Хороших людей мало, очень мало, ничтожно мало; их настолько мало, что сухой счетовод-статистик не берет несчастных даже в расчет нравственного состояния социального населения земли, называя их по-научному непонятно, по-французски красиво и по-немецки длинно: нерепрезентативной выборкой. Статистику вторит, даже на голову впереди в этом богоугодном поприще бежит поп, у коего ежели только чихнул иль икнул в десяти шагах от аналоя – априори грешник, а уж кто не посещает, а не посещают все, которые как раз репрезентативные, - так гореть ему (понимай, всему человечеству) в геенне. Прокурор в этом странном забеге блюстителей и учетчиков чистоты не то чтобы отстает, но с мудрым прищуром, чуть поодаль, имеет ввиду; то есть против гражданского или уголовного права всяк от рождения обоснованно, собака, подсуден, включая и статистика, и попа, но чего обдерешь с ягненка? – пускай подрастет, поднакопит жирку-пороку, не то чем тому за индульгенцию покаяться-заплатить будет? Обыкновенный люд, говоря языком спортивным, основной человеческий пелотон, за неимением надежд на лидерство, или хоть право быть услышанным, судит друг дружку и печатно, и против разрешенной синтактики, тем самым и вовсе исключая даже мысль о наличии где-то в мире порядочных, то есть хороших людей.
Однако ж вот какая странная штука – они, хорошие люди, таки есть. Их любой из нас видел, встречал, а иной даже и общался. Не на всяком втором шагу, согласен, но ежели обозреть каждому свою жизнь по всему горизонту, куда достанет только память, закрыть глаза, обернуться на 360 градусов и в момент этого поворота наугад плюнуть, то всенепременно попадешь в хорошего человека, ну или хотя бы в хороший поступок (иногда даже и в свой собственный). Вот это надобно отметить особо, что именно в хороший поступок. Может, они и правы, статистик, поп и прокурор? – нету хороших людей, - просто мы вдруг почему-то ставим знак тождества между поступком и человеком? История, так ее! Петр Первый своими руками рубил головы и кой-чем другим своим портил девок, а окно-то в Европу как изымешь? Екатерина Вторая муженька-то, крути - не крути, пристроила-таки на погост, а образованность-то российская с нее пошла? Сталин, прости Христос, по брови в крови русской, а войну-то выиграл? Можно и пониже. Толстой написал Анну Каренину, а был ханжой и деспотом своим близким; Чайковский сотворил Лебединое озеро, Щелкунчика, а гомосексуалист, куда девать; Блок, Есенин, Высоцкий? – не пересчитать шедевров, а потонули в водке… Еще ниже? Еще ниже мы с вами, и что? без просветов разве?
Просветы… Оно и есть, что просветы. Тина, муть, слякоть, мерзость, подлость, предательство, прелюбодеяние, трусость, воровство, пошлость, пошлость на всем белом свете – вот наша жизнь… Но просветы... Просветы, добрые дела, добрые слова, даже просто добрые мысли – вот он, хороший человек. Идешь по тротуару, котенок плачет, нагнулся, покормил, чем было в сумке, пристроил на теплую крышку колодца, погладил, сказал доброе, пошел дальше… Выпей литр водки, выиграй миллион, отдай половину в приход церковный – не испытаешь той радости, того уважения к себе, какое получил от просто хорошего поступка к котенку, собаке, ребенку, человеку. Да, хорошего человека нет на земле ни репрезентативно, ни нерепрезентативно, но есть хорошее движение души, поступок, слово, взгляд… Не будет мне после смерти ни двух чаш, ни двух дверей, ни Петра с ключами, ни Асмодея с сковородками, ничего не будет вообще, но все при жизни; мои весы во мне, я сам всему себе судья, прокурор, адвокат, истец и ответчик, я и приговор, и сталь своей вые... Я хочу обозреть горизонт мой памятью моей, закрыть глаза, поворотиться на 360 градусов, плюнуть наугад и… попасть, всенепременно попасть в хороший, ну хоть сколько-то порядочный свой поступок... Всенепременно наугад и всенепременно поступок. Аминь.