Такого голубого больше не бывает. Он созрел. Наполнился внутренним светом ярче солнечного. Торжеством. Вершина пройдена, начался лёгкий путь вниз.
Ярила Радостный, расслабленный и свободный, парящий наверху над всем, властвующий, пронзительно высокий, уходящий выше и выше.
Отлетающий.
Ярила бешенный сгорел в собственном пылу, и разошелся по всему сущему плодотворной серебряной пылью.
Трава сделалась густая, упругая, белёсая, созрела, поменяла дикий изумруд с косичками на степенное серебро и беременность.
Начало изобилия.
По голубому растянуты длинные, от горизонта до горизонта, туманные полотна слоистых облаков. Они по-хозяйски расчерчивают небо, устанавливают в нём свои порядки, туманят голубую невозможную высоту, расцвечивают её оттенками белого, создают неясные формы.
Мечты.
Не о далёких таинственных странах, драгоценных камнях, прекрасных женщинах, а о том, чего нет в мире, о чём может намекнуть неясное воспоминание из ускользающего утреннего сна, солнечный смех в капельке росы или странные песни странных обитателей может быть воздуха, или воды, а может быть камней на стыках времени, когда весь мир замер в прыжке, и становится видимым движение Солнца по небосклону, а оно не прячется за горизонтом или за своим собственным величием и блеском, открывается, становится вдруг понятным и близким.
Первый арбуз на столе в конце июля. Только что величественно зелёный, неприступно-полосатый – мечта и воспоминание из далёкого прошлого года, и вот беззащитный и настоящий, собирающий всю Вселенную в одно сочное, в крупно-мелких пузырьках алое мгновение.
Над всем царственное кучевое облако. Одно среди призрачных белёсых разводов плотное, рельефное, огромное, нестерпимо горящее всё тем же серебром там, где его освещает солнце, и аметистово–фиолетовое в тени.
Человек долго смотрит на него, и взгляд тонет в вязких изгибах медленно текущих форм. В мелочах живёт Бог! Здесь столько мелочей!
Можно искать и находить в потоке форм крокодилов, горы, лица, всё, что угодно, а лучше наплевать на них на всех и видеть сам поток, Само Бесконечное Разнообразие, живущее в этих мелочах.
Человек опускает глаза и говорит:
– Всё фрактальное разумно, не правда ль, господа!
– Разумно, – говорит облако, вытягивая вверх торжествующий фаллос и обрастая по краям соцветиями ирисов, по которым гуляют под руку пузатые морские коньки в пурпурных сомбреро в ёлочку на слоновьих ушах, – разумно, ты же даёшь названия всему, что я показываю.
Поток Неназванного.
Беременный серебряной травой и мудростью.