она пойдет домой, вдруг потеряет. Хоть бы кто покурить вышел… Так и пришлось ждать перерыва в песнях. Как только он случился, Люся отчаянно забила кулаками в дверь, даже пнув ее пару раз. Открыл ей Кургашов. Пол-лица у него было закрыто квадратными темными очками, а на голове красовалась клетчатая арабская куфия – память о недавней поездке в Египет.
- Ты чего бьешься? - спросил он.
- Меня вообще-то Надька пригласила в гости.
- Знаю. Чего так дико стучишь? – Кургашов уже помогал Люсе снять шубу.
- Да я уже полчаса под дверью у вас кукую, вы не слышите, - Люся успевала только раскланиваться с заглядывающими в прихожую людьми. Некоторых она знала.
Из закутка, служащего кухней, выглянула сияющая Кургашова:
- Ага! Решилась все-таки! А я тебе звонила! Пошли, я тебя познакомлю со всеми! – Кургашова была уже хорошо подшофе. Впрочем, она всегда радостно орала, такой у нее был позитивный характер.
- Подожди, - Люся у зеркала накинула боа, переодела сапоги в туфли, сощурила глаза.
- Ну, ты – звезда!
- А то…
В сопровождении Надьки Люся прошла в пространство, где были люди.
Позже Ян сказал, что Люся сразила его сразу и наповал – таких женщин во всем черном, с каре черных же волос, в перьях и с длинным мундштуком в руках он видел только на репродукциях Климта и Мухи. А вот она его совсем не заметила, несмотря на то, что он, во-первых, был один (все остальные парами), во-вторых, он был очень большой. То есть ему даже специально отвели место за столом в углу и поставили кресло, а не стулья, как остальным – исключительно по его огромности. В тот вечер у Кургашовых было несколько высоких мужчин, но только Ян был по истине огромен, так как он был не просто метра два ростом, но еще почти метр в ширину! Рано полысевший, он вовремя сообразил, что этот недостаток отлично нивелируется бритьем головы под ноль. Сочетание блестящей круглой, как бильярдный шар, головы с черными густыми бровями «под Брежнева» бросалось в глаза.
И тем ни менее Люся его не заметила, очень волнуясь от встречи с большим количеством практически незнакомых людей.
Ее быстро посадили за стол, под дирижерством Кургашовой все назвали свои имена, выпили с ней, закусили и опять побежали танцевать. Люся незаметно отдышалась и сняла боа, положив его на стеллаж сзади себя. Несмотря на то, что ей по работе приходилось постоянно контактировать с незнакомыми людьми, она никак не умела не впадать от этого в стресс. А кривляться в перьях в незнакомой среде ей было совсем тяжко. Впрочем, боа не залежалось – его тут же схватил фрик в женском переливающемся платье – тоже одноклассник Кургашова, между прочим, работающий программистом в известной консалтинговой фирме! Люся о нем была наслышана. Зовут его здесь все Тео, производное от Теодор, надо полагать, так как на самом деле его зовут Федор. Несмотря на свою неизменную склонность к переодеванию в женское на Кургашовских вечеринках, он пользовался нешуточной популярностью у дам этого круга. Правда его ревнивая супруга – большая толстая баба, работник того же консалтинга, обрубала все поползновения уже одним своим видом. Люся понаблюдала за ними. Какие все-таки они разные (даже не считая, что мужик в женском платье)! Консалтиг-вумен танцует, будто отправляет тяжкую повинность – лицо каменное, руки прижаты к бокам, вяло поводит бедрами. Никакого драйва! Да еще все лицо в веснушках, как перепелиное яйцо! А Тео – душа на распашку! Пляшет, задирая ноги в ажурных чулках, кутает плечи в Люсино боа, хватает за зады близстоящих мужиков. Никто из них не обижается. А здоровяк в черном, более всего похожий на Шрека, еще раскатисто хохочет на эти эскапады Тео.
Можно сказать, что Люся увидела Яна именно сейчас. А рассмотрела, когда началась вечно романтичная песня Уитни Хьюстон из «Телохранителя» и Ян пригласил ее танцевать. Люся всегда немного терялась, когда ее приглашали танцевать, тем более что она оказалась мужику чуть выше пояса! Но гулять, так гулять! Люся полностью отдалась танцу, даже в какой-то момент повернулась к мужчине спиной, что для нее было верхом доверия и даже несколько эротичным, настолько приятным, моментом… А здоровяк двигался на удивление легко для своей фигуры. Он был, как и Люся, во всем черном. Смотрелись они, видимо, отлично, в конце танца им даже похлопали. Под завершение песни, взяв Люсину ладошку в свою руку с пальцами-сардельками, Ян повел девушку к своему креслу.
- Выпьем?
- Выпьем!
Они выпили водки. Люся взяла маринованный огурец. Со спины на нее налетел Кургашов (уже в еврейской кипе! где только взял?!):
- Что, Люська, слабо сразу весь огурец заглотить?!! – заорал он, перекрывая музыку.
- Ни фига не слабо, - ответила Люся еще до того, как до нее дошло, что он имеет в виду.
Кругом завизжали, Надька Кургашова уже увлеченно прыгала вокруг них:
- Покажи ему, Люська, класс, пусть задавится от изумления!
Люся решительно засунула огурец в рот. Старый фокус, ничего ей не стоящий. Она и раньше на студенческих вечеринках такое проделывала. Видимо, Кургашова рассказывала об этом мужу, раз он так сразу сориентировался, увидев Люсю с огурцом в руках. Мужики взревели, кто-то даже захлопал в ладоши. Люся, смеясь, прожевала огурец. Люди рассосались по лофту. Кто-то танцевал, Кургашов в кипе исполнял «семь-сорок», засунув пальцы в невидимый жилет, Кургашова, закрыв глаза, во весь голос подпевала звучащей песне, раскачиваясь на огромных расписных платформах (не иначе, как из маминых 70-х). Лицо Яна наклонилось над Люсей.
- А ты смелая девушка, проделывать такое в полу-знакомой компании. Не боишься вызвать у мужчин нездоровые ассоциации?
- Нет, не боюсь, - ответила Люся, ощущая, как в животе скользнуло что-то холодное.
«Шрек» опять вызвал ее на танец. Но что-то уже произошло. Люся двигалась более смело, даже задирала ноги не хуже Тео. А тот ее оттер от Яна, изображая подружку, хватал Люсю за бока и попу. Она хохотала и уворачивалась. Народ веселился вовсю. За стол уже не садились, выпивали стоя, как кони, и бежали, кто танцевать, кто курить на лестничную клетку и обсуждать проблемы, которые как-то особенно горячо обсуждаются в подпитии. Хорошо, что кургашовская квартира была одна на этаже, да еще и на последнем. То есть изначально здесь было две квартиры, но Кургашовы соединили их в одно целое.
Люся курила редко, но мундштук был частью играемой ею роли, так что она стояла теперь на лестничной клетке, рассматривала разномастную толпу кургашовских гостей и усиленно дымила. Кажется, толстяк всерьез решил за ней приударить. «Зачем? Ах, да! Мы же с ним здесь одни без пары. Впрочем, никто особо не придерживается своей пары… Неужели, я еще могу кому-то нравиться? Давненько я не выбиралась в свет.».
- Вредное дело, это ваше курево, - заявил ей вывалившийся из дверей квартиры Ян.
- Все приятное вредно, - философски заметила Люся.
- Я слышал, ты художница?
- Художник, - машинально поправила Люся.
- Говорят, у Кургашовых есть твои работы.
- Есть.
- Покажи.
- Пожалуйста, - Люся изящным движением вытащила окурок из мундштука, бросила в банку, служащую на лестнице пепельницей, и они с Яном начали продираться через плотную толпу куряк. От Люси не укрылись подмигивания, улыбочки и ободряющие тычки в бока Яну от его старых друзей. Он, кажется, не женат. Хотелось бы посмотреть на бабу, которая сможет это прокормить! «Совсем я стала злючка», - досадливо подумалось Люсе.
- Вот, - Люся остановилась в глубине лофта за одним из многочисленных стеллажей и показала на ряд работ сепией. Вообще-то здесь были не только ее работы – Кургашовы собрали целую коллекцию рисунков знакомых, всю стену ими увешали. Люся всегда демонстрировала свои работы со смешанным чувством гордости и стеснения. С одной стороны, не было человека, которому они бы не нравились, с другой – ее рисунки не приносили никаких дивидендов. Она даже выставку никак не могла собраться организовать! Баловство, одним словом. Да еще по специальности практически не работала, так, графический дизайн… У Надьки Кургашовой вон реализованных проектов немерено…
- Неплохо, - хмыкнул Ян, - только загвоздочка есть.
- Какая еще загвоздочка? – возмутилась Люся. Она ожидала привычного восхищения, а тут…
- Обрати внимание, твои героини не смотрят на зрителя – или задом стоят, или без глаз.
- Это что, так плохо?
- Да уж ничего хорошего.
- А ты кто вообще?
- В каком смысле?
- В прямом. Диагнозы он ставит, - фыркнула Люся.
- Имею право диагнозы ставить! Я врач. Психиатр.
- Ну, спасибо. Значит, у меня с психикой не все ладно, раз мои персонажи на тебя не смотрят? – иногда Люся становилась резкой и колючей. В какие моменты это происходило – она никак не могла уловить. Впрочем, когда обсуждали её рисунки, то, что выстрадано и любимо – она становилась особенно непримиримой (видимо, поэтому никак не могла решиться на выставку). А тут еще психика, блин!
- А вот этого я тебе не скажу, ты мне не пациентка, а я сейчас частное лицо.
- Ничего себе! Сначала растравил! Говори живо, чего это значит.
- Не скажу!
- Ах, так! – Люся решительно коротким ударом двинула в брюхо Яну. Он захохотал, схватил Люсю, посадил на плечо и галопом помчал в толпу танцующих, приветствовавших их веселыми воплями. Люся хохотала и раскидывала руки, чувствуя себя очень свободно и радостно, может, впервые за последнее время. Приятно, когда тебя на руках носят…
Расходились часа в три ночи. Кургашова уснула, упав по диагонали на кровать, даже не сняв своих безумных платформ. Вот всем и пришлось слинять, а то, похоже, вечеринка затянулась бы еще дольше. Толпа, по преимуществу, взяв такси, еще рванула в центр, куролесить вокруг городской елки. Консалтинг-вумен подхватывая шатающегося Тео, кое-как, сопя под нос неслышные ругательства, натягивала на него штаны. Его намеки, что тоже хорошо бы на елку, она отмела, и, подхватив его, двинулась домой… Незаметно для себя Люся осталась с Яном последними.
Кургашов предлагал Люсе не переть через ночной город, вызвать хотя бы такси, но Ян сказал, что проводит ее, и Кургашов успокоился.
В общем, Люся этого от себя совершенно не ожидала – в четыре утра она оказалась пьющей кофе в квартире постороннего мужчины. А в пять она уже лежала с этим мужчиной в его кровати. Это было настолько нереально, что мысли абсолютно покинули глупую Люсину голову. Было потрясающе хорошо… Последние восемь лет у Люси никого не было, кроме мужа и она забыла, что мужчины могут быть разнообразны. И, в общем, муж ее вполне устраивал и мыслей о ком-то другом в голове не водилось. Но, видимо, не все было в порядке в их жизни, если она оказалась в постели постороннего мужчины после нескольких часов знакомства? А, может, как ни странно, сыграло роль то, что Ян – врач? Когда он начал Люсю раздевать, она не почувствовала ни грамма стыдливости, стесняться врача было глупо. Может, поэтому же она не стеснялась всего остального – орального секса, признания, какие позы ей больше по нраву. Все было настолько качественно… Они и не заметили, как забылись усталым сном. Проснувшись первой, Люся поразилась, увидев свои колготки на чужом торшере! Проанализировав произошедшее, она осознала, что ей понравилось больше всего – то, что Ян сам руководил всем процессом. В семейном сексе Люся была и сценаристом, и режиссером. А здесь огромный мужик сворачивал Люсю в узлы, переворачивал, как куклу, и вообще… Она улыбнулась, потягиваясь. Все тело так приятно болело. Хотелось еще, хотя мозгами она понимала, что после такой интенсивности у нее там все напрочь стерто… И тем ни менее они продолжали еще полдня…
Дома Люся оказалась к вечеру воскресенья. Жадно, как животное, поела холодных макарон прямо из стоящей на плите сковородки. На дрожащих ногах залезла под душ. Муки совести Люся задавила осознанием, что происшедшее настолько не вяжется с ее жизнью, что буквально не имеет к ней никакого отношения. В понимании, что этого больше никогда не случится, невыносимо не хотелось смывать запах этого мужика со своего тела… Расслабленная горячим душем, еле доползла до дивана.
«А боа-то я оставила у Кургашовых» - была последняя Люсина мысль в эти выходные.
Муж приехал на Крещенье. Люся с утра сходила в церковь, постояла службу, мысленно искренне покаялась в событиях минувшей недели. К приезду мужа она приготовила обед из трех блюд. Радостно повисла на его шее, когда он возник на пороге. Ночью у них был вполне приличный секс с обычным для них одновременным оргазмом – у нее уже все натертое между ног зажило. В общем, считай, ничего и не было…