Провинциальные заметки Часть 1. Жареный поросенок

             
Часть Первая.   «ЖАРЕНЫЙ ПОРОСЕНОК»

           Осень, в тот год, наступила очень рано. Не успели деревья отшелестеть своими нежными, зелеными листочками, как холодная, промозглая погода сразу же накрыла всю округу. Дождь лил, как из ведра, неделю, затем  вторую. Иногда он останавливался, чтобы передохнуть, небо становилось молочно-грязного цвета, а потом снова чернело и новая порция дождя, щедро поливала наш Богом забытый край. Почва раскисла. Все вокруг постепенно превращалось в одно сплошное месиво. Дороги, и до этого-то не сильно проезжие, теперь вообще становились сплошной трясиной, угрожающей проглотить все живое, оказавшееся в этот миг в их власти. Вода стояла в колеях, как огромное, нескончаемо-длинное озеро и ей уже некуда было разливаться. Поздняя осень. Самое грустное время года.  В нашем краю, где одни поля, да редкие островки полузаброшенных хуторов, такая осень настоящее бедствие. Жизнь тут замирала до первых холодов, когда морозец начинал прихватывать землю своими студеными объятиями и унылые хозяйские клячи, наконец-то могли выйти «в свет», например, с телегой прошлогодней картошки прокатиться в город, на базар.
             В один из таких осенних, унылых дней и угораздило нашего героя, некоего господина М., отправиться в путь. Лошади, смирившись со своей судьбой, безропотно тащили бричку по дороге, которая уже становилась рекой. Вода разливалась под тяжестью колес и тут же смыкалась снова. Редкие клочки травы вдоль обочины позволяли путникам догадываться, где оканчивается колея и начинается поле. Хотя это было лишнее. Даже если бы бричка и захотела ненароком свернуть в поле, то она бы могла свободно «плыть» прямо по траве. И даже, возможно, ей не пришлось бы застревать в особо глубоких местах дороги, а  хозяин и кучер не волокли бы под колеса бревна и всякие палки, чтобы вытащить  ее из трясины, но… кучер дорогу видел, а потому старался не съезжать с того, что раньше было колеей. Так они и ползли. Медленно и печально. Лошади упирались, надрывали жилы, ржали от усилий и хрипели, раздувая ноздри, а кучер, подстегивая кнутом, приговаривал:         
        -  Ну, давайте милые, не ночевать же среди чиста поля. Ну, еще немножко.    
         Грязный и усталый, он уже проклинал своего хозяина, который третий день гнал его под дождем по бездорожью. Сам же г-н М. хмуро взирал со своего сиденья на бескрайние мокрые поля. Хандра, мучавшая его последние два месяца, не хотела отступать. Даже физические трудности и лишения не приносили ему избавления от грустных мыслей.
 Он бежал. Бежал от любви. Но чем дальше он ехал, тем меньше понимал, что делает и тем меньше ему нравился этот залитый дождями край.
         - Барин, кажись хутор впереди! -  оживился ямщик.
         - Где? - г-н М. привстал и с надеждой уставился туда, куда указывал кучер. 
Они были уже третий день в пути. Запасы почти на исходе. Хутор сейчас был бы как нельзя кстати. Это было спасением. Огонь, еда, да и ночлег наконец-то.
        - Да вон, огонек! Смотрите правее.
И правда, где-то у самого  горизонта земли мелькнул огонь.
        - Далеко. До него еще ползти и ползти -  пробурчал барин и устало сел.
Он был рад, что наконец-то где-то есть жизнь, но кучеру ничего не сказал. И так было стыдно, за глупую мальчишескую затею поехать черте куда, да еще в такую непогоду. Его отговаривали все кому не лень, но … любовь … она толкает нас иногда на всякого рода глупости.
    - Чего встал? Пошел  давай.
Бричка качнулась и снова «поплыла»  по черной жиже. Сколько часов еще прошло, никто не считал. Казалось, ночь уже давно опустилась на землю, на размытую дождями дорогу, на бескрайнее поле и одинокий экипаж, что тащился куда-то без надежды на встречу и теплый угол. Наконец, нечто похожее на хату, показалось прямо у края дороги. Оно возникло так неожиданно, словно выросло из стены дождя. Наши путники оторопели от неожиданности, но радость предвкушения тепла и уюта была настолько сильна, что не сговариваясь оба закричали:
         - Ура! Ура!!!
        Видно их радостные крики услышали в домике. Тут же вспыхнул огонек лампады.  Лошади заржали и вторя им, где-то в глубине, откликнулась коровенка. Это был хороший знак. Значит - есть люди, и  есть пища. А что еще надо усталому путнику, который три дня месит грязь проселочных дорог?
         Хозяева встретили очень радушно. Видно им тоже уже надоела такая погода. Все-таки с миром-то связи нет: ни новостей, ни сплетен. Да и на постой никто не заезжает, а значит дохода никакого. Семья Ф-нко кормилась тем, что принимала путников на ночлег.
Лошадей быстро определили в стойло, даже выдали две щедрых охапки сена, а г-на М. и кучера Кузьму пригласили в дом.
В хате имелось две комнаты. Одна хозяйская, она же была и кухней и гостиной, а вторая для постояльцев. В ней была одна кровать да стол со стулом.
Осмотрев новые хоромы, г-н М. понял, что спать придется вместе с Кузьмой на одной кровати. Можно конечно отправить Кузьму в конюшню, но…слишком дорог был ему этот старик. Все-таки всю жизнь рядом прожил, нянчил, а когда отца не стало, учил на лошади скакать, с ружья стрелять. Это сейчас он уже старый, а ведь было и другое время. 
          «Ладно, бог с ним. Как-нибудь уляжемся» - решил он и мысленно махнул рукой.
Хозяева жутко обрадовались новым гостям. Предвкушая новые доходы, хозяин ласково улыбался путникам и игриво потирал руки.
        - У нас конечно не царские палаты, но в  такую погоду, где печка там и царство - хихикал он.
       - О, да! Печь - это все! – кивал г-н М.
       - Вас как величать?
       - Андреем Петровичем. А Вас?
       - Меня, Михайло Степаныч. Жена моя -  Авдотья. Мы тут вдвоем живем. Деток бог не дал. Но ничего. Мы не жалуемся.
Хозяин заискивающе бегал вокруг г-на М. и все рассказывал, рассказывал о чем-то.
      - А вы на сколько ночей изволите остановиться?
      - Одну. Утром дальше поедем.
      - Жаль-с  –  хозяин погрустнел  -  А платить утром-с будете или сейчас?
Г-н М. посмотрел в маленькие жадные глазки Михайло Степаныча.
«Ох и любит этот прохвост денежки»- подумал он.
      - Могу сейчас, могу потом. Сколько за ночь?
      - 100 целковых – тут же бахнул хозяин.
     - Побойся бога, Михайло Степаныч! - взвыл Андрей Петрович    - Это же сумасшедшие деньжищи!
     - Ой, что вы! Ну, может немного и дороговато, - начал Михайло Степаныч,- но с другой стороны, где же вы сейчас ночлег найдете? Ночь уже. Да и в нашем хуторе всего с десяток домов. Некуда вам-с больше. Только тут-с….
      Он развел руками с таким видом вселенской скорби и понимания, что Андрею Петровичу ничего не оставалось, как только открыть и закрыть свой рот. Выбора не было. Этот пройдоха был прав. Ох как не любил Андрей Петрович это состояние, когда ты словно прижат к стене. Ты открыт всем ударам судьбы, а руки связаны. Бей судьба. Бей наотмашь. Видно заслужил. И судьба не скупилась. Умерла любимая матушка. Отца Бог забрал еще раньше, когда Андрея Петровича звали Андрюшенькой. Имение их довольно быстро разорилось, т.к. деньги, оставшиеся от отца, закончились, а новых маменька не успела скопить по причине не умения. Потом разбежались слуги, остался только верный кучер Кузьма, да две няньки Ефросинья и Матрена. А еще была жива старенькая бабушка Прасковья Ивановна. Вот в этом обществе и жил г-н М. Жил как простой смертный: огород, куры, свиньи. В общем денег на сватовство подросшего отпрыска было в обрез.
Внешностью бог Андрея Петровича не обидел. Парень был очень красив. Соседские помещичьи дочки уже начали поглядывать в его сторону, как вдруг беда, любовь.
           И угораздило же Андрея Петровича, влюбиться в Дарью Михайловну К. Все позабыли дети. Любовь.  Ахи, охи. Встречи при луне.  Долгие прогулки на лошадях тет-а-тет…
         Папа Дарьи Михайловны, г-н К., оказался мужчиной лишенным сентиментальных штучек, он быстро указал дочери, где живет достойный ее жених и главное, где место нашего Андрея Петровича. Свадьба состоялась через месяц. Вот от этой большой беды и бежал наш герой в компании с верным слугой. Но, вернемся в хату, так мило приютившую наших бедолаг.
    - Сто, так сто – сказал Андрей Петрович.
    - А за кучера 50 можно-с…- робко вставил Михайло Степаныч.
    - Как?! И за него? Я думал за двоих.
Андрей Петрович смущенно потряс свой тощий кошелек.
    - У меня нет столько – признался он, весь красный от стыда и унижения.
    - А сколько есть?
Хозяин вытащил кошелек из рук молодого барина и начал торопливо пересчитывать монеты. Было что-то брезгливое во всем этом действе. Андрею Петровичу стало тошно и он отвернулся к окну.
     - Забирайте весь -  сказал он не оборачиваясь.
     - Да-да - кивнул Михайло Степаныч. - Мне же еще кормить вас.
Он оторвался от кошелька, засунул его запазуху и улыбнулся. 
    - Ужинать будете-с?
    - Да
    - Ну, тогда через пол часа подходите. Я скажу Авдотье, чтоб накрывала.
Михайло Степаныч, пятясь к двери задом, наконец-то удалился. Андрей Петрович судорожно вздохнул и упал ничком на кровать.
        «Нищий»- подумал он.- «Кому я такой нищий нужен?  Даже заплатить не могу». Он понимал, что цена за ночлег, мягко говоря, завышена в 10 раз, но…у него не было выбора. За окном не прекращался дождь, кучер и лошади устали. Три дня на ногах. Усталость просто валила его с ног.
         К ужину Андрей Петрович вышел уже спокойным человеком. Воспитание взяло верх. Усевшись на лавку, за общий стол, он обвел взглядом угощение. Немой вопрос застыл у него в глазах. Он посмотрел на Кузьму, что сидел рядом и тоже сверлил глазами стол, потом на хозяина, потом на хозяйку. Последние, виновато отводя глаза, заскулили:
         - Вот так скромненько  мы и живем. Уж не обессудьте. Сами видите, от города далеко, разносолов нету-с…
       Все было бы ничего, но…на столе совсем ничего не было. Ужин состоял из булки хлеба, разломанной на куски в большую чашку и трехлитровой крынки молока. И все. Более чем скромно за сто целковых.
          - Как? Это все?- выдавил из себя Андрей Петрович
          - Я же говорил. Мы люди бедные - начал снова хозяин.
Хозяйка встала из-за стола и подошла к печи, что занимала пол комнаты.
          - Вот, барин, картошечка еще скоро поспеет. Уже почти сварилась.
Она открыла чугунок и потыкала картошку.
          - Почти готова. Еще чуть-чуть.
Андрей Петрович втянул воздух во все свои легкие и только сейчас почувствовал, как сильно он голоден и как вкусно пахнет из печи. Но нет! Не картошкой пахнет! А свежежаренным мясом! Несомненно! Да! Это было мясо! Он не видел его, но запах не давал ему обмануться. Даже вареная в мундирах картошка, что дымилась на переднем плане, не давала перебить этот волшебный запах.  Несомненно, там был отличный кусок свинины, но хозяева явно не желали им делиться.
        - Ну картошка, так картошка – смиренно ответил Андрей Петрович и спокойно перевел взгляд с Авдотьи на Михайло Степаныча. Их круглые лица засветились от удовольствия, глазки стали как щелочки, а беззубые рты растянулись в ненатуральной улыбке.
         - Хорошие вы люди - сказал вдруг Андрей Петрович.
Хозяин с хозяйкой переглянулись и снова напряглись.
         - Душевные. Последним с нами поделились. Правда, Кузьма?
Кузьма сглотнул слюну и кивнул хозяину. Он не понял, что задумал хозяин, но есть уже хотелось так сильно, что всякие любезности казались ему сейчас излишними.
        - Я видно Богом вам сегодня послан - продолжал Андрей Петрович.
        - Как  это? – оторопели хозяева.
        - Ну, вот вы говорите, что плохо живете, что боженька обходит стороной ваш угол, а тут бац и нас с Кузьмой к вам подослал, да еще в такую погоду, да еще по такой ужасной дороге.
        -  А-а-а … ну это да… - опомнился хозяин.
        - Вот денег вам послал с моего кошелька.
        - Ага – Михайло Степаныч нервно разломил кусок хлеба и поднес ко рту.
Видимо он считал, что пора побыстрее закончить непонятные речи и уложить гостей в кровать. 
        - А вы знаете, что у меня мать цыганка?
Кузьма при этих словах чуть не поперхнулся молоком. Такого он от своего приличного барина не ожидал. Так оговорить матушку.
        - Да ну?! -  Подпрыгнули Михайло Степаныч и Авдотья.
Они до ужаса боялись цыган. Однажды цыганский табор как-то забрел в их места. Сколько страху тогда они натерпелись и вот теперь такое, в их дом…
       - Да вы не бойтесь. Мы, цыгане, не только зло делаем. Тому, кто к нам хорошо, мы даже свое отдать можем. Я вот вам, за вашу доброту, могу что хочешь наколдовать. Хоть злато, хоть серебро, хоть скотину любую в избытке, чтоб не нуждались до конца дней своих. 
Андрей Петрович говорил это и глаза его становились все ярче, все больше, словно вся комната, вместе с Михайло Степанычем, Авдотьей, Кузьмой и печкой хотели туда поместиться. Как искра от огня вспыхнули жадностью глаза Михайло Степаныча и Авдотьи.
       - Хотим! Спаситель ты наш! – закричали они в два голоса. За окном, словно услышав их разговор, раздался мощный раскат грома и сверкнула молния. Все испуганно оглянулись в темноту окна. Дождь поливал и поливал.
       - Я могу подарить вам то, о чем вы сегодня весь день мечтали! Хозяйка, неси самый большой таз!
Авдотья бросилась на улицу. Вскоре старый таз был очищен от всякой нечисти и торжественно водружен на стол.
       -  А теперь, хозяюшка, надо для моего колдовства немного перьев куриных.
       - Ой, батюшка, птицы-то нет у нас. А то бы угостили вас к ужину – опомнился хозяин.
Он словно вышел из оцепенения и бросился в последней попытке спасти свою честь.
      - Да ты что за дурень?  - обрушилась на него Авдотья - неужто нам надо птицу рубить?
Глаза ее с жадностью бегали с таза на мужа, потом на Андрея Петровича.
     - Нет, нет! Я понимаю, что вы бедные крестьяне. У вас нет кур, но может перышки какие-нибудь завалялись?
Андрей Петрович так смиренно посмотрел на хозяина, что тот поддался на уловку. Вскоре весь таз был наполнен белыми куриными перьями. Куры отчаянно верещали в свежеразворошенном курятнике, но вся компания делала вид, что никто ничего не слышит. Кузьма уже вообще перестал понимать, что происходит и испуганно забился в угол. Он не думал, что его милый хозяин колдун. Горе-то какое.
А Андрей Петрович, тем временем, набрал воздуха в легкие и начал читать какие-то громкие и грозные заклинания. При этом он так раскачивался всем телом над тазом с перьями, словно хотел сам стать курицей и взлететь. Хозяева сидели напротив, с широко распахнутыми от страха и любопытства глазами и ртами. Животы их урчали от голода, голова кружилась от возбуждения. Первый раз они видели колдуна, да еще в своем доме.
         - Думайте! Думайте! – кричал Андрей Петрович не своим голосом - Думайте о том, чего хотите! Скоро оно исполнится!
Голос его был страшен. Хозяева в ужасе припали к столу и не отрываясь смотрели в таз.
         - Стойте!    – внезапно оборвал магию Андрей Петрович - Нужно еще навоза.
         - Свиной пойдет?!!  – хором прокричали Михайло Степаныч и Авдотья. 
         - А есть?!    -   прокричал им Андрей Петрович
         - Есть! Сейчас!
Хозяева бросились в сени, потом загрохотала где-то неподалеку цепь, скрипнула дверь.
         «Ох и пройдохи!» - подумал Андрей Петрович - «И куры, и свиньи, и коровка…а все плачут, что живут плохо».
Сбиваясь с ног, хозяева ввалились в дом с ведром свежего навоза. Их не смущало уже, что обувь облепили комья грязи, с улицы, что вся одежда насквозь промокла, словом ничего не могло оторвать их от того богатства, что уже мелькало в их алчных глазах.
        - Ну, это вы много принесли. Возьмем часть.
Андрей Петрович сморщился и зачерпнул половником навозную чачу. Перья, перемешанные с навозом и дождем, источали поистине жуткий запах, но…магия продолжалась. Андрей Петрович колдовал, снова читал заклинания, раскачивался, а следом за ним раскачивалось еще три головы. Михайло Степаныч от напряжения совсем взмок, в голове мелькали самые разнообразные картины. То огромный сундук со златом-серебром, то молодая пара бычков, потом голод напоминал о себе и в голове проплывал заливной поросенок в  сметане, который, кстати, тихонько томился в печи в ожидании.
Авдотья мечтала о новых нарядах, о сундуке с платьями и украшениями, о красивой посуде и прочей женской ерунде. Есть она хотела не меньше мужа, но как женщина жадная и практичная, гнала мысли о еде из головы.
            - Думай, Михайло, думай! – отчаянно шептала она мужу – Богаты будем.
            - Да, да, Авдотьюшка, и кушать будем сытно, и мяско, и курочку.- Михайло Степаныч судорожно сглотнул слюну, которая уже полилась из открытого рта.
           - Думайте!!! Сильнее думайте!!! – закричал вдруг Андрей Петрович. Он кричал так грозно, что у хозяев холодный пот побежал по спине.
          - Отвернитесь оба!!!... Нет!!...Идите ко мне!!….Нет, идите к порогу!!! Станьте спиной к тазу!!!
Михайло Степаныч и Авдотья послушно подскочили и замерли спиной к столу… Андрей Петрович, словно взяв в сообщники грозу, начал греметь половником об таз. Гроза отвечала ему раскатами грома и молнией.
Внезапно Андрей Петрович подхватил таз, открыл настежь окно и бросил его туда. С такой же молниеносной скоростью он прыгнул к печи, ловко раскидал чугунки и подхватив заветную посудину с запеченным поросенком водрузил ее на стол.
         - Слава Богу!!! – закричал он громким счастливым голосом - Свершилось! Смотрите, люди добрые!  Бог сжалился над вами и дал то, о чем вы  сегодня мечтали!
        Он кричал так иступлено, что казалось крыша у домика вот-вот рухнет от его крика. Хозяева обернулись и застыли при виде развернувшейся картины… Молоденький, зажаренный до золотистой корочки поросенок, лежал на столе и источал просто невероятные ароматы. Желудки всех четверых запели, не сговариваясь, стройным хором.
        - Господи…только и смогли прошептать хозяева.
       - Слава тебе, господи!!! Свершилось чудо!!! – продолжал греметь гром и голос Андрея Петровича - Ты спас от голода четверых своих верных слуг, господи!!! Благодарите Бога, Михайло Степаныч, Авдотья и ты Кузьма! Он спас нас сегодня от голода!
      - Слава тебе, господи - нестройным хором затянула троица.
Это был грандиозный обман. Хозяева чувствовали, что их где-то надули, но разум, в эту минуту, был настолько отрешен, что они не могли ничего сообразить. Где злато? Где серебро?
     - Боже… - первой пришла в себя  Авдотья - Это же все ты, старый дурак! - понесла она на мужа.
     -  Люди добрые, вот дурак-то мне достался - зарыдала она так, словно похоронила сейчас Михайло Степаныча
   -  Я же говорила ему, не режь сегодня поросенка, а он все мяса, мяса хочу…ой… - дальше шли рыдания.
   - А ведь если бы не твой поросенок, - она повернулась к мужу- думал бы сейчас о деньгах, вот нам добрый человек и наколдовал бы, богаты бы были…на, ешь то, о чем мечтал…изверг..и-и-и…- больше она не смогла выдавить ни одного слова, слезы заливали ее.
         Они упали на лавку, два жадных, хитрых человека, и не было у них горя сильнее,  чем в эту минуту.
        Вот так мечту всей жизни может испортить обыкновенная ЖАРЕНАЯ СВИНЬЯ!




22.06.14