В стародавние времена жил в одной деревне весёлый парень Ермошка. И была у него старая отцовская гармонь. Игрок он был не ахти какой, но на вечорках девки охотно плясали под его музыку.
Обычно собирались в избе деда Авдея. Этот неунывающий дедок любил повеселиться и был неплохим сказочником.
Однажды вечером набились, как всегда, парни и девчата в его тёплую избушку и запели озорные припевки… А деду того и надо: сидит слушает и насмешливо наблюдает за пальцами гармониста. Смотрел, смотрел, а потом и говорит потихоньку ему на ухо:
– Если хочешь, Ермолай, по настоящему играть, пойди в самую полночь на кладбище и сядь у ворот на перекрёстке. Коли не испугаешься – будешь самым знатным музыкантом в нашем районе.
Ермошка деда выслушал, посмеялся и вскоре побежал вместе с другими домой.
А в те времена законы в деревнях были строгими: не пришёл с гулянки в одиннадцать, родичи дверь запрут и ночуй со свиньями на соломе.
Вернулся Ермолай вовремя, поужинал и отправился на боковую. Вроде и спать пора, да только уснуть почему-то никак не получалось. Лежит и сычом в потолок смотрит. Не идёт сон, хоть ты лопни! Никак лукавые дедовы слова из головы не идут! Поворочался парень с боку на бок, а в половине двенадцатого, когда все в доме уже спали, потихоньку оделся и, подхватив свой футляр с гармонью, вылез через окно во двор.
За пять минут добежал он переулками до кладбища.
Ночь была ясная, звёзды сияли и полная луна лукаво улыбалась сверху.
Полюбовался Ермошка на луну да и уселся в снег на перекрёстке дорог у самых кладбищенских ворот. Достал он из футляра свою гармошку и заиграл хороводную, разворачивая меха во всю ширь.
Вскоре сквозь переборы гармони услышал он стук копыт. Мимо него промчалась повозка и резко затормозила в десяти шагах. Из повозки спрыгнули на землю двое незнакомцев и подошли к гармонисту.
– Ступай с нами. – говорит один из них. – Тут недалёко.
Ермошка заупрямился:
– Вот ещё! Не хочу!
Тогда здоровый, как бык, мужик набросил ему на голову мешок для картошки и предупредил:
– Будешь артачиться, разорву твою гармонь в клочки, а её меха тебе на голову нахлобучу! – и такой при этом отвесил ему подзатыльник, что он кувырком полетел в его чёрный тарантас.
Кони заржали, забили копытами и помчались куда-то по неровной дороге. Мотало Ермошку на холодном полу из стороны в стону, а через некоторое время почувствовал он, что колеса затормозили.
Снял разбойник с Ермошкиной головы мешок, и увидел он, что оказался среди чистого поля у одиноко стоявшего рубленного дома. У входа на стене горели два стреляющих искрами факела.
– Давай, шагай в дом! – подтолкнул его здоровенный мужик в шапке, а другой – в высоком колпаке рядом шагал и гоготал, как жеребец.
Вошли они в дом, а там – дым коромыслом! Такой гвалт стоит, что впору оглохнуть!
Пляшут у длинного стола какие-то страшенные бабы с мужиками, а другие за столом сидят да свиные кости обгладывают. При этом тарабанят они этими костюгами по столу вместо барабанов. И под этот аккомпанемент два беззубых карлика с ведьмой на столе трепака отплясывают. Да так ловко у них получается, словно не калеки они убогие, а полные сил молодцы.
Подбежала к Ермошке противная нечёсаная бабёнка с торчащим зубом. Ноги у неё кривые, а вместо башмаков копыта. Суёт она ему под нос какой-то стакан:
– Выпей, милок, нашего взвара! Разгуляйся! – а у самой рожки кривые торчат из-под лохм.
Те двое, что привели его сюда, сняли свои шапки, а под ними тоже острые рога темнеют.
Захлопали чертяки в ладоши перед его носом, дескать, играй плясовую, Ермошка!
Заиграл парень от страха, что есть мочи! А кривоногая обрадовалась да – прыг до потолка! Оттолкнётся там о потолочную балку кривыми ногами и – обратно на пол сигает…
– Эх, парень, угодил! Давно так не веселилась! Наградить бы тебя надо! – туда-сюда скакала двужильная, пока у Ермошки меха на гармони не лопнули!
Лопнули так звонко, так протяжно, словно петух во всю глотку загорланил… А дальше Ермошка ничего не помнил…
Очухался он там же, у кладбища! В обнимку с футляром от гармошки! Открыл футляр, а там – новенький баян лаком блестит.
Взял он в руки инструмент, растянул меха, и сам удивился, как замечательно мелодия полилась! Такие трели выдавал, что, казалось, не десять пальцев у него на руках, а все двадцать! Отродясь в жизни он такого не выдавал!
Люди не могли нарадоваться на него, да всё недоумевали: откуда у простого парня вдруг появилось такое умение?!
Один дед Авдей хмыкал себе под нос и хитро поглядывал. Он-то всё знал, да помалкивал от греха подальше! Мало ли что!