Летом, Оля страдала от бессонницы. В этом южном городе, летом, все страдали от бессонницы. Ночь в этом городе не приносит облегчения от жары. И всё время хочется пить.
Как ни старалась Оля уснуть, полноценный сон так и не приходил. Да ещё, где-то на улице, звонко лаяла собачка. Неуёмная псина окончательно прогнала остатки неги. Оля захотела пить. Она неторопливо материализовалась из промокшей простыни и, экономя остатки дремоты, прошла на кухню. Любая одежда уменьшала шансы на хороший сон, поэтому Оля была нага. Сквозь тюлевые занавески свет уличного фонаря падал на её роскошные груди. Оля была в кружевном белье, сотканном из ночной тени. Капельки пота в районе декольте блестели как дорогие стразы. Стоя так, у окна, обнажённая, одетая лишь в ночную иллюзию Оля выпила воды и закурила.
Сделав глубокую затяжку, она приоткрыла штору на окне и посмотрела на улицу. За окном, недалеко от дороги, стояло невысокое, раскидистое дерево. Под ним, Оля увидела странную и одновременно забавную картину.
Под деревом, в тени от уличного фонаря, стояла маленькая девочка, одетая по нарядному, в белый, приталенный сарафанчик, красные босоножки и красный бант, что в данном случае выглядело немного гротескно. Девочка стояла слегка покачиваясь, приседая, и наклоняя голову из стороны в сторону. Так делают дети, когда поют про себя весёлую песенку с утренника. Оля могла поклясться, что узнала эту песенку, она тоже пела её в детстве, но сейчас никак не могла вспомнить слова. Девочка, без устали, задорно пританцовывала, иногда, невпопад поднимая одну ножку сгибая её в коленке, как будто играя в классики, собиралась прыгнуть. Но не прыгала, а наоборот, не сходила с места. Зато, вокруг девочки, в неистовой радости, метался серо-бежевый пуделёк с синим, атласным бантиком на ошейнике. Щенок совсем. Пострижен он был весьма аккуратно и по канону, и от этого выглядел совсем умильно. Малейшее колебание ветерка, колыхавшее тени на земле, заставляло щенка двигаться с удвоенной энергией. Может его, наконец, отвязали от поводка и он волен бежать куда угодно, и от этого не может определить, куда же ему угодно, вот и мечется без вектора. Лаял он часто и звонко, но не так уж и громко, как показалось Оле ещё в постели. Что-то странно-диссонирующее было в этой картине. Молчаливая девочка танцует, не сходя с места, а неумолкающая собачка не может и секунды усидеть. И ещё, девочка вообще не смотрит в сторону своей собаки. Она мечтательно смотрит куда-то в сторону неба и её глаза отражают темноту ночи. Действительно гротескно.
Оля решила что слишком поздно гулять маленькой девочке одной. Интересно, кто её родители, и почему она раньше не видела эту девочку никогда. Может эта та странная, хипстерская семейка, что переехали в их дом с месяц назад? но у них девочка, вроде, постарше, и собаки, вроде, не было. И всё равно поздно для ребёнка. Оля увлеклась наблюдением. Докурив сигарету, она закурила вторую, не отрывая глаз от пуделя и девочки, и рассуждая.
Облокотившись о стену, Оля подняла голову. Выдыхая тонкой струйкой дым, она обнаружила на потолке тени от дыма, проецируемые уличным фонарём. Тени нервно метались и, превращаясь в фантастических, крылатых насекомых, растворялись. Закрыв глаза, Оля подумала что может, даже, услышать шелест их крыльев. Сквозь вздохи ночного города стали прослушиваться странные звуки. Они напоминали одновременно шорох крыльев и рокот низвергающихся камней. Оле пригрезилось апокалиптическое зрелище: где-то совсем недалеко, по дороге, рокотая и клацая своими механизмами, ползло уродливое сооружение в грязном оранжевом панцире. Оно всё разметало в прах, и, подминало под себя всё, что попадалось на его пути. Смертельные лазеры били из двух бойниц, испепеляя пространство и превращая ночные контрасты в ослепшую пустоту. Вокруг этого чудовищного механизма клубилось облако микроскопических жалящих насекомых издававших пронзительное шершание невидимых крыльев. Это страшное сооружение двигалось прямо к Олиному дому. Шум нарастал. В какой-то момент, сквозь закрытые веки, Оля увидела, как блеснул угрожающий луч. Гудение насекомых и рокот камней стали чётко различимы. Перерастая в какофонию шум оглушал мысли. Неужели, не выспавшееся воображение способно так грезить?! или это фантастический танец дыма на потолке наложился на реальность? Оля вновь посмотрела на улицу. Она отчётливо слышала шум и видела яркий свет в окне. Вне всякого сомнения, этот механизм был реальным, и он, вне всякого сомнения, приближался к Олиному дому. А девочка и собачка, по-прежнему, играли под деревом не чувствуя приближающейся опасности.
Оля не успела до конца поверить своему напуганному восприятию, когда увидела, как из-за перекрёстка выворачивает пресловутая, подметально-уборочная машина коммунальных служб. Рокотание цепных механизмов и шершание цилиндрических мётел в окружении облака пыли. Ничего апокалиптического. Но, Олю прошиб озноб. Луч света от фар нагло приподнял завесу темноты под деревом, и Оля поняла, что уже с полчаса наблюдает за игрой теней и своего воображения. Под деревом нет никакой танцующей девочки и нет никакой собаки. Это просто тени от фонаря. Ни лая, ни пения она не слышала, это были лишь неразборчивые песни тишины типичной городской ночи.
Грузовик коммунальных служб уехал. Оля смотрела в окно, силясь снова вызвать в воображении образ собачки и девочки. Под деревом валялись обрывки газеты, и непрозрачные тени мельтешили по команде ветра. Оля закурила третью. Тщетно стараясь вызвать в своём воображении только что виденную картину, Оля начала утомляться. Даже какой-нибудь звук похожий на лай пёсика никак не выделялся из общего фона ночных городских звуков. Сомнения одолевали — что же было реально, а что пригрезилось? Докурив, Оля в последний раз глянула в окно, и окончательно убедилась, что девочки и собачки там нет, как и не было.
Оля пошла спать. Она легла на постель и гравитация, нежно, но с настойчивостью матери притянула её голову к подушке. Она погрузилась в тину сна. Сквозь тяжёлое одеяло неги Оля услышала звонкий лай. Из-за дерева вышла девочка, и всё также озорно затанцевала. А собачка просто выскочила из пятна тени, и снова начала весело прыгать вокруг девочки. Оля успокоилась. Сон окончательно отобрал все сомнения.