Время иных -1

 
Пустота сменилась звуками - тихим шелестением листьев, неуловимой песней ветра и невнятным бормотанием леса. Здесь было слишком спокойно, мирно, пока в общую иллюзию безопасности не влился звон стали.
 
Она с трудом пошевелилась и с усталой безнадёжностью открыла глаза, почти не ожидая, что рядом никого не окажется. Сразу после Перехода ощущения были непонятными, сумбурными. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, которого, как правило, не имелось. Таковы реалии Перехода. Но на этот раз перед взглядом предстали голые каменные стены, серый пол, покрытый крошевом обломков и пустые проёмы окон. И никого из живых существ. Она с облегчением выдохнула, села и медленно огляделась.
 
Этот дом действительно был нежилым и очень старым. Пустая комната – без мебели, без какого либо намёка на то, что сюда кто-то приходит. Над головой простирается затянутое тяжёлыми чёрными тучами небо. Крыша отсутствует, значит это последний этаж, а может единственный. Сбоку темнеет провал, а часть стены громоздится неровными кусками камня.
 
Ей понадобилось несколько попыток, чтобы просто встать на ноги. Новый мир – чужой, неприветливый и неизвестный. Из её груди вырвался горестный вздох. Ничего кроме усталости она не чувствовала. Переход вытянул последние силы. Так было всегда, в новом месте она оказывалась совершенно беспомощной и это счастье, если в этот момент рядом никто не присутствовал.
 
Осознание действительности появилось лишь через несколько очень долгих мгновений. Кроме звуков окружающего леса слух уловил разъярённое рычание и свист рассекаемого клинками воздуха. Всё это происходило за пределами полуразрушенного дома.
 
Ей пришлось вновь оглядеться, чтобы отыскать выход. Вместо двери в стене темнел пустой проём. Несколько шагов и перед взглядом предстали потемневшие от времени ступени – полуразвалившиеся и совершенно ненадёжные. Впрочем, это неважно. Два призрачных крыла за спиной делали её независимой от высоты, но в данный момент она не хотела ими пользоваться. Возможность летать забирает слишком много сил, которых пока просто нет. Поэтому вниз пришлось идти очень осторожно.
 
Под ногами зашуршали мелкие камни, потерявшая за столетия прочность лестница грозила обвалиться. Столетия? Нити энергии паутиной проползли по стенам, собирая крупинки знаний - дом уже века стоит без хозяев. Когда-то давно это место не окружал лес, и здесь не существовало такой промозглой пустоты….  Она и не надеялась, что будет по-другому. В мир, где всё в порядке, Судья не приходит.
 
Теперь это и её мир. На время.
 
Очередной этаж встретил всё теми же безликими стенами, наличие ещё одной лестницы дало понимание, что и он не является нижним. Дальше она решила не спускаться, слишком близкими были доносившиеся звуки боя. Оставалось осторожно приблизиться к окну и выглянуть наружу. Взгляду открылась поляна, обступавшая дом широкой полосой и стена угрюмого леса. Прямо под окном дрались двое, чуть в стороне ещё одна пара, а из-за угла доносился звон мечей ещё нескольких бойцов. На земле лежали неподвижные тела.
 
Она втянула в себя расходившуюся энергию, пытаясь получить как можно больше информации. Но даже внешне нападавшие не выглядели людьми – прямо ходящие, кожа покрыта чешуйчатыми пластинами, четыре лапы венчают огромные когти, голова вытянута, но лиц не видно – скрыты чем-то наподобие шлемов. Движения очень быстрые, порывистые, молниеносно ловящие клинки щитками предплечий и мгновенно наносящие ответные удары когтями. Не люди, но нечто человеческое сквозило в их сущности, в их ауре и перечёркивалось бездумной жаждой крови.
 
А вот их противники имели внешность людей, но двигались не менее быстро чем монстры, успевая и парировать удары когтей и рубить открывающихся в обороне чудищ. Их оружием были мечи с длинными и узкими клинками, словно смертоносные иглы вспарывали воздух и с чудовищной скоростью обрушивались на врага. Их движения напоминали завораживающий танец - слишком точные и убийственно верные. Люди так не двигаются, в их действиях всегда есть ошибки, всегда присутствует всё возрастающая усталость….
 
Ей было удобней следить за тем, что дальше – почти мальчишка, черты лица совсем детские, а в синих глазах застыла холодная отрешённость. Одет в облегающие штаны и кожаную курточку, голова непокрыта, и светлые волосы то и дело прядями падают на лицо. Она заворожённо наблюдала за его невероятно быстрыми ударами - короткими, без размаха, без лишних действий. А потом взгляд зацепился за скользящие по клинку потоки энергии. Удар, монстр уворачивается, но меч летит дальше, задевает самым кончиком пластинчатую кожу, прорубает щитки, и по лезвию к руке человека бегут невидимые разряды жизненной силы противника. Человек? Он их впитывает, поглощает, с каждым ударом делая монстра всё слабее…. Можно было даже не сомневается, кто станет победителем.
 
Она невольно нахмурилась и перевела взгляд на вторую пару дерущихся, для этого пришлось немного высунуться в окно. Этот человек был высоким, темноволосым. Его лица она не могла разглядеть, он находился точно под окном, прижимаясь спиной к стене. Двигался так же быстро, как и его собрат. Или нет – намного быстрее, увереннее, опытнее, а вот энергия через его меч вливалась не такими интенсивными потоками. Он побеждал, но скорее за счёт своего мастерства, а не посредством отнимания жизненной силы. Клинок серебрился почти видимым светом, энергия концентрировалась в нём причудливой паутиной замысловатого рисунка и медленно рассыпалась опадающей в землю пылью не доходя до руки человека.

 Она вдруг поняла, что он не хочет её брать, противится, сопротивляется всей своей сущностью, впуская в тело лишь малую часть. Неосознанно, даже не понимая, что так нужно, потому что в его крови уже слишком много той чуждой силы, что превращает его из человека в монстра…. Грань – непонятная, завораживающая своей неотвратимостью и обречённостью. Грань, сконцентрированная в живом существе. 

 Она слишком явно её ощущала, Грань была той бездной, что когда-то втянула и её собственную жизнь…. По телу пробежала холодная волна, как давно это было. Бесконечно.
 
За спиной дрогнул воздух, она отпрянула от окна, не оглядываясь, нанесла удар взметнувшимся крылом. Чёрная тень пронеслась по всему помещению, беззвучным ударом превращая в пыль часть стены. Пусто. Всего лишь призрачные отголоски самого дома, вобравшего в себя весь ужас произошедшей когда-то здесь трагедии. Прошлое.
 
Она выпрямилась, огляделась, заставляя крылья собраться и вновь исчезнуть. Пусть они были только тенями, но каждый их взмах оставлял после себя пепел. Вновь подошла к окну и поняла, что бой закончился. Черноволосый парень снёс голову своему противнику и на несколько мгновений замер, наблюдая за схваткой товарища. Потом вдруг резко развернулся, посмотрел на дом. Она увидела его глаза – чёрные, без радужки, наполненные клубящейся тьмой….               
      
    
        Их было четверо, но каждый стоил сотни бойцов.  И дело было не в том, что они превосходили в опыте или умении драться. Ларко вступил в их Братство недавно и ещё только учился обращаться с мечом. Дело было в том, что каждый из четырёх имел свой особый дар – дар убивать тех, чьи тела не поддавались ни серебру, ни стали. 

  Сташ прижался спиной к уцелевшему куску дома, прямо над его головой в пустых проёмах окон протяжно завывал ветер. Дом был кирпичным, и почти весь его первый этаж стоял не разрушенным, но вот выше один угол осел и громоздился руинами. Четыре этажа без крыши таращились на лес зияющими чернотой окнами.

 Деревья обступали дом стороной, словно чего-то боялись, и, не смотря на прошедшие столетия, кирпичные стены так и оставались голыми, нетронутыми природой.  Люди называли такие дома призраками прошлого. Их было много в этом лесу.

 Меч в руке человека превратился в сверкающую серебром полосу, нападали по троя. Сташ со злой усмешкой на молодом загорелом лице, сейчас превратившемся в каменную маску, рубил тянущиеся к нему когтистые руки, рассекал тела, с обречённым упоением ощущая каждую оборвавшуюся жизнь. Чужая энергия через меч вливалась в его тело, наполняла мышцы силой, будоражила кровь.

 Кто-то называл их вампирами, Берущими или даже демонами. Многие из людей их боялись, большинство просто не любили, относились с отчуждением, сопоставляя их с теми, с кем они боролись. Те, кто вступал в Братство, становились изгоями, но без Братства человечеству было не выжить.

 Сташ разрубил последнего гримтона, перед лицом щёлкнули кривые клыки, маска, закрывавшая  жуткое лицо полузверя, упала на землю, открывая взгляду бледно-серую пластинчатую кожу, туго обтягивающую непропорционально вытянутый череп. Красные вытаращенные глаза блеснули ненавистью и тут же погасли, огонь жизни навсегда покинул практически бессмертное тело.

 Сташ опустил меч, расправил широкие плечи и с улыбкой посмотрел на отбивающегося от гримтона Ларко. Парень был слишком молод, едва исполнилось пятнадцать, но на руках уже бугрились мышцы, а синие глаза смотрели слишком по-взрослому - с ледяным спокойствием и решительностью. Сташ вспомнил, что взял в руки меч куда в более молодом возрасте, сейчас ему было двадцать, но чувствовал он себя на все сто двадцать. Слишком большой груз лежал на плечах каждого из их четвёрки.

 Из-за дома тоже доносился звон мечей, там сражались с врагом Медо и Гром, Сташ знал, что им помощь не нужна, они были куда более опытными. Он остался наблюдать за Ларко. Гримтон теснил его, но парень старался не отступать. Его меч всё время натыкался на когти или костяные щиты, идущие у гримтона до самого локтя. Полузверь прикрывал голову и грудь, в свою очередь стараясь достать человека когтями или зубами.
 
 Ларко вдруг запнулся об камень, начал падать назад. Сташ с места рванулся к нему, на ходу выхватил из кобуры пистолет, целясь гримтону в ноги, чтобы хотя бы отпугнуть болезненно реагирующего на резкие звуки полузверя, и остановился.

 Парень не упал, перекувыркнулся через голову и очутился на ногах, тут же со злостью рубанул насевшего гримтона. Меч с силой ударил по руке полузверя, с хрустом разбил щит и отсёк конечность. По лицу Ларко скользнула гримаса отвращения,  и он с размаху отрубил  гримтону голову. Сташ криво усмехнулся, увидел, как Ларко выпрямился, сжал кулаки, по его телу пробежала лёгкая дрожь – силы врага теперь принадлежали человеку. Каждый из их Братства ощущал, что Ларко всегда берёт больше чем другие.

 Сташ огляделся и вставил меч в ножны, оставив в руке лишь пистолет. Бесполезное оружие, способное убивать только людей, но монстров в первый момент оно отпугивало, давая возможность выхватить меч. Его чёрные глаза вдруг стали настороженными, он резко повернулся к дому. Кожи коснулось чьё-то ледяное дыхание. Сташ вскинул голову и замер, из окна на него смотрела девушка.
 
 Он увидел яркие жёлто-зелёные глаза, мертвенно-бледную кожу и тонкие клыки, выступающие из под синих губ. Несколько долгих мгновений он в оцепенении  смотрел в эти неестественно огромные глаза, с каким-то ужасом осознавая свою совершенную беспомощность перед Ней.

 В самое сердце ворвались обречённость и тоска. Он с трудом поднял пистолет, выстрелил в существо и услышал, как пуля срикошетила об камень. Девушка чуть склонила голову, взгляд её глаз был слишком внимательным, впивался прямо в мозг, разрывал острыми иглами боли душу, читал его мысли, его чувства.  Как будто из-далека до его слуха донёсся голос Ларко, он вздрогнул, и в то же мгновение девушка исчезла.

 Сташ медленно повернулся, ощущая во всём теле болезненную слабость. Ларко стоял рядом, тряс его за плечо.

- Да что с тобой, Сташ?  Очнись, наконец.

 Сташ потряс головой.

- Ты не видел? – спросил он поражённо, голос слегка дрожал.

- Что? – Ларко смотрел на него с недоумением.

 Сташ оглянулся на дом, пустые окна, гул ветра, завывающего между стен, и странный холод, ползущий к лесу.

- Я видел кого-то,  - произнёс он сквозь стиснутые зубы.

- Правда? – Ларко смотрел на него с любопытством. - Может, показалось? Я уверен, что здесь никого не было.

 Сташ упрямо покачал головой.

- Нет, был, вернее была - девушка.

- Даже так? - на губах Ларко заиграла улыбка. - Ну, если девушка, тогда я не удивлён.

 Но лицо Сташа оставалось слишком серьёзным, в глазах горела тревога, и Ларко  перестал улыбаться.

- Ты её не видел, - произнёс Сташ тихо, в голосе прозвучала боль. - Но я не мог ошибиться, мне показалось, что я заглянул в глаза собственной смерти.

 Ларко нахмурившись, опустил голову.

- Ты видишь больше чем мы, у каждого свой дар, я знаю. Но также я знаю, что ты всегда можешь сказать, в чём заключена сила любого из наших врагов. Кто она, Сташ?

 Сташ хмуро усмехнулся.

- Не всегда, сейчас я не могу этого сказать и поэтому мне страшно, – он посмотрел в глаза Ларко, взгляд парня был не верящим. По спине вдруг снова пробежал ледяной холод, холод смертельной опасности - сковывающий движения, замораживающий  кровь.  Сташ с большим трудом сбросил оцепенение, холод исчез также внезапно, как и появился.

- Позови Грома и Медо, мне кажется, они уже закончили, - дышать было тяжело, голос стал хриплым. - Скажи, что у нас появился новый враг.

***

  Она медленно шла вдоль дороги, ноги подкашивались от слабости, и приходилась прилагать усилия, чтобы просто не упасть. С двух сторон возвышалась стена дремучего леса, кожи касался ледяной, бьющий порывами ветер. Холода она не чувствовала, с ещё непонятной ей самой тоской поглядывала на деревья. Лес был мрачным, неприветливым. То здесь, то там из-под широких, низко опущенных лап сосен выглядывали каменные руины домов - источенные временем и ветром скелеты прошлого.

 Позади  послышался топот тяжёлых копыт. Девушка оглянулась, всадника было ещё не видно, она нахмурилась и отошла за деревья. Мохнатые лапы  сосен полностью скрыли её фигуру. Всадник пронёсся по дороге галопом, за спиной развивался красный плащ, в руке поблёскивал меч. Вороной конь уже хрипел, с разодранных удилами губ летели клочья кровавой пены.

 Девушка осталась на месте, через мгновение по следам всадника заскользили  огромные звери. Бежали словно не спеша, уверенные, что добыча никуда от них не денется.  Под могучими лапами подрагивала земля, под шкурой перекатывались тугие бугры мышц. Их было пятеро, один вдруг  чуть приотстал, повернул голову в её сторону. В жуткой пасте сверкнул двойной ряд клыков, мерцающие красным пламенем глаза всматривались вглубь леса, нос дёргался, втягивал воздух. Девушка стояла неподвижно, несколько раз взгляд зверя пробежал по её убежищу. Чудовище фыркнуло, тихо взвыло и кинулось догонять своих собратьев.

  Девушка медленно вышла на дорогу, вдалеке ещё были видны серые тени. Она проводила их взглядом, прислушалась. Ветер донёс жуткий вой, крик ярости и ржание коня, потом всё смолкло. Она пошла вперёд, силы постепенно возвращались в тело, шаг стал уверенным, лёгким. Теперь ветер принёс ещё и запахи, ноздри затрепетали от свежей крови, ещё тёплой, только что вылившейся из разорванных  вен. Она ускорила шаг, пытаясь совладать с собой, запах манил, увеличивал силы.

 Вскоре она уже могла видеть кровавое пиршество. Человека разорвали на части, звери с рычанием вырывали и глотали огромные куски. Человеческая плоть исчезала вместе с одеждой. Она прикусила губу и вновь отошла за деревья. В драку ввязываться не хотелось, да и взять уже было нечего. Только конь остался ещё жив - храпя, лежал на боку, на шее темнела огромная рана, глаза неотвратимо заволакивала пелена смерти.

 Девушка с горькой усмешкой смотрела на животное, конь был красивым, но вскоре его постигнет судьба хозяина. Она осторожно подошла ближе, задела рукой за ветви кустов. Тихо зашелестели листья, но чудовища тут же услышали, подняли окровавленные морды, все головы повернулись в её сторону. Девушка вышла из под деревьев. Держалась уверенно, без страх, на губах играла насмешливая улыбка. Медленно пошла вперёд.

 Звери глухо завыли, носы втягивали воздух, в глазах читалось непонимание, недоверие. Один бросился на встречу столь беззащитной жертве, идущей прямо им в зубы. Прыжком преодолел разделявшее их расстояние, прыгнул сверху, навалился всем телом, но лишь сильно ударился об каменистую землю дороги.  Потом  в его груди вдруг появилась рвущая боль, он заскулил, повернул морду.  Девушка стояла рядом, её рука по локоть была погружена в его плоть.

 Стальные пальцы впились в сердце, сдавили и с лёгкостью выдернули из груди.  Чудовище взревело, по огромному телу пробежала  судорога. Лапы подкосились, и зверь с грохотом, от которого содрогнулась земля, повалился на дорогу.

 Девушка расправила плечи, повернулась к остальным чудовищам, в её руке  было зажато большое истекающее кровью тёмно-красное сердце их собрата. Оно слегка пульсировало, судорожно вздрагивало в безжалостных пальцах, словно пыталось вернуть так легко оборванную жизнь.

 Они смотрели на неё, они были полу-разумными и слишком хорошо знали о своей неуязвимости, на их шкурах не оставлял следа ни один меч. Но вот один из них лежит в луже собственной крови, а его сердце сжимает рука человека. Человека? Ноздри не улавливают запаха, а стоит заглянуть в ледяные, совсем не человеческие глаза, и разум захватывает ужас. Древний, безумный  ужас, бьющий даже по звериному сознанию. Они попятились, бросили недоеденную добычу и с протяжным воем ринулись в лес.

 Девушка тихо, как будто с сожалением покачала головой, посмотрела на всё ещё живое сердце у себя в руке и сжала пальцы сильнее. Кровь брызнула во все стороны, но тут же перестала течь, быстро впиталась в её кожу. Сердце съёжилось, превратилось в бесформенный комок мяса, потом почернело и обуглилось. Она отряхнула руку от пепла, покосилась на мёртвого зверя и обошла его стороной. 

 Теперь её внимание было приковано к коню. По телу животного бежали предсмертные судороги. Она опустилась рядом с ним на колени, провела рукой по его шкуре. Конь вздрогнул, попытался поднять голову, в вытаращенных глазах промелькнул панический страх.

- Тихо, - её голос был  наполнен нежностью, на губах появилась грустная улыбка. Животное сразу успокоилось, лишь чёрные бока тяжело вздымались.
- Ты умираешь, но я покажу тебе другую жизнь, и ты будешь другим, – Она приложила руку к его ране. Кровь остановилась, но её успело вытечь уже слишком много. Пальцы сжали разорванную шкуру, свели края раны вместе.

- Прости, я не умею лечить, - конь захрипел, попытался вырваться, его чёрная шкура под её руками  покраснела, вздулась волдырями. Она сжала пальцы сильнее, по ране пробежал огонёк, спаял края, и словно стёр её с шеи животного, остался лишь чуть заметный шрам. Конь затих, он не дышал, и она знала, что его сердце не бьётся.

 Девушка встала, выпрямилась. Грива коня начала светлеть, появились белые проседи, белые пятна расплывались по шкуре, бежали по спине, по ногам, сливались друг с другом, образуя один однотонный цвет. Вскоре на земле лежал уже белоснежный жеребец.

- Вставай, - конь открыл глаза, легко вскочил на ноги, сделал несколько пробных шагов и поднялся на дыбы. Девушка счастливо рассмеялась, конь был красавцем - тонкие сильные ноги, широкая грудь, грива волнистыми прядями струится почти до земли, тёмные глаза полыхают небывалой силой. Она провела рукой по его шее, он послушно опустил голову, замер.

 Девушка легко вскочила в седло и ещё раз оглядела место схватки. Возле кустов она заметила окровавленный меч, направила коня туда, не слезая, наклонилась и подхватила меч с земли. Он был тяжёлым и слишком большим для неё. Она взяла его обеими руками, без усилий подняла остриём к небу, с её губ сорвались несколько тихих слов. Меч загорелся ярким белым пламенем, сталь изогнулась, потекла, изменилась форма клинка, рукояти. Меч стал более узким, изящным, засверкал серебряным светом. Она отыскала взглядом ножны, увидела их в куче пожёванного тряпья. Слегка поморщившись, вытащила их из-под тряпок, прикрывавших не только ножны, но и куски разорванной плоти.

 Как только меч вошёл в ножны, ещё раз вспыхнуло белое пламя. Ножны изменили форму, но остались чёрными, лишь по краям побежал замысловатый узор серебром. Девушка прицепила их к поясу и тронула коня вперёд. Белый красавец послушно сорвался в галоп. По дороге он  не бежал, а летел, копыта лишь слегка прикасались к земле, не оставляя следов.

  Она почти не замечала ни огромной скорости, ни дувшего в лицо ветра. В зелёных глазах застыла горечь, на губах играла странная, какая-та жестокая улыбка.

 Дорога петляла по лесу, потом вырвалась в поля. Потянулись пашни, заросшие чертополохом, деревни, в которых не чувствовалось ничего кроме смерти. Дома стояли добротные, крепкие, но пустые. Она вглядывалась в чёрные проёмы окон,  покосившиеся двери, перепаханные чем-то непомерно тяжёлым и острым дворы. Пространство звенело от злобы и пережитой боли. Перед её глазами проносились призрачные картины кровавого кошмара, опустошившего эти деревни. В уши впивались далёкие голоса, крики ужаса, плач, стоны.

  Она с силой сжала зубы, пустила коня ещё быстрее. Жеребец чуть всхрапнул, но понесся, обгоняя ветер. Разрушенные деревни пролетали слишком быстро, лишь на мгновенье отдавая ей своё горе и боль. Она упрямо наклоняла голову, старалась не всматриваться в эти жуткие видения. Они прошлое, прошлое, которое ничего не должно для неё значить.