Пробуждение… Разбросанные по алому небу, серые облака не могли скрыть несколько светил, что омывали еле заметным жаром. А за ней, такой чужой высью, пятнами просматривался вечно темнеющий космос. Адам почувствовал в себе силы и немедленно подвелся на ноги, нервно оглядываясь по сторонам: каменистая пустошь, вдоволь усеянная скалами и оврагами, розовела на глазах, словно подыгрывая такому необычному, но приятному глазу небосводу. Вдалеке мрели белоснежные пятна каких-то странных вод или льда, было не разобрать из-за лучезарного алого марева.
Датчик на скафандре выводил мерцающие цифры на слабо запотевшее стекло шлема, они казались Адаму навязчивыми. В ушах угасал звон, но и память ускользала, оставляя за собой следы – обрывки прошлого, напоминая плохо склеенную киноленту. Первые шаги были тяжелыми, а за ними, как только ноги привыкли к необъяснимой тяжести, следовала более уверенная поступь по чуждой поверхности. Астронавт не переставал оглядываться, его сердцебиение учащалось, дыхание начало перерастать в всхлипывание. Адам стал осознавать ужасающую действительность, он – единственный человек на этой, как ему показалось на первый взгляд, необитаемой планете. Наконец, подойдя к краю глубочайшего оврага, он медленно опустился на колени и стал рассматривать разрушенный космический модуль – там, в самом низу, полностью уничтоженный вслед за фатальным столкновением. Всхлипы переросли в неистовый рёв, а тело окутали судороги. Адама охватил самый невообразимый страх и ужас.
Метание, расширившихся до предела, зрачков, непрерывный ливень слёз, струящихся по всему лицу и оглушительный крик, способный разорвать шлем в клочья, все это было остановлено в один миг. Шок добавил мощный прилив адреналина, который Адам почувствовал каждым сосудом своего тела. Сигнал. Звук исходящий из датчика и эти назойливые цифры обрели особый смысл в этот судьбоносный момент. Адам снова оказался на ногах, проблеск прошлого озарил его опустошенную от памяти голову. «Кислород заканчивается, осталось буквально на 5 минут» - прозвучал голос в ней. Все, рыдать бесполезно, горевать больше нет причин. Настало время и ему проститься с жизнью.
Под минутами одинокий астронавт, видимо, подразумевал движение минутной стрелки, что неустанно отсчитывала последние мгновения его яркой жизни, которая завела в такую даль. Время относительно, пространство не статично. Минуты равны дням, а то и годам на другом краю необъятной Вселенной.
Выросший в семье протестантского священника, астронавт и физик - Адам Сандерс имел своеобразное представление о Боге. Наставления отца переплелись с научной деятельностью и превратились в нечто аморфное и не приоритетное. Если же раньше он и не молился Богу, пусть даже в своем понимании, то теперь настало то самое время, время первой и последней молитвы учёного. Адам опять опустился на колени и, объединив и прислонив ладони к шлему, стал обращаться к Всевышнему. Он просил прощения за все то, что даже не помнил, но был уверен, что совершал. Стрелка упорно перемещалась в следующее деление на циферблате, небо продолжало своё серо-кровавое представление, а камни, единственные свидетели этой душевной агонии, безмолвно лежали, пуская тень на грунт. Адам все продолжал молиться, иногда завывая от глубокой тоски и жалости к себе. В голове стали всплывать образы: перепалки с отцом за ужином, первая университетская любовь, бейсбольный матч, тренировки перед отлётом, и кто знает, что еще. Многое прояснилось в его голове, но от этого возникло еще одно чувство – досада за все прожитые дни. «И к чему все это было?» - в конце молитвы произнёс он, а спустя миг, ощущая нехватку воздуха в скафандре, прошептал – «Дай мне еще один шанс…». Стыд Адама за произнесенные слова, единственного выжившего после крушения – получившего второй шанс, был вытиснен решительностью и обретением истинной верой в себя и в того, кому он их говорил. Ладони разошлись вдоль шлема, нащупывая заклепки. «Другого пути нет» - мысль почти опередила щелчок от отпирающегося скафандра. Адам резко сорвал шлем и закричал.
Ор астронавта, что отражался от множества скал и утесов, создавая эхо, перешел в резкий кашель. Здесь определенно был воздух, но совершенно не такой, как на родной Земле. Содержание кислорода было пониженным, от этого такое ощущение сильной духоты. Легкие стали привыкать к этим малым дозам ценнейшего и жизни питающего ресурса и боролись за каждый его атом, словно младенец за каждую каплю материнского молока. Кашель исчез, а на смену пришло глубокое, но прерывистое дыхание. Адам стал истерично смеяться, вдыхая все больше и больше. Радость за обман смерти и благодарность высшим силам за еще один дар. Он закрыл глаза и принялся нежиться под тремя солнцами, будто это была его заметная мечта. Загар от трех святил продлился не долго, как и восхищение от немыслимого совпадения. Он – Адам Сандерс, астронавт НАСА, живёт и дышит на другой неизведанной планете. Он настоящий Христофор Колумб нового времени, но как он выживет здесь?
«Вода и еда» - не просто слова в воспаленной голове, а прямое побуждение к действию, две приоритетные цели. Звездный первооткрыватель начал свое движение к загадочным белеющим пятнам, что так пёстро выделялись на фоне краснеющей дали. Надежда еще была, ведь окажись они водой, можно действительно начать новую жизнь. К модулю было не пробраться, он мелкими кусками разбрелся по дну пропасти. Два пятна – были единственным шансом на спасение и Адам, который уже успел окрестить себя счастливчиком, шёл снова пытать свое счастье.
Шаг за шагом астронавт осваивал новый мир. Мысли будоражили его сознание, навевая то тоску по родным краям, то восторг от невероятного путешествия. Адам задумался насколько ничтожны и примитивны проблемы всего человечества. Здесь – за миллиарды миль от маленького голубого шарика, коих несметное количество во всей галактике, остро ощущалась та неоспоримая разница между важным и не нужным. Лишь отстранившись далеко-далеко от людей, осознаешь, как стоит ставить вопросы и что такое настоящая дилемма. Где-то там, за десятки световых лет кто-то спрашивает себя, какое платье больше подойдёт под вечерний наряд, или раздраженно ведет бессмысленную болтовню о политике. Там, непомерно далеко, люди строят планы и убивают друг друга, деля пространство и время от просмотра фильма до выхода нового гаджета. «Глупцы, менее умны, чем этот мох» - подумал Адам, щупая за примитивное растение на скале – источник спасительного кислорода. «Сюда бы их всех сейчас» - астронавт определенно не скучал о людях, скорее по зеленеющим весенним лугам в нью-йоркском Централ парке, где он любил делать утреннюю пробежку. Но это все временно, ведь отдавал себе отчет в том, что он такое-же социальное животное, как и остальные.
Гравитация, как и все на этой планете, была иной, отсюда такая нарастающая боль в ногах и спине. Адам прошел достойный путь от места пробуждения, но уровень адреналина в крови снижался, а боли донимали все сильнее. Ко всему прочему добавилась жажда. «Здесь должна быть вода» - говорил он себе, держа в руке кусочек сорванного мха и разглядывая приближающееся и увеличивающееся в размерах нечто, напоминающее белое озеро. Сцепив крепко зубы и хрипя от злости, астронавт ускорил шаг. Вот она – надежда, или размытое очертание миража. Адам проникся образами, теперь полагал, что не похож на первооткрывателя, скорее на растерянного в пустыне аскета, отчаянного хватавшегося за любую возможность выжить. Камни обретали облик людей, что без эмоций смотрели за ним. Страх возвращался, эйфория от недавнего триумфа испарилась. «Ну давай же, сколько можно?» - все быстрее и быстрее передвигая ногами, напоминавшие ему деревянные колоды, раздраженно говорил себе Адам. И снова слёзы, на этот раз скупые – от боли и отчаяния. Астронавт даже успел назвать белое пятно – «Озеро последней надежды», до которого оставались считанные шаги…
Упав прямо у края долгожданного ориентира, Адам положил голову на белеющую материю. Это была вовсе не вода и не лёд, возможно, примесь углерода с чем-то еще. Слёз больше не осталось, как и сил. Астронавт больше не чувствовал ног и кашель стал опять донимать его. «Нет, так не пойдет!» - шипел он, потирая носом стекло из не понятной материи. Так и лежал, ожидая печальной участи, рассуждая, что удушье в шлеме еще не самой страшный удел, а о сладкой смерти лежащих у космического модуля на дне оврага и говорить не стоит. За что и каков в этом всем смысл? Адам должен вынести урок?
Три светила, что безразлично плыли по алой небесной тверди, казалось, давно направили свой взор за горизонт. Карнавал света и красок, подбадриваемый серыми облаками и темнеющими камнями, подходил к концу. На мгновение Адаму показалось, что именно он и есть главный герой в этом представлении, что лежа ожидает, когда занавес ночной тьмы и холода накроет всю эту безнадежную сцену.
Удар. Еще один взмах руки и удар. Последний бой за жизнь, новую – не прежнюю. Космический первооткрыватель, он же потерянный отшельник в глухих лесах галактики, наносил удары руками по «Озеру последней надежды», в которых еще остались крупицы сил, угасающих с каждой минутой. Стали проявляться трещины, а позже и все озеро стало распадаться на куски, что устремлялись в бездну. Адам широко раскрыл глаза, постигая тайну этой не радушной к гостям планеты. Дна кратера было не видно, вместо этого, в самой его пучине струились слабо заметные тонкие нити света, еле уловимые, но такие манящие. Астронавта осенила лишь одна мысль, некое окончательное озарение: «Это не самоубийство. Путешествие продолжается». После чего Адам промолвил еще кое-что, слова, некогда даровавшие победное свершение над смертью, словно заклинание, которое однажды сработало – «Дай мне еще один шанс!». Разломив ближайший кусок стекла, он упал во мрак загадочного кратера, закрыв глаза и освободив голову от всех мыслей.
В нью-йоркской больнице Ленокс-Хилл прозвучал детский плач. Не то, чтобы он был единственным во всем роддоме, но - что особенным, в этом нет сомнений. Итен Сандерс, отец ребенка, не желавший присутствовать на родах из-за своих личных – религиозных причин, молча, стоял у окна и вглядывался в небо, пока не услышал радостную весть от подбежавшей к нему акушерки.
- Сэр, у вас родился мальчик.
Итен, утирая слезу с багровой щеки, ожидавший своего единственного сына после тяжелой болезни мысленно обратился к Всевышнему: «Спасибо, что дал мне еще один шанс, Господи», а через секунду произнес:
- Адам, мой сынок, – и поспешил в родильную комнату.