Когда я уволился с флота, мы вернулись в Калининград, разменяли родительскую трешку на однокомнатную в Кенике для нас и двухкомнатную в Советске для родителей.
Мама уже давно мечтала перебраться в Советск, поближе к сестре, поближе к родительским могилам. Похоронив бабушку Тосю, мама впряглась в кабалу по уходу за своими тетками - Ниной и Галей. Три бабушкиных сестры жили вместе в трехкомнатной квартире, но Соня к тому времени уже умерла. Тетки сами предложили:
- Галочка, приезжайте с Володей, живите у нас. Мы старые, больные, ухаживать за нами некому. А вам квартира наша достанется.
Зная скверный характер бабушки Нины, я советовал маме настаивать на оформлении дарственной, но старухи отказались наотрез: "Только завещание!" А что такое завещание? Обещание, которое всегда можно взять назад - переписать. Так оно и получилось. Почти три года мама мыла, стирала, убирала, готовила, кормила, вставала по ночам, выслушивала жалобы и упреки от эгоистичных, привыкших жить только для себя тетушек. А потом один ловкий доктор уговорил Нину и Галю оформить с ним договор пожизненной ренты.
С одной стороны жаль было потраченных на неблагодарных родственниц времени, сил и нервов, а с другой стороны какое счастье - вздохнуть полной грудью, освободившись от рабства. Шут с ней с квартирой, а вот тетушки под опекой заботливого доктора недолго задержались на этом свете. Через полгода преставилась бабушка Нина, а еще через полгода отдала богу душу и Галина Ивановна.
После размена калининградской квартиры родители стали советчанами. Дачу в садовом обществе на берегу Немана купили еще раньше.
Мама с папой выращивали на своих шести сотках небывалые урожаи овощей и фруктов. Садоводство вели по всей науке: выписывали специальную литературу, консультировались на станции защиты растений, разводили дома рассаду, ставили теплицу, опрыскивали деревья и кустарники от вредителей, покупали навоз, прививали новые сорта. Сначала шла битва за урожай: посадка, поливка, прополка, окучивание, удобрение, прореживание и прочие увлекательные работы. А потом начиналась битва с урожаем: сбор, сушка, варка, засолка, маринование и консервирование.
Самим им было столько не съесть, в закрома всего не убрать, тем более что в следующем году с учетом возрастающего опыта ожидался новый, еще более обильный урожай. Поэтому плодами собственного труда щедро одаривались знакомые, соседи, родственники. В межсезонье почти каждый месяц мама ездила к нам в Калининград с сумками, доверху набитыми дарами природы. Помимо разнообразной продукции дачного производства она привозила купленные на рынке внушительных размеров домашние яйца с ярко оранжевыми, часто двойными желтками, густющую сметану, больше похожую на масло, которую можно было запросто мазать на хлеб, парную телятину или нежную свинину, мед от надежной проверенной пасечницы.
Вставать ей приходилось в пять утра, чтобы поспеть к шестичасовому дизелю. На него можно было сесть без проблем и ехать бесплатно по удостоверению жителя блокадного Ленинграда. Поезд до Калининграда тащился почти три часа. Летом душно и жарко, зимой холодно и круглый год жестко на деревянных скамейках. Если утром поспать подольше, то оставалась возможность взять льготный билет на автобус. Но желающих доехать до областного центра быстро и с комфортом было обычно больше, чем мест, а льготные билеты для инвалидов, участников войны и блокадников продавали перед самым отправлением автобуса, и только если не было желающих прокатиться за полную стоимость.
Я встречал маму на вокзале в девять часов утра, помогал добраться домой, а сам уезжал на работу. Иногда мама оставалась ночевать, но чаще в этот же день уезжала на вечернем поезде домой в Советск. Конечно, она уставала от таких вояжей, но не слушала никаких возражений и уговоров пожалеть себя и не возить эти много килограммовые сумки.
- Как это не приезжать? А с вами повидаться? А внука любимого проведать? Нет, и разговаривать нечего - приезжала и буду приезжать! Если тяжело, можешь не встречать и не провожать меня, я сама доберусь.
- Мам, да я не об этом. Приезжай, конечно, мы только рады... Просто не надо столько всего везти. Это ведь тяжело, ты устаешь, а мы спокойно можем все купить в магазине или на рынке.
- Такой картошки вы не купите! Это же своя, домашняя! Никаких пестицидов, никакой химии, только навоз, компост и перегной! Натур продукт! И морковка такая же, и огурчики, и лучок! Пойди, купи! И перцы тоже свои, я сама мариновала. Попробуй - объедение! А помидоры в яблочном соку - тоже купишь? Так-то! А мясо и яйца в Советске на рынке дешевле, чем в Калининграде - зачем же переплачивать?
- Переплачивать, конечно, не надо. Только возьми, пожалуйста, деньги за мясо и яйца.
Какой там - взять деньги?! Ни в какую. Один раз я тайком положил купюры в мамин кошелек перед ее отъездом, так она потом обиделась, когда обнаружила. Звонила из Советска и стыдила меня, как будто я не положил, а наоборот - вытащил деньги из кошелька.
Родителям хорошо жилось вдвоем в Советске. С весны по осень они занимались дачей. Брали с собой обед и уезжали туда на целый день... После обеда отдыхали в маленьком домике на узком диванчике, а вечером возвращались в скромную, но уютную "хрущевку". Зимой занимались домом, собой, читали книги, гадали кроссворды, планировали следующий сезон.
Год за годом почти десять лет прожили мама с папой после переезда в Советск в ладу и в гармонии друг с другом, с природой, с окружающими. А потом умерла мамина младшая сестра Тамара.
Еще до этого у мамы стали проявляться признаки той же болезни, что подкосила в свое время деда Павла Ивановича. Приезжая в Калининград, мама помимо прочего рассказывала те же новости, что и в прошлый свой приезд. Могла одну и ту же историю повторить на дню несколько раз, не помня, что уже говорила это. Когда мы, волнуясь за ее здоровье, советовали обратиться к врачам, пройти обследование, обижалась и говорила, что она вполне здорова и в лечении не нуждается, что просто устала, отдохнет и все само пройдет.
На самом деле в следующий раз она ничего не забывала и выглядела бодрой и здоровой. Видимо, как у любой болезни были периоды обострения и ремиссии. Смерть родной сестры сильно потрясла маму и, мне кажется, стала катализатором развития заболевания. Деменция начала медленно, но уверенно прогрессировать.
Мама продолжала справляться с домашними делами, с работой на огороде, но физически ей стало гораздо тяжелее. И проблемы с памятью стали проявляться чаще. К нам она перестала приезжать, а я к родителям почти не ездил. Общались все больше по телефону. Папа, конечно, замечал, что с мамой происходит что-то неладное, но ни со мной, ни с Ирой этим не делился. То ли стеснялся этой маминой болезни, то ли не придавал серьезного значения. А я как-то внимания не обращал, что на звонки все время стал отвечать отец, а мама, когда он передает ей трубку, обходится общими фразами и старается быстрее закончить разговор.
8 декабря 2009 года маме исполнилось 75 лет. Мы с сыном приехали ее поздравить. Коронный мамин торт медовик пекли все вместе - мама сама уже не справлялась, не могла вспомнить, что в какой последовательности нужно делать.
Выяснилось, что и обычную повседневную пищу иногда помогает готовить папа, в магазины и на рынок часто ходят вместе. Мама может пойти и вернуться ни с чем. То забудет, зачем пошла, то не найдет на полках в магазине нужное, то ищет деньги в сумке, а они в кармане пальто... Опять-таки, периоды затуманенного состояния сменялись днями вполне ясного сознания. Вчера мама могла безошибочно купить все необходимое для медовика и правильно замесить и поставить тесто, а сегодня не в состоянии выпечь коржи и взбить сметанный крем.
Удалось уговорить маму обратиться к врачу. Невропатолог в поликлинике назначил лечение. Помогло оно или нет - непонятно... Может, без лечения было бы хуже, но и с лечением было плохо.
Вскоре отец позвонил поздно вечером в панике:
- Галя меня не признает! Говорит: "Кто ты такой, я тебя не знаю, где мой Володя?!" Ничего не хочет слушать, в спальню меня не пускает! Я не знаю, что мне делать!
- Может это пройдет, мама успокоится. Сколько она в таком состоянии?
- Часа два уже... Я тоже думал, успокоится, но нет... Гонит меня из дома, говорит: "Уходи, сейчас мой муж придет, а тут посторонний". Я ей говорю: "Я твой муж!", паспорт показывал, фотографии, а она ни в какую.
- А с чего все началось?
- Да ни с чего, на ровном месте. Вечером, как всегда, поужинали, посмотрели телевизор, собрались спать ложиться... Я в туалет пошел, вернулся, а она говорит: "Ты кто такой? Где мой Володя? Уходи!" Что мне делать?
- Может скорую вызвать?
- А что им сказать? Что она с ума сошла? Так ее в психушку заберут
. - Никто ее никуда не заберет, сделают укол успокаивающий и все.
- Ладно, пока не буду вызывать. Лягу спать на диване в комнате, а она пусть в спальне одна побудет.
На следующий день жизнь потекла, как и раньше, только теперь все чаще папа звонил и жаловался, что мама его опять не узнает. Сходили еще раз к врачу, тот прописал таблетки и уколы, но видимой пользы лечение не приносило. Ире пока ничего не говорили, но при очередном телефонном разговоре папа рассказал ей про мамину болезнь. Мы с сестрой переписывались в "Одноклассниках":
9 сентября 2010 19:08 Ирина
"Володя, здравствуй! Ты давно видел маму? Как у неё дела? Папе звонила, оказывается, у неё бывает, что она отца не узнаёт. Зовём их к себе жить, они пока отказываются. Как там папа с ней, не знаю? Потеря памяти у мамы эпизодически или... Напиши, я очень переживаю".
11сентября 2010 00:22 Владимир
"Здравствуй, Ира! Почему-то папа не говорил тебе раньше, видимо, не хотел расстраивать. Небольшие проблемы с памятью начались уже давно, но последние 8-9 месяцев болезнь стремительно прогрессирует. И дело не только в памяти. Идет расстройство психики, изменение личности. Иногда не узнает меня, теперь вот папу, заговаривается. С большим трудом удалось уговорить маму обратиться к невропатологу в Советске. Тот сказал, что вылечить от этого нельзя, возможно только замедлить развитие болезни. Мама ходила на дневной стационар, ей делали капельницы и внутривенные уколы. На некоторое время помогло, но сейчас видно, что не очень. Уговариваем лечь в областную больницу, все-таки в Калининграде специалисты лучше, но пока она ни в какую не соглашается. Хуже всего, что ситуация будет только ухудшаться. Я не знаю, какой диагноз поставил врач в Советске, но по всем проявлениям это похоже на болезнь Альцгеймера".
11сентября 2010 12:55 Ирина
"Здравствуй, Володя!!! Спасибо, что написал правду. Я кое-что знала, но не думала, что уже всё так серьёзно. Очень горько..."
Сестра приехала в Советск на папино 80-летие в январе 2011 года и была просто шокирована переменами, произошедшими с мамой. Мама сначала узнала ее, потом приняла за постороннюю женщину, приревновала к отцу. На кухню не пускала, готовила сама, но получалось плохо, а когда Ира пыталась помочь, подозревала ее в намерении украсть кухонную утварь.
Но, все-таки, пока еще большую часть времени мама вела себя более менее адекватно, и с ней можно было ладить. Некоторые моменты даже вызывали улыбку и были одновременно и грустными и смешными.
У мамы постоянно возникала навязчивая идея, что она находится не дома, а в гостях, или в поезде в дороге. Часто ночью она будила отца и спрашивала, когда же они, наконец, приедут домой, волновалась, что пропустят свою станцию.
Один раз, когда я был в Советске, мама стала вечером спрашивать у меня, куда мы так долго едем на поезде.
- Мама, мы же дома. Посмотри вокруг - разве это похоже на поезд? Где ты видела такие поезда - мягкие кресла, диван, лакированная мебель, хрустальная люстра, часы с боем?
Мама, поджав губы, скептически посмотрела по сторонам, помолчала несколько минут, а потом с торжествующей интонацией спрашивает:
- Так куда мы так долго плывем? - и смотрит на меня победителем.
А до этого мама рассмешила всех, когда они с папой приехали к нам на новоселье. Это, конечно, громко сказано - "новоселье", был скромный семейный ужин - я, Тереза, Женька, мои родители и тесть с тещей. Раньше мама проболтала бы весь вечер с Зоей Тихоновной о жизни, о детях и внуках, но теперь она не очень могла поддерживать разговор. Но на вопрос о ее здоровье охотно ответила.
- Спасибо, здоровье нормальное... Бывает иногда не очень, но я лечусь у очень хорошего доктора. Вот, Геннадий Иванович знает, он тоже у него лечится... Правда, Геннадий Иванович?
Тесть от неожиданности чуть не подавился салатом.
Мама смеялась вместе со всеми, и мне на секунду показалось, что она пошутила над тестем и над собой одновременно. Но, увы, так любимый раньше тонкий юмор теперь был не доступен ее уставшему разуму.
продолжение повести http://www.proza.ru/2014/11/30/1690