Да, да! А почему б и нет? Я бы не стал, если бы не был удивлён тому, как повёл себя один персонаж одной ситуации. Я этого предвидеть не мог. Но тем не менее было так.
Я сам не считаю себя смелым и храбрым, скорее — в редких случаях отчаянным. Такие качества человека, как смелость и храбрость, зачастую связаны с интеллектом. Выше интеллект — способен быстро оценить последствия проявления тобой смелости во внезапно возникшей критической ситуации по принципу — стоит ли овчинка выделки? Иной раз видишь творящееся зло и, подумав, что твоё вмешательство может для тебя кончиться самым печальным образом, а это зло того не стоит — решаешь не вмешиваться. Ну, например, ты видишь как трое здоровенных «бичей» отнимают у кого-то кошелёк. Быстро соображаешь — вмешаюсь — предотвратить преступление всё равно не смогу, а сам пострадаю крепко. Вот и проходишь мимо, каря себя за трусость. Если же на твоих глазах те же трое «бичей» собираются изнасиловать девушку — тут думать об «овчинке и выделки» не будешь. Вступишься, не думая о последствиях для самого. Ещё Максим Горький связал храбрость с умом — помните: «Безумству храбрых поём мы песни!». А я считаю, что смел не тот, кто вступает в схватку, не задумываясь о последствиях или имеет средства выйти из схватки победителем. Смел тот, кто допускает возможность того, что может пострадать в схватке, но решил в неё вступить по каким-либо веским причинам. И вступает. Вот я и написал вступление к моему рассказу.
Дело было в одном Уральском промышленном городе, в рабочем посёлке. Поскольку это был рабочий посёлок при заводе высокотехнологичной продукции, то в нём жили вперемешку рабочие всех мастей и поведений, инженерно- технические работники в достаточно большом числе и соответствующее количество торговых, медицинских, учителей и прочих работников.
Я жил в новом (порядка 10 летнего возраста) 9-ти этажном доме, как его называли «серия «Серая панель». В этом доме проживал примерно вышеописанный «по сословиям», если можно так сказать, состав жильцов. Из 72 семей, в пяти — семи жили наркоманы и наркодельцы. Причём родители у них были вполне благопристойные люди, например, инженеры, работники милиции, торговые работники.
Итак, в один из осенних вечеров 1993г.(было уже темно) я подъехал на своём жигулёнке к дому, поставил машину напротив моего подъезда — через придомовую дорогу. Выхожу из машины и вижу, как трое парней стоят прямо у дверей подъезда и двое из них «мочатся» прямо на дверь, а третий стоит чуть поодаль, слегка пошатываясь. При виде этой картины мои ноздри взлетели вверх, я схватил из под коврика в кабине гаечный ключ (не большой — какой был) и направился к парням со словами: «Что Вы делаете, скоты!» и замахнулся на одного «мочителя». Тот, который стоял в стороне, перехватил мою руку и опустил её вниз, при этом крепко обняв меня (я что — рост 167 всего, вес где-то 75, возраст 55 лет). От него пахло пивом и табаком и он был значительно меня моложе и выше. Я попытался вырваться — не тут-то было. Те, которые мочили дверь, повернули на шум головы и говорят: «Кто там вякает? Щас мы закончим - мы тебе за скотов уроем, ты сам у нас землю жрать будешь!» Я опять предпринял попытку вырваться — тот же результат. А тот, который держал меня, говорит: «Тихо, тихо, мужик, успокойся — ничего они с тобой не сделают — это моя ботва». И им: «Эй! Вы — отморозки, заткнитесь и кончайте ссать!». Потом ослабил свою хватку и говорит: «Ну ты мужик даёшь! Тебе что, жить надоело? Ты что — хотел связаться с этими отморозками? Смотрю на тебя — мужик ты, вроде, не дурак, даже интеллигентный, потому что «скоты» для этой ботвы — это комплимент. Тебе повезло, что я тут с ними, а то бы тебе не сдобровать — я их знаю» - сказал он и выпустил меня из своих объятий.
Я стал говорить им, что нельзя же так, здесь же люди ходят, женщины, дети, старики... Мой спаситель, обращаясь к своей «ботве», неожиданно для меня произнёс такую речь, причём как-то у него складно получалось - я и повторить-то не могу. Он говорил о том, что таких мужиков, как я, отчаянных и смелых он очень уважает, что не побоялся за правое дело — при этом он спросил у своих: «Правое дело?» Те поддакнули неохотно. Так вот - за правое дело так рисковать. А в конце он сказал такое, что я никак не мог от него ожидать: «Вот благодаря таким мужикам мы разгромили немцев в войну!» Он пожал мне руку и они ушли.
Я ещё постоял минут пять у обоссаной двери подъезда, поднялся на лифте на свой 7-ой этаж, не раздеваясь налил себе полстакана водки, выпил, а на удивлённый взгляд и немой вопрос жены - сказал: «Потом».