Этот день, своё самое первое сентября, Маша ждала всю половину весны и всё долгое, жаркое лето, с той апрельской субботы, когда ей исполнилось семь лет. Точнее, не с субботы, а с пятницы, потому что День рождения был в пятницу, но отмечали его в субботу, когда у родителей и всех родственников всех был выходной. Все поздравляли Машу, дарили ей подарки и обязательно говорили, что она теперь стала совсем взрослая, потому что этой осенью пойдёт в школу.
Маша с нетерпением считала месяцы и дни, без конца ездила с мамой в город на вонючем автобусе, терпеливо бегала по душным и пыльным магазинам, примеряя школьные платья и фартучки, покупая по списку целую кучу всего, без чего нельзя стать настоящей школьницей и вместе с мамой переживая, что нигде, оказывается, нет нужных тетрадок, что уже август кончается, а новые школьные туфельки ещё до сих пор не куплены. "Ножки пухлые, ничего не налезает" -- жаловалась мама соседкам. Маша рассматривала свои ножки, со страхом думая, как ей не повезло с ножками, и в чём теперь придётся идти первого сентября в школу, если вся обувь в магазинах окажется маленькой и тесной? Но замечательные да к тому же совсем недорогие туфельки были всё-таки совершенно случайно куплены в одном из дальних городских магазинов и Маша вышла из дома в это нежаркое утро, уже почти не волнуясь, во что она обута и одета.
Волнение пришло само собой, непонятно откуда. Маша шла рядом с весёлой, нарядной мамой среди таких же весёлых мам и детей с такими же букетами и портфелями, но Маше казалось, что все вокруг смотрят только на неё. Она смущалась и даже краснела, когда кто-то из маминых знакомых подходил к ним и говорил, какая Маша умница и какая она сегодня красивая. Возле школы было уже полно народу, учителей, родителей, учеников, знакомых и совсем незнакомых, ведь её родной посёлок очень большой, в нём есть даже целый район настоящих городских трёхэтажных домов, в одном из которых на самом последнем этаже Маша жила в двухкомнатной квартире с мамой и папой.
Они протиснулись сквозь толпу к ряду первоклашек. Мама сразу куда-то пропала, учительница показала Маше, где надо стоять, и тоже быстро убежала. Рядом были мальчики и девочки, её класс, вокруг другие классы, напротив стояли, о чём-то весело болтая, большие и уже совсем взрослые десятиклассники, нарядные девушки с красивыми причёсками и парни в модных рубашках с пиджаками. Неожиданно всё вдруг затихло, на середину площадки вышел директор, долго говорил какие-то серьёзные слова, ему все хлопали в ладоши, Маша тоже хлопала. Потом какая-то девочка в пионерском галстуке читала стихи, и ей тоже хлопали.
Маша искала взглядом маму среди толпы стоящих вокруг родителей и не находила. Но она уже почти не волновалась без мамы. Ведь Маша теперь взрослая и самостоятельная девочка. Она уже знала, что сначала будет первый звонок, его будет звенеть в колокольчик девочка из первого "А" класса. А потом наступит самое главное и самое волнующее - десятиклассники возьмут за руку первоклашек и поведут в школу, первый раз в первый класс. Это традиция, с которой начинается учёба в школе, и нарушать которую никак нельзя. Об этой традиции так волнительно рассказывала всё лето мама, как будто первое сентября только для того и существует, чтобы десятиклассники ввели в школу маленьких первоклассников.
Незнакомая, глазастая девчонка с огромными бантами, которая сразу не понравилась Маше, потому у неё на лице было написано, что она, просто, жуткая воображала, гордо устроилась на плече какого-то высокого парня и поплыла вдоль ряда первоклассников, без остановки звеня в большой блестящий колокольчик с голубым бантиком на ручке. Потом все расступились, парень с девчонкой встали у самого края площадки, и директор сказал, что наступает самый торжественный момент. Что сейчас, по традиции, десятиклассники, те, кому предстоит в этом году закончить школу, поведут в страну знаний первоклашек, которые стали теперь полноправными членами большой и славной семьи учеников этой большой и славной школы.
Заиграла музыка, всё вдруг задвигалось, засуетилось, забегали туда-сюда родители и учительницы, сорвались со своих мест и пошли прямо на выстроившихся в ряд первоклашек большие десятиклассники. Маша стояла, оробев, совсем растерявшись и не зная, что делать. Красивые, взрослые парни и девушки шли прямо к ней, но, почему-то, искали глазами кого-то рядом, хватали за руки и уводили, строясь в колонну перед широко распахнутыми школьными дверями. Первоклассники слева и справа наперебой выскакивали навстречу, протягивая руки своим десятиклассникам, а Машу словно никто не видел и не замечал. Никто, ни один человек вокруг. Сердечко вдруг ёкнуло от страха и обиды. Ну, почему её не выбирают? Ведь она такая же первоклассница. У неё такой же, как у всех девочек, красивый белый фартучек, такой же новый портфель, и даже новые туфельки, настоящие, взрослые, как у всех школьниц. Почему на неё даже не смотрят?
Маша совсем растерялась. Первоклассников оставалось всё меньше и меньше, сердечко ёкало всё больнее и обиднее. Уже куда-то улетело, словно испарилось, радостное ощущение праздника, ноги в новеньких и никем не замеченных туфельках сковало ледяным страхом. Лишь глаза всё ещё продолжали с робкой надеждой подниматься на каждого подходящего парня или девушку. Нет, опять не к ней, опять и опять...
Он шёл очень быстро, обходя всех встречных, шёл и улыбался, широкоплечий, большой и красивый парень. Маша оробела ещё сильнее, увидев, что он, не отрывая глаз, смотрит именно на неё, улыбается ей и никого больше не ищет вокруг. Да, сомнений не было, этот парень торопился к ней, именно к ней! Сердечко почти остановилось в груди, провалилось куда-то далеко, потом вдруг застучало сильно-сильно и часто. Неужели? Неужели этот самый красивый парень из всех сегодняшних десятиклассников выбрал именно её, даже ни на кого больше не взглянув? И как же он удивительно улыбается ей. Ещё никто на свете никогда так не улыбался Маше, как улыбается он.
Сердечко снова ёкнуло, странно, но почему-то приятно. "Наверное, я ему понравилась" -- подумала Маша, с ужасом чувствуя, что вот-вот начнёт краснеть. Парень протянул большую, сильную ладонь.
-- Ну, что, пошли?
Маша подняла совсем растерявшийся взгляд, увидев лишь его улыбку. Но от этой улыбки стало вдруг спокойно и почти не страшно. Она сунула горячую влажную ладошку в его огромную, прохладную руку, он легко сжал её пальчики и кивнул головой, приглашая занять своё место в торжественной колонне.
Маше снова стало казаться, что все вокруг смотрят только на неё, на неё и на этого весёлого, улыбающегося парня.
-- Тебя как зовут? -- спросил он на ходу, чуть нагнувшись.
Ах, как же он спросил! Маша, не слыша и не помня себя, то ли и от радости, то ли от жуткого смущения, лишь на мгновение осмелившись поднять завороженный взгляд, прошептала вдруг своё настоящее, самое взрослое имя:
-- Мария...
-- Какое у тебя красивое имя,-- сказал вдруг парень,-- А меня зовут Сергей... Ну, что, Мария, будем знакомы?
-- Будем... -- пролепетала в ответ Мария.
Откуда-то появилась мама. Счастливая, сияющая, такая, какой Мария не видела её ещё ни разу. Стало вдруг совсем хорошо и спокойно. Подошёл какой-то мужчина с фотоаппаратом, кивнул маме, потом Сергею. Они немного развернулись. Мужчина присел, приложил аппарат к глазу, замер. Мария тоже замерла, готовясь фотографироваться. Тут же подлетели ещё какие-то мужчины и женщины с фотоаппаратами.
Сергей крепко держал Марию за руку, не выпуская ни на секунду, и она уже чувствовала себя самой настоящей взрослой школьницей, которая сейчас переступит порог школы, пойдёт в свой класс и начнёт учиться.
В школьном коридоре возле классных дверей было очень тесно и многолюдно. Десятиклассники, прямо в коридоре отпускали своих первоклашек. Сергей, уходя и прощаясь, ещё раз улыбнулся, забавно подмигнул глазом и помахал рукой.
-- Ну, что, Мария? Пока, до встречи...