Человек я знаете не лагерный, ну в смысле, за всю свою жизнь я так ни разу не был в пионерском лагере. Но учась на третьем курсе истфака, тогда еще пединститута, оказалось, что нужно мне пройти педагогическую практику в пионерском лагере. Год шел уже 93, и пионеров уже не было. Но лагерная система еще сохранялась, несмотря на то, что профсоюзные бонзы уже начали избавляться от принадлежащей профсоюзам собственности с большим для собственного кармана гешефтом. Ну, делать нечего, нужна практика, будем проходить. А тут как раз еще у нашего вуза была возможность отправлять студентов на практику в лагерь Архипо-Осиповки. Не всех правда, а только избранных. В число избранных я не попадал, однако, моя репутация шамана-эклектика помогла мне и на этот раз. Девушка, ответственная за формирование списков счастливчиков, с чего-то решила, что ее сглазили, и обратилась ко мне за помощью. Обычно тех, кого сглазили, их видно за версту и они крайне редко мне встречаются, немного больше тех, кто пометил сам себя «печатью тени», а остальная масса, так называемых «порченых» - это те, кто винит в собственных неудачах других. Условия нашего контракта были такими, я снимаю с нее сглаз, если он есть, а она записывает меня с моим товарищем в группу вожатых едущую на море. Конечно, сглаза у нее никакого не было, но человек, такое существо, которое больше верит ритуалам, чем собственной душе, поэтому мне пришлось походить вокруг нее с горящими свечами и делать нелепые пассы руками, наподобие тех, которые теперь в обилии увидишь на РенТВ. В итоге мы попали в число избранных как Морфеус с Нео на борт «Наутилуса» капитана Немо.
Осталось дождаться, когда два счастливых шамана-эклектика сядут в автобус и поедут вожатыми на море. Сборы были назначены на 6 утра у завода «Автоприцеп». Но, то было начало девяностых, да и мы уже были на третьем курсе умудренные жизнью и понимали, что в ровно в 6 утра все не соберутся. Поэтому договорились, что будем выезжать из дома в 7. Ночью, перед выездом, мне приснилось, что мы опоздали. Тогда я проснулся пораньше, выехал полшестого за товарищем, разбудил его и ровно в 6.15 мы стояли у завода «Автоприцеп». Никаких автобусов и детей не было.
- Вот, видишь, еще никто не собрался, - сказал мне мой товарищ. – Зря спешили.
Тогда я направился к проходной завода и узнал, что автобусы ушли ровно в 6. Сон был вещий. Но и мы не фаталисты. Уже через полчаса мы были на центральном автовокзале, держа в руках билеты до Краснодара. Часа через три с половиной в г. Кропоткине, купив на вокзале пиво и раков, мы начали ощущать, что опаздывать не так уж и плохо.
Когда мы добрались до Краснодара, то выяснилось, что автобуса на Архипо-Осиповку сегодня не будет, но можно сойти по дороге в Джугбу и потом добираться на попутках. Так и порешили. Сели в автобус идущий до Джугбы. Но в назначенное время автобус не выехал. Куда-то делся водитель. Часа полтора мы сидели в автобусе в ожидании водителя. За это время нам три раза сыграл на баяне «Прощание славянки» уличный музыкант, раза четыре заходила цыганка, которая «потеряла деньги и теперь не может доехать домой», а сколько раз заходили в автобус продавцы журналов и газет я даже не считал. Автовокзальная жизнь Краснодара текла своим чередом, смешав воедино маленькие трагедии, радости и мутный бизнес, а мы были ее невольными свидетелями. В конце концов нашелся водитель, который где-то там прилег вздремнуть и проспал время отправления.
Сойдя на развилке ведущей в Архипо-Осиповку, мы остановили какую-то попутку, которая добросила нас до поселка. Зафрахтовав в поселке грузовую газель, мы в ее кузове вскоре добрались до лагеря.
На закате, два длинноволосых парня в круглых очках а-ля Джон Леннон вошли в ворота лагеря. Так началась наша лагерная смена.