Я помню его старым. Он дремал у крыльца, а под самым щипцом, совсем уже седым, задумчиво бродил крохотный цыплёнок. Иногда, будущий суп забирался собаке на морду и заинтересованно пытался постучать клювиком в плотно закрытый глаз.
Где-то валяется фотография, где он везёт меня на спине. Метр в холке. Помесь борзой и овчарки. Судя по экстерьеру, борзой в нём было, конечно, больше. А вот мозгами Мухтар пошёл в папашу-овчара. Когда мне было лет пять, он сцепился с волком. Тот заявился прямо к дому, который стоял на краю деревни. Мухтар не лаял. Волк тоже. Кромсали друг-друга, рыча. А я смотрел из окошка, стоя на кровати, как дед здоровенной жердиной лупит по серому воющему шару, не разбирая кто-где, и ждал. Сейчас понимаю, что волчара, как ни крути, покрепче, и, скорее всего, порвал бы Мухтара. У волков другие правила игры. Но тогда я истово болел за свою собаку и был уверен, что именно он победит в этой праведной битве.
Четырнадцать лет для собаки срок долгий. А для такой большой - долгий вдвойне. Сначала умер дед. А через пару лет Мухтар.
Я почти не помню ни того, ни другого. И от этого чувствую себя виноватым. Хотя, вроде бы, кого тут винить.
Каждому - своё.