Т Р И С Е З О Н А Н А Т А Й М Ы Р Е Часть 6
Первый раз я поехал на отстрел оленей в 1980 году, затем в 1983 и 1985 гг. Попасть в бригаду охотников дело сложное. Причина? – относительно высокие заработки и относительная свобода. При благоприятном стечении обстоятельств, в день в среднем получалось до 25 рублей, а средняя заработная плата по стране – 120 руб. в месяц. Заработать не значит получить. К этим деньгам прилипает масса желающих - всесоюзная и краевая рыбохотинспекции накладывают свои штрафы, вас заочно примут в профсоюз и удержат членские взносы за этот период. Допускаю, что комсомол, пионерия, общество красного креста и полумесяца, "друг зеленых насаждений" и нечто подобное участвуют в дележе денег, заработанных бригадой. Руководитель бригады удержит за компенсацию приобретенного оборудования и пр. Желающих хорошо работать и хорошо зарабатывать много. Конечно, деньги просто так никто не платит – нужно очень много работать (бывало до 22 час. в сутки), владеть необходимыми знаниями и навыками и, наконец, уметь жить в весьма трудных условиях крайнего Севера (климат, мошка, бытовая неустроенность).
Полагаю, что моим городским внукам будет любопытно и поучительно познакомиться с жизнью их деда в условиях тундры Севера. Однако, все по порядку!
Впервые я познакомился (2-3 дня) с тундрой на Кольском полуострове во время путешествия с Ильей Белкиным. Площадь этой тундры примерно несколько сотен квадратных километров. Таймырская тундра (здесь в сумме провел полгода) – это сотни тысяч квадратных километров. Я сделал несколько фотографий с вертолета – хорошо видна масса больших и маленьких озер, болот, речек и речушек. Если же идти пешком, то можно увидеть удивительнейшие картинки! Зайцы отбегут от тебя, если ты подойдешь к ним на 15-20м, а до того они сидят столбиком и удивленно рассматривают тебя – ты кто такой? Почему раньше не видели? То же и утки – отплывут на 5-6м и смотрят. Когда мы вчетвером ходили по тундре, подыскивая место для выполнения работ, к нам подбежал бурый медведь с белым «слюнявчиком» на груди. Не добежав 20 м, он остановился и тоже начал нас рассматривать и принюхиваться. Он здесь «самый главный» - у него нет врагов. Вдруг появились мы. Естественно, ему следует познакомиться и узнать: враг или пища? Было страшно и, одновременно, смешно видеть, как он то становился на задние лапы, то приседал, то перебегал к соседнему кусту, пытаясь нас рассмотреть.
Кто-то из ребят поймал песца, когда тот переплывал реку, а потом водил его на веревочке, изображая «даму с собачкой». Масса куропаток выпархивала прямо из-под ног, пугая внезапностью появления. Буквально в нескольких метрах доводилось видеть гусей и, особо хочу отметить, краснозобых казарок – крайне редкая птица. Гуси, утки, лебеди – всего этого предостаточно в тундре. Необыкновенно богатый животный мир!
В реках и озерах полно рыбы – осетр, чир, муксун, нельма, ряпушка, колюшка, хариус и т.д. Необыкновенно нежная и вкусная северная рыба. Запомнилась такая сценка. Один из нганосан (местное население), прикрепленных к нам в бригаду, зашел с удочкой на перекат и тут же поймал хариуса. Одной рукой держит бьющуюся рыбу, а другой рукой достает из кармана телогрейки щепотку соли и, посолив, начинает её есть сырой и живой. Съел несколько рыбин, смотал удочки и пошел спать. Мне объяснили, что так местные жители компенсируют нехватку витаминов. Точно так же он ел сырые, еще дымящиеся почки оленя. Однако дело не только в витаминах. По теории д-ра Хоуэлла сыроедение существенно повышает объем ферментов, которые увеличивают силу и продолжительность жизнедеятельности организма.
На точке повсюду бегают лемминги (северная мышка) – таскают крупу со склада и прячут куда придется – в карманы телогреек, висящих на стенах, под подушки и т.п. Смешной случай. Повар Слава Балтиков ругается, стоя у своей постели – в очередной раз обнаружил под подушкой горсть крупы. Долго ругается и грозит неизвестному шутнику набить физию. Я хохочу, стоя рядом. Наконец, предлагаю указать виновника, если он, конечно ж, сдержит слово. Обещает набить физиономию. Рассказываю про леммингов. Не верит. Предлагаю понаблюдать днем, когда никого рядом нет. Через несколько дней возвращаюсь с поста. Слава держит в руках лемминга, пойманного «в петлю». «Доцент, гляди – выполняю уговор». Щелкает лемминга по носу.
Растительность скудная – холод не позволяет расти деревьям – только кустарник, и то на юге. Ближе к Карскому морю его уже нет. На юге растут черемша (вид чеснока), грибы, черника, морошка. Цветы жарки.
В таймырской земле добывают уголь, золото, медь, никель, платину, серебро. Одним словом, вся таблица Менделеева. Желтобурый дым от медеплавильного и никелевого заводов через океан достигает Канады (наши платят им штраф).
Популяция дикого северного оленя (карибу) насчитывает около полумиллиона особей. Власти ежегодно выдавали лицензии на отстрел около 40 тыс. оленей. Весной стада оленей, спасаясь от мошки, оводов, уходят на север, к берегам Карского моря. Тут спасительный ветер помогает им выживать. С наступлением холодов (с августа по сентябрь) они мигрируют к югу. Передвигаются табунами – большими (до тысячи голов) и маленькими (несколько оленей). Ходят своими маршрутами. Плавают они прекрасно, и река, шириной 400 м, для них не является серьезным препятствием. Вот проложенные людьми путепроводы (трубы диаметром больше метра, приподнятые над землей и теплоизолированные, протяженностью в десятки, а то и сотни километров) - это порой непреодолимо. Иногда, пытаясь найти проход в путепроводе, олени заходят в г. Норильск.
Десяток бригад, созданных госпромхозом «Таймырский» и агропромышленным комплексом «Арктика», ежегодно выезжают на отстрел оленей. Мясо их является деликатесом и охотно покупается зарубежными странами за валюту. Из шкур вырабатывается лайка – один из лучших сортов кожи. Рога идут на сувениры. Одним словом, огромнейшая выгода при минимуме затрат. Ну, а где деньги – там полно людей. Как тех, кто работает, так и тех, кто наживается на чужом труде. В этом денежном ажиотаже понятие справедливости весьма специфическое. Тут свои законы. Их прекрасно описал Джек Лондон, на примере золотоискателей. Суть та же – деньги!
Наша бригада - от никелевого завода. Начальник арматурного цеха Валентин Дольменко подбирал людей и обеспечивал материально-техническую базу. Директор завода любил поплавать в городском плавательном бассейне, где старшим тренером был Костя Чижиков, дельфинист из Ленинграда, а директором известный в довоенные годы марафонец Файзулин. Вот по этой цепочке я и был зачислен в бригаду. Опять спорт помог! Прилетел в Норильск. Остановился у Леонида Шишкарева – тренера по плаванию. Сразу же включился в подготовительные работы. В основном погрузо-разгрузочные. На заводе мы грузили бочки с соляркой, бензином, машинным маслом, доски, шпалы, мешки с углем и солью, трубы, вентиляционные рукава для шахт, инструмент, ящики с гвоздями и патронами, лодки, моторы и пр. Все это везли в порт Валек и перегружали на баржу.
Пригодилась физическая подготовка – я не отличался от привыкших к такому труду рабочих, а если и отличался, то в лучшую сторону. Очень важно быть физически крепким! Наконец погрузка закончилась, и катер-буксир потащил баржу по р.Норилке, через озеро Пясино в реку Пясина. Огромная река – длиной более 800 км. Наша «точка» – Коренная, недалеко от верховья Пясины.
Нас, несколько человек, бригадир отправил вертолетом – подготовить «точку» к работе, подремонтировать помещения, разгрузить и принять груз с баржи.
Начались строительные работы. Строим жилое, подсобные и рабочие помещения, баню, столовую, склад горюче-смазочных материалов, дизель и генератор, дральню, вешала, складские помещения и много-много еще чего, необходимого для жизни и работы в тундре. Мои спортивные и ученые регалии здесь не имели никакого значения – трудился со всеми на равных. Как каждому новичку, мне поручали не сложные, но «противные» работы. Самое первое задание – сжечь 800 оленьих шкур, не вывезенных с прошлогоднего отстрела. Целый день я таскал, пилил и рубил шпалы, поливал их соляркой и жег шкуры. Могли быть сотни квадратных метров лайки? А бесхозяйственность, наплевательство? Как же без них в безответственном и бесконтрольном государстве! За них уже не заплатят, а значит они и не нужны.
Наконец подготовка закончена – построена дральня, вырыты ямы для захоронения отбросов в незатопляемой зоне, готовы подсобные помещения и апробированы кухня и баня, сколочены нары для спанья.
Получили лицензии на отстрел 3 тыс. оленей. Подошли и первые табуны. Началась тяжелая и непривычная работа. Как и все новички, я должен был освоить все операции по разделке туш. Распорядитель работ внимательно присматривался к деятельности каждого и принимал соответствующие решения. Это сводилось к трем моментам – избавиться от лодыря, или оставить на той работе, которая лучше всего получается, или же перевести на другую, требующую более высокой квалификации. Довольно быстро я «дослужился» до стрелка. Дело в том, что перед этим меня поставили на сдирание шкур – очень тяжелую и изнурительную работу. К вечеру пальцы рук распухали до размеров сарделек, и за ужином трудно было держать ложку. Опять повезло – организовывался новый пост, а, следовательно, нужны моторист и стрелок. Попробовали меня на роль стрелка. Подошел. Теперь мы с напарником уезжали за несколько километров из бригады рано утром и возвращались поздно вечером, когда темнело. В это время на Севере долго не темнеет, зато рано рассветает. А летом солнце вообще за горизонт не опускается!
Итак, вдвоем с утра до вечера , вдали от всех и сами себе повара. К этому тоже надо иметь предрасположение – далеко не все могут выдержать одиночество и длительный контакт с одним и тем же человеком.
Пригодились мои знания по психологической совместимости космических экипажей, умения и опыт турпоходов.
Мы построили себе небольшой домик – «балок». В нем был топчан для сна, столик и малюсенькая печурка-«капельница» для обогрева и приготовления пищи, угловое окно с видом на две стороны для наблюдения за рекой. Один спит, другой с биноклем в руках караулит – типичное время препровождение. Убитых оленей связывали по 10-12 штук и самоходом отправляли вниз по течению реки – к базе, где их вытаскивали и разделывали.
На этой должности я и закрепился на все три экспедиции, за исключением непродолжительного времени, когда пришлось выполнять функции повара. В соответствии с установленным порядком, если кто-то один не закончил работу, то вся бригада помогает ему, и никто не имеет права уйти в казарму или столовую. Так и мы с напарником – если, вернувшись, мы видели, что работа не закончена, то и подключались на ту операцию, где было необходимо.
Это очень верная установка. Вообще должен непременно отметить, что практически все в бригаде понимали, что мы зависим от работы друг друга. Вот почему, если ты просишь кого-либо помочь, например, удержать бочку при заправке бачков бензином, тот откладывает свое дело и идет помогать тебе. Так же и ты помогаешь.
Неприязненных отношений практически не было между членами бригады – общее дело объединяет и сплачивает. Тут каждый на виду – лень, хитрость и т.п. черты характера сразу же видны. У бригадира есть право – изгнать любого члена бригады в любое время по решению всей бригады. Конфликты бывали и решались они публично за общим столом после еды.
Вылетая из Норильска, я на всякий случай купил бутылку питьевого спирта за 9 руб. 60 коп. Она у меня лежала в чемодане, а чемодан под нарами. Возвращаюсь с поста – глядь, а в чемодане вместо бутылки лежит красненькая десятка. Народ с интересом ждет продолжения. Я достал из штанов трехрублевую купюру, взял удочку и пошел к реке. Несколько человек меня сопровождают. Нацепил трешку на крючок и забросил в воду – один, два, три раза. «Не клюёт! – громко комментирую я, – здесь даже рыбам деньги не нужны!» Мой комментарий был тиражирован всей бригаде. Я знал тех ребят, которые позарились на эту бутылку. Дольменко держал их в руководстве бригады. Они довольно быстро спивались. Пока бригада работала, они даже одеколон забирали из казармы. Обсуждать этот вопрос с ними совершенно не имело смысла – пили, пьют и будут пить! Через год один из них умер от белой горячки. А ребята-то вполне нормальные, хорошие специалисты, умелые мастеровые. Жаль их.
С началом охоты появилось много мяса – ешь, сколько душе угодно. Халява! Тут парни ничем не отличались от медицинского чиновника (помните, историю с красной икрой?), и наелись «от пуза». Мои предостережения улетали в эфир. И началось!
Я тогда работал на обдирке шкур. Слышишь, как рядом коллега зашипел или зажужжал. Это кто-то из ребят пытается быстренько снять с себя шахтерский резиновый костюм. А быстро никак не получается – сложные запоры на куртке, а еще резиновые штаны, высотой по грудь, держатся на лямках. Срочно! – требует организм. Глядь, торопыга ножом срезает запоры на куртке, бежит изо всех сил, но внезапно переходит на медленный шаг и, циркулем, широко расставляя ноги, подходит к реке ниже по течению. Обреченно полощет в воде свой костюм. «Готов!» - дружный смех на дральне – это те, кто уже пережил подобное, и те, кому еще предстоит усвоить, что за обжорство свежим мясом надо расплачиваться наличным. Куда там шолоховскому Щукарю до наших парней! Как и полагается, сразу ищут виноватого. Кто? Повар, конечно ж!
Вечером бригада возвращается с работы - идут по тропинке гуськом. Показалась столовая, и у входа в белом колпаке маячит повар. За день мнения о нем сконцентрировались в огромную массу. Самая отборная и неприличная ругань, бережно упакованная в контейнеры (это Вам не отдельные выражения: - это поэмы!), выливается на его уши. Самое приличное - кал змеиный. Повар стоит подбоченясь и с явным удовольствием выслушивает эти рулады. Дав выговориться особенно красноречивым, он (ну и хитрец!) кричит навстречу – «Сами, сами виноваты! Вон «доцент» не обвалялся!» Народ смотрит на меня, как на предателя! «Маня! (Антипов Ваня), - кричу я повару – ты можешь гордиться моим стулом!» - «Врешь!?», - набрасываются на меня ближайшие коллеги. - «Могу публично предъявить! Все честно! Без обмана!» - хихикаю я. Кто-то вспоминает о моем предупреждении. Молча, задумавшись, идут в раздевалку – сушилку – душ. Читать надо классику! М.Шолохов все красочно описал про коллективизацию! Хорошее и плохое сменяют друг друга.
На следующий год бригада раскололась – лучшая половина не захотела работать с прежним бригадиром. Выбрали нового – Куртина Ивана Павловича. Когда я прилетел в Норильск по вызову бригады (уже не по блату, а как свой, «нужный человек»!), меня спросили – с кем я хочу работать. Конечно с Иваном! В прошлый приезд я с ним некоторое время дежурил на дальнем посту и запомнил его, как человека трудолюбивого, доброжелательного, с творческой инициативой.
Теперь у нас была другая «точка» – Черная (по названию речки, впадающей в Пясину). Рядом был дом промысловика Алексея Муравьева – здоровущего мужчины, круглый год проживающего в тундре на своем участке. Здесь он добывал песца и ловил рыбу. Он поразил меня своей силой. Прошлый раз, когда мы только прилетели на Коренную (в нескольких километрах от него), он приплыл к нам на моторной лодке. С завистью посматривал на наше имущество, особенно на бочки с бензином. Дольменко, перехватив его взгляд, пошутил – «Унесешь?! Твоя!». Леша обнял 200 л бочку, поднял и пронес её метров пять к лодке по гальке, да еще два – три метра в воде выше колена. Положил в лодку и умчался, пока не передумали! Силен мужик!
Он же рассказал мне историю про НЛО, когда он зимой, возвращаясь с путика, увидал, как из «тарелки» прожектор освещает его дом. Ну, он и стрельнул по нему из карабина. Тарелка вмиг улетела! «Леша! А если она так быстро умеет летать, так, может, и стрелять умеет? От тебя бы, как от сигаретки, только пепел и остался бы!» - «Так это ж мой участок! Официально!» - удивился Алексей. И чего я с глупыми вопросами пристал к человеку? М-да!..
Под руководством Ивана Павловича работы велись умно и спокойно. Конечно, не обходилось без происшествий. Вася-мордвин, наш тракторист, вывозя отходы в незатопляемую зону (на гору), решил сократить путь, и его трактор попал в плывун. Поработав гусеницами, окончательно зарылся в трясину по верхний край траков, т.е. почти по кабину. Четверых, включая меня, послали отрывать трактор. Воткнешь совковую лопату в грунт и не понятно – кто кого тянет – ты лопату или лопата тебя. Мучались несколько часов. На лодке приплыл Иван и привез несколько шпал. Привязал одну к тракам, завел трактор и затащил шпалу под себя, потом вторую, затем третью и четвертую. Трактор встал на твердую опору и выехал самостоятельно. Век живи – век учись! Прекрасный урок, как вытащить трактор умом, а не «пердячим паром». Господь Бог одарил Ивана необыкновенными способностями – он резко выделялся среди всех.
Вот особенно яркий пример – это от Бога! Недели две сидим с напарником на посту – ни одного оленя. Вокруг глаз уже синяки от бинокля. Смотрим, снизу «бежит» к нам моторка с Иваном. Видимо, надоело ему в бригаде, решил с нами водочки испить. Вообще-то в бригаде «сухой закон» и водка под строгим контролем у бригадира. Ну, а если нет работы, и бригадир сам к вам едет? Начали готовить закуску – жареного зайца, запеченного в тесто. Балок стоит на высоком берегу, и пока Иван к нам поднимался, мы уже и соленой рыбки нарезали. Ждем-с!
Зашел. Увидел. Оценил. Усмехнулся. «Отставить! Значит так. Через пару часов на вас выйдет большой табун. Здесь переходить не будет. Его ведет важенка. Поведет вниз к первому посту. У них тоже не пойдут. Поведет еще ниже к дральне. Как только табун уйдет, сплавляйтесь по течению – мотор не заводить! Первый пост так же будет действовать. А когда мы начнем стрелять, подлетайте к нам и в три лодки возьмем весь табун. Понятно!?» И умчался. Всё точно так и произошло – один в один. 262 оленя мы взяли за один раз! Это каждому члену бригады по 1 рублю за оленя, итого за день по 262 рубля! Правда, работать пришлось 22 часа подряд – повар еду на дральню приносил. Ай, да Иван Павлович! Через несколько дней спрашиваю – как ты узнал? Уж точно не по рации – у нас все рации на фиксированной волне, мы бы тоже услышали. Иван рассказал, что он спал и весь этот сценарий ему приснился. Он поверил и предупредил всех нас и подготовился.
Вот почему я верю в «Верхний Разум», или как там его еще называют, – Святой дух, Аллах, Буда и т.п. Мне он тоже подсказывал, и не раз! И спасал неоднократно от смерти!
С Иваном мы сдружились, и надолго – он несколько раз приезжал ко мне и в Москву, и в Язвиху. Интересна его судьба. Энергетика в нем просто кипела и бурлила: он постоянно что-либо придумывал – поедет в санаторий, сделает огромные качели, и все отдыхающие объединяются вокруг него. В Норильске тоже не мог жить спокойно – подговорит вертолетчиков, и они «забросят» его с лодкой и сетями на Енисей. Я видел Енисей в Игарке и Дудинке – Волга, по сравнению с ним, предстает небольшой речушкой. Наловит Иван осетров и домой в Норильск. А осетров раздарит и вертолетчикам, и друзьям. В один из таких десантов простудился – воспаление легких. Лечиться некогда – опять какое-то дело увлекло. Кончилось тем, что одно легкое ему пришлось удалить. Да еще и рак у него нашли (его отец от рака умер). Рекомендовали пить красное вино, виноградный сок. Я через ватерполистов попросил ребят из тбилисского Динамо прислать красного домашнего вина. Ираклий Чхиквадзе выслал мне большую бутыль. Прикупил несколько упаковок сока греческого красного винограда и все это с оказией отправил Ивану в Норильск. Звонит – спасибо! – особенно за вино!
Пришлось ему с семьей перебраться на материк - в село Лермонтово в Пензенской области, родовое имение бабки М.Ю.Лермонтова. Прабабушка Ивана у этой бабки работала ключницей. Тоже гены? И тут Иван не успокоился – приобрел лесопилку, отремонтировал старенький грузовик, нанял двух соседей и стали они пилить и продавать доски. Несколько раз привозил в Москву грузовики с картофелем для продажи - мы со Славой Душкиным помогали ему продавать картофель на улицах Москвы. За год до его смерти мы со Славой ездили к нему в село. Замечательный дом (из лиственницы) построил Иван! Со всеми удобствами – газ, водопровод, ванна, телефон. В феврале 2008 г. болезнь извела Ивана, медицина не смогла помочь. Вечная память этому прекрасному и жизнелюбивому человеку!
Однако вернусь в тундру. В 1985 г. Иван организовал еще одну точку для нашей бригады – на самом севере, недалеко от Карского моря, на р.Тарея. Тут мы стреляли в августе, а в сентябре перебирались на юг – на Черную. На севере, около 600 км от Норильска, климат совершенно другой – снег местами лежит круглый год (на фото его видно), кустарник отсутствует, чахлая травка, пустынное местечко. Иван отобрал нас четверых и отправил готовить точку к работе. Опять строительные дела, только совершенно на девственно чистом месте.
Приступили к строительству жилого дома, дральни, вешалов, аэродрома и «железной дороги» к нему.
После окончания моей второй экспедиции на Таймыр, поскольку не было вертолетов, в Норильск я отправился на буксире – он тянул баржу с рогами, собранными со всех точек. Был конец сентября - на реке пошла шуга, а на озере Пясино стал намерзать лед. Озеро мелкое и передвижение по нему требует огромного мастерства от капитана. Догнали другой буксир, тоже с баржей. У того авария – встал движок. Мы обошли его, чтобы обколоть лед, и взяли на буксир. В результате, чуть было сами не вмерзли – пришлось бы оставаться на зимовку. Идти пешком – около 150 км. Идти еще нельзя – можно провалиться под лед. Оставаться? – тоже проблематично, особенно с продуктами. Опять помогли «верхние люди» и искусство капитана – обкололись вручную и, ломая лед, выползли сами и другим помогли. На Севере взаимопомощь дело святое!
Наконец, все готово, и мы получаем разрешение на начало отстрела на Тарее К нам прилетела приемная комиссия. Первым делом они пошли на помойку – проверить, не нарушаем ли мы инструкций: нам запрещено ловить рыбу, стрелять птицу. Конечно, нарушаем! Но следы тщательно прячем. Еще вчера я с Валерой на моторке поднялся выше по Тарее и настрелял к обеду четырех гусей – всем по «птичке». Там же и ощипали, а кости зарыли, отойдя от точки на сотню метров. И рыбу ловим. Невозможно все продукты завезти на два-три месяца.
Иван поручил мне установить антенну для связи с Дудинкой. Я все измерил, подготовил, созвал ребят, и мы поставили мачты. А один из членов комиссии сказал мне, что тут стрелка компаса имеет отклонение на 26 градусов! Значит, я неправильно сориентировал антенну? Следует все переделать? Иван быстро внес ясность – «раз работает и все слышно, значит правильно! Оставь, как есть!»
На горе, недалеко от аэродрома вдвоем роем яму – пять на пять и глубиной метра три (75 кубометров!). Занятие «высокоинтеллектуальное». Рыли пару дней.
Вдруг слышим крики, суету ребят. По лестнице выбираемся из ямы. По горизонту сплошная черная полоса, которая движется прямо на нас. Что такое? Через некоторое время понимаем – на нас идет огромный табун оленей. Одни быки. Затопчут?!
Тарея река не широкая – метров сто пятьдесят-двести, а зачастую еще уже. Время переправы ограничено. Тут от нас требуется высочайший профессионализм – быстро и точно. Иван отобрал команду, соответствующую этим требованиям. Работали посменно, 24 часа в сутки – солнце в августе постоянно освещает тундру.
За готовыми тушами прилетают вертолеты. Летчикам выгоден наш маршрут – полет занимает много часов, а им оплата почасовая. Тут тоже не обошлось без маленькой хитрости. Поваром у нас был старик Никитыч. Готовил он удивительно однообразно (называлось это «шурпой») – набросает мяса в котел, плесканет воды и сварит. Усталая бригада съест все, что дают, но всему наступает предел. Взбунтовались. Назначили меня. Что такое повар в бригаде? Это человек, который встает раньше всех и готовит завтрак. Потом бригада уходит на работу – он целый день одинок, как «член Адама». После ужина - все спят, а он убирает посуду, моет и пр. Ложится заполночь. Конечно, повару за это начисляется 1% к зарплате. Но не все можно мерить деньгами.
Раз назначили – исполняй! Включил изобретательность: к примеру, сварил рисовую кашу с мясом и черносливом из мешка с сухофруктами. Народ по две добавки лопал. Доизобретался! Иван эти факты использовал для дела – пустил слух среди вертолетчиков, что у него повар из московского ресторана «Новый Арбат». Если раньше я днем мог вздремнуть, то теперь надо было кормить еще экипаж из шести человек, а то и два. Иногда по две «шестерки» в день прилетали. Всю нашу продукцию вывозили быстрее, чем из других бригад. Бригаде это выгодно мясо не теряло в весе. А на меня двойная нагрузка легла.
Твердо решил избавиться от этой работы. Помогли «молодые» - два паренька. Один из них частенько привередничал: «Какого супа налить – вчерашнего или сегодняшнего?» - спрашиваю я его за обедом. - «Вчерашнего - вкусный был!». Наливаю ему миску. Похлебал немного. «А налей-ка мне лучше сегодняшнего!» - «Съешь один, налью другой!» - «Не хочу! Налей свежего!» Вот он, повод!!! «Ах, так! У своей мамы дома будешь привередничать! Вот сам готовь, сам и ешь, что пожелаешь! Баста! Пусть он и готовит!» Все это публично, при всех. С этими словами я снял с себя полномочия повара.
На следующее утро я сплю со всеми. Просыпаемся – завтрака нет. Народ молча смотрит на меня. А я молча одеваюсь в рабочую одежду, - голодным, как все, иду с бригадой. На этом моя карьера повара закончилась.
Еще в Москве я узнал, что на кафедре питания один профессор разработал коптильную жидкость. Разузнал. Достал 20 л, а она разводится 1 к 10. Привез на Таймыр. Нарезал ломтиками мясо двух важенок, дня три просолил, а потом обработал коптильной жидкостью и подвесил сушиться. Получилось прекрасное мясо, по вкусу напоминающее сервелат. Очень удобно – размочил в воде, сделал бутерброд и сыт.
В 20-х числах августа меня и Валерия-Мойшу Иван посылает (признак особого доверия) на южную точку – подготовить ее к приезду бригады в сентябре. Снизу идет катер-буксир и нас в авральном порядке «сватают» на него. Быстренько покидали свое барахлишко в рюкзаки и часа через полтора догоняем катерок. В рюкзак успел натолкать и свой «сервелат» - никто нас на катере кормить не будет. Экипаж – капитан и матрос, да нас двое. Вот этот «сервелат» и выручал нас всю дорогу. Три дня пути, и мы на Черной – сбросили на воду свою лодку и распрощались с симпатичным экипажем.
Валера прекрасный сварщик, и мы ремонтируем вешала, «железную дорогу» и т.п. Ветер растрепал кровлю из вентиляционных рукавов - пару дней проводим на крыше. Привели в порядок сушилку, баню, столовую, казарму. Наконец, все готово. Радируем Ивану о готовности и сообщаем, что табуны появились в наших местах. Еще несколько дней на свертывание работ на Тарее, и бригада перелетает к нам. Эти несколько дней мы наслаждаемся бездельем - собираем чернику и толчем её с сахаром (к блинчикам), охотимся, рыбачим.
Валерий рассказывает мне о гибели в прошлом году нашего тракториста – Васи-мордвина. Шикарный был парень. Пошел на лодке подобрать несколько связок оленей. Заглушил движок, но оставил его на включенной передаче скорости. Когда завел – мощный движок бросил лодку вперед, а Вася выпал в воду. Вода около 8 градусов. До берега далеко, да и моторка ходит кругами – надо от нее уворачиваться. Так и погиб. Дома остались беременная жена с двумя маленькими детишками. Бригада выделила ей 6 тыс. рублей (в то время, это стоимость автомобиля). Могилу от зверья заложили камнями.
Я «сел на рацию» и расспросил у соседних бригад – у кого имеется цемент. Объяснил, с какой целью. С Таловой на попутном буксире нам отправили пару мешков цемента. Прилетели наши ребята, и мы соорудили небольшой обелиск погибшему Васе.
Каждый год гибнут ребята – один, а то и два. Только из нашей бригады – трое. Гибнут по-разному, – самоубийства от неудовлетворенности жизнью, ревность, пожар и т.п. А на соседней точке повесился молодой парень «национал», кажется долганин. Студент 4-го курса охотоведческого института. Было «ликование» по поводу добытого тысячного оленя. Кто-то из остряков начал подшучивать над этим пареньком. А этим нациям алкоголь строго противопоказан – дуреют со ста грамм, причем сильно и надолго (я это сам видел). Паренек обиделся на шутничка и предупредил, что если тот не перестанет, то он «уйдет к верхним людям». Тот не перестал. Паренек пошел на дральню и повесился. Мне объяснили, что у этих национальностей «уйти к верхним людям» - дело обычное и никаких психологических терзаний не вызывает. Чего только не бывает на белом свете!
Мимо нашей точки проходит катер с бригадой рыбохотинспекции. Это уже третья контролирующая инспекция. Вначале была краевая, потом республиканская, теперь всесоюзная. Вся бригада на берегу, молча смотрим и ждем – что-то скажут. Старший кричит – «Иван, пять! Лады?» - «Лады!» - отвечает Иван. Катер проходит. «Ванечка, что значит «пять»? - спрашиваю я. «Пять тысяч рублей наложили штраф на бригаду», - говорит Иван. - «За что?» - «Ой, Вить, ну их к ляху! Остановятся – больше насчитают!» Дело обычное. Половина суммы от штрафов идет в карман инспекторам – вот они и стараются объехать как можно больше точек. Само дело, т.е. экологические нарушения, техника безопасности и т.п. «мелочи», их совершенно не заботят. Главное – урвать себе любимому. Вот он, госчиновник во всей своей красе - жадный, бесконтрольный, игнорирующий то дело, на которое его назначили! Банда дармоедов.
На Черной начались обычные трудовые будни. Я с напарником на дальнем посту. Частенько не возвращаюсь на ночевку в бригаду – могу неделями оставаться у себя в балке. Меня устраивает одиночество и независимый образ жизни – тихо, спокойно. Это, повидимому, следствие того, что на работе в институте я вынужден постоянно общаться – в моих группах в сумме около полутора сотен студентов, да преподавателей около 30 человек, хочешь - не хочешь, а приходится разговаривать с тем или иным, принимать какие-то решения, выслушивать претензии и пр. За два семестра накапливается психологическая усталость. Чтобы снять физическую усталость, достаточно двух недель, а психологическую – и двух месяцев недостаточно. Вот почему забиться на пару месяцев куда-нибудь в тайгу или тундру для меня прекрасный способ отдохнуть (плюс переключение в виде деятельности!). Этот способ восстановления дарю своим читателям!
Работы на Черной проходили нормально, все хорошо. А, как я уже понял, хорошее сменяется плохим. Опять я «попался». Грузили в холодильник (огромный 100-метровый туннель, прорытый в вечной мерзлоте) субпродукты. Нужно носить ящики с почками, печенью, сердцами из лодок в холодильник. От многочисленных выстрелов, на кистях рук есть потертости от ружейной скобы на патроннике, следы от укусов мошки. Одним словом, через них попала инфекция. На кисти руки вскочил малюсенький прыщик. Малюсенький, но ужасно болезненный – руку приходилось держать поднятой, иначе боль сильнейшая. Ну, какой из меня теперь работник? Правило простое: первый день болезни – оплачивается, второй – за свой счет, третий – «день отъезда».
Таймырская эпопея отложила глубокий и приятный след в моей памяти, который можно сравнить разве только со спортивным плаванием. Трудные и опасные условия жизни, и общее дело прекрасно сплачивают людей. Дружба и взаимное уважение между членами бригады длятся десятилетиями. До смерти. Прощай, ТАЙМЫР!
ОТ ТАШКЕНТА ДО ЧУКОТКИ
Вернулся в Москву. Пришел в поликлинику. Врач назначил физиотерапию. Ходил целую неделю на кварцевание, еще что-то – все без толку. Сказал врачу, что он ничего в этой болячке «не петрит», и уехал домой. Залез в «самоучитель» - Справочник практического врача – и понял, что это какой-то кокк (стрептококк?). У меня нет лаборатории, но есть нутряной медвежий жир (каждый раз привозил домой по килограмму) и пара пузырьков с бензилпенициллином. Ободрал ранки до чистого мяса и смазал их этим жиром, смешанным с пенициллином. Через пару дней все зажило, только шрамики остались. Воистину, - бесплатная медицина ничего не стоит!
Включился в московскую карусель. Тут мой начальничек приготовил мне сюрприз - попросил поработать еще и его замом по учебной работе. А это составление расписания занятий и распределение преподавателей в соответствии с этим расписанием. Одним словом – как ни крутись, а кучка недовольных обязательно появится (одни хотят именно в эти дни, а другие в те). Недовольные тебе обязательно «что-нибудь эдакое» выскажут. А у тебя уши и так давно «в трубочку свернулись», потому как наши преподаватели научной работой заниматься ни в какую не хотят, и я по этому поводу уже «наслушался».
Что касается научной работы, придумал прекрасный выход. Дело в том, что в начале и в конце каждого семестра мы проводили контрольные соревнования по тем нормативам, которые предусмотрены общевузовской программой. На основании результатов этих соревнований студенты получали «зачет». Я предложил преподавателям выполнять статистическую обработку результатов своих групп с анализом, выводами и предложениями по улучшению учебного процесса в каждом из отделений по видам спорта. Этот труд не требовал от них никаких особых усилий, но стал занимать определенное время. Большинство преподавателей относились к своей работе весьма формально и не задумывались о плодах своей деятельности.
Теперь же, когда появилась количественная оценка каждой группы студентов, каждого преподавателя, каждого отделения, – появилась возможность объективно сравнивать эффективность работы того или иного. Что тут началось!!! Совершенно неожиданно выяснилось, что несколько преподавателей, которых регулярно склоняли на заседаниях кафедры, как позорящих коллектив безобразным ведением журналов и другой документации, - оказались лучшими в профессиональной деятельности! Их студенты развивались лучше и быстрее по различным физическим качествам. А те преподаватели, которые аккуратно вели журналы, подчеркивая и зачеркивая тем или иным цветом пропустивших занятия студентов, или убывших и переведенных (для каждой ситуации свой цвет карандаша!) – имели низкую результативность. Коренным образом на кафедре изменилось представление о профессиональной подготовленности того или иного педагога. Вот так номер!
«Виноватыми» оказался я и «наука» – именно мы «разоблачили» довольно многочисленную группу «почивателей на лаврах». Несколько теток объединились и решили меня наказать. Дело в том, что я был принудительно «мобилизован» на чтение лекций о физической культуре в том районе города, в котором находился институт. Этим занималось районное общество «Знание» при райкоме коммунистической партии. (Ну, эта партия – везде достанет!) Вот эти тетки на заседании кафедры дружно выдвинули меня на эту деятельность. С глаз долой – из сердца вон?
Подготовил несколько лекций и начал с ними выступать в общеобразовательных школах, универмагах, на заводах и т.п. Стали появляться полезные знакомства, особенно в магазинах, что весьма важно при всеобщем дефиците товаров. Другими словами, вынужденное «зло» я превратил в «добро». В райкоме партии заметили мою работу и выдвинули меня в городскую организацию. Еще через год я стал в республиканской, а затем и во всесоюзной организации «Знание» при ЦК КПСС. Теперь в институт на имя ректора приходила заявка с требованием отпустить меня в командировку для чтения лекций. За эти лекции уже платили и неплохо. Наладил добрые отношения с тетками, которые распределяли лекционные путевки, - привозил им из командировок сувенирчики. Таким образом, я мог выбирать маршруты для лекционной работы. Я и выбирал – слетал на Сахалин, Чукотку, в Узбекистан и т.д. Эти поездки прекрасно отложились в моей памяти! И хорошо оплачивались!
Должен заметить, что в институте я был обязан читать предусмотренные программой лекции по физической культуре. Я тщательно подготовил их и читал для потоков 1 и 2-го курсов (по 200-400 чел. каждый). Мои лекции пользовались успехом не только среди студентов, но и в среде преподавателей, которые порой на одну и ту же лекцию приходили повторно. Воспользовался опытом своих инфизкультовских профессоров – приготовил несколько «приколов». Дисциплина в Институте народного хозяйства была слабоватая, и студенты частенько опаздывали на занятия и лекции. Ну, в своих-то группах я быстренько исправил ситуацию – за первое опоздание – 10 отжиманий (после занятия), за второе – 20, за третье – 30 и т.д. Опаздывай, если нравится! Как-то разок я сам опоздал – сам и отжался на радость всей группы. Во время лекции, к бесцеремонно входящему в аудиторию студенту я вежливо обращался: «Слегка уважаемый опоздун (опоздунья, обоспанец), прошу пройти на скамью в первом ряду!» Такая форма обращения и внимание всей аудитории довольно энергично влияли на повышение дисциплины.
Поездки с лекциями по стране, общение с большой массой людей различных профессий и характеров прекрасно способствовали моему собственному совершенствованию и кругозору. Конечно, бывали самые различные ситуации, о которых я с удовольствием поделюсь воспоминаниями.
Самые дальние, наиболее интересные поездки были в Узбекистан (1986 г.) – Ташкент, Чирчик, Андижан; Сахалин (1987) - Южно-Сахалинск, Долинск, Макаров, Поронайск, Тымовск, Александровск, Корсаков; Чукотка (1988) – Магадан, Сеймчан, Билибино, Певек, Комсомольский. Поскольку общество «Знание» было при ЦК КПСС, то оно обладало не только огромными финансовыми возможностями, но и прекрасной организацией поездок. Авиабилеты, командировочное предписание, деньги выдавались одновременно, т.е. лектору не надо было толкаться ни в каких очередях. В аэропорту назначения меня встречал уполномоченный от общества и отвозил в гостиницу, где заранее был забронирован номер. Следует оговорить, что в те годы попасть в гостиницу, купить билет и т.п. действия всегда были связаны с большими трудностями – сплошной дефицит. Этот же уполномоченный привозил меня в те организации, где должна состояться лекция. Всё было спланировано очень четко – система парткомов действовала безупречно. Людей собирали на лекции добровольно-принудительно, т.е. отказаться от присутствия - значило вступить в конфликт с партийными функционерами данной организации. А это «чревато чреватостями». Лектор из столицы имел возможность перекусить в райкомовской столовой – это также следует отнести к партийным привилегиям. Напомню – я никогда не был членом КПСС! Для передвижения, как правило, выделялся автомобиль с водителем.
После нескольких лекций в Ташкенте мне была предоставлена белая «Волга» (признак особого шика!) с симпатичным водителем Аликом. С ним мы и колесили по Узбекистану. Алик не только рассказывал и показывал мне местные достопримечательности, но и познакомил со многими национальными обычаями – начиная с завтраков на базаре и заканчивая боем петухов, вдали от начальских глаз.
По прошествии почти четверти века хорошо помню два момента. Первый на фабрике по изготовлению войлока. Рабочие – слепые люди. Внутри цеха сплошная стена из войлочной пыли и волос. Видеть это – страшно. Дышать – невозможно. Добавьте сюда жару до 40 градусов по Цельсию. В кабинете директора мне дали микрофон, а на столах рабочих установлены динамики. Я в комнате с кондиционером, отчитал свои 1,5 часа, после чего пошел по цехам, где индивидуально отвечал на вопросы. Порой и сам спрашивал, в основном об их жизни. Горький осадок до сих пор – больные, бесправные калеки, полностью зависящие от власти. Сказать «кошмар» – значит похвалить их существование. Примерно то же я видел и в России в гор. Боровске – там тоже слепые на фабрике по изготовлению электрооборудования. Конечно ж - «пьют белую почерному»! Забыться и дожить отведенный Богом срок? Вот это жизнь, так жизнь!
Второе, что запомнилось, – огромное трудолюбие крестьян. В сумасшедшую жару всей семьей они на поле. Урожай снимают три раза в году – поэтому трудиться приходится без сезонных пауз. Семьи многодетные. Задача каждой семьи - построить дома для сыновей и собрать калым для дочерей. Вот и вкалывают все от мала до велика с утра и до вечера. Можно ли без уважения относиться к таким людям? Называть их «чурками»? Конечно можно, если у тебя самого «тяма не тямает»!
После одной из лекций в Ташкенте мне надарили несколько букетов прекраснейших белых и красных махровых роз. Попросил Алика завезти меня в плавательный бассейн – хотелось повидать своих бывших коллег по сборной команде СССР - Свету Бабанину и Наташу Устинову. Вот им и отдал эти цветы. Светлана пригласила к себе домой. Она жила с мамой и котенком. По дороге в аэропорт я заехал к ним попрощаться.
Еще одно воспоминание – старый ташкентский рынок. Не в моих силах описать его сущность – изобилие сельхозпродукции, национальный колорит, а процесс торговли требует специального рассказа - это поэма. Мне этот город очень понравился, но жить в нем я бы не решился.
Другая памятная поездка – на Сахалин. Остров контрастов – на юге растет тропическое дерево бамбук, а на севере морозы за 40 градусов! С юга на север весь остров разделен одноколейной железной дорогой, построенной еще японцами. И вагончики японские. Тут тоже запомнились несколько эпизодиков.
Мои возможности, обусловленные, как я уверен, генотипом, оказались несколько выше моей личности, и то, что мне доводилось видеть и чувствовать, а именно извращенность существующей социальной системы, несмотря на мою некогда имевшуюся агрессивность, никак не толкало меня дальше размышлений. Вот моя родная бабушка – Лидия Васильевна, получив должное воспитание и мировоззрение, пошла вполне конкретным путем. Он тупиковый, по-моему. Но все же действо! Это доказывает её более высокую гражданственность и активность по сравнению со мной. То, о чем я напишу в ближайших абзацах, несколько пояснит смысл предыдущего.
На Сахалине меня привезли на целлюлозный комбинат. Снег вокруг него на несколько километров - ярко красного цвета. Загазованность. Огромный актовый зал – нечто вроде авиационного ангара. Зал заполняется людьми, которых приводят отряд за отрядом – тысяча или полторы тысячи человек! В основном молодые люди, причем многие – еще дети. Рассаживаются по стульям. То здесь, то там возникают драки. Вожатые отрядов (надсмотрщики?) жестко пресекают эти вспышки агрессии. Я в недоумении обращаюсь к сопровождающему – кто это? Зачем им моя лекция? Ответ еще больше смущает меня: «Вопрос согласован!» Хватает ума не спрашивать, с кем именно согласован. Вы можете себе представить такую массу олигофренов? Страшный сон! Тема лекции, заранее сообщенная всем руководителями, - о здоровом образе жизни. Стоит ли говорить, что я отбормотал свое время, видя полнейшую индифферентность слушателей, занимавшимися своими делами – раздачей подзатыльников и оплеух друг другу и получая их от наставников. Дети-отказники! Вот куда их пристроило государство, громко трубящее о счастливом детстве в стране с самым замечательным строем. Такое не забудешь! Вот он – здоровущий образ жизни!
Зачем им нужны лекции? Им – нет, а руководителям – да! Для отчета о проведенной культурно-воспитательной работе. Понятно: у них - показуха! А я где?
Другой поразивший меня эпизод произошел недалеко от г. Поронайска (Сахалин) на шахте. Администрация решила провести лекцию на стыке двух смен – отработавшая смена поднялась из забоя, а вторая была задержана. Строгие, даже обозленные лица у всей аудитории. Никаких шуток, улыбок, реплик. Молчаливая, настораживающая тишина! Не имея обратной связи со слушателями, очень трудно раскрывать смысл материала. Кое-как справился. Ни одного вопроса – молча встали и пошли на выход. Я – в шоке. Наконец, кое-как удалось добиться объяснения от сопровождающего (после того, как отъехали на десяток километров), - шахта накануне забастовки. Шахтеры доведены до отчаяния своей жизнью и условиями труда! На кой черт им лекции о чем угодно!? На что рассчитывало руководство, пригласившее лектора, да еще из столицы? На то, что он изменит ситуацию? Отдалит сроки? Как же противно чувствовать себя пешкой в чужой игре! А мое поведение опять пассивное. Вот мой прадед высказался губернатору! А я?
Разумеется, бывали и не такие печальные моменты. Жизнь - она не только многогранна, но и многослойна. Особенно было приятно встречаться с людьми, которые рассматривают физическую культуру, как составную часть общей культуры. А многим просто нравится движение – естественная потребность организма, не затюканного «образом и условиями жизни». Эта часть аудитории всегда внимательно слушала и задавала массу вопросов. Как же приятно было рассказывать им про основы тренировки, про зоны физиологической мощности и т.п. Прямо видно, как эта информация впиявливается им в мозг. В благодарность – приглашают на свои тренировки.
В г.Тымовске стихийно создалась секция любителей бега. Возглавлял её главврач районной больницы – симпатичный молодой человек. Вот он и пригласил меня на такую тренировку. Отказаться было неудобно, и я согласился. Представьте! Мороз около 40 градусов. Раннее утро. Темно. Собралась группа любителей бега и начала проводить совместную разминку. Через полчаса они разбегаются по своим маршрутам. И так каждый день. Ну не энтузиасты? Ну не молодцы? Волевые и энергичные люди!
В г. Макарове меня после лекции пригласили на чашку чая с вареньем. Варенье назвали «клоповник» - по имени ягоды, которая тут растет. Я удивился такому названию. Стал расспрашивать. Объяснили – ягода вроде нашей брусники. А почему «клоповник»? А завтра узнаете – рассмеялись хозяева. Действительно, утром в туалете был четкий запах раздавленных клопов. Вот, почему «клоповник»! Мда, многообразна наша жизнь!
Приходилось читать лекции в самых разных организациях – больницах, консервном рыбном заводе, школах, училищах, на ремонтном танковом заводе и т.п. Конечно ж, я интересовался и производством, и бытом людей. Как правило, очень гостеприимно и доброжелательно рассказывали и показывали. Иногда устраивались чаепития – им было интересно запросто пообщаться с человеком «с материка». (За Енисеем европейская часть России в простонародье именуется «материком»).
Поздней осенью мне довелось улететь для чтения лекций на Чукотку. Крепко запомнив, как я в кожаных ботиночках в 40-градусный мороз «отбивал чечёточку» на зимнем Сахалине, взял с собой валенки. По дороге в Домодедово, да и в самолете многие посматривали на меня с улыбкой – в зимней шапке, тулупе, да еще валенки под мышкой. Я же приберег свою улыбку «на потом». Действительно, в Магадане снег, мороз под тридцать. Тут же туфли в портфель, а валенки на ноги. Приятно было видеть завистливые взгляды пассажиров нашего самолета. К моему удивлению, меня никто не встречал. Сел в рейсовый автобус и покатил в «Солнечный Магадан». Разыскал гостиницу – брони для меня нет и мест тоже нет. Было воскресенье. Что делать? Мне подсказали, что в конце центральной улицы, на горке расположен Дом Политпросвещения. Добрался туда. Кроме вахтера никого. Объяснил ситуацию. Вахтер дал мне список дежурных по городу. Позвонил в крайком партии – доложил ситуацию. Попросили подождать. Достал из портфеля кипятильник, заварку, лимон и сидим, распиваем чай с вахтером. Подъезжает черная «Волга» и водитель приглашает меня проехать в гостиницу.
Привозят меня в закрытую партийную гостиницу – одноместный номер, тут же пришла служительница из ресторана и принесла меню, дабы я заказал себе еду на обед и ужин. Одним словом, такой сервис, о котором я даже не слыхивал. Тем не менее, закон о том, что все проходит (а если хорошее – то очень быстро!), сработал и тут. Раздался телефонный звонок, и меня перевезли в городскую гостиницу, с обычным буфетом и с обычным обслуживанием. Сбылось предсказание Н.Хрущева для меня лично, - несколько часов довелось «пожить при коммунизме»! Оказалось, что по линии «Знания» у них произошла какая-то накладка.
Магадан произвел на меня весьма приятное впечатление – красивый, чистый город. Но самое главное – очень доброжелательные люди. Везде – на улицах, в учреждениях, на фабриках. Меня пригласили в знаменитый магаданский геологический музей. Я ничего не понимаю в геологии. Но! Музей меня поразил своими экспонатами: огромный муляж золотого самородка; заспиртованные мамонтенок Дима и нога взрослого мамонта; в одном из залов пол выложен мозаикой из какого-то необыкновенной красоты минерала (говорят, его готовили для московского мавзолея), и много-много чего еще.
Одна из слушательниц рассказала, что забыла в троллейбусе сумочку с большой суммой денег и документами. На следующий день семейная пара незнакомцев прямо домой принесла всю пропажу целиком. Осчастливленная растеряха преподнесла в благодарность огромный букет роз. Теперь они дружат семьями. Все горожане очень гордятся тем, что популярнейший певец Вадим Козин, сосланный сюда в сталинские времена, после реабилитации не покинул Магадан – жил тут до своей смерти.
Помимо обычных лекций для трудящихся, меня попросили прочитать лекцию для лекторов Чукотского края, которые как раз были собраны для какой-то учебы. Ну и меня к ним «до кучи». Тема лекции – антиалкогольная – времена борьбы Горбачева с алкоголизмом. Эта тема входила в обойму всех лекторов, независимо от их специализации. Ну, а уж мне-то, со «здоровым образом жизни», и подавно. Я довольно тщательно подготовился в московских библиотеках. Ознакомился и с историей борьбы с алкоголизмом в 30-е годы в Северной Америке (помните? – разгул криминала, самогоноварение и т.д.). Нашел интереснейший материал французского профессора о наблюдаемой динамике в здоровье и психике четырех поколений алкоголиков. Одним словом, материал был подобран качественно. Мне было не стыдно выступать с ним перед любой аудиторией. Понравился он и моим коллегам местного разлива. По окончании – обычный вопрос: «А Вы сами, товарищ лектор, употребляете?». Лучший экспромт – это домашняя заготовка. С улыбкой отвечаю словами Омара Хайяма – «Пить можно всем! Необходимо только, знать – с кем, где, когда и сколько!» Оно вроде и не конкретно ко мне, и в тоже время, весьма правильно сформулировано. «Нет! Вы нам скажите – Вы лично употребляете алкоголь!?» - довольно агрессивно нападает на меня один из аудитории. «Не иначе, как фанатик! Да еще наверняка партийный!» - проносится в голове. Нападение – лучшая защита! Делаю строгое лицо. «Вот, уважаемые коллеги, с таким вопросом, могут и к вам обратиться Ваши слушатели! Этих людей заботит не сама сущность вопроса, а как бы извратить содержание, опорочить само дело. Давнишний прием – перевести внимание аудитории на конкретного человека, т.е. на Вас. Вы должны быть готовы к этому – и четко, быстро и громко заявить, что Вы ни в коем случае не привержены зеленому змию и настойчиво советуете вопрошающему бросить эту пагубную привычку!». В зале хохот. А уж как я-то был доволен вовремя подвернувшимся мне ответом. Но физиономию сохранил строгую!
Из Магадана у меня было турне по всей Чукотке – Сеймчан, Билибино, Певек и, на «закуску», золотой прииск Комсомольский.
Прилетел в Сеймчан. Аэродром сохранился со времен войны, сюда перегоняли истребители «Кобра» из Америки на фронт с фашистской Германией. Бревенчатая вышка сохранилась до сих пор. Гостиница с удобствами во дворе. (Два «У» - уборная на улице). Мороз 36 градусов. Солнечно. Белый-белый снег. Прекрасное настроение. Городок небольшой и из одной аудитории в другую хожу пешком.
До начала очередной лекции осталось полчаса. Решил прогуляться. На мне зимняя шапка, валенки, лётная длинная куртка на цигейке (купил на Сахалине). Одним словом, экипирован прекрасно – мороз не страшен. Клапана на шапке, закрывающие ушные раковины, завязаны сверху – солнышко, хорошо! Минут через 10-12 потрогал уши – деревянные! Замерзли. А я знаю, что оттирать их ни в коем случае нельзя – отломаешь! Мочки ушей стали хрупкие, как стекло. Потихоньку развязал и опустил клапаны шапки вниз – прикрыл уши. Вернулся в помещение. Началась моя лекция. К тому моменту, когда я начал рассказывать о том, как надо правильно одеваться и какова история одежды на Руси (начиная от длинных боярских шуб и до мини-юбок), мои уши начали согреваться, краснеть и расширяться. Превращаются в вареники-пельмешки. В зале тут же поняли в чем дело, и раздались смешки. Действительно, лектор рассказывает, как надо правильно одеваться, а сам-то «влип по уши»! Правда, смешно! Громко, с улыбкой объясняю свою ошибку тем, что не учел сухой климат, во время которого температура чувствуется по-другому, чем в привычных влажных условиях. Бывали и такие «проколы».
Очень низкие температуры необычны для населения европейской части страны, а тут дело-то серьезное. Например, я обратил внимание, что зимой на Чукотке автотранспорт пересекает реки не по мосту, а рядом – по льду. Почему? А потому, что стальные конструкции моста на морозе становятся хрупкими, как стекло, и могут легко разрушиться. Один из рабочих рассказал, что он принес в мастерскую металлический колесный диск от автомашины и положил его на верстак. Кто-то сбросил его на цементный пол. Диск разлетелся на мелкие кусочки. Вот это температуры!
Еще на Таймыре мне ребята рассказывали о морозах, наледи на реках, пурге и т.п. климатических явлениях. Природа не прощает безграмотность! Автоавария на Севере пагубна! Через полчаса все замерзнут! Полчаса – это время, в течение которого горит Ваша машина, подожженная вместо костра. После этого – смерть. Вот почему северные механики весьма ценятся среди знающих людей – это ассы своей профессии, проверенные северным климатом. Другая история: из Дудинки в Норильск шла электричка. Сломалась. Мороз. Пурга. Все пассажиры собрались в один вагон, а деревянные лавки из остальных вагонов сжигали для отопления. Так только и выжили!
Билибино! Город известный своей атомной станцией. Она градообразующая. Теплая вода от станции обогревает дома и огромные парники. Что может быть лучше свежих овощей в морозном зимнем крае? «12 месяцев зима, остальное лето!» Как и везде на Севере – весьма доброжелательные люди. После московских уличных сценок это особенно ярко бросается в глаза. Доброта – необходима в суровых условиях! Я это воспринимаю, как Закон Природы, которая строго и весьма доходчиво напоминает человечкам, что, не помогая друг другу, они очень легко могут пропасть. Цивилизованные условия жизни изменяют эту естественную директиву, что и приводит к различным несчастьям. Изредка, Природа с помощью вулканических извержений, высоких или низких температур, землетрясений, огромных океанским волн, оползней и т.п. пытается вдолбить людям об этом основном Законе. Объясняет «царям природы» их немощность. Помогает? Слабовато! И только очень немногим! Осушают торфяные болота, а потом гибнут от пожаров. Азовское море! Байкал! Нижний Тагил! Чернобыль! Сотни городов, поселков. Сказать, что у нас безобразная экология, значит похвалить руководителей страны. Вот когда «вдарит», тогда и перекрестятся! И тут же свалят всю вину на предшественников! Временщики!
У меня выработалась привычка - явиться на лекцию загодя и побродить по цехам, залам, познакомиться с людьми и понять условия их работы. Тем, кто ведет в основном сидячий образ жизни, нужны одни упражнения, а тем, у кого напряженная физическая деятельность, – другие. Вот об этом и стараюсь говорить на лекциях. Совершенно беспроигрышно - повествовать о физическом развитии детей, как правильно их одевать, особенно в условиях холода. Родителям это всегда интересно. Оценка моих выступлений поступает в центральный пункт Магадана и сообщается далее по маршруту. Иногда к моему приезду местная газета публикует анонс о моих лекциях. Это важно – чем больше лекций, тем выше мой гонорар. Иногда, вместо максимума в три ежедневных лекции, я читаю пять. Голос садится. Я ношу с собой армейскую флягу с чаем.
В Билибино запомнилась лекция в «Доме быта». Во-первых, исключительно доброжелательная и заинтересованная аудитория, а, во-вторых, один из сапожников показал мне, как шить унтайки из оленьего камуса, и даже дал выкройку.
Вот я и на краю Северного ледовитого океана – в Певеке. Это третий океан в моей жизни. Вода в виде льда и снега («мокрой» воды не видно). В газете «Северная правда» маленькая заметочка обо мне – кто, что и о чем. Через пару дней меня увозят на золотой прииск в поселок Комсомольский.
На Колыме золото добывают открытым способом. Бульдозером снимают верхний слой почвы глубиной метр-полтора. Затем бульдозером насыпают золотоносный грунт на специальные сетки и промывают струей воды. Золотой песок, как более тяжелый, через сетку падает вниз на огромный поднос, а грунт смывается. Через некоторое время государственной мощной организации становится невыгодно держать здесь могучую технику, и она переезжает на другое месторождение. А остатки золота отдаются на добычу бригадам. В бригаду берут людей, владеющих двумя-четырьмя специальностями. Например, тракторист, сварщик, механик – в одном лице. Заработки – в среднем около 50 руб. в день. Как правило, в бригаду берут родственников или очень хорошо знакомых, проверенных друзей. Работа по 12 часов в день – с 8 утра до 8 вечера.
Меня спросили, соглашусь ли я выступить с лекцией в 21 час. Разумеется, я ж сам работал в бригаде и понимаю, что к чему. Бригадир мне очень понравился – серьезный и умный, опытный человек. Я видел, в каких условиях живут государственные старатели, – зачастую в самодельных балках. А бригада выстроила прекрасный двухэтажный дом со всеми удобствами, со столовой, пригласили умелого повара. В отличие от госчиновников этот бригадир четко понимает, что «как лошадь кормить, так она и пашет». Плохо выспавшийся рабочий будет плохо работать и т.п.
После лекции пригласили в гости и долго трепались о жизни. У некоторых членов бригады под кроватью лежит мешочек с золотым песком. Запасец есть, а вывезти весьма проблематично. Ушел из бригады под утро.
В России много хороших людей, и мне посчастливилось с некоторыми пообщаться. Разумеется, приходилось сталкиваться и с дурными. В процентном отношении их явное меньшинство, и они группируются в профессиональные кучки. Например – чиновники, партсекретари и замполиты! Так же, как и мои предки, я люблю и уважаю свою страну и никогда её не путаю с сановниками и чиновниками, так поганящими жизнь трудящихся, созидающих работяг, будь это рабочие, крестьяне или интеллигенты.
Секретарь партийной организации поселка оказался умным и высокопорядочным человеком. Исключение? Я впервые познакомился с таким явлением! Он повез меня на драгу. Представьте себе огромный металлический корабль, стоящий на суше в снегу. Ходить по палубе невозможно, даже в валенках - холод. Вот почему вся палуба и коридоры застелены деревянными трапиками. Бригада - человек шесть - собралась в кубрике с огромными 800-граммовыми кружками с горячим чаем. Такую же вручили и мне. Стояли кучкой, в середине которой я докладывал свой материал, прихлебывая чаек. Очень необычная лекция получилась. Вернее сказать – беседа.
Во время посещения общеобразовательной школы я обратил внимание на одежду постоянно бегающих или борющихся друг с другом ребятишек. Одеты, как капуста – на каждом по несколько рейтузов и штанов, рубашек и свитеров. Разумеется, потные, поскольку в школе протоплено на совесть и весьма тепло. Зашел в медпункт – много ли и часты ли простудные заболевания? Да, - это главный бич. Читая лекции родителям, концентрировал их внимание на том, чтобы их дети переодевались, приходя в школу. «Обратите внимание, как одеваются местные «националы», выросшие и воспитанные в этих краях в течении многих поколений. Малицы из оленьих шкур (олений волос трубчатый, внутри воздух) весьма теплые и, сняв их, нет нужды в многослойных привычных для нас рубашках, пуловерах, джемперах, штанишках, рейтузах и т.п. Разгоряченные в школе детишки выходят на улицу, плохо застегиваются (жарко ж!), а мороз и сквозняк тут как тут. Они болеют, у Вас заработки снижаются!»
Партсекретарь поселка и преподаватель физкультуры попросили меня отвезти в московскую редакцию газеты «Пионерская правда» альбом с фотографиями и текстом об их школе, о футбольной команде – очень им хотелось попасть на столичные игры по футболу «Золотой мяч». Конечно ж, я с удовольствием выполнил их просьбу. Летом я видел по телевидению эту команду в Москве.
Самолет из Певека в Москву дозаправляется в Норильске. На Алыкеле (норильский аэропорт) меня встретили Иван Куртин с ребятами из бригады. Петр Румянцев приготовил мне подарок – японский аккумулятор для моего автомобиля: «до Красной площади будешь ездить на одном аккумуляторе. Без бензина». Родные люди!
Закончу повествование о лекционной деятельности тем же, с чего и начал. В институте кучка злобствующих теток решили прикрыть мою лекционную деятельность, на которую они ж меня и сбагрили. Теперь же их очень раздражало то, что, как они выяснили, я за это дополнительные деньги получаю. «Мало того, что гребет кандидатские, так и тут хапает!» На заседании кафедры осудили мои поездки. Иэх! Рассея, ты моя, Рассея! Завистнички вы мои ненаглядные!
---ооОоо---
7 - 11 части искать по адресу:http://www.proza.ru/avtor/konvic - список произведений