Книга не о правоохранительной системе, это точно. Хотя об этом там много написано. И это не мемуары. Она о бесконечных реформах и перестройках в нашей жизни. Очень хочется, чтобы мои дети не попали в этот период. Лучше пусть Чехова читают, чем мрачные мысли. Но дело в том, что то же самое желали дедушка и бабушка моим родителям, а родители мне. Интуиция подсказывает, что до границы всех наших преобразований – как до горизонта. И мысли эти могут пригодиться.
Книга адресована моим детям и широкому кругу читателей.
Данная повесть - чисто художественное произведение.Упомянутые лица и события плод авторского воображения. Любые совпадения носят случайный характер.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ 6
ГЛАВА 1 9
ГЛАВА 2 10
ГЛАВА 3 12
ГЛАВА 4 17
ГЛАВА 5 22
ГЛАВА 6 25
ГЛАВА 7 30
ГЛАВА 8 37
ГЛАВА 9 39
ГЛАВА 10 44
ГЛАВА 11 49
ГЛАВА 12 52
ГЛАВА 13 54
ГЛАВА 14 56
ГЛАВА 14 62
ГЛАВА 15 64
ГЛАВА 16 67
ГЛАВА 17 71
ГЛАВА 18 75
ГЛАВА 19 81
ГЛАВА 20 83
ГЛАВА 21 86
ГЛАВА 22 88
ГЛАВА 23 91
ГЛАВА 24 93
ГЛАВА 25 95
ГЛАВА 26 102
ГЛАВА 27 105
ГЛАВА 28 110
ГЛАВА 29 114
ГЛАВА 30 117
ГЛАВА 31 119
ГЛАВА 32 124
ГЛАВА 33 128
ГЛАВА 34 133
ГЛАВА 35 135
ГЛАВА 36 147
ГЛАВА 37 150
ГЛАВА 38 152
ГЛАВА 39 155
ГЛАВА 40 158
ГЛАВА 41 160
ГЛАВА 42 162
ГЛАВА 43 165
ГЛАВА 44 169
ГЛАВА 45 171
ГЛАВА 46 174
ГЛАВА 47 183
ГЛАВА 48 186
ГЛАВА 49 190
ГЛАВА 50 193
ГЛАВА 51 194
ГЛАВА 52 196
ГЛАВА 53 198
ГЛАВА 54 210
ГЛАВА 55 212
ГЛАВА 56 214
ГЛАВА 57 215
ГЛАВА 58 219
ПОСЛЕСЛОВИЕ 221
ПРЕДИСЛОВИЕ
В те самые далёкие времена, когда школьники носили красные галстуки я, понуро склоняя голову, сидел в залитом солнечным светом классе на втором этаже школы и слушал наставления своей учительницы по литературе Чебураковой Людмилы Николаевны. «Мал объём сочинения! Слишком кратко! Нужно было написать два листа, а у тебя только лист. Никуда не годиться!» Я пытался заручиться поддержкой классика: «Краткость – сестра таланта!» Ответ был жёстким: «Антон Павлович Чехов, конечно, великий писатель, но он не был знаком с методическими рекомендациями Министерства Просвещения СССР». Я, наконец, спихнул кончиком шариковой ручки надоедливого майского жука с моей тетради, как нарочно ползавшего по строкам моего сочинения. Унылые мысли одолевали: «Вот ведь жук – подлая козявка! Ему - то что от меня надо? Тоже, наверное, не доволен? Людмила Николаевна целиком и полностью права. С Министерством не поспоришь. В данном случае краткость – мать моей четвёрки на выпуском экзамене, а четвёрка – гвоздь в крышку гроба моей золотой медали!»
Людмила Николаевна продолжала: « Вот ты пишешь: из леса вышел волк и мальчик убежал домой. Сколько слов? Восемь слов! Ну можно же было написать: «Неожиданно, из темного и страшного соснового леса, осторожно ступая лапами по сухой траве и злобно скаля верхние клыки зубастой пасти, вышел серый волк-разбойник с огромным хвостом. Беззащитный, слабый мальчик лёгким галопом побежал домой, слыша свист ветра в ушах и оставляя за собою столб оседающей пыли». Сколько слов? Сорок шесть слов! Валя, я увеличила твоё предложение почти в 6 раз, не особо усложнив грамматику! Ты должен воспитывать в себе художественное восприятие мира, естественно, не в ущерб правописанию! И ещё … если рассчитываешь на «отлично» – обязательно должна быть отражена роль Партии, желательно, с цитатами из 26 съезда КПСС».
Я был возмущён до глубины души. От Эйнштейна никто не требовал эстетических изысков, а Айвазовский был дуб дубом в математике. От меня же требовали быть Эйнштейном в мире искусства. Да еще эта Партия с цитатами… Я научился решать контрольные за пол-урока, без ошибок писал, наизусть знал практически все исторические даты, но вот «художественное восприятия» мне давалось с трудом.
Я с моим одноклассником Прозоровым Володей стали тренироваться. Брали предложение из учебника по истории и применяли «метод Людмилы Николаевны». История государства Российского, надо сказать, в призме нашего метода, приобретала совершенно неожиданные и непредсказуемые повороты. «Альтернативную» историю собирался послушать весь класс. Наверное, поэтому все последующие события новейшей истории особого удивления у наших повзрослевших одноклассников и не вызывают. Они слышали и не такое. Но у меня сложилось впечатление, что этот метод применялся ещё один раз – при написании некоторых современных учебников по истории.
К чести Людмилы Николаевны, она всё-таки, буквально вколотила в меня это самое «художественное восприятия». Наверное, потому, что в те времена учителя вкладывали в своих учеников вместе со знаниями частичку души.
Сейчас душа сертифицирована, взвешена и кодифицирована. Вкладывать ее в учеников невыгодно. Лично для чиновника невыгодно. Поэтому вкладываются только знания. Но знания без души – бессмысленный набор букв и цифр, который может открыть калитку в темный и душный подвал бизнеса, но никогда не откроет двери Прозрения. Духовно слепые люди учат подрастающее поколение ставить крестики в тестах. Раньше на экзамен шли как на праздник. Было тревожно, волновались, но было ощущение праздника знаний! Сейчас на экзамен идут как на спецоперацию. Как можно говорить детям о высоких вещах, если в туалет их водят под конвоем! А ещё говорят СССР – тюрьма народов. Школьники в СССР, прошу прощения, хоть писать-то могли безнадзорно!
Во время учебы на радиомеханическом факультете вуза преподаватель черчения учил нас: «Чертёж, это вам не мазня богемных придурков из института искусств, возомнивших себя художниками, и не инструкция для плотника! Чертёж это воплощение инженерной мысли и технологии, поэтому никаких эмоций и сантиметров – только расчёты и миллиметры».
Во время обучения на юридическом факультете университета преподаватель уголовного права наставлял: «При анализе конкретной ситуации всё художественно-литературное убрать – только факты и версии, построенные на фактах. Всё остальное – отсечь!»
И вот во мне сошлись два начала – рациональное и художественное. Художественное мне было привито школой. К рациональному чувствовалось предрасположенность с юности. В выпускных классах я с удивлением стал замечать, что многие мальчики стали дружить с девочками, часами гуляют по парку и сидят на скамеечках. «Во дают!» – думал я. Мне было интересно о чём они часами разговаривают. Ведь даже просто вслух читать полчаса книгу – и то язык заболит, а эти часами болтают без умолку и ещё пялятся другу на друга округлёнными глазами. Я мог выдержать болтовню моей соседки по парте максимум 5 минут. После окончания школы, когда случалось влюбляться, не понимал Пушкина. Многие стихотворения Александр Сергеевич писал, влюбившись – любовная лирика. У меня в голове в этом состоянии всегда были одни маты – дурацкое чувство влюблённости путает мысли и не даёт сосредоточиться. Какие уж тут стихи. Может Пушкин вовсе и не любил по – настоящему? А может я – не гений?
И вот, наконец, пришло моё время. Время архивации мысли и информации. Время цифровой обработки творчества. Время СМС. В это время моё школьное сочинение может звучать примерно так: «Волк. Мальчик. Дом». И всё понятно. Остальное, если кому нужно, пусть додумывает сам. Поэтому всё, что в книге не следует понимать как развёрнутое и законченное произведение. Это художественный полуфабрикат для разгона мысли. Катализатор творческого процесса для поколения СМС. Информация сжата до предела, и чтобы её разархивировать, нужно приложить усилие. Не захочется «распаковывать файлы», информация через несколько дней автоматически удалится в «корзину» подсознания, а ещё через несколько дней её оттуда вытравит какая-нибудь газированная американская гадость. Так что вреда от прочтения точно не будет. Приступаем.
ГЛАВА 1
Морозным февральским утром я вышел из здания следственного управления в г. Надонске. Всё, моя деятельность на должности следователя закончена, оформлены все документы для выхода на пенсию. Напротив, около здания областной прокуратуры, стояла толстая тётка в огромном пуховом платке и торговала из металлического термоса горячими пирожками. За нею издали наблюдал гаишник, постоянно дежуривший на этом месте. Наверное, прикидывал, не собирается ли тетка совершить покушение на кого-нибудь из «великих» – убить пирожком, например. А может быть раздумывал не оскорбит ли она своим неотесанным крестьянским видом очи «светлейших» руководителей прокуратуры или ГУВД. Или рассчитывал, что у тетки не обнаружится санитарной книжки и можно будет подзаработать, а может просто хотел горячего пирожка, кстати первое и последнее очень хорошо сочетаются. Но скорее всего тетка заняла «хлебное» место – поворот в сторону хлебозавода, где часто проезжают «пьяницы». В это время подъехала автомашина областного прокурора и чиновник, не обращая внимания ни на гаишника, ни на тетку и меня, ни на «холопа», услужливо распахнувшего перед ним дверь, важно прошествовал внутрь.
Я медленно пошел в сторону автовокзала, идти пешком было около часа, но ничего, времени много и есть о чем подумать. Когда-то, на заре моей следовательской карьеры, моя коллега Белоконева Т.П. сказала, что она может побыть с собой наедине только в один промежуток времени – по дороге с работы домой. В эти 20-30 минут тебя еще никто не ждет, и ты никого не ищешь, появляется тонкий светлый луч в сознании. Человек может понять что-то действительно важное только наедине с собою. Последние два предложения это уже не мысли Татьяны Павловны, честно сказать, не склонной к философствованию.
Да, есть о чем подумать и что вспомнить за эти 60 минут до автовокзала.
ГЛАВА 2
По велению Партии, среди пустынной равнины, соединив в себе гений Вождя и энтузиазм пролетариата, советские люди воздвигли поселок Синегорский, ставший памятником неиссякаемому трудолюбию и огромной энергии вложенных в этот рабочий городок молодым поколением Страны Советов. Шахтёры, являясь застрельщиками во всех делах, испытывая небывалый трудовой подъём, под звуки «Интернационала», бесстрашно спустились в штреки подземных выработок с партбилетом в руках и Лениным в сердце. Красное знамя осветило им дорогу в кромешной тьме угольных пластов. Верные стахановским традициям, с коммунистическим задором, добывают они в недрах нашей необъятной земли неиссякаемые природные богатства. Возвышаются среди пустынных равнин терриконы и копры шахт, с красными пятиконечными звёздами, как свидетельство торжества марксистко-ленинской идеологии над мракобесием загнивающего капиталистического общества.
Наверное, так бы говорил о моей малой родине в 60-70 годах прошлого столетия инструктор городского комитета КПСС, выступавший на собрании рабочих Краснодонецкого шахтоуправления, посвященного Дню Шахтёра.
В знойном мареве безграничной донской степи, среди выходов на поверхность горных пород таинственного синего минерала, на перекрестке древних караванных путей и месте отдыха разбойничьих отрядов Степана Разина, под неусыпным взором каменных половецких баб и гордых степных орлов, давно остывших костров кочевых стоянок скифов и сарматов, журчащих родников с ключевой водой, притаился на берегу полноводной степной реки Северский Донец, чудный поселок Синегорский. Древние берега реки, помнящие битву бессмертной русской дружины князя Игоря с ордами кочевников, спокойно и неспешно несут свои голубые воды навстречу могучему старшему брату Дону, изящно очерчивая природным лекалом административные границы селения.
Так описал мой посёлок М.Ю. Лермонтов, во время путешествия по югу России. Шутка. Ничего такого Михаил Юрьевич не писал. Но мог бы что-то такое изобразить, конечно, намного лучше, чем я, попади он в наши места.
Поселок Синегорский расположен примерно в 20 км. к юго-востоку от ст. Калитвиковской Надонской области. Поселок рассечен многочисленными балками и оврагами, наиболее крупными из которых являются балки Свидовая, Зубровая, Виноградная, имеющие постоянные водотоки, питающиеся за счет родников. По климатическим условиям район расположения поселка относится к полузасушливой части Надонской области с умеренно-континентальным климатом, для которого характерны малоснежная, холодная зима с сильным ветром, жаркое засушливое лето, довольно резкие колебания суточных и сезонных температур, небольшое количество атмосферных осадков, низкая относительная влажность. Осадки выпадают преимущественно в осенне-весенний период. Преобладающее направление ветров зимой- восточное и северо-восточное. Летом преобладают восточные и юго-западные суховеи. Глубина промерзания грунта в зимний период – 0.5-1.3 метра. Поселок Синегорский практически полностью подработан горными работами ШУ «Краснодонецкое».
Такое повествование мне ближе. Наверное так, или примерно так, в каких-нибудь географических документах описывается поселок, в котором 10 декабря 1967 года я появился на свет. Через полгода, в церкви хутора Голубинка Калитвиковского района, это примерно в 18 км. от нашего поселка, меня крестили по православному канону. Со слов матери, во время исполнения обряда я молчал и сосредоточенно таскал священника за бороду. В то время крещение детей властью не приветствовалось. Один из товарищей отца отказался быть моим крестным, потому что он был партийный и это могло повредить его карьере. Быть моими крестными родителями согласились другие товарищи – Алпатьев Анатолий Владимирович и Терелецкая Валентина Петровна, за что им мое спасибо. В общем-то, это был поступок. За это в те годы не расстреляли бы конечно, но могли промыть мозги где-нибудь на партийном собрании. Мои крёстные были коммунистами. Вот так, парадоксально, началась моя духовная биография. На крещении настояла моя бабушка по линии отца – Маслова(Попова) Екатерина Ивановна – с её слов, чтобы не болел и, вообще, на всякий случай.
ГЛАВА 3
Первые мои осознанные воспоминания - колющаяся белая искусственная рубашка под черным костюмом на 1 сентября 1975 года, когда я пошел в первый класс и то что, я на просьбу учителя написать какую-либо букву, написал букву «Т». Наверное, единственную, которую знал. Затем, на выходные, я вместе с бабушкой Катей, старшей сестрой Людмилой – также школьницей и бабушкиным мужем-дедом Тимой шли летом, скорее всего 1976 года, в х. Мостовой Усть-Донецкого района. Со слов бабушки – на ее родину. Пешком, босиком, по грязи примерно около 18-20 км. Как мы добирались обратно – не помню, вполне возможно, что я спал. Оказавшись в хуторе, я впервые увидел людей «старой эпохи». В основном это были старые женщины-казачки. Намного позже я узнал, что мужчин-казаков очень много уничтожили во время гражданской войны и последующих репрессий. У этих старух были особым образом повязанные платки, свободные одежды, строгие лица. Особая манера вести разговор, я иногда не понимал о чем говорят эти люди. Например, они говорили «ну щиво», как я выяснил через переводчика – мою бабушку, что означало «ну что». Одна из бабусь, скорее всего около 1890 года рождения, узнав чей я отпрыск, спросила у меня, кто я по нации и какой веры. Я ответил, что русский октябрёнок. Дед Тима засмеялся, бабуська осуждающе посмотрела на мою бабушку и процедила сквозь зубы: «Не учит бабушка внука, не учит!». В этих же хуторах я впервые в жизни увидел церковь – в память отчетливо врезались необычные, округлые, мягкие очертания храма и куполов. Но самое главное - это были люди, заходящие в храм – предварительно крестятся, зажигают свечи и недвижно стоят около икон. Из интереса я подходил к иконам и смотрел на них – никакой художественной ценности. Портреты каких-то людей в старинных одеждах. Выражаясь современным языком, я не понимал в чём здесь «прикол»? Но понимал, что подошёл к границе какого-то другого мира. Люди, взрослые люди, заходили в это помещение не за хлебом или колбасой, не в кино и не на собрание, и даже не для того, чтобы посмотреть на эти странные портреты старинных людей, а для чего – то другого. Для чего? Таких людей и таких зданий в п.Синегорском, индустриальном, шахтерском поселении советского типа я не встречал.
В школу я ходил мимо дома бабушки Кати и, соответственно, возвращался также мимо ее дома. После похода на хутора, практически каждый раз, когда я заходил к бабушке, она меня спрашивала, кто я по нации. Я отвечал – русский. Бабушка хватала меня за рукав и шептала: «запомни – ты казак и казак не простой, а донской». Я приходил домой и спрашивал у всех домашних – кто я русский или казак, вопрос этот сильно волновал меня. Но ничего вразумительного мне никто не отвечал.
Необходимо сказать, что учился я довольно легко, материал усваивал быстро и безошибочно и уже во втором классе по заданию отца, я решил практически все задачи по математике за 3 класс. Родителей волновала только моя успеваемость в школе, а на вопросы из иных областей, не относящихся напрямую к учебному процессу, они отвечали однообразно: вырастешь- поймешь. Однажды, изучая учебник математики за 4 класс, я заинтересовался термином «дроби». Пошел к матери на кухню, та готовила обед и не дослушав вопрос, отослала меня к сестре. Я нашел сестру. Та на мой вопрос буркнула: «Я тебе, что – охотник?» Я понуро побрел к отцу, в гараж. Тот внимательно меня выслушал и начал: «Ну, сынок, дроби бывают разные – например картечь…». Я развернулся и плюнул на это дело. Больше к этому вопросу не возвращался и подумал, наверное и правда- дорасту до 4 класс и все пойму. Так во мне, возможно, безответственное и невнимательное отношение семьи угробило на корню великого математика.
В этот же период к нам домой часто заходил знакомый отца – дед Глеша, точнее Гликерий Герасимович. Это был дедок возрастом около 75-80 лет, но еще, как говорила бабушка Катя, «при силе». У него были пышные усы и абсолютно седые волосы. Жил он в самом конце нашей улицы, мы жили в начале улицы и он заходил к нам домой отдохнуть. Они с отцом садились в тени яблони, пили чай и разговаривали. Я пристраивался рядом и жадно слушал рассказы деда Глеши. От его рассказов у меня глаза лезли на лоб. Я узнал, что тот воевал в гражданскую на стороне белых, в корпусе Мамонтова. И правильно эту фамилию произносить не Мамонтов, а МамАнтов с ударением на вторую «а». Что пикой казаки пользовались не как индейцы в кинофильмах, метая их руками, а пика была привязана к правой ноге, в средней части коня, и удар пикой наносился ногой – снизу вверх. Такой удар отразить было невозможно. Что махновцы, это не кучка трусливых бандитов с дебильными лицами и бутылкой мутного самогона, а фактически регулярная армия, по боеспособности не уступавшая красным. С его слов, с махновцами его сотня не сталкивалась, только однажды они видели «верхушки пик» махновских отрядов. Дед Глеша говорил отцу, что практически во всех боестолкновениях с красными сотня, которой он командовал, полностью в прямом смысле этого слова, вырубала красные отряды, и тем не менее, красные теснили их со всех сторон. В конце концов, их прижали в Крыму к берегу моря, и там он и его сотня сдались красным. Красные предложили служить у них, и дед Глеша несколько лет служил уже в войсках Буденного, но не в боевых частях, а в учебных – учил молодых красноармейцев, призванных из центральных регионов России, ездить на конях.
Иногда в разговорах принимала участие и моя бабушка. Та буднично рассказывала, что представителей советской власти называли «уполномоченными» и, что обязательные атрибуты «уполномоченного» – полувоенный китель, фуражка и кожаный портфель. Все «уполномоченные» со слов бабушки – это бывшие местные лодыри, негодяи и алкоголики, которым было не жалко чужого добра. Я слушал ее рассказы о том, как белоказаки вырубили продотряд в ее хуторе, как этому радовалась моя прабабушка. О том, как отступавший белый офицер рассказывал, что красные это страшные люди. О том, как они впервые увидели красноармейца и удивились, не обнаружив у красных рогов, копыт и хвостов. Как к ним в дом зашел красноармеец и рассказывал, что красные такие же люди, как и все. И из всех этих рассказов ясно исходило то, что бабушка и ее родственники воспринимали красных как «чужих», захватчиков. На Дону захватчик – неслыханное дело. Эта фраза принадлежит моей бабушке, и сказана она была о Красной армии. Во время всех этих застольных бесед на меня, естественно, никто никакого внимания не обращал. А зря. За глаза бабушка Катя презрительно называла свою сваху – мою бабушку Матрену и всех ее родственников – хохлами, а приехавших в поселок шахтеров из центральной России – русаками. Так и говорила: «хохлушка неумытая», «приходили русаки». Однажды, роясь в старом бабушкином сундуке, я нашел казачью форму: гимнастерку, брюки с красными лампасами, фуражку.
Надо только понять меня в то время, умного мальчика, воспитываемого в духе коммунистических идеалов, являвшегося членом октябрятской «звездочки», входившей в состав школьной дружины имени уже кого не помню, возможно, что и Павлика Морозова, «мы красные кавалеристы», «красная армия всех сильней», « сотня юных бойцов из будённовских войск» и все такое прочее, а тут - такое. В итоге я пришел к выводу, что де-юре все мои родственники по линии бабушки Кати это советские граждане. А фактически все они, возможно и отец тоже в их банде – махровые белогвардейцы и националисты, короче говоря, притаившийся враг страны Советов, «контра» одним словом. Самое главное, что поделиться с этим было не с кем, я уже понимал, что в школе друзьям такое не расскажешь, сестре я не доверял: «Сдаст, сволочь», а бабушку и отца всё же было жалко. Я еще некоторое время оценивал обстановку и понял, что мать так же как и я, все знает о «белобандитах», но не проявляет беспокойства, значит так надо. Я успокоился.
Тогда я еще не осознавал, что разговариваю и вижу последних представителей донских казаков, народа, который был практически полностью уничтожен и который уже вряд ли когда-либо возродится в своем прежнем статусе. И вроде бы сейчас все для этого есть: и Закон № 5303-1 «О реабилитации репрессированных народов», и внимание власти, и многочисленные кадетско-казачьи учебные заведения, и множество православных храмов, и казачья форма в ассортименте – от плетки до полушубка. Нет только самого главного: утрачены, уничтожены этнические корни народа. Быть русским, православным, проживать на Дону, носить казачью форму, состоять в реестре казаков это еще не значит быть донским казаком. Донскими казаками люди должны становится по праву рождения, а не по воле чиновника. Донские казаки это не «служилое сословие», это народ. Говорить о донских казаках, исключая этнический аспект, бессмысленно. Казачьим детям прививалась терпимость к другим нациям и вероисповеданиям. Терпимость происходит из милосердия. Сейчас прививается толерантность, термин иностранный, появившийся в нашей стране в середине 19 века, как предтеча революции. В настоящее время все пропитано юридизмом. Например, может ли человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией быть казаком? Нет, гневно ответим мы. Извините, ответит «нетрадиционное братство», обоснуйте отказ в письменном виде. Мы будем добиваться принятия наших представителей в казаки через суд, дойдем до Европейского суда по правам человека, уж там- то нас поддержат. Депутатами нам, значит, можно быть, а казаками нет? Шалите, казачки!
К этому же следует отнести и псевдотеории о том, что казаки, это якобы какие-то супермены, «ниндзя», владевшие некими уникальными боевыми системами единоборств, особыми психотехниками введения в «боевой транс» и прочее. Все это мишура, распространяемая для популяризации казачества, но не имеющая к казачеству никакого отношения и популярности ему не приносящая.
Никакого «тайного учения» и «суперприёмов» у казаков не было, это были обыкновенные люди – не лучше и не хуже других. Особенность состояла в том, что воинскому делу обучались все юноши без исключения. «Откосить» от службы – позор на весь род. Внимание уделялось, выражаясь современным языком, боевому слаживанию, умению действовать в составе подразделения, беспрекословно выполнять приказания начальников, поддержанию во время войны железной дисциплины и совершенному владению штатным вооружением. Все это, помноженное на опытных командиров, наработанные тактические приемы и чувство локтя, приносило победы и снижало потери. Примерно так вели себя экипажи матросов боевых кораблей, которые воевали на суше во время Великой Отечественной Войны. Моряки чувствуют свое подразделение единой семьей. Точно также и казаки, только это было боевое братство высшего уровня – уровня народа имеющего свое национально – государственное образование и объединенного единой целью – за Веру, Царя и Отечество. Вот и весь «секрет».
Обращаю внимание, что не только за Царя, Царь – на втором месте. Не будет Веры – не будет ни Царя, ни Отечества. Возрождение казачества еще не начиналось, как говорят строители, заложен только нулевой уровень. Еще очень много предстоит сделать и самое главное – сделать правильно. Преодолеть сепаратистские тенденции о создании Донской республики независимой от России – такие настроения могут поддерживать либо люди недалекие, либо враги. Решить вопрос о том, кто же такие казаки – русские служилые люди или отдельный народ и если это отдельный народ – кого к нему можно отнести. Вопрос непростой и в наше время очень трудно решаемый. В одной из телевизионных дискуссий договорились до того, что для того, чтобы называться русским необходимо знать русский язык и любить Россию. В таком случае у нас в стране совсем нет других национальностей – практически все знают русский язык и любят Россию. Кто же такие русские? Может быть, это, прежде всего, люди, имеющие славянские корни? А кто же такие казаки, какие корни должны быть у них? У меня была знакомая – Ибрагимова Гульсум Саидовна и в её паспорте СССР, была внесена национальность – русская. Мать у Ибрагимовой Г.С. была узбечка, а отец – татарин. Я спросил у Гульсум, как же она стала русской. Оказалось, что мать и отец долго не могли решить какую национальность записывать и бабушка, чтобы примирить их, записала её, как русскую. Но ведь это все равно, что ребенка от брака белоруса и армянки записать китайцем. Люди должны знать свои корни и гордиться ими. В мире нет плохих национальностей, все под Богом ходим. Сейчас много интереса проявляется к затерянным и загадочным цивилизациям Латинской Америки. Наши туристы толпами мчаться за тысячи километров, чтобы посмотреть каменные строения, оставленные древними людьми и послушать басни о том, что майя следили за планетами, изобрели календарь, шушукались с инопланетянами и что-то там предсказывали.
В то время как эти самые индейцы, я прошу прощения, без штанов, бегали друг за другом по джунглям и, взбодрённые листьями коки, дружной толпой таскали камни на пирамиды своим вождям, на нашей земле Сергий Радонежский благословлял Дмитрия Донского. Нам же, псевдоучёные показывают непонятные круги с безграмотными каракулями и вещают на полном серьезе, что, расшифровав, якобы, этот бред, они пришли к выводу, что академики РАН просто безграмотные дети по сравнению с жрецами. У нас под ногами лежит целая «Атлантида» – фактически погибший в борьбе за Империю народ – воин. Да, казаки не следили за созвездием Тельца, не занимались решением очень важных проблем – какая сейчас эра: Змеи или Мартышки, и конечно же, казаки не потомки пришельцев. В Америке интереснее – там умеют из очень дурно пахнущей субстанции сделать конфетку и втюхать её нам. А мы жуём и твердим как попугаи: «О кей, дайте еще три килограмма!»
Донское казачество возродится только тогда, когда люди будут поставлены в первоначальные условия его зарождения, то есть на грань выживания. Могу предположить, что такие условия точно возникнут перед Вторым Пришествием Господа нашего Иисуса Христа. Может быть те люди, которые сокрушат силы мирового зла в последней битве - Армагеддоне и будут донские казаки – наши внуки или правнуки. Кто знает?
ГЛАВА 4
Частыми в нашей семье были рассказы и воспоминания о войне. Мой дед по линии отца пропал без вести в 1941 году в боях под Смоленском. Дед по линии матери погиб в боях под Киевом в 1943 году. Все это тяжело сказалось на положении семей в военное и послевоенное время. Я, слушая, рассказы бабушек, отца и матери с самого детства много знал о «изнанке» войны, которую в то время старались не показывать по официальным каналам. Бабушка по линии матери – Матрена Антоновна о войне вспоминала неохотно, наверное потому, что ей было тяжело все это переживать снова. У бабушки было трое детей – моя мать, самая младшая, и двое сыновей. Бабушку часто, как и других жителей, забирали на принудительные работы – рытьё окопов и противотанковых рвов. Уходя из дома она оставляла еду на всех троих детей, но старший сын – Володя, после уходя бабушки, забирал себе порцию среднего ребенка – Николая. Николай стал худеть, слабеть и вскоре умер от голода.
Во время оккупации моя мама тяжело заболела. Заехавший к ним на ночлег немецкий военный врач рассказал бабушке Матрене, что у него в Германии двое таких же дочерей и если он поможет её дочери, то, может быть, Бог сохранит и его дочерей. Врач дал бабушке несколько ампул с лекарством и мать выздоровела.
Когда отступали немцы, то бабушку с детьми гнали с колонной мирных жителей рядом с немецкими войсками – чтобы их наши лётчики не бомбили, боясь попасть в своих людей. Бабушка видела, как горели сараи с находящимися там людьми. Её с детьми не сожгли потому, что наши войска прорвали оборону немцев и те, бросив колонны жителей, ускорили отступление.
Бабушка по линии отца – Екатерина Ивановна, о войне рассказывала больше и охотнее, наверное потому, что ей было полегче – у нее был один сын.
Сейчас смешно об этом вспоминать, но я, воспитанный на патриотических фильмах типа «Неуловимые мстители» и книгах о войне часто приставал к бабушкам с одним вопросом: почему они не партизанили? Ход моих стратегических планов был таким: нужно было подкрасться к немцу сзади и его по башке лопатой – бац! Затем забрать у него автомат и патроны и снова в засаду. Идут немцы по улице – по ним из автомата пиф-паф! Сколько жителей жило в х. Евсеевка? Пятьсот человек! Пятьсот жителей немцам по голове лопатой – бац! И вот уже пятьсот автоматов. А потом из засады еще по два немца пиф-паф! И вот уже за 10 минут 1500 немцев уничтожено! А почему наши солдаты сдавались в плен? Кончились патроны? Ну и что! Нужно было спрятаться за дерево или в кусты. Идет подлый фашист мимо – камнем по башке ему – бац! Затем забрать у захватчика автомат и патроны и айда в лес! Партизанить и стрелять гитлеровцев как куропаток. Однажды бабушка Катя предложила мне провести эксперимент. Она рассказала, что питались они так – утром около 100-200 гр. кукурузного хлеба и немного каши из кукурузы или супа из воды и пшена. Затем в обед суп из картофельных очисток и воды, 100-200гр. хлеба., одна или два вареных картофелины. И на ужин – кружка молока и 100гр. хлеба. Бабушка предложила заменить кукурузный хлеб на настоящий – из магазина, а в остальном придерживаться этого рациона. И между ужином и обедом использовать лопату для вскапывания грядки – так как бить лопатой было некого. Я с радостью согласился поучаствовать в испытании. Утром от каши и супа меня вывернуло – все было без сахара, масла и соли. Я съел только кусок белого хлеба. «Ничего» – думал я – «продержусь»! В обед я уже смотрел на всех как волчонок, но есть суп из картофельных очисток, специально приготовленный для меня бабушкой, не стал. Съел две картофелины с солью и кусок серого хлеба. Через два часа я уже не мог думать не о чем, кроме еды и, бродя по двору, неизменно оказывался в доме – возле холодильника. Я пытался отвлечься от голода, думая о моделях самолетов, но мысли самопроизвольно рисовали виртуальную модель холодильника. Образ родины и образ холодильника «Бирюса» слились для меня в единое целое. Еще через час вместо вскапывания грядки – то есть борьбы с врагами, я уплетал за обе щеки копченую колбасу с хлебом и помидорами, запивая все это молоком. Бабушка смеялась, гладила меня по голове и говорила: «Ну что, казак, навоевался? Теперь понял, почему у бабушки в чулане два мешка с солью стоят?» Я понял бабушкин урок: прежде чем начинать партизанить, нужно заложить продуктовые склады.
В первые дни немецкой оккупации бабушка Катя заметила, как к ней во двор уверенно зашел молодой немецкий офицер и зайдя в дом произнес на чистом русском: «Здорово Катька!» Бабушка обомлела – немец говорящий по русский это ещё куда ни шло, но откуда он её знает, да ещё так здоровается – как со старой знакомой. «Что не узнаёшь? Я – Сашка Карпов» – засмеялся офицер. Бабушка узнала. Семья Карповых проживала на ее улице. Это была большая, дружная казачья семья – несколько поколений жили вместе, всего около 20 человек. Сашка был ее ровесником. В 30-х годах, во время репрессий, Карповых раскулачили, имущество и дом забрали, а всю семью отправили в Сибирь. Казаков тогда уничтожали изощренно – забирали людей в летнее время, зимних вещей брать с собою не разрешали. Когда добирались в Сибирь, была уже поздняя осень с морозами в 15-20 градусов. При транспортировке по одной из Сибирских рек, баржа с людьми приставала к берегу и всю казачью семью высаживали на берег – в летней одежде, без еды. На сотни километров вокруг – тайга. Так поступили и с Карповыми. Каким-то чудом удалось выжить только Александру Карпову, которому в то время было около 16-17 лет. Как он оказался на службе у немцев бабушка так и не узнала, но можно предположить, что если к 1942 году он был офицером, то уже имел немалые заслуги.
Карпова интересовал только один вопрос, где их односельчанин, который занимался раскулачиванием и выселением его семьи. Бабушка сказала, что этого односельчанина, почему-то не ушедшего на фронт, она видела в хуторе. Попрощавшись, Карпов ушёл. С тех пор бабушка нечего не знала ни о Карпове, ни о том односельчанине.
Через несколько дней после оккупации к бабушке зашла совершенно обессиленная молодая женщина, еврейка, с ребенком 5-6 лет. Женщина пояснила, что пробирается в Воронеж к родственникам и попросилась на несколько дней к бабушке. Бабушка накормила их и разрешила остаться. Еще через два дня зашла совсем молодая девушка – Мария Мохначь. С ее слов, она сопровождала стадо скота, которое эвакуировали в тыл, но немцы окружили их и она пробирается домой, на Украину. Мохначь была украинкой или, как называла ее бабушка, «хохлушкой». Марию бабушка также оставила у себя. Ещё через день прибыли представители немецкой администрации и стали проводить обход домов. Для еврейской женщины с ребёнком это означало только одно – смерть. Бабушка нашла выход из ситуации. Они обмазали лицо и волосы ребенка глиной и грязью, чтобы не были видны характерные черты лица, и посадили играть на улице с соседскими детьми – такими же чумазыми. Женщину научили говорить по-украински только три слова: «Да ты шо?» Когда представители оккупационных властей зашли в дом, то Мохнач что-то рассказывала еврейке на украинском языке, а та всё время удивлялась «Да ты шо?» Бабушка при немцах стала возмущаться: «Хохлы заполонили Тихий Дон!». Ничего не заподозрив, немцы ушли. Ещё через несколько дней, когда схлынул поток немецких наступающих частей, женщина с ребёнком ушла. Бабушка на прощание, одела ту в одежду, в которой обычно ходили казачки, и дала продуктов. Мария Мохначь оставалась у бабушки до конца оккупации.
Во время оккупации в доме у бабушки был немецкий штаб, ее с маленьким ребенком выставили на улицу и она жила сначала в сарае, а затем у соседей – Личмановых. В штабе у немцев работал радист по имени Эрих. У бабушки была корова. В обмен на молоко, Эрих один раз дал послушать бабушке передачу советского радио, и когда он включил радиоприемник, то передавали сообщение Совинформбюро о разгроме немецких армий под Сталинградом. Бабушка передала это известие всем остальным. Как все радовались! Ведь они ничего не знали, а немецкая пропаганда трубила о том, что Советская армия разбита и взята Москва.
При отступлении немцев бабушка и Мария тоже внесли свою лепту в победу – спёрли у оккупантов бочку авиационного бензина и металлическое ведро. Бензин бабушка стащила, собственно, из-за бочки. Эту бочку с немецкими буквами до сих пор использует моя мать для хранения зерна. Ведро бабушке было необходимо для хранения молока. Ведро у бабушки, в свою очередь, стащили наши тыловые части.
Последними из немцев в хуторе оставался немецкий штабной офицер с русской женщиной переводчицей – его сожительницей. Все имущество штаба было уже вывезено, и бабушка возвратилась к себе в дом. В доме собирались к отъезду немцы и бегали две хорошо одетые и упитанные девочки дошкольного возраста – дочери переводчицы. У них в руках были шоколадки, которыми те дразнили моего отца – их ровесника. Отец некоторое время смотрел молча, а затем сказал: «Ничего, скоро дядя Жора придет, он вам покажет!» Дядя Жора – это бабушки брат, воевавший на фронте. Бабушка испугалась, закрыла отцу рот и увела из дома от греха подальше – немцы были злые.
Ещё один рассказ бабушки Кати касается периода освобождения их хутора. В их хуторе жил парень, которого по возрасту не призвали в армию, и он остался на оккупированной территории. Во время оккупации ему исполнилось 18 лет, он женился и его тёща настояла, чтобы он пошел работать в полицаи из за того, что там немцы платили деньги и давали продуктовый паёк. Когда наши войска стали наступать, то полицаев немцы поставили защищать хутор. Утром бабушка слышала за хутором перестрелку, затем со своего двора, а жила она на берегу реки, она увидела как двое наших бойцов волокут к реке того самого парня и парень кричит: « Передайте моим, что меня повели топить!»
Во время боя советскими бойцами были взяты пленные. Немцев отправили в лагерь для военнопленных, а всех захваченных русских полицаев наши бойцы утопили в проруби.
Можем ли мы судить молодого парня, семья которого веками честно служила России и которую затем новая власть лишила дома, имущества и уничтожила? Вся последующая жизнь этого человека было подчинена только одному – отомстить. Поставьте себя на его место – у вас отбирают дом, машину, дачу и высылают вместе с родными в Сибирь без шансов выжить. Вы остаетесь в живых и после этого та же власть, которая все это сделала, предлагает вам защищать её от агрессора, и вами будут командовать комиссары, которые уничтожали вашу семью. Не знаю, как бы поступил лично я.
Можем ли мы судить солдат, освобождающих свою страну? Эти солдаты, насмотревшись слез, горя и страданий народа, теряющие своих однополчан вдруг видят, что на стороне врага воюют русские люди.
Разве месть, заставившая Карпова Александра служит фашистам и сделавшая его преступником, хорошее чувство? Нет, плохое. Надев форму вражеской армии, он автоматически стал преступником. Разве хорошо поступили наши солдата с полицаями, утопив тех в проруби? Нет, плохо поступили, жестоко, по сути, это воинское преступление. Но не нам их судить. Судить их могут только те, кто воевал на той войне и знает, что это такое. Мы должны только помнить об этом и не забывать. Мои бабушки были очевидцами всего этого, передали воспоминания мне, теперь я – свидетель, и передаю дальше.
ГЛАВА 5
Поселок наш до 1976-1977 гг. в основном – одноэтажной застройки и можно сказать, что я был у истоков превращения нашего сельского поселения в современный поселок городского типа. Я не только визуально наблюдал это превращение, но и, в каком-то смысле, принял в нем живейшее участие. В те годы на пустыре в центре поселка начиналось строительство микрорайона «Юбилейный», были отрыты огромные котлованы под жилые дома, детский садик, торговый центр. В котлованах с помощью огромных бетонных блоков сложены фундаменты под здания, одновременно являвшиеся и подвалами будущих построек. Эти фундаменты представляли собою запутанные лабиринты и в сочетании с большой территорией застройки являлись для нас – мальчишек возрастом 7-14 лет идеальным полигоном для различного рода игр. Игры были подвижные и почти всегда – военизированные. В выходные дни мы носились по лабиринтам и между бесчисленных куч кирпича, строительных вагончиков, тюков с утеплителями, мешков с цементом и просто строительным хламом, стреляли в друг друга из духовых трубочек снарядами из «липучки» - вязкой субстанции, используемой строителями для шпаклевки трещин и бросали друг в друга «копья» из веток. По идее, стройка охранялась двумя женщинами, но надобности в этом особой не было. Поселок был шахтерский, люди жили хорошо и практически никто ничего не воровал. Ну, почти не воровал. Если, скажем, кому понадобится для строительства сотня, другая, третья кирпича или несколько мешков цемента, так это разве кража? Баловство одно. К тому же, одной из сторожих, была мама моего друга Соловьева Сашки. Поэтому в выходные дни на стройке мы чувствовали себя настоящими хозяевами. Сценарии для игр в то время диктовались телевидением. Пройдет, например, фильм про «Фантомаса» и все бегают друг за другом и вопят «Фантомас! Фантомас!». Покажут фильм про мушкетеров и все носятся с деревянными шпагами и тычут друг в друга.
Но, вне конкуренции, в то время были фильмы о Великой Отечественной Войне. И с постоянным аншлагом проходили игры, где главными участниками были русские и немцы. «Русские» представляли собою широкий диапазон воинских профессий – пехотинцы, разведчики, танкисты, артиллеристы, партизаны. А немцы – они и есть немцы. Ошибкой будет думать, что если ты в лагере «русских», то победа в игре гарантирована. Как говорят военные – никак нет. Побеждали в нашей игре, как, впрочем, и в настоящей войне, более хитрые, быстрые, сильные, выносливые. В основном состав группировок «русских» и «немцев» был постоянным. Но, некоторые ребята, время от времени, переходили из одного лагеря в другой и наоборот. У одного из моих друзей кличка так и осталась до самого выпуска из школы: «Русский немец».
В очередное воскресенье я, Соловьев Сашка и еще несколько наших товарищей были «партизанами» и играли, как вы понимаете, с «немцами». Задача «партизан» была в том, чтобы спрятаться в бесчисленных катакомбных переходах лабиринта подвала, а задача «немцев» найти спрятавшихся. Перед игрой мы обсудили с «немцами» правила – не прятаться вне подвала. Разбились на «двойки» - группы по два человека и спрыгнули внутрь нашего игрового поля. Противник, как и положено, численно значительно превосходил нас и дал на размышление время. Мы с Сашкой метались по подвалу как загнанные крысы и понимали, что нас быстро найдут. Подвал был вдоль и поперёк исследован обеими воюющими сторонами и все прекрасно знали самые потаенные места. Так что найти нас было делом времени, а учитывая численный перевес противника, сделает он это быстро. Все ближе и ближе голоса «фашистов», они стягивают кольцо окружения, вот уже раздаются их победные крики – они поймали кого-то из наших, а мы никак не могли найти подходящего укрытия. Вот и центр подвала. Всё, скоро нас заметят.
И тут я заметил в углу кучу цемента. Этот цемент лежал не как обычно – в мешках, а был навален «насыпом» к стене на относительно небольшой площади и огорожен деревянными щитами высотой около 40-50 см., чтобы не рассыпался. Я встал в эту кучу. Ноги погрузились в плотную, но податливую строительную муку почти до колен. Особо раздумывать было некогда, «кругом враги». Позвал Сашку и, осторожно разгребая цемент, мы выкопали себе ямки непосредственно у деревянных щитов, незначительно выступающих над поверхностью цемента. Я закопал сначала Сашку, оставив тому место только для вытянутых в «трубочку» губ, а затем закопался сам. Лежать в цементе было непривычно и страшно, в уши и нос набивалась пыль, глаза пришлось закрыть, губы я держал вытянутыми, но время от времени в рот все же попадали частички цемента и нестерпимо хотелось сплюнуть или чихнуть. Я терпел и больше всего боялся за моего друга. Лишь бы он выдержал, а уж я продержусь! И вот вся «немецкая» компания в количестве никак не меньше 15-20 человек собралась в центре лабиринта – как раз напротив места складирования цемента. Все обсуждали отрицательные результаты наших с Сашкой поисков и пришли к выводу, что нам удалось каким-то образом выбраться из подвала и спрятаться на территории стройки. Далее их мысли по поводу нашей тактики были понятны. Как только они прокричат, что сдаются, мы, тайно, снова проберемся в подвал и заявим о своей победе. Так как мы нарушили правила, они решили нас уличить в этом и несколько человек выбрались наверх наблюдать - откуда именно мы выберемся. Остальные «гитлеровцы» на чистом русском языке дружно прокричали «Сдаёмся!». После этого произошла, выражаясь театрально, кульминация спектакля и мы с Сашкой поднялись со своих мест. Наши оппоненты стояли в нескольких метрах и, увидев наши фигуры, выросшие буквально из пустоты, стали прыгать на месте и орать благим матом. Эффект нашего появления был точно такой же, как если бы прямо из бетонной стены напротив вышел гоголевский Вий.
Нам потом рассказывали наши «германские» товарищи по игре, что когда они увидели две фигуры с всклокоченными, торчащими во все стороны серыми волосами и серыми туловищами им показалось, что эти фигуры их сейчас сожрут. Впечатление усилило также то, что у фигур не было видно носа. Только часто моргающие глаза без бровей и ресниц и узкие щелки ртов. Примерно минуту они орали от страха, а мы от того, что у нас получилось. Затем была небольшая –несколько секунд, передышка. После этого мы стали уже орать все вместе. Мы – от осознания своей победы, а «немцы» от осознания того, что это мы с Сашкой и их никто жрать не будет. Потом была снова передышка и затем снова дикие вопли – у нас от ощущения того, что нам удалось сделать в игре что-то настоящее, не детское, взрослое, «не понарошку». А у «доблестных солдат Вермахта» от ощущения причастности к чему-то необычному для их детского бытия, от осознания способности творить, в хорошем смысле этого слова. Ведь они тоже были участниками игры и, значит, маленькая доля нашей славы причиталась и им.
После этого случая я получил в награду две вещи: от производителя цемента марки 500 - слипшиеся и длительное время не поддававшиеся расчесыванию волосы, и от своих товарищей - кличку «Партизан».
ГЛАВА 6
В то время, при заполнении анкет, была обязательная графа: «находились ли Вы или Ваши родственники на оккупированной территории». Вопрос хитрый, с заковыркой. Казалось бы, что здесь такого? Но в то же время – мало ли что? А вдруг завербован был? И когда пишет гражданин – находились родственники в оккупации, то уже с червоточинкой человек. Подозрительный человечек. Ненадежный человечишка.
Одну из таких анкет, выданных в школе, я заполнял у бабушки. Когда я дошел до подозрительного пункта и спросил у бабушки, что писать, она взорвалась: «Вояки долбаные! Где они были, когда немец полстраны захватил? А теперь моим внукам вопросы задают. Пиши – не были твои родственники в оккупации. Пошли они в ж…пу!»
В этих же анкетах была графа: «партийность». И ниже, в скобочках было написано: КПСС, ВЛКСМ. Чтобы не написал человек лишнего. Эти графы я всегда заполнял правдиво. Скрывать мне было нечего.
Вообще-то говоря, членство в любой политической организации, дело серьезное. Цель любой политической организации – власть. Власть над другими людьми. Это вам не шаляй-валяй. Я же состоял в трех партиях – октябрятской, пионерской и комсомольской. В нынешнее время много говорят о том, что в этих организациях не было демократии и подлинного самоуправления, что власть была монополизирована педагогами и партией, что детское сознание было подорвано тоталитарной советской системой. На мой взгляд все это ерунда. Как себе представляют эти люди самоуправление и демократию в школе. Школа это же учреждение, а не лагерь хиппи. Куда побегут дети, дай им полную волю? В храм побегут? Или может в читальный зал Достоевского штудировать? Как бы нет так! Побегут наши детишки в балку курить коноплю, пить разную гадость, бить стекла в школе и физиономии прохожим.
В основании любой свободы обязательно дисциплина и контроль. Как на сцене непринужденно и грациозно выступают артисты балета! На сцене они – сама свобода. Но за этим стоят изнуряющие до одурения тренировки и дисциплина – как в Кремлевском полку. Попробуй ножкой не туда махни. Тебе режиссер так махнет, что сразу станешь первой звездой...в сельском доме культуры. Вспомним свое детство золотое. Родители и педагоги бились с нами: «Жи», «ши» пиши с буквой «и». В результате я могу писать, а вы – читать. Если бы в детстве не ограничили нашу свободу, мы бы даже слово это – свобода, прочитать не смогли. В той системе юным гражданам с детства прививалось осознания участия в общем деле – управлении страной. Какие были лозунги? Партия сказала надо, комсомол ответил – есть! Октябрята – прилежные ребята. Пионер, к борьбе за дело Коммунистической Партии – будь готов! И ответ – всегда готов! Улавливаете смысл ответа? Не с 8.00 до 18.00, с часу до двух – перерыв. А – ВСЕГДА. Учительница по математике заставляла заучивать таблицу умножения до автоматизма. Ее любимое выражение: «Поднимут вас в 3 часа ночи и спросят – пятью пять? И вы должны ответить не задумываясь – двадцать пять!» Так и с лозунгом. Поднимут тебя по тревоге в 3 часа ночи и скажут: « нужно побороться за дело КПСС!» И ты должен ответить – готов! Я, честно признаться, не принадлежал к числу активистов октябрятско-пионерско-комсомольской деятельности. Но, если вдруг что, то «за дело Коммунистической Партии Советского Союза» в горло мог вцепиться любому, не задумываясь. А что же говорить об активистах? Структура детских и подростковых организаций была продумана просто, а значит – толково. Октябрятские звездочки, это те же боевые пятерки. Пионерская дружина. Комсомольская организация. Готовые матрицы для любой структуры – от армии до подпольной боевой сети, от политической структуры до сетевой маркетинговой компании. Причем форма одежды, приветствия, лозунги, печатные издания – все было одинаково. От Бреста до Владивостока. В детских организациях. А сейчас протокол допроса свидетеля, в каждой области – разного образца. В правоохранительных органах. Это говорит о многом.
Прием в комсомол мне ничем особенным не запомнился. Несколько месяцев я и еще несколько «достойных» кандидатов зубрили устав Комсомола и еще какие-то документы. Насколько зубрили можно судить по тому, что до сих пор могу среди ночи рассказать, что такое «демократический централизм». Затем нас собрали в клубе, и комсомольские лидеры стали вызывать нас на сцену и принимать в комсомол. Что спрашивали у меня, не помню. Помню, что всех поставил в тупик вопрос о том, где необходимо хранить комсомольский билет. Одна из наших девчонок ответила – напротив сердца. Насколько я был воспитан в патриотическом духе, но и я, про себя, посчитал ее идиоткой. Но, на вопрос ответить не смог. Нам пояснили, что билет необходимо хранить дома, там, где хранятся обычные документы. Этот, казалось бы, простой эпизод придал лично мне уверенности, что «пламенным» комсомольцам и коммунистам не чуждо рациональное мышление, к которому я тяготел уже в то время.
Что неприятно удивило, так это то, что через некоторое время весь остальной «балласт» состоящий из отпетых двоечников, не то, что не учивших, а даже не державших в руках уставов ВЛКСМ и наплевательски относившихся к учебе да и вообще к школе, выражавших свое нежелание быть в рядах «строителей коммунизма», также были благополучно приняты в ряды комсомола.
С этого времени самые рьяные комсомольцы школы, в течении учебного года, стала предпринимать безуспешные попытки втянуть меня в общественную деятельность. Эта сама деятельность сводилась к тому, чтобы ходить по классам и рассказывать всякий бред, который мне сочинят на совете нашей дружины. Еще необходимо было распространять марки «красный крест», «культурные ценности», «помощь голодающим африканцам» и так далее, которые никто не хотел покупать. Все моя натура противилась этим дурацким, как мне представлялось «шутовским» обязанностям. Но я был «отличник» и меня постоянно упрекали в том, что я не веду общественную работу. На всех наших собраниях неизменно поднимали этот вопрос, вызывали родителей. К их чести они меня полностью поддержали, отец обозвал школьных общественников «болванами». Неожиданно на одном из очередных собраний меня поддержала наша классный руководитель Деревянко Нина Анисимовна. Она, в свойственной ей резкой манере, неожиданно одернула моих оппонентов и заявила, что критиковать меня может только тот, кто учится также как и я. Таковых не нашлось. После этого она сказала, что я выполняю важную общественную работу – учусь на отлично, чтобы в будущем стать квалифицированным специалистом и служить своей стране.
После этого от меня отстали навсегда. Наверное, следует добавить, что Нина Анисимовна сделала это заявление после того, как я занял первые места в районе на олимпиадах по математике и географии. Нина Анисимовна преподавала географию.
К этому же периоду относится еще один яркий эпизод из жизни будущего строителя коммунизма. Со своими сверстниками, мальчишками возраста примерно 6-8 классов мы одно время «тусовались» на поляне возле больницы п. Синегорский, расположенной вблизи крутого – длиной примерно 100 метров и уклоном не менее 45 градусов уклона в сторону реки Сев. Донец. внизу проходила автодорога шириной 3-4 метра и сразу начинались заборы частных домовладений по ул. Садовая. Рядом был расположен гараж каменного карьера, где в то время работали несколько автомашин марки «Белаз». Во время одной из таких тусовок, нами был обнаружен огромный скат от автомашины «Белаз», очевидно выброшенный за ненадобностью. Сама собою родилась идея забраться внутрь ската и скатиться по склону вниз. Но поскольку со склона не то, что скатываться, но и пешком-то спускаться, даже нам мальчишкам, было небезопасно, особого энтузиазма к полету в «космос» никто не проявлял.
Мы стояли рядом с колесом, и вяло подтрунивали друг на другом, обзывая друг друга «бояками» и «трусами», пытаясь найти идиота, который бы поехал внутри колеса вниз. В это время к нашей компании подошел Славка Хромченко, в миру - Славка «Чернопопик». Здесь, для более полного эстетического восприятия прочитанного, я некоторым образом смягчил народную кличку Славика. Если быть строго документальным, то одна из букв «п» должна быть заменена на «ж». Получил такое экстравагантное прозвище Хромченко из-за своих индивидуальных признаков. Мать у Славки жила одна, в графе отец стоял прочерк, а по характерной внешности Славки: пух на голове вместо волос, негроидные черты лица и очень смуглая кожа было понятно, что отец у Славки, как минимум, не ариец. На его беду характер у Славки был добродушный, доверчивый, умственные способности оценивались учителями на твердую двойку. Я же уже в то время обнаруживал способности к «оперативной работе», а проще говоря, был гадёныш еще тот. И я стал рассказывать Славке, что мы уже все по очереди прокатились внутри колеса со склона и мы, типа, настоящие пацаны, а он- Славка, девчонка. Все присутствующие дружно кивали и поддакивали. Славка подошел к краю склона, посмотрел вниз, и при виде бездны, очевидно, даже в его мозгу возникли «смутные сомнения» и он попытался уклониться от путешествия, пояснив, что не поместится внутри колеса. Я воспринял эти его слова как согласие, стал орать, что Славка «герой» и «друг нам навек», меня поддержали и мы все дружно запихнули Славку внутрь колеса и, подкатив к краю склона, фактически пропасти, толкнули колесо вниз. Колесо, ускоряясь и прыгая на кочках как на трамплинах, пронеслось по склону, в доли секунды минуло дорогу, на громадной скорости врезалось в деревянный забор дома напротив.
В воздух взлетели доски, щепа, куски поперечных стропил, в беспорядке разлетелись в разные стороны, бродившие во дворе куры. Пробив брешь шириной около двух метров в заборе, колесо пронеслось мимо дома и скрылось в глубине двора.
Убегая в сторону дома со всех ног я думал о похоронах Славика, гневной речи директора и прокурора, просчитывал варианты моего поведения на следствии и суде.
Примерно через час мы собрались во дворе Славкиного дома с целью прояснить обстановку. Во дворе у нас возникли разногласия, кому идти на разведку к его квартире, все проголосовали за меня, как за самого умного. Я оправдал звание самого умного, не согласился идти. Мы стали расходиться. Завернув за угол дома, я, неожиданно, лоб в лоб, столкнулся с матерью Славки. Та знала меня как отличника и примерного мальчика, стала жаловаться, что какие-то отморозки спустили ее сына в колесе с горы и его, чуть живого, привел домой какой-то мужчина с ул. Садовая. Я понял, что Славка нас не «сдал», выразил негодование и возмущение: «… как земля носит таких негодяев!». Она мне рассказал, что со Славкой все в порядке, у него только ушибы и царапины. Славка так и не «заложил» нас. Только много позже, когда я стал следователем, а Славка стал грабить магазины, и я его хотел арестовать, он напомнил мне эту историю, попросил дать ему шанс.
История имеет неожиданное продолжение. В апреле 2004 г., то есть через 28 лет после этих исторических событий я, вместе с женой, были на Дне рождении ее подруги – Нины Владимировны. День рождения та отмечала дома у родителей, проживающих на ул. Садовая. Во время праздника я, жена и Нина вышли из дома. Нина рассказала историю о том, как будучи маленькой девочкой, она вышла из дома с лукошком зерна покормить курочек. На улице стояла прекрасная погода, солнце улыбалось маленькой Нине и легкий ветерок ласково колыхал ее светлые кудри. По зову Нины, курочки сбежались со всего двора и стали кротко клевать разбрасываемые ею зернышки. Вдруг раздался страшный треск, свет померк из-за того, что лукошко оказалось на голове Нины, в воздух взметнулись доски забора, гвозди, щепы, перья и всё это посыпалось на землю. Нинину голову спасло лукошко. Когда родители сняли с ее головы эту импровизированную каску, то она увидела пролом в заборе и след, с ее слов похожий на след от танка, проходивший от забора, через двор и заканчивающийся в конце огорода. На помидорном поле была сплошная прямая дорога, красные плоды помидоров были смешаны с зеленой ботвой и утрамбованы в грунт.
На всем этом сверху лежало огромное резиновое колесо, и ползал на четвереньках «космонавт» Славка. Со слов Нины первоначально они подумали, что Славка забрался к ним на огород красть помидоры, и в это время его сбило колесо. Им даже в голову не пришло, что можно спуститься внутри колеса по склону. Славка что-то бессвязно бормотал и плакал. Его напоили чаем, смазали ссадины зеленкой и отвели домой. Исполнители этого иезуитского испытания остались для Нины Владимировны неизвестными.
Несмотря на то, что прошло столько времени и то, что она уже длительное время работала завучем в школе и всякого повидала, рассказывала про этот случай с возмущением, как о непревзойденном образце хулиганства.
ГЛАВА 7
Примерно в 5 классе отец загорелся желанием сделать из меня спортсмена. В то время в п. Синегорский была секция легкой атлетики, которая пользовалась особой популярностью среди школьников. На мое несчастье отец мой был поклонником знаменитого советского боксера Бориса Лагутина и повез меня на секцию бокса в станицу Калитвиковскую. Как оказалось, тренер был давним знакомым отца. Сергей Иванович – так звали тренера, был небольшим, худощавым мужчиной, но очень резким, быстрым и довольно злобным по характеру – мастером спорта. Учились мы во вторую смену и возил меня на тренировки на нашей машине отец, который также работал во вторую смену. Но иногда мне приходилось вставать на первый автобус, трястись около 40 минут по дорожным ухабам, два часа лупить кулаками по грушам и своим сверстникам и затем возвращаться обратно – на занятия в школу.
Прозанимавшись в секции три года я стал замечать, что Сергей Иванович придирается ко мне больше, чем ко всем остальным. И то у меня не так, и это я делаю неправильно и вообще я не боксер, а балерина. Я не понимал в чем дело, я был если не лучше, то во всяком случае, не хуже чем все остальные. На соревнованиях выглядел довольно прилично, занимал призовые места. В чем дело я не понимал, на тренировках работал как лошадь – все больше и больше а тренер все время орал на меня как бешеный и говорил, чтобы я уходил из секции, если не хочу тренироваться. Я решил уйти из секции и сказал об этом отцу. Тот взял меня, и мы пошли к Сергею Ивановичу. Сергей Иванович пояснил, что у меня есть несомненные физические данные к боксу, но если я хочу достичь уровня мастера спорта, то мне необходимо кардинальным способом поменять спортивное мировоззрение. На ринге, говорил Сергей Иванович, ты слишком добрый, в тебе нет спортивной злости. Выходя на ринг ты должен быть на пределе злости, должен быть готов не просто победить, а ты должен желать просто убить своего соперника, затоптать его в ринг, разорвать на мелкие клочки. Все эти спортивные «братские» лозунги, пожатие рук и все прочее, для лохов. Настоящий спорт, это волчье логово – кто кого сожрет. Так я открыл для себя «изнанку» спорта. Сергей Иванович стал меня учить: «При выходе на ринг, сразу цепляйся за внешние особенности соперника. Допустим тот рыжий. Начинай себя «заводить». Думай про себя: «Ах ты рыжая сволочь, мразь и гад, сейчас я подравняю твою рыжую морду», и все в таком духе. Тренер спросил, есть ли у меня в школе враг. Врагов в школе у меня практически не было, по характеру я был миролюбивым, спокойным к тому же весь класс списывал у меня контрольные работы по всем предметам. И тут я вспомнил – Мишка Лопарев. Этот пацан – мой ровесник, но из параллельного класса- второгодник, двоечник и хулиган, почему-то невзлюбил меня животной злобой – обзывался, бросал камни, распространял нелепые слухи и всячески портил мое настроение уже на протяжении двух лет. Я сказал, что есть враг. Сергей Иванович дал мне задание- увеличить время тренировок в два раза и при отработке ударов на груше представлять, что груша-это и есть Мишка.
Я был мальчиком обучаемым, привыкшим все доводить до совершенства и примерно стал выполнять поручение. Вместо двух раз в неделю я приходил в зал четыре раза в неделю по три часа. Написал на груше шариковой ручкой «мишка», представлял Мишкину физиономию и с остервенением лупил по груше. Кроме этого, во дворе дома, я повесил мешок с песком, нарисовал на нем Мишкину рожу и «работал» еще и по мешку. Кулаки эластичным бинтом я не обматывал, опять же по наставлению тренера – боль усиливает восприятие. Кроме этого я ввел еще и самостоятельное психологическое новшество. В то время патриотическое воспитание в школе было основано на примерах Великой Отечественной Войны, дома о войне часто рассказывала бабушка, отец, мать. Вокруг не было ни одного человека, которого не коснулась бы война. Работа с ветеранами в школе была поставлена на так как сейчас, только к Дню Победы, а круглый год. Ученики ходили по дворам ветеранов, записывали истории о войне, просили фронтовые фотографии, приглашали в школу рассказать о войне. К 8 классу у меня сформировалось устойчивое желание стать военным, так как я не сомневался, что в скором времени будет война между СССР И НАТО, единственное чего я боялся, так это того, что война начнется, когда я буду еще учеником и наш поселок оккупируют враги. Я представил себе, что поселок оккупировали фашисты, а Мишка стал полицаем и предателем. Это была весна, до экзаменов в 8 классе оставались месяцев и кроме всего прочего я еще учил билеты экзаменов. Не выучить какой-либо из билетов было просто невозможно -это был шанс получить «хорошо», а не «отлично», такой роскоши я себе позволить не мог. В школе, среди завистников, сразу бы пошли разговоры – вот какой он оказывается «отличник» - дутый, я решил не оставлять им шанса.
Как я теперь понимаю, вызванное всем этим, психическое напряжение достигло предела к середине мая. В этот день я зашел в класс и увидел, что мой портфель отброшен в конец класса и все содержимое разбросано по всему классу. Одноклассники пояснили, что забежал Мишка и, спросив, где мой портфель, стал футболить его по классу. С этого момента меня охватило какое-то странное, никогда ранее не испытываемое чувство – я молча направился в соседнее здание, где у Мишки был урок, нашел его класс и спросил где тот. Узнав, что Мишки нет, я молча отошел в коридор, напротив, и стал ждать. В голове не было никаких мыслей, абсолютно никаких, я даже, как мне кажется, ничего плохого Мишке не желал, просто стоял и хотел увидеть его физиономию.
В коридоре в это время, как обычно на перемене, играли и толкали друг друга ученики. Рядом со мною стояли братья Пушкаревы, как их звали в школе «Пушкарята». Один старший – на год старше меня, но он был второгодник и был в параллельном классе, второй младший – мой погодок, он также был из параллельного класса, они учились вместе с Мишкой и были закадычными его друзьями. У обоих были лица, одновременно выражающие дебильность и агрессию, чем-то напоминающие питбультерьеров. Если у старшего были хотя бы зачатки каких-то человеческих черт и иногда были проблески нормального поведения, то у младшего была просто тупая агрессивная морда, дополнявшаяся постоянными потеками соплей из носа.
Впоследствии, работая в милиции, я часто встречал по роду работы, таких людей – для них все остальные- просто добыча. Братья на занятия ходили очень редко и то, когда их вылавливал в балке, около школы, директор. Основным их занятием было отбирание мелочи у первоклашек, игры на деньги в балке, около школы, курение, драки, употребление спиртного. С ними не рисковали связываться даже старшеклассники.В школе они никого не боялись еще и потому, что за ними была так называемая поселковая подростковая группировка «Горнушка», пацаны из поселка Горный, окончившие 8 кл. и обучавшиеся в ПТУ. Их было примерно 8-10 человек, в основе своей такие же отморозки, как и «Пушкарята». Надо сказать, что в то время поселок переживал пик своего расцвета, количество население достигло апогея, это был поселок молодежи. Игравшие рядом со мною ученики случайно толкнули меня и я, также случайно, толкнул младшего. Я помню как тот развернулся ко мне и, толкнув обеими руками в грудь, заорал «Ты чё?».Дальше в памяти моей случился провал. Я пришел в себя и стал осознавать окружающую действительность, около входа в женский туалет, находящийся примерно в 15 метрах от школы. Я увидел в помещении женского туалета старшего «Пушкаренка», выглядывавшего из-за угла и подумал: «Зачем он спрятался в женском туалете, мы же договорились в туалетах не прятаться, это не честно».
Дело в том, что недалеко от туалета мы, на переменах, играли в салочки и договаривались с девчонками не прятаться в туалетах. Затем, по мере возвращения способности адекватно соображать, до меня дошло, что в женском туалете прятались девчонки и, что самое главное, в прятки сейчас мы не играли. Я увидел, что от школы к туалету подбегает толпа учеников,и смотрят они на меня молча, и как-то странно. Я медленно направился в сторону школы, пытаясь проанализировать обстановку и понять, что произошло. Было ощущение нереальности происходящего. Зайдя в коридор, где я ждал Мишку, увидел на полу, стоящего на четвереньках младшего «Пушкаренка», он ползал по полу, хрюкал что-то нечленораздельное. По полу под одной из его рук, расплывалось кровавое пятно и «Пушкаренок", елозя рукой, еще больше размазывал пятно. Прибежавшая учительница – Маргарита Феофановна – оперативный псевдоним «Целофановна», стала вопить, как потерпевшая, ей уже кто-то «стукнул» как было дело. «Целофановна» пришла в прошлом году из института и не знала, что я отличник с примерным поведением. На мое счастье подошли два завуча давно работавшие в школе – женщины спокойные и отлично знавшие кто есть кто. Они стали выяснять, в чем дело. Моя одноклассница Наташка Сафронова протараторила им, что я не виноват, и толкнул случайно. Меня отправили в класс, а пострадавшего отвели в медпункт школы. Когда все разошлись, та же Наташка рассказал мне, что когда «Пушкаренок» толкнул меня, я, без размаха, врезал тому по физиономии и сразу же метнулся к старшему , тот успел среагировать и уклонился от моего удара назад, но все же, кулаком, я достал его по кончику носа. У того кровь хлынула ручьем и он стал убегать в сторону туалета, а я погнался за ним, около туалета стал его догонять, он забежал внутрь. Младший стал оседать по стене и рукой пытался задержаться за подоконник, но зацепился ладонью за окно, где было разбито половина стекла, разрезал руку и упал на пол.
Остаток дня я провел в ступоре, не учил билеты и уроки, ничем не занимался. На следующий день на уроке, я сидел около окна, увидел что в школу идет мать Пушкаревых. Это было событие невероятное, так как за все 9 лет их учебы никто из их родителей в школе не был. Я сидел как на иголках и ждал, что меня вот -вот вызовут к директору. Но прошел урок, меня не вызвали и на следующем уроке я увидел, что она уходит. На перемене пионервожатая рассказал, что мать в учительской жаловалась, что ее сыночков в школе избили, и обвиняла во всем учителей, но собравшиеся учителя высказали ей всё, что думают и ней и её детях и та предпочла ретироваться.
Через два или три дня в школьном дворе, на перемене, ко мне подошел младший из моих оппонентов. Когда он подошел ко мне ближе, то я с удивлением обнаружил произошедшие в том перемены. Если раньше глаза у него были подернуты как бы пленкой и во время разговора он их полуприкрывал, то сейчас в его глазах появились проблески чего-то осмысленного- скорее всего чувства опасности. «Пушкаренок», на всякий случай, не подходя ко мне близко, сказал, что после уроков меня ждут на «разборку» за клубом. Я кивнул, и тот ушел. После уроков я остался дежурным в классе, дежурил я с Наташкой. Задача мальчиков заключалась в том, чтобы подмести пол, принести воды, поднять стулья на столы. Девочки мыли пол.
«Если бы "Пушкарят" регулярно бить в морду, то было бы намного больше пользы, чем от бесконечных бесед педагогов. В школе мы изучали, что в царское время учеников наказывали розгами, наверное что-то в этом было. Таких как эти необходимо бить именно по физиономии, от этого у них встряхиваются атрофированные мозги, возникает чувство опасности и возникают мысли. Обезьяна, наверное, превратилась в человека не от того, что трудилась, а от того, что драпала от тигра и лихорадочно думала, как бы кто не откусил ей зад. Пушкаревы - русская фамилия, наверное их предки были когда-то воинами или охотниками, но в настоящее время налицо, в прямом смысле этого слова, было явное вырождение, когда-то славной фамилии. И что интересно, признаков дебильности на лицах родителей нет и следа, приличные с виду люди. Хотя в школу ни разу не приходили, несмотря на бесконечные вызовы. Наверное все таки- ненормальные. Особенно мать- толстая корова, дать бы ей в морду, а заодно и папаше. Да и вообще при встрече с такими как «Пушкарята» хочется непременно дать им по харе, просто так дать, на всякий случай, для профилактики, потому, что он уже что-либо натворил, или скоро натворит.»
Так я думал, сосредоточенно подметая пол. Убрав в классе и сдав ключи на вахту, мы с Наташкой направились домой. Идя около 100 метров по широкой асфальтовой дороге до выхода из школьного двора, всю дорогу, Наташка, отвлекая меня от глобальных мыслей, без умолку тараторила. Я мрачно слушал бесконечную историю о незнакомых мне мальчике и девочке с ул. Макарова, которые дружат уже второй год.
«Ну прямо Ромео и Джульетта, так эти хоть загнулись от пламенной любви, а Макаровские дружат - набить бы морду обоим. И Наташке врезать бы не мешало, чтобы, наконец, заткнулась» - я поймал себя на мысли, что постепенно начинаю съезжать с катушек и стал раскланиваться с Наташкой. Домой нам было по пути, но после выхода из школьного двора мне необходимо было повернуть направо и идти к клубу.
Пояснив спутнице, что у меня сугубо личные дела, наконец, отделался от нее и пошел в сторону клуба. Пройти нужно было примерно 50 метров до клуба и еще 10, чтобы завернуть за клуб, где было постоянное место выяснения отношений между молодежью.
Пройдя несколько метров от школьных ворот, я вдруг оказался среди шумной компании молодежи, буквально вывалившейся из соседнего с клубом двора. Всего было примерно 10-15 человек парней и девушек, возрастом от 18 до 20 лет. Верховодил компанией Костя Гордеев. Костя Гордеев и его старший брат Сергей по прозвищу «Гордеи» были первым, старшим эшелоном Синегорского хулиганья 80-х. Они были известны всей молодежи и милиции не только в п. Синегорский, но и во всем районе. Бесконечные пьянки, драки, любовные похождения, задержания милицией за хулиганство - вот перечень основных занятий «Гордеев». Но в отличие от «Пушкарят», это были красивые, молодые ребята, всегда одевающиеся по последнему «писку» моды. На Косте были туфли на толстой платформе, брюки клеш, пиджак и яркая, цветастая рубашка из нейлона. Такие обычно продавали цыгане. Воротник рубашки с острыми краями и рукава были вывернуты поверх пиджака – манжеты. «Гордеи» были соседями моей бабушки Кати - проживали напротив. Друзьями мы быть не могли из-за разности в возрасте и интересах.
Дружили моя бабушка и мать «Гордеев» - Гордеева Валентина Михайловна и в силу этих обстоятельств я часто бывал у них в доме и во дворе, выполняя совместно с Костей и Сергеем различные мелкие бытовые поручения моей бабушки и Валентины Михайловны, а «Гордеи» соответственно часто бывали у нас.
Увидев меня, Костя полез обниматься и стал кричать, что я классный парень, сосед и однажды здорово выручил его – помог забраться в дом через окно, так как он был в стельку пьян, и его не впускала мать. По поведению «Гордея» я понял, что тот уже, как говориться, «запоганил клювик». Вышла вся компания из дома Сальниковых, где у них было место постоянного сбора, затем все шли мимо клуба в бар под названием «Грозный», там «догонялись» спиртным, затем шли в парк им. Ленина, где у памятника вождю мирового пролетариата собирались все компании молодежи п. Синегорский. Костя поинтересовался, куда я иду. Я ответил, что на «разборку», кратко обрисовав суть дела. По команде Кости все пьяная компания, вместе со мною, зарулила за клуб.
То, что мы там увидели, потрясло не только меня, но и моих сопровождающих. Все пространство, между клубом и соседними гаражами, было забито желающими посмотреть битву «гладиаторов». Если не вся молодежь поселка, то уж половина точно была тут. Даже деревья были заняты. В центре этого «Колизея» стояла компания: уже известные нам братья и «пацаны с Горнушки», человек 5-6. Костя без всяких предисловий схватил за «грудки» первых попавшихся ему двоих «пацанов с Горнушки» и, бешено вращая глазами, стал выяснять, кто посмел обидеть его «соседа», то есть меня. В ходе выяснения было установлено, что я имел полное право бить «Пушкарят», так как я, как и они, пацан из п. Синегорский. Они также имели право бить меня, но не привлекая на помощь своих друзей. Но самое страшное их нарушение заключалось в том, что Пушкаревы пожаловались матери и затем «забили стрелку». Если пожаловался родителям, не имеешь права на «стрелку» - таков был не писанный «пацанский кодекс чести». За это нужно было ответить, все стали искать «Пушкарят», но тех и след остыл. Пока шли разговоры, они потихоньку смылись. Костя, не отпуская друзей Пушкаревых, пояснил, что за "стрелку" будут отвечать они. «Пацаны с Горнушки» поняли, что имеется реальная перспектива схлопотать пилюлей и стали клясться Косте в вечной дружбе, просить меня сказать, что лично к ним у меня претензий нет. Костя согласился замять это дело, но выдвинул условия: наказать виновных и поставить всей его компании «магарыч». Требования были приняты и мы, попрощавшись, разошлись. Я домой, Костя с компанией и «Горнушкой» - в «Грозный» распивать «магарыч».
На следующий день вся молодежная тусовка гудела рассказами о «разборке». Наташка проела мне плешь упреками: «Валентин у тебя нет совести, вся школа, да что там школа, весь поселок знал о предстоящей «стрелке», а я не знала и ты мне бессовестно ничего не сказал!». Ей первой сплетнице и болтушке, всегда узнающей последние известия первой, было обидно, что на этот раз не она рассказывает всем о новости, а все рассказывают ей.
Попыток найти Мишку я больше не предпринимал, зла на него не держал и после 8 класса потерял его из виду почти на 15 лет. «Пушкарят» больше не встречал.По слухам, они уехали в Латвию или Литву. Костя через несколько лет был осужден к длительному тюремному сроку, его брат Сергей погиб в дорожном происшествии, а к Валентине Михайловне бегали выполняя мелкие поручения моей супруги уже наши дети.
Эта история имела глубоко идущие последствия. Я почувствовал, что в моей психике начинают происходить изменения. Если раньше я был добрый и беззлобный мальчик, не подверженный абсолютно никакому азарту и спокойно воспринимавшим другие точки зрения на какие-то проблемы, и всегда искавшим логическое подтверждение своей точке зрения, то сейчас я почувствовал, что при появлении мнения отличного от моего, сознание отказывается искать аргументы среди накопленных знаний и его захлестывает какая-то незнакомая, мутная волна и непроизвольно сжимаются кулаки. Чем бы ранее закончилась стычка в коридоре? Я бы извинился и сказал, что толкнул не специально. На этом конфликт был бы исчерпан. Что произошло сейчас? Я чуть не прибил двоих, по сути, ничего мне не сделавших, сверстников. Ранее, сталкиваясь с неприятными мне людьми, я старался уйти подальше, сейчас же я почему-то непроизвольно подбирался к ним поближе – на расстояние удара. Все это беспокоило меня, и я не знал, нормально это или нет. Посоветоваться опять было не с кем, и после долгих раздумий я решил бросить бокс, как раз перед поездкой на соревнования. Сергей Иванович вызвал отца, тот стал выступать и требовать, чтобы я вернулся в секцию. За меня вступилась мать, которая сказала: «Твоему Сергею Ивановичу на боксе мозги отбили, ты хочешь, чтобы и сын такой же был дурак».
Впоследствии я узнал, что такой тренерский подход был ошибочным. Самое главное было иметь как можно больше побед на соревнованиях всех уровней, а что творится с психикой человека, как ему потом жить дальше, не важно. Так непрофессионализм тренера и бездарные педагогические способности отца, угробили во мне на корню великого спортсмена.
ГЛАВА 8
Летом 1983 года, после сдачи экзаменов в 8 кл. я впервые задумался о Боге, точнее даже будет сказать не задумался. Мой ум предпринял попытку пробиться сквозь атеистическую атмосферу в стране. Сказанул я, однако, «пробиться сквозь атеистическую атмосферу в стране», ну прямо диссидент, борец с коммунизмом и религиозный мыслитель в одном лице. Короче говоря, мой пытливый мозг обнаружил нечто выходящее за рамки общепринятых представлений и требовавшее дополнительных знаний. Я читал научно-фантастический роман какого-то советского писателя и там был диалог, происходящий в далеком будущем между советским ученым-космонавтом и капиталистическим. Капиталистический спрашивал у советского - верит ли тот в жизнь после смерти и в бессмертие души. Советский отвечал, что никакой жизни после смерти нет, души нет, после смерти вообще ничего нет. Но он верит в то, что умерший человек живет в делах его благодарных потомков и в этом смысле человек бессмертен.
Я вынужден был признаться себе, что мне не понравилось направление мысли советского ученого. Если это происходит в будущем, значит этот ученый мой потомок. Это я, значит, буду «вечно» жить в его делах. Офигеть! Я не хочу жить в делах, мне хочется жить вечно в прямом смысле этого слова. Мне захотелось услышать точку зрения капиталистического ученого по этому вопросу, но дочитав книгу до конца, я ничего не нашел.
Я, как обычно, попытался выяснить что-либо у своих родственников. На вопрос, что такое душа и живет ли она вечно, сестра и мать, занятые пошивом нового платья, вытаращили на меня глаза. Сестра стукнула меня линейкой по лбу. Кратко и доходчиво. Мать посетовала, что я слишком много времени уделяю учебе и дала рубль на кино. Отец, почему-то, разразился длиной лекцией по научному коммунизму, из которой я мало что понял. Я подозреваю, что и отец тоже не совсем понимал все то, что говорит. Единственное, что я понял, это то, что отец разделял всех коммунистов на «коммуняк» - коммунистов времени В.И. Ленина и Ф.Э Дзержинского – мифических для нас. «Настоящих» - коммунистов погибших во время Великой Отечественной Войны. « Умных» - тех кто правит нашим государством. «Местных» -дураков, пьяниц, бездельников и бабников. В конце отец произнес всего одну фразу для меня ценную – «душа это понятие божественное». Так я пришел к слову Бог. Так сбылось реченное в писании: «В начале было Слово…».
В доме у нас и у бабушки в самых светлых углах комнат висели иконы. У нас была икона Спасителя, у бабушки – Серафима Саровского, которого она почему-то называла Пантелимоном. Я знал, что бабушка время от времени молится перед иконой и решил выяснить бабушкин багаж знаний о Боге. На прямой вопрос есть ли Бог, бабушка ответила мне, что Бога, конечно, нет, в том смысле, что никто на небе не сидит, но есть какой-то «воздух», который везде летает и всем управляет. У бабушки была соседка, которую она презрительно называла «богомолкой», за то, что та ходила на какие-то собрания верующих. Я не понимал как так можно – сама ведь также молится Богу, а соседку не уважает. Бабушка мне рассказала, что в 14 лет она была истово верующей – даже пела в церкви, в хоре певчих. Затем пришел новый поп, был он пьяницей и однажды, на служении, напился пьяным и давал целовать крест верующим обратной стороной. С тех пор в церкви она больше не ходила и ко всем собраниям верующих относилась с недоверием.
Как оказалось позиция бабушки, выбранная в тот исторический период, была верной. Соседка ходила на собрания Свидетелей Иеговы и очень много людей, не имея возможности правильно ориентироваться в религиозной жизни, попали в секты. Отсюда важный жизненный закон: если долгое время не имеешь информации, которая может быть проверена, то все поступающие новости, какими бы «чудесными» они не были «не хули, но и не принимай». Этот закон универсальный и подходит и будет подходить для всего до самого конца времен. Придумал его не я, но могу свидетельствовать, что он работает.
В то время, в библиотеке поселка, на столе для приема, находился стеллаж. На стеллаже множество книг. Над стеллажом плакат средних размеров с надписью « Религия – опиум для народа». Вот так я и жил. С одной стороны лозунг в библиотеке, с другой – иконы в домах и молитвы бабушки. Раздвоенность духовных ориентиров заставляла, если не делать выбор, то думать – точно. Религия – опиум, это понятно. Но почему тогда мои бабушки – трезвомыслящие, трудолюбивые и уважаемые люди? Не похожи мои бабушки на наркоманок. Вот в чем вопрос.
Я теперь не знаю, в самом ли деле так думала о Боге моя бабушка, как она мне ответила, или она боялась раскрывать мне свои истинные мысли. У меня на груди был комсомольский значок, и я мог где-нибудь в школе заявить, что Бог есть. Если и боялась, то конечно- же не за себя, за меня боялась. Уж она-то знала, что может принести на этой земле вера в Бога. Я же больше не приставал ни к кому с этими вопросами и так и не выяснил «богословскую» позицию бабушки. Не успел, теперь уже навсегда. Так нежелание взрослых прислушаться к духовным исканиям чада и наплевательское отношение к внутренней жизни ребенка, на корню загубили во мне великого философа современности.
ГЛАВА 9
Мои духовные изыскания были прерваны затяжным конфликтом с соседями от которого я не мог остаться в стороне и, на горе всем животным тварям, принял в нем живейшее участие. Наш сосед – Алтухов Василий Иванович был охотник и по совместительству алкоголик. Точнее будет сказать, он был алкоголик и по совместительству охотник.
Как и у всякого порядочного алкоголика, пардон, охотника у него была соответствующая его наклонностям собака. Как всякая собака, выражающая естество своего хозяина, мои научные изыскания в этой области я изложу ниже, собака Василия Ивановича представляла собою симбиоз охотничьего азарта и белой горячки. Собаку звали Валет. Это был огромный рыжий пес с отвислыми ушами и длинным мохнатым хвостом. Василий Иванович был в восторге от своей собаки и при встречах рассказывал моему отцу о всяких «безобидных» шалостях этой зверюги. Например: «Валентин Семенович, вы слышали вчера ночью страшный шум и визг около вашего забора? Слышали да?Это мой Валет сожрал вашу кошку!» И при этом громко и заливисто смеялся.
Любимым рассказом Василия Ивановича был рассказ о том, как во время войны он увидел колонну пленных, подошел и выбил глаз пленному немцу. Рассказывал он об этом с такой значимостью и гордостью, как будто выбив глаз беззащитному пленному, он произвел коренной перелом в ходе Великой Отечественной Войны. Отец относился к Василию Ивановичу терпимо, мать недолюбливала.
Как говорится в сказках так бы они и жили -не тужили, но однажды Василию Ивановичу взбрело в голову навсегда выпустить из вольера Валета, и тот стал свободно перемещаться по их подворью. Эта подлая собака сразу воспылала ко мне ненавистью – наверное, из-за того, что из всех прохожих я был самым беззащитной и легкой добычей. Валет сидел около забора и ожидал моего появления – как только я появлялся в его поле зрения, он опрометью бросался к задней части их двора, где в заборе была огромная дыра. Пробравшись сквозь дыру, он огибал двор и бежал за мною. Я забегал во двор и едва успевал закрыть за собою калитку, как в нее вцеплялся Валет. Я даже знал время, которое у меня есть, чтобы успеть забежать во двор, до того как собака успеет на меня набросится - 2 минуты 28 секунд.
Родители пробовали обратить внимание Василия Ивановичу на эту проблему. Но ни их уговоры и просьбы, ни скандалы не помогали. Василий Иванович упорно выпускал собаку и не заделывал дыру в заборе. Кто-то из соседей посоветовал родителям отравить собаку, но они на это пойти не могли, и мне приходилось пробираться из дома и домой обходными путями, только не мимо двора Василия Ивановича. Со временем Валет, заметив мое отсутствие, изменил тактику и стал выбегать из двора и «патрулировать» территорию по улице, буквально не давая мне проходу.
Изобретая варианты устранения угрозы, я натолкнулся на имевшийся у меня подарок Гордеева Кости – нунчаки. Это были две деревянные палочки скрепленные веревкой. Оценив ударную силу этого грозного оружия на нашем коте, а затем на широкой спине поросенка, я решил усовершенствовать оружие для достижения стопроцентного летального эффекта. Отец у меня, к слову сказать, имел золотые руки, владел практически всеми ремонтными специальностями и работал на шахте в должности подземного электрослесаря. Я часто бывал у него на работе и знал, что по месту работы он имеет доступ в механические мастерские, где при желании можно было изготовить любое оружие, вплоть до огнестрельного. Придя к нему на работу, я показал ему нунчаки и попросил изготовить такие же, но вместо деревянных палочек должны быть металлические трубки, а вместо веревочки – металлическая цепочка.
Примерно через два часа цельнометаллические нунчаки были у меня в руках. Это было оружие колоссальной разрушительной силы, но и этого мне показалось мало. Достав у отца из гаража свинцовую оплетку медного электрокабеля, я расплавил ее на костре и залил жидкий свинец внутрь трубок. Работать с расплавленным свинцом я уже умел – выплавлял из него пистолеты, игрушечные, разумеется. Я долго раздумывал, испытывать ли нунчаки на коте и поросенке, но затем отверг эту идею по соображениям гуманистического характера. Необходимо сказать, что особой любви к животным я никогда не испытывал. Мать рассказывала, что когда я был совсем маленьким – около 2 лет, то ни минуты не сомневаясь в правильности своих действий засунул подвернувшегося под руку котенка в 10-литровый бидон с подсолнечным маслом. Мать, к счастью, вовремя заметила это мое начинание и котенок был спасен, а пословица «живет как кот в масле» материализовалась из устного народного творчества в реальную жизнь.
В то время у нас была собака по кличке Дозорка - огромная немецкая овчарка. Родителям ее принесли и представили как мальчика и ее назвали «Дозором», когда оказалось, что это девочка- переименовали в «Дозорку». Так вот, я имел обыкновение заползать в будку к собаке, выгонять ее из будки и затем, находясь внутри будки, тыкать палкой в морду собаке, отгоняя ее от миски с едой. Родители, до конца жизни Дозорки, а прожила она 17 лет, кормили ее котлетами и молоком, наверное в благодарность за то, что та на все мои выходки отвечала только лаем.
В балке Свидовая я давно приметил металлический кузов от «Запорожца», выброшенный за ненадобностью и решил, что кот от удара издохнет сразу, не позволив мне установить тактико-технические параметры нового оружия, а за трагическую и безвременную кончину поросенка можно ответить перед родителями. Прихватил нунчаки, я направился в балку. Испытания привели меня в неописуемый восторг. Практически без замаха, работая только локтевым суставом, я превратил кузов «запорожца» в решето, ничуть при этом не устав.
Еще несколько дней ушло у меня на отработку нанесения как можно большего количества ударов в единицу времени. После этого, дождавшись, когда у Василия Ивановича никого не будет дома, я пошел по улице мимо его дома. Валет, сидевший около калитки, увидев меня спокойно прогуливающегося по улице от удивления не зарычал, а захрюкал и опрометью бросился к заветной дыре в заборе. Я взял нунчаки в правую руку и завел их за спину, таким образом, чтобы Валет их раньше времени не увидел. По опыту зная, что такой удар не то что пса, слона превратит в груду костей, стал ждать. Про себя я считал секунды 10, 20, 30… всё - 2 минуты 28 секунд. Из-за угла двора показался бешено несущейся Валет, с широко раскрытыми от ярости глазами и свесившимся набок языком. «Жирный пес, нечего сказать, большую ямку придется копать хозяину»:- так думал я, представляя уже даже не удар по тупой башке этого животного, а пути моего отхода после совершённого злодеяния, как и где я буду смывать с нунчак кровь и собачьи мозги и физиономию Василия Ивановича, когда тот приедет домой.
Совершенно неожиданно, не добежав до меня буквально нескольких метров, Валет остановился как вкопанный. До начала путешествия в мир предков ему оставалось доли секунды – пробежать буквально еще метр или полтора, но он остановился. Так мы стояли несколько минут, у меня взмокла спина и выступила испарина на лбу: «Ну, ну кутя, кутя иди сюда хороший песик» думал я, но «песик» стоял как вкопанный. Я стал осторожно и плавно, зная, что резкие движения пугают животных, буквально по нескольку сантиметров приближаться к псу. Пес также плавно стал пятиться назад, так мы прошли несколько метров, затем я не выдержал, рванулся вперед и нанес удар. Удар пришелся по воздуху, Валет ловко увернулся и понесся обратно к дыре в заборе. Я, распираемый лютой злобой, побежал за ним, тот юркнул как мышка к себе во двор. Такого развитии событий я никак не ожидал, раскромсал в щепы весь участок ограды, где находилась дыра и вынужден был ретироваться.
Дома подвел итоги операции: полное фиаско. Всё, что было наработано непосильным трудом, всё прахом пошло. Провал.
Еще несколько дней я ходил вокруг двора Василия Ивановича, но Валет, неожиданного, потерял ко мне интерес и даже не лаял. Необходимо было в корне менять тактику и стратегию. Проанализировав поведение противника, я сделал вывод, что собака чувствует опасность, исходящую от человека каким-то неизвестным мне и научному миру способом. Валет не видел мое оружие, он видел только заведенную за спину руку, и тем не менее остановился, хотя ранее, мои взмахи руками и ногами его не останавливали.
Вывод – необходимо оружие нового поколения, иначе эту блохастую сволочь было не достать. В общем-то идея сделать самопал в голову мне пришла сразу, в то время у многих мальчишек были самопалы, я их видел, знал принцип устройства и даже несколько раз стрелял. Я снова отправился к отцу на работу. Тот с трудовым энтузиазмом воспринял мое предложение и найдя метровую толстостенную трубку, диаметром около 3-4 мм., заплющил ту на пневмомолоте с одной стороны и на сверлильном станке просверлил отверстие для запальной нити. Дома я выпилил приклад и цевье, прикрепил к нему трубку и у меня получился самопал, которому позавидовали бы, наверное, стрельцы времен царя Петра. Дело осталось за малым – найти порох и дробь. Я решил обратиться к Станиславу, внуку Василия Ивановича и моему сверстнику. Самопала у Стаса не было. Скажу больше, у Стасика не было не то что самопала, но даже рогатки. Мать и отец у Станислава были убежденные пацифисты и любители природы, прививали сыну любовь к природе и всему живому. Станислав был командиром школьного «голубого патруля». Относительно цвета этого самого патруля прошу понять меня правильно, так как у современного читателя могут возникнуть нежелательные, и скажу прямо, не в ту сторону ориентированные мысли. В то время слово «голубой» не имело двойственной природы и означало участие школьников в защите водных биологических ресурсов. Школьники пропагандировали бережное отношение к водным богатствам, помогали очищать берега рек от мусора и выполняли много другой полезной и нужной работы.
Так вот, пока Стас и его «цветная команда» занимались всей вышеуказанной ерундой, такие как я, вооружившись рогатками сделанными из купленной в аптеке бинт-резины, активно производили отстрел всего, что попадалось в прицел этой самой рогатки. В основном это были воробьи, голуби, лягушки, мыши, крысы, кошки всех мастей, пород и юридической принадлежности – от бездомных котов до напудренных и наодеколоненных кошечек, случайно высунувших свою морду за пределы квартиры. Скажу честно, до сих пор стыдно за бездумное истребление невинных птичек и животных. Хотя, если посмотреть на эту проблему с научной, я бы сказал исторически-философской точки зрения, мы осуществляли своего рода естественный отбор животных. В живых оставалась самая хитрая и изворотливая живность –немного забегу вперед, чтобы успокоить читателя - такая как Валет, которая по интеллекту превосходила учеников 8 кл. средней школы.
Короче говоря, Стасик аж запищал от удовольствия, узнав, что имеется перспектива самостоятельно, по взрослому, поохотиться, спёр у деда порох, материал для запыжовки ствола и дробь. Мы сделали несколько пробных выстрелов в балке по доске, остались довольны результатом. Затем поохотились в протекавшем по балке ручье за стадом гусей, пальнули по попавшему нам на глаза коту, но никого подстрелить не смогли. Наверное, плохо целились. Но скорее всего потому, что я на последнем этапе заряжания, отвлекая внимание Стаськи, «забывал» вставить в ствол дробь. Дробь я экономил для «возмездия».
Вечером моего напарника по охоте позвала мать и он вместе с родителями, дедушкой и бабушкой ушли. Я зарядил оружие и стал пробираться к забору их подворья. Поймал на кончик ствола Валета и зажег запальный фитиль. Фитиль прогорел, выстрела не последовало – осечка. Заменив фитиль, я приготовился к выстрелу, но Валет исчез – забежал за дом, и не выходил оттуда. Я прошел в конец двора и через образовавшийся с прошлого раза пролом, зашел во двор. Осторожно обшарил весь двор, заглянул даже в вольер – Валета не было. В боковой ограде соседнего подворья я нашел еще одну дыру – ушлый кабель скрылся в соседний двор, а через него в балку. Поиски в балке не привели к успеху. Уставший и злой я пришел домой. Подлая скотина обвела меня вокруг пальца. Охотничий азарт у меня улетучился и Валет прожил долго и счастливо, тихо посапывая в своей будке, боясь выйти даже пописать и проклиная день и час, когда он увидел соседского мальчика-одуванчика.
ГЛАВА 10
Остаток июля я посвятил борьбе с крысами, оккупировавшими наши хозяйственные постройки. К этому времени у меня уже имелся богатый опыт и накоплены практические навыки для таких мероприятий. Подробности этой войны, завершившейся мой полной и безоговорочной победой, я приводить не буду по морально-этическим соображениям. В свое оправдание могу только сказать, что все мои действия были санкционированы высшим руководством семьи – матерью и отцом.
Примерно в начале августа руки мои снова потянулись к оружию. Потянулись просто так, наверное, кто-нибудь из моих далеких предков был охотником. Я смастерил себе лук, затем летающие «звезды» - сюрикены, новую рогатку стреляющую «шпульками»- медными, загнутыми в виде подковы проволочками, но все это было не то. В конце концов, я пришел к мысли изготовить копьё. Несколько попыток изготовить копьё были неудачными -не удавалось прочное соединение древка и наконечника. Я обратился за помощью к отцу и вместе мы набросали приблизительный эскиз изделия. Через два дня я уже держал в руках совершенное оружие всех времен и народов, чудо инженерной мысли, сплав технологических возможностей Краснодонецкого шахтоуправления, мастерства отца и моего гения. У меня в руках было копьё длиной около полутора метров изготовленное из цельного металлического прута арматурного железа диаметром около 6мм. Наконечник представлял собою жало длиной примерно 10 см и шириной 2 см. Жало было заточено с обеих сторон и закалено специальным способом, в машинном масле, отчего имело ярко синий цвет, с отливами. Посередине копья, ребра жесткости арматурного железа, была сточены, и данное место обмотано изолентой голубого цвета. Ко всему прочему копьё, как говорят специалисты было отцентровано, то есть центр тяжести его находился точно посредине. Когда я взял его в руки по всему телу прошел непонятный холодок – ощущение настоящего оружия. В человеке, когда он берёт в руки оружие, происходят изменения, природу которых трудно уловить и описать. Наверное это осознание своего мнимого могущества над другими людьми – предчувствие власти. Копьё примерно с 5-6 метров насквозь пробивало доску шириной два сантиметра.
Недалеко от нашего дома был «цыганский холм», там раньше, когда мне было 8-9 лет, всегда останавливался цыганский табор. На этом холме мы устраивали игры. Делились на две команды, одна защищала холм, а вторая брала его «приступом». У всех были луки, стрелы, шашки, копья изготовленные из деревянных палок. Дело доходило до нешуточных стычек и заканчивалось обычно ушибами и синяками. Я взял с собою свое копью и защищая холм, в пылу так сказать боя, метнул копью сверху вниз в наступающего противника – Приходько Сашку, моего ровесника. Тут произошло чудо, не последнее в моей жизни и я надеюсь, не последнее в жизни Сашки. Я метнул копьё «из под солнца», то есть солнце светило Сашке в глаза и он если что и увидел, то только сверкнувший наконечник копья. Лететь эти 5-6 метров копью –несколько секунд, и все же произошло невозможное, в последние секунды Сашка резко расставил в сторону ноги и копьё, не задев его, воткнувшись почти на треть, вошло в грунт между его ног. Я подбежал к Сашке, тот держал в руках мой снаряд, и на лбу у него была испарина. Единственное что он сказал: «Ну ты, Валек, даешь!». Воевать нам сразу расхотелось, я забрал копьё и пошел домой, забросил его в гараже и вскоре забыл о нем.
В конце лета ко мне заявились мои товарищи – Вовка и Пашка Тимченко. Об этих персонажах следует сказать отдельно. Вовка и Пашка были родными братьями. Вовка был мой ровесник, Пашка на 2 года младше. Они жили в Тарасовском районе области, на каникулы приезжали в наш поселок, к бабушке и дедушке. Жила их бабушка на улице Циолковского – на другой стороне балки Свидовая – напротив нашего дома. Если бы у братьев не было разницы в возрасте, они были бы близнецами. Оба маленькие, полненькие, белобрысые с живыми маленькими глазками, оттопыренными ушами и толстенькими мордочками, чем- то неуловимо напоминающие поросят. Отец и мать у Вовки и Пашки были педагогами, а их дети, как это часто бывает – балбесами. Что преподавал Тимченко отец, я не знаю. Мать преподавал русский и литературу. Вовка очевидно пошел в мать – ругался по-русски матом так, и с такими литературными изысками, что если бы был словарь мата, то Вовка точно был бы его первым составителем. Я не знаю, как сложилась его дальнейшая жизнь, и может быть я не далек от истины, и такой словарь уже есть, чего в наше время не бывает.
Пашка, естественно, старался от брата не отставать. Но когда ругался, делал это без особого смака, наверное от того, что, по малолетству, не совсем вник в некоторые гинекологические особенности произносимого и получалось неискренне. Эти молочные братья очень любили бывать у своей бабушки, так как, оказавшись вне юрисдикции родителей, «отрывались» по полной: курили и безобразничали. Наше подворье притягивало их как магнитом. У меня всегда можно было найти свежие образцы вооружения – рогатки, луки, перочинные ножички, луки и стрелы, петли и капканы для ловли зверушек. Приходя, они просили дать им что-либо поиграть и уносили к своей бабушке, как правило, «забывая» вернуть. Я никогда не ставил им это в укор, у меня было полно всякого барахла и больше я ценил возможность пообщаться с новыми друзьями.
В этот раз Вовка и Пашка нашли нунчаки, и просто замерли от восторга, попросили дать им нунчаки на время- поиграть. Я разрешил. Что произошло дальше не поддается просто никакому описанию. Эти два балбеса решили испытать, что будет, если стукнуть по каске нунчаками. Такие испытания проделывали и мы с друзьями – надеваешь на голову отцовскую шахтерскую каску, а кто-либо бьет тебя по голове держаком от лопаты. Ощущение не из приятных, но терпимо. Но дело в том, что под каску всегда надевается специальный подшлемник, который и смягчает удар. Ума у наших братьев было мало, энергии много, времени в обрез и поэтому Пашка надел на голову каску без подшлемника, а Вовка шмякнул тому по башке нунчаками.
Каска лопнула, Пашка от неожиданности и боли сел задом на торчащий из доски гвоздь. Вопль раздался такой, что даже мои родители, бывшие неподалеку, на огороде, бегали узнать, что случилось. Когда родители пришли домой, в руках у матери были мои нунчаки – она спросила у меня, что это такое. Я честно ответил, что такими приспособлениями древние японские крестьяне обмолачивали зерновые культуры во время деревенской страды. Любовь Яковлевна погладила меня по голове и произнесла: «Какое умное дитё, весь в деда Якова пошел!», вернула «приспособление японских крестьян» и попросила, чтобы я больше не давал своих вещей дуракам.
Два дня, скорее всего по приказу бабушки, Вовка и Пашка со мною не общались. При встречах Пашка, сверкая обритой и густо обмазанной зеленкой головой, поворачивался ко мне пострадавшим задом, а Вовка делал такое возмущенное лицо, что мне казалось, что это я, а не он испытал Пашкину голову на прочность.
Кстати, о Пашкином заде. Когда братья первый раз приехали, это было во втором классе, на огромной поляне «цыганского холма» остановился кочующий табор цыган – деревянные телеги, кибитки, лошади, шатры, костры - последний в истории поселка, больше кочующих цыган никто не видел. Я, Вовка и Пашка пошли посмотреть, и при приближении к табору, на нас набросились собаки. Мы бросились наутек, и Пашку как самого медленного, укусила за зад собака. В тот раз он тоже верещал как поросенок. Цыгане, в счет возмещения ущерба, подарили тогда Пашкиному деду жеребенка. Когда тот подрос, дед запрягал его в повозку и ездил за дровами, впоследствии продал его, как говорили родители, с выгодой. Жеребенок оказался какой-то особой породы.
Через два дня тяга к приключениям сломала границы человеческих обид, и Вовка с Пашкой снова пришли ко мне в гости. Копаясь у меня под верстаком, они обнаружили копье и стали поочередно брать его в руки. Глазенки у них страстно заблестели, очевидно «очарование» оружия передавалось и им, они стали повизгивать и страстно просить у меня дать им копьё, на время, естественно.
Я уже знал, чем заканчиваются их забавы, помнил, чем чуть не закончилась моя игра, и не разрешил им забирать копье. Тем более, что еще при мне, они борясь за право подержать предмет своего вожделения, чуть не проткнули Пашке ногу. Отказ подействовал на них угнетающе. Две пары поросячьих глазок осоловело уставились на завораживающие очертания копья, две пары толстых ручонок нежно поглаживали хищную поверхность «прелести». Отогнать их от копья можно было только с помощью нунчаков. Я предложил им поохотиться с копьем. Мы направились вниз по балке Свидовая, к месту, где балка впадает в реку Сев. Донец. Место это получило название Шубина балка и представляло собою довольно большой и относительно неглубокий лиман, густо поросший камышом. В заросли камыша заплывали большие сазаны, а по берегам водились «фредки» - пушной зверек -помесь хорька и ласки. Придя на место, обшарив все кустарники и камыши, и не найдя сазанов и «фредок», мы стали метать копьё в домашних гусей и уток, во множестве плавающих на границе камышей. К копью мы привязали шнуром кусок пенопласта, который всплывая, показывал нам место, где утонуло копье. Метнув в очередной раз из засады копьё по стаду гусей, плававших за густой кромкой камышовой поросли, я услышал характерный звук удара копья во что- то твердое и массивное. Выглянув из камышей, я увидел деревянную лодку.
На носу лодки сидели две девочки, на корме - два мальчика. Все мои одноклассники. Это был период расцвета чистой юношеской любви в этот период возраста вообще и для этих двух пар в частности. Два влюбленных олуха, уединившись с девочками в укромном месте, что-то взахлеб рассказывали предметам своего обожания.
Вибрирующая сталь копья, почти на половину наконечника вошедшая в среднюю скамейку лодки, вернула влюбленных с небес на землю и напомнила о бренности всего сущего. Я понял, что случилось очередное чудо. Ничто не мешало кому-либо из четверки увлеченных идиотов, в запале страсти, сесть на среднюю скамейку, но судьба, играя людьми как фигурами на шахматной доске, с математической точностью расставила людей по краям лодки – с точностью до сантиметра. В нашей Вселенной с ее сотнями миллиардов световых лет, так расставит фигуры людей может только Тот, кто их создал. Это я понял уже намного позже.
Подойдя к лодке, стоя по пояс в воде, я вежливо поздоровался, и стал, расшатывая копьё, вынимать его из скамейки. Один из мальчиков – Власов Сергей, осторожно спросил у меня «Валёк, ты чего это?» Я непринужденно улыбнулся и пояснил: «На фредок охотимся». Вытащив копьё и попрощавшись, я исчез в зарослях камыша, так же как и появился, предоставив моим одноклассникам решать – каковы были мои истинные намерения и на кого на самом деле можно охотится с орудием, чуть не пробившим лодку насквозь.
В камышах я принял окончательное решение и отцепив пенопласт, метнул копьё далеко в сторону. Подошедшим Вовке и Пашке указал совсем другое направление для поисков, и через час безуспешных попыток обнаружить метательный снаряд, мы вернулись домой. Через несколько дней закончилось лето 1983 года. Вовка и Пашка уехали к себе на родину и я больше никогда их не видел. Рогатки, капканы и другие вещи я постепенно раздарил младшим товарищам, у самопала во время очередного выстрела, разорвало ствол и я его выбросил,копье лежит на дне реки, а нунчаки до сих пор валяются среди инструментов в гараже. Одно время с ними играли мои дети, и, для смягчения ударов, пришлось одеть на металлические трубки подходящие по диаметру и длине отрезки резинового шланга. Следующее моё испытание «оружием», к счастью, было в более зрелом возрасте – во время службы в армии и правоохранительных органах.
ГЛАВА 11
Для придания моему повествованию большего объема и красочности, расскажу, немного, о реке Северский Донец, на берегу которой находится посёлок. Донец это довольно широкая – около 150 метров, и полноводная степная река. В основном подходы к берегу пологие, что очень удобно для купания и рыбалки. Даже непрофессиональная рыбалка, как правило, заканчивается уловом рыбы, достаточной для приготовления наваристой ухи. Рыба в Донце самая разнообразная – карп, судак, лещ, щука, карась, сазан. В глубоких речных ямах, в местах водоворотов, или как их называют, «обраток», прячутся огромные сомы. По берегам реки, в многочисленных подводных норах, живут раки. Практически в каждой семье поселка имеется какая-либо рыболовная снасть – от сетей до самодельных удочек, любимое лакомство жителей – солёная речная рыба собственного приготовления. Можно заметить густые вязанки этой рыбы, развешанные во дворах для просушки.
В летнее время я с друзьями «пропадал» на реке. Мы купались, прыгали в воду с «тарзанки», катались на лодках, ловили рыбу. Больше всего я любил ходить на реку рано утром или после захода солнца. В это время река совсем другая – как зеркало, вода прозрачная и спокойная. Река, как и вообще всё природное, может благотворно влиять не только на тело, но и на душу. Только подходить к этому нужно вдумчиво и осторожно. Не вопить, и не плюхаться в воду. Не случайно, когда на реку приходит основная масса купающихся, рыба уходит на глубину и рыбачить в этом районе бесполезно.
В то время мы, естественно, этого не понимали и развлекались всеми возможными способами. Любимым нашим развлечением было воровство помидоров на совхозном огороде. На противоположной стороне реки, растет густой лес смешанного типа и на узкой полосе – между лесом и рекой находился огород совхоза «Краснодонецкий», где выращивали овощи. Вечером, когда темнело, мы с друзьями, переплывали реку и крадучись проникали на огород, где среди травы росли вкусные и сочные помидоры. Насобирав помидоров, кто сколько сможет, мы тащили их на берег реки и там ели с солью и заранее купленным на пекарне свежим хлебом. Зачем мы таскали эти помидоры мне сейчас непонятно – дома у каждого был свой огород. Но, наверное, интересен был сам процесс - чувство опасности и приключения.
Время от времени нас замечал сторож – дед Степан и гнался за нами с палкой и своей собакой – небольшой дворняжкой с отвислыми ушами и звонким голосом. Во время одного из таких приключения я лежал в грядке с помидорами и на ощупь искал плоды. В это время на соседней грядке кто-то стал возиться и чавкать и я запустил туда помидором, надеясь услышать приглушённые возмущения одного из моих товарищей. Возня и чавканье прекратились, раздалось хрюканье и, раздвинув заросли травы, я увидел в полуметре от себя свинообразное существо. Существу явно не понравилось моё свинское поведение. Нашими конкурентами оказалось стадо диких хрюшек, пришедшее полакомиться сладкими помидорами. Дальнейшее можно описать условием из школьной задачи по математике: « Из точки «А» одновременно, в противоположных направлениях, со скоростью …» Мы побили все рекорды многоборья: сначала был бег с препятствиями по пересечённой местности, затем плавание, затем езда на велосипедах.
Теперь у нас стало два конкурента за господство над помидорными грядками: стадо свиней и сторож дед Степан. Конкуренты опасные. Свиньи тупые, но прожорливые. Дед Степан медлительный, но хитрый.
Мы на исходной позиции – в нескольких метрах от поля. Рядом с полем проходит песчаная дорога, вплотную к дороге – заросли краснотала. Краснотал, скажу я вам, интереснейшее растение – кустарник из семейства ивовых. Заросли краснотала похожи на заросли огромной петрушки. Может отсюда и выражение: «воспитывался в зарослях петрушки». Если это сказано про краснотал, то выражение подходит ко мне на все сто процентов. Еще одна особенность краснотала – при ударах о сухие ветки звук распространяется во всем объеме зарослей одновременно. Очевидно, особую акустику создают низкие, прочные и густо растущие стволы кустарника. Если вы внутри зарослей, то невозможно точно определить где стучат. Кажется, что совсем рядом с вами, а на самом деле стучат в десятке метров. Дед Степан это особенность знает, не иначе сам в детстве тырил помидоры, идет по дороге и стучит палкой по кустарнику. Здесь у кого нервы окажутся крепче – у нас или у сторожа. Но первыми не выдерживают поросята. Тупые обжоры срываются с места – примерно в 5-6 метрах от нас и ломятся в глубь леса. За ними погоня - впереди собака, за ней дед Степан. Они подумали, что это убегаем мы. Через несколько минут в обратном направлении, но уже с крейсерской скоростью – впереди дед Степан, за ним собака. Наверное, наткнулись в лесу на взрослого кабана, охраняющего стадо.
На следующий день мы купаемся на своем обычном месте. Нас находит заведующая совхозным огородом – Брыкалина Людмила Сергеевна и предлагает перемирие. Она просит помочь убрать урожай помидор, а не то лесные гости полностью уничтожат урожай. За помощь обещает дать помидор столько, сколько унесем. Весь день мы с несколькими женщинами собираем и таскаем помидоры на тракторный прицеп. В конце дня заведующая разрешает нам набрать помидоров. Мы пожимаем плечами – нам не нужно. Людмила Сергеевна удивлена: « Так зачем же вы их тогда воровали?». Мы переглядываемся и снова пожимаем плечами. Дед Степан и заведующая смеются: « Вот это юные Ленинцы, внучата Ильича. Вы не Ильича внучата, вы внучата Тимофеевича. Знаете такого? Разина Степана Тимофеевича знаете? Изучали, небось, в школе-то? Юные Разинцы».
Вечером мы у костра. На этот раз рядом с нами совхозная бахча. Помидоров теперь нет и дед Степан охраняет бахчу. Во владениях сторожа мы стали своими, арбузы можем есть сколько угодно и поэтому воровать их неинтересно. Мы печём в костре картошку, которую стащили с соседнего, не совхозного, огорода и слушаем рассказы деда Степана.
«Вот вы тут бегаете наперегонки с хрюшами, а знаете ли вы, что это за балка выходит к реке напротив нас, на той стороне? Балка эта называется Зубрёвая. Больше 100 лет назад места эти были дикие. Так и назывались – Дикая Степь. Появиться здесь одному, без коня и оружия – верная смерть. Или татары уничтожат или дикие звери. Через эти места проходили только хорошо охраняемые купеческие караваны. И вот, появилась здесь шайка разбойников, стала они на караваны нападать. Посылали для их поимки войска, да только исчезали разбойники. Знали они место тайное, тихое, незаметное – вот эту самую балку. А фамилия их атамана была – Зубрёв. Для борьбы с этой неуловимой шайкой ниже по течению выставили казачью станицу Екатериновскую. Казаки разбойников быстро выловили. Много лет с тех пор прошло, многое забылось, а вот названия остались. Одно – царское, второе – разбойничье.
Вот так с тех пор простой народ и живет: сверху цари давят, снизу разбойники достают».
ГЛАВА 12
С этим же периодом связано еще одно яркое воспоминание – футбол. В футбол я начал играть с 4 класса, и примерно через 3-4 года, у нас в классе уже была сформирована довольно приличная команда. Особо техничным игроком я не был, в команде меня ценили за неутомимость. Теоретически я играл в полузащите, но всю игру носился по всему полю как угорелый, лупил по мячу из всех положений, боролся за мяч, спорил с судьей и в конце игры, когда большинство игроков валилось на газон от усталости, чувствовал, что только разошелся. Наш тренер сначала делал мне замечания, пытаясь вернуть на место полузащиты, но видя неуёмную энергию, махнул рукой. Кажется, что от меня было больше пользы в чисто моральном аспекте, чем как от технического игрока.
Это было уникальное время – в каждом классе, начиная с пятого, была своя футбольная команда. В поселке было три спортивных футбольных поля – школьный стадион, стадион «Шахтер» и малое футбольное поле. С утра и до самого позднего вечера на каком-то из этих полей, а то и на всех трех, кто-то обязательно играл в футбол. Мячи с полей не забирали, так и оставляли лежать в воротах до следующего дня. Мячи никто не воровал потому, что у каждого дома было по два футбольных мяча, минимум. Игры, иногда, продолжались до полной темноты. Расходились только тогда, когда уже не было видно мяча, причем играли без всякой формы - на энтузиазме. Во время ответственных матчей небольшой поселковый стадион «Шахтер» набивался до отказа -приходили поболеть все от мала до велика. В области тогда гремела команда СКА, от наших футбольных клубов и сборной неизменно ждали побед и те оправдывали ожидания.
Так закончилась для меня весна 1985 года. Затем была армия, институт и в поселок я снова попал только летом 1989 года – поразился разительным переменам. На стадионах было тихо, никто не играл в футбол, никто не оставлял на стадионах футбольных мячей и за два летних месяца я увидел только одну игру. Любимым местом сбора подростков 14-16 лет теперь стали не стадионы, а дискотеки. В том далеком 1985 мы думали, что живем во времена подъема великой страны, восходе солнца отечественного футбола. Мы находились слишком близко во времени к этим событиям, и не могли тогда знать, что присутствуем не при восходе, а при закате футбола, да и страны тоже. Приняли последние лучи заходящего солнца, за новую зарю, перепутали закат с рассветом.
Через много лет, когда страну уже продали и пропили, а слова «футбол» и «Россия» стали антагонизмами, произошел, казалось бы незначительный случай, подобных которому в новой стране были тысячи и тысячи, но который именно благодаря своей «обычности», вдруг открыл мне глаза если не на причину развала СССР, то уж на причину развала футбола точно. В местную подростковую футбольную команду соседнего района приехал тренер из райцентра – отобрать наиболее талантливого футболиста в училище олимпийского резерва. Посмотрев за игрой, он назвал фамилию футболиста, игра которого ему понравилась и уехал. В школу олимпийского резерва поехал совсем другой – по странному стечению обстоятельств, оказавшийся сыном тренера команды. Все очень просто: такие «внуки», «сыновья», «племянники» и составили резерв футбола страны на много лет вперед и составляют сейчас и, несомненно, будут составлять еще не менее 10-20 лет – в лучшем случае. Вроде бы и футболисты они неплохие –по мячу бить могут, вопить «Россия – вперед!»- пожалуйста, рекламировать «Чупа-Чупс» и «Пепси-колу» - нет проблем, но как только эти «отпрыски» попадают на мировые арены, то сразу становятся похожими на лошариков.
За рубежом выбирают лучших из лучших, у нас – своих из лучших.
ГЛАВА 13
Летом 1985г. я поступил в военное училище, затем в Шахтинский технологический институт бытового обслуживания (ШТИБО) на механический факультет. С поступлением в ШТИБО затянул до последнего, и выехал поступать в последний день приема документов в вузы. Ехал в г.Новочеркасск, чтобы поступить в Политехнический институт, но доехав до г.Шахты понял, что не успеваю до 14.00 – времени окончания приема документов. Заехал в г.Шахты и спросил у прохожего где институт, надеясь попасть филиал Политехнического. Как оказалось,находился прямо напротив ШТИБО, и прохожему оставалось только поднять руку и указать на вывеску. В фойе института, к этому времени, оставался только единственный факультет принимавший документы – механический. И снова на шахматной доске судьбы фигуры расставлены с математической точностью Гроссмейстера – минута в минуту.
О моих армейских университетах отдельная книга - "Империя МО".
В 1993 году я получил диплом о высшем гражданском образовании и узнал, что в связи с новым, переломным моментом в истории страны, страна в инженерах – механиках не нуждается, распределения не будет. Было обидно. Курс с которым я поступил в 1985 году и от которого отстал на два года, отдавая долг стране, благополучно распределился и некоторые уже получили квартиры как молодые специалисты. Я стал понемногу догадываться, что переломные моменты применительно к нашей действительности, это когда происходит ломка старых устоев. То есть, перефразируя, у старых устоев – ломка. Я видел период ломки у одного парня – наркомана, довольно неприятное зрелище. Но ломка так просто – от несвежей булочки, не бывает. Парень себя в течении года накачивал наркотиками. Значит и страну кто-то накачал чем-то непотребным, задолго до начала ломки. Кто бы это мог быть? Ответа на вопрос не было, и я вернулся домой.
Дома занялся поисками работы и однажды, вместе с отцом, зашел в райотдел милиции, где следователем работал его товарищ – Головков Ю.С. Тот позвонил кому-то и, выслушав, ответ отвел меня в отдел кадров, где мне предложили работу участкового инспектора милиции в п.Синегорский. Я вспомнил фильм «Петровка 38», представил себе как я буду пользоваться всенародным уважением и любовью, задерживать преступников, палить из пистолета и получать ордена из рук «лично товарища министра» и согласился. Пройдя медкомиссию и проверку, я был принят на должность участкового инспектора.
На следующий день после приема, я приехал в ОВД, чтобы получить паспорт на участок и, неожиданно, встретил начальника ПОМ Берлизова В.М. Он затащил меня в приемную начальника ОВД и пояснил, что сейчас мы вдвоем зайдем в кабинет и, чтобы там не говорили, кивать головой и со всем соглашаться. Оказалось Берлизов, получив материал на исполнение, утерял его. Получать выговор и лишаться премии ему не хотелось, и он решил «бросить под танк» меня, так как мне, как молодому сотруднику, премия не грозит. Я обещал молчать и кивать. Я зашел в кабинет, там находилось около 10 человек – начальников служб, и начальник ПОМ стал зачитывать материалы служебного расследования о том, как якобы я, получив важные документы – жалобу гражданки Пигаревой о принятии мер к коту гр-на Болтова, сожравшему у жалобщицы 3 цыплят, не принял по ним никаких мер и более того, потерял эти самые важные документы, и он - Берлизов, предлагает объявить мне замечание. Начальник ОВД спросил, какие будут у присутствующих предложения. Сидящий справа от меня майор, с типичным красным носом алкоголика и вытаращенными как у рака глазами, предложил меня уволить. Я чуть не задохнулся от возмущения и несправедливости происходящего. Но, помня обещание данное Берлизову, молчал и подсчитывал свою выслугу лет в МВД – 1 день и 10 часов. Да, для начисления пенсии, стажа немного не хватает. На мою защиту встал начальник отдела кадров и пояснил, что следует учесть непродолжительное время работы и неопытность сотрудника. Ограничились обсуждением. Когда мы вышли из кабинета начальника, Берлизов хлопнул меня по плечу рукой и произнес: «Сработаемся!». Так началась моя служба в милиции.
ГЛАВА 14
Деятельность МВД, впрочем, как и любой государственный структуры с вертикальным подчинением, представляет собою строгую иерархическую структуру, являет образец – эталон, структурный кирпичик, теоретических построений и философски- идеологического фундамента еще не придуманной науки, которую я назвал бы «апокрифы теории государства и права».
В верхней части этой пирамиды находится центральный аппарат где работают, нет не работают а трудятся, и даже не трудятся а героически творят историю ведомства колоссальные умы, по чистому недоразумению обличенные в бренное и грешное человеческое тело. Если вы хоть раз видели на картинах Микеланджело или Рафаэля ангелов с игрушечными луками, нимбами и мечтательно устремившими глаза к небу – вы видели и работников центрального аппарата. Описать честность, ум и прозорливость их руководителя – министра, у меня просто нет слов не потому, что скуден словарный запас, а потому, что наша, земная, языковая модель здесь просто бессильна.
Далее следуют управления – там никто ничего не творит, потому, что трубопровод творческой энергии приватизирован наверху и вентиль наглухо перекрыт. Там, не покладая рук и «не считаясь с личным временем», работают управленцы второго уровня, у которых уже проявляются признаки телесности и, которые уже могут иногда, «кое –где, порой» ошибаться. Их можно сравнить с графами, баронами и князьями с многочисленных фамильных полотен Эрмитажа – гордая осанка, грозный взгляд, аристократический антураж, крепостные крестьяне и борзые на заднем плане.
Третий уровень - районные отделы, состоят из обыкновенных смертных людей, работающих на земле, они чем-то напоминают крестьян с заднего плана вышеописанных полотен – согбенная в поклоне спина, стрижка под «горшок», котомка за плечами, лапти, раболепный взгляд. Они допускают ошибки, служебные проступки и прочие нарушения законности.
Четвертый уровень – отделения. В отделениях сконцентрирована вся темная энергия системы, именно там зарождаются и поражают систему снизу вверх недобрые начинания, там собраны отбросы системы, это дно мусорной корзины министерства. В отделениях всё и всегда делают неправильно, наоборот, вопреки воле «небожителей» и «аристократов» из-за порочности нравов, скудности ума и близости к той таинственной и пугающей чиновников субстанции которую те, в силу своей образованности и близости к просвещенным «европам», именуют «электорат», а в произведениях классиков русской литературы 18-19 веков она носит название попроще - народ. Представлять зрительный образ существ четвертого уровня системы людям впечатлительным и несовершеннолетним не рекомендуется. Людям с крепкой психикой рекомендую посмотреть фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки» - там есть аналогичный персонаж, на спине которого, кузнец Вакула летал в Петербург за черевичками для невесты. Вообще, если внимательно перечитать эту сказку, то можно лицезреть всех вышеперечисленных жителей пирамиды, естественно за исключением «САМОГО», по причинам описанным выше. Даже Н.В. Гоголь не осмелился придать этому небывалому существу образность, что уж говорить за меня – букашку. В силу приземленности мыслей, отсутствию талантов и рабоче-крестьянского происхождения я попал на уровень № 4.
Наставником мне назначили старшего участкового инспектора капитана милиции Сапожникова А.Н. отлично знавшего свою работу, отличавшегося жизнерадостностью и юмором. Вторым участковым был спокойный и рассудительный Сёмин Л.С. У Сёмина была кличка «Тсэмэ». Японцем Сёмин не был. Просто он имел обыкновение в разговоре, для связки слов, все время быстро повторять «эт самое, эт самое, эт самое». Попробуйте быстро несколько раз произнесите «эт самое». Попробовали? Вот отсюда и кличка. Сапожников и Сёмин проработали на своих участках длительное время, это были опытные сотрудники, профессионалы своего дела. Как это ни странно звучит, применительно к современным реалиям, но они пользовались народным уважением и поддержкой. Мне выделили стол и сейф в общем кабинете участковых и здесь же – в кабинете, произошло «справедливое» перераспределение участков. Сапожников А.Н. как старший участковый инспектор взял себе отдаленный хутор с населением состоящим из нескольких бабок и дедов, последнее преступление в котором совершила братва из команды Степана Разина, наверное и основавшая этот хутор. Участковый инспектор Сёмин Л.С. как старослужащий, взял себе участок находившийся по месту своего проживания, где не было предприятий, магазинов и других учреждений и правопорядок там нарушала только супруга Сёмина Л.С. – Ольга Ивановна, когда отбирала у него зарплату. Мне же достался огромный, размерами со среднюю европейскую страну, участок с массой казенных и увеселительных заведений и несгораемый шкаф, забитый наполовину делами состоящих на профилактическом учете граждан, имеющих непогашенные судимости. Я с головой погрузился в работу.
Рабочий день начинался с 8.00 продолжался до 18.00 с двухчасовым перерывом. С 18.00 до 19.00 у меня был ужин, а затем я отправлялся на проведение профилактической работы среди поднадзорного контингента, которая продолжалось до 22-23 часов. Выходной был один – воскресенье, но он отменялся, если случались происшествия. С самого начала я, разбирая папки, обнаружил, что у меня на участке проживает около 10 человек, которые были осуждены за изнасилование к длительным тюремным срокам. Отправляясь на проверку таких граждан я внутренне собирался, готовясь увидеть отпетых уголовников с зверскими рожами и наколками. Однако, придя по первому адресу, обнаружил опрятный домик, ухоженный сад и огород, маленьких детей и миловидную женщину, представившуюся супругой проверяемого. Сам «матерый уголовник» работал шахтером и получал зарплату в три раза большую, чем я. Такая же картина обнаружилась и при проверке практически всех остальных, осужденных за изнасилования. Я отнес это к результатам работы исправительно-трудовых учреждений, перековавших закоренелых уголовников в добропорядочных граждан. Сапожников опроверг мою теорию, рассказав, что в 80-х годах из-за ошибочной судебной практики для привлечения к уголовной ответственности за изнасилования достаточно было одного заявления потерпевшей и признания подозреваемым самого факта вступления в половую связь. Так за решеткой оказывалось много невиновных людей. Была своего рода презумпция виновности – есть жалоба потерпевшей, должен быть виновный.
Отделение милиции, в которое я пришел работать, было основано в 80-х годах. До этого в поселке работали несколько участковых инспекторов. В те годы практически все население поселка трудилось на предприятиях угольной промышленности и обслуживающей инфраструктуре. Зарплаты были большие и стабильные, шахтеры, сами по себе, народ дружный, трудолюбивый и мастеровой и преступности практически не существовало. Как это не странно звучит, но для воспитания профессионалов в сфере полицейской работы необходимы преступники и преступления и чем больше, тем лучше. Точно также как для того, чтобы армия научилась воевать, нужна война, а для врача необходимо, чтобы были болезни и больные. К слову сказать, самые лучшие хирурги – хирурги прошедшие войну.
В связи с отсутствием субъектов преступления вся работа милиционеров сводилась к «расследованию» мелких краж, тяжб соседей из-за бытовой ерунды и рассмотрению доносов самогонщиков друг на друга. Народ относился к людям в милицейской форме доброжелательно – сказались реформы Щёлокова М.А. – одного из немногих в плеяде советских и постсоветских руководителей МВД, кого можно назвать министром этого ведомства. Спокойная обстановка, всенародное обожание, неплохая заработная плата привели к тому, что милиционеры стали «бронзоветь».
«Бронзовение» повело наших героев различными дорожками, но все эти тропинки вели в сторону от их профессиональных обязанностей. Кто-то, увлёкся строительством собственного дома и стал больше строителем, чем милиционером, кто-то был занят разведением домашнего хозяйства, и в свиных пятачках разбирался больше чем в административном кодексе, кто-то пристрастился к спиртному, а кто-то целыми днями просто сидел дома и ничего не делал. Но ладно бы только это! Все они стали писать жалобы руководству, обвиняя друг друга во всех смертных грехах – начиная от нарушения партийной дисциплины и заканчивая содомией. В результате разбирательств этой склочной истории, по совершенно справедливому решению руководства, все они оказались вне системы МВД.
В середине 80-х, последние адекватные и профессиональные руководители системы, просчитав маячивший на горизонте подъем уровня преступности в стране, организовали ПОМ – поселковое отделение милиции с дежурной частью, штатным вооружением, постоянно действующей следственно-оперативной группой, прикрыв таким образом сложную в оперативном отношении южную часть района.
Я, по уже заведенной традиции, снова попал на переломный момент, на этот раз в истории отдельно взятого отдела. Мой приход был связан с уходом на пенсию старого начальника отдела и приходом нового – Помазкова П.А. Новый начальник, оценив обстановку в отделе, стал железной рукой наводить порядок. Прежде всего, это была борьба с пьянством. Пьянство стало частью обыденной жизни милиции, за это никого не выгоняли, «хлопнуть рюмашку» во время работы было продолжением естественного процесса делопроизводства. Начальство вяло боролось с этим злом - наказывались только зачинщики пьянок. Поэтому милиционеры, попавшиеся на употреблении спиртного во время работы, выбирали посредством жребия «жертву», тот писал покаянные письма, а остальные, в своих объяснениях сообщали свою приверженность к трезвому образу жизни, единичность и случайность происшествия и отвращение к спиртному. Например: «Во время обеденного перерыва, я с коллегами заперся в кабинете, чтобы покушать сыру с ветчиной и обсудить меры для неукоснительного выполнения последних инструкций руководства, и в это время следователь Иванов П.И., неожиданно для всех, достал бутылку водки…» Иванову П.И. строго указывали, а остальные отделывались легким испугом.
Еще одним провальным направлением была организация учета работы сотрудников. Учёты велись архаичным способом, административные протоколы часто терялись, оперативное сопровождение уголовных дел осуществлялось слабо. Еще одной бедой, вносившей сумятицу в работу, были приписки. Допустим, наряд, состоящий из трех милиционеров, задерживал гражданина за мелкое хулиганство – составлялся административный протокол. По данному факту каждый из трех милиционеров отчитывался, что им задержан нарушитель. В итоге, по одним документам получалось, что было задержано три нарушителя, а по другим - проходил только один протокол.
В следственных подразделениях ситуация была не лучше. Однажды следователь Нетребко получил по почте письмо. Вскрыв конверт он прочитал: «Дядя Петя, пишет Вам арестованный Вами за кражу Миша Петров. В настоящее время я нахожусь в следственном изоляторе. Всех моих сокамерников уже вызывали следователи и дела они «закрыли», теперь ждут суда. Меня же никто, скоро уже, как два месяца, не вызывает. Вызовите меня, пожалуйста, на допрос». Нетребко с ужасом вспомнил, что это его подследственный, и срок следствия и ареста уже заканчивается, а про дело он забыл и оно пылится в сейфе.
Вся эта система была сломана, административные протоколы получили номера, задержанного нарушителя мог писать себе в зачет только один из трех сотрудников. За пьянство теперь было только одно наказание –увольнение. К этому добавился и проводимый в нашем отделе эксперимент по созданию муниципальной милиции – организовывались муниципальные отделения милиции. В нашем отделении также было организовано муниципальное отделение милиции, и открылась вакансия начальника муниципального отделения милиции, за кресло которого развернулась нешуточная борьба. Но обо всем по порядку.
Борьба с пьянством среди сотрудников милиции проходила с переменным успехом и я подозреваю не закончилась до сих пор, потому, что милиция прекратила свое существование, а «зеленый змий», принявший форму «отдельных недостатков в работе органов полиции» продолжает портить статистику работникам отделов кадров.
Первый мой выезд на место происшествия состоялся буднично: на 8 марта в одном из сёл обворовали продуктовый магазин. Дежурный мне пояснил, что участковый уже работает и отправил меня ему в помощь.Приехав на попутной машине - молоковозе, я встретил около магазина Колю Демченко – местного участкового. На Коле были гражданские меховая шапка ушанка рыжеватого оттенка, висевшая на затылке и темное пальто в расстегнутом виде. Под пальто виднелся необъятных размеров живот, расстёгнутый милицейский китель и форменная рубашка без галстука, с огромным жирным пятном. На ногах - шахтёрские резиновые сапоги с комьями грязи. Всё это делало Николая похожим на махновца времён гражданской войны из советских художественных фильмов. Коля дыхнул на меня стойким перегаром сельского первача и обняв за плечи, произнёс: «Запоминай стажёр - участковый должен быть грязным, толстым и ленивым!». Меня распирало от желания немедленно начать розыск воров, и я поинтересовался, когда же мы начнем раскрывать преступление. Демченко, икнув и поелозив сапогами по грязи, изрек вторую истину-: «Запоминай стажёр – сначала ты должен думать как укрыть преступление от учёта. Не получается укрыть – должен думать как составить отказной материал. И только если не получается первые два пункта, ты должен думать как преступление раскрыть!». Судя по всему сам он находился где-то между вторым и третьим пунктами и поэтому отправил меня в помещение магазина, взять у бухгалтера список похищенных продуктов, а сам отправился делать подворный обход.
Из списка похищенного явствовало, что похищено было в основном спиртное – 40 литровых бутылок водки. Через час приехал Сапожников с несколькими милиционерами и вскоре воров нашли – это были местные жители. В их доме мы обнаружили 40 пустых бутылок из- под водки. Жулики, еле ворочавшие языками, клялись, что выпили всю водку. Привлеченный Сапожниковым в качестве эксперта Демченко, буквально по нюху, нашел спрятанный в подвале 40-литровых алюминиевый бидон полный водки. Оказывается, воры перелили водку из бутылок в бидон и намеревались укрыть ее от следствия. Пока мы искали понятых, писали бумаги, Демченко охранял бидон и пил водку, черпая алюминиевой кружкой.
Привезя водку в отделение, мы занесли её в кабинет следователя, куда началось настоящее паломничество сотрудников. Отпитая мера водки восполнялась водой и постепенно в бидоне, кстати, опечатанном по всем правилам, водка, волшебным образом, превратилась в воду. Серьезных последствий это не имело, за исключением постоянного похмельного синдрома у сотрудников.
В первый год работы меня часто ставили дежурить на въездном посту в город. Дежурил я с двумя сотрудниками ГАИ. Однажды к нам подъехал начальник медвытрезвителя, азербайджанец по национальности, Алибас Алибасович – в отделе его прозвали Карабас Карабасович или просто Карабас. Начальник медвытрезвителя по тем временам была очень уважаемая должность в милиции, можно сказать, самая уважаемая. Несмотря на все недостатки советской системы, пьянство считалось пороком и попадание в медвытрезвитель могло здорово подпортить карьеру и помешать получению премии и других привилегий. В удостоверении у Карабаса было жирным шрифтом написано «Начальник медвытрезвителя Калитвиковского ОВД» При замене удостоверения на новое, слово «медвытрезвителя» у него не пропечаталось, но он не пожелал менять удостоверение, а так и ходил с ним. Говорил, что сначала съездит с этим удостоверением на родину, в Баку.
Карабас Карабасович затеял разговор на бытовые темы, долго ходил вокруг, да около и затем неожиданно спросил, почему мы не отдаём ему честь, когда он проезжает мимо на машине. Мы засмеялись и пояснили, что мы и начальнику ОВД честь отдаем через раз, а начальнику медвытрезвителя вообще не положены никакие приветствия. Карабасыч помрачнел и уехал. Приехал он через час и привез картонный ящик, наполненный разными дефицитными продуктами. Суть проблемы мы поняли быстро. Алибасу Алибасовичу стукнуло уже тридцать лет, а он был не женат. Родители в Баку нашли ему невесту, и та с многочисленными родственниками, приехала к нему знакомиться. Он же собирается проехать несколько раз мимо нашего поста, чтобы показать будущей родне, какой он большой начальник. Договор был заключен. При виде двух машин с Алибасом Алибасовичем и его родственниками, мы выбегали из поста и, вытягиваясь в струнку, отдавали кортежу честь. Оказанные почести возымели действие, начальник медвытрезвителя, наконец, женился и через некоторое время уехал жить на родину.
ГЛАВА 14
Шла зима второго года моей работы в должности участкового, я по прежнему «тянул» самый большой участок. В это время я столкнулся сразу с несколькими проблемами - на моем участке поселилась большая цыганская семья, больше 15 человек. Она самовольно поселилась в пустующем доме, никто нигде не работал и естественно, на участке сразу участились кражи домашней птицы и продуктов из подвалов. Ко мне потянулись люди с жалобами. Поймать и изобличить преступников было трудно, ворованные продукты мгновенно съедались многочисленными членами семейства, от всех улик воры грамотно избавлялись. Выселить по закону семейство было нельзя – холодное время года. Второй проблемой была кража сумочки с документами у женщины, пришедшей ко мне на прием. Посетительница, оставила по рассеянности сумочку в коридоре отделения, а когда вышла, то сумочки уже не было.
Все мои подозрения пали на мелкого воришку и алкоголика Саломатина Ю.И., который также находился в коридоре и ждал очереди на прием, но затем, по непонятным причинам, ушел и, как- будто, испарился. Найти сумочку, было делом чести. Ситуация осложнялась тем, что Саломатин Ю.И. постоянного места жительства не имел и на установление его местонахождения требовалось время, без гарантии, что он причастен к краже. Помимо всего этого у меня была полная папка материалов, ночные дежурства, профилактические мероприятия. К слову сказать, в старой милиции большое внимание уделялось именно профилактике преступлений, в настоящее время эта работа только декларируется, и втираются очки руководству страны, на деле никто ничего не делает – не выгодно, показателей не приносит. Ниже расскажу, с чего это все начиналось.
Так вот – о цыганах и злом гении Саломатине. Я пришел на поклон к Анатолию Николаевичу и попросил помощи. Тот обозвал меня салагой и сказал, что бы на следующий день, рано утром я был готов. На следующий день в 6.00 ко мне заехал на служебном автомобиле Сапожников А.Н., в салоне автомашины у него лежала огромных размеров кувалда. Мы подъехали к дому цыган, и пока я стучал и поднимал хозяев Анатолий Николаевич вытащил кувалду зашел в дом, молча направился к кирпичной печи, жарко топившейся посреди дома. Не спеша и сосредоточенно, он стал крушить печь кувалдой и, примерно через 15-20 минут, когда пыль осела, вместо печи была груда битого кирпича. Цыгане, с настороженностью посматривая на кувалду в руках Сапожникова, на всякий случай – подальше от греха, молчали. Также молча Сапожников, а за ним и я вышли из дома и уехали. На улице было минус 15. Через несколько часов, цыгане, дружной толпой перебрались на участок к Сёмину Л.С. и стали уже его головной болью. Сёмин не владел секретным «ноу-хау» Сапожникова и поэтому его усилия «спихнуть» тех обратно, успехом не увенчались.
После успехов в миграционной политике, мы с Сапожниковым принялись за Саломатина. Оказывается, Сапожников получил, накануне, в секретариате суда постановление об аресте Саломатина за административное нарушение и нам оставалось только найти того. Проверив несколько притонов, к вечеру, нам удалось задержать этого мошенника и притащить в отделение. Свою причастность к краже сумочки Саломатин категорически отрицал и пояснил, что не собирается признаваться, даже если мы его станем бить.
Мы были не фашисты какие-нибудь и, естественно, бить Саломатина не стали. Мы повезли его топить.
Вывезли на берег реки, подвели к проруби. Я нацепил ему на шею большой осколок от унитаза, а Сапожников, в это время зачитывал «постановление трибунала» о казни Саломатина в виде утопления. Чувствовалось, что наш воришка немного обеспокоен, но не до конца проникся искренностью наших намерений. Тогда я стал подводить Саломатина к проруби и совершенно неожиданно, поскользнулся на льду и падая, сбил Саломатина, и тот грохнулся прямо в прорубь. Я уцепился за одежду Саломатина, а Сапожников схватил меня за ногу и общими усилиями мы вытащили того из проруби. В людях иногда происходят громадные духовные сдвиги, я уверен, что без высших сил здесь на обходится. Люди уходят в скиты, совершают чудеса иноческих подвигов, посвящают свою жизнь служению людям. Именно при таком озарении мы и присутствовали – в Саломатине вдруг проснулась, а скорее всего возродилось из пепла, совесть, и тот стал взахлеб нам рассказывать, что это он украл сумочку, но не обнаружив в ней ничего существенного, спрятал в куче угля на одной из улиц и готов показать нам место сокрытия похищенного. Уж не знаю, что так на него подействовало –озарение ли свыше или наши земные холодная вода и свежий ветер, но сумочку мы в тот же вечер извлекли из кучи угля и возвратили счастливой хозяйке.
Саломатина пришлось поить горячим чаем и везти в котельную – сушиться. На следующий день мы сдали его в изолятор временного содержания, и у него был суд. Дальнейшее я знаю со слов секретаря суда. Когда в кабинет к судье завели Саломатина, то от него стал исходить такой ужасный запах давно немытого тела, что судья прикрыв нос задала ему вопрос – «Саломатин, вы когда последний раз купались?» Тот совершенно искренне ответил: « Вчера, когда меня менты в прорубе топили!»
ГЛАВА 15
Во время нахождения на маршруте патрулирования мне, по рации, поступила от дежурного ориентировка о краже личных вещей у гражданки Федоровой. Записав приметы подозреваемого и список похищенного в служебную книжку я продолжил работу. Через некоторое время, в районе магазина № 35 мною был замечен неизвестный, сходный по приметам с лицом, совершившим преступление. Проигнорировав требования остановиться и предъявить документы, неизвестный стал убегать в сторону улицы Набережная. Поставив дежурного в известность, я стал преследовать пытавшегося скрыться гражданина. Незнакомец, видя, что скрыться ему не удается, выбежал на берег реки и попытался уйти от преследования, предприняв попытку переплыть реку и укрыться в лесу на другой стороне. Я, следуя инструкциям, настиг неизвестного в воде и принял меры к задержанию. Им оказался ранее неоднократно судимый за кражи личного имущества гражданин Коченов. Причастность Коченова к краже вещей у гр-ки Федоровой подтвердилась. В ходе вышеизложенных мероприятий служебное удостоверение, находившееся у меня в нагрудном кармане форменной рубашки вымокло и пришло в негодность.
Это выдержка из моего рапорта руководству. Вот такая, скромная, совсем не героическая история из моих милицейских будней. Рутина беззаветной преданности долгу.
Началась эта история еще более не героически. Началась она с того, что супруга постирала мою форменную рубашку. Нет, не по порядку я начал. Если быть уж совсем точным, началась она с того, что мне выдали служебное удостоверение. Документ я засунул в карман форменной рубашки. Вот, теперь все правильно и вы можете читать второе предложение этого абзаца.
В семьях сотрудников правоохранительных органов и военных эта история не редкость. В семьях людей гражданских жены стирают в основном деньги, а вот наши жены обрабатывают раствором стирального порошка и воды в основном служебные удостоверения. Вся беда, друзья мои, в техническом прогрессе. Результатом технического прогресса является, допустим телевизор, вещь очень нужная и полезная. И еще – холодильник. Там можно хранить пиво. Электродрель, электролобзик и шуруповерт, тоже полезные изобретения. Но вот стиральная машина, это по моему, перебор. Раньше женщины стирали все руками и все предметы, находящиеся в одежде нащупывали и вытаскивали. А сейчас что? Бездумно засыпят порошок, забросят одежду и все – нажимай кнопку и иди в салон, делай маникюр и чеши язык с подругами. Даже отжимать не надо. Это форменное безобразие. От этого страдают мужчины, находящиеся на службе. Как потом объяснить начальнику, что это не ты виноват, а женщины и технический прогресс?
Вот с таким вопросом я и отправился к Берлизову. Виктор Михайлович пояснил, что это грозит большими неприятностями.
«Но я же не терял удостоверения. Да и не по моей вине оно испорчено»
«Так то оно – так. Я все понимаю. Но наша система таких вещей не принимает. Если есть подозреваемый, значит он должен стать обвиняемым. Если появился обвиняемый, значит он потенциальный подсудимый. Ну а подсудимому – нет оправдания. Так и в административных наказаниях. Если есть испорченное удостоверение – должен быть приказ о наказании. И все тут. Завтра пойдем к заместителю начальника отдела – он мужик правильный и грамотный, что-нибудь посоветует».
Заместителя начальника отдела Срибного Д.Г. в отделе все уважали. Человек он юридически грамотный, образованный. Но самой главное – правильный. Правильный в милицейской среде, это тот, для кого работа на первом месте, а собственный карман – на втором. Если у кого-то собственный карман на третьем месте, то это просто идиот. Тот у кого кармашек на первом, а работа на втором – коммерсанты в погонах. Тот кто совместил личный кошелек и работу в милиции – правильные коммерсанты. Я был сотрудник молодой с разными смешными идеалами в голове и поэтому мой собственный кошелечек был у меня на третьем месте. Берлизов и Срибный были милиционерами правильными, но в молодости прошли уровень, на котором сейчас находился я. Именно поэтому ко мне они относились снисходительно и помогали. К тому же Срибный был довольно демократичен – к нему в кабинет можно было попасть запросто, без расшаркиваний и представлений. Это был человек дела.
Выслушивая нас, Дмитрий Григорьевич хмурил свои кустистые брови, несколько раз снял и надел очки, посмотрел в окно. Затем, еще немного подумав, дал мне указания: «Пиши объяснение. Будем проводить служебную проверку. Но прими маленький совет. Если напишешь правду – получишь неполное служебное соответствие. Нужно проявить гибкость, изобретательность. Придумай что-нибудь героическое. Но не слишком, а то я знаю вас. Понапишите такого, что придется не служебную проверку проводить, а документы на Героя готовить. Ну все, идите! Общее направление мысли я вам дал. Детали сами додумаете».
Детали я додумал вместе с Сапожниковым и красочно изложил в своем рапорте. Премии не получил, но и наказания не последовало. И вот я держу в руках новенькое служебное удостоверение. Там моя фотография, звание, должность, место работы и ниже, мелким шрифтом: «владельцу удостоверения разрешено ношение и хранение табельного огнестрельного оружия».
Не понимаю я наши порядки. Того что написано в удостоверении мало. Для того, чтобы получить пистолет, сотруднику еще нужно писать рапорт руководству: «Прошу закрепить за мной табельное оружия… и т.д». А потом, еще, сдавать зачеты по применению, использованию и знанию материальной части пистолета. То есть, сначала мне присвоили звание офицера милиции, обучили, выдали удостоверение, а потом, вдруг, спохватились: «а тот ли это человек, который нам нужен?» И почему я должен выступать в роли просителя при получении оружия? Раз приняли на работу, выдали удостоверение – будьте любезны выдать оружие своим приказом. Не выдаете – увольняйте с работы. Представляю себе ситуацию, когда пришел, например, учитель на работу и пишет заявление директору школы: «прошу выдать мне для работы глобус». Раз ты учитель – бери и учи, это твой инструмент. А пистолет – это мой инструмент. Инструмент, конечно, опасный, но и учили меня не глобусом пользоваться.
ГЛАВА 16
Бич любой сельской местности и небольших городков хорошо знают две категории граждан. Первая категория – участковые инспектора милиции, вторая категория – женщины имеющие мужей алкоголиков. Вы догадались! Да, совершенно верно, это самогон. В этом отношении мне, как участковому, здорово «повезло». Наш поселок в районе называли «Самогонная страна Синегорка». Мой же участок, даже в этой Самогонной стране, имел статус независимого автономного образования. Все потому, что до меня на участке длительное время работал капитан милиции Демченко Николай Николаевич.
Нельзя сказать, чтобы Николай Николаевич не боролся с самогоноварением. Боролся. Боролся, не считаясь с личным временем, не щадя своего здоровья. Боролся страстно и самозабвенно. Но как-то уж очень нестандартно. Еженедельно Коля изымал десятки литров дурманящей жидкости и, во время изъятий, надышавшись вредными парами проклятого напитка частенько, еле-еле приползал домой на четвереньках и, буквально, валился на пол от усталости. В ходе этого «незримого боя» железный организм участкового стал давать сбои и начальство перевело его подальше от аномальной зоны – на сельский участок. Там и воздух посвежее, и пары самогона не такие ядовитые.
Самогоноварение –практически отрасль народного хозяйства. Это сотни тысяч рублей чистой прибыли, не облагаемой никаким налогом, при минимальном риске. Я даже скажу больше – самогон, это философия жизни. Чем виноваты самогонщики? Нарушают монополию государства на спиртное! А почему же тогда государство раздает эту самую монополию направо и налево? Спиртным ведь торгуют все кому не лень, не говоря уже про «паленую» водку. А тут человек собственноручно, из экологически чистых продуктов, изготовил чудеснейший бальзам и, для поддержания штанов, не может продать немного?
С незаконным оборотом наркотиков борются целые департаменты, управления, отделы. Все у них есть: эксперты, кинологи, агенты, оперативники, спецназ, весь арсенал закона об ОРД, внимание общественности и государства. Поймают наркобарона – тучи репортеров с видеокамерами в лицо тычут: «что, да как, да кто, да почему?» Но и при таком внимание, существует коррупция. А что же с самогоном? Кто борется со сбытом самогона? Участковый уполномоченный. Какой у него арсенал? Папка-«ленивка» с ручкой и фуражка. Поймает участковый самогонобарона. Сбегутся на это событие репортеры? Обязательно сбегутся, если по дороге в коровьих какашках не утонут. Никому это не интересно.
Еще надо добавить, что любой протокол, при такой технической базе, можно обжаловать в суде, и дело выиграть. На видео ничего не фиксируется, единственные доказательства – показания понятых и закупщика. Понятые и закупщик, как правило, местные алкоголики, принужденные к сотрудничеству. А поведение злостного самогонщика известное: « Ничего не знаю, никому не продавал. В жилище пройти? Санкцию суда давайте! Чай, не 37 год! А вам понятые и закупщик – сроду денег больше не займу и спиртного не налью!» Но в большинстве своем самогонщики люди от природы умные, ушлые и предприимчивые. Они интуитивно постигли закон – большие деньги любят тишину. И поэтому до суда доходит только верхушка айсберга самогонной империи. Все предпочитают «решать вопросы на месте», «договариваться», «искать подходы».
Теоретически можно всех самогонщиков извести. Но для этого нужно привлекать большие силы, документирование, контрольные закупки. Уйдет уйма средств и времени. Это при том, что уровень преступности захлестывает. Нецелесообразно и неактуально.
Теоретически участкового можно «накрыть» за коррупционную связь с самогонщиками. Но кому это надо? Работники ФСБ или УСБ будет ехать в Тмутаракань, чтобы задокументировать передачу самогонщиком нескольких сот рублей замухрышке – участковому? Это в то время, когда у них под носом большие начальники этого участкового деньги чемоданами гребут? Да и к тому же, как за ним уследишь, за участковым? Он ведь как? Прыг в УАЗ, шасть на участок, хвать денежку, и в карман ее. Пойди, поймай такого. Целые мероприятия нужно готовить. Неактуально и нецелесообразно.
По сути, я оказался на клондайке. За несколько лет работы на таком участке мне – непьющему милиционеру, можно было купить квартиру, дачу и хорошую машину. Но, кроме трезвости, у меня были еще два существенных недостатка – я был молод и глуп. Поэтому решил вывести самогоноварение на своем участке под корень.
После десятка протоколов, сотни литров браги, вылитой на землю и бесчисленного количества самогонных аппаратов заполонивших милицейское хранилище, представители Самогонии объявили мне войну. Одним из одиозных представителей этого клана был квартальный – Кружилин Василий Федорович. Это был крепкий старик со строгим лицом и командирскими замашками. Кружилин называл себя ветераном войны, постоянно крутился в местной администрации и очень любил выступать на различных митингах. Таким образом, постепенно, он стал тем, кого принято называть – представитель общественности. Силу и коварство «общественности» я оценил, когда меня и Берлизова вызвали на «ковер» к главе администрации и Василий Федорович, увешанный юбилейными медалями – хоть бронзовый бюст с него лепи, со слезами на глазах, стал рассказывать о мерзопакастном участковом, не дающем жизни нормальным людям. Донимает, негодный, проверками. В общении непочтителен, дерзок зело. Старый участковый – золото, не человек. Новый же – чистый аспид.
Так бы мы с Берлизовым и проглотили эту пилюлю, если бы на следующий день в отделение не пришла Епифанова Валентина Петровна. Она, оказывается, все то время, когда нас распекал глава администрации, ожидая очереди на прием, просидела около приоткрытой двери и все слышала. Валентина Петровна хорошо знала, что у меня два деда не вернулись с войны и поэтому,так и не смогла ночью заснуть.Она рассказала, что во время оккупации, жила в п. Синегорский. Василия Федоровича знает хорошо. Тот почему-то не попал в Советскую армию, хотя по возрасту подходил и на здоровье никогда не жаловался. Всю оккупацию он работал у немцев в ремонтной мастерской – ремонтировал сломанное стрелковое оружие. А когда поселок освободили, работал на восстановлении шахт. И только в 1945 году был призван в армию. Но до действующих войск так и не доехал. Через несколько месяцев война закончилась, и нашего «ветерана» возвратили домой.
Берлизов В.М. лично приглашает в отделение нашего Василия Федоровича « для урегулирования недоразумений и принесения извинений со стороны участкового». Тот является в отделение преисполненный торжества и поглядывает на меня как на своего беглого холопа: «вот прикажу высечь на конюшне, смерд !». В кабинете Виктор Михайлович – сама любезность. Улыбается и спрашивает гостя: «Как здоровье – не подводит? Как дети – не болеют? Как внуки – не шалят? Как соседи – не обижают?». Квартального просто распирает от осознания важности собственной персоны, он благосклонно кивает головой, дескать «знай, мусор, с кем дело имеешь!» Я скромно стою в уголке. После вступительной части, выяснив здоровье всех членов семьи уважаемого человека, Берлизов В.М. достает лист бумаги и просит написать Василия Федоровича, как по его мнению необходимо наказать провинившегося сотрудника – меня, то есть. Тот, брезгливо отодвинув мизинцем милицейскую ручку, поданную вмести с листом, достает свою – не абы какую, что-то карябает. Затем толкает листок в сторону моего начальника. Тот читает вслух с сохранением транскрипции «…жалаю, значить, увальнения мильцонера, как не сответсвуить, значить, должнасти. Подпись. Дата». Начальник достает еще один лист и снова придвигает к Василию Федоровичу. Тот с готовностью заносит свою ручку над листком. Вид у квартального начальственный: «готов наложить еще одну высочайшую резолюцию».
Виктор Михайлович, не повышая тона: «Опишите, пожалуйста, каким образом Вам удалось избежать призыва в Красную армию в 1941-1942 гг., как оказались на оккупированной фашистами территории, какие виды стрелкового оружия ремонтировали у фашистов и когда и при каких обстоятельствах были завербованы немецкими разведорганами». Ощущение, что дубиной грохнули по полировке стола, это падает из рук квартального черная с позолотой шариковая ручка «Паркер» – такая повисла тишина. Мой начальник заботливо возвращает ручку в онемевшие пальца. «Вопрос повторить?». «Не… Не… Не… Надо». «Так надо или не надо?». «Не… Не… Не… Не надо». «Отвечать!» «Меня не вербовал развед … как его… орган.» «Да, ну? И оружия вы немцам не ремонтировали?» «Ремонтировал… по принуждению». «А почему в Советскую Армию не ушел?» «Захворал я». «Ах, вот в чем дело! Значит, Родину защищать – «их бин больной». А к врагу ремонтировать оружие, из которого стреляют по нашим солдатам – это, всегда, пожалуйста. Рад стараться мой Фюрер! Так получается? По принуждению можно копать окопы, собирать камни, пилить дрова, на руднике работать. Но оружие врагу по принуждению не ремонтируют. И по своим из оружия, по принуждению, не стреляют!».
Берлизов достает из кобуры пистолет и кладет перед Василием Федоровичем: «Это - пистолет Макарова, образца 1951г., сокращенно «ПМ». Но Вам, наверное, ближе немецкий «Парабеллум» образца 1900г.? Не так ли? Сейчас ты, шкура, заберёшь свою бумажонку и сожрёшь ее за углом. Разрешаю с водичкой, чтобы не подавился. Еще раз, сволочь фашистская, попадёшься мне на глаза, будешь в тайге просеки пропалывать в виде звёзд пятиконечных, чтобы нашим космонавтам и летчикам веселее летать было».
Больше Василий Федорович самогона не гнал, медалей не носил и в администрации не появлялся. Братство «вольных самогонщиков», временно, перешло на нелегальное положение.
ГЛАВА 17
Московское время 21.00. Дежурю я до 21.00, но судя по событиям, которые разворачиваются в дежурной части Москва мне не указ. Точнее, мне-то она, эта Москва, как раз и «указ», а вот нашему дежурному – Гурову Николаю Николаевичу, а по простому - «Гураму», «не указ». У него уже полчаса сидит премерзкого вида старушенция и настаивает на регистрации своей жалобы.
Сущность жалобы такова: у нее над домом висит НЛО и облучает ее и кота лучами. В результате у нее болит голова, а кот отравился облученной сметаной. Вот, собственно, и все. Никаких особых изысков в жалобе нет, все по простому. Оперативник Юра Захаровский за моей спиной давится от смеха. Ему все равно дежурить до полуночи, вот и веселится. Мне не до смеха по двум причинам, точнее, даже по трем.
Во первых – мое дежурство закончилось и мне пора домой. Во вторых - я по званию старше всех и смеяться мне не положено. В третьих – все чаще и чаще смеяться мне не хочется. Совсем не хочется. То ли юмор стал плоским, то ли у меня в голове юмористические фильтры совсем забились.
Интересуюсь у заявительницы – Дарьи Александровны, видела ли она НЛО лично и по каким причинам решила, что кот отравлен. Клавдия Александровна терпеливо мне разъясняет: «Ну как же я увижу НЛО? Оно же невидимое! А у моего кота после употребления сметаны морда недовольная. Значит, отравлена сметана». Я задумываюсь. Согласно действующего ведомственного приказа в книгу регистрации необходимо вносить все обращения граждан. Все, это значит абсолютно все. Без исключений. Но что записывать в фабуле? Жалоба на инопланетян? Но ведь понятно, что бабушка не в себе. Хотя, на учете у психиатра не состоит. Да и не психиатры мы. Поэтому Николай Николаевич записывает в книге стандартное: «Жалоба на поведение соседей в быту». Ушлая бабулька, сидя напротив дежурного, в перевернутом виде читает записанное им в книге и возмущается: «Что это вы пишите, товарищ дежурный? Какие, такие соседи?» Мне, чтобы выпроводить, наконец, назойливую посетительницу, приходится прочитать лекцию Захаровскому. «В принципе, Юра, инопланетяне, тоже, в какой-то мере, наши соседи. Из соседней галактики или из соседней вселенной, какая разница? Соседи! Что ни говори, а все-таки мы – люди, высшие существа во вселенной. Первые – после Бога. Инопланетяне летают, изучают нас, похищают, исследуют. Наверное и классифицировали уже как-то. А для нас они – соседи. И всё. И на них пишет жалобу наша земная бабушка. А мы будем в порядке УПК РФ принимать по ним решение. Расширим, таким образом Границы Права за пределы солнечной системы, как минимум. Ученые и политики только - только думают над тем, как делить Марс. Придурки покупают участки на Луне. А мы с тобой, Юрий, на абсолютно законном основании будем регулировать правовое положение пришельцев!».
Дарья Александровна и Николай Николаевич смотрят на меня раскрыв рты. Бабуля, скорее всего, думает: «Врут все по телевизору! Есть в милиции нормальные люди!». А дежурный, в уме, сочиняет рапорт начальству: «Довожу до Вашего сведения, что выдавать на постоянное ношение и хранение оружие сотруднику… считаю нецелесообразным по следующим основаниям…».
Ну вот я и дома! Времени всего 22.30, а я уже дома. Рановато я сегодня! Дарья Александровна, кот и инопланетяне позади. Зато дома авария на водопроводе и водоканал отключил питьевую воду. Впереди путь по 20 градусному морозу, с 10- литровым алюминиевым бидоном с крышкой до ближайшего родника. Родник находится примерно в 20 минутах ходьбы, в балке, под скалой. Там никогда, даже в сильные морозы, вода не замерзает. Набираю воды, возвращаюсь, ставлю бидон посреди комнаты. Пока закипает чайник, читаю книгу о похождениях какой-то контактёрши с инопланетянами.
В доме никого. Стоит абсолютная тишина, такая обычно стоит в это время года и суток в жилых домах. От чтения книги меня отрывает странный, несвойственный обстановке металлический звук. Звук отчётливо слышен и повторяется через одинаковые промежутки времени. Я осматриваюсь и вижу, что крышка бидона с водой время от времени немного поднимается и затем падает обратно. Я слышу звук удара крышки о ребро горлышка бидона. Что поднимает и опускает крышку? Мысли человека без творческой фантазии – мои мысли. Естественно, только вода, находящаяся внутри бидона. Прошу обратить внимание на ход рассуждений – в стоящем на плоском, горизонтальном полу в абсолютном покое бидоне, вдруг начала плескаться вода.
Какие выводы? Вывод один - в движение пришел пол, а следовательно и весь дом, а следовательно это – землетрясение. Или по улице ходит Годзилла. Последнее смешно. Но мне - не до смеха. Присмотревшись, я понимаю, что пол неподвижен. Значит, вода стала плескаться в бидоне просто так, без всяких причин. У меня ощущение таинственной - претаинственной тайны. Соседи гуманоиды наперебой нашептывают мне решение этой загадки. Идеи Дарьи Александровны приобретают, вдруг, перспективу и уже не кажутся мне такими уж бредовыми. Загадку решает обыкновенная лягушка. Когда я набирал воду, то случайно зачерпнул и лягушку, мирно спавшую под камнем у края колодца. В доме лягушка отогрелась и стала предпринимать попытки выбраться из бидона. Вода была налита не до краев и, поэтому, подняв крышку бидона, лягушка скатывалась обратно. Не совсем, как бы это помягче сказать, адекватно реагируя на собак, что обусловлено определенными детскими комплексами, я, как это не странно звучит, не имею ничего против лягушек. Поэтому воду, вместе с лягушкой, отношу в тот же колодец.
Служба в милиции начисто лишает человека воображения. А если его было немного, то и остатков. Сейчас бесплатно открою вам самую последнюю на земле тайну – тайн никаких не существует. В мире нет тайн. Их просто не может быть в принципе. Есть вещи, которые мы не понимаем и не можем объяснить. Для моей одноклассницы, и по совместительству соседке по парте, Сафроновой Наташки решение обыкновенного квадратного уравнения всегда превращалось в страшную тайну за семью печатями. Значительная часть тайн искусственно создаётся для того, чтобы привлечь наше внимание, или наоборот – отвлечь от чего-либо. Бермудский треугольник, пророчества, пирамиды, НЛО, общение с духами – на всё это напяливается ореол таинственности, окутывается дымкой неизвестности. В реальности большая часть таинственного – мишура и обман, остальное – процессы, которые мы пока ещё не понимаем. Даже церковные таинства называются таковыми не потому, что от нас что-то хотят скрыть, а потому что происходят они по непонятному для нас механизму. Бог ходил по земле открыто и во всеуслышание проповедовал. Надо только немного вдуматься в смысл - у Бога от нас нет тайн. Зато уж у нас-то друг от друга – всё сплошные тайны. Придёт Иисус Христос на землю во второй раз и не останется тайн. Значит тайн и нет никаких, мы их сами себе придумали и рассказываем как малые дети: «в черном, черном доме, живет черный, черный человек…» Без тайн жизнь человеческая скучна, бледна, безысходна. Что погубило Адама и Еву? Полезли раскрывать тайну. Раскрыли. На свою и нашу головы. Теперь вместо того, чтобы создавать вселенные и быть рядом с Творцом мы создаём способы наращивания ногтей и мечтаем получить автограф Короля Гламура.
По лесам бегает огромная волосатая обезьяна –тайна. Это интересно. Мы не хотим, чтобы нашим создателем был Бог, неинтересно. Вот если нас сотворили инопланетяне и мы результат биологического эксперимента, вот это – да! Интересно! А Бог –что? Ходил по земле добрый и смирный человек, учил истинам: не воруй, не лжесвидетельствуй, не убивай. Неинтересно. Вот если бы по небу на колеснице или космической тарелке ездил огромный, узколобый и мускулистый верзила и метал бы по нам молнии, а мы бы бегали от него как тараканы с дымящимися на заду подштанниками, вот это –да! Как говориться – кайф и драйв! Интересно, жуть как!
Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, Игнатий Брянчанинов – какая в них тайна? Тихие, открытые люди ни от кого ничего не скрывавшие – разве это то, что нам нужно? Вот, например, гуманоиды, прилетевшие к нам из других галактик и переселяющие нас на другую планету – вот это интересно. Кстати – о гуманоидах. Ничему они нас не научат. Я не знаю, какой они будут формы и вида – не специалист. Но я знаю, что если у них будет разумная форма жизни, а не роботы, то обязательно будут те же проблемы, что и у нас. Их гуманоиды-генералы обязательно воруют и втирают очки гуманоиду – президенту. И обязательно есть политики, право и платные туалеты. Без этих трех основных составляющих, я бы сказал трех китов, трех основ деятельности разума во вселенной, нельзя. Политиков и право оставлю в покое – неинтересно, а вот развить мысль о туалете – мой уровень. Если есть разум, то есть энергия его питающая –неважно пирожок с капустой или полураспад атомных ядер. Значит, есть и побочные продукты, значит, есть и туалеты, а значит есть те, кто хочет на этом заработать. Платные туалеты универсальны для всей вселенной. Ещё одна универсальная вещь – статья за воровство. Это как формула сохранения энергии. Воровство было, есть и будет. Оно не ограничено ни границами государств, ни временем. Воруют по всему земному шару и воровали всегда, и будут воровать до скончания веков. До нашей эры воровали шкуры мамонтов и дубинки, в наше время – информацию с компьютеров, в будущем- мысли из головы – принцип один и тот же – незаконное изменение права собственности. Не ограничено воровство и планетарными масштабами. Инопланетяне тоже воруют. Допустим, запросто, могут спереть у нас луну. Но это никакая не тайна, это проза вселенской жизни. Единственные настоящие тайны, это юридические. Я бы назвал их технолого-юридическими. Без них невозможно функционирование государственной власти в наших конкретных исторических условиях – ведение разведывательной деятельности, военная тайна, тайна усыновления и подобные им.
Эта глава, дорогие мои читатели, написана мною на будущее. Сейчас она неактуальна. Но все мы, я надеюсь, доживем до 75 лет – возраста Дарьи Александровны. И нет гарантии, я вас в этом уверяю, что над каким-то домом не зависнет тарелка. Тогда нужно будет перечитать главу и вспомнить о лягушке.
ГЛАВА 18
Начальник отделения Берлизов В.М. ушел на повышение, новым начальником был назначен Пыльев В.В. У нас в отделе проходил эксперимент – на базах отделений милиции создавались муниципальные отделения милиции. В эти отделения входили участковые инспектора и часть милиционеров ППС. Идея о создании муниципальных отделений была правильной и я могу теперь сказать, что в нашем отделе еще двадцать лет назад была успешно проведена Реформа МВД, правда в рамках одного отдельно взятого района. Муниципальные отделения придали милиции мобильность. В случае необходимости, регулируя численность этих отделений, можно было безболезненно уменьшать и увеличивать численность личного состава в разы. Начальником вновь образованного муниципального отделения № 8 и одновременно замом Пыльева совершенно заслуженно стал Сапожников А.Н. Неожиданно к нам в отделение перевели сотрудника ГАИ, прапорщики милиции Фидюкина Ю.И. Когда-то в древнем Риме появился император Калигула, точно также в Синегорском ПОМ появился прапорщик Фидюкин.
Мои исследования в области физиономистики особой глубиной никогда не отличались, поэтому я делил для себя людей на несколько типов. Нет, вовсе не на европеоидов, монголоидов, негроидов и гуманоидов. Я бы выделил два основных типа. Если человеку, относящемуся к первому виду повесить на грудь табличку « хам и дебил», то встречные люди будут улыбаться и искать «скрытую камеру». Человеку второго типа на грудь ничего вешать не надо, так как черты физиономии скажут все без слов. Фидюкин был представителем редкого подвида второго вида, это был сплав хамодебилохитрости в сочетании с параноидальным стремлением к власти.
Если вы видели сериал о приключениях прапорщика Задова, то вы видели и Фидюкина. Прапорщик Задов практически списан с последнего, причем не только внешне, но и внутренне. Именно этот человек стал лицом Синегорской милиции на долгих 10 лет. В свою бытность инспектором ГАИ это чудовище имело обыкновение отбирать у десятка, другого водителей удостоверения и вызывать всех, ну например, к 9.00 в отделение. К 9.00 у отделения собиралась толпа водителей, которые донимали дежурного и начальника одним вопросом: «Когда появиться Юрий Игнатьевич?». И когда все силы были на исходе и нервы на пределе, примерно часам к 11.00,появлялась фигура «великого и ужасного», который наслаждался тем, что люди ждут его, изнывая от неизвестности. Ко всему прочему следует добавить зычный голос и абсолютную неграмотность, о которой слагались легенды. При рождении одной из них присутствовал и я.
Мы сидели на общеотделовских занятиях и, слушая монотонные россказни руководства о необходимости « всемерно укрепить, совершенно исключить и немедленно упрочить»,как обычно, играли в «Балду». Это такая игра по составлению слов из ключевого слова. Ключевое слово из пяти букв поручили написать Фидюкину и тот, своим почерком ученика 2-3 класса, вписал в клеточки слово «КАЗЁЛ». Окружающие стали смеяться и переглядываться и Фидюкин, заметив по реакции, что совершил ошибку, внес исправление. Теперь в клеточках красовалось слово «КАЗОЛ».
В игру больше не играли, до конца занятий все смеялись, уткнувшись лицами в тетради, а к Фидюкину приклеилась кличка – «КАЗОЛ».
Так вот этот тип, оказавшись в нашем коллективе, неожиданно проявил себя как опытный интриган и знаток «придворного этикета». Он, на удивление быстро, нашел общий язык с новым начальником отделения и после планерок, стал задерживаться у того в кабинете по часу, а то и два. Затем выходил, преисполненный величия и загадочности. Я в то время был уже опытным работником милиции и понял - «стучит». Прошу прощения за грубость повествования– «неформально докладывает руководству о настроениях в коллективе».
Как-то, выясняя генеалогию бравого прапорщика с целью выяснить где мать – природа дала сбой, Сапожников мне рассказал, что Юрия Игнатьевича до 10 лет мать носила на руках. Не знаю как там и кто его носил, но то что первое слово, которое он произнес в своей жизни было не «мама» или «папа», а скорее всего «а не пошли бы вы все на …», это точно. Я служил в армии и знаю как там обстоят дела с нецензурной бранью. Первые два месяца после демобилизации я не разговаривал с родителями длинными предложениями. Боялся, что для связки вставлю не то слово. В милиции сотрудники, мягко говоря, тоже не блещут академическими словесами. Но тем не менее и в армии, и в правоохранительных органах все знают меру – не ругаются при детях и женщинах. Однажды в кабинет нашего заместителя начальника отдела поставили на хранение похищенную икону Богородицы. Он все это время жаловался: « Никакой работы нет. Ни закричать ни на кого нельзя, ни обматерить. Совещания невозможно проводить». Для Юрия Игнатьевича все это были условности, мат был естественным продолжением его сущности. И все к этому привыкли. Наоборот, когда такой человек не материться через каждое слово, то это воспринимается как нечто необычное. Не может же, например, ворона не каркать. Это ее природа. Так и наш прапорщик.
Любимыми рассказами Юрия Игнатьевича были рассказы о срочной службе в армии. А любимыми эпизодами из этих рассказов – повествования о том, как он избивал новобранцев и отбирал у тех продукты и деньги, присланные из дома.
Вскоре, к нам в муниципальное отделение, неожиданно, приехала внеплановая проверка, хотя никаких предпосылок не было. Проверяющий – штабной старлей, чем-то неуловимо напоминающий крысёныша, долго копался в документации отделения и проникновенно выпытывал – почему у меня в папке нет никаких бумаг. Я честно смотрел ему в глаза и говорил, что все бумаги закончились. Дело в том, что как и у всякого участкового, у меня буквально за минуту, до его захода в кабинет, в папке было море бумаг – в основном незарегистрированные заявления склочного характера. Я успел спрятать все бумаги из папки под скамейку, на которой и сидел проверяющий. Мои бумаги он так и не нашел и вскоре уехал.
После проверки все наше отделение вызвали на «ковер» к высшему руководству. На заслушивании проверяющий ярко и красочно, чувствовалось со знанием дела, живописал ужасающий недостаток, обнаруженный в документах отделения – отсутствие ярлыков на папках с подучетным элементом. Из рассказа этой штабной крысы следовало, что ярлыки на папках – основа, фундамент всей правоохранительной деятельности. Без ярлыков все, что мы делали – курам на смех, без ярлыков – погаснет свет в конце тоннеля и ангелы закроют перед нами двери Рая, не пришпилив ярлыки к папкам мы опозорили всю систему МВД. Сапожников был освобожден от занимаемой должности, начальником муниципального отделения был назначен … Фидюкин. Весь личный состав отделения был в шоке. Я ничего не понимал. Да, «стукачество» могло, конечно, продвинуть по служебной лестнице, но не до такой же степени!
Сотрудник уголовного розыска Костылев – честный и принципиальный офицер, пошедший из за этого случая на открытый конфликт с руководством и вынужденный подать рапорт о переводе в другой отдел, на прощание, пожимая мне руку, просветил: «Ты - балбес! Фидюкин не только «стучит», он еще и «дает на лапу».
Заканчивался 1995 год. До этого, в 1988 году я прочитал статью начальника управления по борьбе с организованной преступностью Гурова «Лев прыгнул» и был поражен масштабами коррупции в стране. Эта волна, наконец, докатилась и до нашего маленького отделения. Начиная с этого времени назначения на все руководящие должности превратилось в бизнес и как в любом бизнесе, единственное, что интересовало участников были деньги, а место пользы для общего дела заняла коммерческая выгода для отдельных руководителей. Необходимость того или иного назначения стояла в прямой зависимости от денежных отношений. Система, своим лицом, стала все больше и больше напоминать прапорщика Задова.
Вскоре на работу был принят новый участковый инспектор – Павел Бугов, получивший подпольную кличку «Бугельман». Округлое лицо, глаза навыкате, небольшое заикание и заторможенность движений в сочетании с щуплым сложением и загнутыми вверх носками туфель придавали «Бугельману» несколько необычный, как- бы это помягче сказать –странноватый вид. Но колесо преобразований было запущено и в МВД хлынул поток властолюбивых засранцев, скрытых параноиков, закамуфлированных маньяков, откровенных идиотов и просто странных типов психолого-психический портрет которых был бы украшением коллекции специалистов института психиатрии им. Сербского.
Устраиваясь в милицию, я проходил психиатра и та, узнав какое у меня образование, спросила тему диплома, поинтересовалась, что было самое трудное в учебе и удовлетворившись ответом, стала что-то быстро записывать в мою карточку. Одновременно с этим она задала вопрос следующему кандидату, зашедшему в кабинет: «Двадцать пять умножить на четыре». Ответом ей было молчание и врач повторила вопрос. Кандидат, поморщив лоб и поскрипев мозгами ответил: «Я так сразу решить это задание не могу!» Врач, перестав записывать, с интересом уставилась на него. Дальнейшую их беседу я не слышал, так как ушел к другому специалисту. Около одного из кабинетов мы снова встретились и он, очевидно оправдываясь за происшедшее пояснил мне: « И что она ко мне прицепилась? Я что, на физмат поступаю, что ли?» Я поддержал его и пояснил, что таких глубоких знаний из области математического анализа в милиции нам, конечно, не потребуется. Комиссию мы прошли вместе, и вместе были приняты в органы.
В дальнейшем процедура прохождения медицинской комиссии была значительно усовершенствована – за определенную сумму денежных знаков, в телефонных разговорах их именовали «документами», можно было без особых трудов, провести на работу в МВД, правда только на должности младшего начальствующего состава, дрессированного шимпанзе.
Со стороны такой телефонный разговор Петра Ивановича и Ивана Никифоровича выглядел примерно так : Петр Иванович :" Уважаемый Иван Никифорович,можно ли нам, сирым и убогим обратиться к Вам с просьбишкой никчемной?"
Иван Никифорович : " Петр Иванович, душа моя! Для Вас, все что в моих силах!" Петр Иванович : " Осмелюсь интересоваться я , сколько нужно документов, чтобы мой человечек завтра, по быстренькому, медицинскую комиссию прошел?"
Иван Никифорович : " Любезнейший Петр Иванович! Нужно ровно пять документов и ни документиком больше! Пусть завтра же и заносит сии бумаги прямо ко мне в кабинет"
В один из дней лета дежурный послал меня и Сапожникова на бытовой скандал – указанный адрес был до боли знакомым и, прибыв на место, мы поняли, что вызов был по месту жительства другого нашего участкового – Брыкалина Александра. Жена Брыкалина – Людмила, вооружившись мухобойкой, пыталась выгнать из дома двух полупьяных девиц. Оставив на время девиц в покое, Людмила доложила нам обстановку: придя пораньше с работы, она обнаружила в доме веселую компанию из двух девиц, своего мужа и его товарища. Мы принялись помогать Людмиле, но та ответила, что справится сама и попросила помочь выставить из дома дружка мужа. Мы вошли в дом, Сашка был мертвецки пьян и спал на диване в зале. В этом же зале – на полу, напротив телевизора примостился и его товарищ – «Бугельман» - при полном параде, но без фуражки. Мы подняли уставшего от забот Юрку и отвели в машину. Девицы уже были позорно изгнаны и, получив разрешение Людмилы, мы уехали в отделение. По пути я думал, что Людмиле необходимо, без сомнения, поставить памятник в полный рост из чистого золота. С ее слов, виноват во всем этом был, конечно, не её Сашечка, нет. Это подлые и распутные девицы охмурили ее незабвенного супруга,и негодяи алкаши споили его спиртным. Сашечка же её был чистой воды херувим, дитя, доверившееся прохиндеям.
Привезя «Бугельмана» в отделение мы поместили его в кабинет и, когда тот немного пришел в себя, поняли, что он ничего не помнит. Мы пояснили Юрке, что он вместе с Сашкой Брыкалиным ворвался на заправку и, угрожая заправщице топором, забрали дневную выручку, которую затем прокутили. Согласно нашей легенде Сашку уже отправили в прокуратуру, но мы, как Пашкина друзья, даем ему шанс умереть как настоящему офицеру, не опозорив чести мундира. Не давая Павлу опомнится, Сапожников сунул тому в руку свой пистолет с уже взведенным курком, с которого предварительно вытащил обойму с патронами. Паша, совершенно спокойно приставил пистолет к своему виску и нажал на курок. Раздался щелчок, Паша с удивлением, посмотрев на пистолет произнес: «Не работает!» и улыбнулся.
Теперь настала очередь чесать затылки нам с Анатолием Николаевичем: отпускать домой эту пьяную морду было нельзя – может свести счеты с жизнью и мы, договорившись с дежурным, заперли Пашку в камере задержанных, благо она пустовала. Я остался в отделении до утра, на всякий случай. Утром Павел, выпущенный мною, не помнил абсолютно ничего из прошлой ночи и вполне удовлетворился пояснением, что пьяный он припёрся в отделение, и самостоятельно забрался в камеру задержанных.
На следующий год Бугова перевели на работу в экспертно-криминалистическую лабораторию и там, находясь на суточном дежурстве, он выпил весь самогон, предназначавшийся для проведения экспертизы. Пашкин мозг дал системный сбой, и он стал выбрасывать в окна оборудование лаборатории. Был страшный переполох, вызвали начальника отдела Петра Васильевича, и пьяный «Бугельман»,называя начальника «дядей Петей» просил дать ему шанс. Уж не знаю какой – то ли на исправление, то ли на пулю в висок. На этом Пашина карьера в милиции благополучно для всех, завершилась.
А вот ещё один яркий персонаж. Точнее персонаж не яркий, а наоборот – мутный, но характерный для системы того времени: Крыленко Вениамин Константинович. Он у нас недавно – перевёлся из другого управления. У нас в отделении все сотрудники друг к другу обращаются по именам, меня, например, называют Валёк – я самый молодой. К более страшим по возрасту по отчествам, например: Анатольевич, Петрович, Иванович. По имени отчеству или званию обращаются только к руководству. Этот требует, чтобы к нему обращались исключительно по имени отчеству – Вениамин Константинович. Работает он следователем. Во время рабочего дня, в отделении, двери почти всех кабинетов постоянно открыты: часто ходят сотрудники, носят какие-то бумажки, стучат пишущие машинки – аналоги современных компьютеров, ругаются в соседнем кабинете две соседки, вызванные участковым из-за бытовой ссоры, в дежурной части требует адвоката и прокурора задержанный алкоголик. И только в кабинете Вениамина Константиновича – тишина. Двери у него двойные и всегда плотно закрыты. Сначала нужно открыть первые, затем постучать во вторые и, если его сиятельство соизволит сказать «войдите», следует входить и излагать свою челобитную. Чем же так занят Вениамин Константинович? Известно чем – по обыкновению своему тупит. Если чиновник строг и недоступен значит либо тупица, либо ворюга. Либо симбиоз этих свойств личности. Это аксиома. Вениамин Константинович разбирает очередное дело, полученное на дополнительное расследование от прокурора. Не поймет следователь Крыленко, какое слово непонятно прокурору в протоколе осмотра места происшествия, составленным Вениамином Константиновичем собственноручно: «предмет обнаружен в 25 метрах к северо-югу от дома № 115 по ул. Лучезарная». Какое именно из этих слов поставило прокурора в тупик? Может быть слово «предмет», а может – «дом», а может прокурор не знает метрической системы исчисления? Ну, уж явно не «северо-юг»! Морока с этими необразованными прокурорами!
Дела Вениамин Константинович ведет своеобразно. Была у меня ещё в школе учительница по биологии - Елена Прокопьевна. До пенсии Елене Прокопьевне оставался год и она не особо заморачивалась в ведении своего профильного предмета. Однажды поссорились мои одноклассники Вовка Прозоров и Жанна Устинович. Вовка, чтобы насолить Жанне, воспользовавшись тем, что Елена Прокопьевна забыла после урока на столе журнал и ручку, влепил своей обидчице две двойки по биологии. На следующий урок биологии Жанна отвечала у доски, а училась она хорошо, и обнаружила, что у нее две последние двойки. Стала возмущаться. Откуда у нее эти оценки? Елена Прокопьевна долго рассматривала двойки, смотрела какие-то свои листочки, морщила лоб и в конце ошеломила Жанну своим вердиктом: « Значит заработала!».
Так и Вениамин Константинович. Он не сильно озабочен сбором доказательств и выяснением истины. Попал человек в милицейские бумаги – значит виноват. И стряпает наш следопыт дела и направляет их прокурору. И получает обратно – на дополнительное расследование. И сидит, важный и напыщенный, у себя в кабинете – думу думает. На любой вопрос, касающийся юриспруденции он отвечает быстро и безошибочно: «Читайте закон!». Чувствуется профессионал. На наше счастье вскоре Вениамин Константинович снова перевелся. На повышение пошел. Не иначе, реформу МВД готовить.
ГЛАВА 19
С чувством глубокого удовлетворения хочу отметить, что в нынешней полиции коррупция стремительными темпами идет на убыль. Ну разве, что иногда, кое-где, порой. Кто-то честно жить не хочет. Ранее, в милиции, коррупция существовала. Но с ней также боролись. Что же она из себя представляла, эта стремительно уходящая в небытие и переходящая из женского рода в род средний, и впрямь как оборотень, «незаконное использование физическим лицом своего служебного положения»?
В боксе каждый спортсмен, перед соревнованиями, стремиться сбросить вес, и перейти таким образом в более легкую весовую категорию. Так меньше шансов получить по харе. Если коррупцию в милиции приравнять к этой спортивной системе, то здесь все наоборот. Здесь стараются наоборот «набрать вес» и перейти в более тяжелую категорию. В более тяжелой весовой категории меньше шансов услышать счет судьи от 1 до 10. Как вы понимаете судьи в системе не спортивные и счет идет на годы.
Первый уровень это легкий вес. Здесь взятки берут потому, что очень хочется кушать. Не устриц разных там и омаров, и не рябчиков в сметане, а просто – хоть чего-нибудь пожрать. Не берут только тогда, когда возможности нет. Бывает и такое.
Во втором уровне – среднем весе, берут потому, что хотят что-то улучшить в своей жизни. Купить машину. В том смысле, что можно и «Жигули». А те у кого «Жигули» - иномарку. Подкопить на более просторную квартиру, новую мебель, поездку в Европу, шубу из норки, для перехода в полутяжелый вес.
В третьем уровне – полутяжелом весе, берут для того, чтобы перейти в вес тяжелый и кое-что, совсем не много, для улучшения материального положения. Машину, в том смысле, что не «Жигули» или «Рено», а «БМВ». Квартиры такие обычно не покупают, квартира – удел голодранцев. Такие строят себе домик - от 20 млн. рублей.
Четвертый –тяжелый вес. Такие уже не берут. Им несут. Этим нужно удерживать власть. У этих все есть, в том числе и плацдарм за рубежом, на случай экстренной эвакуации.
Супертяжелого веса в системе нет. За последние 25-30 лет организацию существенно потеснили «коллеги по цеху» от рычагов политического принятия решений.
Получают по зубам в основном легкий и средний вес. Эти действуют на свой страх и риск, это разменная монета. Их разменяют, не задумываясь. Между ними коррупционной связи практически нет. Так только, от случая к случаю. Тесная связь между средним и полутяжелым и между полутяжелым и тяжелым. Но ошибочно думать, что если уж так, то легкий и тяжелый тоже связаны. Никогда.
Значительно реже попадается полутяжелый вес. У этих есть «крыша», действуют они грамотно, по налаженной системе, используя средний вес. Но иногда цепляют и их, в основном, когда хотят зацепить тяжеловесов.
Милицейские тяжеловесы, как правило, не попадаются. Такие уходят на заслуженный отдых с формулировкой «освобожден от занимаемой должности» и становится крупными предпринимателями, банкирами или просто очень состоятельными и уважаемыми людьми.
ГЛАВА 20
Мое суточное дежурство давно закончилось, но я все еще не дома. Я сплю на диване в дежурной части. Мне необходимо собрать материал проверки и сдать его в канцелярию. Материал я собрал, а вот сдать не успел. Заснул.
Несколько вечеров подряд, еще до заступления на дежурство, в вечернее время, меня посылали на усиление охраны общественного порядка на дискотеках. Было несколько случаев нападения на сотрудников на этих мероприятиях и никак не удавалось установить, кто этим занимается. Перед выездом на дискотеку меня долго и придирчиво экзаменовал начальник штаба Круглов: «Ботинки почистил? Стрелки на брюках нагладил? Две иголки с черными и белыми нитками с внутренней стороны шапки воткнуты? Кобура на поясе? Пистолет в кобуре? Страховочный ремешок к пистолету пристегнут? Список угнанного транспорта в наличии? Список лиц, находящихся в розыске в наличии? Список фамилий, имен, отчеств руководящего состава УВД в наличии? Как ты мог в прошлый раз забыть и не назвать проверяющему отчество нашего куратора из УВД? И что толку в том, что ты правильно ответил по применению и использованию оружия и спецсредств, показал хорошее знание ведомственных приказов и Конституции? Что в этом толку, если ты забыл отчество нашего куратора? Для всех руководителей куратор – полковник Иван Семенович Корнаков, а для лейтенанта милиции – полковник Иван Корнаков! Ты бы его еще Иванушкой полковником назвал! Лучше бы ты Конституцию забыл, а отчество запомнил! Приедет, например, тогда проверяющий и доложит САМОМУ: «В Калитвяновском отделе участковые туповатые ребята, но руководство свое помнят – от зубов отскакивает! Удовлетворительно по результатам проверки вполне можно ставить! А сейчас он что доложит? В Калитвяновском ребята умные, но отчество куратора – не помнят! Конституцию они уважают, а куратора нет? Неудовлетворительно! Запомни, в нашей системе все умники в НИИ МВД работают. Больше нам не требуется. Нам здесь не грамотеи нужны, а милиционеры! Это же какой скандал! Позор! Конфуз! Стыдоба! Пятно на отдел несмываемое! А ну – дыхни! Когда последний раз употреблял спиртное? Говоришь – не пьешь. А почему? Говоришь - в милиции не место пьяницам. Да ты, я смотрю, юморист!».
После начальника штаба меня инструктировал Сапожников: «Пистолет из кобуры вытащи и положи во внутренний карман бушлата. Кобуру застегни и страховочный ремешок засунь внутрь. Со стороны должна быть видимость, что пистолет у тебя в кобуре. Все списки выброси. Все что там записано нужно знать наизусть. Нитки с иголками тоже выброси. Ты офицер милиции, а не златошвейка. В идеале их надо бы начальнику штаба в одно место засунуть. Совсем мозгов нет. Взяли моду у военных. А если в ходе задержания и борьбы такая иголка в голову сотрудника вопьется? В карманах не должно быть ничего лишнего. Только пистолет и отвертка».
Мне кажется, что я ослышался: «Какая отвертка, Анатолий Николаевич?». Сапожников терпеливо продолжает: «Обыкновенная отвертка. При нападении в местах массового скопления людей, нападающие первым делом блокируют кобуру, чтобы ты пистолет не смог вытащить. Затем следует удар по голове или сбивают с ног. Но для этого им нужно несколько секунд. Пистолет из кармана тебе доставать нельзя – можешь пристрелить случайных людей. Да и времени на это нет. А вот отверточкой, под ребрышко, это очень быстро, эффективно и избирательно. Как сейчас любят говорить – адресно. Нож с собою брать нельзя. Ты сотрудник правоохранительной структуры, а не диверсант. Что ты будешь потом прокурору говорить. Откуда нож? Колбаску резать? А отвертка –милое дело. Чинил настольную лампу на работе, вот и завалялась в кармане. Опять же удобно не только в толпе, но и от собак защищаться. Бойцовские собаки бросаются сразу в шею или на правую руку. Инстинкт у них такой. А ты собачку с левой руки, отверточкой – в пузико. Ну или под ребрышко. Мило дело!».
На одной из дискотек у девушки вырвали из рук сумочку и мы с напарником гонялись за грабителями, наконец, загнали их на самый верхний этаж многоквартирного дома, задержали. Я потом долго искал на ступенях сумочку потерпевшей.
Сейчас мне снится сон, похожий на комиксы, каша из непонятных отрывков.
Сниться мне, что я бегу по лестничным пролетам пятиэтажного дома за скатывающейся по ступенькам алюминиевой крышкой от кастрюли. Крышка ужасно гремит, а я не могу ее поймать. Будят меня Сапожников и Семин, лица у них строгие. Я смотрю на них и у меня, одновременно, две мысли. Первая мысль: «Вот сейчас мне влетит за материал!». И мысль номер два: «Что-то в моем сне не так. Но что?». Семин строго меня спрашивает: «Ты что же это, дружок, молчишь?». Хватаю папку, и к выходу. Сапожников удерживает за рукав: «Ты куда это, оглашенный?». «Как, куда? В канцелярию. Материал сдавать». «Какая канцелярия? Тебе присвоено звание «страшного» лейтенанта! На занятиях сейчас приказ зачитали. Не в канцелярию тебе надо идти, чтобы материал сдать. Надо тебе в магазин бежать, чтобы водки купить. А материал я уже давно, пока ты спал, у тебя из папки вытащил и в канцелярию отнес».
Я иду в магазин за водкой и, по дороге, вспоминаю, что в моем сне было не так. Крышка скатывалась по ступеням не сверху - вниз, а снизу – вверх. То есть, получается, я за ней бежал с первого этажа на пятый.
Обмывание очередного звания в милиции, если это звание не генерал, похоже на проводы в армию. Напутственные речи, предостережения и море спиртного. Так всегда провожают своих сыновей в неизвестность. Так и в милиции. Присвоить-то звание – присвоили. Но что будет дальше? До следующего звания несколько лет, и каждый день ты сталкиваешься с нарушениями закона. Нужно эти нарушения пресечь, не нарушив, при этом, другого закона. А расстояние между двумя этими законами, иногда, до того узкое – мышь не проскочит. Прихлопнет тебя в этом узком правовом пространстве – пикнуть не успеешь.
Мне, в огромный стакан, наливают водки и бросают три маленькие звездочки – столько на погонах у старшего лейтенанта. Я выпиваю содержимое стакана, ловлю свои звездочки и выплевываю на ладонь. Представляюсь всем по случаю присвоения очередного специального звания. Меня поздравляют, вот теперь я – настоящий «страшный» лейтенант. Рядом со мною мой товарищ – Володя Ткачев. Володя наливает себе водки в один стакан и минеральной воды из бутылки «Ессентуки» - в другой. Залпом выпивает водку и залпом запивает ее минералкой. Глаза у него расширяются и он машет руками – оказывается, в бутылке из под минеральной воды – самогон. Хватает пластиковую бутылку с напитком «Фанта» наливает себе в стакан и выпивает. Снова машет руками – в бутылке из под «Фанты» тоже самогон, только подкрашенный. Володя кричит: « Дайте мне … не водки!» Пьянка началась.
На меня, после выпитого, накатывает теплая, умиротворяющая волна и я улыбаюсь. Сапожников учит кого-то из молодых сотрудников: «Вот, посмотрите на старшего лейтенанта. Улыбается. Трезвый – улыбается. Пьяный – улыбается. КАЗОЛ на него орет, а он – улыбается. Улыбаться надо! Людям, Фидюкину, всем - улыбаться! Давайте, по этому случаю, песню споем!» И полилась, в исполнении офицеров милиции, над безмятежно спавшим поселком самая не офицерская, и самая не милицейская песня: «От улыбки солнечной одной перестанет плакать самый грустный дождик…»
ГЛАВА 21
На планерке сидим рядом с Сапожниковым. Напротив нас – Сёмин. На глазах у Сёмина темные очки, голова густо полита зелёнкой. После планерки, Анатолий Николаевич, под большим секретом, поведал мне леденящую душу историю. Прежде чем начать ее рассказывать прошу пропустить эту главу женщин, несовершеннолетних и мужчин до 50 лет. Для всех остальных, дрожащими от ужаса пальцами продолжаю печатать.
В один из мрачных-премрачных дней, не исключено, что 13 числа, Сапожников и Сёмин, на легковой автомашине Сёмина поехали в Калитвиковскую по служебным делам. После выполнения служебного задания они заехали на одну из улиц - не исключено, что на 13-ю линию и Анатолий Николаевич забрал из ремонта туфли своей супруги, которые сдавал днями ранее. Вполне возможно, что заплатил он за ремонт 13 рублей 13 копеек.
Настроение в этот мрачный-премрачный день у наших героев было мрачное-премрачное, и они купили бутылку водки. Выпив спиртное, они возвратились в поселок, и по вполне понятным причинам, Сапожников забыл туфли жены в «бардачке» машины Сёмина.
Сёмин, заехав к себе во двор, позвал свою супругу – Сёмину Ольгу Ивановну помочь ему донести до дома покупки. Та, открыв «бардачек», обнаружила в нем женские туфли. Ольга Ивановна следственных школ не заканчивала, но факты сопоставлять умела и выводы делала мгновенно.
Обнаружение в машине мужа элегантных женских туфель красного цвета на высоком каблуке – шпильке с металлической набойкой, хорошее настроение мужа и запах спиртного позволили ей построить из этих фактов железную цепочку версии. И вот тут Сёмин сделал ошибку. Он подумал. О чём подумал? Не важно, о чем. Нужно было ему сразу бежать, затем думать, а уж затем объяснять причину появления туфлей. Но он начал думать. Увидев туфли в бардачке одновременно с женой, Сёмин почувствовал себя не очень комфортно, но решил, что еще есть время все объяснить.
Не учел, бедолага, что в подобных щекотливых ситуациях женщины действуют вопреки судебному процессу и логике. Сначала у них исполнение приговора, затем его рассмотрение в суде и только потом – документальное обоснование. Причем на всех стадиях следователем, прокурором, адвокатом и судьей была сама Ольга Ивановна. Она сначала приводит приговор в исполнение, затем она же – как судья, рассматривает дело по существу, после этого она же – как прокурор, поддерживает обвинение, она же – как адвокат, не находит смягчающих обстоятельств и только потом она же – как следователь, строит версии. Примерно как в разведке – сначала стреляют, потом думают. В результате времени Сёмину хватило только на то, чтобы открыть рот и ту же услышать: «Тук, тук, тук…» Что это за звуки? Это звонким эхом раздаются в округе удары металлических набоек о черепную коробку нашего незадачливого участкового.
На счастье Сёмина супруга его была женщина жалостливая, решила дать время помолиться перед смертью, и тот успел выпалить слова оправдания. Очная ставка с Сапожниковым и опознание туфель женой последнего несколько успокоили Ольгу Ивановну. Да, несомненно, налицо привлечение к ответственности невиновного. Но семейная жизнь, это вам не оперативные комбинации с урками, тут презумпция невиновности, по выражению тех же урок «не катит». Тут лучше перебдить, чем недобдить. В конце концов, можно рассматривать этот эпизод как проведение профилактической беседы! И Ольга Ивановна вышла из сложившейся ситуации изящно. Когда пострадавший муж хотел было предъявить претензии по поводу ее болезненной ревности и призвать ее сделать выводы она ответила: « Какие выводы? Причем тут ревность? Не смей больше ездить пьяным за рулем!».
Признаюсь честно, друзья мои, этот случай был единственным в долгой и счастливой, продолжающейся до сих пор, жизни этих двух замечательных супругов. Да и был ли он, этот случай? Анатолий Николаевич - мастер на всякие выдумки и нереальные истории.
ГЛАВА 22
Теплым июньским вечером я отправился в п.Углегорский, расположенный в нескольких километрах от отделения, для проверки лиц, находящихся под административным надзором, проще говоря ранее судимых.
Поднадзорные – особый контингент любителей нарушать закон. При проверке таких граждан нужно быть особенно осторожным. Заполучить нож или пулю можно запросто. Добравшись до поселка на попутной машине, с милиционерами, ехавшими в другой населенный пункт, я вышел и направился по первому адресу на ул. Новая. Там проживал недавно возвратившийся из мест заключения Котышевский Александр по кличке «Мутный», получивший свое прозвище за совершаемые им время от времени, мягко говоря, нелогичные поступки.
Подойдя к дому Котышевского, я заметил в его квартире, на втором этаже, свет и возбужденные голоса. Зайдя в квартиру, понял в чем дело. В зале, за столом сидел матерый уголовник по кличке «Граф», которому «Мутный» наливал в граненый стакан водки. На столе были разбросаны остатки еды, вскрытые консервные банки, посуда.
«Граф» был «блатным» по жизни, то есть принадлежал к «элите» уголовного мира и пользовался непререкаемым авторитетам у судимых граждан на обслуживаемом мною участке. В поселке он постоянно не жил, постоянно пропадал на воровских притонах и криминальных разборках. Появлялся время от времени, чтобы погоняться с кулаками за своей женой. Жена затем бежала в милицию с заявлением, я не мог найти «Графа»- все это изрядно портило мне нервы.
«Нарушаем порядок, граждане. В этой квартире после 22.00 распивать спиртное запрещено» - начал я.
«Мутный, открой дверь по шире, я сейчас начальнику пинка дам, будет лететь до первого этажа» - ответил «Граф» и выпил стакан с водкой. Справа, от меня, в проеме двери стоял еще один, незнакомый мне тип и похабно улыбался. Я стоял молча, и «Мутный», приняв это за нерешительность, прошел мимо меня и открыл входную дверь.
Я стоял и пытался справиться с захлестывающей мое сознание, знакомой еще со школы, темной волной непонятного свойства. «Спокойно! Спокойно! Спокойно!»- вспыхивала, гасла и снова вспыхивала у меня в мозгу сигнальная лампочка.
Но было уже поздно, я уже «зацепился» за коротко остриженную и давно небритую физиономию «Графа», за выражение его наглых, узко поставленных глаз. Всё, сейчас отключится память.
Память снова включается, когда спускаюсь по лестнице на первый этаж. Внизу, соседка «Мутного» - тетка Зоя, удивленно говорит: « Надо же, только позвонила, не успела трубку положить, а милиция уже здесь!». Останавливаюсь. Снова поднимаюсь в квартиру, дверь настежь. В квартире никого, стол опрокинут. В окне напротив, пролом. По тому, что частей рамы и стекла внутри квартиры нет, понимаю, что нечто большое вывалилось из квартиры наружу через это окно. Я снова бегу вниз, под окно. Под окном, на клумбе с цветами, возится, пытаясь подняться «Граф». Он приземлился буквально в нескольких сантиметрах от ограды клумбы - воткнутых в землю штырей арматуры. На одном из штырей - остаток деревянной рамы, вокруг, россыпью, осколки стекла. Открывается окно на первом этаже: « Замучили, алкаши проклятые своими пьянками, когда вы их заберете?» - кричит в окно соседка. «Граф» поднялся и медленно ушел в наступающие сумерки, видимых повреждений на нём нет, жить будет.
Подъезжает на служебной машине Сапожников, как всегда радостный и улыбчивый. «Валентин, тебя тоже сюда дежурный направил? Ты где был, на дискотеке дежурил?». Собираются соседи и начинают рассказывать о том, как «Граф» вылетел с окна второго этажа. Я обнаруживаю, что у меня на голове нет фуражки, оставляю Сапожникова с соседями, сам поднимаюсь в квартиру Котышевского. «Мутный», как ни в чем не бывало, сидит на невысокой скамеечке, стол уже поставлен на место. Подхожу к нему, каблуком левого ботинка наступаю на большой палец его правой руки, своею правой рукой начинаю сдавливать ему горло. Задаю только один вопрос: «Где моя фуражка?». «Мутный» вопит, но не сознаётся. Когда палец на руке у него начинает уже синеть, а ко мне окончательно возвращается способность рассуждать спокойно, вспоминаю, что фуражку я забыл в автомашине милиционеров, когда приехал в поселок. Поднимаю ногу, «Мутный» убирает палец из под каблука, но на его физиономии радости не наблюдается, и он начинает хрипеть. Соображаю, что все ещё сдавливаю ему шею и убираю руку. Котышевский падает на пол. Ничего, и этот выживет.
Заходит Сапожников, он все ещё уверен, что произошла блатная потасовка. Поднимает «Мутного» за шиворот, одной рукой прижимает голову того к стене, второй цепляет на ухо бельевую прищепку: « Говори, подлец, кто выбросил в окно «Графа»? «Мутный» вопит, машет головой и руками, отбиваясь от прищепки как от надоедливой пчелы. Заходит соседка – тетка Зоя, боевая женщина лет 40 с тяжелой поступью и таким же характером. Сапожников вынужден снять прищепку и отпустить Котышевского. Тот, видя гражданского человека и осмелев, жалуется: «Менты произвол творят, беспредельничают!».
Тетка Зоя с ходу залепляет «Мутному» затрещину и тот летит в чулан, собирая по пути ворохи тряпья, старые сумки, посыпавшуюся с полок посуду.
Я вспоминаю про похабную физиономию третьего. Заглядываю в спальню – нет, под кроватью – нет, в шкафу – нет. Где же оно может быть? Туалет! Открываю дверь туалета. Третий в задумчивости сидит на крышке унитаза и деловито начинает: «Начальник, мёд с пасеки деда Степана я не брал. Мутный брал. Меня угощал. Ел, не скрываю. Две банки продали Токаревым, по 50 рублей за банку. На эти деньги купили самогон у Косовых. Самогон гадость, хоть и подкрашенный».
«Винни-пух долбанный, хорошо, что деда Степана нет здесь, у того ружьё. Ружьё!» - вспоминаю, что у меня в кобуре пистолет. «Ёханый бабай! Так я же мог их всех перестрелять! Вот это был бы номер!» - приходит запоздалая мысль. Рука непроизвольно постукивает по кобуре – привычка проверять, на месте ли оружие.
Товарищ Котышевского, уловив движения моей руки, оживляется: «Начальник, я вспомнил! Мёд с пасеки я вместе с «Мутным» воровал. Четыре банки продали Токаревым, по 70 рублей за банку. Когда уходили со двора Токаревых, «Мутный» у тех насос «Малыш» свинтил. Насос и деньги обменяли на самогон у Косовых. Самогон – так себе, гадость, хоть и подкрашенный». Я начинаю снова выходить из себя: «Ты что заладил: мёд- самогон, самогон- мёд! Других дел не знаешь? Пчелка Майя, твою мать! Чего еще воровали у граждан?».
«Начальник, я всего неделю как освободился и два дня, как у «Мутного» на хате. Клянусь, больше ничего не воровал. У «Мутного» спросите!».
«Мутный» уже выполз из чулана и, остервенело, машет головой, в знак согласия.
Все, консенсус достигнут. Забираем наших «медовых братьев» в отделение.
«Граф» с тех пор в поселке не появлялся, жену не беспокоил. Впоследствии до меня дошли слухи, что он погиб в криминальной разборке. «Мутный» до сих пор ворует, но мед в п. Углекаменный пропадать перестал.
Дед Степан, за то, что мы поймали и наказали жуликов, угостил нас с Сапожниковым литровой банкой меда. Не могу вспомнить, откуда, но у нас с Анатолием Николаевичем появилась бутылка самогона. Сидим на берегу реки, варим шулюм на костре, едим мёд и пьём самогон. Самогон – гадость, хоть и подкрашенный!
ГЛАВА 23
Этим же летом, всю ночь, я вместе с другими милиционерами, занимался раскрытием квартирной кражи. Воров мы задержали, похищенное изъяли и оформив все положенные для меня бумаги, под утро я приплелся домой – отдыхать.
Еще на пороге дома услышал, как звонит телефон в комнате. Отперев дверь и сняв трубку, услышал голос нашего руководителя службы участковых инспекторов: «Где ты шляешься?» Я был возмущен до глубины души: «То есть как – где? Я только домой пришел, кражу раскрывал, чаю попить даже не успел.» «Пей свой чай и через 15 минут – в отделение».
Прибыв в отделение, я обнаружил там всех участковых и узнал, что всё, как обычно, плохо. Завален план по преступлениям предусмотренным ч.1 ст. 206 УК РСФСР. В простонародье это «хулиганка». Эта статья характеризуется незначительным нарушением общественного порядка с обязательным причинением легких телесных повреждений или имущественным ущербом и граничит с административным мелким хулиганством. Если в хулиганстве принимали участие два человека или был причинен значительный имущественный ущерб, а равно причинены повреждения средней тяжести- это уже не ч.1 ст. 206 УК. Но план-то был спущен именно на эту статью и никого не волновало, что таких преступлений в истекающем квартале не было – есть план, значит должны быть преступления. Я попытался доказать, что у меня на счету есть раскрытые преступления – ночное раскрытое преступление относилось к квалифицированной краже.
«Ты мог задержать кого - угодно, хоть Усаму-бен-Ладена или спасти планету от вторжения пришельцев – на эти твои подвиги – начхать и забыть. Поймать мелкого хулигана – вот поистине глобальная задача, выполнения этой исторической миссии ждет от нас руководство». Примерно в таком тоне дан был ответ и на «историческую миссию» отведены сутки.
Злой и невыспавшийся, я сел за составление «стратегического планирования». На моем участке, в пос. Углекаменный, у меня был на примете хулиган по кличке «Пецик», который подходил для решения этой проблемы. Но дело в том, что ехать в поселок к началу дискотеки, где появлялся «Пецик», было в «свете требований руководства», нежелательным.
Хулиганье, которому было наплевать на мои показатели, увидев милицейскую машину около клуба, где проходила дискотека, останется трезвым или будет жрать водку у кого-нибудь в доме, а затем бить друг другу рожи где –то, в темном переулке, после танцев, что на уголовную статью не потянет и провалит мою миссию.
Приехать чуть-чуть позже начала хулиганства, значило допустить последствия, которые могут быть квалифицированы как другое, более тяжкое преступление, и в этом случае моя ч.1 ст. 206 УК снова срывалась с крючка. Я «сел» на телефон и стал ждать. Была еще одна причина для беспокойства – «Пецик» мог в этот раз вообще не появиться на моем участке и нахулиганить на административной территории другого участкового и принести тому славу и всемирную известность.
В 21.00 раздался долгожданный звонок от заведующей клубом: «Товарищ участковый, скоро начнутся танцы, появился «Пецик», приезжайте скорее».
«Уже сажусь в машину, через 10 минут буду» - успокоил заведующую я.
В 21.30 снова звонок: «Танцы уже идут, «Пецик» напился пьяным и прошел внутрь помещения клуба, приезжайте скорее».
«Уже практически сел в машину, мчусь к вам» - отвечал я, заваривая чай в стакане.
Еще через двадцать минут: « «Пецик» затеял драку, разбил зеркало!».
Все, момент истины наступил, пора ехать! В клубе застаю картину пролившую бальзам на мою душу: пьяная, поцарапанная физиономия «Пецика», разбитое имущество клуба- зеркало стоимостью 82 рубля 50 копеек и море свидетелей. На сбор материала ушел час. Я – герой.
На следующий день мне выписали премию, на которую – страшно подумать, какие деньги – я купил коврик для ванной комнаты. Нашему министру - долгие лета!
ГЛАВА 24
В те смутные времена денег стало катастрофически не хватать, зарплаты хватало на пять – десять дней, к тому же ее задерживали на несколько месяцев. Меня поставили дежурить на пост милиции, сутки дежуришь – сутки отдыхаешь.
Однажды, на посту, мне встретился знакомый который занимался перевозками муки в г. Шахты и предложил в свободные сутки ехать с ним в машине и присутствовать при передаче денег за муку. В Шахтах участились случаи, когда предпринимателей «кидали» и шел слух, что преступников прикрывает местная милиция. Я согласился, и сменившись, ехал не домой отдыхать, а в г. Шахты – сопровождать груз. За это знакомый платил мне деньги. Много заработать на удалось, буквально через неделю меня кто-то заложил.
В общем я догадался кто был этот «кто-то», но понятие «заложил» здесь уже не подходило. «Кто-то» был теперь начальником муниципального отделения и он уже – «доложил», то есть «проинформировал вышестоящее руководство».
Как, все-таки, в мастерской тысячелетий был отточен русский язык – как казачья шашка: корень – «лож» - обозначает вранье, неправду. Добавляется предлог «до» и уже - не вызывающее сомнения военная терминология, «до» заменяется на «за» и уже - подлое предательство. Если предлог «под», то вообще нейтральное слово – можно подложить свинью, а можно опору. Просто не язык, а какая-то матрица-трансформер.
На планерку, куда меня вызвали, было не до лингвистических упражнений. Высокие руководители сурово распекали меня за поступок несовместимый с честью офицера милиции. «Позарился на деньги коммерсанта, жажда наживы обуяла, вместо того, чтобы служить Родине – деньги зашибаешь, негодяй!».
Мне было ужасно стыдно, что я мог так опозорить мундир. Начальство милостиво позволило мне работать дальше, но в сторону коммерческих структур запретило даже смотреть.
В то время супруга нашего участкового инспектора Сёмина Л.С. – Ольга Ивановна, отчаявшись уговорить мужа бросить службу, пошла работать на рынок «челноком» и стала зарабатывать в 4-5 раз больше, чем ее муж. Что тут поднялось! Сёмин стал завсегдатаем различных планерок, собраний и совещаний на которых ему говорили примерно то же, что и мне. Предложили уволиться по собственному желанию, а когда это не помогло, на беседу с Ольгой Ивановной приехал заместитель начальника отдела. Чиновник долго убеждал Ольгу Ивановну в том, что её род деятельности позорит мужа как милиционера, который должен соблюдать Кодекс чести милиционера.
Ольга Ивановна, женщина бойкая и грамотная, многодетная мать, пояснила, что её мужа как милиционера, позорит его нищенская заработная плата и дырявые носки в ботинках. Тогда чиновник пригрозил, что будут приняты самые строгие меры. Если из ответа Ольги Ивановны убрать нецензурные выражения, то потеряется смысл ею сказанного, если же эти нецензурные выражения заменить на подходящие по смыслу литературные слова, то потеряется острота мысли. Замначальника уехал, и Сёминых оставили в покое.
Кодекс чести… В то время как рядовым милиционерам запрещалось даже думать о дополнительных заработках, а разрешение совмещать работу и преподавание в университете выглядело как издевка, все управление пристраивало своих жен, детишек, близких родственников в коммерческие структуры, приобретали магазины и маршрутные такси, недвижимость за границей, отделывали золотом унитазы у себя дома.
А нам был один совет – потуже затянуть пояса и службу служить. Впоследствии «конъюнктура» изменилась, все приобретенное «непосильным трудом», было узаконено, и наступил новый виток «приватизации» в органах.
Фактически приватизировались поставки ГСМ, запчастей – водителей заставляли списывать все это под угрозой увольнения. Сотрудники ГАИ вообще всего этого не видели – только ставили подписи под расходными документами. Работникам же нашего отделения запретили даже день милиции отмечать. По мысли руководства, народ может неправильно понять: в районе люди живут бедно, а милиционеры веселятся – непорядок.
В будущем я сделал для себя главный вывод – если некто призывает с трибуны кого-то потуже затянуть пояса, то как только кто-то затянет себе пояс, некто тут же свой пояс ровно на столько же отпустит.
Но все это будет в будущем, пока же я, счастливый, что меня не «турнули» из органов, бежал, с идиотской улыбкой, в отделение. Работать мне стало легче. В отделение пришел новый участковый – Копчук Валера. Имеющий высшее образование, толковый и грамотный Валера обладал к тому же спокойным уравновешенным характером и мощным телосложением.
Вдвоем мы составили «жесткую оппозицию» «Казолу», или как переименовал его Валера - «Садюкину».
ГЛАВА 25
Природа донского края обладает рядом особенностей экстремального характера. Негры, к примеру, у нас не смогли бы выжить. А мы на родине негров - смогли бы. Наш возможный ареал обитания имеет широкие границы. В летнее время на Дону стоит жаркая и сухая погода, столбик термометра может подняться до 45 градусов. Зимой мороз в 15 градусов в сочетании с сильным ветром создает ощущение Антарктиды. Но морозы могут достигать и 25-35 градусов. Люди, приезжающие к нам из Сибири и привыкшие к холодам в 40 градусов, мерзнут! В Сибири при морозе в 40 градусов стоит тишина, ни ветерка. У нас же при морозе в 10 градусов ветер может задуть так, что уши отклеятся сразу. Особые времена года на Дону – осень и весна. Весна, конечно, в любом регионе мира – особое время. Но вот такой осени, как у нас, нет нигде.
В середине октября, рано утром, я вышел из дома на работу и обомлел – на плоских поверхностях крыш, траве, стенах дома была изморось. На столбике термометра было около 5 градусов мороза. Выйдя из калитки подворья и оказавшись под огромным тутовым деревом, я попал на бесплатное театральное представление, которое не смогут показать ни в одном театре мира, ни за какие деньги. Мороз, очевидно, ударил под утро и мгновенно сковал листья на дереве, в середине октября еще зеленые и полные соков.
Кристаллизовавшийся сок в листьях сделал их хрупкими и под своим весом листья стали отрываться от основания веток и, вертясь вокруг своей оси, как в водовороте, падать на землю. При отрывании листа от ветки был слышен еле заметный щелчок, затем наступала тишина - время падения с высота, и при падении листа, раздавался едва слышимый шорох. Все это следует умножить на количество листьев на дереве, и проинтегрировать с разностью высот каждого листа до земли. Стояла абсолютная тишина, ветра не было, листья падали отвесно. Справа, сквозь тучи, пробились лучи солнца. Было ощущение, что находишься внутри другого – параллельного мира и не хотелось двигаться с места, чтобы своим движением не оскорбить тонкую материю сказки, в которую попал. Внутри было ощущение наполнения тела и разума энергией. Это была не энергия действия, движения, силы знакомая нам с детства и не энергия воли, исходящая от других людей–это была нематериальная энергия неизвестного мне мира. Я чувствовал ее и боялся пошевелиться – значит она не чужда человеку, может это и есть мираж давно утраченного Рая? Наверное ради таких моментов и стоит жить. Такое можно увидеть только раз в жизни, должно совпасть очень много факторов: мороз в середине октября и не просто мороз – а именно в 4-5 градусов. Ударит больше – листья осыпятся как горох, за несколько минут, ударит меньше – листья не упадут. Не должно быть ветра, должно быть солнце, около твоего двора должно расти именно тутовое дерево, а не абрикос или вишня, потому что у тутовника огромные, налитые соком, листья. И ты в эти полчаса должен проходить именно под этим деревом. Слишком много разного,должно сойтись в одной точке - природные явления, место расположение дерева, звонок будильника.
На утреннюю планёрку я опоздал на 20 минут. Сижу за общим столом, смотрю на тупую физиономию начальника муниципального отделения, слушаю его вопли: «Я с 7 утра на работе! И прошу обратить внимание на мои ботинки – начищены до зеркального блеска, а у некоторых…».
Мне все-таки интересно, почему плавно и грациозно падающие листья создают ощущение того, что время замедляет свой бег по кругу. А может оно и правда замедляет свое движение? Хотя, нет, наверное, у меня на часах был бы «провал». Хотя, может быть и да? На планерку то я опоздал на 20 минут! Точно! Это из-за замедления времени. Надо было придурку так и сказать в свое оправдание: «Опоздал в связи с попаданием во временную аномалию». Но если серьезно ощущения эти, наверное от того, что мы привыкли, что все падающее сверху вниз делает это быстро: яблоко с ветки, капля дождя, метеорит, бутерброд со стола. Поэтому так интересно смотреть на падающие снежинки или на парашютиста. А на падающие листья никто внимания не обращает. Всем кажется, что листья осыпаются как переспелые груши. Но ведь это совсем не так. Наверное, какой-нибудь художник мог бы их в падении изобразить, а может уже и изобразил. А лучше всего сфотографировать».
Вошедший в азарт руководящего творческого порыва Юрий Игнатьевич не унимается: «… и вот, из-за ваших нечищеных ботинок меня начальник обозвал ослом! Преступление они, видите ли, раскрывали. Лучше бы вы ботинки почистили! И тогда бы я не был ослом. Вы что думаете, я буду терпеть? Нет, у меня нервы на пределе, я всех вас «на карандаш» и …».
Мысли снова уносят меня от руководящих наставлений: «Да, не замечаем мы листьев. Это потому, что вот так нервничаем, торопимся, бежим неизвестно куда. Все говорят о стрессе как эпидемии нашего века. Какой стресс? Офисная братия таскает друг другу бумажки, шлют факсы-шмаксы. Это стресс? В магазине пончики закончились! Какой удар по нервам! Я потолстела на 15 кг. из-за стресса! А 500 лет назад стрессов не было. Совсем не было. Так, только побегают друг за другом с дубинами, саблями, пиками. Ну сожгут пару, тройку городов вместе с жителями, ну колесуют, четвертуют несколько тысяч человек. Это и не стресс вовсе. Да, уж раньше атмосфера была поспокойнее, а сейчас – сплошной стресс».
Планерка, однако, была еще в полном разгаре: «… я неоднократно доводил до сведения всех, ботинки на строевом смотре должны быть без дырочек и узоров. Без дырочек и узоров! Сколько можно повторять? Я вам что, попугай! Кто сказал – осёл? Ах, это начальник сказал? Я смотрю ты больно умный и я, наверное, присмотрюсь …».
Я слушал перепалку Юрия Игнатьевича с одним из офицеров и что удивительно, мне не хотелось врезать «Садюкину» по физиономии, а было жаль. Что видел этот придурок за свою жизнь? Постоянное, из года в год, желание отыграться за свои нездоровые детские комплексы и стать наконец начальником. Затем боязнь потерять кресло, пусть даже и небольшое и даже не кресло, так – скамейку. Постоянные реверансы перед руководством и грызня с тёщей. Что для такого человека падающие с дерева листья - все равно, что для свиньи полотно Рембрандта.
Созерцательное настроение так меня убаюкало, что я даже не заметил, что мне подмигивает и дает всяческие сигналы Валера, сидящий напротив, около стены. Валера закатывал глаза, показывал, что «подкрашивает» губы, делал какие-то жеманные жесты – я не мог понять. Наконец Валера показал себе на нос и до меня дошло – в кабинете был стойкий запах одеколона «Шипр».
Надо казать, что природа щедро наделила нашего начальника единственным нормальным и естественным человеческим инстинктом – тягой к противоположному полу.
«Садюкин» чрезвычайно любил ухаживать за различными дамочками. Устраивал он свидания в отдельном кабинете, расположенном в другом крыле здания и имевшем черный ход. Перед свиданием он обязательно появлялся на работе, чтобы держать руку на пульсе отделения. Я сразу же безошибочно догадывался о его намерениях. Дело в том, что от Юрия Игнатьевича в эти моменты разило одеколоном, как из бочки. Этот тип абсолютно не понимал чувства меры, для него больше - лучше.
«Ах ты гадёныш, нашел предмет воздыхания ! Ну сучонок, Казанова хренов, я тебе устрою «маленькую интрижку на стороне!» - мои мысли радостно переключились с мечтательного канала на рабочую частоту.
Как-то, выясняя генеалогию бравого начальника муниципального отделения с целью выяснить где мать – природа дала сбой, Сапожников мне рассказал, что Юрия Игнатьевича до 10 лет мать носила на руках. Это стало отправной точкой наших дальнейших исследований в этом направлении.
Как пишут в юридических документах: « реализуя задуманное», я, сразу после планерки, при Фидюкине, выразил предположение, что у того свидание. Глазенки начальника подозрительно прищурились, но он ничего не сказал. Однако настроение у него упало и свидание сорвалось.
На следующий день я снова вслух «предсказал» его любовные похождения и мы с Валерой буквально не отставали от него ни на шаг – постоянно крутились около него и просили нам – тупым, разъяснить положения административного кодекса, в котором наш начальник разбирался как свинья в апельсинах. Вулкан страсти снова был, безвременно, затушен.
На третий день наш «солдат любви» думая, что я слежу за ним, предпринял чрезвычайные меры конспирации и, юркнув за двери отделения, постоянно оглядываясь и шифруясь, зашел в свой кабинет свиданий. Но остаточный шлейф от одеколона «Шипр» все сказал без слов. Мы с Валерой немедленно подошли к двери его кабинета и стали громко стучать в двери и слезно просить указать нам несчастным и забитым участковым инспекторам пути выхода из служебных неурядиц, дать нам – никчемным, дельный совет.
Третье свидание было сорвано, это переполнило чашу терпения «Садюкина» и тот доложил начальнику отделения, что мы с Валерой следим за ним и всячески «подсиживаем».
Начальник вызвал меня и Валеру и начал орать. Мы с Валерой были не стукачи, но как говориться «форму доклада знали». Начальник, когда узнал правду, стал орать на прапорщика, а затем орать на всех нас. Оказывается, пока мы упражнялись в междоусобицах, в поселке орудовала группа воров и было зарегистрировано несколько нераскрытых краж. Воры взламывали подвалы и погреба граждан и похищали продукты. Не помогли даже сторожевые собаки.
Я, Валера и «Садюкин» включились в работу. Я и Валера собственно раскрывали преступления, а наш начальник руководил – требовал отчетов о проделанной работе через каждый час и канючил, что его донимает начальство.
Через двое суток ночная засада дала результат и три кражи продуктов из подвалов многоквартирных домов ул. Макарова были раскрыты, лица их совершившие задержаны, продукты изъяты. Воришки, ими оказались трое несовершеннолетних Черновых подробно рассказывали о том, как и где они совершили эти три кражи. Затем с Черновыми взялся беседовать «Садюкин», а мы с Валерой пошли отдыхать.
Через час, не дав нам отдохнуть, нас вызвал Пыльев и пояснил, что Фидюкин раскрыл еще 30 краж продуктов, совершенных Черновыми и потребовал, чтобы мы ехали оформлять эти кражи. В дежурной части лежала стопа из 30 заявлений –написанных корявым почерком Юрия Игнатьевича. Этот товарищ, оказывается, проехал по поселку и собрал заявления у первых встречных граждан – это были даже заявления не о кражах – о пропажах личного имущества и животных: гусей, уток, кур, досок, старых автомобильных шин и прочей дребедени, о которой предпочитают не заявлять – но раз милиция просит, почему бы и нет! Побеседовав с Черновыми снова мы выяснили, что они очень напуганы, признают все 30 краж, но не могут рассказать как их совершили, когда и где. Но самое главное, на вопрос, где похищенное, они отвечали стандартно – выбросили в реку.
Чувствовалась крепкая рука и мега-мозг «Садюкина», уж очень хотелось прославиться и показать, как он умеет раскрывать преступления. Дело в том, что по каждому такому заявлению, дежурной частью передавалось сообщение в центральный отдел и в конце указывалось, кто конкретно раскрыл преступление. 30 лично им раскрытых преступлений –от этих цифр у прапорщика Фидюкина, в предчувствии близких офицерских погон, ныло сердце и кружилась голова.
Убедить этого монстра нам не удалось, это наоборот укрепило в нем веру, что мы завидуем ему. Мы понимали, что если все 30 краж, «раскрытых» «мозгом отделения», будут зарегистрированы это будет, как минимум, две недели пустой работы, как максимум – 30 «висяков». Мы прекрасно понимали, что попав на официальный допрос с адвокатом, Черновые откажутся от выбитых из них признаний. И разгребать всю эту дурно пахнущую кучу, придётся нам, двоим. Решение пришло быстро. С Валерой мы сбегали в столовку, где постоянно клубились алкаши. Притащили несколько человек, находившихся в пьяном виде. Заведя их в дежурную часть, на время устроили толпу и неразбериху и,пока дежурный, Валера и Юрий Игнатьевич были заняты разбирательством с пьяницами, я стащил пачку этих заявлений. К сожалению, несколько штук пришлось оставить, чтобы сразу не бросалось в глаза. Изъятые мною заявления мы, позже, передали в секретариат.
Когда, на следующий день, обнаружилось, что переданы на раскрытие с его «светлейшим именем» только три преступления, а остальные неизвестно куда пропали, Фидюкин устроил грандиозный скандал. На планерке он в открытую обвинил во всем меня и Валеру, и вопил так, что наша уборщица баба Маня, думала, что опять умер кто-либо из политбюро.
К этому времени он затаил на нас обоих лютую злобу, его прямо распирало от негодования. У него были веские основания.
Незадолго до этого, к нам в отделение, с проверкой, приехала новая сотрудница прокуратуры. Фидюкин как раз не было, и она стала проверять дела, сидя в нашем с Валерой кабинете. Мы с Валерой стояли около входа в отделение, и когда появился наш шеф, я сдержанно и по всей форме доложил ему о прибытии проверяющей и заискивающе произнес: «Юрий Игнатьевич, Марья Ивановна просила вас немедленно зайти». Тот подозрительно посмотрел на меня, но узнав от дежурного, что действительно приехала сотрудница прокуратуры, зашел в наш кабинет и торжественно представился: «Здравия желаю, Марья Ивановна, начальник муниципальной милиции Фидюкин!» Все кто был в отделении, заползли под столы от смеха.
Сотрудницу прокуратуры звали Илона Эдуардовна.
С тех пор Фидюкин, он же «Казол», он же «Садюкин» получил новую кличку - «Марья Ивановна».
Через три дня мы с Валерой отмечали новую победу. Черновые, на допросе, сознавшись в трех кражах, от остальных трех отказались. Пояснили, что их бил и заставил признаться Фидюкин. Замаячили три нераскрытых преступления, за которые, как за раскрытые, отчитался наш герой. Прапорщика мутузили все кому не лень, а он оправдывался тем, что к Терновым допустили «аблоката». Слова «адвокат» он произнести не мог и когда его поправляли и говорили: «Не «аблоката», а адвоката», он соглашался: «Да, да, аблоката, а я что говорю?».
Когда я был маленький, то у нас дома часто собирались шумные и веселые компании – друзей и коллег моих родителей. Они зазывали меня в свой круг и просили: «Валек, скажи - «фуражка». Я, не выговаривая по малолетству, буквы «ф» и «р» громко произносил «фуяшка!». Только «ф» было больше похоже на «х». Все вокруг хватались за животы. После этого снова просили: «Валек, скажи – «хурма». Я старательно выговаривал название фрукта. Но вместо «р» у меня получалось «й». Все хохотали до упаду. Я тоже растягивался в беззаботной детской улыбке, не понимая, чем эти два слова так веселят взрослых.
Так и Юрий Игнатьевич. Он просто не мог выговаривать это слово. Ему казалось, что он говорит именно «адвокат», и не понимал почему его поправляют. Видимо, в далеком детстве, в его головушке перегорел какой-то предохранитель. А может быть, предохранитель был просто не предусмотрен конструкцией.
Еще одно слово, которое он не мог произнести – «компра», сокращение от «компрматериалы». Его излюбленный прием - вербовка осведомителей внутри милицейского коллектива. Он вызывал к себе в кабинет молодого сотрудника, показывал ему какую-нибудь толстую папку и говорил, что это «контра», которую он накопил на сотрудника. Предлагал «стучать» на своих товарищей, главным образом на меня, Валеру и Сапожникова. Давал сотруднику день на размышления, а не то… Как только сотрудники выходили из его кабинета, то сразу бежали ко мне или Сапожникову. Выяснять что такое «контра» и что им делать.
Эта история «Марью Ивановну» абсолютно ничему не научила. Когда я был уже следователем, то возглавляя следственно-оперативную группу, выехал в х. Грушевка. Вместе с нами поехал и Юрий Игнатьевич, к этому времени уже спустившийся с небес на землю и работавший участковым инспектором. Но жажда власти не оставляла этого неутомимого искателя славы, теперь он доставал строительные материалы для дач своих покровителей, и снова рассчитывал на руководящие должности. О краже нам сообщил дежурный, он же пояснил, что позвонила продавщица сельского магазина и рассказала, что в магазине х. Грушевка взломана дверь. Когда до х.Грушевка оставалось несколько километров нам встретился, идущий по обочине, бомжеватого вида мужчина, с матерчатой сумкой. При досмотре сумки в ней оказались: блок сигарет, несколько больших пачек чая, несколько пар носков в магазинной упаковке и две или три банки консервов. Все было ясно- во всяком случае Юрию Игнатьевичу, особенно после того, как он отвесив затрещину задержанному, услышал те признательные показания, которые хотел услышать. Бросившись к радиостанции Юрий Игнатьевич стал докладывать руководству о том как он, единолично, без помощи следователя и остальных работников милиции, раскрыл кражу из магазина. Руководство, на радостях, сообщило это известие еще выше и пошло, загремело по инстанциям раскатистое эхо «Садюкинских» затрещин.
Приехав на место, я обнаружил, что в магазине взломана только первая дверь, а вторая дверь – металлическая решетка, осталась нетронута. При дальнейшем осмотре следов проникновения в магазин обнаружено не было, проведенная ревизия кражи недостачи товара не выявила, очевидно воров что-то спугнуло. Задержанный мужчина пояснил, что все вещи, находящиеся у него в сумке дал ему житель х. Грушевка за выполненную работу. Житель х. Грушевка подтвердил, что действительно нанимал на работу представленного ему гражданина и расплатился вещами и продуктами, которые приобрел в магазине. Продавщица подтвердила, что накануне продавала изъятые у мужчины предметы, жителю х. Грушевка.
Круг замкнулся. Я сообщил руководству, что кражи не выявлено. Но ведь все уже отчитались, что кража не только есть, но и раскрыта, и не кем-то там раскрыта, а тем «кем надо» раскрыта. Все излишние вопросы я переадресовал «кому надо». Юрий Игнатьевич, вскипая от гнева, пошел на «прорыв» – сказал, что заставит продавщиц дать отношение, а мужчину снова признаться в краже. Я пожелал ему успехов в этом нелегком и опасном труде и, забрав сотрудников, уехал в отделение.
По дороге думал: «В репрессиях 1937 г. обвиняют, и не без оснований обвиняют, Сталина. Хорошо, Сталин виноват. Но разве Сталин «выявлял» врагов народа, Сталин избивал людей на допросах, Сталин печатал приговоры и доносил на своих же сограждан? Где же все те, кто этим занимался, почему они в тени? Если уж развенчивать культ личности, чем так любят сейчас заниматься, то делать это надо до конца и опубликовать все фамилии, от рядового стукача до генералиссимуса, так будет справедливо.
Чтобы не было повадно таким вот «Садюкиным» сажать людей ради «галочки» в отчете и звездочки на погоне».
ГЛАВА 26
Вместе с Сапожниковым, заходим в каптёрку к старшине отдела. Старшина отдела –прапорщик милиции Сапогов – практически тёзка Анатолия Николаевича, типичный старшина и типичный прапорщик. Добиться от него получения формы, даже положенной по сроку, задача нереальная. У него никогда ничего нет. При этом он, с вороватым видом, постоянно таскает из своей каптёрки какие-то туго набитые мешки. Обстановка с форменной одежной напряжённая, её катастрофически не хватает.
Любимое наше занятие с Анатолием Николаевичем – добывать у старшины форму. Неважно – какую, лишь бы что-нибудь украсть. Затем, то что украдём, обмениваем у того же старшины на то, что нам нужно.
Вот и в этот раз действуем стандартно: при входе я снимаю зимнюю шапку и прячу её за пазуху. В каптерке начинаем рассказывать старшине, что во время службы я потерял шапку и просим выдать новую. Прапорщик выпучивает на нас глаза, машет руками, бегает по своей каморке и клянётся, что зимних шапок нет и не будет еще лет 200. Анатолий Николаевич начинает с ним скандалить, они говорят на повышенных тонах, а я тем временем, улучив момент, ныряю за спину старшины и хватаю с полок первые попавшиеся вещи – на этот раз две зимние шапки моего размера. Прячу их за спину и снова оказываюсь на прежнем месте. Молча, выхожу. Анатолий Николаевич увидев меня, заканчивает скандалить и, извинившись перед старшиной, спешно уходит вслед за мной.
На улице ко мне подходит мой коллега – молодой участковый Ринчинов Игорь и просит шапку. У него шапка не по размеру - мала и мерзнут уши. Отдаю Ринчинову одну шапку. Мне шапка не нужна. За время нашей с Анатолием Николаевичем деятельности, дома у меня лежит шесть новеньких зимних, форменных шапок, и я, время от времени, жертвую их своим молодым коллегам.
По дороге домой Анатолий Николаевич рассказывает историю из жизни Калитвиковского городского суда. Случилась она в те давние, стародавние времена, когда сам Сапожников только пришел на службу в милицию. Был в Калитвиковском горсуде такой судья – Купинский Борис Михайлович. В суде и прокуратуре его за глаза называли «Борюсик», а в милиции – «Штраф». Кличку он свою получил из-за чрезмерной либеральности к всякого рода нарушителям административного кодекса.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы посвятить читателя в некоторые интимные стороны сотрудничества суда и милиции. Есть такие статьи в административном кодексе – мелкое хулиганство и неповиновение сотруднику милиции(полиции). Это когда пьяный гражданин нецензурно выражается в общественном месте и вообще ведет себя неподобающим образом, или на законные требования правоохранителей отвечает отказом. Требования правоохранителей должны быть законными. Как однажды нам популярно объяснил на занятиях один из руководителей: «В протоколе обязательно описывайте и ваши действия тоже. Почему именно вас гражданин отталкивал и ругался нецензурно? Может, вы ему ухо отрезали?».
Дела о таких правонарушениях рассматриваются судьями, и санкцию по статье выбирает судья на свое усмотрение. Сотрудники в большинстве своем относятся к таким нарушителям спокойно. Страна у нас такая, если человек пьян, то он обязательно должен матом покричать, поскандалить и посбивать милиционерам фуражки. Менталитет.
Но есть особые экземпляры граждан, поведение которых выходит даже за безграничные рамки этого самого менталитета. Перед тем как привести такого нарушителя на суд, милиционеры предварительно заходят к судье и описывают все его «художества», не вошедшие в сухой язык протокола. Просят дать такому нарушителю максимальный срок административного ареста. Как правило, судьи всегда идут навстречу.
Не таков был Борис Михайлович. Это был либерал в высшем понимании этого слова. И на все просьбы милиционеров, каким бы негодяем не был нарушитель отвечал: « Увольте меня от ваших просьб! Это совершенно недопустимо! Гражданин заслуживает штраф, не более!».
И вот, однажды, наш Борюсик,в темное время суток, подошел в своему подъезду. Около подъезда он встретил одного из своих бывших подсудимых – гражданина Алексеевцева Константина Петровича. Как–то уж слишком торжественно описал я эту встречу. Если проще, то натолкнулся на алкоголика по кличке Котя. Котя только что перенес тяжелую психологическую травму – жена вылила в унитаз заныканную поллитровку, укусив за самую душу. Управдом, физически крепкий мужчина, дал Коте пендаля, за то что тот царапал двери лифта. В довершении всех несчастий, соседская собака, ненавидящая как и Котина жена пьяниц, грызнула его за пятку.
С истерзанной душой и прокушенной пяткой Константин Петрович и узрел опрятно одетого и трезвого Бориса Михайловича. Без лишних вступлений Константин Петрович потребовал у Бориса Михайловича закурить и пока последний в самых изящных выражениях излагал свое неприятие к грубому обращению, Котя, не дождавшись сигареты, врезал Борюсику промеж глаз кулаком.
После этого случая Борис Михайлович получил в милиции кличку «СС». Отчасти из-за аббревиатуры самой зловещей фашистской организации, отчасти из-за слов «семь суток». Именно столько теперь давал Борис Михайлович всем хулиганам подряд, даже без просьб сотрудников отдела внутренних дел.
Какова мораль сей сказки? Почаще надо бить чиновников по физиономиям, порядку больше будет? Утверждение спорное. Может быть – битый небитого не разумеет? А может быть - за одного битого двух небитых дают? А может быть в том, что вся эта юридически-правовая казуистика вообще не имеет никакого значения? И мораль совсем в другом? Например, в том, что в мае 2000г., забытые всеми, умерли Борис Михайлович и Константин Петрович и их могилы, на кладбище, почти рядом. Ровно на таком расстоянии от места судьи, место, где сидит подсудимый. И здесь математически точный расчет Того, Кто предрешил их рождение, судьбу и смерть.
А может, и нет никакой морали? Это я сейчас сижу, выдумываю. А тогда, в далеком 1996г. я и Сапожников весело смеёмся, представляя тупую физиономию Коти и Бориса Михайловича с его «это совершенно недопустимо!»
ГЛАВА 27
У меня единственный выходной за месяц. Но это никому не интересно. В ОВД объявлена тревога! Я понимаю, откуда ветер дует, и поэтому не тороплюсь. У нас очень любят проводить различные операции, присваивать этим операциям экзотические кодовые наименования, мордовать в течении этих операций личный состав и затем отчитываться в вышестоящие инстанции.
Планомерная и спокойная работы это не для нас. Обязательно нужно чтобы из глаз искры и из ушей дым. Названия операций самые различные: «Подросток», «Путина», «Мак», «Гараж» и т.д. Во время проведения этих операций нужно «дать стране угля, мелкого, но много». Смысл в том, чтобы показать руководству страны, что милиция не просто работает безнадзорно. А работает по кодовым операциям. И именно в ходе этих умно продуманных операций раскрываются преступления, изымаются горы оружия, тонны наркотиков и прочее, и прочее. Ну и конечно, коли есть название операции, то есть и фамилии тех, кто ее разработал. Их, эти фамилии можно указать где-нибудь в конце отчета президенту. «А в конце, господин президент, разрешите огласить список фамилий…» Но можно и в начале. «Прежде чем озвучить результаты блестяще проведенной в стране операции, разрешите, господин президент, огласить список фамилий…».
Обнаружат, например, милиционеры поле конопли. Трогать не могИте. Косить будем коноплю только во время операции «Мак». Задержали пьяных подростков за день до начала операции «Подросток» - отпустить. Не время! Пьяные подростки должны попадаться только во время операции. И уж конечно, во время таких операций не должно быть нераскрытых преступлений. До или после – могут быть. Во время – ни, ни! А то, как отчитываться наверх – господин генерал в результате проведения операции мы не раскрыли преступление?
Но прибыв в отдел, понимаю, что я ошибся. Сапожников рассказывает, что в ОВД аврал - мы ниже области. Сидим в общем зале и слушаем завывания начальника штаба. Суть его речи, если кратко, в одном – все плохо. Все отделения равняются по раскрываемости на отделы, отделы – на управления ну и так далее по цепочке. Ну, например: раскрываемость тяжких преступлений по области составила 78%, а по нашему району – 79%. Езжай начальник ОВД в УВД, получай премию. А если наоборот? В области – 79%, а в районе 78%? Езжай, тогда, начальник по тому же маршруту – получай «пилюлю». А если поровну – 78% на 78%? Сиди тогда начальник на попе ровно. Ни хвалить, ни ругать не будут. У нас в ОВД на целых ТРИ процента ниже области. Это катастрофа. Пилюля для начальника может быть очень большой – подавится. Поэтому мы и в ОВД.
Участковых разбивают на группы и ставят задачи. Из нас с Сапожниковым тоже сформировали группу и наш начальник ставит нам задачу. «Значит так. Сейчас 18.00. В 23.30 начальник ОВД будет отчитываться наверх. Мне нужно отчитаться ему в 23.00. Вам нужно отчитаться мне в 22.30. Времени у вас … не дебилы, сами подсчитаете, до хрена, в общем! Вам необходимо за это время раскрыть два преступления по ч.3 ст.158 УК РФ – эта статья предусматривает … не дебилы, сами знаете. По одному на брата – это немного. Также вам необходимо составить 20 административных протоколов по областному закону « ненадлежащее содержание домашних животных». По 10 протоколов на брата – это не много. Предупреждаю – преступления нужны именно ч.3 и протоколы нужны – именно на животных. В смысле по животным – собакам там всяким и кошкам. В смысле на хозяев за «ненадлежащее содержание». Принесете другие преступление и другие протоколы, начальник ОВД эти бумажки мне и вам запихает в… не дебилы, сами знаете куда. И последнее –необходимо выдать на «гора» изъятие оружия. Да не как в прошлый раз – самопал у пацанов отняли. И еще, по организационным вопросам. Я вчера на вашем служебном УАЗе ездил на свидание со своей… со своим агентом. И она… то есть он – агент, дала, то ест дал мне …сведения. Сведения очень важные и очень секретные. Не для вашего ума! Но не в этом суть. Получая сведения, я сломал на вашей машине сцепление. Бензина в баке тоже нет. Свою служебную машину я вам не дам. Но это не отговорка, чтобы не выполнять задачу. Вы в милиции работаете или в адвокатуре? В случае невыполнения поставленной задачи…».
Дальше следуют стандартные санкции «за невыполнение»: вместо премии – хрен с маслом, вместо форменной одежды, положенной по сроку – не буду повторяться, отпуск – в декабре, очередное звание – к пенсии.
Первый аргумент нас огорчает. Остальные три – так себе. Форменную одежду мы и так уже три года не получали. Получить очередное звание к пенсии – так это еще и хорошо будет, а на Гавайских островах отпуск в любое время года хорош. Но вот хрен вместо премии – это печально. Не для нас печально. Если государство в лице нашего припудренного начальника не даст нам премию, мы найдем источники финансирования. Альтернативные. Внебюджетные. Вот для этих источников это и печально.
Однако, что же делать-то? Я смотрю на Сапожникова. Тот невозмутим. У него на участке нет нераскрытых преступлений по ч.3 ст.158 УК РФ - кража с проникновением в жилище. У меня одно: преступник известен, но сбежал на Украину и объявлен в розыск. Итак, исходные данные таковы: за 4 часа 30 минут нам нужно: отремонтировать в нашем УАЗе сцепление, найти примерно 200 литров бензина, проехать на Украину и отыскать там жулика. По пути домой, уже на территории России, раскрыть еще одну такую же кражу и составить 20 протоколов на нерадивых хозяев котов, псов, коров и хрюшек. Интересно, чем нашему начальству не угодили собаки и хрюшки? Да, чуть не забыл! Нам же еще надо найти ночью на улице человека с ружьем или гранатометом и оружие у него изъять.
Что делать-то будем – Анатолий Николаевич? Как, что делать? Указания выполнять! Следуй за мной. Я топаю за старшим группы. Ну и куда, как вы думает мы пришли? К своей служебной машине? Нет! К двери квартиры сошедшей с ума старушки, содержащей 50 котов? Нет! На границу с Украиной? Снова не угадали. Мы прошли ровно 20 метров и оказались в кабинете следователя Шевченко Алексея Владимировича – закадычного друга Сапожникова.
Переговоры высоких договаривающихся сторон закончились успешно и меня посылают «притащить» двух потерпевших. В милиции нет слов «пригласить» или «позвать», очень редко используется «вызвать». В основном «притащить». «Таскают» всех, независимо от процессуального положения. Дать точную юридическую оценку этому термину я затрудняюсь: это что-то среднее между «не соблаговолите ли вы…» и «а ну, живее…». Я не очень понимаю, чем нам могут помочь потерпевшие, но иду выполнять поручение. Сапожников в это время звонит из кабинета Шевченко еще одному своему другу – охотнику и садится писать 20 протоколов за «ненадлежащее содержание…». Зачем нам еще и охотник? Из всех наших приготовлений я понимаю последнее. Фамилии в административных протоколах – с потолка. Адреса немного точнее – от фонаря. Фабулы – стандартные. Потом мы эти протоколы зарегистрируем и отправим на административную комиссию. То есть не совсем отправим. Поставим отметку об отправлении, а протоколы отправим «генералу Корзинкину».
На мое счастье потерпевшие оказались людьми законопослушными и проживающими неподалеку. Алексей Владимирович быстро их допросил и те ушли. После этого я и Сапожников пишем рапорта о выявлении двух преступлений по ч.3 ст.158 УК РФ. После этого к Сапожникову приходит его друг охотник и Анатолий Николаевич изымает у того ружье, хранящееся на законных основаниях. Охотник, по ходу, этим ничуть не огорчен.
«Анатолий Николаевич, Алексей Владимирович объясните мне, что мы сейчас делали. Ну, с протоколами, понятно. А остальное?».
Мои коллеги смеются: «Вот послал Бог ученика. Объясняем для тех, кто на бронепоезде. Начнем с простого. Ружье принес наш товарищ. Он охотник и ружье у него храниться законно. Но вот сидит он вечером и внезапно в голову к нему приходит мысль: «А что если сейф для хранения моего ружья недостаточно надежен? Проверяет и точно! Сейф не прикреплен к полу!» Что же делать человеку? Мучает его совесть и гражданский долг. Хватает он свое ружье из сейфа и бегом к участковому. «Помогите, товарищ участковый, разрешите мои сомнения, проверьте мой сейф. А пока, примете на хранение ружье, пожалуйста». А что делать участковому? Составляет участковый протокол и документ об изъятии и идет на следующий день к охотнику. А у того, оказывается, все в норме. Тот за ночь все устранил. Возвращает участковый ружье и благодарит охотника за бдительность. Таким образом, и ружье на месте, и «галочка» об изъятии ружья имеется. А решение по протоколу, конечно же, в пользу бдительного охотника.
И еще одно. Поставленный по преступлениям план нельзя перевыполнять ни в коем случае. Перевыполнишь, тебе торжественно пожмут руку. А на следующий раз спустят больше. И наступит день, когда план ты не выполнишь. И тебя выгонят. А на твое место следующего дебила примут. Регистрировать раскрытое преступление не спеши. Сегодня зарегистрируешь, а завтра начнется какая-нибудь из очередных «операций», во время которых нужно будет гнать план. И что делать будешь? А начальник будет вопить, как потерпевший. А почему? Да потому, что у нас ответственный за результаты Хрюкин, а в УВД – его покровитель Пукин, а в МВД покровитель Пукина – Писюкин. План же по административным протоколам нужно недовыполнять, но не намного – на 2 или 4. У нас план – 20 протоколов? А мы составим – 16. На подведении итогов тебя, конечно, пожурят, попеняют. Но ничего, все это - как с гуся вода. Один раз не выполнил, второй. Так, постепенно, приучишь начальство к «своей» норме. Среди передовиков не будешь и чести целовать начальственный зад, конечно, не удостоишься. Но и не выгонят.
Теперь, когда твой атрофированный мозг немного поднапрягся, объясняем более сложные вещи – волшебное слово «переквалификация». У каждого следователя имеются дела, где не совсем ясна квалификация. Вот, допустим, два дела возбужденные по ч.2 ст.158 УК РФ – кражи из нежилых летних домиков садового товарищества «Дружба». Между жилищем и не жилищем – грань очень тонкая. Наши великие юристы до сих пор друг друга грызут. Допустим – купе поезда. Жилище это или нет? Так и летний домик. Когда возбуждали, думали, что не жилище. Но затем вызвали потерпевших, допросили и оказалось – жилище! Тем более позиция прокурора – направлять дела по более тяжкой статье. В суде могут переквалифицировать ч.3 на ч.2 – то есть улучшить положение подсудимого. А вот с ч.2 на ч.3 – не переквалифицируют и вернут дело обратно. Поэтому следователи страхуются и, когда не могут точно выяснить квалификацию, направляют по ч.3 ст.158 УК РФ. Таким образом два доблестных участковых, под руководством грамотного следователя установили признаки двух ч.3. И преступников никто не ловил и два новых преступления налицо».
«А если в суде не выяснится ничего и впаяют человеку ч.3 вместо ч.2?» - не унимаюсь я.
«Во-первых - в суде обязательно выяснится, там умные люди сидят, не то что ты. Во-вторых – то, что будет в суде, тебе не должно быть интересно. В суде получают в 20 раз больше твоего. А если не получишь премию, что твои дети кушать будут? Последнее должно быть для тебя куда интереснее. В третьих – если не выяснится, то не хрен, вообще-то, лазить по чужим домикам и воровать. В-четвертых – ты слышал глас начальника? Ты кто? Милиционер или адвокат? Если в суде не выяснится, то это вина адвоката, а не наша и следователя. Понял? Учись, студент, пока живы профессионалы. А теперь, давай топай, уже 22.20, завтра к 8.00 на работу, а нам еще отчитаться надо».
ГЛАВА 28
Сапожников уходит в отпуск. Юрий Игнатьевич дает мне нового напарника – участкового инспектора Лоря Сергея Львовича. У меня наставником был Сапожников, у Лори – Юрий Игнатьевич. Этим все сказано. В нашем отделении появился еще один монстр. От наставника зависит многое. Но не все. Очень много значит и сам объект наставничества. И здесь как раз все в порядке. Извращенные семена из мозга Юрия Игнатьевича упали на благодатную почву психопатической мании величия. Сергей Львович – плод генетических мутаций, искусственный разум выращенный в лаборатории нашего отдела. Это не просто милиционер, это милиционер с инициативой.
Рост у Лори небольшой – не дотягивает до 170см., сложение худощавое. А составить себе его словесный портрет достаточно просто: будете проходить мимо мусорных баков, внимательно присмотритесь. Там обязательно сидит какой-нибудь ободранный кот со злобной физиономией, догрызающий хвост селедки. Это и есть Лоря по прозвищу «Шкет».
Первая заповедь, полученная от Юрия Игнатьевича – не доверять своим товарищам и докладывать о их проступках. Вторая заповедь – для достижения карьерного роста все средства хороши. Если нужно подставить кого-то из коллег, делай это и не сомневайся. Иначе подставят тебя, а в системе неудачникам не место. Третья заповедь – если что-то не умеешь, перевыполни план в другом. То есть качество можно компенсировать количеством. Не хватает ума, допустим, раскрыть кражу, ничего страшного – состав 20 административных протоколов вместо 10 положенных. В поселке и городе Лоря работать не любит. Население здесь грамотное, да и смотреть на него без смеха никто не может. А вот на селе, в отдаленном хуторе – тут он король. Любит проверять транспорт в хуторе. Станет около единственного моста через речку, перекроет единственный въезд и выезд из хутора и все- трепещите селяне. В хуторе через два дня работы можно не только каждую машину и каждого гражданина в лицо узнать, каждая собака тебе будет знакома. «Шкет» работает на селе уже год, но это ничего не значит. Десять раз за день ты мимо него будешь проезжать и все десять раз он тебя остановит, документы тщательно изучит, машину досмотрит и на десятый раз, да найдет какое-либо нарушение. За время его работы в хуторе уже, наверное, не осталось человека, включая и грудных младенцев, на которого бы участковый не составил протокол.
Вот с таким типом мы теперь каждые выходные ходим на центральный рынок. Порядок общественный охранять. Но не допустить нарушения общественного порядка и совершении преступления на рынке этого для нашего руководства мало. Нужно за каждый такой день насоставлять кучу административных протоколов с формулировкой «нарушение правил торговли». Я обычно за дежурство на рынке получаю нагоняй – нет протоколов. Не составляю я их специально – не мое это дело рыться в бумажках торговцев и проверять накладные на сало. Мое дело – общественный порядок и недопущение преступлений. А накладные и бумаги у предпринимателей есть кому проверять – толпы контролирующих органов.
Но начальство мое такая позиция в корне не устраивает. Дело в том, что чем больше участковый инспектор составит протоколов, тем больше торговцев придут к начальникам для урегулирования вопроса. Вы, конечно, понимаете, о чем это я.
Поэтому мы с Сапожниковым и не составляем протоколы, ограничивая, таким образом аппетиты наших боссов. Нас конечно можно за это наказать и выгнать, но все не так просто. Все зашло очень далеко и мы знаем кто, сколько, когда и кому положил в кармашек денежек. Поэтому, в случае чего, обратим на это внимание еще более высокого руководства. Таким образом сложился паритет – нас не трогают, мы молчим.
Но и здесь снова все не так просто. Паритет этот зыбкий. Начальству не дает покоя мысль: кто снимает золотые сливки с рынка? Если мы не составляем протоколы, значит мы решаем вопросы на месте? Вот этот вопрос и решает выяснить наше заботливое начальство, отправив Сапожникова в отпуск, и приставив ко мне «недремлющее око» - Лорю.
У двух входов на рынок обычно стоят молодые женщины – примерно моего возраста. Они торгуют нижним женским бельем. Торгуют полулегально. На белье у них нет сертификатов. Но я и Анатолий Николаевич их не трогаем. У женщин есть два несомненных профессиональных достоинства – они наблюдательны и любят поболтать. Поэтому всех подозрительных граждан срисовывают в момент. Именно с их помощью нам удалось задержать двух карманных воровок. Но моему новому напарнику все это – по барабану. Ему поступили инструкции – наказывать всех подряд. И каждые выходные он бегает по рынку за бедными женщинами, ловит их и вопит на весь рынок: «Гражданка, вы нарушаете закон! Показывайте мне ваши трусы!».
Еще одно любимое занятие Сергея Львовича – выезжать на семейный скандал по заявлениям гражданки Сивоплясовой. Муж у гражданки Сивоплясовой – Николай Егорович, мужчина огромного, около двух метров роста, и богатырского сложения. Я по сравнению с ним – школьник. Сергей Львович – помойный кот. Но именно эта разница и подстегивает Лорю. Ну как же! Он может показать свою власть над этим огромным человечищем!
Вывести Николая из себя практически нереально. Но его жена с успехом решает эту задачу. Её муж – шахтер. На шахте есть традиция, называется она – «баллон». Суть традиции в том, что на все личные праздники без исключения, будь то рождения сына или трагическая смерть тещи, шахтер обязан принести коллективу трехлитровую банку крепкого спиртного напитка домашней выработки. Эту банку называют «баллон». После работы шахтеры собираются и банку эту выпивают.
Иногда «баллон» достигает размеров шести, девяти или другого количества литров, кратного трем. Николаю, для того, чтобы захмелеть, нужно не менее одной такой банки, домой он приходит в довольно удовлетворительном состоянии и сразу ложиться спать. Но не тут-то было! Гражданка Сивоплясова начинает его «пилить» и через три, четыре часа нервы у Николая не выдерживают, он встает и запихивает жену в другую комнату, а выход из комнаты перекрывает шкафом. В другой комнате телефон, дражайшая супруга немедленно набирает 02 кричит, что ее убивают и требует участкового.
Весь этот спектакль полностью соответствует графику дней рождений, свадеб, крестин, именин, выходов в отпуск и на пенсию коллектива Николая Егоровича и повторяется чуть ли не ежемесячно. Я на звонки Сивоплясовой уже давно не езжу и наряд туда давно никто не посылает. Как только она появляется в эфире, дежурный дает трубку мне. Я прошу ее сказать мужу, что звонит участковый и приглашает его к телефону. Сивоплясова передает мою просьбу своему мужу. Тот отодвигает шкаф и берет трубку. Я говорю ему примерно следующее: «Николай, давай не будем усугублять обстановку. Приходи сейчас в отделение, посидим поговорим за жизнь, чаю попьем. Протокол на тебя я составлять не буду».
Через четверть часа мы сидим у меня в кабинете и Николай рассказывает какая его жена и теща змеи. Еще через час в отделение появляется младшая из змеиной породы и требует отпустить ее мужа, иначе она будет жаловаться прокурору. Из отделения они уходят вместе и воркуют как голубки. Я и Сапожников используем Николая для урегулирования других бытовых конфликтов. Звонят, допустим, из того района, где проживает Николай и жалуются на громкую музыку, просят принять меры. Мы звоним Николаю и просим вызвать в милицию нарушителей. Николай идет, стучит в дверь и просит выйти хозяина. Тот выходит, видит заслонившего проем лестничного прохода громилу и все, дом может спать спокойно.
«Шкет» уже дважды, самолично, ездил на вызова гр-ки Сивоплясовой и забирал в отделение ее мужа. Причем в обязательном порядке надевал на него наручники и несколько раз стукал дубинкой по спине. Сергей Львович получает от этого неописуемое удовольствие.
На его счастье, на третий раз я случайно оказался рядом и застал там очень живописную картину. В прихожей квартиры Сивоплясовых стоит Николай, одной ручищей он прижал к стене Лорю, во второй руке у него деревянная ложка. Николай очень сильно раздосадован и жалуется мне на поведение стража порядка. Оказывается, в этот раз никто никого не вызывал. Мадам Сивоплясова уехала отдыхать. Николай мирно сидел за столом и кушал борщ прямо из кастрюльки огромной деревянной ложкой. Надобности наливать еду в тарелки у него не было. Дело в том, что он съедал за один раз сразу два литра борща. Зачем тратить время на переливания его в тарелки, если можно те же два литра съесть прямо из кастрюльки? В это время в квартиру, где дверь никогда не запиралась, зашел «Шкет» и стал бить Николая дубинкой. Просто так бить, для профилактики.
«Вот, только малехо успел пошамкать, как это чудо стал меня палкой охаживать. Сколько можно терпеть? Что теперь с ним делать-то будем?» - басит Николай и ослабляет свою железную хватку на шее Сергея Львовича. Лоря дрыгает ногами и осипшим голосом требует от меня помощи.
Я приношу из зала стул и усаживаюсь напротив, вежливо спрашиваю у своего напарника: «А пистолетик-то где?».
«Забыл в отделении» - хрипит тот.
Я даю команду Николаю еще немного ослабить хватку на шее у Шкета и продолжаю: «Ай, ай, ай – забыл в отделении. Это нарушение инструкции. Нехорошо это. Но, может, и к лучшему. Знаете Сергей Львович, лично вы мне глубоко симпатичны, но мне давно пора на повышение, засиделся я в участковых. Мне тут пришла в голову интересная мысль. Вы человек в этих вещах более сведущий, посоветуйте. Если я, допустим, раскрою по горячим следам убийство участкового инспектора, мне сначала внеочередное звание присвоят, а потом на должность, или сразу на более высокую должность поставят, а звание - потом? Вы как думаете? Вот представьте себе ситуацию: исправный служака, назовем его Сергей, приходит в квартиру к семейному дебоширу. Семейный дебошир, назовем его Николай, душит нашего героя. После этого появляется другой участковый и выпускает в преступника всю обойму. Наезжает куча прокуроров, начальников, проверяющих. Кто виноват в произошедшем? Неудачник Сергей, забывший дома оружие. Когда вы мне говорили, что в нашей системе не место неудачникам, вы были совершенно правы. Я вам скажу больше. Место неудачникам – на кладбище. Ну а кто у нас герой? Герой-то кто? Тот, кто оружие в отделении не забывал и применил на законных основаниях. Вы что молчите? Николай, отпусти руку еще немного».
Глаза у Лори налились кровью, он переводит взгляд с моей кобуры на хмурую физиономию Николая и обратно. Мой план ему явно не понравился.
Через некоторое время мы приходим к взаимовыгодному соглашению: Лоря переводится в другое отделение, а я поищу другой способ выслужиться.
Когда мой горе-напарник уходит, Николай спрашивает: «А кто был тот Николай, который участкового задушил? Давно это было? Я его знаю?»
ГЛАВА 29
С началом лета у участкового всегда прибавляется дел. В основном это бытовые материалы. Мелочные, по сути, они отнимают уйму времени и сил. Три часа ночи. Стук в окно, затем в дверь. Просыпаюсь и сразу же делаю открытие. Не мирового конечно масштаба, но все-же. На моей правой руке спит жена. Вот в чем дело! А я уже стал беспокоиться. Просыпаясь по утрам я чувствовал, что правая рука сильно затекает и немеет. И приходилось по полчаса ее разрабатывать, чтобы та пришла в норму. Жена в каких-то медицинских справочниках отыскала, что это проблемы с нервом. Вот он оказывается какой – нерв! Ночью жена перекатывается на мою руку и сладко на ней спит, под утро перекатывается обратно. Рука у меня затекает и я, как идиот, разминаю ее и слушаю медицинские нотации жены. Нацепив спросонья один тапок свой, второй жены иду открывать дверь, надеясь увидеть там посыльного сотрудника милиции.
Вместо посыльного вижу моего одноклассника Костю Горшечникова. Костю, несмотря на духоту, трясет мелкая дрожь, волосы взъерошены. Просится зайти в дом. Впускаю его на кухню.
Жизнь у Кости состоит из двух полос черной и белой. В школе Горшечников мягко говоря, умом не блистал. Был самым маленьким в классе, учебу проходил в основном в школьной балке с сигаретой в зубах, курить научился раньше, чем считать, а до 8 кл. читал по слогам. В педагогических целях, без особого, надо сказать успеха, его регулярно мутузила мать. Это была белая полоса его жизни.
Черная полоса у Кости началась после того, как он женился и закончил учебу, что произошло практически одновременно. Костя начал пить, затем пить вместе с женой, затем пить вместе с женой и собутыльниками, затем гоняться за женой и одним из собутыльников по причине измены жены.
Затем Костя сидит в тюрьме за нанесение побоев жене или собутыльнику, в зависимости от того, кто из этих двоих бегал медленнее, чем Костя. Затем Костя выходит из тюрьмы, снова женится и история повторяется.
Иногда в этот полный драматизма жизненно-семейный сериал вносилось разнообразие. Однажды медленнее оказался любовник жены, но в больницу попал Костя.
Слово «пьёт» еще одна загадка устного творчества нашего населения, наряду со словом «сидит», не требующее дополнительной квалификации. Здесь мы снова заглядываем в бездонный и загадочный омут народного языка. Когда спрашивают например: «Как там Иван Иванович?», то вполне удовлетворяются ответом: «Пьёт!». Иностранец обязательно затребует дополнительную информацию: « Какой напиток пьёт?». Пьёт, означает непрерывное, в течении длительного времени употребление крепких спиртных напитков, осложненное отягчающими последствиями –потерей работы, семьи, человеческого облика. Надо отметить, что слова «пьёт» и «сидит» очень хорошо сочетаются. Зачастую они идут параллельными курсами. Я встречал много биографий, состоящих практически только из этих двух слов.
Вот и в этот раз Костя сообщает, что пришел сдаваться. История знакомая: вместе с женой они распивали спиртное, затем он ее приревновал, стукнул, она упала и не шевелится. Проклинаю все на свете: Костю, его жену и маму, свою работу. Одеваюсь и иду за ним, благо живет этот дебошир и пьяница неподалеку. Костя остается за двором, на улице. Ему, видите ли, страшно заходить в дом. Я захожу и наблюдаю на кухне, сидящую за столом в полном здравии, Костину жену. Та в стельку пьяна и несет какой-то бред. Выхожу из дома, говорю Косте, что жена жива, но требует его посадить. Отправляю его спать к матери и вызываю на утро в милицию.
Утром, в милиции, у меня возникает интересная идея. Сапожников назвал мою идею гениальной и мы, дождавшись Костю, принялись за ее воплощение. Перво-наперво мы потребовали с Кости бутылку водки, кольцо копченой колбасы и булку хлеба – на подкуп прокурора и суда. Когда он все это притащил, объяснили, что суд будет скорым, но справедливым. В связи с изменениями в законе, суд будет происходить без него.
На следующее утро едем в городской суд, нам нужно забрать там ответы на запросы. Везем с собою Костю. Тот опрятно одет, выбрит, причесан. Всю дорогу строит версии, сколько ему дадут. С его слов он будет рад «трёшке», то есть трем годам лишения свободы. У меня в папке заготовленный нами с Сапожниковым «приговор суда». На «приговоре» милицейская гербовая печать. Согласно этого «приговора» Горшечников Константин Георгиевич приговаривается к условной мере наказания сроком на 1 год.
Заводим в суд Костю, оставляем ждать на скамейке у зала заседаний, а сами заходим к секретаршам и полчаса с ними любезничаем. Затем выходим и объявляем нашему «подсудимому» «приговор».
Костя на седьмом небе от счастья. Всю дорогу обратно он строит планы, как начнет новую жизнь. В отделении мы еще раз разъясняем ему правила отбывания «наказания» - не пить, не дебоширить, устроиться на работу. Целый год Костя не пьёт. Устроился на работу в ЖКО, оказывается он неплохой сварщик. Поражаюсь произошедшим в нем переменам – поправился, посвежел, стал регулярно бриться и стричься, пользоваться дорогими одеколонами, аккуратно и по моде одеваться. Но вот прошел год и оснований «продлять» «условный срок» у нас с Анатолием Николаевичем, к сожалению, нет. За «снятием судимости» Константин приходит грустный: срок судимости заканчивается и нужно будет снова пить и дебоширить. Рассматриваю удаляющуюся фигуру, странный, все-таки субъект. Почему для того, чтобы быть человеком ему нужно постоянно находиться в стрессовой ситуации: под угрозой ареста?
Странный Костя. Да, странный. Но вот еще что. Семьдесят лет на земле нет большой войны. Интересно, почему? После Второй мировой войны все стали миротворцами? Все правительства воспылали любовью друг к другу , поняли что война это бяка , а мир - хорошо? Нет , разные сюси-пуси тут не причем. Причина у такого «любвеобилия» друг к другу одна – атомная бомба. Костю от тюрьмы спасает не дающая ему расслабиться угроза немедленной посадки в тюрьму. Висит над нам ,как Дамоклов меч, «условная судимость». Человечество спасает от Третьей мировой войны угроза тотального . Политики улыбаются друг другу и ищут компромиссы потому что знают – у них за спиной тысячи боеголовок способных превратить нашу планету в пыль. Почему человечеству , для того чтобы быть человечеством нужно постоянно находиться в стрессовой ситуации неотвратимости полного взаимного уничтожения? Кто дал нам этот «условный срок» и когда он, не дай Бог, закончится? Костя странный . А все наше мироустройство - образец совершенства? А может я чего-то не знаю или не понимаю? Ну да ладно, хватит о мировых проблемах. Мне приходит еще она мысль как исправлять таких как Горшечников. Делать это нужно с помощью «русской рулетки». Давать такому в руки револьвер с барабаном, полностью заряженным холостыми патронами, но говорить, что в барабане только один патрон холостой, стальные – боевые. Пусть крутит барабан, приставляет к голове и спускает курок. Через полгода снова приглашать, но на этот раз говорить, что в барабане уже два патрона холостых. И пусть так тычет себе в башку стволом и живет каждый год – как последний. Глядишь, в полному заполнению барабана «холостыми» и пить бросит, привыкнет к нормальной жизни. Анатолий Николаевич от моей новой идеи пришел в восторг, но реализовать мы ее не смогли по чисто техническим причинам – не нашли револьвер. Вскоре после этого в отдел нагрянула очередная комиссия и идея была погребена под ворохом папок поднадзорного элемента, планов и отчетов.
ГЛАВА 30
Оружие в милиции положено чистить, заряжать и разряжать, кроме случаев боевого применения, в специально отведенных для этого помещениях. Там все приспособлено для того, чтобы исключить случайный выстрел. Но если, даже, это и произошло, то пуля не отрикошетит, а ее энергия будет погашена специальными приспособлениями – пулеулавливателями.
Правила эти, как и Правила дорожного движения, написаны не начальством. Кровью они написаны. Но, как и Правила дорожного движения их, мягко говоря, мало кто соблюдает. Кто будет ездить с пристегнутыми ремнями безопасности? Только лузеры! Кто будет чистить пистолет в комнате чистки оружия? Только зануды!
Я не зануда, и, естественно, чищу пистолет у себя в кабинете, сидя за рабочим столом. Еще одно обстоятельство, выгодно отличающее специальные помещения от служебных кабинетов – в специальных помещениях человек сосредоточен только на одном предмете – оружии, кругом полно предостерегающих плакатов и мало людей.
В кабинете я одновременно собираю пистолет и делюсь с Сапожниковым последними новостями. Я решил уйти из милиции. Планка идиотизма поднялась слишком высоко, а планка заработной платы наоборот – опустилась до уровня плинтуса. Кошку не прокормить, не то что семью. Потому я, собственно, и чищу пистолет. Чтобы сдать его на вечное хранение в оружейную комнату.
При сборке пистолета нужно сначала, нажав на затворную задержку, отпустить затвор. Затем, нажав на спусковой крючок, сделать контрольный спуск и только после этого вставлять обойму с патронами в рукоятку. Я же допускаю стандартную и довольно часто повторяемую ошибку: сначала вставляю обойму и только затем отпускаю затвор. Сделав таким образом, я загнал патрон в патронник. И после этого я сделал контрольный спуск. И только после этого понял, что допустил ошибку. При спуске неминуемо должен был последовать выстрел. Но его не последовало. Осечка! Я проследил по стволу траекторию полета пули. Точно мне в колено. Как говориться: тютелька в тютельку. С расстояния в 30 см. тупоносая пуля раздробила бы коленный сустав вдребезги. Не соберешь. Повезло мне, однако.
Прошибает холодный пот. Пистолет кладу на стол, прихожу немного в себя. Снова беру пистолет, вытаскиваю обойму и считаю там патроны. Семь штук. Так и есть. Один патрон – в стволе. Передергиваю затвор и, сверкнув в воздухе золотистыми медяными боками и ярко начищенной свинцовой рубашкой пули, на пол летит патрон.
Сапожников только теперь понял, что произошло и вместе мы осматриваем тыльную часть боеприпаса, там где капсюль. На тыльной стороне патрона нет отметины от ударника. Такое может быть только в одном случае – ударник не дошел до капсюля. Пистолет ПМ машина надежная и основные осечки происходят из-за качества патронов. То что произошло в этом случае даже теоретически предположить трудно. Такой случай – один на миллиард. Может и больше. В кабинет заходит наш сотрудник, он тоже взял пистолет и решил почистить в кабинете. Выгоняем его в комнату чистки оружия. Сапожников высказывает свои мысли: « Такого быть не могло. Я это видел собственными глазами и все равно не верю. Но это было. Это знак. Из органов ты не уволишься и доработаешь до пенсии. Это я тебе говорю!»
Через два дня меня вызывает к себе начальник следственного отдела: «Руководством принято решение о Вашем переводе на работу в следственное подразделение».
ГЛАВА 31
Для работы в структуре следствия МВД необходимо иметь ум анархистко - государственной направленности. Кто-то из умников скажет – анархизм и государство понятия несовместимые. Им можно было бы, конечно, ответить цитатой из высказывания Сёминой Ольги Ивановны, но будем придерживаться канвы научной дискуссии. Да, анархизм и государство вещи на первый взгляд антагонистические. Но в этом-то и есть, как говорят «фишка». Эта самая «фишка», которая намертво скрепляет два эти понятия – статистические показатели работы.
Служа честно и добросовестно государству, следователь МВД, тем не менее применят в работе анархистские способы. Как, допустим, совместить расследование уголовных дел и дежурство на избирательном участке, причем, не просто дежурство, а «через сутки»? Или, скажем, работу по составлению обвинительного заключения и охрану общественного порядка на рынке? Никак нельзя совместить. От чего - то нужно, наплевав на указании руководства, отказаться. А кто ты будешь, нарушив инструкции руководства? Кандидат в анархисты. Кстати, коммунизм – теоретически обосновывающий необходимость диктатуры пролетариата и анархизм - теоретически обосновывающий преступность любой формы государства приходят к общему знаменателю – в конце государство должно отмереть. В этом смысле следователи МВД являются своего рода продуктом столкновения двух научных теорий. Но, если обрезать парашютные стропы научных теорий, то неизбежно грохнешься на твердую почву практической работы.
Короче говоря, работу следователя в отделе внутренних дел можно сравнить с работой нелегала-разведчика: свой среди чужих, чужой среди своих. Формально ты, конечно же, независим от руководства милиции. Вот только размер заработной платы, получение жилья, званий и должностей зависит как раз от этого самого руководства. Полунищенское существование, отсутствие перспектив получить жильё, дослужиться к 45 годам до капитана, когда твои ровесники уже подполковники и полковники – вот цена честности и принципиальности следователя. Так было только до 2012 года. Сейчас, конечно же, все коренным образом изменилось. Нет «бяки» милиции, а вместе с ней исчезли все проблемы. Где-то, что-то похожее я уже слышал. Вспомнил: нет человека – нет проблемы.
Мне посчастливилось попасть в коллектив следователей, которые руководствовались в своей работе исключительно законами, а не звонками свыше. Которые служили народу и государству, а не взяточникам и хапугам в мундирах.
Я, по-прежнему, оставался в поселковом отделении и обслуживал довольно значительную территорию. Работать приходилось в отрыве от следственного отдела.
Не все и не сразу получалось.
На общеотделовских занятиях объявление: фамилии тех следователей, кто закончит расследование уголовного дела не в положенный по закону 2-х месячный срок, а раньше – сроком до месяца, начальник ОВД зачитает перед всем личным составом, объявит благодарность и поставит в пример остальным. Вот это я понимаю! Меня так и распирает от желания выслужиться и услышать, как меня ставят в пример другим работникам.
И вот подходящий момент прославиться. Одним из первых дел у меня - нанесение вреда здоровью средней тяжести. Дело плёвое - дед Михаил побил свою супругу. Закончу, максимум, за 10 дней. На допросе дед раскаялся в содеянном и сообщил следствию, то есть мне, что ранее был дважды судим. Я сделал обязательные в таких случаях запросы и получил ответ – дед Михаил числился несудимым. Я обратился за консультацией к опытным коллегам. Те посоветовали еще раз допросить деда и выяснить когда был судим, за что, не менял ли фамилию, уточнить дату и место рождения. Вызванный дед чистосердечно рассказал что судим был за хулиганство, фамилию не менял, но вот в место рождения действительно вкралась ошибка. Я сделал запрос по новым данным и снова получил ответ – дед Михаил числился не судимым. После дополнительных консультаций, я перевернул половину архива народного суда в поисках приговоров на деда. Ответ был одним и тем же – ранее не судим. Десять дней давно прошли и дело затягивалось. Я запросил главный информационный центр в г. Москва. Ответ чуть не довел меня до слез – дед Михаил ранее не судим. Я снова вызвал деда, на этот раз вместе с его бабкой и наконец выяснил причину этой юридической коллизии. Оказывается, дед Михаил был дважды судим товарищеским судом улицы Октябрьская.
На общей планерке объявляют благодарности, моя фамилия не звучит. Но ничего! По чистой случайности, из-за идиотизма старого маразматика не стал я легендой отдела. Скоро покажу вам работу настоящего профессионала!
Снова удача! Лопатин Юрий Всеволодович по кличке «Лопатёнок», утащил у своей бывшей сожительницы деньги. На первом допросе Юрий Всеволодович – вполне приличный гражданин в больших круглых очках, в содеянном признается, деньги возвращает и говорит, что не судим. На всякий случай выясняю, какими судами он не судим. Клянётся, что никакими, вплоть до суда святой Инквизиции. Быстренько выполняю все положенные следственные действия. Ну, всё! За 10 дней, конечно, не управлюсь, но уж за 20 – точно. Только бы получить побыстрее сведения о судимости. Приходит ответ по Лопатину – 8 судимостей. Они даже не умещаются на стандартный бланк требования и к нему приколот дополнительный лист. Но я-то уже спец по этим вещам. Я воробей стрелянный! Меня на мякине не проведёшь! Подлый преступник пытается уйти от заслуженного возмездия? Избежать карающего меча правосудия? И, заодно, меня выставить дураком? Не получится, голубчик! Ты попал! Я не тот зеленый новичок, что был месяц назад!
Запрашиваю все возможные источники, сверяю данные с паспортом и свидетельством о рождении, устанавливаю - не менял ли фамилию. Готовлю для Лопатина сюрприз. В заранее оговоренный день Лопатин появляется у меня вместе со своим адвокатом. Я предъявляю ему на ознакомление постановление о привлечении в качестве обвиняемого на двух листах. В этом постановлении описание самой кражи – страница, всё остальное – перечисление бесчисленных судимостей Лопатина. По мере того, как Лопатёнок все это читает, глаза у него постепенно округляются до размеров роговой оправы его дурацких очков. Я, не давая ему опомнится – все по учебникам тактики следственных действий, объявляю, что после предъявления обвинения арестую его. Хлоп! И передо мою уже не физиономия в роговых очках, а ножки стула и туфли коричневого цвета. Один шнурок в туфлях коричневый, другой - черный. Это Лопатин опрокинулся в обморок. Смотрю на адвоката. Этот тоже очкарик, но нервишки оказались сильнее. Такого развития событий не ожидал никто, включая и самого Юрия Всеволодовича. Вместе с адвокатом приводим обвиняемого в чувство. Тот, держа в трясущихся руках стакан с водой, пытается меня убедить, что не судим. Вот прохвост! Показываю ему бланк требования о судимости. А чьи это судимости? Пушкина? Говорит, что не Пушкина, а его брата близнеца. В смысле не Александра Сергеевича близнеца, а Лопатина. Оказывается у него есть брат. Они близнецы и мать дала им одинаковые имена. Его брат – вор рецидивист и у того действительно много судимостей. А у него – ни одной! Да что же это такое? Опять я попал. Если информационный центр дает сведения о судимости на одного из братьев - близнецов, то, как теперь получить сведения о судимости на второго? Снова начинаются муторные вычисления. В то время, как на планерке звучат фамилии моих коллег, я занят выяснением генеалогии братьев. Да чтобы всем им пусто было: братьям, их мамаше, папаше и всему информационному центру в придачу!
Да уж! Снова не повезло мне. Мерзкая семейка и несовершенство учетно –статистических структур УВД сорвали мои грандиозные планы. Ну да ладно! Цыплят по осени считают.
И вот он, мой звездный час. Наконец – то! Передо мною Полянский Василий. Василий тайно проник в продуктовый магазин через форточку и похитил пять кило вареной колбасы, булку хлеба и несколько бутылок водки. Признается, что судим один раз за кражу, уверенно называет число месяц и год судимости. Этот, кажется, не врет. Зарекаться не буду, за 20 дней не закончу, но уж за месяц уложусь и попаду-таки в заветный список стахановцев следственного труда. Вот только требования о судимости дождусь и всё – выдавай мне, начальник, переходящий вымпел передовика! Услышат все мое гордое имя, как пример для подражания. Кроме всех тонкостей допроса, с учетом двух предыдущих дел, выясняю, нет ли у Василия братьев – близнецов? Тот смотрит на меня с уважением. Думает, наверное: «Вот это следователь попался – зверь! Глубоко копает!» Пришедшую бумагу со сведениями о судимостях Полянского беру в руки осторожно – как бомбу. Так и есть! В требовании записана одна судимость за кражу. Но не это главное. Вторым пунктом значится – находится во всесоюзном розыске. Вот это – да! Тут одним зачитыванием моей фамилии перед сослуживцами не отделаешься! Тут пахнет… о-го-го чем! Премией пахнет! Медалью попахивает! Внеочередным званием отдаёт! Направлением на учебу в академию МВД благоухает!
Бегаю, как угорелый, между прокуратурой и следственным отделом и беру Полянского под стражу. За месяц, конечно, не управлюсь. Зато, какая удача! Не каждому удается вычислить преступника находящегося в таком розыске! Абы кого во всесоюзный розыск не объявляют! Не иначе – маньяк, террорист или шпион. А может и то, и другое, и третье! Посылаю запрос инициатору розыска. Приходит ответ. Полянский – «химик». Если по УК РСФСР – то осужденный к исправительным работам без лишения свободы. На эти работы направлялись осужденные за небольшие преступления. Жили они в специальных общежитиях, находились по надзором спецкомендатур и работали на предприятиях, в основном – химических. Отсюда и название.
Примерно за месяц до конца срока Полянский сбежал, и его объявили в розыск. В начале 90-х этот вид наказания был отменен, спецкомендатуры расформировали, а осужденных амнистировали. В том числе и Полянского. С розыска он давно снят, инициатор забыл поставить об этом в известность информационный центр. Сидим в следственной комнате друг напротив друга.
Сообщаю полученные известия своему подследственному. Тот хватается за голову. Он, оказывается, ничего не знал. Думал, что его ищут. Все эти годы дрожал и скрывался. Что тут скажешь? Два лоха. Один лошара сбегает с «химии» почти в конце срока и несколько лет живет как заяц, прячется по чердакам и подвалам, ворует колбасу. А второй лошара ловит первого. Еле-еле успеваю уложиться в двухмесячный срок и направить дело прокурору.
Надоело всё. Жажда славы потихоньку утихает. Пропади они пропадом эти планерки. Не буду на них вообще ездить. Не хочу расстраиваться.
Жажда славы, это своего рода духовный герпес. Один раз заразился этим вирусом и все – пиши пропало. Утихает только на время, а при ослаблении защитных функций организма так и прет наружу.
У меня в кабинете оперативник из отдела по борьбе с экономическими преступлениями – Максим Лебединский. Максим под большим секретом рассказывает мне свой оперативный секрет. Он выявил жуликов, проворачивающих махинации в сфере строительного бизнеса. Эти жулики списывают строительные материалы путем завышения объемов выполненных работ и продают их налево. У него уже почти все готово. Осталось только «расколоть» мастера и выехать на место – грамотно составить протокол осмотра места происшествия. Мастера он разговорит быстро. Дело в том, что эта фирма делает у нас в отделе ремонт и бегать далеко не надо.
Честно говоря, я уже имею опыт участия в «звездных проектах», пропади они пропадом. Но тут есть о чем подумать. Если я, с самого начала, буду собирать материал вместе с опером, то и дело отпишут мне. Дел таких, даже по области – единицы. И тут я со своим. В газетах заголовки: «Молодой, но перспективный следователь, уверен в успехе», «Неустрашимый борец с коррупцией», «Российский комиссар Каттани» и мои фотографии. И документальный фильм обо мне - по первому каналу. Министр непременно заинтересуется: « А кто этот умный и бесстрашный следователь из Калитвяновской?» И вот, через пару, тройку лет, я даю интервью из кабинет начальника – как полноправный хозяин.
Я уже на месте – строительной площадке огромного частного дома в престижном районе. Вот оно – мое поле Куликово. Вот он – момент истины. Документирую хищение строительных материалов – плитка, шифер, кирпич, цемент. Максим уехал – устанавливать и опрашивать хозяина. Возвращаюсь в отдел и никак не могу найти Максима. Куда он запропал? Его кабинет заперт. Неожиданно узнаю, что Максим Лебединский в отделе по борьбе с экономическими преступлениями уже не работает, дела сдал и перевелся в другое подразделение. Я так и знал! Вот сволочь! Ну конечно же ! Пока я там, как дурак, описывал кирпичи и общался с полупьяным прорабом этот прохвост доложил начальству о своем успехе и пробил себе дорогу наверх.
В конце рабочего дня заходит мой коллега. По выражению его лица я понимаю, что путь наверх застопорился. Максим рассказывает, что тот дом принадлежит нашему непосредственному начальнику. За оперативность в сборе материала Максиму выразили благодарность и предложили поработать участковым на удаленном хуторе. Причем уже с завтрашнего дня. Работа участкового – почетная работа, нужная, перспективная, да и воздух на хуторах посвежее городского будет. А мне тоже презент – я, оказывается, в отпуске. Причем, что интересно, со вчерашнего дня. Протокол осмотра мною составлен в свободное от службы время и недействителен. Снова я в кабинете, и снова напротив меня унылая физиономия. Ситуация до боли знакомая. Тернист путь к кабинету начальника. Да, не знаю как документальный, но мультфильм о нас уже сняли. «Лошарки» называется.
ГЛАВА 32
В каждом отделе внутренних дел есть книга для регистрации заявлений граждан и происшествий. Каждое утро начальник отдела милиции эту книгу изучает и напротив записей о заявлениях и происшествиях ставит свою резолюцию: фамилию исполнителя и стандартную запись: «примите решение в порядке ст.144-145 УПК РФ».
Статьи эти определяют порядок рассмотрения сообщений о преступлении. В этих статьях написано примерно следующее: «должностное лицо обязано принять, проверить сообщение о преступлении и принять по этому сообщению одно из следующих решений: возбудить уголовное дело, отказать в возбуждении уголовного дела, передать по подследственности…».
А есть ст.144 УК РФ и ст. 145 УК РФ. Они указывают на конкретные уголовно-наказуемые деяния и определяют за них меру наказания. 144 УК РФ – это воспрепятствование законной деятельности журналиста, а 145 УК РФ – необоснованный отказ в приеме на работу.
В настоящее время мы с Валерой далеки от этих тонкостей отечественной юриспруденции. Мы в моем кабинете думаем где достать запасные части на служебный УАЗ.
Но начальство не спит. Оно, даже, не дремлет. Начальство бдит. Юрий Игнатьевич с загадочной улыбкой заходит и выкладывает перед нами книгу регистраций и начинает с солдатской прямотой: «Объясните мне пожалуйста вот что. За последний месяц в книге я насчитал двадцать материалов отписанных лично вам обоим. Отписанных по ст.144 и 145 УПК РФ. Я проверил. И что же я обнаружил? По этим материалам не возбуждено ни одного дела, предусмотренного этими двумя статьями. Более того, по десяти материалам в возбуждении уголовного дела вообще отказано. Я не дурак и считать умею: две статьи умножаем на десять материалов. Получается, что отдел не досчитался двадцати раскрытых преступлений. Ну что, субчики? Как будем решать вопрос?»
Валера от такого просто не может ничего сказать и направляется к шкафу с юридической литературой. Объяснять Юрию Игнатьевичу различие правовой ориентации УПК и УК бесполезно. Нужно просто показать две книжки и сказать, что это разные вещи. Валера держа перед физиономией Юрия Игнатьевича две книжки пытается тому что-то втолковать, но я толкаю Валеру локтем и забираю у него книжки. Народная мудрость гласит: «Чем отомстить врагу? Стараться делать ему как можно больше добра». Вот и я подобострастно заглядываю в глаза Юрию Игнатьевичу и заискивающе прошу не поднимать шума из-за ерунды, не докладывать об этом открытии начальнику отдела. Тот клятвенно заверяет, что ничего такого у него и в мыслях нет. Через 15 минут мы наблюдаем через окно машину руководителя муниципального отделения, рванувшуюся в сторону отдела внутренних дел.
«В чем разница между ст. ст. 144, 145 УПК РФ и ст. ст. 144, 145 УК РФ? В том, что в первом случае между «У» и «К» стоит буква «П». Но в остальном все совпадает! Значит и разницы – никакой! И УПК и УК – уголовные законы! И укрывать статьи ими предусмотренные никому не позволено! Как правильно писать: "144 килАграмма калбасы", или "144 килОграмма колбасы"? Я без понятия. Но не в этом главное. Главное в том, что разницы нет никакой. В натуральном выражении, какая разница между этими словами? Что, «калбаса» пахнет по другому чем «колбаса»? Или 144 килаграмма первой легче 144 килограммов второй? Все беды у нас в стране от умников. Закончили университеты, институты, академии, заполонили органы. Юристы хреновы. Буковку не правильно записал, циферку не ту поставил, бить граждан нельзя, матом не ругнись, это не законно, то незаконно. Сволочи! Милиция это государственная машина, она несется по дороге и светофоры не для нее. Бойся народ, трепещи и разбегайся в стороны при виде красной фуражки и мигалки. Вот и вся служебная премудрость. Вот в 37-м нашему брату, менту, раздолье было! Три бумажки составил, и - становись, падло, к стенке! Ну, ничего! Сейчас я всем этим мудрецам нос утру! Убью сразу двух зайцев. Этих двух умников из органов уберу за укрытие преступлений предусмотренных ст.144, 145 УПК РФ и начальник поймет, что я не полный идиот, которым меня некоторые хотят представить. Как это у меня интересно получилось про двух зайцев, и про двух умников! Гы! Гы!»- примерно такие мысли обуревали доблестного прапорщика подходящего к двери начальника отдела внутренних дел.
Свидетели этой легендарной встречи утверждают, что начальник, выслушав Юрия Игнатьевича долго и с интересом его рассматривал. Потом потребовал принести книгу регистраций и предложил тому выявить всех сотрудников, укрывших аналогичные преступления за год.
Окрыленный гений бежал по коридору отдела не чувствуя под собою ног, похрюкивая от распиравшего его чувства собственного величия. Работа предстояла нешуточная. Проверить решения почти сотни офицеров за год их работы. Это прорыв! Это взлет! Это начало звездной карьеры прапорщика милиции!
Час ночи. Спит поселок и город. Спит отдел внутренних дел. Горят только окна дежурной части. Но что это? На втором этаже тоже светится одно окно кабинета. Кто же это такой неуемный работяга? Вы, конечно, догадались кто. За почти восемь часов работы он открыл страшную тайну: в отделе внутренних дел все укрывали преступления. Абсолютно все! Всем написана резолюция – «в порядке ст.144-145 УПК РФ» и ни одного уголовного дела, возбужденного по этим статьям! Ни одного! И ни одного уголовного дела по ст.144 и 145 УК РФ. Несколько сот укрытых преступлений! Не только меня и Валеру, а всех офицеров отдела нужно отдавать под суд. Абсолютно всех! Но ладно бы только это. Подумаешь! Сто офицеров! Других можно набрать. Ужас положения в том, что Юрий Игнатьевич обнаруживает, что и его нужно гнать в три шеи из отдела. Девять месяцев назад ему тоже был отписан материал по этим проклятым статьям и он тоже сделал отказной материал. Точнее сделал не он, а от его имени. Он только подпись поставил.
Подставили, проклятые! Но никуда уже не денешься, подпись на отказном его. И тут холодный пот прошибает натруженную головушку искателя славы: из всего этого следует, что и начальника отдела нужно увольнять, и его замов и начальника штаба! Получается, что он под руководство отдела копал! Но зачем тогда начальник поручил ему эту проверку? Может быть как раз в этот момент его собираются выгнать, подставить, ликвидировать?
В два часа ночи почти ополоумевшего Юрия Игнатьевича выставил из отдела дежурный.
На следующий день, с утра, об был уже у меня в кабинете и просил помочь разобраться с кодексами.
Я рассудил, что безграмотное, невменяемое животное с пистолетом на поясе куда опаснее просвещенного каннибала и решил попытаться.
«Вот перед тобой две книги – УК РФ и УПК РФ. Но,пока, давай не о них. Отвлечемся на близкие и понятные тебе вещи. Представь себе, что ты пришел на строевой смотр в нечищеных ботинках. Что будет?»
«Меня накажут!»
«За что?»
«За нечищеные ботинки. Внешний вид милиционера должен быть опрятным».
«А как и кто это сделает?»
«Ну, на строевом смотре меня заметит начальник штаба, заставит написать объяснение. Затем вызовут на оперативное совещание в 8.30. Там зачитают служебное расследование».
«Все правильно. А теперь просто перенеси УК на нечищеные ботинки, а УПК на оперативное совещание. Ты не почистил ботинки – это преступление, проступок, это регулирует УК. А все остальные действия руководства, начиная с выявления проступка и заканчивая оперативным совещанием это процесс твоего наказания, это УПК. А когда тебе зачитывают наказание – выговор с занесением в личное дело, это снова УК. Не может начальник тебя за это расстрелять, потому что ограничен в санкциях – от замечания до выговора. Так УК и УПК. Совершил человек кражу – это УК. Его выявили, вызвали в суд – это УПК. Зачитали приговор, но не прихоти судьи, а по санкциям УК – от трех до пяти лет. Вот и все».
«А что же мне теперь начальнику докладывать?».
«А что ты хочешь? Поехать и сказать – товарищ полковник я дурак? Так он это и без тебя давно знает. Ничего не делать. Работай иди. Кодексы – не твоя стихия».
Ученые говорят, что из обезьяны за миллионы лет получился человек. Не знаю как там и что было, но лично я за час из обезьяны сделал юриста. Вы не поверите, но после нашей беседы в личности этого «Франкенштейна» произошли колоссальные сдвиги. В нем пробудился интерес к юридическим наукам. Теперь, по ночам, он читал разные научные статьи в специальной литературе. На общих планерках Юрий Игнатьевич садился напротив меня и с красными от бессонной ночи глазами, театрально-непринужденно, громко, чтобы слышали все, спрашивал: «А что вы думаете, коллега, о незаконном промысле морских котиков в акватории шельфа? Как вы считаете, международная конвенция об охране котиков 1911 г. не утратила еще своей юридической силы?»
«Хрен его знает, коллега» - отвечал я ему.
«А что вы можете сказать о статье доктора юридических наук Петрова «Анализ УПК Азербайджана в свете законодательной практики его применения?».
«Я не читал эту статью, предпочитаю в свободное время Плей Бой просматривать».
«Напрасно, коллега. Напрасно. Я, конечно, не юрист по образованию, но о передовых научных достижениях отечественной юриспруденции знаю побольше некоторых!».
«А кто вы по образованию, Юрий Игнатьевич?».
На этом дискуссия сразу прекращалась и Юрий Игнатьевич вдруг, резко переключался на рабочие моменты.
На моих глазах неотесанный болван превращался в изощренного демагога. Никто бы не поверил, что еще пару месяцев назад этот «юрист» путал УК с УПК и требовал вменять обвиняемому по краже два состава преступления. Один состав – кража, второй – тайное хищение чужого имущества.
ГЛАВА 33
Жизнь в отделении текла своим размеренным чередом. Нам с Валерой необходимо выезжать на происшествие. Бензина, как обычно в милиции, нет. Ставим в известность Юрия Игнатьевича. Тот, недолго думая, дает команду слить 10 литров бензина с машины начальника отделения Пыльева. Мы сливаем. На следующий день Пыльев строит нас с Валерой и называет ворами. Мы ссылаемся на указание Юрия Игнатьевича. Тот, в присутствии начальника, от своих указаний открещивается – и глазом не ведет: знать ничего не знаю, указаний сливать бензина с Вашего УАЗа не давал, а этих двоих оборотней в погонах давно пора выгнать!
Месть это блюдо, которое следует подавать холодным. Народная сицилийская мудрость. Но это в Сицилии, у них там лазурное море, безбрежное небо, высокие горы, ну и всё такое. Забрался на гору и все видишь. Вот тебе море, вот тебе небо. Ждать можно. У нас, русских, по- другому. Поэтому делаем все спонтанно, в последний момент.
Вот и сейчас стою за углом отдела - спрятался от начальника штаба, который при входе проверяет у сотрудников наличие памятки «О вежливом и внимательном обращении с гражданами». Во как! Дожили! Сотрудникам милиции теперь нужно напоминать в письменном виде, чтобы они с гражданами обращались внимательно и самое главное – вежливо!
Идёт, например, сотрудник по улице, видит – навстречу гражданин. Что же делать? Может, как обычно, обругать гражданина матом и стукнуть по шее дубинкой? Сомневается сотрудник. Но тут приходит на помощь заботливо составленная штабом памятка. Достал книжечку из нагрудного кармана, прочитал и всё – проходи гражданин целый и невредимый. Скольким гражданам эта памятка спасла здоровья и нервов – не перечесть.
У меня памятки нет, и поэтому я представляю потенциальную опасность для общества и руководства ОВД. В руках у меня, вместо памятки, беляш с мясом, только что купленный мною на рынке. Но съесть его не получается. Откуда-то сбоку подбегает запыхавшийся Валера, фуражка на затылке, вид озабоченный, в руке компьютерная дискета. На дискете приклеена бумажная бирка с надписью «МОМ № 8». Валера объясняет мне, что стащил дискету со стола начальника штаба, там их –целая стопа. Это отчеты о проделанной работе за квартал муниципальными отделениями. Со слов Валеры теперь «Марью Ивановну» будут очень сильно ругать за непредставление отчета. Я тоже радуюсь, и тут мне в голову приходит идея. Как всегда гениальная. Для этого мне нужно вместе с дискетой попасть в отдел. И самое главное – выбросить беляш. Можно, кончено, отдать его на хранение голодному Валере. Но это все равно, что выбросить. В папку беляш не засунешь – жирный. И времени у меня мало - от силы 10 минут, пока начальник штаба занят.
Из всех человеческих органов, самый человеческий это желудок. Именно он делает человека человеком. А как же, допустим собака? Спросите вы. Почему собаку желудок не делает человеком? Потому, что собака, это низшее существо. Если голодной собаке, на выбор, предложить кусок колбасы или возможность тяпнуть за ногу обидчика, что выберет собака? Колбасу. Человек же не преминет куснуть сначала своего собрата.
Мой выбор и последующие события показали, что я был человеком в высшем понимании этого слова, Человеком с большой буквы. Злость наглухо перекрывает каналы связи желудка и мозга, и в такие моменты ты становишься просто машиной настроенной на выполнение определенной работы. Именно поэтому желудок, в определенном смысле, превращает нас в людей. Без желудка мы – биороботы.
Пока Валера, жуя мой беляш, превращался из биоробота в человека, я трансформировавшись в обратном направлении, став этаким, оборотнем в погонах, проскальзываю в отдел мимо начальника штаба. Мне нужно найти свободный компьютер. В отделе их мало, но мне повезло. Минута и я уже просматриваю файлы на дискете. Так и есть! Первый документ – отчет о работе за квартал с колонками раскрытых и нераскрытых преступлений и прочей статистикой за подписью Юрия Игнатьевича. Что там за второй документ? Читаю и поражаюсь. Вот гад! Это же надо! Рапорт о раскрытии убийства в п.Синегорский. Убийство которое раскрыл фактически я, в рапорте, написанном Фидюкиным раскрывается им и только им. Примерно неделю назад я вместе с опером Юрой Богдановым занимаясь раскрытием банальной квартирной кражи, случайно раскрыли убийство.
Прошу меня простить, но для неискушенного читателя, вынужден снова сделать небольшое отступление. В органах внутренних дел все подвергнуто планированию. Все пишут в специальных тетрадях планы – на день, на неделю, на месяц. По каждому уголовному делу также составляется специальный план. По нераскрытым делам пишут что надо сделать, чтобы раскрыть, а когда раскрывают, снова пишут план, на этот раз, что надо сделать, чтобы направить в суд.
Как бы я писал мемуары, стань я генералом? Вот как бы я писал: «И вот случилось невероятное – преступление нераскрыто. Но я и мои товарищи не опустили руки. Строго соблюдая законность и вооружившись последними инструкциями министерства и управления, мы упорно, шаг за шагом, приближаемся к раскрытию преступления. Огромное значение в раскрытии играет планирование. В этом нам оказывает помощь начальник штаба и лично начальник ОВД, давая по ходу работы дельные советы и умело вскрывая недостатки и недоработки. Преступник, загнанный в угол моими точно поставленными и выверенными вопросами не выдерживает и признается в совершении преступления».
Не дослужился я до генерала и у вас появился уникальный шанс узнать, как все происходило на самом деле. У меня было нераскрытое дело – квартирная кража. По таким делам в планах пишут обычно две версии.
Версия номер один – преступление совершили лица, проживающие в данном районе и версия номер два – преступление совершили лица приехавшие из других районов.
Версии безошибочные. Кто спорить будет? Какие-нибудь из этих лиц и совершили преступление. Все равно планы никто не читает. Иногда, когда дело требуют на проверку, следователю говорят: «Ты что, с ума сошел? Этот план, возможно, будут читать. Напиши что-нибудь умное». И тогда сочиняются версии, по сравнению с которыми Агата Кристи – отдыхает. Начальство любить почитать фантастику.
В этот раз Юра притащил ко мне гражданина Чугунова. Чугунов продал вещь, похищенную из квартиры, но признаваться, откуда она у него не желает, молчит. До отпуска у меня несколько дней, делать поэтому особо не чего, и я решил испытать на Чугунове свой новейший психолого-криминологический метод. Не буду добавлять, что он гениальный, это и так понятно. Корни метода таятся еще в моих школьных годах.
В старших классах у меня обнаружились способности к различным математическим методам решения задач по математике, физике, химии, геометрии. Единственным моим соперником на этом поприще был мой одноклассник Прозоров Володя. Я бы даже сказал так – у Володи склад ума был «математичнее» моего. Почти всегда, когда нам давали задачи, мы с ним соревновались в скорости решения. Обмениваясь затем ходом решений с моим товарищем, я стал замечать, что Володин ум сразу нащупывал правильный путь решения и практически с этого пути не сбивался. Он действовал в русле изучаемого нами материала и шел к решению прямым путем. Мой же ум начинал просчитывать варианты решений и иногда я заходил в тупик. Тогда мне нужно было на несколько секунд отвлечься, допустим, посмотреть в окно. Когда я снова приступал к задаче, то решение приходило вдруг и сразу. В мозгу вспыхивала картинка, и мне оставалось только переписать ее на бумагу. Довольно часто мне удавалось решать задачи нестандартно.
Мой новейший метод состоял в том, чтобы, используя данные о подозреваемом, «просчитать» какие он будет давать показания еще до того, как он сам их сочинит. На практике это выглядело так. Ко мне в кабинет, молча, заводили подозреваемого. Тот молча садился. Я молча на него смотрел, затем молча печатал показания и подавал ему протокол для ознакомления и подписи. Тот молча читал, я молча указывал ему места для росписи и также молча махал ему рукой, то есть «до свидания». И ни слова. Все молча. Не всегда, конечно, но в определенных условиях и с определенным психологическим настроем у людей это давало потрясающие результаты.
Вот и в этот раз я заметил, что после прочтения протокола руки у Чугунова мелко задрожали. Он смотрел на меня как кролик на удава, и я понял что «попал в точку», и даже больше. Чугунов пил около месяца и затем резко бросил, вот уже два дня не пьет и находится на той сумеречной границе, которая отделяет нормальное сознание от его обновленной версии под названием «белочка». Судя по выражению ужаса на лице, тот вообразил, что я читаю его мысли. Я задумал не упускать возможность и, выражаясь профессиональным жаргоном, решил «прокачать» Чугунова на другие кражи.
Подсунул ему листок и вкрадчиво потребовал: «Опиши подробно то, о чем и ты, и я – мы оба прекрасно знаем». Когда, через 15 минут я прочитал то, что написано, глаза у меня полезли на лоб. Чугунов сдуру признался в совершении убийства, которое совершил три месяца назад. Описано было все в мельчайших подробностях – чем, как и где спрятано. Вот уж поистине – чистосердечное признание, прямой путь в тюрьму. Юре Богданову и приехавшим работникам прокуратуры оставалось только успевать записывать, изымать и фотографировать.
И вот, в рапорте Юрия Игнатьевича, было красочно описано, как он единолично, «реализуя оперативную информацию» полученную из «источников» раскрыл это преступление и попутно с ним – квартирную кражу. Обо мне и Богданове Юрии, естественно, ни слова.
Времени у меня оставалось мало, и я приступил к реализации плана мести. В начале первого документа после слов: «за истекший период имеет следующие показатели» я впечатал «Земляне. Хрю-Хрю. Привет вам с планеты Марс».
В графе отчета: задержано преступников, находящихся в розыске я впечатал: 3 – Колобок, Шапокляк и Бармалей.
В графе: раскрыто тяжких преступлений – «убийство Кеннеди».
А в рапорте, в предпоследней строке, чтобы сразу не бросалось в глаза: «… и вообще я чисто нормальный пацан, типа крутой опер. Работаю один, как Д’Артаньян. Начальник ОВД - пиндос. Прошу присвоить мне звание генералиссимуса шмилиции. Гитлер – капут. Хрюшки – пампушки. Сила – с нами!».
После этого я сохранил изменения, извлек дискету и засунул в стопку таких же, на столе начальника штаба. Буквально через несколько минут в кабинет зашел сам начальник штаба. Иезуитское коварство моего плана было вот в чем – документы на дискетах уже никто проверять и редактировать не будет. Их сразу отпечатают, дадут на подпись составителям и положат в наблюдательные папки. А оттуда их уже будет
доставать и читать только начальник отдела.
На следующий день назначено подведение итогов и мы с Валерой стоим на исходной позиции, около угла отдела и ждем когда приедет психушка за начальником МОМ №8. Ничего подобного. Юрий Игнатьевич выходит из кабинета начальника отдела довольный и жизнерадостный. Его даже похвалили! Оказывается, его документы даже не читали. Начальник отделения Пыльев, замом которого, по сути является «Казол», отчитался за всех сразу. Что тут скажешь? Народ уже сказал – дуракам везет.
Бомба грохнула ровно через три месяца. На подведение итогов за полугодие приехал проверяющий из УВД и прочитал и отчет и рапорт. Сказать, что Юрия Игнатьевича ругали очень сильно, значит не сказать ничего.
Злые языки утверждали, что начальник отдела гонялся за «Марьей Ивановной» вокруг стола с бронзовым бюстом Владимира Ильича в руках, а «Казол» вопил: «Это не я! Меня подставили! Я даже не знаю кто такой, этот Кеннеди. Как же я мог написать о нем в отчете?».
После этого Юрий Игнатьевич ушел на больничный. Нет, бюст вождя мирового пролетариата не пострадал. «Не вынесла душа поэта позора мелочных обид» - и он неделю глотал успокоительные пилюли и источал бессильную злобу. Предъявлять претензии было не к кому.
Пыльев затем долго выпытывал, кто бы это мог такое устроить. Но все в отделении молчали как партизаны. А мы с Валерой делали ангельские личика и негодовали: « Возмутительно! Кто же это сделал? Такое пятно на безупречную репутацию Юрия Игнатьевича!» В то же время мы осторожно намекали подозрительному и недоверчивому Пыльеву: «А может это он сам? Мало ли что? Заработался человек. Может его на обследование направить, на всякий случай? Пускай полежит месяцок, другой. В дурдоме. Глядишь – и выясниться чего».
ГЛАВА 34
У меня отпуск. Я дома. В гостях у меня мой приятель Зарецкий Стёпа. Стёпа – заядлый рыбак и у нас с ним давний спор о проблемах активного отдыха. Стёпа называет меня и всех охотников убийцами невинных зверушек и предлагает бросить охоту и идти с ним на рыбалку. Я с ним не согласен. Интересно получается, зверушки, значит – невинные, а рыба – кругом виновата? Прошлой осенью мы приводили в порядок наше охотничье хозяйство. Пока мы собирали хворост для костра и ремонтировали кормушки для диких кабанов, эти невинные зверушки – выводок поросят, зашли на нашу стоянку и вели себя по хозяйски - перевернули стол с закуской и спиртным и сожрали из казана начищенный и порезанный картофель для супа. Хорошо ещё, что не выпили водку и не пальнули по нам из наших же ружей. Свиньи, одним словом. И все-таки Стёпа уговаривает меня сходить на настоящую рыбалку. Да мне и самому стало интересно: родился и прожил на реке Северский Донец и не рыбак. То, что было в детстве – не в счет, там больше баловства, чем рыбалки.
И вот 5 утра, мы на берегу реки. Забрасываем удочки и ждём. Я хочу искупаться, но Стёпа машет руками – купаться нельзя, распугаю рыбу. Хорошо. Спрашиваю его о подкормке, но Стёпа снова машет руками и приставляет палец к губам – разговаривать тоже нельзя, распугаю рыбу. Начинаю ходить по берегу – снова молчаливое Стёпино возмущение. Ходить тоже не рекомендуется, рыба уйдет в глубину.
Делать нечего, сажусь рядом со Стёпой и смотрю на реку и окружающую местность. Не ценим мы все-таки того, что видим. В горах человек взберется на вершину, и какой он видит горизонт? Никакого! Как бы не пыжились и не пели песни альпинисты, а по сути кто они в горах? Козявки, муравьи, клопы. Дунул ветер, пошла лавина и – спасите нас МЧС! Караул! А в нашей степи все что ты видишь – твое, иди куда захочешь. И сколько будешь идти, ты все время в центре круга. А какие в горах реки? Шумит, что твой город. А степная река – тишина и мощь. Мощь горной реки демонстративная. Куда и зачем такая энергия тратиться? Горная река как стадо буйволов несется неизвестно куда, ничего не видя и не слыша. Попробуй, полови там окуньков. А наш Тихий Дон – умиротворяющее, безмолвное могущество. Эта река точно знает, куда и зачем несет свои воды. Течение тихое, почти незаметное, такое ощущение, что вода стоит. Определить направление течения можно только по щепке, брошенной с берега.
Но бросать щепку тоже нельзя, рыбу распугаешь.
В застывшей воде отражается небо и плывущие по нему облака. В этом зеркальном отображении сразу и не поймёшь, где небо, а где вода. Сколько материалов и технологических изобретений нужно человеку, чтобы сделать зеркало? И какое оно получается тяжелое и нежное. Чуть уронил – разбилось, провел нечаянно твердым предметом – царапина. А здесь – всего три атома. Два водорода и один – кислорода. И получилось не просто отшлифованная до блеска гладь воды – получился продукт неизвестных нам Божественных технологий. В этом «зеркале» можно купаться и стирать, его можно пить, в нем можно жить. А попробуйте его поцарапать или разбить. С того самого момента как ученые вывели формулу воды, они вывели и формулу существования Творца. Атеисты каждый день пьют это доказательство, купаются в нем и утверждают, что Бога нет. Человек не протянет и трех суток без воды. Бог, ведь тоже имеет триединую природу: Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух. В обряде крещения используется вода. И крестное знамение выполняется тремя перстами. Два пальца вместе и один к ним приставляется. И у воды – два атома водорода и третий с ними – кислорода. Вода тоже триединая сущность. Без воды смерть физическая, без Бога – духовная. Кислород есть еще в одном веществе, без которого человек не может прожить – в воздухе. Человек на 90% состоит из воды. Так может вода и есть та глина, из которой Бог вылепил человека? Все гениальное – просто. Полимеры, состоящие из бесконечных цепочек и их формулы, не умещающиеся на одной строке – это изобретение человека. А здесь – три атома, формула, занимающая три клеточки в тетради по математике и превращающая нашу планету в водный мир. И колоссальные глыбы льда в космосе – кометы, тоже три атома. Шмякнет, когда-нибудь, такая по…
Мысли мои прерваны. Степа трясет меня за рукав, и показывает на мой поплавок. У меня клюет! Думать, оказывается на рыбалке, тоже противопоказано! Нужно следить за поплавком. К обеду ловим около двух десятков рыб размером немного больше ладони. Степа на седьмом небе от счастья – предлагает делить улов. Я смотрю на него как на слабоумного. Чего тут делить? Отдаю ему свою часть, и мы топаем домой. Всю дорогу Степа, взахлеб, рассказывает мне о том, какой был поклев, о методах крепления крючков, грузила и поплавков, о подкормке и зимней рыбалке. Я смотрю на него – больной человек! Вставать в 5 утра, чтобы забросить в реку удочку и ждать, когда какой-нибудь тупой рыбе приспичит пообедать? А зимой? Сидят на льду, как мумии и ждут своей золотой рыбки. Даже у Пушкина: чем ловил рыбу тупой старик под руководством продвинутой жены? Неводом! Какой нормальный человек будет это делать удочкой? Я понимаю наших самых древних предков. Кушать хотели, вот и пользовались крючками. Но сейчас-то чего не хватает? Иди в магазин и купи!
Больше я на рыбалку не ходил, так как понял, любительская рыбалка - атавизм и в ближайшем будущем отомрет.
ГЛАВА 35
Отпуск мой закончился и, придя на работу, я узнал много новостей. Фидюкин, достроив дачу руководству, снова пошел на «повышение». Ему каким-то образом удалось закончить техникум. Какой техникум и где именно, было покрыто тайной. Не иначе и там кому-то, что-то построил. Но факт остается фактом, по меткому выражению Сапожникова А.Н. – человек пишущий слово «папа» через букву «о», представил в отдел кадров диплом о средне - техническом образовании. Получив чин младшего лейтенанта милиции, Фидюкин стал сотрудником уголовного розыска. Валеру назначили начальником муниципального отделения. А я, дав на прощание новоиспеченному младшему лейтенанту еще одну кличку - «ДебилКом», продолжал работу в следственном отделе.
Коллектив в нашем ОВД разношерстный. Слово разношерстный больше соотносится с животным. Сравнивать ОВД с животным мне не хочется. Поэтому сравню его лучше с меховой шубой. Шуба эта сшита из разных лоскутов меха.
Женщины, без сомнения, лучшие из таких лоскутов. Начальство при приеме на работу женщин не очень жалует. У этих женщин прескверные привычки: вечно норовят выйти замуж и кого-нибудь родить. Но если женщину на работу приняли, то начальство ее ценит и уважает. Ну как же! Женщину не надо упрашивать почистить туфли. Обувь у нее, как впрочем и остальной внешний вид, всегда в идеальном порядке. Вообще, у руководства отдела нет претензий по внешнему виду к двум категориям работников: женщинам и служебно-розыскным собакам.
В отделе у меня два недосягаемых ориентира: Сапожников с его фантастической жизнерадостностью и массой идей и Магзина Светлана – следователь.
Всегда завидую удивительному душевному спокойствию моей коллеги. Когда человек её профессии производит какое-то важное следственное действие, то к нему лучше не подходить – пошлет очень далеко. К Свете же можно подходить в любое время. Она терпеливо все расскажет и объяснит. Не понял - снова повторит. Все объясняет ясно, доходчиво и что очень важно, без мата. И с улыбкой. Таких людей во всем МВД – наперечет. Я умный и до меня, иногда, доходит с первого раза. Но есть и такие, которым за полдня не втолкуешь. Но и им она объясняет. Иногда в ущерб своему собственному времени.
Я знаю чего это стоит. После каких-либо неприятностей на работе Света принимает успокоительные и плачет в кабинете. В конце такого рабочего дня заглядываю ей в глаза: неужели ей не хочется никого треснуть по башке чем-нибудь тяжелым? Нет. Не хочется Светлане никого бить. Она просто устала. Завтра снова будет в порядке. Источник моей энергии для работы – завтрак, обед и ужин. Источник энергии для Светы – доброта. Этот источник не подгорит на плите и его не надо совать в холодильник. Этот источник – на всю жизнь.
Вскоре в Синегорское отделение прислали подкрепление – нового следователя – Белоконеву Т.П., пришедшую в следственный отдел с гражданской работы.
Татьяна Павловна – личность парадоксальная, загадочная, я бы даже сказал мистическая. Абсолютно не склонная к размышлениям о глубинных причинах бытия, глубокому анализу ситуации, она, тем не менее, время от времени выдавала такие глубокие мысли, что ставила этим в тупик лучшие умы нашего подразделения.
Сама Татьяна Павловна о глубине своих мыслей, мне кажется, не догадывалась. Все её постановления о привлечении – документы, где описывается совершенное преступное деяние, сочетали в себе искренность личных переживаний автора с непредсказуемой манерой изложения. Это был своего рода новый вид эссе. Её описания преступлений связанных с телесными повреждениями изобиловали «кровавыми сценами», от которых становилось страшно жить. Все преступления, совершенные на семейной почве представляли собою душещипательные сцены с подробностями мучений женской души, перед тем как, допустим, жена пырнет мужа ножом. Прочитав это, хотелось кого-либо убить. А от её описаний душевных переживаний потерпевших от кражи, вообще хотелось повеситься.
У нас с ней был договор – Татьяна Павловна составляла постановление и приносила мне, а я «отсекал» все лишнее. «Все лишнее» обычно составляло пол – листа. «Как такая, с виду интеллигентная женщина как ты, может быть такой кровожадной?»- спросил я её после чтения очередного «криминального эссе от Татьяны Павловны». Но потом понял, это происходило не от кровожадности, это от широты восприятия. На совещаниях в кабинете начальника, она, обычно, сидела с отсутствующим видом, по меткому выражению руководства – «как на вокзале» и своей отрешенностью вводила в смущение следователей – в своём составе обычно народ живой и энергичный.
Здесь нужно дать моим молодым читателям, только начинающим свой карьерный забег один совет. Не повторяйте ошибок Татьяны Павловны. Не приходите к своему начальству с таким видом, как будто у вас электричка через 20 минут.
Если хотите достичь хоть каких-то высот в своем продвижении по службе, то приходите в кабинет к руководителю с радостно-возбужденным настроением полоумного идиота. Весь ваш вид должен говорить о том, что вы пришли не просто к своему директору, вы пришли к величайшему и умнейшему владыке мира и готовы выполнить любой его приказ: выпрыгнуть, немедленно, в окно, съесть карандаш со стола, да хоть отдать свою зарплату, до копейки. С собою у вас обязательно должен быть блокнот и ручка, куда, время от времени, вы должны записывать тезы своего повелителя. Не вздумайте корчить умных и сосредоточенных физиономий. Во-первых, потому, что может не получиться. Во-вторых, и это самое главное, к глуповато-простоватому личику ваш босс быстро привыкнет – он сам в молодости такой был. А вот смышленый и внимательный взгляд подчиненного, способность мыслить самостоятельно, заставит вашего патрона нервничать. К такому он не привыкнет никогда, ибо - конкурент.
В то же время происходили удивительные вещи: самые отъявленные жулики, добиться признания от которых не мог даже Фидюкин, на допросах у Татьяны Павловны, вдруг признавались в совершении преступления. Грешным делом я и Валера подумали: «А не лупасит ли наша тихоня тех по голове каблуком-шпилькой, а потом делает ангельское личико и допрашивает?» Сами несколько раз посидели на допросах, ничего подобного, все по закону. Мистика.
Мистика мистикой, но железный механизм системы неумолимо сгонял всех в одну шеренгу. И в это шеренге произошел один случай. Случай этот уникален и поэтому заслуживает увековечивания в памяти поколений. Началось все с того, что Татьяне поступило распоряжение прибыть в тир на стрельбы. Наш начальник отделения, хорошо знавший личный состав, пытался отговорить кадровиков, отвечавших за проведение стрельб, от этой затеи. Но те неумолимы – стрелять должны все. Делать нечего и я провожу с Татьяной Павловной ознакомительные занятия с пистолетом Макарова, сокращенно – ПМ. Татьяна игнорирует технические термины, и все детали пистолета называет «штучками». Больше всего интересуется двумя вопросами: на какую «штучку» нажимать, чтобы вылетела пуля и не поцарапает ли спусковая скоба ее новый маникюр. Проведя занятия, я понял - будут жертвы.
На огневом рубеже стоим рядом. Получив команду, Татьяна досылает патрон в патронник и в то время, когда курок уже взведен, а палец на спусковом крючке, вдруг решает уточнить в какую именно мишень ей стрелять. Поворачивается к кадровикам, контролирующим стрельбы, направив ствол оружия в их сторону и не понимает, чего это те машут руками, вопят и мечутся из стороны в сторону, в зависимости от колебаний ствола ее пистолета.
Я стою рядом и понимаю, Татьяна Павловна – женщина впечатлительная, резкий окрик может спровоцировать непроизвольное нажатие на курок и одним кадровиком в отделе станет меньше. Поэтому спокойно предлагаю осторожно снять палец с курка и развернуться к мишени. Когда опасность случайного выстрела миновала, все с облегчением вздыхают. Руководитель стрельб вытирает пот со лба и бежит пить валерьянку. Пронесло! Члены комиссии, ответственные за огневую подготовку, те самые, которым моя коллега подарила жизни, решили больше Татьяну Павловну на стрельбы никогда не приглашать. Чего зря человека беспокоить? Пистолет от фена отличить сможет? Сможет! Вполне можно ставить твердую «троечку»! Вот так слабая женщина приручила железный механизм системы и заставила работать по иным правилам.
Как-то, в ее первое появление в следственном отделе, мы находились в общем кабинете следователей и ожидали начальника. Татьяна сидела как обычно, с сосредоточенно-отсутствующим видом человека, думающего о причинных свойствах бытия. Женщины, обычно, с таким видом перебирают в памяти места, где могли забыть косметичку, или решают в каком салоне красоты, и в какой цвет, покрасить волосы. В это время в кабинет зашел наш коллега Медодаев Михаила и завел обвиняемого в краже – мужчину средних лет бомжеватого вида. Медодаеву необходимо было срочно допросить и, юридическим языком выражаясь, выполнить требования ст.ст.201-203 УПК, а по простому – ознакомить обвиняемого с делом и направить его в суд. Как говорят – «закрыть дело».
Поджимали сроки и поэтому выполнял все эти процессуальные процедуры Медодаев весьма своеобразно, руководствуясь должно быть УПК Республики Гвинея-Бисау и поэтому дело шло споро. Жулик, «глубоко осознав и искренне раскаявшись», проявив чудеса скоростного чтения, ознакомился с томом уголовного дела за 20 секунд. Закончив это хлопотное дело, Недодаев, уплетая бутерброд, поинтересовался у меня, когда Татьяна вышла: «Что за краля?».
«Помощник областного прокурора, осуществляет надзор за исполнением законности в работе следственного отдела»- спокойно пошутил я. Когда Татьяна Павловна вернулась, то бутерброд жевал уже обвиняемый, который был обложен со всех сторон книжками по юриспруденции, как рождественская елка – подарками. Во взгляде Михаила было столько ласки, столько неподдельной любви, а речь изобиловала столь изощренными юридическими терминами, что мне стало казаться, что вокруг головы моего коллеги начал заниматься золотистый нимб, а по телефону вот-вот должен позвонить коллектив авторов Конституции РФ и попросить дать рецензию на их работу. Зашедший начальник следственного отдела Маняхин Е. Н. изрек: – «Учитесь работать у Медодаева Михаила – повышает человек свой уровень образования!»
Есть такой процессуальный документ – протокол осмотра места происшествия. В этом документа, если быть кратким, следователь фиксирует обстановку места происшествия. В начале протокола записывается дата и место, время начала и конца осмотра, кто его производит, участвующие лица. В этом смысле любая историческая книга – своеобразный протокол осмотра места происшествия. Я начинал работать в системе следствия еще с тех времен, когда следствие было напрямую подчинено милиции и могу представить краткий протокол осмотра системы того времени.
Бывает так: фактически подчиняешься одному, а юридически - другому, бывает наоборот, а бывает, что де-юре и де-факто совпадают. С 1963 г. де-юре и де-факто следствие входило в состав МВД. Затем с приближением непростых для всей страны дней и для системы начался сложный период. У следователей специальные звания изменились на юстицию и это, по идее, должно было добавить процессуальной независимости. На фактически произошло то, что уже имеет длинные корни в нашей истории.
Двоевластие. Раскол. Смутное время. Следователь оказался одновременно подчинен двум начальникам – начальнику следственного отдела и начальнику милиции. Начальник следственного отдела подчинен одновременно двум начальникам – начальнику следственного управления и начальнику управления МВД. И так далее, по цепочке. Раскол и двоевластие признаки непрекращающейся борьбы в высших эшелонах власти. Такой рычаг как предварительное следствие в МВД, никто отдавать не хочет.
Следствие МВД – своего рода индикатор борьбы за власть. Обретение этим ведомством, наконец, одного центра управления, будет означать прекращение баталий на верху и стабилизации властных структур в стране.
Но не в этом суть. Суть в том, что при казалось бы «полностью зависимом следствие» наши руководители Маняхин, Жужнева, Бондарь и все кто был до них умели отстоят интересы следственного подразделения. Может быть суть работы не в том, кто и кому подчинен, а в том, что это были руководители, использующие своих подчиненных не для выколачивания «галочек» и своего продвижения по службе, а занимались еще и воспитанием личного состава. Они могли отстоять интересы дела на любом уровне – невзирая на лица и должности. Они понимали, что за их спинами не просто «винтики», за их спинами люди. А затем, когда, по идее, следствие обрело полную независимость, но появились новые руководители, все стало наоборот. И главным критерием проф. мастерства стали стрелки на форменных брюках и вакса на ботинках. Может быть я, конечно, чего-то не понимаю. Ведь правды всегда, как минимум, две.
Однажды я стоял в канцелярии получал почту и одновременно обсуждал с нашей секретаршей –Валентиной Васильевной последние новости из жизни отдела. В это время зашел озабоченный руководитель следствия и мрачно сообщил: « В суде оправдали одного из обвиняемых по нашему делу». «Так это же хорошо, что оправдали, значит истина восторжествовала и невиновного человека не осудят»- высказала свою мысль вслух Валентина Васильевна – человек сугубо гражданский. Руководитель от возмущения долго не мог произнести ни одного слова, после этого, махнув рукой, ушел.
Вот так, казалось бы радостное известие об оправдании человека перед судом, делит людей на два лагеря, и у каждого своя правда.
Необходимо ещё сказать о том, что буквально в последние десятилетия у населения сформировалось, точнее, было кем-то сформировано, уж не знаю по скудоумию или специально, резко негативное отношение к милиции. Сформировала это отношение власть. Власть, которая не понимала, что милиция это тоже часть власти, причем одна из самых главных, это лицо власти и негативное отношении к одному из институтов власти перекинется на весь комплекс в целом. Так и произошло. В результате и милиция и власть оказались в тупике, как бы они не поступили, всё воспринимается в штыки. Но из любого тупика есть выход.
Как говорят на лекции в университетах, рассмотрим стандартную ситуацию: сотрудник ГАИ остановил пьяного водителя. Есть три варианта развития.
Первый – сотрудник ГАИ взял взятку и отпустил нарушителя. Кем будет такой сотрудник в глазах водителя? Хапугой и взяточником, оборотнем в погонах.
Второй – внял слезным объяснением нарушителя о приёме лекарства на спирту и отпустил. Кем будет в такой ситуации тот же самый сотрудник в глазах водителя? Правильно - мямлей и лохом, которого ловко провели.
И наконец, третий – сотрудник ГАИ поступил по закону и составил административный протокол. Кем же он будет на этот раз? Карьеристом, который выслуживается перед начальством, бесчувственным жлобом.
Подведём итоги: как бы не поступил представитель власти его действиями будут, мягко говоря, недовольны. Причём водитель, это только верхушка айсберга. У водителя есть многочисленные родственники, друзья, коллеги по работе и всем им он обязательно расскажет о сотруднике ГАИ и везде тот окажется либо взяточником, либо лохом, либо карьеристом. Всё это формирует часть общественного мнения. Как говорят замкнутый круг, правильнее, я бы сказал, математичнее, будет – замкнутая окружность.
Есть ли выход из замкнутой окружности? Не будем врать себе и другим – выхода нет.
Но окружность можно разбить на множество маленьких отрезков и тогда это будет уже не окружность, а совокупность пересекающихся прямых. То есть не будем врать себе и другим – выход есть. Выход простой – поступать по закону. Ну и что, спросите вы, тогда будут все довольны? Нет, довольны не будут. Но возникнет привыкание граждан к однообразным поступкам представителя власти. А на втором этапе, лет через 10 появится и уважение. Всё это теоретическая модель, но она работает, только к сожалению, в последнее время, привыкание граждан происходит, увы, не по третьему варианту.
Как-то попалась на глаза статья в журнале «Милиция» где одна уважаемая сотрудница научно-исследовательского института МВД, полковник и соискатель научных степеней написала в статье о том, что следователи системы МВД не достаточно принципиальны. Они де, когда им отказывают в санкции на арест в городской прокуратуре, не обращаются к областному прокурору.
Для неспециалистов поясню: раньше заключение под стражу санкционировал городской прокурор. Но если он отказывал в санкции, то можно было обращаться к областному. Я мысленно представил себе такую ситуацию.
Чтобы физически попасть к областному прокурору мне необходимо, по внутренней ведомственной инструкции, написать мотивированный рапорт для того, чтобы мне разрешили выезд за пределы административного района. Рапорт должен завизировать начальник милиции. А если начальник милиции не подпишет? Мне что делать? Как оформлять командировку? Нарушать инструкцию? До областного прокурора 200 км., пока я буду согласовывать и подписывать, на чём мне добираться и как возвращаться? А если это зима, мороз минус 25, метель и заносы на дорогах? А как быть с тем, что городской прокурор может вернуть дело на дополнительное расследование вообще без указания конкретных причин: для более полного расследования, например. Да и вообще, любое дело можно вернуть на дополнительное расследование. Любое. Было бы дело. Возврат дела тоже можно обжаловать. Областному прокурору. По уже описанному выше сценарию. 200 километров туда,200 километров сюда. Ночью печатать и снова - 200 километров туда,200 километров сюда. Романтика следственной работы.
Как-то, во время зимней стужи и заносов в х. Мечетной была совершена кража из магазина. Из центрального отдела пробиться к хутору было невозможно, и руководство приняло решение послать в хутор пешую группу из нашего отделения. Протопав около 20 км. в одну сторону по колено в снегу, ветре и 20 градусном морозе мы выполнили поставленную задачу -воров задержали и доставили в отделение. Из-за этого вовремя не удалось переправить другое уголовное дело в отдел. На следующий день пришлось потратить чудеса изобретательности и за 40 километров, частично пешком, частично на машине добираться до центрального отдела. Начальство не приняло объяснений о заносах на дорогах, и я получил нагоняй. Как сказал начальник – из окна моего кабинета никаких заносов не видно.
И я вот думал, как можно было писать такие статьи? Человеку, который их писал, был нужен необходимый минимум публикаций в печати для защиты кандидатской или докторской? Поэтому и писал, всё что на ум пришло? Это ещё, куда ни шло.
Хуже, если пишущие всё это люди всерьёз считают себя специалистами по проблемам системы МВД. Ещё хуже, что таких специалистов принимают за специалистов руководители МВД. И уж совсем плохо, когда таких руководителей с такими специалистами ценит политическое руководство. Тогда совсем беда. Такие смотрят на всё из окна кабинета, и видят только свою дорогую иномарку, на стоянке. Так когда-то смотрел Царь, последний из династии Романовых и окружающие его персоны. Просмотрели державу. Из-за этого кровью умылся мой народ – Донские казаки. Да разве только они умылись? Так когда- то смотрели кремлевские старцы. И снова просмотрели страну, и снова кровь и слёзы. На наше общее счастье мои «кабинетные начальники» всех рангов просмотрели только систему. Я встречал в жизни не только руководителей –реформаторов, но и настоящих руководителей – созидателей. Для таких руководителей польза для дела превыше всего, даже благосклонности начальства. Придут ли когда-либо такие?
Основным инструментом, позволяющим руководителям всех рангов втирать очки друг другу и политическому руководству страны в том числе, являлись в то время, далекое время, статистические отчетности. Ячейкой статистической отчетности, ее «кирпичиком» была статистическая карточка. Статистическая карточка выставляется на все преступления, причем, чем проще и понятнее становится законодательство, тем больше становится всевозможным карточек и непонятнее способы их заполнения.
Вот где становится нужна работа штаба. Умение тасовать и мухлевать статистические отчеты поднимается на уровень умения раскрывать и расследовать преступления, а иногда и выше.
Например: обворовали администрацию… Пример неудачный, ведь мухлёж с карточками и воровство с администраций, все это в далеком прошлом. Поэтому и пример надо приводить из далекого прошлого. Исправляемся и продолжаем. Например: обворовали контору колхоза и, взломав сейф, совершили кражу. Неважно чего. О данном происшествии, если не получилось укрыть, рядовым сыщикам необходимо передавать наверх. Передают – взломан сейф, воры не найдены. После того, как передали наверх, нужно искать воров. Но что такое найти жуликов – это мелочь. Вот работникам «верха», то есть штаба, нужно решить, как сказал бы В.И. Ленин «архи-сложную задачу», не утаив сути преступления, передать его на еще более высокий «верх» в таком виде, чтобы там не гневались.
Дело в том, что кража со взломом сейфа ставится на контроль, и за нее серьезно спрашивают. Поэтому и передают – « взломан металлический ящик». И в статистической карточке указывается не код «сейф» - к примеру 21, а код «металлический ящик»- к примеру 22. И все вроде бы правильно – плюньте мне в физиономию, если сейф не напоминает металлический ящик. И плюньте два раза, если министр приедет проверять, что там было в колхозе - сейф или металлический ящик. И все довольны и штаб – «не вынесли сор из избы» и «высокий верх» - не ударили в грязь лицом пред министром, и министр – на отчете у президента статистика улучшится. Не знает об этом только рядовые участковые и оперативники – им одна малина, что сейф, что металлический ящик – все равно ночи не спать и ноги бить.
Понятно, что без штаба и показателей нельзя – других методов контроля еще не придумали, но и доводить все до абсурда тоже не дело.
Теперь продолжим и предположим, что преступление через некоторое время раскрыто: нашли воров. Сыщики снова передают наверх – нашли. Снова работники штаба и снова цитируем В.И. Ленина – решается «архи-важная» задача. Необходимо сделать так, чтобы там, «наверху», исправили «металлический ящик» на «сейф». Фокус в том, что за металлический ящик в лучшем случае не дадут по шее, а вот за сейф – почет и уважение. Почет и уважение начальству, конечно, рядовым можно премию дать, рублей по 50-60 или просто пожать руку и то, когда-нибудь, потом, может быть. И снова уходит наверх исправления, только на этот раз наоборот - «21» на «22». «Ошиблись, дескать, но не по своей вине, ясновельможные панове. По вине крестьян безграмотных, холопов безмозглых и лапотников неотёсанных. Просим прощения, кланяемся и нижайше просим Вас внести исправления, дабы истине восторжествовать».
И снова все довольны. Рядовые исполнителю пьют водку и радуются, что не выгнали. Штабные работники получают у старшины и привинчивают к погонам очередные звездочки. Начальники готовятся к переезду в более просторные кабинеты, а министр, поет свою любимую песню «Всё хорошо, прекрасная маркиза…» В настоящее время такие позорные пережитки прошлого изжиты навсегда: рядовые исполнители водки не пьют совсем, ни капли, даже дома, даже во сне. Штабные работники звездочки покупают. В смысле - за деньги. В смысле - в военторге.
Любимую песню министра не знаю – наверное, что-то патриотическое.
В начале моей карьеры следователя для формирования нужного процента раскрываемости следователей заставляли выставлять карточки на «раскрытое» преступление до окончания расследования уголовного дела, когда результат был ещё неизвестен. Как только следователем выставлялась карточка и милицейская статистика улучшалась, о деле и следователе мгновенно забывали и он оставался один на один с ворохом проблем. Затем в этом вопросе был наведен порядок. Теперь статистические карточки подписывал прокурор, и они отсылались ему только вместе с делом. Но не тут –то было. Процент раскрываемости никто не отменил и от следователей стали требовать направлять дела в суд как можно быстрее. Главное – карточки и их количество, все остальное мало кого интересовало. Качество следствия стало катастрофически падать.
Но это лишь одна из причин падения качества следствия. Есть и вторая. Наше следственное подразделение, например, превратилось в кузницу кадров для других отраслей юридического хозяйства нашей страны. Ну и что же тут плохого, спросите вы. Послужил человек лет эдак 5-10, набрался опыта, изобличил не одну сотню преступников и пошел на повышение. В этом варианте, конечно, ничего плохого нет. Только вот опыт и профессиональные навыки никому были не нужны. Нужна была запись в трудовой книжке – то есть стаж следственной работы. Предположим, окончило чадо «нерядовых граждан» юридический ВУЗ. Куда ему теперь должна быть открыта дорога? Правильно! К высшим инстанциям. Чтобы стать Председателями, Генеральными ну и вообще, большими людьми. Но прежде чем попасть на такие должности нужно поработать кем? Точно! Нужно поработать в среднем звене, ну хотя бы судьей или прокурором. А прежде чем стать представителями среднего звена нужно что? И снова вы угадали! Запись в трудовой – следственный стаж. Затем желательно получить адвокатский стаж – чтобы опыт был, так сказать, разносторонним. Но в адвокаты тоже просто так не примут, нужен стаж работы по юридической специальности. Где же чаду поднабраться опыта, то бишь получить запись в трудовую? К вашим услугам - следственный отдел. Дают такому стул, стол и начинается мучение. Не для него, для всех остальных. Потому как наплевать чаду на дела. Через год, другой оно уже в адвокатской конторе штаны протирать будет. Получил дело на дополнительное расследование? Не велика важность! Другие следователи исправят. Не изъял вещественные доказательства? Ну и ладно! Кому надо – изымут. Не арестовал подозреваемого, а тот сбежал? Ну и хрен с ним! Когда-нибудь кто-нибудь задержит. Все это развращает людей. Все понимают, каким способом все это решается и кому приносит дивиденды, и сколько.
Люди понимают, что их руководитель продал систему и в случае чего, продаст и их, не задумываясь. И бесполезно тогда вещать с трибун, что следователь это товар штучный, индивидуальный. Профессиональное ядро уже размыто. Это подрывает основу власти. А с чего она начинается эта основа власти? С веры. С веры в то, что твои родители – самоотверженные и порядочные люди и в случае чего – умрут с голоду, но отдадут тебе последний кусок хлеба. С веры в то, что депутаты – грамотные и порядочные граждане и живут по законам, которые сами придумывают. И, наконец, с веры в то, что твои начальники – думают о том как заложить «начало» - маленький кирпич, в «фундамент» общего дела, а не своего элитного коттеджа. Куда уложили мои начальники свои «кирпичики»? В чей фундамент? Неправильно я поставил вопрос. Я знаю, в чей фундамент складывались кирпичики. Сейчас правильнее спросить так: на чьей земле находится тот фундамент. Если на территории РФ – то это еще полбеды.
А вот еще один действенный способ нарастить мышцы раскрываемости. Допустим ловят бомжа, похитившего с территории завода трубу. Берут отношение от завода и возбуждают уголовное дело. Затем бомжа «обрабатывают» и он сознаётся в краже еще 20 труб с этого же завода, но в разное время: похищал по одной трубе каждые три дня. На заводе начальником охраны работает бывший отставник, с ним быстро договариваются и тот даёт двадцать отношений – на каждую трубу в отдельности. По каждому факту возбуждается уголовное дело, а затем все дела соединяются в единое производство. Оформляются липовые изъятия якобы найденных труб, липовые описания вещественных доказательств, липовое приобщение их к делу и затем от начальника охраны липовая же расписка о возвращении труб заводу. В суд направляется уголовное дело на 21 кражу, а в статистические органы - статистические карточки на 21 раскрытое преступление. Все эти липовые карточки «гасят» понижение процента от нераскрытых преступлений. Получается, что фактически процент раскрываемости от 30 до 50 процентов, а статистически – 60-80 процентов. Начальство довольно, следователю почёт и уважение.
Граждане вот только возмущаются – но это мелочи.
Еще одна наработанная метода по «формированию процента раскрываемости» строиться по принципу: «год заканчивается в октябре». Вы, наверное, слышали выражение «действие закона во времени и пространстве?». Юристы это трактуют процессуально. А вот допустим физики это поняли бы так, что действие закона искажает время – пространство. Из-за чего же такая временная аномалия? Из-за срока следствия и связанных с этим возможностей подкорректировать нашу серую действительность и получить за это из государственных закромов денежки, звания, регалии. Срок следствия, как известно из УПК РФ, составляет два месяца. То есть процессуальные сроки следствия по всем уголовные дела, возбужденным в октябре по 31 число включительно, заканчиваются в декабре. Процессуальные сроки по делам возбужденным 1 ноября и позже, с учетом двухмесячного срока следствия, это уже дела нового года.
Вот на этом «пограничном времени» и основан «Новогодний сюрприз». Если процент раскрываемости высокий и нераскрытые дела уже не сильно повлияют на спущенную сверху цифру раскрываемости, то следователей понуждают по всем «фактовым», то есть нераскрытым материалам, возбудить уголовные дела до 1 ноября. Чтобы статистические карточки по нераскрытым делам выставлялись в старом году и уже не смогли бы повлиять на раскрываемость нового года. Все раскрытые материалы под различными предлогами, вплоть до сокрытия от регистрации, тянут до 1 ноября. Чтобы статистическая карточка была выставлена уже в новом году.
Если же процент раскрываемости не дотягивает до «высочайших указилок», то все делается с точностью до «наоборот»: все нераскрытые дела тянутся на следующий год, все раскрытые – оставляются в старом году. Такой вот небольшой экскурс по задворкам научной дисциплины под названием «статистика». Что же такое эта статистика? Стандартное определение: совокупность методов и принципов, согласно которым проводится сбор, анализ, представление и интерпретация числовых данных. В этом определении мне нравится слово «интерпретация». Это слово – ключевое в определении.
Как мы видим в МВД статистика это уже не наука, это скорее искусство. А как же определяется слово «интерпретация» в искусстве? А вот как: индивидуальная трактовка исполнителем произведения, не определяемая однозначно замыслом автора. В переводе на понятный, народный язык «…что дышло, куда повернёшь, туда и вышло».
Стрельба из снайперской винтовки, скажу я вам, целое искусство. Только болван может вообразить, что, получив в руки оружие с оптическим прицелом, он сможет поразить цель на достаточном удалении. Во-первых, винтовку под оптический прицел нужно пристрелять. А еще в оптическом прицеле есть прицельная сетка для наведения оружия на цель и определение угловых размеров. А еще, для производства точного выстрела, необходимо делать поправки на скорость ветра, скорость движения цели, полёт пули над поверхностью воды, а для этого нужно перемножать специальные величины – коэффициенты.
Точно так и со статистикой. Наука она, конечно, точная. Просто нужно знать «коэффициент вранья» и уметь этим коэффициентом пользоваться. Сейчас я вас научу. Только сначала немного «интерпретируем» слово «враньё», а то текстовый редактор компьютера подчеркивает его зеленой волнистой линией и в комментариях пишет «слово с ярко выраженной экспрессивной (негативной, иронической окраской). Искомый нами коэффициент назовем «коэффициентом искажения статистики», сокращенно КИС. Ну вот, «КИС» компьютер не подчеркивает и можно продолжать.
Итак, возьмем стандартные, всем известные примеры. Ну допустим: раскрываемость преступлений и средняя заработная плата. О раскрываемости преступлений: реально раскрываемость составляет от 40% до 50 %, в отчетах мы видим другие цифры – от 60 % до 80%.
О средней заработной плате.
В одной из провинциальных областей РФ объявлена средняя заработная плата в 23 тысячи рублей. Между тем реальная средняя заработная плата еле-еле дотягивает до 15 тысяч рублей. Начинаем вычисления: 60 делим на 40 получаем 1.5 и 80 делим на 50 получаем 1.6. После этого 23 делим на 15 получаем 1.53. И в самом конце складываем все полученные коэффициенты и делим на их количество. То есть к 1.5 прибавляем 1.6 и 1.53, делим получившуюся сумму на 3. Получаем 1.54. Это и есть искомый КИС.
С помощью КИСы можно например, более или менее точно установить истинные потери нашей страны в ВОВ, нужно 26.6 млн. – официальную цифру потерь, умножить на 1.54, получим примерно 41 млн. человек.
Дело здесь не в цифрах. Дело тут вот в чем. Чиновник просто не может не врать. Враньё заложено в самой природе чиновника. Кто был первым управляющим, по новому – менеджером над всякими тварями на земле? Адам. И что он сделал в начале своей карьеры. Соврал. И кому? Богу! Дескать, «знать ничего не знаю и в сад яблоки воровать не лазил». Затем, когда был уличен во лжи попытался спихнуть все на Еву: «Прости Господи ! И в мыслях я не допускал яблоки лопать в Твоем саду, но единственно по воле соблазнившей мя жены!».
Но обижаться и надувать щеки на власть не надо. Мы ведь тоже не лыком шиты и норовим при каждом удобном случае у нее чего-нибудь стащить и живем по принципу «а Васька слушает, да ест». Поэтому во все проекты власть включает «коэффициент воровства», невозврата кредита и прочих наших «шалостей». Мы ещё ничего не украли, а результаты нашего воровства уже просчитаны. Нужно просто понять, что у власти такой язык. Мы же не обижаемся на немцев за то, что те говорят на немецком языке. Чтобы понять их, мы учим иностранный язык. Точно так и с властью: нужно знать ее язык.
Как этим пользоваться? Приведу пример из нейтральной области, ну допустим, финансов. Существуют такие понятия как сбалансированный бюджет, дефицит бюджета и профицит бюджета. Если сумма доходов равна сумме расходов, то такой бюджет сбалансированный. Если расходы превышают доходы, то это дефицит. Если доходы превышают расходы, то это профицит. Если говорить упрощенно, то дефицит это плохо, профицит –хорошо.
При дефиците денег не хватает, министры денежки украдут, а Премьер и Президент их сразу, выражаясь современными вульгаризмами, «попалят». И строго министров отругают. А если профицит, то лишние деньги в бюджете есть и можно воровать и не бояться.
Почему в последнее время все время министров на воровстве ловят? Потому что постоянный дефицит бюджета. И наоборот – почему в стране постоянный дефицит бюджета – потому что кое-кто ворует.
Что первично, а что вторично для нас не так уж и важно. Важно вот что: как только вы узнаете дефицит бюджета, то сразу его умножайте на КИС, получите цифру близкую к истинному положению дел. Профицит соответственно нужно делить на КИС. Приведенная схема, конечно, упрощенная. И значение КИСа может варьироваться. Самое главное, что он не был равен нулю.
Так что если услышите выступление нашего Премьер Министра о том, что через много-много лет в землю врежется огромный метеорит размером с Луну, то быстрее бегите в банк за кредитом и берите побольше – сколько унесете. Потому что в скором времени, конечно же, значительно быстрее чем «много-много» лет, не кому будет с вас потребовать возврата долга. И некому будет его отдавать. Ибо не будет больше должников и кредиторов, банков и заемщиков, земли и неба. И тогда КИС точно будет нулевой.
Если же Премьер Министр скажет, что до столкновения осталось шесть месяцев или год и Правительство решает эту проблему,то никуда не бегите. Ничего не бойтесь.
Правительство уже в подземном бункере и действительно решает очень важную проблему – как разместить там всех своих родственников. Поэтому смело доставайте из холодильника бутылку водки и огурец.
Несколько минут до столкновения, для того чтобы хлопнуть рюмашку и загрызть ее огурцом, у вас есть.
ГЛАВА 36
Честность. Принципиальность. Профессионализм. Об этих трех основных качествах, которые должны сопровождать деятельность работника правоохранительных органов говорят с высоких трибун. Говорят правильно. Есть одно свойство, о котором почти не говорят. Но кто работал, знает, что без него, первым трём, приходится очень трудно.
Это удача.
В среде, противоположной правоохранительной, она называется фарт. Что же это такое?
Согласно толковому словарю русского языка Ожегова С.И. удача это успех, нужный или желательный исход дела. Все это, конечно, так. Но есть в этом слове что-то неуловимо – мистическое, нереальное.
Удача, это концентрация в одной точке неизвестного нам вида энергии. Генераторы этой энергии – мысль, направленная на решение конкретной задачи, ключи доступа – спирали ДНК, среда прохождения –хрупкий мираж нашего пространства в ограниченном объёме времени, контрольно-измерительные приборы – шкала совести. К художникам, поэтам, скульпторам в процессе их творческой деятельности удача не приходит. К ним приходит муза.
Удача это младшая сестра музы. Вторая – это обольстительная, взбалмошная и ленивая девица, приходящая когда ей вздумается и покидающая своего соискателя так же неожиданно, как и появилась. Она может выйти и из алкогольного марева, и из неподвижно висящих дымных колец со специфическим запахом конопли, и просто при открывании дверцы, холодильника, например.
Удача же, это шустрая и разбитная девчонка, торгующая билетами на представление. Вход на это шоу стоит рубль, выход-два. И продает она билеты только тем, кого знает не только в лицо и по фамилии, но и всю его родословную, минимум на 100 лет. «Поймал удачу за хвост» - кто так говорит, знаком не с удачей. У того, кто с хвостом, обычно бывают ёще рога и копыта. Осторожнее. Поймать удачу невозможно. Она сама выбирает соискателя.
Представление начинается. Кабинет следователя. Действующие лица и исполнители: я - в роли следователя и сотрудник уголовного розыска Царьков Василий. Можно просто – Вася. На стульчике у стола – невзрачного вида мужичёк – Михаил Акимович. На вид ему, около 50. Под глазом у мужичка кровоподтек, он же фингал. Перед ним, на столе, листок с его объяснением.
В объяснении текст: «Примерно в 10.00 к нам, в гости из о. Сахалин, приехали две сестры жены, две дочери сестер и малолетние дети тех. Примерно в 15.00 все они ушли в гости к нашим родственникам в соседний хутор. Я остался дома один. В это время к дому подошли три миловидные, молодые девушки и попросили попить воды. Я пригласил их в дом, и мы стали распивать спиртное. Пришел я в себя в 21.00, когда вернулись жена и ее сестры. Девушек уже не было. Не было также двух сумок с вещами и документами наших гостей. Описать девушек не могу, был сильно пьян. Все они были молодые и красивые. Одну из них, блондинку, звали, кажется, Наташа». Это все, что нам с оперативником удалось выудить за пол-дня из отравленного алкоголем организма.
Открою вам один секрет. За долгое время работы в следствии я научился читать мысли. Вот и сейчас смотрю на Васю и читаю его мысли. Мне кажется, что Вася утром уронил на ногу что-то тяжелое и все еще не может остановить словесный поток, направленный на отвлечение от болевого синдрома.
Из литературного в Васиных мыслях разве что предлоги. Ничего интересного. Перевожу взгляд на нашего свидетеля. Также ничего существенного. Не врет.
Пригласить бы сейчас сюда тех умников из документальных сериалов, которые хитроумно выуживают показания из свидетелей. Свидетель, подсвечивая фингалом и прищуривая глаза, подписывает бланк объяснения.
Жена и ее родственники, кроме описанного повреждения на лице мужчины, разбили ему очки. Похищены все документы приезжих – паспорта и свидетельства о рождении, билеты на обратный рейс, все деньги. Много денег. А наш свидетель даже описать своих подружек толком не может. Наша работа в хуторе ничего не дала. Девицы не местные. Скорее всего, приехали в хутор на попутной машине. Одна женщина-соседка, видела трех девиц, но со спины и в темноте, когда те уже уходили. Еще одна свидетельница видела на дороге, за хутором, голосующих девушек. Но снова издалека. Девушки останавливали автомашины в обоих направлениях, и в какую сторону они уехали – не видела. В одну сторону у нас трасса на юг, в другую на север. Список, на десяти листах, находящихся в этих направлениях населенных пунктах, прилагается.
Старый хряк, козёл драный, шелудивый пёс, шкодливый кот. По словам супруги Михаила Акимовича, черты именно этих животных, причудливым образом, совместил в себе ее супруг. Полностью разделяю ее антропологические фантазии, но к делу этого не пришьешь.
Отпускаем нашего свидетеля. На этот раз нет даже ценных указаний руководства. Место происшествия отработано, ориентировки разосланы. Больше делать нечего. Решаем все-таки ехать в г. Шахты. Почему именно в г. Шахты? Просто – на удачу.
Побывав во всех отделах милиции г. Шахты и ничего на найдя, возвращаемся обратно. Теперь точно все. По пути подбираем случайную попутчицу. Молодая девушка – учится в институте и живет в Шахтах на квартире. Сама из нашего поселка. У Маши, так зовут нашу попутчицу, рыжие волосы, сплетенные в две косички, конопушки на носу. Она без устали болтает всю дорогу о бытовых мелочах. Заезжаем в наш родной поселок. Маша, под конец общения, рассказывает, что живет на квартире с тремя девушками – ее подружками. Те ведут распутный образ жизни. Вчера приперлись поздно ночью, пьяные. Бросили свои сумки и снова пропали, а за квартиру уже нужно платить. Девушек зовут Света, Жанна и Наташа. Наташа – блондинка. Все трое довольно миловидные, но вот пошли по скользкой дорожке.
Мы с Васей переглядываемся и понимаем: мы, кажется, купили билет у этой шустрой, конопатой, рыжей девчонки по имени «Маша-Удача» и нужно идти на представление. Немедленно идти, иначе опоздаем. Разворачиваем машину и снова 70 км.,до г. Шахты.
Описывать дальнейшие технические детали не буду, неинтересно. Рутинная работа. В течении суток находим воришек и похищенные вещи, документы и деньги. Возвращаю потерпевшим вещи, документы и, редчайший случай, всю крупную сумму денег. Всю – до копейки. Похитительницы не успели распаковать сумки, думали, что там только вещи.
В такие моменты понимаешь, что не зря живёшь. Не зря существует система. Закрадывается крамольная мысль: а может и штаб – тоже не зря? Сейчас передадут информацию о раскрытии. Прозвучат наши фамилии или нет – неважно, аплодировать нам, как полицейским в Америке, никто не будет. Генералами и полковниками тоже не станем – у генералов и полковников свои дети есть. Важно, что мы помогли людям. Реально помогли. Может быть эти четверо потерпевших, когда услышат очередную историю про «оборотней в погонах» скажут – не все такие. А нам с Васей дадут в субботу выходной или отпустят пораньше. Может быть.
И ещё – самое главное. Мы купили билеты на представление и знаем: в картотеке
Удачи есть наши учетные карточки. Придет время и начальники скажут нам писклявым голоском телеведущей: «в новой системе товарно-денежных отношений МВД, вы – самое слабое звено!», а кадровики зашвырнут наши личные дела в дальний угол. Ничего страшного, так и должно быть, это плата за выход.
Зато, наши личные данные, сохранятся у шустрой девчонки Удачи и когда-нибудь, она продаст входной билет на представление нашим детям и внукам.
ГЛАВА 37
Я ухожу в отпуск. Уход в отпуск в нашем отделе – приключение.
Сначала нужно написать рапорт.
Затем этот рапорт подписать у начальника отделения, затем у начальника следственного отдела, затем у начальника дежурной части, затем у кадровика отвечающего за служебную подготовку, затем у заведующей канцелярией.
И только после этого можно что делать, как вы думаете? Отдыхать? После этого нужно еще подписать у начальника тыла, чтобы выдали санаторно - курортное пособие, аж по 600 рублей на члена семьи.
У каждого начальника при подписании рапорта свои принципы, претензии и гонор. Как будто ты уезжаешь на ПМЖ в Гваделупу. Не подпишу рапорт и все тут! Мне твой отпуск – до лампочки! У меня дела государственные! Сиди в коридоре и ожидай высочайшей резолюции!
Но вот, наконец, за несколько дней я рапорт подписал и сдал в отдел кадров. Вышел, счастливый, из отдела и допустил непростительный промах. Расслабился на минуту и допустил досадную ошибку. Забыл отключить мобильный.
На следующий день – звонок. На работу меня вызывает начальник следственного отдела. Вызывает на просто, а срочно! По дороге у меня ворох мыслей: «Вернули мое дело на дополнительное следствие? В суде с моим делом проблемы? Приехала комиссия? Тревога? Война?» Начальник сидит у себя в кабинете, ножкой по полу топает сердито, брови насупил: «Ты почему, такой-сякой, не сдал статью?». Я не понимаю. Наш начальник говорит каким-то странным, непрофессиональным жаргоном. Как можно сдать статью? Статью можно вменить. Ну, на худой конец, статью можно убрать. Из обвинения убрать. Но как можно статью сдавать?
Через минуту мне все становится ясно. Наш отдел решил сотрудничать со средствами массовой информации – местной газетой «Перекресток». Министр поставил задачу начальнику УВД. Тот поставил задачу начальнику ОВД. А начальник ОВД поставил задачу начальнику следственного отдела. Хорошая идея? Отличная, кто спорит? Правильно сделали начальники? Правильно! А как же должен был начальник следственного отдела эту задачу выполнять? Он должен был бы сформировать из сотрудников склонных к журналистике редколлегию и пожалуйста! Ударим пером по преступности! А если еще и два –три дня пообещать к отпуску за участие в таком деле – завалят газету криминальными статейками.
Но на нашем начальнике следственного отдела умное начинание его вышестоящих руководителей и остановилось. Не пробить броню. Есть очень тонкое изречение: «Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона». Этот как раз тот случай. Это же надо организовывать людей, думать как сделать так, чтобы отдел не выглядел кучкой недоумков перед акулами пера местной газеты. А зачем? Можно просто произнести несколько слов: «Никто не идет в отпуск, пока не напишет статью в газету».
Я ненавижу всех: газету, журналистов, писателей, читателей, самодура начальника. Как, интересно, его тупейшество представляет себе задание: «напиши статью»? Да с моими литературными талантами я ее неделю писать буду! Так мне что, в отпуск не ходить, что ли? Ну хорошо! Вы хотите статью? Их есть у меня!
Иду в кабинет и «вытаскиваю» на экран компьютера первое попавшееся постановление о привлечении в качестве обвиняемого. В начале я приписываю : «Однажды произошел такой случай...», дальше идет текст постановления, повествующий о похождениях трех квартирных воров, со всевозможными специфическими оборотами и терминами типа: «имея умысел на тайное хищение чужого имущества», «вступив в преступный сговор», «действуя согласованно», «таким образом совершил преступление, предусмотренное п. «а» ч.3 ст.158 УК РФ».
В конце я дописываю: «Будем надеяться, что таких случаев больше не повториться». Фамилии жуликов я оставляю прежними, а вот имена отчества изменяю. Теперь у трех воров одинаковые имена и отчества, полностью совпадающие с именем отчеством моего начальника. Через пять минут сдаю «статью» и ухожу, предварительно отключив телефон.
Самое интересное, что мою статью напечатали! В редакции работали люди, которых набирали не методами моего неадекватного босса и поэтому мою статью отредактировали, данные героев изменили, но автор остался прежним.
Вот так я прорвался в мир большой литературы.
ГЛАВА 38
Между тем протесты против произвола начальства в нашем отделении иногда принимали форму открытых выступлений. Новым начальником Синегорского отделения вместо ушедшего на пенсию Пыльева В.В. был назначен Надтеречный В.А. Надтеречный В.А.,в отличие от Пыльева В.В., спиртного не употреблял вообще. Был он грамотным руководителем, умел организовать коллектив на решение сложных задач и сделал для становления отделения много больше, чем все, кто был до него. У Надтеречного было два недостатка: животные и экстрасенсы. У нас по отделению постоянно бегали какие-то коты, которых Виктор Андреевич лично кормил кошачьим кормом. В один из дней коты были изгнаны, так как в отделении поселился голубь. Почему эта птица не могла долго летать известно не было, наверное от ожирения. У нас в отделении на первом и втором этажах специально для этой птички были устроены кормушки и поилки.
Птица, постоянно порхающая и гадящая на пол, быстро сформировала оппозицию, состоящую из меня - по причинам тяжелого и нездорового детства и уборщицы, по причинам ее профессиональных обязанностей.
Единомышленников мы не находили до тех пор, пока однажды вечером, накануне майских праздников, в отделение не пришел милиционер-водитель Захаровский Володя, или попросту – Вовка. Вовка принес бутылку водки и после ее распития я узнал, что у него горе –Надтеречный поставил его в наряд на праздничные дни. «Вовка, это произвол! Долой начальников и их прихвостней!» - скомандовал я, и мы стали швабрами гонять по отделению голубя. Сбить этот летучий желудок, или хотя бы выгнать его на улицу нам не удалось, голубь подлетал к потолку и легко уклонялся от наших ударов, перелетая с первого этажа на второй и наоборот. «Вовка, неси Мурзика!» – снова скомандовал я.
Володя проживал рядом с отделением и дома у него был огромный рыжий кот по кличке «Мурзик» – гроза не только окрестных котов, но и собак. Через 5 минут Мурзик, обалдевший от таких почестей –хозяин целых двести метров тащил его на руках, вместо того, чтобы как обычно, пинать тапками, сидел на моем столе и задумчиво смотрел на пустую бутылку из –под водки. Пришлось тормошить этого ленивого кота, показывать ему голубя и на ломаном кошачье-русском языке с элементами сурдоперевода объяснять, что голубь вкусный и жирный, и еще – товарищ нашего начальника.
Наконец и кот проникся ненавистью к начальнику отделения и охота началась. Здоровенный котяра, топоча как слон, гонялся за голубем, за котом бегал Володя, а за Володей я с видеокамерой. Голубь, проявив чудеса высшего пилотажа, выпорхнул в открытую форточку, Мурзик, оборвав последнюю штору, грохнулся на пол. Если не считать сломанных багет, сорванных гардин и опрокинутых горшков с цветами, обошлось без жертв. Я снял охоту на видеокамеру. К сожалению, самые интересные кадры были испорчены пьяной Вовкиной физиономией, постоянно попадающей в объектив.
После праздников Надтеречный, обнаружив отсутствие голубя стал его искать. Дежурный, подкупленный нами с Вовкой, молчал. В конце концов, наш неутомимый начальник обнаружил следы преступления – голубиные перья. Эти перья находились недалеко от отделения – в месте, где время от времени собираются местные бомжи. Подбросил эти перья бомжам, естественно, не Мурзик. Два последующие месяца работы отделения прошли под флагом борьбы с лицами, ведущими бродячий образ жизни. Я потом долго шантажировал Вовку снятыми кадрами, когда мне нужно было куда-то срочно съездить.
Теперь о экстрасенсах.
Проходимцы они конечно и есть проходимцы, но здесь наш начальник отделения открыл золотую жилу. Экстрасенсы знали действительно все. Но не потому, что у них дар и они разговаривают с духами, а потому, что они общаются с огромным количеством людей и те доверяют им такие тайны, которые не расскажут даже священнику на исповеди.
В церковь ходят не все, а вот у экстрасенса каждый хоть раз, да побывал. И рассказывают такому кудеснику самое сокровенное, тайное, закрытое от посторонних глаз, да еще и немалые деньги за это платят. Экстрасенс – неисчерпаемый источник оперативной информации. На эти мысли меня натолкнула работа с ними Надтеречного. Надо сказать, работа довольно грамотная. В этом отношении наш начальник поселкового отделения оказался умнее нашего министерства.
Ко всем развлекательным передачам, показываемым по телевизору нужно подходить творчески. То есть не верить. Есть такое выражение: читать между строк. Вот и здесь – нужно читать не то, что в кадре, а то, что за кадром. Например кулинарное шоу. Для чего его показывают? Для того, чтобы вы научились суп готовить? Как бы не так! Для того, чтобы провести рекламу кухонной мебели, посуды, специй, продуктов.
Для чего показывают передачи про всяческие сражения экстрасенсов? Для того, чтобы выяснить, кто из них жулик? Да нет же! Для того, чтобы привлечь в экстрасенсорную сеть как можно больше граждан. И это совсем не та сеть, что в интернете. В интернете всего не рассказывают, да и закон могут принять о защиты личных данных. А вот у экстрасенса рассказываю все, со всеми интимными подробностями, причем совершенно добровольно. Опять же, денежка капает регулярно. Но дело, даже, не в денежке. Чем больше посетителей у экстрасенсов, тем больше база данных. Вопрос только в том, чья это база? Мне, допустим, ясно, что не моих бывших коллег. Ясно потому, что авторы программ нашли выход, не оригинальный, но действенный. К передачам, в качестве «экспертов», стали привлекать людей из правоохранительных органов. И люди в погонах, профессионалы сыска, кадровые сотрудники основным инструментом которых должна быть логика, научные способы исследования доказательств, поиск фактов и закон наконец, с тупо-загадочными физиономиями комментируют и дают свои заключения, а иногда и спрашивают совета у кучки шарлатанов и проходимцев. И это на всю страну. Если открыто привлекли правоохранителей, то это не их проект, они в кадре. Главные устроители остались за кадром, в тени, в густом тумане духов.
Все это простительно телевизионщикам. Но вот понять логику стражей порядка и их руководства трудно. Не отрицая наличия у очень небольшой части людей, я бы сказал - у отдельных людей, экстрасенсорных возможностей, я утверждаю, что они не могут сравниться с оперативными возможностями правоохранительных органов.
Что же думать основной массе народа, куда им обращаться, если даже те, кто профессионально занимается сыском, стоят в очереди к гадалкам.
Понят логику стражей порядка трудно, но возможно. Одна из версий понимания может основываться на материальной заинтересованности. Вторая - на желании попасть на экран телевизора и на всю страну промямлить ахинею и несуразицу. Последнее забудется, а запись потом можно будет показывать друзьям.
Пройдет еще немного времени и на съемки этой передачи, вслед за своими подчиненными, полезут генералы, прокуроры, судьи, депутаты, а затем, возможно и САМ, даже подумать страшно КТО, напялит на голову тюрбан, закатит глаза и объявит себя первым в мире «министром нетрадиционной ориентации». Прошу прощения, я пропустил слово, исправляюсь: «министром нетрадиционной духовной ориентации».
Вообщем, впереди, неисчерпаемый ресурс. Но самый главный вывод в том, что не полиция использует экстрасенсов, а используют полицию. Как артистов на кулинарном шоу.
ГЛАВА 39
Работа на ниве уголовного розыска привела нашего бравого Юрия Игнатьевича к логическому концу – его посадили.
На Руси слово «посадили» в комментариях не нуждается. Когда говорят это слово, то любому гражданину нашей страны представляется не кресло с удобными подлокотниками или трон с вензелями, а окно с решёткой и песни группы Лесоповал. Популярностью слово не пользуется относительно с недавних времен. Царей на Руси на царствие «сажали», затем смысл слова коренным образом изменился. Когда говорят: Иван Петрович «сел в кресло губернатора» всё всем понятно. Когда говорят: Иван Петрович «сел» всем всё тоже понятно.
Карьера новоиспеченного агента 007 закончилась, как говорят в женских романах, банально до слез – он погорел на взятке. К тому времени он был уже в звании капитана, но все называли его по прежнему – прапорщик. Дело в том, что Юрий Игнатьевич никогда званий вместе с коллективом не «обмывал». Он приглашал на эти мероприятия только одного человека – начальника. Так вдвоем и сидели, желая друг другу многая лета.
Одно время в системе, с легкой руки одного из руководителей, сотрудников, совершивших преступления стали называть предателями. Чтобы гражданам было понятно, что нечестных сотрудников нет – есть честные,и есть предатели проникшие в ряды. Однако при внимательном рассмотрении вопроса возникают нестыковки.
Допустим, наш разведчик перебежал к потенциальному противнику и передал этому противнику секретную информацию. Здесь вопрос ясен – измена Родине. Это предатель.
Сотрудник правоохранительных органов продавал секреты оперативной работы преступникам. Здесь уже вопрос немного не ясен – его тоже будут судить за измену Родине? Или есть статья – измена работе? За измену Родине его судить не будут и статьи – «измена работе» нет. Но, всё же, предателем его называют – изменил своим товарищам и долгу.
Сотрудник правоохранительных органов напился пьяным и сбил пешехода. Этот тоже предатель?
Сотрудник совершил проступок - имел на строевом смотре наглаженные брюки, тоже ведь что-то там нарушил и подставил своих начальников – маленький предатель!
Получается, что все те кто что-то нарушает – предатели. А если учесть, что все у нас не без греха, что это тогда получается? Продавщица, торгующая несвежей рыбой – предатель? Или не предатель?
Оставим решение этого запутанного вопроса на совести наших вождей и вернемся к взяткам. Я думаю, что Юрий Игнатьевич, все-таки, был не предателем. И занимаясь поборами с граждан, он вовсе не хотел никому изменять и продавать оперативные секреты. От того, что у кого-то на 500-1000 рублей в кармане стало меньше, а у Юрия Игнатьевича больше, ущерб для интересов министерства не очень большой, а для государства вообще ничтожный. Оперативных же секретов оперативный сотрудник Фидюкин, к счастью, не знал.
Как же он работал, спросите вы? Вот так и работал – вы что думаете, доставать рыбу, колбасу и прочие продукты для голодающего руководства, это так просто? Это вам не халям-балям, как сказал один мой знакомый татарин. Поэтому основную заповедь оперативной работы – не «засветить» источник информации, наш 007 выполнял весьма своеобразно: на встречи со своей агентурой, ездил по простецки – на раскрашенной милицейской машине с мигалкой.
Началось все с того, что Юрий Игнатьевич договорившись с местным участковым стали выходить на трассу, то бишь на большую дорогу и останавливать водителей грузовиков перевозящих уголь и металлолом.
У тех в документах не все и не всегда в порядке и,после составления соответствующего акта, водителю предлагалось заплатить штраф в казну. Не будем пока уточнять, в какую. Водители платили и ехали дальше. По мере наполнения этой самой казны наши блюстители порядка решили расширить географию правового регулирования и перекинулись на поля и реки. На полях они нашли только нищих крестьян, а вот на реках оказалось, есть чем поживиться. Есть такая милицейская операция «Путина», с ударением на букву «и». Слово «путина» означает время массовой миграции рыбы. Одноименная операции проводится весной с целью не допустить массовый отлов рыбы, идущей на нерест. Для наших двух друзей это было золотое время, но интересовали их не браконьеры сами по себе, а содержимое их кошельков. Но им все время попадалась «мелкая рыбёшка» - из местных, а хотелось масштабов, хотелось чтобы сразу раз и навсегда решились материальные проблемы.
И такой час настал. Им попались незнакомые граждане ловившие рыбу электроудочкой. Запугав рыболовов, Фидюкин и его напарник приказали тем привезти определенную сумму – штраф.
Когда те уехали за штрафом, фантазия наших героев стала распаляться и к моменту приезда штрафников сумма увеличилась. Рыболовы пробовали торговаться, но Юрий Игнатьевич был человеком принципиальным. Заплатив часть «штрафа» горе-рыболовы снова поехали за деньгами.
Когда они в третий раз привезли деньги, сумма штрафа снова увеличилась, и теперь примерно равнялась годовому денежному обороту министерства рыбного хозяйства. Выхода у любителей электроудочки не было – они обратились в соответствующие органы.
При передаче денег компаньоны были задержаны. Но это – только начало, так сказать, затравка истории. При обыске у участкового обнаружилась целая папка документов –оказывается он бережно хранил у себя дома все те «липовые» бумаги, которые составлялись на водителей грузовиков. В этих бумагах было всё – данные водителя, заплатившего штраф, приглашенные понятые, число, время. Вот здесь-то и обнаружилось, что к государственной казне финансовые операции не имеют никакого отношения.
Следствию оставалось просто вызывать людей, указанных в документах и допрашивать. Какой из всего этого следует сделать вывод молодым курсантам института МВД? Вывод простой: преступную деятельность должны документировать только органы занимающиеся расследованием преступной деятельности. Органы, занимающиеся непосредственно преступной деятельностью, документировать ничего не должны.
ГЛАВА 40
Квартирная кража. Заполняю протокол осмотра места происшествия. «Собака уверенно отработала по следу и вывела на пересечение улиц Котовского и Каховского…» - это кинолог Вася отчитывается о работе, и идет писать свой документ. Собака по кличке Альма сидит около входа в квартиру, виляет хвостом и преданно смотрит мне в глаза: «Босс, врет Вася! Честно сказать – хрен его знает, куда они пошли, эти воры. Не знаю, куда бегал Вася, я бегала за котом. Босс! Вася все мое мясо пропил! Жрать хочу – не могу. Дай сухарик!» Я протягиваю Альме кусочек сушки. Спасибо, собачка!
В голове отрывочные знания из одорологии – раздела криминалистики, изучающего запахи: «Выделение пахучих веществ, характеризующих особь, рассматривается как результат стабильной обменной функции клеток.»
Похоже, наша «особь» вообще не пахнет. Нет у нее «стабильной обменной функции клеток». И нет у меня оперативного ориентира, который дает применение собаки. Что ни говори, но основных инструментов для раскрытия преступлений так и осталось два – агент и кулак.
Пока есть время и не приехал начальник, приведу, буквально в тезисной форме, мои научные исследования в области кинологии. Если собаки и были друзьями человека, то это время уже давно, лет 100, как прошло. Я горжусь, что, первым из серьёзных учёных, поднял этот вопрос. Пока собака была подспорьем человеку в процессе выживания она была другом, который не предаст и не сбежит. Как только собака стала предметом декора, одним их предметов удовлетворения человеческих капризов, то внутренняя сущность этого животного изменилась. Изменилась в рамках всей популяции. Отдельных животных я не имею в виду. Поясняю мысль: к примеру, когда говорят о коррупции в МВД, то имеют в виду коррумпированность системы, то есть все слои системы от генералитета до рядовых подвержены коррупции. Но это не означает, что все 100 % сотрудников – преступники. Есть, без сомнения, и честные люди.
Так и среди собак. Есть отдельные особи, которые по-прежнему друзья. Изменения, которые коснулись популяции выразились в том, что собака уже не ощущает себя подчиненной, а человека – хозяином. Психика псины перевернулась. Особенно это заметно на обыкновенных дворняжках – самом умном и продвинутом собачьем народе. Наивные граждане держат дворняг на улице с целью охраны собственности. Собака же вовсе не желает выполнять свою функцию, потому что она себя ощущает хозяином, а этого двуногого придурка и его мерзкую семейку – просто необходимым для доступа к корму, надоедливым приложением. Поэтому внешне собака демонстрирует видимость выполнения своих функций – злобно лает на проходящих мимо прохожих и храбро бросается на зашедшую почтальонку. Но как только в ночное время, через забор перебирается вор с монтировкой в руках, весь этот пыл куда-то пропадает и пёс сидит у себя в будке, не пикнет. Он не собирается рисковать жизнью из-за барахла. Чьё барахло, тот пусть и рискует.
На следующее утро, при приезде правоохранителей, собака не выходит из будки, жалобно смотрит на хозяина и скулит. Всем своим видом старается показать, что заболела. Примерно так «заболевают» нерадивые ученики в день контрольной. Отсюда и версии – собачку отравили. Эти версии упорно циркулируют даже среди людей, профессионально занимающихся розыском воров.
Я по роду своей деятельности стал выяснять такие вопросы у изобличенных преступников, хотя именно этот вопрос, не особо интересует прокурора и суд. Так вот, подавляющее большинство лиц, совершивших кражи из домов под охраной собаки утверждали, что при краже они не применяли никаких средств и более того, собаку вообще не видели. Исключением являются случаи, когда во дворе были породистые собаки бойцовских пород – ротвейлеры и другие. Бойцовские собаки немного туповаты, да и порода много значит. Дворняжка чувствует, с какими намерениями идет человек и что у него при себе. Если это хороший и добрый человек, идет с добрыми намерениями – значит можно грызнуть его за штанину, продемонстрировать удаль. Если это нехороший человек с палкой – пусть с ним разбирается кретин, который возомнил себя хозяином.
Незадолго до новогодних праздников я возвращался с дежурства домой, по пути около одного из домов вдруг почувствовал, что меня кто-то схватил сзади за куртку. Обернувшись, заметил огромного пса - кавказскую овчарку. Пес был, скорее всего, возрастом 2-3 года и поэтому его одолевало игривое настроение. Эта псина стала прыгать вокруг меня и слегка хватать зубами за края куртки и рукава.
Я отбивался, но в процессе этих действий, которые пёс воспринимал как игру, он начал постепенно звереть и уже не на шутку бросаться на меня, послышалось злобное рычание. Поняв, что успокоить эту собаку уже не смогу, я вытащил из кобуры пистолет, загнал патрон в патронник. Стал ждать очередного наскока, чтобы, как говорится в законе – «использовать оружие». На какую- то минуту животное от меня отстало и это спасло ему жизнь. Я подумал, что после выстрела придётся искать в снегу отстрелянную гильзу, затем возвращаться в отделение и писать мотивированный рапорт, где излагать историю моих взаимоотношений с собакой и причину, по которой я решил поставить в них точку. После этого придётся дожидаться приезда комиссии, отчитываться перед ней и попасть домой часам к 2-3 ночи, а утром снова идти на работу к 8.00. Решив отказаться от выстрела, я убрал оружие. Набил варежку мокрым снегом, и стал бить пса по морде. Получив пару, тройку увесистых ударов, тот решил не испытывать судьбу и убежал дальше. В отделение пришлось всё же возвращаться и устанавливать хозяина, чтобы тот убрал с улиц опасное животное.
ГЛАВА 41
Историю эту мне рассказал один мой знакомый. Назовем его Виктор Андреевич. Работал Виктор Андреевич большим начальником в угольной отрасли и, как положено, имел дачу. Дача эта – всем хороша. Домик из облицовочного кирпича, двухэтажный, с мансардой. Не домик – домище. Участок большой, с фруктовыми деревьями. Участок и домик рядом с лесом заповедным расположены, и река рядом протекает. Да не просто река, а как раз в этом месте поворачивает она и получается подковообразный огиб. Рыбы в этом месте – как у хорошего коллекционера рыбок в аквариуме. В лесу всегда можно зайчишку беззащитного подстрелить, в реке – рыбы жирной наловить. Отстрелянных зайчишек и пойманную рыбку на костре, во дворе, пожарить. А затем под водочку, в шкафчике заботливо припасенную, употребить.
Два недостатка было – местные бомжи и крысы. Развелось их в окрестностях – что твоих зайцев. Повадились бомжи на дачу в отсутствие хозяев лазить. Уедут дачники в августе. Приедут в ноябре – дверь сломана и остатки бомжацкого пиршества: грязь, сломанная мебель, водка из шкафчика выпита, купорка съедена. Непрошенные гости, однажды, даже костерок на ковре соорудили – холодно, видать, людям было. Крысы тоже от бомжей не отстают – грызут в доме все подряд. Сколько не писал Виктор Андреевич заявлений местному участковому, ответ один и тот же: «Я не сторож вашей дачи».
И присоветовал нашему бедолаге один его знакомый хорошее снадобье от крыс и других вредителей. Готовиться снадобье так: в полулитровую бутылку с водкой добавляется ядику крысиного. Затем все это размешивается и перед отъездом оставляется в шкафчике заветном. Выпьет такую настоечку крыска, например, ну или еще какой вредитель и все. Спи, длиннохвостая зверюшка, засыпай. Длинный будет у прожорливого грызуна сон, вечный.
Виктор Андреевич, в полном соответствии с инструкцией, настоечку приготовил и в шкафчике, перед отъездом, оставил. Да и забыл. Человек-то он по натуре добрый, сердце отходчивое. В ноябре месяце пришел из армии племянник Виктора Андреевича и просит ключи от дачи: « Дай, дядечка родной, ключики от дачи я вместе со своим другом и двумя девушками туда поедем. Несколько дней от суеты городской отдохнем». « Бери, племянничек единственный и сердцу дорогой, ключи от дачи. Отдыхай с друзьями в свое удовольствие!».
И вот в половине первого ночи спящему Виктору Андреевичу из подсознания по сознанию молотом – шарах! Проснулся он – волосы дыбом. В трениках и домашних тапочках в машину и за сто с лишним километров. В трениках и тапочках по грязи непролазной – во двор дачи. А в сердце уже шумы неприятные, а в голове мысли рисуют образы четырех молодых людей. Лежат те люди – два парня и две девушки на полу и не дышат. Нехорошие мысли. Страшные. Ломиться он в двери дачи собственной, что тот бомж и чувствует: если в ближайшие минуты не откроют дверь, надо идти к клену в конце участка и петельку на шею. Но дверь ему вовремя открыли. Ворвался он в дом, увидел четверых молодых людей заспанных, открыл дверцу шкафа и давай орать: «Вы пили отсюда водку или нет?». Смотрят на него два парня и две девушки и недоумевают: «Вот это жлобяра! Это же надо! За сто километров, среди ночи, примчался, чтобы свою поллитровку проверить!» «Да успокойся ты, дядя! Не пили мы твоей водки. У нас своей достаточно».
С тех пор двери на даче, поседевший за одну ночь, Виктор Андреевич, не запирал. Продукты и водку оставлял, но с ядом не баловался. И вот что интересно, перестали к нему бомжи наведываться. И крысы куда-то пропали. Дверь не заперта, а никто ничего не ворует! То ли наверху поняли, что усвоил Виктор Андреевич урок на всю жизнь. То ли, на какой-то из многочисленных дач, не оказалось у хозяина дачи племянника и угостились таки непрошенные гости водочкой из шкафчика. Кто об этом знает?
Только участковый.
ГЛАВА 42
Осень. Поздняя ночь. Машина. В машине я и Сапожников – возвращаемся с происшествия. Сапожников ведёт машину осторожно. Где-то высоко столкнулись два враждебных воздушных потока – тёплый и холодный. Столкнулись и образовали четвёртое пространственное измерение – туман. Густой, как цельное парное молоко, миллиардами капелек воды, опустился он на посёлок, скрыв очертания домов, людей, машин, оставив из нашего мира только кусок дороги длиной в несколько метров, перед капотом автомобиля.
В полудрёме, на переднем пассажирском сидении, думаю: «На затяжном спуске чуть не разбились. Кто–то раскрутил болты на переднем правом колесе. Кто-то из своих. Поэзию не люблю, но на ум приходит всё время одна и та же строчка из когда-то прочитанного стихотворения: «сейчас бои идут, увы, давно без правил…». Как точно сказано! Интересно, кем был этот забытый мною автор? Борцом, боксёром, следователем? А может у них, у поэтов, тоже жизнь не сахар? Одним словом – богема! Поэты – люди талантливые. Как пишут чувствительные дамы, их жизнь изменилась, после прочтения какого-либо произведения. А я вот только рифмы умею плести: «дача-передача», «плюшка – хрюшка». Не дано. Наверное, в детстве, во мне угробили ещё и великого поэта. Хотя, если посмотреть с другой стороны, я тоже, своего рода, писатель. Моё недавнее произведение в двух томах, изменило жизнь двум любителям грабить квартиры. На 10 лет изменило. Даже адвокаты признали, что написано талантливо».
Подъезжаем к перекрестку улиц, вот и мой дом. Сапожников резко давит на тормоза. Я, поначалу, подавшись вперед всем телом, откидываюсь на спинку сидения служебного УАЗа.
Впереди мистическое зрелище. Примерно в 5 -6 метрах впереди нас, на проезжей части, фигура. Точнее верхняя часть фигуры человека в капюшоне. Нижней части нет. Вообще нет! Верхняя часть как бы зависла над землёй. Но не это самое зловещее. У той части, которая зависла, за спиной огромный топор. Такие топоры показывают в руках палачей, в художественных фильмах о средневековье. Фигура не двигается. Я осторожно расстёгиваю кобуру. Слышу, как щелкнула затворная рама пистолета Сапожникова, досылая патрон в патронник. Одновременно выходим из машины. Осматриваемся. Запах дыма. Соображаю, что справа и немного впереди дымит большой костер. Дым от него, смешиваясь с туманом, стелется по дороге на высоте примерно метра. Получившийся коктейль из тумана и дыма абсолютно непроницаем для фар автомашины и скрывает нижнюю часть фигуры. Отсюда эффект «зависания» над землёй.
Фигура всё ещё неподвижна. Приближаемся. Мистическая мишура осыпается, как сосульки с крыши дома весной. На дороге стоит Хромченко Славка. На нем надета толстовка с капюшоном. Славка находится в «каматозе», то есть в состоянии сильного алкогольного опьянения. Он, видимо, шел «на автомате» и когда его ослепили фары, остановился. Сейчас ждет, когда машина проедет, чтобы продолжить путь. Левая рука Славки придерживает на плече огромный топор с длинной, около метра, деревянной рукояткой. В правой руке авоська с несколькими бутылками вина. Убираем пистолеты, выводим «посланца параллельных миров» из каматоза, забираем топор и доставляем в отделение.
Выясняется, что Славка обворовал магазин. Топором, буквально, искромсал навесной замок, зашёл внутрь и, из груды ящиков с вином, вытащил самый нижний. Верхние, естественно, упали и все стеклянные бутылки со спиртным, находившиеся в них, разбились. Часть добытого напитка Хромченко выпил, часть забрал с собою.
Утром решаю, что делать с вором. Склоняюсь к мысли об аресте. Славка хнычет и просит не лишать его свободы, обязуется полностью возместить ущерб хозяевам магазина. Меня это не впечатляет. Последний его аргумент решает судьбу подозреваемого - он не заложил меня, когда его спихнули в колесе вниз с бугра в нашем далеком детстве. Даю Славке неделю на возмещение ущерба и отпускаю. С интересом рассматриваю вещественное доказательство – топор. Топор действительно огромен, это не топор даже, это какая-то секира. Со слов Славки и его матери этот топор достался им от деда. Может быть, Славкины предки воевали с ним где-нибудь в войсках Ганнибала?
Через месяц заканчиваю дело и отвожу его начальнику следственного отдела на проверку. Согласно строгого указания прокуратуры все орудия взлома, проходящие по делу как вещественные доказательства, должны быть переданы вместе с делом. Выполняю указание – на топор вещаю табличку с пояснительной надписью и передаю вместе с делом.
Через два дня мне звонят секретарши из отдела, смеются и требуют шоколадку. Оказывается, им поручили отнести моё дело в прокуратуру. Но с делом положено передавать и вещественное доказательство. Бедные, хрупкие девушки, вдвоем, сгибаясь под тяжестью топора, под взглядами недоумевающих прохожих, еле дотащили его в прокуратуру.
Через два дня мне снова звонят, на этот раз секретарши из прокуратуры. Требуют шоколадку и рассказывают, что доставляя мой топор в суд, последние метры они волоком тащили его за собой.
Ещё через неделю мне звонит секретарша из суда. Говорит, что у неё уже не осталось сил таскать секиру из кабинета в кабинет и просит меня, чтобы в аналогичных случаях я больше не передавал вещественные доказательства с делом. По уже сложившейся традиции прошу у неё прощения и обещаю шоколадку.
Славка полностью возместил причиненный ущерб и получил условную меру наказания. Больше не воровал. Вещественные доказательства с тех пор можно было сдавать в специальную камеру хранения.
Зима. Холода. Ураганный ветер и заносы на дорогах. При выезде на место одной из криминальных разборок изымаю гранату Ф-1, в просторечии «лимонку». Назначаю экспертизу. Вместе с постановлением о назначении экспертизы нужно отправлять в управление и гранату. Но все дороги закрыты. В сейфе гранату хранить запрещено. Пытаюсь сдать на хранение в оружейную комнату. Начальник дежурной части упирается и не даёт разрешения. После безрезультатных хождений по кабинетам, захожу на прием к начальнику милиции. Тот внимательно меня слушает и хитро прищурив глаза, спрашивает: «Значит, говоришь, в сейфе запрещено хранить? В дежурной части не приняли? А в таком случае скажи мне, где эта граната в данный момент времени?» Я, молча, вытаскиваю из кармана куртки ребристую «лимонку» и показываю начальнику.
Тот хватает телефонную трубку и кричит руководителю дежурной части: «Хотите начальника отдела взорвать, негодяи? Прими немедленно у этого сумасшедшего гранату, а то он в следующий раз ко мне с бомбой припрётся!» Сдаю гранату и возвращаюсь домой.
А ещё говорят, что у нас в стране добиться чего-либо от чиновников невозможно. Вполне возможно, уверяю вас!
ГЛАВА 43
Прошу прощения на повторяемость событий, но попрошу снова представить зиму. Снова услышать завывание ледяного, пронизывающего до корней волос ветра. Это всё за окном. Вы спите в тепле дома, в мягкой и уютной постельке. У вас выходной. Представили?
Хватит представлять, просыпайтесь! Уже два часа ночи! В стране дураков закипела работа! И вот вы уже с нарядом ГАИ подъезжаете на место. На месте выясняется – легковая автомашина на огромной скорости в условиях гололеда протаранила ограждения моста и упала с высоты нескольких метров в относительно неглубокий ручей, перевернувшись на крышу. В машине битком пьяных молодых людей. Вместе с гаишниками и медиками вытаскиваем пострадавших на сушу. Здесь же, на берегу, на расчищенной от снега площадке, откачиваем. Одну девушку спасти не удаётся.
Потянулись часы рутинной работы. Перипетии разбирательства в такого рода делах, когда пьяная компания собутыльников носится на автомашине и когда на дороге вместо асфальта покрытый льдом, утрамбованный снег, может понять только тот, кто хоть раз с этим сталкивался. Начальство недовольно. Дела о дорожно-транспортных происшествиях (ДТП) это всегда балласт. В том смысле, что если дело о ДТП нераскрыто и лицо, совершившее преступление не установлено, за него ругают. А если виновный установлен, то преступление в «учет» не идет. Проще говоря, при известном виновном, эти преступления не влияют на процент раскрываемости, еще проще - на этом преступлении «палку не срубишь». Если вести такие дела честно, следователю ничего не заработать и начальству прока никакого.
Дела о ДТП могут тянуться годами, и довольно часто, в этом нет вины следователя и сотрудников ГАИ. Только различные экспертизы могут занять до полугода. Поэтому не буду утруждать читателя рассказами о технической стороне дела, таких ДТП по стране сотни, если не тысячи. Расскажу о другом.
В любом расследовании важны очевидцы, в таких делах – особенно. Это понятно и не специалисту. Мост, с которого упала автомашина, делил посёлок на две части и до ближайших домов как с одной, так и с другой стороны было примерно по 100-200 метров. В ночное время на свидетелей в таких условиях рассчитывать не приходилось. Именно поэтому я обрадовался, когда ко мне в кабинет зашел мужчина лет 30 и спросил: «Вы сегодня ночью были на мосту?» Когда я ответил утвердительно, мужчина сказал: «Я пришел поблагодарить». Я понял, что он родственник кого-то из спасённых. Но мужчина пояснил, что он вообще не знает никого из компании в машине. Вот, пожалуйста. Россия – страна контрастов. Начальство на тебя орёт благим матом – граждане благодарят. Начальство благодарит – граждане возмущаются. Будет когда-нибудь в этой стране положительный баланс – чтобы и начальство и граждане были довольны твоей работой?
Интересуюсь у мужчина за что же это, интересно, он пришел сказать спасибо. Мужчина по имени Иван рассказывает, а я слушаю и вникаю. Оказывается, он работает водителем –дальнобойщиком и живет недалеко от моста. Приехав из рейса, обнаружил, что жены нет дома и от матери узнал, что та его бросила и ушла к другому мужчине. Соперник живёт также недалеко от моста, только на другой стороне. Как пишут в следственных документах «находясь в состоянии аффекта», он зарядил своё охотничье ружьё и направился в сторону дома, где находилась изменившая жена. Идти пешком, было около 20 минут. 10 минут до моста и 10 минут за мостом. И вот, когда первые 10 минут были на исходе, и он походил к мосту, на мост заехала милицейская автомашина. Из машины выбежали люди в форме и стали сновать по мосту. Это Ивана остановило и дало то драгоценное время для трезвого размышления, в течении которого он понял, что может совершить непоправимую ошибку. Он вернулся домой. Этими людьми в форме были мы.
Закончив рассказ, Иван ушёл. А я размышлял. Получается водитель автомашины, угробивший жизнь пассажирки, по сути, спас две жизни? Или это я и гаишники спасли их? Вот это шахматный гамбит. Значит всё зашло так далеко, что Гроссмейстеру необходимо было жертвовать фигурой? Жизни двух прелюбодеев, на жизнь девицы легкого поведения.
На следующий день в бесплодных попытки отыскать хоть каких-то свидетелей вместе с сотрудником ГАИ - моим приятелем Сашкой, заходим в один из домов в районе моста. В тот самый дом, где живут два человека получившие отсрочку. Миловидная дамочка и мужчина. Дамочку я сразу опознал – типичная стерва.
Психологический портрет мужчинки тоже не представляет особой тайны - подкаблучник, лох-самец. Чувствую, как спазмы начинают перехватывать горло. После того, как на ногах перенёс грипп, появилась аллергия на животных. Заходя в помещение, где живут собаки или кошки, чувствую мельчайшие частички шерсти, витающие в воздухе. Так и есть! Подлое, мерзкое животное, похожее на гремлина, прячется за ногой хозяйки и злобно на меня поглядывает. Собачка, однозначно, сволочь.
Поясняют, что ничего не видели и не слышали. Такие, даже если бы что-то знали – не сказали бы. Мужчинка начинает рассказывать, что он ветеринар, спасает животных и разбирается в пищеварительном процессе у собак. Молча, выхожу, за мной – Сашка. В машине Сашка делится сведениями о том, что дело поставлено на контроль у начальника УВД. «Бери выше!» - отвечаю я. Для Сашки выше – только министерство, он испуганно моргает: «А нам за это ничего не будет?». Что бы там не говорили, но гаишники умеют работать. В плане совместной деятельности и исполнительской дисциплины они никогда не бросают следователя один на один с делом, все поручения выполняют раньше положенного срока. Постоянная опасность сесть в тюрьму или получить пулю из проезжающей автомашины сплачивает коллектив.
«Нет, Санёк, нам – не будет. Мы с тобой просто пешки, антураж, декорации, если хочешь - инструмент во всей этой игре. Основные фигуры – не мы. Ничего нам не будет – может быть, даже зачтётся» - успокаиваю я своего замерзшего друга, и мы едем в отделение пить чай с бубликами.
Теперь, друзья мои, представьте себе август. Середина месяца. Не буду описывать то, что за окном. Мы не в доме, мы во дворе. Выходной день. Зеленые деревья, увешанные спелыми фруктами, оккупировали все пространство. Ласковое солнце изливает волны фотонов на мангал, шашлыки, водку и солёную рыбу на столе. Если вы любите пирожные, можете представить себе целую корзину заварных, с кремом-брюле. Ну, или каких хотите, я угощаю. Соседские коты, сплотившись, окружили место предстоящего пиршества и ждут момента, чтобы утащить кусок шашлыка или рыбы. Пчёлы бесцеремонно вторгаются в воздушное пространство над столом и, с разгона, плюхаются в сладкий крем пирожных. Организованная преступная группа муравьёв прокладывает путь к чашке с салатом. Перед нами, дорогие мои читатели, модель нашей жизни в миниатюре: каждая тварь норовит вас обмануть и спереть с вашего стола кусочек побольше и посытнее. В общем, полный фен-шуй.
Никак не могу отделаться от иностранных слов. Отечественные умники понапихали в русский язык «мерчендайзеров», «менеджеров», «толерантности», «драйва» и прочего. Теперь какой-то ушлый инженер гламура откуда-то вытащил на белый свет «фен-шуй». У меня такое подозрение, что у китайцев этот самый «фен-шуй» звучит немного по - другому. И нашим отечественным пиарщикам пришлось изменить одну букву, чтобы на русском, это звучало более или менее прилично.
Хватит про китайцев. Возвращаемся к крему-брюле и шашлыкам. Представили себе всё это? А теперь посмотрите немного левее. Там нарисовалась мрачная физиономия участкового инспектора Бондаренко Сергея Александровича. Участковый тоже любит шашлыки с рыбой и водку с пирожными, но пришёл он не за этим.
Сергей Александрович или просто Сеня сообщает, что дежурный следователь выехал на происшествие, и на новое ехать нужно вам, то есть мне. Указание руководства. Вы естественно этого не выдержите,а мне не привыкать.Поэтому оставляю вас у шашлыка, пива и пирожных, а сам продолжаю вести прямой репортаж с места события.
Аптека. Разбиты стекла в зарешеченных окнах, попытка взлома двери путем отжатия замка. Обычное дело. Приходит с подворного обхода Сеня и поясняет, что в одном из подворий, неподалеку, похищены цыплята из загородки. Возможно, что это сделали те же самые преступники. Идём говорить с хозяевами. Заходим во двор. Ба! Знакомые все лица! "Лох-самец" собственной персоной! Ветеринар и специалист по собачьему навозу!
Мужчинка сетует, что пропали цыплята из загородки. 10 штук по 100 рублей за штуку, плюс корм на 200 рублей, плюс витамины на 260 рублей, плюс моральный ущерб на 30000 рублей. Шевелит губами, в уме подсчитывая барыши, которые его буйная фантазия уже получает с воров. Интересуюсь – 30000 рублей для морального ущерба – не многовато ли? Отвечает: – «Нет, нет – в самый раз!». В голову сама собой заползла нехорошая мысль: «Лучше бы этого птицевода тогда пристрелили».
Но мне интересно другое. Интересуюсь куда подевалась собачка. Отвечает, что издохла. «Обожралась цыплятами и издохла?» – радуется Сеня. Отвечает, что издохла ещё год назад. Сзади раздается чавканье, это Сеня нашел на дереве вкусное яблоко. Интересуюсь у мужчинки, где его сожительница. Тот оборачивается и показывает на вышедшую из дома даму.
Ёпирный балет! Вот это экземпляр! Каждый, наверное, видел перед входом в женский туалет на стене обозначающий знак -стилизованную женскую фигуру – равнобедренный треугольник с головой и палочками рук и ног? Вот это и есть наша дама – такое ощущение, что плечи и шея отсутствуют совсем, зато уж нижняя часть присутствует во всем объёме. Чавканье сзади прекратилось, видимо, Сергей Александрович тоже под впечатлением. Дама недобро зыркнула на нас и снова скрылась в доме. Да, у такой вместо собачки, по идее, должен быть крокодил. В игре появилось новое действующее лицо. Спрашиваю у героя-любовника, где его сожительница, с которой он жил в доме напротив моста. Глазки моего собеседника зло сверкают. Отвечает, что Марина, так звали ту сожительницу, уехала в Москву. Забрала всё золото и наличные деньги, продала его мебель и уехала, а его бросила! « И цыплят продала?»-продолжает плести логические цепочки версии участковый. Ответ его снова обескураживает. Уехала еще год назад.
Через несколько часов находим заезжего наркомана, который пытался вломиться в аптеку, отправляем его в отделение на патрульной машине, сами возвращаемся пешком. Сеня придумывает, как бы списать цыплят на соседского кота – уж очень тот подозрительным показался участковому. Я думаю о том, что узнал. Как всё удачно сложилось в жизни у ветеринара. Собачка издохла, стерва «кинула» и уехала, новая сожительница - прелесть, такая не «кинет», такая сразу убьёт.
Провидение вмешалось с момента, когда обманутый муж подошел к мосту. Постепенно начинают проясняться цели многоходовой комбинации: сохранить жизнь, разлучить, показать что такое хорошо и что такое плохо.
А мы с Сеней кто? Получается опять зрители и антураж картины. Сеня беспокоится, как бы ему не влетело, если он сделает по пропаже цыплят отказной материал, просит помочь. Вместе мы быстро сочиняем мини-детектив о похождениях злобного кота - любителя цыплят и Сеня едет в прокуратуру сдавать своё произведение.
Но это уже совсем другая история.
ГЛАВА 44
«Середина весны – самое замечательное время года. Повезло тому, кто родился в это время. Когда бы вы хотели отмечать день рождения - в середине весны или в середине декабря? Хотя, конечно, если бы у всех было день рождения в середине весны, к кому бы тогда мы ходили на дни рождения в другие дни? По идее в это замечательное время года должны рождаться только умные и красивые и чего уж мелочиться, прямо скажем -гениальные люди – такие как я. Но я, Пушкин, Ломоносов, Эйнштейн, Толстой родились не весной. Что-то в моей теории не сходится. Ну ладно, хватит. Что это мы все обо мне, да обо мне. Я человек скромный. Вдобавок к моей гениальности, моя скромность возвышает меня на недосягаемую высоту. Надо будет придумать слово, которое было бы по значению выше чем гений».
Вот примерно такие мысли мне и лезут в голову в это время года. У всех весной обостряется любовные чувства, а у меня что-то другое. Как раз в один из таких весенних дней мы с нашим опером – то бишь, работником уголовного розыска Захаровым Володей ловим жуликов, обворовавших квартиру одной богатой особы. Пойманные жулики сидят у меня в кабинете и хнычут. Собственно назвать их жуликами было бы неправильно – так, мелкие воришки. Трое ранее не судимых пацанов в возрасте от 14 до 16 лет среди которых родственник потерпевшей. Это скорее балбесы.
У меня был случай, когда двое таких вот «малолеток» ростом и телосложением чуть ли не в два раза больше меня совершили грабеж с применением насилия – открыто похитили у своего сверстника мобильный телефон. И я никак не мог втолковать этим грабителям, что ими совершено уголовное преступление. Они сидели у меня в кабинете, ковырялись в носах и бубнили: «Мы никого не грабили. Мы просто отняли телефон». Вот так – отняли. Как в детском саду – игрушку.
Пойманные нами с Володей воришки, кончено, мелкие, но нагадили они по крупному. Утащили вещей, денег и золотых изделий на 50 тысяч. И все попрятали по разным местам. В первый день нам удалось выудить у них похищенного добра на 25 тысяч.
Их родители, не дожидаясь окончания поисков, заплатили потерпевшей оставшиеся 25 тысяч. В течении нескольких дней мы находим и возвращаем пострадавшей от кражи оставшиеся вещи – на 25 тысяч рублей. Получается, что потерпевшая еще и заработала.
Каждого бы так обворовывали. Еще через несколько дней она приходит ко мне и в кабинете, швыряет на стол хрустальную вазочку. С негодованием выговаривает мне, что к этой вазочке не достает комплекта – салатницы и рюмок. Я интересуюсь стоимостью недостающего. Недостающее она оценивает в 1000 рублей и возмущается нашей с Володей нерасторопностью и непрофессионализмом. Я виновато развожу руками.
Да уж! Затянули мы конечно дело, целых пять дней прошло! Посетительница уходит с гордо поднятой головой. Через полчаса приезжает Володя и привозит в пакете недостающие стаканы и салатницу, нашел в сарае одного из воришек. Еще через полчаса мы сидим с ним на рыбацкой лавочке около берега реки, у нас их называют «кроватками». Рядом с нами начатая бутылка коньяка. Пьём мы коньяк из хрустальных рюмок, вспоминаем маму и всех родственников нашей потерпевшей и после каждого тоста швыряем две рюмки в реку, пытаемся попасть по рыбе, играющей в реке. После чего наливаем коньяк в следующие рюмки. Если не хватит стаканов, есть салатница.
Через 1000 лет, какие-нибудь ушлые археологи откопают этот хрусталь и начнут строить версии. Как он оказался на дне реки? Что руководило древними людьми, то есть нами с Вовкой, что они выбросили ценные вещи в реку? Может быть они задабривали богов реки?
Не знаю про богов реки, но кого-то мы с опером точно задобрили. Примерно через два месяца, в 6 утра, в отделе как всегда «неожиданно» - тревога. Тревога в милиции это настоящее опереточное шоу. Перед тревогой всем сотрудникам сообщают: «Завтра в 6 утра будет неожиданная для всех тревога. Поэтому поднимайтесь в 5.30 и выдвигайтесь к отделу. У дежурной части и без вас работы много будет: проверяющего встретить, проверяющему доложить, начальника встретить, начальнику доложить. Мороки-то сколько. Да не забывайте ботинки начистить до блеска! Знание руководящих инструкций и чистые ботинки – основа правоохранительной деятельности!».
Поэтому, когда в 6 утра в ОВД только собираются объявлять тревогу, треть личного состава уже прячется за углами близлежащих зданий. В этот день тоже объявили тревогу. Но нам с Володей повезло. Нас отправляют на происшествие. В дежурную часть поступило сообщение о краже. У нашей старой знакомой – у той самой, чьим хрусталем мы глушили рыбу в реке, из автомашины утащили магнитофон. Теперь ей можно присвоить почетное звание - дважды потерпевшая.
Мы радуемся как дети. Сколько счастья нам привалило! Немерено! Во-первых – в наших начищенных до зеркального блеска туфлях не будут отражаться заносчивые физиономии некоторых руководителей, это уже хорошо.
Во-вторых – не будем сидеть на последующих за тревогой занятиях личного состава, где из года в год штабные работники вещают нездоровые фантазии нашего руководства из управления. И всегда одно и то же: усилить, улучшить, повысить. Причем повысить – это не про зарплату.
В-третьих – на наши души пролит бальзам от осознания того, что жадную и склочную тётку снова обворовали.
Четвертое вытекает из третьего – до обеда никто воров искать не собирается.
Сейчас мы отключим мобильные и поедем по домам пить чай и спать. А затем, до обеда, будем заниматься своими делами.
В-пятых – Володе уже позвонил кто-то из его людей и сдал скупщика ворованного магнитофона. У нас есть реальная перспектива найти после обеда воров и стать героями дня.
Вот такие маленькие радости, маленьких людей.
ГЛАВА 45
Опять весна. Конец рабочего дня. В мрачном настроении стою на крыльце отделения. Только что дежурный сообщил, что нужно выезжать на угон. Угнана ВАЗ 21063 синего цвета госномер Р 358 ВХ. Больше ничего неизвестно. Настроение у меня мрачное по двум причинам.
Первая – я давно подметил, что большинство преступлений совершается, почему-то, к концу рабочего дня или ночью. Как только ты начинаешь собирать бумаги с рабочего стола, жулики просыпаются и чистят зубы, им – на работу.
Вторая состоит в том, что при выезде на место происшествия никогда не знаешь, с чем столкнёшься. Может быть автомашину действительно угнали, может быть хозяин по пьяной лавочке ее где-нибудь забыл, может на ней катаются пьяные дружки хозяина с его разрешения, а заявила жена. Вариантов – масса.
Приезжает участковый – Лисовский Виктор Яковлевич. Сообщает, что машину угнал Залепилов. Да, это настоящий угон и повозиться придется, видимо, долго. Долго в нашей работе это до утра. Залепилов Руслан по кличке «Зепил» умом и сообразительностью никогда не отличался, проживал в дальнем хуторе. И на машине ездить не умел – по трезвому. Как только Руслан употреблял спиртное, у него начинался зуд искателя приключений и он выходил бродить по улицам. Шёл и смотрел на автомобили. При появлении малейшей возможность угнать автомашину: например хозяин на минутку зашел во двор и забыл ключи в замке зажигания, машина непременно Залепиловым угонялась. Он бесцельно катался на ней и затем бросал и с места преступления скрывался. Затем его судили.
К своим 25 годам Руслан имел уже несколько сроков за угоны и кражи. Вместе с Лисовским и подъехавшими сотрудниками ГАИ едем на место угона. Доехать нам не довелось. На участке трассы обнаруживаем в 20 метрах от дороги, на обочине исковерканную, лежащую на крыше угнанную «шестерку» синего цвета. По характерным следам определяем, что автомашина двигалась со скоростью около 100 км/час, может и больше. На повороте водитель не справился с управлением, выехал на обочину и машина стала «кувыркаться», то есть совершила ряд опрокидываний.
На всем протяжении на дороге и обочине разбросаны вещи из салона: акустические колонки, бутылки из-под пива, одежда, ключи из ремонтного набора. Одна дверца сорвана. Стекла и фары разбиты. Салон в месте водителя вдавлен. Залепилова в машине нет. Это и понятно. Смешно даже предположить, что это чудо будет ехать пристёгнутым ремнями безопасности. Несколько ранее я выезжал на другое ДТП. Там женщина водитель в похожей ситуации, на повороте, не справилась с управлением и опрокинулась в кювет. Машина опрокинулась только один раз и водитель погибла. Не была пристёгнута ремнями безопасности. В нашем случае мы насчитали не менее 5 опрокидываний.
Осмотрев машину и место аварии приходим к выводу, что труп угонщика необходимо искать где-то поблизости, его, очевидно, выбросило из салона. Поиски результатов не дают. Теоретически можно, конечно, предположить, что «Зепил» жив, но то, что он не может самостоятельно передвигаться это не подлежит сомнению. Бывало и такое: проезжавшие мимо водители оттаскивали водителя в сторону, оберегая от взрыва бензобака и затем уезжали. Расширенные поиски не приводят к успеху. Разрабатываем с Виктором Яковлевичем следственную версию, основанную на глубоком анализе оперативной обстановки. «А хрен его знает…»: – это я докладываю начальству название версии.
Примерно через час Лисовский заводит ко мне в кабинет Залепилова. Вы думаете в бинтах и зеленке? Ошибаетесь. В майке с надписью на английском языке «Экстрим», бриджах и шлепанцах на босу ногу. Он улыбается и просит у меня сигарету.
Залепилов единственный из моих постоянных «подопечных» не может усвоить до сих пор, что я не курю. На нем – ни царапины. Я даже начинаю подозревать, что это не он угонял. Но улики и рассказ самого Залепилова не оставляют сомнений – он.
Расследовать это дело неинтересно. Интересно сделать вот что. Назначить по этому делу автотехническую экспертизу, показать экспертам автомашину и поставить им вопрос «Какова вероятность того, что водитель данной автомашины остался жив после аварии?» или другой «Какова вероятность того, что водитель не получил телесных повреждений после аварии?» И когда те ответят, что вероятность «0» в обоих случаях, даже для каскадера, показать им алкоголика Залепилова.
Это событие нашими земными механизмами не объяснить. Скорее всего, где-то на наверху состоялось совещание ангелов-хранителей. На нем заслушали персональное дело раба божьего Залепилова Руслана и постановили: на следующее совещание пригласить самого Руслана. Но в последний момент все-таки решили дать этому чаду время на исправления. То есть не время, конечно. Точнее будет сказать шанс. Там, наверху, нет такой категории – время. Для них время, как для нас – старая, пыльная кладовка - нежилое помещение. Понапихали туда всякой дряни, а выбросить жалко.
Сидит передо мною угонщик и вместо того, чтобы отчитываться о проделанной работе в небесной канцелярии, будет теперь пудрить мозги земному суду. Забегая вперед, скажу, что шансом Руслан не воспользовался и попал туда, куда было нужно. На его счастье, всего лишь, за решётку.
После Руслана заходят гаишники и просят продать угон. У меня глаза лезут на лоб – как это «продать угон?». Оказывается, я безнадежно отстал от жизни, и в отделе уже давно продаются и покупаются преступления. От гаишников требуют раскрытых угонов или других преступлений. А где их взять, если сотрудник по 8-12 часов стоит на дороге? Попадается преступник – задерживают. Но планом это не предусмотришь. Руководство это не волнует – вынь да положь.
Если есть спрос – появиться предложение. Закон бизнеса. Отдел уже давно наводнен бизнесменами, так что законы бизнеса – законы нашей системы. Нашлись сотрудники, которые с радостью предложили услуги: в обмен на сумму денег, они передают раскрытое преступление за сотрудниками ГАИ.
Если начальники отделов присваивают себе премии сотрудников – это понятно, начальники они и есть – чиновники. Что они хуже других, что ли? Но вот когда свои начинают обдирать своих, это уже полный системный развал. Появляются первые мысли о пенсии.
ГЛАВА 46
Первое мое, еще детское, ощущение несправедливости – русская матрешка. Мне подарили эту расписную игрушку на день рождения. Взрослые показали как ее разбирать и собирать и пошли пить водку. А я сидел, смотрел на эту деревянную куклу и думал: «Как же страшно тем матрешкам, которые внутри самой большой. Там же полная темнота и дышать нечем. Матрешки, которые внутри, они же думают, что ничего вокруг нет». Я плотно закрывал глаза ладонями и представлял, что точно так и перед глазами матрешек. Матрешки, поэтому, никогда не были у нас в собранном состоянии.
Мать ругала меня за то, что я разбираю их, говорила, что они растеряются и собирала. А я снова разбирал и ставил на серванте в ряд. Ну и что, что растеряются, зато им не страшно и они мир посмотрят. Так они и растерялись. Осталась только одна – самая маленькая и неделимая.
Теперь я знаю как была изобретена русская матрешка и почему мне было не по себе, когда она в собранном состоянии.
Есть много теорий по поводу того, что такое сон. Одни говорят, что это наша душа куда-то там путешествует, другие, что это работа подсознания, третьи, что это духи к нам прилетают. Короче говоря никто ничего не знает. У меня тоже есть теория. Сон – это заставка. Как в компьютере, чтобы не было скучно спать. На компьютере мышкой пошевелил и он снова включился. Но бывает, что рыбки по экрану перестали плавать, а компьютер не включается.
Вот так и у меня. Я сплю и мне снится сон: я сплю и мне сниться сон. Понимаете что к чему? У меня сон внутри другого сна. Сон номер один - мне снится сон. Сон, этот, который мне снится таков: я сплю и мне снится сон. Этот сон, который мне снится во сне о том, что у меня в производстве находится уголовное дело, до конца следствия осталось пять дней, а мне еще надо сделать кучу работы, и я явно не успеваю. Это сон номер два. И в этом сне, в номере два, я думаю, что все это ерунда и сон. Сейчас я проснусь и окажется, что никакого такого дела нет.
Я просыпаюсь и с ужасом обнаруживаю, что с моим пробуждением эта мысль не исчезла и это дело действительно существует. Но просыпаясь я, как вы понимаете во сне. В своем первом сне. Проснувшись во сне я в холодном поту снова засыпаю, снова оказываюсь в сне номер два, и снова думаю о дурацком деле и сроках следствия. И в этом сне я понимаю, что проснувшись, я обнаружу, что это дело действительно у меня в производстве и мне становиться невыносимо муторно на душе. От этого я просыпаюсь.
Но просыпаюсь не в сон номер один, а просыпаюсь реально. Проснувшись реально, скорее бегу в ванну, чтобы умыться холодной водой и убедиться, что я не в каком-нибудь еще сне – номер три или четыре. Затем иду на работу и думаю: «Вот так, заснешь когда-либо и приснятся тебе во сне еще один сон и останешься ты в нем, как внутри матрешки. Вокруг тебя будет жить целый мир, а ты будешь дули воробьям крутить».
На работе, в кабинете, окно. Напротив окна висит рекламный плакат: «Опытный психолог сделать мир ярче» И телефон для связи. У меня перед глазами экран компьютера с бланком протокола допроса потерпевшего. Я перевожу взгляд с плаката на экран и обратно. Мне, наверное, психолог уже не поможет.
Интересно, как сходят с ума? У нас в поселке живет женщина. Каждый вечер, ровно в 18.00 она собирает свои вещи в две сумки, связанные за ручки веревкой. Перебрасывает этот баул на плечо и идет к зданию Краснодонецкого шахтоуправления. Там горит свет, ходят люди и входная дверь на ночь не запиралась. Там она ночует, потому что боится оставаться дома одна. Я иду с работы, она идет на свое место. Я иду на работу, она идет домой. Мы смотрим друг на друга. Я думаю, что у нее не все в порядке с головой. А она что думает? Может быть, думает: «Вот идет, ненормальный. Получает нищенские копейки, а работает на износ». Кто из нас более не нормальный - я, или эта женщина? У нее хотя бы причина есть так себя вести – боязнь одиночества. А у меня какая причина?
Совсем недавно заходил на ул.Семашко в г. Надонске. Там находится медицинское учреждение, где проводят психиатрические экспертизы. Мне нужно было забрать результаты своей экспертизы. В том смысле, что экспертизы, которую я назначал по делу, находившемуся у меня в производстве. Был я в гражданском костюме и сидел в коридоре, ожидал. В это время зашел сотрудник милиции в форме и усадил рядом со мною гражданина, которому назначено проведение экспертизы. Сотрудник ушел, а я остался сидеть рядом с кандидатом в психи. Тот начал мне рассказывать про змей, которые ползают по коридорам и пожирают золото в сейфах, а потом, неожиданно, спросил: «Ты тоже на экспертизу?». «Вот, сошел с ума, теперь менты таскают по врачам» – я решил поддержать разговор. «Ты, брат, «косишь». Но это не мое дело. Не вздумай сказать на комиссии, что ты – сумасшедший. Сразу признают нормальным. Настоящий сумасшедший не знает, что он сумасшедший и никогда этого не признает. Удачи».
Вот так, друзья мои. Предлагаю метод самоконтроля. Каждое утро, сразу после пробуждения идите к зеркалу и говорите самому себе – «Я сошел(а) с ума». Это означает, что вы в норме. Если однажды вы этого не сможете сказать – есть повод для беспокойства.
Неделю назад я заходил в наш гараж и видел водителя нашего служебного УАЗа. Он возился с каким-то прибором на длинном тросе. «Володя, ты что делаешь?».
«Спидометр сматываю!» и эмоционально выражает, не совсем приличными словами, свое неудовольствие руководством.
Сегодня по приезду в гараж он снова возится с эти устройством. « Володя, ты что делаешь?» «Спидометр наматываю!».
В этот раз неудовольствие выражается совсем не приличными словами. Дело в том, что водителям выдается путевка, где вписано количество выданного топлива. Этого топлива должно хватить на определенное количество километров. Все это записывается в путевку. Но когда путевка уже получена водителя ставят в известность, что 50 литров с его машины уже получено. Но в путевке это, естественно, не отражено. Кем получено и на что получено – не твое дело. Будешь возмущаться – пиши рапорт и увольняйся! Но, как же теперь водителю «наездить» на эти 50 литров? Путевку без этого не примут. Накрутить спидометр с помощью устройства! А то по бумагам получиться, что ты украл 50 литров бензина.
Бухгалтерию не интересуют твои проблемы. Взял путевку – будь добр отчитайся!
Но может быть и другая ситуация. Допустим в ходе работы водитель намотал лишние километры, больше, чем на выданные по путевке литры. Допустим, в ходе работы заехали далеко от отдела и пришлось заправляться на свои деньги. Да и мало ли какие могут быть варианты. Всего путевкой не предусмотришь. В этом случае нужно со спидометра скрутить лишние километры, а то получится, что ты украл «моторесурс». Тебе ведь бензина на сколько давали? А ты почему больше наездил?
И все это на очень строгом контроле. Приезжают комиссии. Сидит ответственный проверяющий за столом и строго спрашивает Володю: «А не заставляют ли вас, коллега, списывать бензин?». Володин взгляд скользит по столу, листку на столе, шариковой ручке и фигуре того самого начальника, который заставляет Володю списывать бензин. Фигура скромно стоит в уголку кабинета, позади проверяющего. А где ж ей быть, фигуре-то? Это ж ее кабинет! И инспектор сидит на ее месте! Вздыхает Володя и пишет собственноручно, под диктовку: «О фактах списывания бензина ничего не знаю. Фактов таких нет».
Или, вот еще одно неразрешимое противоречие, способное вызвать змей, пожирающих остатки разума. Учебные стрельбы. Существует дисциплина «Огневая подготовка». Стреляем один или два раза в месяц, по три патрона. Но не это самое смешное. Самое смешное в том, что в отделе внутренних дел нет тира для стрельбы. И стрелять милиционеры ходят в соседнюю среднюю школу, там тир есть. В это надо вдуматься.
В организации основной задачей которой является обеспечение имущественной и физической безопасности граждан и общественного порядка, в организации в которой за каждым из сотен сотрудников закреплено табельное оружие, в организации где документально предусмотрено не просто умение стрелять, а стрелять хорошо, а за неумение хорошо стрелять – увольнение, в этой самой организации тира нет. А в средней школе – тир есть.
И взрослые дяди со звездами на погонах ходят к школьникам – «дайте, дети, пострелять». А дети возьмут, да и не пустят: «Идите, дяди, в детский сад. У них тоже тир открыли!».
В Голливуде, по моему, таких комедий еще не снимали. И не снимут, наверное. ОВД – это очень важное структурное звено в системе власти. Это самое важное звено. На его руководителе лежит огромная ответственность. Оперативная обстановка может измениться мгновенно, и против нескольких десятков боевиков бесполезны будут суд, прокуратура и МЧС. И не будет в первые 30 минут ни ОМОНа, ни спецназа, ни снайперов на крыше, ни вертолетов в небе. Зато дорога будет каждая секунда и на вес золота будут люди умеющие уложить полю в десятку.
Но мало таких людей, потому что нет места, где их можно подготовить. Хорошо, что хоть школьники, если что, рядом. Ботинки у них, понятное дело – не по уставу, зато стрелять обучены.
Из года в год проводятся тренировки по отражению нападения на здание ОВД. Тупые до идиотизма. Сидишь около окна и «закрываешь» сектор обстрела. Начальство ходит табунами: «Ботинки почему не чищены? Тревога, говоришь, была? А что у тебя в папке? Уголовные дела привез? Прокурору их сдавать надо? Сроки горят? Лучше бы ты сапожную щетку с ваксой привез!».
И никому в голову не приходит потренировать людей на случай прорыва в здание. Что и кому делать, если нападающие прорвутся в здание? Какие особенности боя в тесных коридорах? Как действовать если одновременно и пожар и нападение? Как и куда выносить раненых? Как взаимодействовать с теми, кто снаружи? Кто все это будет отрабатывать? Дядя Пушкин? Школьники? Не нужно это никому. Хлопотно. Не стандартно. Нет на то руководящих инструкций. Зато в каждом кабинете заставляли к батареям отопления веревку привязывать. Чтоб, значит, как фантомасы, если что, в окна тикать.
На 20 человек следователей – один междугородний телефон. Но находится он – в кабинете начальника следственного отдела. Заходишь к начальнику, если он, конечно, на месте. Но предположим, повезло вам и на месте начальник. Записывайся, тогда, в специальную тетрадь – куда звонить, зачем звонить и роспись ставь. Затем только звони. Не дозвонился? Занято? Отойди в сторону и не задерживай очередь. За тобой твои коллеги стоят, им тоже звонить надо.
В последние годы стала вырисовываться одна интересная особенность в работе нашего начальника следственного отдела. Прежние руководители при наложении резолюций писали конкретные указания: взять под стражу, возбудить уголовное дело, отказать в возбуждении уголовного дела и т.д., то есть руководитель брал часть ответственности на себя.
Нынешний не такой глупый. Этот, в лучшем случае, напишет: «решите вопрос в порядке ст.144-145 УПК РФ». А обычная практика – просто напишет твою фамилию и распишется. Это он так расследование поручает. Конкретные же указания всегда дает устно и один на один. При переводе всех этих хитросплетений со следственно - юридического на русский разговорный язык: руководить твоими действиями буду я, но отвечать, если что, будешь ты. Во всеуслышание он отдает только одно указание, универсальное - «Как хочешь!», и его вариацию - «Где хочешь!».
«Товарищ подполковник, где мне взять бумаги для обвинительного заключения?».
«Где хочешь!».
«Товарищ подполковник, как я буду заканчивать уголовное дело, если вы меня на неделю поставили охранять избирательный участок?».
«Как хочешь!».
Львиная доля работы следователя это не запутанные юридические исследование и не построение головоломных версий. Методика следственной и правоохранительной работы отработана до совершенства, поэтому, чисто теоретически, все должно получаться. Но это теоретически. На практике же девяносто процентов работы следователя составляют изнуряющие технические и отупляющие согласовательные мероприятия.
Например: где взять бумаги для работы если ее выдают по 50 листов в месяц на следователя, а столько бумаги уходит в день? Где снять ксерокопию, если ксерокс сломался, а ремонтировать его надо за свои деньги? Как доставить к арестованному в другом городе адвоката и законного представителя, если машину тебе не дают? Как отправить почту, если из канцелярии ее не отправляют в течении месяца из-за отсутствия конвертов? Как закончить расследование дела, если тебя поставили охранять избирательный участок?
Следователь несет всю полноту ответственности за расследование, но он не допущен к финансовым и материальным потокам. Все решают люди, которые, как раз, никакой процессуальной ответственности за дело не несут.
Против чего будет бессильны все твои знания, опыт, усилия и попытки соединить все это в своей непосредственной работе? Что может приблизить тебя на один шаг к желтому дому? Один день работы. Один день работы может направить твое сознание на этот туманный путь. Начаться он должен с 9.00, потому что этому времени ты вызвал для проведения следственных действий 12 человек. Нужно проводить очные ставки, опознания, допросы. За неделю до этого согласовано время и приглашены законные представители, защитники, несколько человек приедут из других городов.
Не тут то было. В 6.30 тревога и ты с рюкзаком набитым консервами, одеждой, восковыми свечами, спичками, аптечками и невообразимым количеством других вещей, подходящих скорее спецназовцу, чем следователю, бежишь, сломя голову в отдел. А там уже засекают время: успел или не успел, взял с собою противогаз или не взял, ботинки почистил или забыл. К 12.00 ты свободен.
Адвокаты разошлись, свидетели и законные представители, проклиная тебя, разъехались. Начальство ОВД докладывает своему начальству об успешном проведении учебной тревоги. У начальника следственного отдела все ясно и понятно: «Где хочешь и как хочешь!». Все они правы. А тебе нужно начинать все сначала. Без гарантии, что в следующий раз кому-то снова не приспичить провести учения. Кому нужна «процессуальная» независимость следователя, если его «процессуально» даже к компьютеру не подпустили. И все по инструкциям – не придерешься.
Выборы у нас в стране это всегда праздник. Во первых потому что они проходят в выходной день, а во вторых люди приходят на избирательные участки опрятно одетые, сосредоточенные, уже сделавшие какой-то свой, внутренний выбор. Давайте и мы с вами заглянем на один из таких избирательных участков.
Справа от входа урна, напротив урны с десяток наблюдателей, чуть дальше – участковая избирательная комиссия. Иногда приезжают представители кандидатов, администрации – в общем идет нормальная работа. У всех чувствуется прилив сил и энергии. Все они: комиссия, наблюдатели, избиратели действительно делают очень нужную и важную работу. Но есть один человек, у которого прилива энергии нет и на все это действо он смотрит воспаленными, не выспавшимися глазами.
Посмотрите немного левее, видите? Между столами избирательной комиссии и наблюдателями стоит человек с сонным лицом, в форменной одежде с синим кантом и пистолетом в закрытой кожаной кобуре. Разрешите представиться – это я. Что же произошло? Почему следователь оказался на избирательном участке? Нападение? Кража? Преступление? Боже упаси! Ничего такого.
Я просто этот участок охраняю. Меня используют в качестве сторожа. Следователь охраняет избирательный участок. Человек у которого в производстве находятся уголовные дела, по которым идут процессуальные сроки, по которым необходимо проводить следственные действия – охраняет избирательный участок. И ответственность с него за дела на время выборов никто не снимал. Они просто лежат запертые в сейфе. Охрана осуществляется тоже своеобразно – через сутки. Сутки охраняешь, сутки спишь. И так неделю. Бесплатно, естественно. Такой график никакими кодексами не предусмотришь. И когда в 2 часа ночи, ты сидишь на единственном стуле в холодном помещении, тебе звонит клерк из УВД и спрашивает « А вас обеспечили постельным бельем?». Что ему отвечать? «Ты что, дебил, с Луны мне звонишь? Ваши же проверяющие десятками выехали на места. Какое, на хрен, постельное белье?». Заткнулась трубка. Замолчала. Наверное, надеялась услышать обычное: «Всем довольны!». Вот и приходят мне в голову странные вопросы к нашим воеводам.
Вопрос первый: почему вы поручаете охранные функции работнику, в должностных обязанностях которого таких функций нет и близко? На этот вопрос полководцы мои ответят быстро и четко: «Потому, что выборы, это дело государственной важности, а приказы нужно не обсуждать а выполнять!». Полностью согласен.
Вопрос второй: законом какой страны вы руководствовались, приказывая следователю дежурить по графику «сутки, через сутки»?
Замнутся руководители, глазки у них забегают. Действительно, что отвечать-то? Нет такой страны сейчас. Была когда-то давно, Древний Рим называлась. Там для рабов много каких законов понаписали.
Вопрос третий: почему, на время выполнения охранных функций не сняли со следователя ответственность за дела, находящиеся в производстве? И снова прячут глаза командиры великие. Снова ответа нет.
Вопрос четвертый: почему следователю не заплатили за эти отработанные сутки? Вот здесь мои вожди ответят без запинки: «Такую работу оплачивать нельзя! Трудовым Кодексом она не предусмотрена!».
Кто, когда и из каких соображений это придумал? Не хватает людей. Ответ ясен и понятен. На первый взгляд. А полномочий нарушать закон, хватает? А не хватает ума заключить договор с охранным предприятием? Ума хватает, денег не хватает? Ну, значит, можно заставлять следователя в приказном порядке нести службу по охране избирательного участка, процессуальной ответственности за дела, находящиеся в производстве с него не снимать, и денег ему за это не платить. А на вопрос: «Товарищ подполковник, как мне проводить запланированные следственные действия, если я буду дежурит на участке?», ответить: «Как хочешь!».
Что все это такое? Какое моральное право имеют те, кто принимают такие решения, спрашивать с сотрудника соблюдение законности? А может кто-то государственными интересами прикрывает свое нежелание и неумение эти самые интересы охранять? А может это у меня не все в порядке с головой, и я чего-то не понимаю? Наверное, так и есть.
Перед стрельбами всех собирают в общем зале. И читают многочисленные инструкции, приказы, директивы, темы. И вроде бы снова ничего такого нет – читают, значит так нужно. Только нужно немного осмотреться. Где ты сидишь? А сидишь ты на втором этаже здания в зале с несколькими сотнями сотрудников. И вход в этот зал один, он же выход – узкий проход, ведущий на такую же лестницу. Даже в спокойной обстановке, при выходе – давка. А если в этом проходе - возгорание? Я уж не говорю за спланированный теракт. Что тогда? Выживет хоть кто-нибудь?
Но на все это никто не обращает внимания. Начальники очень строго, насупив брови, вычисляют кто почистил ботинки, а кто нет. У кого есть стрелки на брюках, а у кого нет. Кто записал последнюю тему «О введение в действие инструкции №…, которая вводит в действие приказ №…, который основан на директиве №… », а кто не записал. Это очень важно!
А может это у меня уже какой-нибудь синдром? Какого-нибудь «не такого» поведения?
И после всего этого я уже боюсь своих собственных мыслей. А мысли, пришедшие ко мне в кабинете при допросе свидетеля вот какие: все протоколы следственных действий, набранные на компьютере – незаконны. Каков был порядок допроса свидетеля, до появления компьютеров? Сначала свидетеля предупреждают от ответственности за дачу заведомо ложных показаний и прочих его обязанностях. Затем свидетель все это читает сам. Свидетель ставит свою подпись под графой предупрежден, прочитав текст предупреждения. И только после этого следователь приступает к допросу, то есть записи показаний. После записи показаний свидетель их читает и потом подписывает в конце и каждую страницу. Все правильно и логично.
А как допрашивают на компьютере? Следователь устно разъясняет ответственность, свидетель кивает головой и после этого начинается запись его показаний. И только после выхода протокола из принтера, свидетель его подписывает. Причем ставит все подписи сразу, в том числе и там, в начале протокола, где он предупреждался об ответственности за заведомо ложный донос.
Почти каждый, допрошенный таким образом, может сказать: «Да, мне следователь что-то говорил об ответственности, но самостоятельно я прочитал и подписал это только, когда мои показания были уже отпечатаны на бланке».
Почему, когда принимают присягу, каждый читает текст сам? Ну и вышел бы командир взвода, зачитал всем текст, а после этого все дружно в канцелярию – расписываться. Так нет же! Читают и сразу расписываются. Присяга – это тоже юридический документ. По идее, при допросе на компьютере, нужно сначала отпечатать пустой бланк, предупредить свидетеля об ответственности, дать расписаться. После этого бланк снова вставлять в принтер и только после этого печатать. Но кто так делает?
Вот такие мысли у меня в голове. Что с ними делать – не знаю. А пока, между мыслями, заканчиваю допрос потерпевшей – бабушки 69 лет. Та ахает и охает. У нее обворовали квартиру. Проникли жулики путем подбора ключа и стащили из тайника деньги. А из второго тайника деньги не стащили. Не нашли, значит, второй тайник. Пока бабушка читает и подписывает мой незаконно составленный протокол, опять пришла по «почте» очень интересная мысль.
По действующему законодательству эта кража - квалифицированная. Так вот, господа, я с таким заключением не согласен. По нашему УК квалифицированная кража это когда есть квалифицирующие признаки. Ну, например проникновение в жилище, помещение. А по моему глубокому мнению кражи нужно квалифицировать по, простите за каламбур, квалификации воров.
Два дня назад вор взлез в окно жилого дома, украл 1000 рублей и бутылку водки, выпил водку и заснул в доме. Хозяева пришли, вора поймали и привели в милицию. По моему, эта кража очень даже не квалифицированная.
И в нашем случае, какая же это квалифицированная кража, если воры даже деньги найти не смогли? Это что же такая у вас за квалификация, господа воры? Это все равно, что пришел сантехник ремонтировать раковину и слив не нашел.
Экспертиза дала, что воры были в перчатках. Не квалифицированные это воры. Перчатки только подчеркивают почерк местной деревенщины. Я уже стихами думать начал «перчатки подчеркивают почерк». Стихи – это уже не к добру. Работал в перчатках, а элементарный тайник вскрыть ума не хватило? Так не бывает. Про перчатки у нас все знают, теперь даже в яслях детишки друг у друга горшки воруют в перчатках.
Потерпевшая все время расхваливает своего внучика: и хороший он, и пригожий, и помогает ей, и соседям помогает, и невеста у него красивая. Чудо, а не внук. Тимуровец просто какой-то. Я о нем не спрашивал, а она его расхваливает. Надо его проверить.
Зря бабуля своего внука похвалила, зря. Спрашиваю у бабули о том, знал внучек о тайнике с деньгами или нет. Бабуля в замешательстве. Сказать «не знал», значит зародить во мне сомнения: «Как так, не знал? Родному внуку – комсомольцу, красавцу и отличнику – и не показала? А почему?» Сказать - «знал», значит зародить во мне сомнения: «Значит, все-таки, был осведомлен о тайниках в квартире? А может, ему известно было только об одном тайнике?».
Интересный, оказывается внучек у бабули. Нужно отключать «электронную почту мозга» и не смотреть больше в окно.
Начинается настоящая работа.
ГЛАВА 47
Бытие определяет сознание. Это не я сказал. Это сказали люди умные. Как правильно и точно сказано. Все юристы практикующие уголовное право – пессимисты. Люди из третьего предложения к этой мысли отношения не имеют. Это уже я сказал. Если кто-то из таких юристов начнет ерепениться и скажет, что он, как раз-то и есть оптимист, загляните ему в глаза. И все поймете сразу.
Это у наших коллег, практикующих в гражданском праве есть какая-то радостная перспектива: «вот опротестую договор аренды, вот отсужу проценты, вот заявлю иск…».
У уголовной – правовой юридической публики нет радужных мечтаний. Все, кто хоть раз заглянул по ту сторону уголовного закона, понимают что закон и право – вещи условные. В этой сфере все приобретает более резкие, жесткие, правдоподобные очертания.
Сегодня ты враг народа и тебе пулю в затылок, а завтра ты – герой и имя твое реабилитировано. Сегодня ты спекулянт и место тебе – на нарах, а завтра ты -предприниматель и твое место в совете директоров. Самое главное – попасть в это правовое «завтра», и не дай Бог, очутиться в юридическом «сегодня».
Мысли такие не от профдеформации. Дело в том, что такие юристы подходят к Границе права. Уголовно – правовая ориентация и есть тот путь, который приводит к Границе Права, как такового. А что там, за Границей Права?
Там страшная вещь, называется Анархия. Страшная в своей фундаментальности и философской обоснованности. Там логическая непогрешимость идей Бакунина и Кропоткина ничем не уступающая безупречным и незыблемым принципам и изощренной технике Римского права.
Никогда не заглядывали в глаза парашютисту, прыгающему с 1000 метров? Впрочем, какая разница, с какой высоты? Какие-нибудь ушлые юристы душ человеческих наговорят вам с три короба – мол, и бесстрашие там, и азарт, и драйв. Будет время и возможность – позаглядывайте. В глазах парашютистов – надежда. Надежда на то, что парашют раскроется. А если бы их выпихивали с самолета без парашюта? Так вот и мои коллеги. Они парят над бездной на парашюте Закона, заботливо уложенном Государством. Но в душе-то, в душе каждый ведь понимает – человек не птица. А если бы не парашют?
Предлагаю вам прогуляться в маршрутном такси или на метро, не важно, в общем, на каком транспорте. Едем мы за город. В поле едем. Для вас дорого? Ну, хорошо. Могу предложить эконом-вариант. Выходите из квартиры, нажимайте кнопку лифта с самой большой цифрой. Раскроются двери лифта, вы – к окну. Видите горизонт? Это Горизонт Пространства. Это граница ваших визуальных возможностей. Граница эта вокруг вас. Нет границы впереди или позади, или сбоку. Граница всегда – вокруг. Граница вашей квартиры, граница дачного участка, граница города, области, страны.
И с каждой из этих физических границ совпадает какая-то граница Права: неприкосновенность границ вашего жилища, действие областного закона, нерушимость государственных границ.
А в сознании у вас граница разума, она значительно шире всех возможных пространственных границ, но и у нее тоже есть свой предел. Граница Права тоже есть.
А как же с Горизонтами? В чем отличие Горизонта от Границы? Граница нерушима. Горизонт же все время от вас удаляется, но в то же время все время – вокруг. Он как бы есть, и его как бы нет.
Что за границей нашего Пространства? Иная форма объемной иллюзии. Что за границей нашего Времени? Вечность. Что за Границей Разума? Религия. Что за Границей Права? Анархия. Все эти четыре границы можно преодолевать, причем, как туда, так и обратно.
А как же быть с Горизонтами? Можно ли выйти за горизонты: пространственный, временной, разумный и правовой?
За пространственный Горизонт, оказывается, выйти легко. Нужно просто закрыть глаза.
За Горизонт Разума мы вышли очень давно. Первыми были Адам и Ева.
Известно, даже, где находится Горизонт Времени – за границей скорости света.
Но как же быть с Горизонтом Права? Почему мы его не ощущаем? Может быть потому, что Правовой Горизонт не снаружи, а внутри нас? Может быть он небольшой и уместится на ладони руки? А может быть он еще меньше? Например, как диаметр атомного ядра. Он как бы и есть и его как бы и нет. А может быть надо сначала решить, что определяет этот Горизонт? Понятно, что во всяком случае, не право купит ватрушку. Может быть, этот Горизонт соединяет пространство, время и мысль-слово? И что такое это самое Право? Ясно одно – Право и Мысль неотделимы.
Нам только кажется, что в своих мыслях мы свободны и можем позволить себе все. Но что – все? Только то, о чем мы имеем хоть какое-то представление. А о чем мы имеем представление? В космосе мы не изучили даже Луну, глубины океана для нас – белое пятно, в глубинах истории для нас начинается путаница уже через 500-600 лет. Иными словами мы не имеем представления ни о чем. Мысль наша ограничена. А чем она ограничена? Может быть тем Законом, по которому мы знаем только то, что нам положено знать? Не может быть, чтобы сам процесс познания не был упорядочен.
Но если есть порядок, то, значит, есть и Закон познания, а, значит, есть и Право в рамках которого этот Закон действует. Так может быть наша мысль и ограничена этим Правом? И чтобы сделать настоящий прорыв в Познание нужно, для начала, установить кто за этим Правом стоит. Если этим Правом ограничена наша мысль, значит это не человеческая категория. Оно принято раньше нас, существовало до нас и наше земное право только его бледная тень. Наше право действует вместе с нашей мыслью. Совместно с чем же действует то Право?
Может быть вместе с Любовью? Может Любовь это и есть Высшее Право? Право Любить?
Например, Бог не имеет Права нас не Любить. Это Первый Закон Бога, Им же установленный. А вот мы имеем право Бога не любить и своим правом можем запретить упоминать Имя Его.
Так у кого больше прав, у нас или у Бога? Получается, что Бог любит нас тоже по Закону. Закону, который сам же и сотворил?
Вот здесь, друзья мои, лично я в затруднении. Вопросов много, а ответов ни одного. Как при расследовании запутанного уголовного дела. Все объективные признаки в наличии, но пойди, найди ответы. А что нужно делать, когда следствие зашло в тупик? Что нам советует передовая криминологическая мысль?
План нужно составлять. И ботинки чистить. То есть ограничивать полет мысли. Вот такой парадоксальный вывод в конце этой главы – для того, чтобы заглянуть за горизонт, нужно установить границу.
ГЛАВА 48
Как говорят философы и юристы, давайте разберемся в терминах. Фемида и Юстиция.
Это две совершенно разные дамы. Фемида это древнегреческая богиня правосудия – у нее в одной руке весы, а в другой рог изобилия.
Юстиция это богиня римская, но тоже правосудия. У этой в одной руке весы, а в другой – в правой, меч.
Что общего у этих двух богинь, кроме того, что они женщины? У них, у обоих, глаза завязаны повязкой. Повязка эта – символ беспристрастности правосудия. Из-за схожести образов мы Юстицию, иногда, называем Фемидой. Это всем известно и понятно.
Непонятно, только, зачем я все это рассказываю? А рассказываю я вам это вот для чего: у меня среди шахмат долгое время была такая бронзовая фигурка. Я ее использовал вместо утерянной ладьи черных. Вместо утерянного коня белых я использовал маленькую фигурку русской матрешки. И вот, как-то, составляя план по одному очень важному уголовному делу и одновременно обдумывая очередной шахматный ход меня осенило: Фемида сама себе глаза завязала или ей кто-то помогал?
Узел у повязки сзади, на затылке. Тут надо смотреть порядок. Если, предположим, сначала завязала, а потом стала брать меч и весы, то не получается как-то, неудобно. Если в одну руку взяла что-либо и одной рукой стала завязывать, тоже как-то не очень. Не получится так завязать.
Если сначала взяла меч и весы, а потом стала завязывать, то вообще не получается. По любому выходит, что некто ей глаза сначала завязал, потом в одну руку дал весы, потом во вторую – меч.
Волосы у нее длинные, непременно будут пружинить, поэтому повязку нужно обязательно завязывать на два узла. Причем для затягивания узла повязки некто должен был заходить за спину богини. Логично предположить, что этот некто – человек особо доверенный, в древней Греции и Риме нравы были еще те. Кому доверить зайти за спину и завязывать глаза? Только человеку которому веришь безоговорочно. Тут бумажки с печатями не помогут. Зайдет сзади и шмяк! Чем-нибудь тяжелым по голове. Тут нужен человек которому ты веришь до конца – на слово.
Выражение - война с преступностью, мне не нравится. Если вы объявили войну, то намерены эту войну выиграть и преступность победить. Но нельзя победить преступность. Это общеизвестно. Преступность это часть общественной жизни. Преступность можно только держать в рамках, контролировать, ограничивать, сдерживать. То есть, как только кто-то объявил войну преступности, он ее одновременно, сражу же, и проиграл.
Но есть еще один способ смирять преступность. Преступность можно лечить. «Лечение преступности» - этот термин я услышал от жительницы нашего поселка Мироновой Ирины Григорьевны. Ирина Григорьевна по профессии врач и у нее есть очень интересная теория по поводу преступности. Миронова поведала мне вот что: все болезни человека не проходят абсолютно. То есть все болезни оставляют в человеке какой-то след. Даже переболев элементарным насморком и вроде бы полностью от него излечившись, в организме все равно остается «след» от этой болезни. Это примерно как годовые кольца на дереве. Там записывается вся информация о жизни дерева до мельчайших подробностей.
Точно так и с преступностью. Нельзя от нее избавиться полностью. След все равно остается. Ирина Григорьевна называла моих подозреваемых и обвиняемых пациентами, статьи уголовного кодекса, которые им грозили – диагнозом, уголовные дела – историями болезни, следственный изолятор – стационаром, подписку о невыезде – амбулаторным лечением, а меня – коллегой. Встретит на улице, улыбнется и спросит: « у как, коллега, сколько сегодня пациентов приняли? Каковы диагнозы? Не грозит ли нам эпидемия?».
«Трудный день выдался, Ирина Григорьевна. Принял пять больных с диагнозом ст.158 ч.3 УК РФ. Двоих направил в стационар, трое – на амбулаторном лечении. Думаю в ближайшее время направить истории болезни прокурору на утверждение. Общий уровень заболеваемости контролируем, так что эпидемии не будет».
Покойный супруг Ирины Григорьевны отдал всего себя медицине – был хирургом. Про таких говорят – «от Бога». Сколько он спас жизней и судеб – не перечесть. Ирину Григорьевну также знает весь район, она – сторожил поселка, всю сознательную жизнь проработала врачом.
Ирина Григорьевна – Синегорская мисс Марпл. Точнее, даже, будет сказать мисс Марпл – бледная копия Ирины Григорьевны.
Мисс Марпл, что? Так себе, ничего существенного. Любознательная старушка, выведывает секреты у доверчивых английских обывателей и сдает их полиции. У нас бы в поселке мисс Марпл не прижилась. Шею бы сразу свернули.
Ирина Григорьевна – это сплав аналитического ума, цепкой памяти, стального характера, плюс твердый глазомер. Дело в том, что в доме у Мироновой И.Г. находится двуствольное охотничье ружье. Оформлено как положено, со всеми разрешениями. Так что в случае чего Ирина Григорьевна – не просто наблюдатель. Это самая настоящая боевая единица. В общем – типичная донская казачка. Это вам не инфантильная любительница цветочков из английской глубинки. С мисс Марпл ее роднит только одна черта – интеллигентность высшей пробы.
Однажды Миронова задержала самого настоящего вора, забравшегося к ней в летнюю кухню. По приезде милиции вор – Тучков Павел Афанасьевич, смирно сидел на скамеечке и не предпринимал никаких попыток к бегству, хотя фрукт был еще тот. Умела Ирина Григорьевна убедительно настоять на том, чтобы он дождался милиции. Может быть, конечно, какое-то значение имели два ствола 12 калибра у нее в руках. Этот аргумент тоже нельзя сбрасывать со счетов. Но факт остается фактом – Тучков был задержан. Я стал выяснять у Ирины Григорьевны обстоятельства происшествия. Вот тут она и назвала меня коллегой.
«Какой же я вам коллега, Ирина Григорьевна? Вы врач, а я – следователь».
«Это только на первый взгляд кажется, что профессии наши разные. На самом деле, молодой человек, они практически, как у вас говорят, идентичны».
«Чем же?»
«Ну, например, главный принцип врача – не навреди. В вашей профессии ведь тоже самое. Только называется это по другому – презумпция невиновности. Если нет доказательств – отпусти гражданина, можешь навредить невиновному. У нас диагностика, у вас – расследование. У нас врачебная тайна, у вас – тайна следствия. И у вас, и у нас вред можно принести не только действием, но и бездействием. У нас неправильно поставил диагноз – навредил здоровью и судьбе больного. У вас неправильно квалифицировал – навредил судьбе, а значит и здоровью обвиняемого. И доказывание, и лечение – формы познания. Специфические, конечно, формы, но – тем не менее. И у вас, и у нас «больные» не любят «стационар», а предпочитают «амбулаторное лечение». Но самое главное, коллега, и мы, и вы боремся с ветряными мельницами. Болезни будут преследовать род людской до скончания времен и кошельки будут тырить до этого же времени».
«Но должны же мы с вами, врачами, когда-нибудь это зло победить?»
«Молодой человек! Не будьте наивным. Уж не возомнили ли вы себя борцом со злом? Мы с вами всего лишь профессионалы. Мы не можем зло победить. Мы боремся не со злом, а только с одной из его вариаций в человеке. Мы можем его ограничить, залечить. Но это, уверяю вас, тоже немало. Вы заметили интересный феномен: больной может быть одновременно и преступником. А вот врач не может быть следователем и наоборот. Почему так? Потому, что природа болезни и преступности одна. Природа человеческая повреждена, и люди уже рождаются с «встроенными опциями» болезней и нарушений закона. Повреждение человеческой природы универсально для всех пороков. А вот профессионалами люди не рождаются, учиться надо, и не один год».
На задержанного Тучкова я завел «историю болезни» и отправил его «на лечение», в «стационар». Через несколько дней звонит Ирина Григорьевна: «Коллега, я чувствую себя, некоторым образом, ответственной за судьбу несчастного воришки. Вы должны мне обещать не бить его. Про нравы в вашей организации сейчас пишут много не очень лестных слов».
«Ирина Григорьевна, избиение подследственных запрещены законом».
«Ах, молодой человек! По закону нельзя наркотиками торговать. И взятки тоже брать не разрешается. Ну и как? Не торгуют и не берут? Вы должны дать мне слово, что не будете применять к Тучкову недозволенных методов».
Вот где глыба русского духа соединяется с беспристрастностью древней богини Правосудия. Теперь я понимаю, почему мне не нравятся зарубежные детективы с мисс Марпл во главе. Там все какое-то мелкое и приземленное, законодательно-бытовое какое-то. А здесь: моему слову человек верит больше чем всему уголовному закону.
На одной чаше весов у богини с мечом тонны инструкций, законов, подзаконных актов, мое звание, должность, медали, значки, а на второй – одно мое обещание. Может быть это и есть высшая награда за службу: удостоиться чести взвесить на весах Фемиды свое слово?
Две фигуры на шахматной доске. Стоят изготовившись к битве не на жизнь, а на смерть. Одна – богиня в образе молодой женщины. Жесткая беспристрастность холодного Римского права, воплощенная в бронзе, с угловатыми весами и острыми гранями клинка, подчиненная прямолинейной тактике хода шахматной ладьи. Вторая – дошедшая до предела своих возможностей деления маленькая копия могучего русского духа, соединившая в себе теплоту дерева и ускользающее – округлые очертания женской фигуры, наделенная возможностью непредсказуемого хода шахматного коня, когда противник попадает в «вилку», и какой бы он ход затем не сделал – все равно проиграл.
Две антагонистичные фигуры на разных сторонах стратегического настольного сражения, подчиненные единому Закону Игры как символ Русской идеи – соединить несоединимое.
ГЛАВА 49
У меня радость: передаю свое уголовное дело в другой следственный отдел.
Если вы смотрели американские детективные фильмы, то там сплошь и рядом такие ситуации: приезжают федеральные детективы и требуют передать им дело местного детектива. А местный артачится – «не отдам дело, это мое дело, я буду доводить его до конца!».
Этот же прием переняли и наши стряпатели отечественных детективных сериалов: следователь с праведным гневом в глазах выговаривает своему начальнику: «Это дело я начинал, и я его закончу! И не передам в другое ведомство!». И копытцем землю роет.
Самый настоящий бред сумасшедшего. Каждый сотрудник, находящийся в здравом уме и доброй памяти, мечтает о том, чтобы передать муторное дело. Кому? Да кому угодно! В военную прокуратуру, ФСБ, следственный комитет, МЧС, хоть Папе Римскому. Лишь бы все это было согласовано руководителями. Исключения составляют дела, по которым уже взяты деньги за развал. Здесь, кончено, ситуация щекотливая. Денежки взял, а дело передал? Нехорошо.
Но у меня совесть чистая и я радуюсь. С самого начала дело это не клеилось. И вроде бы и обвинение предъявил, и все возможные следственные действия выполнил, но как-то с трудом все проходило. Не нравилось мне это дело, чувствовалось, что будут с ним еще проблемы. А тут такая возможность открылась. Просто праздник какой-то!
Под такое радостное настроение в кабинет заходит Лёшка Алексюк по кличке «Лохматый». Он мой давний знакомый, но он не уголовник, а вполне приличный гражданин: работает, женат и не злоупотребляет спиртным. Лешка вовсе не лохматый, а наоборот – лысый. Поэтому и кличка такая – «Лохматый». Почему у него кличка «Лохматый» немец, наверное, не понял бы никогда. Природа русского непредсказуемого ума и парадоксальности мышления глубоко чужда немецкому педантизму и аккуратности. Мне, например, очень нравиться эмблема партии «Единая Россия» – медведь. И не потому, что я поклонник этой партии. Но знак выбран удачно – тут сказать нечего. Медведь – это символ России, русского духа. То, что медведь огромный и сильный, всего лишь внешнее. Самое главное – внутреннее наполнение этого животного. Не пробовали никогда охотиться на медведя? И не пробуйте, дольше проживете. Тигра или рысь, например, можно просчитать и вычислить – они нападают только из засады и сзади. Медведь в боевой ситуации непредсказуем. Как поведет себя эта зверюга в следующий момент времени – броситься убегать, станет нападать, появится спереди, сбоку или сзади, прыгнет с берега в реку, отскочит в сторону, заберётся на дерево или спрячется в засаде – просчитать невозможно. И когда в лесу двое – медведь и человек с карабином непонятно кто из них охотник, а кто - добыча. Были такие два знаменитых охотника – Наполеон и Гитлер. Охотились в Европе на всякую мелочь и горя не знали. Но вот решили поохотиться на русского медведя. Все просчитали, все учли и пошли на охоту. Наполеоном медведь позавтракал, Гитлером пообедал. Желающих стать ужином не нашлось.
Но вы-то русские люди или, по крайне мере, живете в России, и поэтому вам я не буду объяснять, почему абсолютно лысому Лёхе дали кличку «Лохматый». Так вот, что же дальше? Дальше мой друг вытаскивает из кармана куртки уже начатую бутылку виски и прямо через горлышко отпивает залпом, опустошая бутылку до половины. Затем усаживается на стул и, голосом Левитана, сообщает, что сейчас расскажет мне известие чрезвычайной важности.
Я уже примерно знаю, что это за «известие чрезвычайной важности». «Лохматый» очень любвеобильный тип и жена застукала его с очередной подружкой, а теперь угрожает отравить. В смысле отравить – но не до смерти. А отравить так, чтобы он больше не интересовался женщинами. Лёха этого страшно боится, ведь жена у него – врач. По его словам: «Ведьма еще та».
Но рассказ моего испуганного друга был о другом. Оказывается, он сидел в кафе с очередным предметом своих воздыханий. В это время на одного из посетителей кафе было совершено покушение. Посетитель этот сидел за соседним столиком. Лёха случайно увидел, как зашедший киллер достал из пакета обрез гладкоствольного охотничьего ружья и прицелился. Лёхе показалось, что убийца целится в него и он увидел дым, искры и пулю, вылетевшие из ствола. Пуля пролетела в 10 сантиметрах от Лёхиного носа и, по его словам, он сможет даже опознать эту пулю: она похожа на автоматную калибра 7.62мм, он рассмотрел даже насечки на ней – следы нарезов ствола. С его слов, он рассказал все это следователю, но тот только посмеялся и списал все на стресс.
Мне тоже смешно. Я доказываю ему, что из ружейных обрезов автоматными пулями не стреляют и что пулю в полете рассмотреть невозможно, такое только в кино показывают. А может жена его уже траванула и летящие пули он теперь видит, а женщин – никак?
Леха клянется, что он видел это проклятую пулю в полете как муху или пчелу. В конце концов, я отправляю его домой, посоветовав меньше пить и шляться по кафе.
На следующий день узнаю подробности покушения: потерпевший был ранен пулей калибра 7.62мм., выстрел производился из обреза гладкоствольного охотничьего ружья. Скорее всего, в стволе была вставка под автоматный патрон. Вот тебе и Лохматый…
Траектория полета пули пересекла область выброса неизвестной человеческой энергии. Всё это наводит на интересные размышления: получается, что пули было как бы две. Одна пуля летела с обычной скоростью и поразила цель. А вторая пуля – это та же самая пуля, только как бы фантом первой. Этот фантом существовал только для Лёхи.
По сути, два параллельных мира: в одном пуля уже попала в потерпевшего и посетители выбегают из бара и звонят в милицию, а во втором – пуля только вылетает из ствола. Но если это так, то есть и третий мир – мир, где киллер только заходит в кафе, и четвертый – где пуля еще летит, и пятый –где «Лохматый» сидит у меня в кабинете и рассказывает о её полёте. И, наверное, есть какой-нибудь миллионный где вы читаете эти строк и миллион первый, где вы уже всё прочитали и кушаете на кухне салат прямо из кастрюльки.
А может все и не так? Да, есть о чем подумать. Ну да ладно! В конце концов, не это главное. Главное теперь психическое состояние гражданина Алексюк Алексея. С одной стороны жена в образе ведьмы, с другой стороны, шастающие по кафешкам дяди с обрезами. Для Лёхи теперь каждая женщина – как последняя, живет на адреналине.
Казалось бы – не изменяй жене! Так нет же! Не та острота ощущений. Кстати – очень хороший кандидат для моего метода «русской рулетки».
ГЛАВА 50
Когда я уже работал следователем, ко мне время от времени обращалась наша соседка – Гордеева Валентина Михайловна с просьбой утихомирить её напившегося сына Костю. Костя к тому времени уже отбыл наказание за преступление, стал злоупотреблять спиртным и, как водиться, приводить пьяных собутыльников и беспокоить мать.
Успокаивать пьяных бытовых скандалистов не входило в мои обязанности и, по идее, надо бы было сказать ей: «Звоните участковому». Но я понимал в чём дело. Дело было в том, что когда приезжали милиционеры, они забирали Костю в отделение, тот вел себя дерзко и довольно часто его колотили дубинками. Любой матери неприятно, когда ее сына бьют, какой бы тот не был. Отказать Гордеевой я не мог, она была давней нашей соседкой и дружила еще с моей бабушкой. Приходилось идти к ней домой, выпроваживать алкоголиков и читать нотацию Косте. Костя никогда мне не противоречил и, либо уходил с друзьями, либо укладывался спать.
Однажды, накануне 9 мая, Гордеева пришла ко мне домой и сообщила по секрету новость: от Кости ушла его сожительница и тот собирается взорвать на площади, около магазина, несколько баллонов с газом. Собирается он все это сделать во время массового гуляния, когда сожительница придет туда вместе со своим новым избранником. Информация сразу же была обсуждена на совещании в отделении милиции. Было выдвинуто две версии: первая – следить за Костей, дождаться, когда он изготовит взрывное устройство и схватить его во время подготовки взрыва.
Эта была версия умников, насмотревшихся детективов по телевизору и возомнивших себя крутыми операми.
Вторая была более скромная: составить на Костю административный протокол по мелкому хулиганству, благо поводов было предостаточно, и отправить его на время праздников под административный арест. Выпустить из трех газовых баллонов, находящихся у того во дворе газ. Возобладала версия номер два. Костя был на 8 суток изолирован и, возвратившись домой после праздников, от планов мести сожительнице отказался.
После этого я думал о том, каким странным образом переплетаются события в нашей жизни. Я, помогая Гордеевой, поступал по совести. В результате она рассказал мне то, чего никому другому не рассказала бы, ни за какие деньги.
В результате был предотвращен взрыв на массовом гулянии народа, где в тот вечер были и мои дети. А ведь всё могло быть и не так, достаточно мне было не реагировать на просьбы Валентины Михайловны.
Вот и нарисовались две реальные перспективы, два замкнутых кольца событий.
ГЛАВА 51
Незадолго до Реформы, пошли слухи, что наше отделение будет сокращено. К нам зачастили проверки с целью выискать какие-либо недостатки. Однажды приехавший проверяющий зайдя в наш кабинет, обнаружил-таки страшное нарушение дисциплины – в самом крайнем, верхнем, углу паук сплел паутину. На лице у проверяющего застыла зловещая, ничего хорошего не обещающая гримаса, а вознесенный указующий перст показывал на возможную причину закрытия отделения – паутину. «Ну надо же, что значит руководитель – смотрит все время вверх. А мы-то, мы, недотёпы, всё смотрим себе под ноги. Ничего кроме носков своих ботинок не видим». – запричитал Надтеречный В.А. умилённо глядя на указательный палец «руководителя».
Проверяющий понял, что на него вылили ушат помоев и одновременно послали очень далеко, но и в то же время сделано это было так изящно, я бы сказал – с таким цинизмом, что тот долго ничего не мог сказать, только злобно зыркал на Владимира Александровича, надеясь хотя бы во взгляде найти какой-либо повод.
Но во взгляде нашего начальника ничего, кроме безмерного восхищения прозорливостью руководства, не было. Ни я, ни кто –либо из личного состава слухам о закрытии не поверили – не может быть, это не логично. В спокойные 80 –е руководители сочли нужным прикрыть такую большую территорию организованным милицейским подразделением, что уж говорить за нынешние времена. Тем более в свете событий на Кавказе.
Надтеречный В.А. такой мысли не допускал вообще. Плановой проверкой УВД наше отделение было признано лучшим в Ростовской области. Все окончательно успокоились. Но логика покинула наше министерство. Система стала похожа на престарелую, капризную даму в общественном автобусе, не поймешь что от нее можно ожидать: ей уступают место, а она возмущается: «Я что, настолько стара, что вы мне место уступаете?».
Реформа, конечно, была нужна и решение о ее проведении было правильным. Вот только исполнители оказались артистами из «погорелого театра». Руководители забыли для чего проводится реформа, все дрожали за свои кресла, должности, полномочия. Управление превратилось в неорганизованное стадо. Все на всех «стучали» и старались выжить любой ценой. Лишь бы устоять у кормушки, и постараться хапнуть своим пятачком как можно больше корма, и при этом постараться пнуть ногой другую хрюшку.
Когда для «великих» целей понадобилось отделение им пожертвовали не задумываясь, оружие вывезли, людей разогнали. Однажды удалось услышать жалобу работников ГИБДД – начальники слишком много требуют «документов», чтобы пройти аттестацию, столько рядовой работник, в условиях ужесточенного внимания со стороны контролирующих ведомств, не заработает и за год.
При появлении в открытом доступе проекта «Закона о полиции» и начале его всенародного обсуждения из управления стали кипами приходить различного рода «указилки». Все эти циркуляры в обязательном порядке доводились до личного состава и обязательно под роспись. Читая одну из таких депеш я не поверил своим глазам: оказывается сотрудникам запрещалось втягиваться в обсуждение «Закона о полиции».
Я ничего не понимал – мне следователю с высшим юридическим образованием и значительным стажем работы запрещалось публично обсуждать этот закон. А возвратившемуся неделю назад из мест лишения свободы, вору-рецидивисту Пуклистову, состоящему на учете у врача-психиатра, этого делать не запрещалось.
Я спросил у одного из наших заместителей Головковой Настасьи, что происходит. Та безнадежно махнула рукой и ткнула пальцем в графу напротив моей фамилии, где я должен был поставить подпись. Она, видимо, тоже устала и ничего не хотела объяснять. Хороший специалист, пользующийся уважением среди следователей, она имела существенный недостаток. Для неё люди были прежде всего коллеги, а не ступени для привилегий и карьерного роста, за каждым делом она видела судьбы граждан, а не статистические карточки для ублажения нездоровых фантазий «реформаторов». Поэтому и должности начальника следственного отдела была недостойна.
Уже после реформы я понял, насколько все было тупо и не подготовлено. У новоявленных «реформаторов» не хватило мозгов даже не элементарную, косметическую операцию имиджевого характера.
На следующее утро после переименования милицию в полицию граждане должны были встретить улыбающихся полицейских в абсолютно новой форме, форме красивой и самое главное – отличающейся от прежней не только по цвету, но и по стилю, покрою, форме головного убора.
Ничего подобного. И через год после «реформы» личный состав ходил в старой форме. Говорят, не хватило средств, разворовали «предатели».
Тогда, из понятий чести, должен был поступить приказ руководителям: пока не переоденется весь личный состав – до последнего полицейского в стране, всем начальникам ходить в старой форме.
Но честь, оказывается, несмотря на то, что и её уже кодифицировали, понятие растяжимое.
Прежде всего – руководство, и на всех телеэкранах замелькали многочисленные полицейские руководители всех рангов в новой форме. Мне кажется, что не средств не хватило- не хватило совести.
Работать стало не с кем, не к чему и не на кого.
ГЛАВА 52
Приняв решение уйти в отставку, я стал подготавливать дела к сдаче, однако вынужден был на некоторое время оставить процессуальную деятельность. Проходя мимо родника, расположенного в живописном месте, недалеко от моего дома я обнаружил, что кто-то высыпал мусор прямо в родник. В кристально чистой, холодной в самую страшную жару воде плавали картофельные очистки, кожура бананов, жирные пластиковые пакеты. На дне лежали огрызки яблок, рыбные кости и куча других бытовых отходов.
Вся моя жизнь прошла на виду у этого родника, а становление родника было на виду у меня. Сначала, когда я был еще в дошкольном возрасте, это был просто родник – из-под скалы вытекала вода. Затем, в школьные годы, добрые люди родник обложили камнем, сделали крышу и рядом поставили граненый стеклянный стакан. Стакан всегда стоял на холодном камне и когда я бегал к бабушке, то всегда останавливался около родника и пил воду – воду, охлажденную каменно-песчаным слоем в недрах Донской земли, из стакана, охлажденного на камне. Это вам не из кулера, очищенный дистиллят хрюкать.
Затем, в выпускных классах, стакан был сброшен в сторону и валялся на земле. Позже стакан вообще стащили. И вот теперь кто-то высыпал мусор прямо в колодец. Я стоял и думал. Кто в этом виноват?
Это сделал не Президент РФ – это, как говориться, к бабке не ходи. Маловероятно, что это дело рук губернатора области. Сомнительно, что это был глава местной администрации. Почему-то вызывает сомнения, что Чубайс приложил к этому руку. Но может быть кто-то из них хотя бы косвенно причастен к этому? Может быть президент, губернатор или глава администрации призывали нас гадить в колодцы? Нет. Может быть Чубайс, задумывая ваучеризацию, что-то такое имел в виду? Тоже нет. Тогда кто же и почему это сделал? Получается что кто-то из нас.
Этот вопрос так заинтересовал меня, что я решил отставить на время бумагомарательство и найти гадящее существо. И вот существо, опустив, как говорят невоспитанные люди, тыкву, стоит между мной и колодцем. Странное существо. На учете у психиатра не состоит. Я проверил. Две руки, две ноги. Глаза, уши. Все как у человека. Стою и думаю. Может и правда дело в нас самих. В городах полно окурков, банок, пакетов. Кто это все бросает? Вот такие же вот «жабята». Только город –это большой родник и они в него гадят. Оправдываются, что мало урн.
Хорошо, урн мало. Но ведь можно же затушить сигарету и не бросать на землю, а донести до урны? Можно. Но не делают. Это не круто. Круто пакостить себе под нос.
Президента, депутатов, Чубайса можно обвинить в чем угодно: зажимают демократию или дают слишком много свободы, не дают развиваться бизнесу или дали бизнесменам слишком много воли – это уже как и кому виднее. Но в этом конкретном случае все они не причем. А вот мы причем. И нужно что-то предпринять.
Административное законодательство не поможет. Право на таких «жабят» не действует. Набить морду? В принципе можно. Но для меня не солидно. К тому же, как говорила одна моя знакомая прокурорша, расследуя дело об оплеухе, которую дал участковый пьяному дебоширу: «в морду дал правильно, но…незаконно».
Воздействовать через общественность? Что такое общественная жизнь? Система взаимоотношений замкнутая на личность. Почему всё так странно замыкается? Замыкается. Совершенно правильно замыкается! Это чучело напакостило в родник и через день снова стоит около этого самого колодца. Раньше оно пило из него воду? Пило. Вот пускай теперь снова пьёт!
Я вежливо предложил испытуемому продегустировать воду. После дегустации мой подопытный вычистил колодец и, добровольно, принес из дома стакан. Для нужд общественного колодца. После этого субъект права прослушал краткую лекцию о случае в Зимбабве.
Зимбабвуйские следователи раскрыли преступление: в квартире известного Зимбабвуйского пакостника неожиданно были обнаружены наркотические вещества.
Пакостник местный внимательно слушает, события в далёкой стране потрясли его до глубины души. Не нарушил ли я закон?
Ни на йоту, как сказал бы генеральный прокурор африканской страны. Зимбабве только идет по пути демократии и общественность должна знать о их нелегком и опасном пути. С тех пор мой мусорный друг зла на меня не держит. Следит за колодцем. В поселке сейчас плохо работает водоканал, и он предпочитает пить чистую воду.
ГЛАВА 53
Ещё на первом курсе института я возобновил свои духовные искания. Как это красиво это у меня получилось – «возобновил духовные искания», прямо граф Лев Толстой.
Сделаю небольшое отступление, тем более отступать еще не от чего. У нас в п. Углекаменный был матерый уголовник по кличке «Граф», я о нем писал. Так вот, жена графа, соответственно, получила от жителей кличку «Графиня». Случайно оказавшись в поселке, мы с Валерой заметили, что от ее дома убегают двое – Косов и Коровушкин. Оба уголовники, и оба дебилы, в медицинском аспекте этого понятия. У обоих было что-то в руках. За ними гналась и кричала «Графиня». Поймав наших неадекватных злодеев мы выяснили, что те, выставив окно, проникли в графский дом и на глазах у потерпевшей украли, если точнее – открыто похитили, двухлитровую банку с квашеной капустой и яблоками и чашку с котлетами. Котлеты Коровушкин слопать не успел, а вот Косов, убегая, успел-таки надкусить несколько квашеных яблок. Получив по шее, матерая шайка преступников думала, что все на этом и окончится. Но Графиня настаивала на суде, и нам с Валерой пришлось реквизировать вещественные доказательства и давать ход делу.
Начальство было довольно, два олуха – то есть я и Валера, принесли отделу на «халяву» раскрытое квалифицированное преступление – грабеж. Сумма похищенного роли в этом случае не играет. Прокурор долго морщился от выражения – «похитили банку квашеной капусты и 20 котлет». Я его долго убеждал, что квалификация есть квалификация, и кроме того, в капусте были квашеные яблоки. Квашеные яблоки были весомым аргументом, дело было возбуждено. Косов и Коровушкин, уже имевшие условные судимости, арестованы.
Еще одно столкновение с «аристократией» произошло в х. Дубовой. Одно время там проживала самогонщица, также по кличке «Графиня» – из-за того, что разливала подкрашенный самогон в графины. Ночью к ней вломился известный, неоднократно судимый, уголовник и под угрозой оружия похитил деньги. С места преступления он скрылся, и я объявил его в розыск.
Через месяц к Графине снова вломился преступник – на этот раз несудимый местный пьяница по кличке «Фома», и под угрозой ножа, похитил продукты и золотые изделия. Этого удалось задержать и арестовать.
Во время следствия по второму делу, был разыскан, задержан и арестован уголовник по первому делу. На ознакомление с делами они были привезены одновременно и случайно оказались в одной камере. В камере к «Фоме» подсел матерый «урка» и спросил: «Ты по какой статье чалишься?»
«По статье 162 ч.2 УК РФ, разбой» – ответил Фома.
«Я тоже по ст.162 УК РФ, разбой» – поддержал разговор собеседник.
Новый вопрос: «Кто у тебя следователь?» привел к совпадению ответов.
«Где «бомбанул хату»? – снова поинтересовался «урка».
Фома назвал ему район и «урка» сообщил, что также совершил свой разбой в этом районе.
«А в каком хуторе?» – не унимался уголовник.
«Дубовой» – ответил Фома, и в этом случае их ответы были идентичны.
«А кого ты в этом хуторе «выставил»?» – продолжал собеседник.
«Графиню» – ответил Фома.
«Братское сердце! Я тоже сижу за «Графиню»! –обрадовался уголовник. С тех пор они подружились и поддерживали друг друга в тюрьме.
Но вернемся к Льву Николаевичу и духовным исканиям этого великого писателя. На первом курсе института я прочитал его философскую книгу «Исповедь» и был поражен: насколько этот человек талант в литературе и настолько же бездарен в размышлениях о религии и смысле жизни. Я подумал, нечего изобретать велосипед, а то зарулю в своих исканиях куда-то не туда, буду бегать по вокзалам окутанным в простыню и вопить «Харе Кришна!» Правильно мои родственники уберегали меня от духовных опытов в детстве – умом бы точно тронулся и может быть хорошо, что я родился в СССР, где все было пропитано материализмом. Всему свое время.
Духовные искания я оставил до поры, до времени. Из предметов, изучаемых в институте, мне были интересны физика и высшая математика. Точнее я сначала заинтересовался физикой – так называемым эффектом Доплера или, по другому- «красным расширением». Если проще, то это расширение нашей вселенной. У меня в голове никак не умещалось это грандиозное событие, и я решил попробовать «утрамбовать» его с помощью методов математического анализа.
Наш преподаватель математики Шрайфель полностью оправдывал семитские корни своей фамилии – это был такой изощренный математический ум, что до меня несколько дней доходили идеи описания языком цифр интересующего меня события, которые тот мне изложил за несколько часов. И все же это было не совсем то, что я хотел найти – не было определенности и четкости. Что такое «плюс бесконечность» и «минус бесконечность»? Потенциальная бесконечность и актуальная бесконечность? Или хотя бы, для начала, что такое просто «бесконечность»? Оказывается что это величины, которые математики «допускают» для понятности и самое главное – возможности, дальнейших априорных размышлений, математическим языком: для определения граничных значений и сходимости. А сходимость в свою очередь означает, что бесконечная последовательность имеет предел. Каково задумано – бесконечность имеющая предел! С этого момента для меня сгущался туман и было непонятно кто, кого и куда «допускает». Математики – «бесконечность» или «бесконечность» – математиков.
Необходимо было что-то более отвлеченное и в то же время более конкретное. И однажды на глаза мне попался журнал «Наука и жизнь», с выдержкой из работы Канта «Критика чистого разума». Я понял, что это то, что нужно, все укладывалось в эту теорию – мир создан свободной волей разумного Зодчего. Математика с ее колонками цифр не нужна.
В книге Булгакова «Мастер и Маргарита» один из персонажей говорит о том, что Кант начисто разрушил все пять доказательств бытия Божия. Ничего подобного Кант не пытался сделать, Булгаков не понял Канта, что не удивительно. Кант доказал существование Зодчего этого мира, но показал, что Творцом может быть только тот, кто поставляет материал Зодчему. Доказать существование Творца человек с его возможностями разума не в силах. Но это не значит, что Творец не существует, и Зодчий и Творец не единосущны.
У разума есть горизонт зайдя за который, человек может лицезреть свою уехавшую крышу – данное изречение, это уже не Кант, это я придумал. Но как удачно я ввернул свою мысль после Кантовских – молодец! Человек вынужден ставить себе границы – например, при вскапывании грядки, мы сначала чертим ее границы, или хотя бы в уме прикидываем очертания и размеры. Так и в умственной деятельности – без границ нельзя, ничего не получится. Наверное потому ничего и не получается у математиков – у «бесконечности» нет границы. Отсюда вывод – математику можно использовать только для подсчета галок на проводах и сдачи в магазинах. Математический анализ – путь в никуда.
Вот это я разошёлся – рассказал всю теорию Канта в двух словах и опроверг математику как науку. Получается Пифагор и вся его команда – кучка неудачников? А за что давались Нобелевские премии в области математики? Надо будет развить эту мысль в моей докторской диссертации. Защищать докторскую придется в прямом смысле слова – математики народ хилый, но злобный и завистливый. Ещё бы – после моей защиты все они отправятся торговать редиской на центральный рынок. Но куда это меня все время заносит?
И всё же у философии Канта чего-то не хватало. Если всё построено на жестких логических схемах, как объяснить то, что люди допускают ошибки. Вероятно, то что мы допускаем ошибки, погрязли в своих комплексах и нелепостях, как ни странно это звучит, свидетельствует о том, что человек находится на уровне более высокого порядка, чем логический. Чистый логический ум не способен на ошибку, человек же ошибается постоянно, значит, он имеет больше степеней свободы.
Сейчас эти строки читает какой-либо двоечник и думает – я постоянно туплю, значит у меня больше степеней свободы, чем у прилежных учеников. Никак нет, товарищ двоечник! Тупость это не категория свободы, это категория лени.
Мне интуитивно хотелось туда, где нет жёстких схем немецкой классической философии, чтобы быть свободным и попробовать идти своим путем и в то же время, чтобы были какие-то ориентиры, чтобы не потратить время попусту и не зайти куда-нибудь не туда. Ответ я нашёл довольно быстро – Православие. Дело в том, что в Православии есть одна особенность. Если в западном христианстве стремятся уровень веры понизить до уровня человека, то в Православии наоборот – уровень человека стремятся повысить до уровня веры. Православие пытается выполнить недостижимое: уровень религиозной культуры в человеке поднять до уровня Бога.
Западное выполняет противоположное – стремится уровень религиозной культуры зафиксировать на уровне общечеловеческих ценностей. Мне по душе первое. Это не гордыня. Я понимаю, что достичь уровня Бога невозможно. Но стремиться к этому необходимо.
На нашей планете невозможно зайти за линию горизонта, она всё время удаляется от нас. Но если бы человечество не пыталось это сделать, мы никогда бы не узнали, что земля – шар. Так и в духовной жизни нужно пытаться достичь недостижимого – но небольшими шагами, ступенька за ступенькой. Откроешь для себя много интересного. Останавливаться на зафиксированном уровне, значит попасть в ловушку, из которой очень трудной выйти. С понижением уровня ценностей общечеловеческих, будет происходить и отход от Бога. На западе это уже происходит и, боюсь, точка невозврата пройдена.
Православие, оказывается, имеет все признаки следственной науки. Здесь есть свои свидетели, истцы, ответчики, обвинители, защитники. А потерпевшим мы умудрились сделать Бога. Есть здесь и подсудимые – все мы. Православие обладает методами исследования. Прежде всего, фактами и возможностью их проверки. Для меня, как для следователя, это было знакомо. Я стал глубже изучать христианство. Изучал по рекомендациям Церкви – руководствуясь Священным Писанием и Священным Преданием. Изучал не потому, что вдруг стал истинно верующим или меня просветил «старец» и во мне возгорелось желание продолжить веру отцов, или мне захотелось стать проповедником и перед толпой последователей вещать истины, а последователи, стоя на коленях, записывали бы мои изречения в общие тетради. Вовсе не поэтому. Изучал потому, что мне было интересно, можно ли через религию зайти за горизонт разума? И что там, за горизонтом?
Ещё одна маленькая мысль – чем отличаются жители села от жителей города, кроме того, что первые лохи, а вторые сплошная «крутизна»? Тем, что жители села постоянно видят горизонт, а городские видят его только по праздникам и в отпуске, да и то не всегда. Все остальное время взгляд упирается в серые дома высоток, нижнее бельё моделей на рекламных плакатах, призывы «Ешь мясо, пей пиво» и постоянно чем-то озабоченные лица сограждан. Человеческая цивилизация развилась из сельского образа жизни и деградировала в образ жизни городской. Поэтому наши предки не могли выйти из океана – в океане нет горизонта. В океане то же самое, что и в городе – серые сумерки толщи воды, медузы похожие на бюстгальтеры и озабоченные акулы.
За несколько лет до выхода на пенсию, во время рабочего дня, ко мне в кабинет зашел мой старый знакомый – Александр Катаев. Катаев был судим множество раз, и провел в тюрьмах большую часть своей жизни. Зашел он просто так, можно сказать, как профессионал к профессионалу. У меня слева от входа в, шкафу, стояла небольшая икона Божьей Матери в простой, пластмассовой оправе. Такие иконы обычно возят в автомобилях. Выезжая на место происшествия, я, случайно, обнаружил ее при осмотре. Так как икона не относилась к происшествию, не внес ее в протокол и забрал с собой – не оставлять же икону Божьей Матери на земле.
Катаев посмотрел на икону и уже уходя, в дверях, обернувшись, задал вопрос: «А вы верите в Божью Матерь?» Это было неожиданно.
Что это был за человек – Катаев? Однажды он поджег машину предпринимателей с мебелью, за то, что торговцы отказались заплатить ему деньги – небольшую сумму, цену бутылки водки. Машина и мебель сгорели полностью. Это только один – небольшой эпизод из его богатой криминальной биографии. Не считая бесконечных пьянок, потасовок и мелких краж. Следует отметить, что Катаев считался одним из самых лучших «чернушников» по исправительным колониям Надонской области. «Чернушники» – это мастера, которые, находясь в заключении, мастерят различные поделки. Катаев был мастером по изготовлению ножей. То есть, какой-то талант в нем все-таки был.
«Конечно верю, Саша, как же не верить?» – ответил я. Катаев вышел, но через секунду заглянул и взволнованно сказал: «И я тоже верю!».
Через три или четыре месяца Катаев, напившись пьяным, спал на снегу и сильно простудившись, умер. Даже в этом, казалось бы «отбросе общества» была вера в Божью Матерь и, значит в Бога. А ведь он не читал духовной литературы, не имел высших образований, единственными его университетами были тюрьмы и зоны, но кто знает, в ком было больше веры в нем, или во мне?
Думаю, все-же, что я невольно поддержал его веру, потому, что следователь для уголовника в каком-то смысле авторитет. Не в смысле уголовного авторитета, а в том смысле, что в уголовной среде, любой человек, профессионально занимающийся уголовным правом, пользуется некоторым уважением. В нашем городском суде Катаева знали хорошо. Когда ему предоставлялось последнее слово, то он просил: «Ваша честь! Прошу дать мне такой срок, чтобы я вышел весной. Весну и лето погуляю, а в зиму снова домой. Прошу прощения Ваша честь, но дом мой – тюрьма».
Судьи всегда шли навстречу пожеланиям Саши Катаева и освобождался он всегда весной. Я думаю, мне в это хочется верить, что этот человек заслужил маленького снисхождения и на Последнем суде.
В церкви я обязательно ставлю свечку и ему. Может быть, и это вполне вероятно, я единственный свидетель его веры.
Сидя в кабинете, после ухода Катаева, мне вспомнилась давняя история, произошедшая с человеком прошедшим всю Великою Отечественную Войну – Морозовым Василием. Эту историю мне рассказала супруга Василия – Морозова Ксения Андреевна, моя родственница.
После войны Василий боролся с бандами националистов на Украине. Во время службы, находясь в городе, он помог незнакомой ему девушке и забыл об этом незначительном эпизоде. Через некоторое время его вместе с товарищем послали на автомашине для заготовки дров, в лес. Оружия они с собою не взяли. Это нарушение, но нарушение свойственное нормальным людям. Длительное общение с оружием человеку надоедает и начинает его тяготить, потому, что для полноценной личности – оружие это не средство повышения своего статуса, а, прежде всего - ответственность. Когда, во время второй Чеченской войны, город Грозный был взят нашими войсками, милиционеры носились по городу в поисках подходящих материалов для восстановления ОВД, оставив оружие у своих товарищей на постах. Это, при том, что в городе еще оставались отдельные, разрозненные группы боевиков.
На окраине леса Морозова и его товарища захватили бандеровцы, и повели на расстрел. И Василий стал молиться Богородице, молился как мог – своими словами. Когда их привели к месту расстрела и стали готовить оружие, неожиданно появилась девушка – та самая, которой помог Василий.
Скорее всего, она была родственницей кого-то из бандеровцев. Девушка отвела в сторону старшего из бандитов, и что-то тому сказала. Василия отвели в сторону и отпустили. Пока он добрался до своих, и привел помощь, второго солдата расстреляли.
Всю оставшуюся жизнь Василий не только не допускал ругательных выражений в отношении Бога и Богородицы, но и не позволял это делать другим. Возможно кто- то скажет: «Повезло». Наше стандартное «повезло», это когда, например, выиграл миллион в лотерею. Еще «повезло», это когда стоишь на остановке, а проезжающая машина обдала грязью с ног до головы не тебя, я рядом стоящего гражданина. И дважды «повезло», если этот гражданин – блондинка в белом плаще. Но, вот, когда человек должен был погибнуть, а он остался жив и невредим, это уже не «повезло». Не подходит здесь этот безличный глагол.
Здесь уместнее другое слово – судьба. Сколько времени нужно, чтобы нажать на курок? Секунда. Сколько времени нужно человеку, чтобы пройти метры пути, всмотреться в лицо и узнать того, кого и видел-то только раз? И еще нужно успеть отреагировать: «Не стреляйте, я его знаю!». Минуты. В одной минуте 60 секунд. 60 раз мог бы умереть Морозов Василий в том лесу. Пуля, загнанная в ствол уже дрожит в предвкушении взрыва порохового заряда, не терпится ей узнать, что же там, в конце заданной стволом винтовки, траектории полета? Потный палец уже на спусковом крючке. Секунда, и распрямиться боевая пружина ударно-спускового механизма, встретятся боек и капсюль патрона и рванется по нарезам ствола, наперегонки со звуком, 9 граммов свинцовой смерти в стальном сердечнике. Но уже взведен другой Механизм. Механизм, рассчитавший эти секунды, минуты и метры в нашей необъятной вселенной, где 1000 лет и миллиард километров фактически ничто. Механизм, работающий по законам Высшей Математики. В этой Математике все – не так. В этой Математике все наоборот, здесь в одной секунде могут быть спрессованы часы, а в одном метре – тысячи шагов. В этой Математике нет формул, потому что она связывает такие понятия как совесть и время, долг и расстояние. Совесть здесь может измеряться секундами, честность – метрами, верность долгу – мягким шорохом листьев на лесной тропинке. А искренность молитвы здесь измеряется калибром ствола и ненавистью в глазах врагов.
Что общего между Морозовым и Катаевым? Первый – человек чести и долга, прошедший войну, второй – человек из уголовной среды, всю свою сознательную жизнь занимавшийся преступным промыслом. Это совершенно разные по менталитету люди, у них не может быть общих интересов и одинаковых взглядов. И их нет. Кроме одного – почтение к Лику Богородицы. Одному этот Лик спас жизнь, у второго был единственным тоненьким лучиком света в кромешной темноте души. Как такие абсолютно разные люди пришли в одному и тому же? Снова случайность? Нет у меня ответа на эти вопросы. Об этом сказал апостол: «Пути Господни неисповедимы». Неисповедимы, значит неисследимы, не могут быть исследованы.
Что общего между судьбой простого солдата Морозова и судьбой всей нашей страны?
Осень 1941г. Две тысячи танков Гудериана и Гепнера направили свои пушки на восток. Командиры немецких танковых колонн в бинокли рассматривают Кремль. Стоит Москва, как приготовившийся к смерти солдат. Слышит столица злобное сопение танковых моторов, лязг замков орудий и хлюпанье ненавистных вражеских сапог по раскисшим от дождя дорогам Подмосковья. И как последняя надежда на спасение – икона Богородицы в военном самолете, описывающем невидимую окружность вокруг города. И как ответ на искреннюю молитву, невиданный ранее перепад температуры. Больше чем в 20 градусов перепад. До минус 35 градусов по шкале Цельсия. И вместо тысяч немецких танков – тысячи тонн металлолома, не способного завести бензиновые двигатели на таком морозе. На наших танках двигатели дизельные и им мороз не страшен. Тоже случайность, и тоже повезло? А последующее отношение Сталина к Православной церкви? Ни одного бранного слова и помощь в восстановлении церковной жизни.
На случайности все это не похоже. Это, скорее, закономерности. Это опытный Кузнец сплетает в одну заготовку судьбы страны и ее защитников, чтобы выковать потом клинок чистого булата и назвать его Россия. Молот здесь – колонны немецких танков, наковальня – жесткая советская система. И закалялся клинок не в воде. В крови народной закалялся.
Еще во время учебы в школе, у меня был враг №1 –Лопарев Мишка. Из за него, в свое время, пострадали невинные люди – братья Зубковы. После окончания школы наши стёжки-дорожки разошлись и сошлись снова через много лет. В один из дней я выехал в качестве руководителя следственно-оперативной группы на очередную квартирную кражу и, как это не странно звучит, преступление было раскрыто и даже задержан преступник, совершивший кражу. Это был Мишка. Как принято говорить, жизнь его здорово потрепала. Учитывая, что украденное было возвращено хозяевам, а у Лопарева был шанс, хоть и небольшой, получить условный срок, я принял решение отпустить его домой. Объяснив Мишке, что отпускаю его и постараюсь собрать смягчающие его вину обстоятельства, я поразился произошедшей с ним перемене. Мишка заплакал. Он ведь ожидал, что я насую ему в карманы наркотиков и обеспечу к пятилетнему сроку за кражу небольшую «прибавку», лет так в 7-8, за распространение наркотических средств, по старой дружбе, так сказать. Или на худой конец побью его дубинкой. А тут отпускают домой и еще обещают помочь и кто – тот, кому он делал, в свое время, гадости.
На ум само собой пришло далекое детство. С одной стороны у нас по соседству проживал Алтухов В.И. с собакой Валетом. С другой – бабка Катя по кличке «Попиха». Муж бабки Кати – бывший священник, отсюда и кличка. Соседка отличалась злобным и мстительным характером. Вот уж поистине – не выбирай себе жильё, выбирай соседей. В течении всего времени, вплоть до окончания мною школы, у нас с подворья не выводились различные инспекции – начиная с милиции и заканчивая ветеринарным надзором.
«Попиха» постоянно писала на родителей кляузы и доносы. Нам повезло, что был не 1937 год. Кроме этого, наша соседка устраивала многочисленные скандалы, оскорбляла мать и отца, бросала в наш двор через забор всякую гадость, вообще всячески старалась испортить нам жизнь и, надо сказать, у нее это замечательно получалось. Однажды я присутствовал при очередном скандале – «Попиха» пришибла палкой нашу курицу и мой отец, обладавший удивительно спокойным и уравновешенным характером, что спасло его от срока, а «Попиху» от увечья – сказал ей: «Придет время, бабка Катя, и ты придешь к нашему двору и будешь просить чашку супа!» Я хорошо запомнил эти его слова.
Прошло почти десять лет после этого случая. «Попиха»,брошенная всеми, тронулась умом, но по прежнему жила по соседству. На родительском подворье мы праздновали нашу с супругой свадьбу. Было весело и шумно, приехали многочисленные гости и родственники. Во время этой свадебной суеты я, случайно, увидел, что к нашему забору подошла, с отсутствующим взглядом, «Попиха» и стала стучать алюминиевой миской по металлической калитке. Вышла мать с кастрюлей и, дав той кусок хлеба, налила ей в миску еды. «Попиха» ушла. Оказывается, мать все это время кормила сошедшую с ума и брошенную всеми родственниками престарелую соседку. Я негодовал. «Я бы на твоем месте, надел ей эту тарелку на голову!»- сказал я матери. «Нельзя так, сынок» – уверенно ответила тогда мне мать. Кто на самом дела спас чью душу – мать спасла соседку, забыв о причине зла, или недуг соседки растопил душу матери, заставив не помнить зла?
Сейчас, осознав все эти факты, а может просто получив жизненный опыт я понял, что все это не просто так. Мой отец фактически предрек будущее, причем с такой точностью, как будто все видел сам. Я уже не помню, что было в той кастрюле у матери – вполне возможно, что и суп. Моих скромных умственных возможностей хватило, чтобы понять – все это не случайность. Не случайно остался жив Василий Морозов, не случайно враги нашего рода попадают затем к нам же в руки. Вопрос в другом. Зачем? Какая при этом преследуется цель?
Я стал спрашивать у матери, было ли что-либо подобное, случаю с Попихой.
Она рассказала мне историю, которая произошла, когда я был в начальных классах школы. В те времена автомашину можно было купить только через систему распределения по предприятиям. Мои родители стояли на очереди за машиной по месту работы отца и вскоре их вызвали, чтобы выдать документы на получение долгожданной машины. Но в этот момент один из работников предприятия также стал претендовать на эту машину. Стаж работы он имел меньше, чем у отца, квалификация ниже, но зато он, не стесняясь, писал жалобы в разные инстанции и обивал пороги начальствующих кабинетов. В нынешнее мутноватое время из него получился бы неплохой менеджер или юрист.
Юристы, надо сказать, самая хитрая профессия на земле. Кормятся на пороках человечества. Если бы, к примеру сейчас появилась какая-либо возможность исправить природу человечества и сделать людей честными, добрыми и справедливыми, то юристы были бы единственными, кто этому воспротивился. Чем бы занимались тогда эти изощренные буквоеды? Никто не совершает преступлений, все поступают справедливо и никто не подаёт друг на друга в суд, не пишет жалоб и пасквилей. Что делать многомиллионной армии судей и их помощников, адвокатов и их помощников, прокуроров и зампрокуроров, юрисконсультов, нотариусов, олбудсменов и иже с ними? Идти торговать редиской на центральный рынок? Так место уже занято – там математики.
Так вот, этот предтеча современных менеджеров, надоел всем и отца с матерью вызвали в профком и попросили уступить очередь. Родители уступили. Победитель получил автомашину «Москвич» и, проезжая мимо родителей, поглядывал на них так, как будто он как минимум на «Порше» и не где-нибудь в Кацапетовке, а в Париже. Но время характерно тем, что хотя оно и едино с пространством, но все же, может преподносить любопытные, я бы сказал эксклюзивные, сюрпризы. На следующий год и родители получили автомашину «Жигули». Машина у родителей работала исправно, а вот знакомый «Москвич» попался с изъяном – постоянно перегревался двигатель. И родители часто обгоняли эту автомашину, стоящую на обочине, с открытым капотом.
За время работы в милиции я имел возможность невольно проследить вырождение целых людских родов. Я знал старика Чуплистова Николая – нормальный человек, спиртным не увлекался, ветеран войны, все время трудился, вышел на пенсию.
Его сын – Чуплистов Владимир, также работал и вышел на пенсию. Но этот уже после армии пристрастился к спиртному. Не сказать, чтобы ненормальный, но как говорят в таких случаях: «Что - то такое есть». Женился Владимир на женщине также склонной к спиртному и происходившей из рода, где почти все были судимы за кражи. У них появился сын – Чуплистов Сергей. Этот уже обучался в специальной школе интернате для умственно отсталых, с раннего детства пристрастился к спиртному и впоследствии тюрьма стала его родным домом. Чуплистов Сергей также женился, точнее стал сожительствовать, с девушкой из криминального рода. У них родился сын. Что было дальше, я не знаю, могу только предполагать. Почему все так произошло? Cтолько лет жизни поколений – псу под хвост. Где в этих хитросплетениях генеалогических деревьев произошел сбой? Кто несет ответственность за этот сбой?
Чуплистов Николай был уж очень большой любитель женщин. Это было не просто увлечение, эта была настоящая страсть, которая не угасала в нем до глубокой старости и этот дедуля в свои 80 лет бегал за несовершеннолетними. Возможно, эта физическая страсть главы рода и вызвала духовное повреждение всех последующих поколений? Это всего лишь версия. Довести ее до логического конца, как говорят юристы, не представляется возможным. Нет в таких вещах юридических фактов и причинно-следственной связи не найдешь. И снова мы, как в кольце лабиринта, пришли к единственному указателю на нашей дороге: «Пути Господни неисследимы».
У одного из русских философов понятию «род» уделяется много внимания и размышлений. Есть даже понятие «дурной род». В том смысле, что непонятно, зачем человечество плодится все эти десятки, а может и сотни тысяч лет – толку ведь никакого нет. Десять тысяч лет назад воровали друг у друга шкуры мамонтов, а сейчас воруют информацию с компьютеров, тысячу лет назад пугали детей Бабой Ягой, а сейчас Борей Моисеевым – принципиально ничего не меняется.
Мне кажется, все очень просто. Согласно Замысла, каждое следующее поколение людей должно быть лучше предыдущего. Не намного лучше, на самую малость лучше. Это как движение от сохи к полету в космос. И в конце концов, через многие, многие тысячи лет человек, в его телесном воплощении, достигнет предела совершенства. Вот тогда не будут нужны юристы. Я долго ломал над этим голову, оказалось не надо ломать. Надо просто оглянуться и внимательно посмотреть и послушать, все уже придумано и продумано. Согласно одной философской теории история человечества, да и человека, имеет дискретный характер.
То есть все наши такие действия как сон, умывание, поход на работу и уплетание пончиков не есть история, эти действия вообще не имеют смысла. Все что сотворено руками – неважно, все прах и тлен, важен только духовный след в душе человека, оставленный творческим порывом. Важны не предметы и события сами по себе, а переживания которые они вызвали. У человека, в каком-то смысле, свободы даже больше, чем у Творца. Человек может взять и выбросить непонравившееся ему творение, уничтожить, забыть в трамвае, продать, обменять. Человек даже может поменять жену или мужа, усыновить или отказаться от ребенка.
Бог же от нас отказаться, на наше счастье, не может и вынужден терпеть все наши фокусы. В жизни любого человека всегда есть моменты, когда происходит всплеск, отрыв от обыденной жизни то есть «касание миров» – нашего объективного и другого – невидимого, «субъективного», «божественного». Так произошло у Морозова Василия, когда его молитва дошла до Адресата. Так произошло с моими родителями, когда они кормили сумасшедшую соседку, так произошло со мною, когда я не затаил зла на Мишку.
Такие свойства души у людей не могут появиться в результате обучения или воспитания. Такие свойства – вещь врожденная, передающаяся из поколения в поколение, из рода в род в рамках всего народа. Русского народа. Совсем свежий пример: больше двадцати лет назад рухнул СССР. Из среднеазиатских республик началось массовое вытеснение русских. Все кто мог – уехал в Россию. И что же мы видим сейчас? Дети тех, кто называл русских оккупантами приехали к нам в поисках работы. Люди, когда-то захлебнувшиеся сумасшествием националистического угара, теперь стоят у калитки нашего государства и просят дать им работы, чтобы прокормиться. И наше правительство дает им работу: они строят дома, метут улицы и отсылают переводы к себе на родину. Почему так? Да потому, что Правительство России, как и русский народ, никогда никому не мстит и зла на душе не держит. Именно это делает нас великой страной и великим народом.
Для чего же люди, совершившие по отношению к нам плохое, отдаются в наши руки? Испытать нас? Зачем? Богу и так известны малейшие движения души не только в настоящем и прошлом, но и в будущем. Зачем, тогда? Может быть затем, чтобы показать и нам, и им что-то важное? Заставить задуматься. Примерно так тыкают щенят мордочкой в молоко. А уж будут они пить молоко или нет – их дело. Может быть, это и есть Промысел?
Зерно, о котором говориться в Евангелие, скорее всего, дается во время этих «касаний миров», дается не одному человеку, а на весь род. Бог предвечен, ему известна судьба каждого еще до рождения, значит спасая молодого парня Морозова Василия, Он уже знал о его детях, внуках и правнуках и так до конца времен, значит жизнь была дарована не одному Василию. Жизнь была дарована всему последующему роду Морозовых, вот оно - Зерно.
Но мало получить Зерно, не менее важно его сохранить. Сохранить его сложно, сложнее чем играть на бирже, точить болты, сочинять стихи или ловить жуликов. Для сохранения необходимо что-то неуловимое то, что есть в таких людях как мои родители, Морозова К.А., да и, наверное в тысячах простых русских людей. Как моя мать, воспитанная в советское «безбожное» время, чуть не умершая с голоду во время войны так уверенно сказать мне: «Так нельзя, сынок»? Как могла молитва простого паренька –Морозова Василия, не вхожего в «высокие кабинеты» и воспитанного богоборческим политическим режимом, дойти до самого Бога? Откуда могла Ксения Андреевна, потерявшая в детстве родителей и вынужденная буквально драться за каждый кусок хлеба в детдоме, всю жизнь работавшая на тяжелой работе и не имеющая высшего образования получить живой, оригинальный ум и удивительную душевную теплоту?
Ведь можно читать день и ночь Библию, бить поклоны в церкви, причащаться и исповедоваться, раздавать направо и налево милостыни и при этом не иметь к Православию никакого отношения. Как же эти люди, не знающие богословских теорий и теологических истин и хлебнувшие горя в жизни, могли сохранить душу и познать то, что называют Православием? Все эти люди сделали свой шаг к Богу. Это реальные православные люди, живущие рядом с нами.
Жизнь этих людей – факты, которые должны знать мы и передать своим детям.
ГЛАВА 54
Донские казаки это, безусловно, народ. Народ древний, самобытный, со своей историей и культурой. Народ этот всегда выходил на сцену истории Государства Российского в трудные времена, никогда зрителем не был и трудную роль свою играл блистательно и до конца. Сейчас тоже время трудное, но есть народ, которому труднее чем казакам.
Этот народ – русский. На нем всегда лежала основная тяжесть испытаний и ответственность за судьбу страны. Силой этот народ не взять. И недруги наши действуют хитростью. Смысл этой хитрости достаточно примитивен, но именно поэтому и опасен. Это как денежная пирамида – все знают, что жулики, а денежки несут. Ход рассуждений примерно таков: «Чем русский народ отличается от других народов? Ничем. Значит, он не хуже и не лучше остальных. Поэтому никакой особой миссии у него нет и быть не может. Поэтому нечего придумывать разную ерунду про святость брака между мужчиной и женщиной. Вылезайте из своих дремучих русских лесов и как все цивилизованные люди в Европе – на гей парад!». И сидим мы на кухне, чешем затылок и думаем: «Что делать-то?» Есть ли у русских особая историческая миссия или русские это обыкновенная нация, такая же как все?
Дело в том, что первое не исключает второго. Да, русские ничем особым не отличаются от других национальностей. Не лучше и не хуже любой. Как все. И у русских есть особая историческая миссия. Эта миссия заключается в сохранении государства в его исторических границах. Если ещё детальнее – скрепить все народы страны, а в будущем, возможно и мира, для выполнения цели. Русские это скрепляющий раствор для кирпичиков народов. Без кирпичиков не будет стены, без раствора стена не будет монолитной и рассыплется. Что важнее, раствор или кирпичики? Любой строитель знает ответ на этот вопрос – одно без другого существовать не может. Все кто говорит, что у русских нет особой исторической миссии, и что чем мы раньше это поймем, тем лучше будет для нас, имеют право на свою точку зрения. Но слушать их не надо. Один мой немецкий друг довольно оригинально перевел известную восточную пословицу. Звучит примерно так: «посторонний шум не может помешать каравану достичь своей цели».
Но зачем сохранять государство? Государство это инструмент для сохранения того Зерна, которое было нам дано почти 2000 лет назад. Это зерно осталось у нас в единственном экземпляре, больше нет нигде. Но сохраняем мы его не для того, чтобы при приходе Спасителя, опрометью, расталкивая все народы, вломиться в Рай, запереть за собою Ворота и зловредно хихикать, слушая вопли оставшихся за Воротами. В Рай мы будем заходить последними, после всех народов. Как Донские казаки, при наступлении всегда были впереди, при отступлении – всегда позади. Глаза и уши армии. Так и русские – глаза и уши всех народов. Наша задача: указать правильный путь, а дальше – «имеющий уши, да услышит». И именно поэтому при отступлении с Земли в конце времен, к дверям Рая, мы подойдем последними, и последним из нас будет наш Патриарх. А уж впустят нас или нет – не нам решать.
Быть русским это не исключительность, быть русским это – ответственность. Моя мать, Морозова Ксения Андреевна и тысячи русских людей, воспитанные в социалистической стране, тем не менее, сохранили в себе всю полноту Православия. С научной точки зрения это парадокс, чудо.
Православие это оружие, духовное оружие. Но оружие не нужно выхватывать при первом удобном случае. На шашке донского казачьего офицера когда-то была выбита надпись «без нужды не вынимай, без славы не вкладывай». Это в полной мере можно отнести и к Православию. Наши предки пронесли этот духовный клинок через революцию, гражданскую войну, репрессии, Великую Отечественную Войну, анархизм, военный коммунизм, социализм. Теперь несем мы – через капитализм. И один Бог знает, через что еще нужно будет нести.
Сейчас наши толерантные оппоненты хотят нам внушить, что у русских и Православия нет особой исторической миссии. Хотят вытащить у нас клинок, и заменить его деревянной палкой. «А если Христос не воскрес, то вера наша тщетна…», так сказал Апостол Павел.
Если бы такие как Морозов Василий, два моих деда и миллионы их однополчан не взяли бы в руки оружие, жизнь их также была бы бессмысленна – не было бы на земле ни одного города с русским названием и русского народа не было бы, и История России не существовала бы, и вы не читали бы эти строки, потому что не было бы Русского алфавит. Если мы сейчас, хоть на минуту, усомнимся в том, что у нас нет своего особого исторического пути, наша жизнь станет никчёмной с этого самого момента.
Мы предадим всех своих предков, мы наденем мундир врага, как это когда-то сделал молодой парень из славного казачьего рода Карповых.
ГЛАВА 55
И еще одно воспоминание о войне, оставленное мне моей бабушкой. Последнее. Бабушке его передал, через много лет после войны, в начале 60-х, однополчанин ее мужа. Дед был призван в июне 1941 г. и воевал в печальной известной 166 стрелковой дивизии. Ее называют «дивизия остановившая «Тайфун». «Тайфун» – это операция германского генерального штаба по захвату Москвы в 1941 г. Из 14000 человек этой дивизии, к своим, в октябре 1941 г. вышли 517 человек под командой офицера этой части – Штрик С.В. Мой дед был ранен в ногу и бойцы, не в силах нести раненого дальше, сказали, что собираются оставить его. Он ответил: «Ну что ж, если надо – оставляйте». Вот так погиб отец моего отца.
Не мне судить людей, бросивших раненого бойца в холодном лесу между Смоленском и Москвой. Не мне их судить, потому что у этих людей впереди был Сталинград, Курская дуга, Берлин. Вопрос в другом. Вопрос в том, кто кого «вытаскивает». Мертвые живых или живые – мертвых.
Священники учат, что людям отошедшим в мир иной очень нужна наша молитва за них. Но может и ушедшие тоже помогают нам. Чем они нам помогают? Страданиями. Стойкостью, с которой они перенесли эти страдания. Может быть посмотрит Господь Бог со своих Высот Неизведанных на нас и на них и скажет: « Ё маё! Да сколько ж можно людям мучиться? Из поколения в поколение то революция, то контрреволюция, то голод, то война, то перестройка, то реформы. Как они все еще живы? Дам Я, наверное, небольшую передышку хоть этому поколению!».
Все, кто хоть немного знаком с армейской службой, знают основной закон строевого подразделения – круговая порука. В фабуле этого закона всего одно предложение из пяти слов: за ошибку одного расплачиваются все. Например, подразделению засчитывается кросс только в том случае, если к финишу пришли все. Время считают не по первому пришедшему к финишу, а по последнему.
В армии я получил интересную и довольно редкую специальность – радист. Радист – это, своего рода, преобразовывающая биологическая машина. Машина эта преобразовывает звуковые колебания в бесконечные ряди цифр и букв. Трансформирует волновой вид энергии в неподвижные чернильные знаки арабских цифр и кириллицы. Во время учений я, вместе с разведчиками, шлялся по тылам условного противника и находил запасные командные пункты и передвижные узлы связи. Население, на территории условного противника, было целиком и полностью на нашей стороне и, кроме рации, я таскал еще и тяжелый мешок с продуктами, которыми угощали нас сердобольные женщины.
Все это было похоже на увлекательную игру, реалити – шоу. Уже после службы я узнал как мне повезло, что не случилась война. Повезло, конечно, не только мне, всем повезло. Но мне – в особенности. Печальная статистика войны – из десяти разведгрупп, забрасываемых в тыл противника, выживают одна или две.
Погибающая разведгруппа должна первым делом уничтожить шифры, рацию и исключить захват радиста противником. Радист группы, при любых обстоятельствах, не должен попасть в руки противника живым. Нельзя ему попадать в плен. Никак нельзя. Слишком много знает.
Правильно это или нет? Да, правильно, конечно. Нельзя из-за жизни одного подставлять под удар сотни и тысячи. Такова круговая порука. Таков Закон войны. Я бы сказал, фундаментальный закон выживания народа в условиях войны. Кто блюдет в этом законе и букву и дух, тот и побеждает. А народу - нарушителю этого закона одна мера наказания – пожизненное лишение права жить.
Вот по этому жестокому закону и был оставлен мой дед умирать мучительной смертью в Смоленских лесах.
И нет у меня претензий к тем людям.
Бог им судья.
Все было сделано по Закону.
ГЛАВА 56
Церковь учит, что за последнее время не было ни одного пророка равного пророкам ветхого времени, это связано с тем, что «сосуд святости» на земле стал оскудевать. Церкви виднее. Но может быть есть и еще одна причина.
В пророках сейчас нет необходимости. Евангелие и Библию сейчас знают во всем мире, эти книги стали настольными. В наш век информационных технологий можно за секунды найти интересующую информацию, образование стало фактически всеобщим. В большинстве государств есть законы, существует международное право. Христианство стало мировой религией. Все это создаёт условия к возможности самостоятельно понимать элементарные вещи. Каждый из нас может быть своего рода «пророком». Мы предсказываем каждый день, точно так же, как люди древности научились предсказывать наступление зимы и лета, наводнения и солнечные затмения. «Не злоупотребляй спиртным и не кури-будешь болеть», «не торгуй наркотиками – будешь сидеть», «не злись, не завидуй другим, не нервничай – вредно для собственного здоровья» – вот они – самые простые «предсказания».
Я сейчас тоже попробую что-либо предсказать. Где-то слышал, что Россию не приняли в одну из Европейских международных природоохранных организаций потому, что у нас в заповедниках нет аппаратов для снятия кардиограммы у сусликов.
У нас в сельской местности и у людей-то нечем замерить кардиограмму, поэтому оставим европейских сусликов в покое и посмотрим на людей.
В странах Западной Европы государство официально разрешает гомосексуалистам вступать в браки и воспитывать детей, в некоторых странах Европы разрешены проституция и наркомания. В Нидерландах педофилы борются за свои права. О чем это говорит?
Говорит это только об одном – мы наблюдаем погружение Европы в хаос. Как когда-то, в юности, я принял закат нашего футбола за рассвет, так и мы, наблюдая материальное благополучие и безмятежность Евросоюза путаем закат с рассветом.
Мы просто слишком близко находимся во времени и не понимаем этого. Глубокие духовные сдвиги приводят к изменению государства и права – это закон. Внешняя картинка материального благополучия может измениться моментально. Европа на пороге катаклизма, не исключено, что и природного.
Я не подключался к «космосу», не беседовал с «духами» и по своей природе глубоко погрязший в своих грехах человек. И тем не менее, то что я сказал – сбудется. Потому, что нельзя нарушать основных законов.
Нельзя прыгать с пятого этажа – полетишь вниз, а не вверх. Нельзя пить бензин – организм его не примет, это противоестественно человеческой природе.
Нельзя государству использовать право для закрепления и пропаганды антихристианских ценностей – такое государство обречено на уничтожение.
ГЛАВА 57
Скоро Новый год. Для кого-то искусственный, с елками, гирляндами, Дедом Морозом и непомерными возлияниями спиртного. Но для меня этот год будет по настоящему Новым. Ухожу из системы. Я в гостях у своего давнего друга и наставника Шевакова Алексея Алексеевича. Он уже давно на пенсии, но мы время от времени встречаемся. Алексей Алексеевич из старых коммунистических «ментов». Деньги для него ничего не значат. Такой всегда говорит то, что думает. Такой не сдаст и не продаст. Это сейчас большая редкость.
С нами за столом – супруга Алексея Алексеевича – Мария. Мария тоже старой закалки, всю жизнь замужем за милиционером. Ничего и никого не боится – чуть что, правду – в глаза.
Алексей Алексеевич прошел путь от рядового милиционера до судьи. Опыта и знаний ему не занимать. Разговариваем о том, что происходит с системой. Я не понимаю, что происходит. Почему коррупция буквально захлестнула органы? Почему столько бардака и идиотизма?
Алексей Алексеевич задумчиво смотрит в окно: «Ты 80-е годы не помнишь, не работал ты тогда. А я помню хорошо. Именно в эти годы, когда начальником становился откровенный взяточник и хам все уже не надеялись, что его снимут. Все говорили: «Да когда же он уйдет на повышение? И ведь уходили. И все радовались: «Ушел от нас!». Не понимали мы тогда, что он-то может и ушел, но на свое место, протащит такого же. И так постепенно, дружку за дружкой и вытащили нерушимое звено.
Ты заметил, как в последнее время изменилась кадровая политика? Не только в МВД. Везде. На всех ключевых, важных и денежных местах – молодые люди. Откуда подул ветер омоложения? Подул он с самого верха.
Собрал президент страны министров и поставил задачу – на все руководящие должности выдвигать молодых, энергичных, грамотных. Сформировать резерв руководящих кадров из таких же. Правильное решение или нет? Да, конечно же, правильное! Президент ставит общую задачу и ждет результата. Но, давай рассмотрим, на примере нашего министерства, что дальше. Как только этот сигнал дошел до ведомства, там собрали совещание. Дорогу молодым, энергичным, грамотным – это директива и ее нужно выполнять. Чтобы ее выполнить выпустим Приказ за номером таким-то от такого-то числа, утверждающий эту директиву. А в приказе укажем одним из подпунктов: разработать инструкцию для кадровых аппаратов по оценке критериев: молодой, энергичный, грамотный. А в инструкции укажем, что оценка критериев происходит на комиссии. И именно там будут решать кто молодой, кто энергичный, кто грамотный.
Проходит время и снова собирает президент своих министров. Ну что, спрашивает, как дела? Министры отвечают – "Усё в порядке шеф!".
"В порядке, говорите? А почему тогда у нас ракеты падают как груши, в министерствах воруют как будто последний день живут, а в милиции как брали взятки так и берут?"
"Не могём знать, товарищ Главнокомандующий! Согласно Вашей директиве на всех постах у нас – молодые, энергичные, грамотные. Вот, пожалуйста, их личные дела – комар носа не подточит. И дипломы тут, и регалии и диссертации».
Ты заметил, где узловое место в моих мыслях? Кадры! Кадры решают всё! Нет, что ни говори, а Сталин был не глупым человеком. Далеко не глупым. Когда Иосиф Виссарионович, в 1935 г., говорил о кадрах, он имел в виду не только людей. Он имел в виду еще и кадры, как институты. Именно там все решают. Не президент решает, а кадры. И для того, чтобы проводить Реформу МВД, не нужно было преобразовывать всю систему. Нужно было реформировать кадровые аппараты. Именно там корень всей проблемы. На должности продвигаются те люди, которые угодны начальству. Начальству, а не государству.
Допустим нужно назначить на майорскую должность капитана со стажем и опытом работы. Нет проблем! Это же понятно! Нужно продвигать человека! У него и звание, и опыт, и уважение в коллективе!
Нужно на ту же должность назначить зеленого лейтенанта? Снова – нет проблем! Да, опыта у товарища маловато. Но зато недавно окончил учебное заведение, хорошо ориентируется в изменениях современного законодательства. Опять же – молодость не порок. Товарищ имеет желание выслужиться – здоровые амбиции службе не помеха. И « в порядке продвижения по службе» лейтенанта - в начальники отделений, командовать капитанами и майорами. Глядишь и через 5-6 лет наш лейтенант за «исключительные успехи в служебной деятельности и стабильные показатели в работе» уже майор. А там и до полковника недалеко. К 35 годам – генерал. А кто у него родители или к кому он каждый месяц в министерство ездит – к делу не относится.
Поэтому Реформой нужно разрушать именно этот узел, а не всю систему. Ну, например, можно создать структуры, которые занимаются подбором кадров для МВД. Своего рода кадровые агентства. Им же подчинить медицинские комиссии. Агентства не подчиняются никому, кроме правительства или президента, или вице-президента. И за болванов и психопатов, за купленные дипломы спрашивать с этих структур, а не со строевых командиров и начальников. И продвижение по службе – под контролем этих агентств. И есть еще такой критерий – качество диплома. Попроси у новоявленных юристов назвать тему дипломной работы – никто не ответит. А уж как зачеты и экзамены сдавали – тайна покрытая мраком.
Но дело в том, что это никому не нужно. Каждый начальник, уходя наверх, стремится оставить на своем прежнем месте «своего» человека для прикрытия темных дел и бизнеса. И все это делается через кадры. Звания, должности, награды – через кадры. Учеба в академии – через кадры. Кадры – вот то уязвимое звено в цепочке коррупции системы, которое нужно разорвать!»
«Так почему же не разрывают, Алексей Алексеевич?»
«Да потому, что разрывать это звено нельзя. Никак нельзя. Нужно провести сначала работу, серьезную, кропотливую работу со всем обществом».
«А общество тут причем? Мы же не общество реформируем».
«Ну, хорошо. Ты ведь интересуешься историй Донского казачества? Тогда послушай. Все крупные восстания в Российской Империи происходили при непосредственном участии Донских казаков, ими организовывались и ими же возглавлялись. Это были не просто крупные восстания – это были восстания, потрясавшие трон Российского Самодержца. Суворова направляли на подавление одного из таких восстаний, это уже говорит о многом. Напомнить тебе имена? Степан Разин, Емельян Пугачев, Кондратий Булавин. А Ермак? Как учили нас историки: «И направился Ермак Сибирь покорять». Его туда направили, грамотно и вовремя переориентировали. А не то, пошел бы Ермак совсем в другую сторону. В противоположную. И что же цари и их вельможи? Ты думаешь, там одни идиоты сидели? Были ли попытки уничтожить казаков под корень? Провести реформирование революционным путем? Нет. Проводилась планомерная, кропотливая работа государства. Политика кнута и пряника. Начинают шалить казачки –направляется карательная экспедиция. Голод на Дону – приходит караван с хлебом. И так, постепенно, постепенно из отчаянных сорвиголов образовался уникальный народ. В мирное время он землю пашет. Идти на войну – у него все свое: лошадь, упряжь, шашка, командиры, слаженность подразделений. До 40 000 бойцов могло выставить Войско Донское. Ты представляешь себе, что это такое – 40 000 солдат? Обученных и прошедших боевое слаживание солдат. Я не военный, но по моему Суворов с таким количеством солдат решал вопросы стратегического характера. Но вот пришли большевики. Среди них, кстати сказать, тоже иногда умные люди попадались. Почему они не действовали теми же методами, что и цари? Постепенно, постепенно и переориентировали бы казаков на борьбу с эксплуататорским классом и кровопийцами трудового казачества. Да потому, что большевики – это люди революции. Не было у них времени ждать. Им надо все и сейчас. Эволюция их не устраивала. Знаешь, сколько времени понадобилось бы И.В. Сталину, чтобы победить коррупцию в нашем ведомстве? Сутки ! Но я думаю, ты догадываешься, какими методами это было бы сделано.
Вот так и с нашей системой. Глупо ожидать мгновенного результата. Раз – и все станут белыми и пушистыми. Двадцать лет гробили систему и за несколько лет все исправить? Так не бывает! Те, кто говорит о борьбе с коррупцией исключительно в МВД – профаны. Как это они себе представляют, интересно? Победим коррупцию в МВД и там только рыцари без страха и упрека будут работать? А кругом – жулики? Или наоборот – в обществе сущие херувимы, а как попал в милицию – рожки и копыта стали пробиваться? Так что ли? Кто будет бороться с коррупцией, если те кто борются погрязли в коррупции? И наоборот – как победить коррупцию в МВД, если все общество коррумпировано? Замкнутый круг получается. И выхода из него нет. Сейчас нет. МВД нельзя перестроить ,не перестроив общества».
«Не пойму я. Так что делать то ! Разорвать это уязвимое звено вроде бы и надо, и нельзя. Это как так?»
«Предположим, что ты ученый. Ясное дело – гениальный. Придумал ты таблетку от всех болезней. Выпил такую человек и живет 150 лет, ничем не болеет. И изготовление ее стоит – 10 рублей. Это – революция. И пошел ты с этим изобретением в министерство здравоохранения. И всё. Больше тебя не найдут. А изобретение твое всплывет через 1000 лет. А почему же так? Да потому, что – не время.
А куда врачей девать? А институты и академии, а больницы? А фармацевтическая промышленность? Это миллиарды миллиардов денежек! И все это коту под хвост? А куда такое количество народа девать? На Луну? Этот народ надо кормить и развлекать, и от него самого же и охранять. Представь себя живущего 150 лет. То есть, как минимум 100 лет тебе нужно будет видеть тупую физиономию начальника. Между прочим, не болеющего начальника. Куда от него деться? На больничный – нет. Даже в психушку не сбежишь, таблетка то от ВСЕХ болезней!
Вот и для нашей системы – не время пилюлю глотать. Все очень зыбко. В головах у людей зыбко. Не выросло еще поколение, имеющее хоть какой-то стержень. А старые поколения уходят. В такой период проводить настоящую Реформу – не время. Себе дороже выйдет. Такая волна поднимется – мало не покажется. Коррупция в МВД это только часть общей системы. Коррупция в МВД не может существовать без коррупции в судах, прокуратуре, министерствах.
Настоящая Реформа – это революция. Революция никому не нужна. Нужна эволюция. Как это ни странно может показаться, но при нынешнем либеральном законодательстве и приоритете демократических форм правления настоящую Реформу не проведёшь. Если ее начнут проводить по настоящему, то наверху – дураки.
Будем надеяться, что ограничатся полумерами -поменяют вывески и форму. Все таки в политике у нас сейчас умные люди, а реформу проводят не профессионалы. Реформу проводят политики. Так что остается два варианта.
Либо в мире случиться война и во время военного положения появятся инструменты для Реформы, либо надо ждать эволюции. При самом лучшем раскладе это 50 лет – время жизни одного поколения, с момента образования нового государственного аппарата. То есть осталось около 30 лет. При самом лучшем раскладе. Ну да ладно!
Хватит о грустном. Знаешь, как твои внуки будут с гордостью хвастаться своим друзьям? Мой дедушка был полицаем!».
ГЛАВА 58
Всё, вот и автовокзал. Информация, содержавшаяся в 43 годах прежней жизни, уместилась в 60 минутах новой. 60 минут – один оборот большой стрелки часов по окружности циферблата. Коллизия времени. Слева от входа стоит та же тетка, которая торговала пирожками около прокуратуры. Согнал - таки блюститель порядка женщину с прикормленного места. Все, круг замкнулся. Начинается какой- то новый период. Предыдущий завершился правильно.
В школе, в начальных классах, преподаватель математики предложил нам начертить бесконечную линию. Меня этот вопрос загнал в тупик: как же можно отобразить графически бесконечность? Ответ меня поразил – преподаватель начертил на доске окружность. Как всё просто. Я могу дать начало и конец бесконечности, которая уместиться на ладони руки.
Каждый раз, наша планета описав круг вокруг Солнца рисует на земле повторяющееся снова и снова картины: холодное зимнее утро, разноцветные осенние леса, радость весны, тепло лета. Каждый раз земля обернувшись вокруг оси, сменяет снова и снова ритм нашей жизни и мы засыпаем, просыпаемся и снова засыпаем, придумав для этого наше «бытовое» время. Каждый раз, электрон, сделав миллиарды оборотов вокруг атомного ядра за долю секунды, удерживает стабильность материи. Каждый раз, когда в роду появляются новые люди, появляется возможность сделать шаг к Творцу. Это и есть наша перспектива – перспектива окружности. Ее начало и конец в одной и той же точке, а диаметр ограничен только Горизонтом Права.
Каждый, наверное, замечал в своей жизни такие моменты – допустим вы выходите из подъезда своего дома, а вам навстречу входит женщина в шляпе, которая тащит сумку зеленого цвета с картофелем. Вы выходите из подъезда, едете по своим делам на другой конец города и примерно через 5-6 часов возвращаетесь обратно. Зайдя в квартиру, обнаруживаете, что забыли купить майонез для салата оливье и снова спускаетесь в близлежащий магазин. Выходите из подъезда и снова встречаете ту же женщину, в той же шляпе, с той же сумкой зеленого цвета полной картофеля. Это своего рода маркер. Это означает, что замкнулся ваш жизненный круг. Самое интересное здесь в том, что человек – не марионетка и его за веревочку никто не ведет. Все ваши действия абсолютно автономны. Это может означать только одно – ваша собственная воля совпала с Волей Замысла о вас.
Замыкание окружности вовсе не означает, что сейчас на планету брякнется комета или вам на голову кирпич, хотя, конечно, и не исключает этого. Маркер означает, что все идет правильно и что начался новый жизненный круг. У женщины с картошкой, кстати тоже. Ведь вы были аналогичным маркером для нее. Вот так. Гроссмейстер экономит движения и время, потому, что Игра предстоит долгая, а фигуры у Него слабые и бестолковые.
Идет игра, странная игра, в которой все хода просчитаны до конца партии и все движения фигур известны до миллиметра, и в тоже время фигуры двигаются, не подчиняясь ничьей воле – самостоятельно. Игра, где непонятно какое поле – белые квадраты на чёрном фоне или черные квадраты на белом и фигуры упрямо идут, не зная, что какой бы ход они не сделали, он уже записан в координаты из букв Евангелия и чисел циферблата истории.Игра, где свобода передвижения ограничена Промыслом и в то же время неограниченна ничем.
Игра, в которой мы идем по прямой – от первого дня нашей жизни к последнему, и в тоже время движемся по линии, нарисованной Творцом, не имеющей ни начала, ни конца.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
И снова весна 1985г. Залитый долгожданным майским солнцем – теплым и ласковым, школьный класс на втором этаже средней школы №14. Майский жук, перебравшись по специально для него приставленной деревянной линейке, как по мосту, благополучно выполз на подоконник и, через открытое окно, полетел куда-то вниз, наверное на первый этаж, в гости к 10 «Б» классу.
В нашем же 10 «А» заканчивался второй урок литературы на котором Людмила Николаевна дала для написания сочинения на конкретные темы, которые, возможно, будут на выпускном экзамене.
Мне достался «Вишневый сад». Когда проходили это произведение, то меня больше всего возмутило то, что очень много слов было сказано о различных психологических характеристиках Раневской, Гаева, Лопахина, Епиходова и других героев – кто они, да что они. Много рассуждений о том, что же такое этот самый вишневый сад – фон событий, символ усадебной жизни, литературный образ и еще много всяких изысканных литературных выражений. И никого не заинтересовала судьба старого слуги Фирса запертого и забытого всеми в барском доме.
Я не помню точно всего своего сочинения, но отрывок процитировать смогу: « Как же так? Всю свою жизнь человек служил этим господам. Верой и правдой служил. А они все уезжают и бросают его в доме одного. И ведь не просто бросают, а запирают снаружи. А что он будет кушать? Фирс старый и слабый человек, у него нет сил выбраться из дома. Хозяева обрекают его на голодную, мучительную смерть. Всю книгу рассуждали о высоких материях, а человека бросили умирать. Имели ли право такие люди называться передовым классом страны? Нет! И, значит, правильно таких вот дворян В.И. Ленин и Ф.Э. Дзержинский перестреляли в 1917 г.! Не жалко!» Так и написал в сочинении – «Не жалко!».
Проверяли работы сразу в классе и, прочитав мою работу, учительница отложила ее в сторону. Когда все вышли она долго, задумчиво, вышагивала по классу и затем сказала: « Так значит, что? Героев «Вишневого сада» - к стенке?...
А, знаешь, если честно - то я бы поставила «отлично». Искренняя и довольно оригинальная трактовка Чехова. Вскрыл, так сказать, Антон Павлович, гнилую сущность дворянства как вырождающегося класса. И роль Партии ярко вписана – не придерешься! Но давай договоримся, на экзамене не выбирай темы, не проконсультировавшись со мной».
И вот экзамен! На доске пишут темы сочинений. Тема №1 – «Вишневый сад» А.П. Чехова. Тема №2 – «Они сражались за Родину» М.А. Шолохова. Я радуюсь и показываю Людмиле Николаевне один палец. Та, в ответ, показывает мне кулак. Я показываю два пальца, и та кивает головой в знак согласия. Я немного огорчен – придется думать над новой темой. Но может быть и правильно! У Шолохова все ясно – война и немцы. А у Чехова – гадай над образами!
При въезде в п. Синегорский, справа, за плакучими ивами – кладбище. На месте этого кладбища в мои школьные годы был вишневый сад. Мы с одноклассниками приходили туда каждую весну и осень. Приводили сад в порядок – расчищали проходы между деревьями от травы, пилили молодняк, вывозили мусор. Весной там пели соловьи.
Большую часть сада уже заняло кладбище, но весной там по-прежнему поют соловьи. Уже вошло в обиход среди стариков поселка выражение – «скоро отнесут в вишневый сад». У Чехова в завершающих строках произведения нет сомнения – вырубят скоро сад и не останется ни одного дерева. И у меня нет сомнения – в скором времени вырубят все вишни в бывшем школьном саду, и улетят соловьи из поселка. Потому как на кладбищах эти птицы не поют.
Интересно, как сложиться судьба героев «Вишневого сада»? Построит ли Лопахин на месте вырубленного сада дачи? Нет, наверное. Это ведь 1904год, и все уже стали тем, кем стали. Ленин, Дзержинский, Сталин, Троцкий с товарищами уже готовятся занять свои места в истории. В этот год началась русско-японская война и Распутин поселился в Петербурге. За 10,с небольшим, лет дачными домиками участок не застроишь. А вот после 1917 года кладбище там получится шикарное.
Так что «Вишневый сад» это символ и моего поселка тоже. А может это символ нашей страны? Наши вожди в 90-х продали страну и смылись за границу, а нас бросили, как слугу Фирса. А может это художественный символ вообще всей планеты? Везде мы губим и уничтожаем леса, сады, животных. Оружия столько, что вот – вот превратим планету в одно большое кладбище. Тогда что же это получается, А.П. Чехов написал апокалипсическое произведение? И весь его смысл в двух последних строчках: « Наступает тишина и только слышно, как далеко, в саду, топором стучат по дереву».
Как вам такая трактовка произведения? Невольно приходят на ум слова одного из героев, кажется Епиходова «Чего же, собственно, хочется, жить мне или застрелиться…». И ведь надо учесть, что это я так трактую комедию А.П. Чехова. А что же будет с трагедиями?
Утешает одно – я не писатель и в литературе ничего не смыслю. Мы воспринимаем нашу шарообразную планету как плоскость. Все, что описано в моей книге – ничтожный участок колоссальной окружности, которая воспринимается нами как прямой отрезок пути. На этом отрезке и 1903 г. с А.П. Чеховым, который не думает о конце света, Ленине, Сталине, Троцком и никогда не узнает, что будет в 1917 г., не доживет до наших дней и, слава Богу, не прочитает моего школьного сочинения, и 1917 года с Лениным и Сталиным – страшными людьми своего страшного времени, и 1941 год с толпами озверевших фашистов уничтожающих наш народ, и весна 1985 г. со мной и моими одноклассниками, для которых А.П. Чехов – писатель которого мы «проходим»; Ленин, Сталин и Троцкий – далекая, почти легендарная история. А кто для нас фашисты? Да вообще – никто, прах на наших ногах. Это те, над кем мы празднуем в этот год сорокалетие Победы. И наши прошедшие впечатления и воспоминания это тоже уже история.
Зачем же написана эта книга? Мои мысли поспособствуют оздоровлению правоохранительной системы?
Нет.
Правоохранительной системе, в ближайшие 30 лет, уже ничего не поспособствует. При самом лучшем раскладе.
Мне дадут Нобелевскую премию?
Нет.
Список Нобелевских лауреатов на этот год уже исчерпан.
Зачем же тогда? Что было в моей жизни такого уникального? Что было детство? Так ведь оно у всех было. Работал в системе? Так ведь много кто там работал, и наверняка у кого-то всё было намного интереснее. Жил в СССР? Так ведь много кто там жил.
Дело в том, что моё детство проходило в уникальном краю, и мне выпала честь разговаривать с уникальными людьми. Людьми, жившими на территории легендарного Войска Донского и прошедшими горнило революции, Гражданской Войны, Великой Отечественной Войны, людьми 1890-х годов рождения. Людьми, которых уже нет. Я с ними разговаривал лично. И я могу свидетельствовать и делать выводы на основе подлинных фактов. И хотя бы мои дети, но узнают маленькую часть правды. Не через телевизор, учебники и газеты, где вчера царь и белое движение были «кровавыми», а Ленин и большевики «живее всех живых», а сейчас наоборот. А что будет завтра? Кто будет завтра вещать из телевизора, и писать учебники по истории?
Мне посчастливилось пожить и поработать в двух «мирах» - социалистическом и демократическом и наблюдать, как ничего не значащие, в общем-то, вещи – золотые побрякушки и власть могут менять людей, заставляя забывать о совести, долге, чести, Родине.
Интересно, смог бы я жить за границей? Наверное, не смог бы. А почему? Что дала мне моя Родина? Мои два прадеда сгинули с бесконечных кавалерийских стычках на бескрайних просторах между Доном и Волгой. Мои два деда погибли во время Великой Отечественной Войны, защищая Советскую власть. Мои бабушки выжили чудом, мои мать и отец не умерли с голода потому, что ели траву и кожаные ремни. Потом работали как проклятые и экономили каждую копейку, чтобы дать мне образование. Я отдал службе лучшие годы жизни. И что я имею? Так же как мои прадеды, деды и родители считаю каждый рубль, чтобы вырастить уже своих детей.
В Санкт-Петербурге, через дорогу от Исаакиевского Собора, видно большое трехэтажное здание с арочными окнами и балконом между первым и вторым этажами. Я не знаток архитектурных стилей, возможно это ренессанс. Слева от входа две таблички: «Государственный научный центр. Всероссийский НИИ Растениеводства им. Вавилова» и вторая, с барельефом Н.И. Вавилова и памятной надписью, что в этом доме с 1921 по 1940 гг. работал выдающийся ученый. В этом здании во время блокады хранился запас уникальных семян, собранных коллективом ученых. Семена нужно было перебирать и согревать, чтобы не погибли.
Сотрудники – хранители этой коллекции, погибли. Умерли с голода. Умерли с голода, но не прикоснулись ни к одному зернышку. Умерли с голода, храня тонны риса, гречки и других семян. Основной человеческий инстинкт – утолить голод. Можно понять степень мучений тех, кто умер от голода, не имея возможности найти еду. Но как измерить то страдание, которое испытывает человек, умирающий без пищи и при этом находящийся в шаге от доступной еды? Никого нет между человеком и едой. Никого, кроме совести и долга. Я бы так не смог. Я бы, наверное, хрумкал, понемногу, бесценный рис и гречку, а потом бы списал на мышей. Этим ученым нужно ставить памятники из чистого золота, в полный рост, на Красной площади. Но не стоят памятники. Потому, что не хватит золота в стране и места на Красной площади для всех таких людей.
Играли вы когда-нибудь в хоккей? Я играл. В детстве. Зимой мы собирались на льду замерзшей реки и гоняли клюшками шайбу. Защиты на теле – никакой. Попадали вам когда-нибудь шайбой в незащищенное ничем колено? Не попадали, говорите? Ну тогда, хоть раз в жизни вы бывали у врача и тот постукивал вам по колену молоточком. Стукнет слегка молоточком и нога ваша самопроизвольно в сторону – прыг! И пишет себе что-то в журнале, а вы сидите и улыбаетесь. А теперь представьте, если этот доктор вам по колену со всей силы слесарным молотком – хрясь!
Вот то же самое и от удара шайбой по колену. Только это не молоток, а резиновый круг весом около 150гр. и диметром примерно 7 см., и летит он со скоростью 70-80 км/час. Все тело пронзает дикая боль, и ты мгновенно падаешь, как подкошенный, сворачиваешься калачиком, обхватываешь двумя руками колено. Ты перестаешь слышать игру и забываешь как тебя зовут. Только боль. От боли, даже, не можешь кричать, просто лежишь, закрыв глаза, и мычишь, стиснув зубы. И в этот момент в голове мысли: «Да будь она проклята, эта игра и тот день, когда я взял в руки клюшку. Зачем я, дурак, вышел на лед! Пропади оно все пропадом!» Но вот прошли секунды и боль начинает потихоньку «отпускать». С каждым мгновением тебе становится все легче и легче, и вот ты уже можешь стать на четвереньки, затем на одно колено, затем на ноги, помогая себе клюшкой. А вокруг идет игра, твои товарищи кричат тебе «Давай! Что стоишь?» И ты снова берешь клюшку и через минуту - забыл о боли, как будто ее и не было вовсе.
Где дети и внуки тех людей, которые умерли в голодном и холодном Ленинграде, накормив всех нас? Может быть, так же как и я лежат где-нибудь, сцепив зубы от обиды, и думают: «Угораздило же меня родиться в этой стране!».
Но вставать надо. Как бы не было больно, но надо жить, и надо вытерпеть и встать. Потому, что нет у тебя другой судьбы, другого языка, другой веры. И истории другой не будет и другой земли не будет.
И в этой земле лежат все те, кто честно служил Трону, те, кого расстреливали за нетельный крестик именем Сталина, и те кто бросался под немецкие танки за то же имя, и кто умирал от голода на горах еды, и восстанавливал страну после войны.
И когда замкнется Великое Кольцо Замысла и Воскреснут все они, может быть и тебе, где-нибудь с краю, выделят место.
За то, что не покинул Русской земли.
За то, что вытерпел.