Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.
* * *
Через некоторое время у каждого из троих восстановились силы, желания, страсть. И вот ведь как удивительно, стоило только помацать друг другу слегка поникшие морковки, как они восстали во всей красе, по форме напоминающие крупные кукурузные початки. «Ну, а теперь главное действо «Тяни – толкай». Чуваки, сдерживаем себя, контролируем. Потом ещё благодарить будете! Поверьте, кайф словите, да так, что станете стремиться повторить такое не один раз. Вау, как классно!» - объявил великий и загадочный Магистр сексуальных утех. Интересно, что на сей раз придумал наш Циркач? Мы оба подняли голову, ожидая дальнейших указаний. Мишак, учитывая, что так изрядно попотел перед этим, был разложен на спину. Влад, припал ртом к стояку и опять довёл его то каменного состояния. Затем взгромоздился сверху и, сгруппировавшись нужным образом, оседлал жеребчика. Я, стоя сзади, прекрасно видел, как хер медленно вползал во вновь сомкнутое и узкое отверстие. Попрыгав на булаве, крутя попкой из стороны в сторону, повернул голову ко мне, кивнул, разрешая присоединиться. Тут уже понял, что надо делать, но не решался, поскольку очко так тесно обжимала Мишкин шишак, что я не знал, куда можно вдавливать свой. «Ну, дружок, чего медлишь? Загоняй сверху, надавливай и медленно входи! Не бойся, не порвёшь!» - магистр отдал новое указание, которое подстегнуло на конкретные действия. И чего боялся? Стоило сверху лома Михася, прижавшись, плотней, надавить, и мой боровичок легко пошёл внутрь. Как же тесно и горячо было ТАМ! А когда головка коснулась залупы друга, так реально «шибануло электрическим разрядом», что аж застонал. Полежав несколько мгновений спокойно, почувствовали, как «прослойка нашего секс – бутерброда» стала скользить, стремясь поглубже вогнать двойной «заряд в дупло». Тут и мы, сообразив, стали двигаться, подбирая самый кайфовый вариант. Наконец пришло понимание, почему «тяни – толкай», один вытягивает, второй вталкивает. Вот так в разнобой и стали убыстрять ход. Ощущения обалденные, не только обжимает теснина внутри, ещё и массируешь свою залупу, распалённым и разбухшим навершением партнёра. Зуд внутри, где-то глубоко под яйцами, нарастал с каждым посылом. Кажется ещё чуть – чуть и хлынет лава. Если честно мне этого уже так хотелось, что было просто невмочь. Но, дал слово – держи его! За минуту до того, как процесс становится уже неуправляемым, я с чпоком выскочил из попки, сожалея о своём поступке. Сразу же, так же быстро, соскочил и Владислав. Мы смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, лицо больше походила на маску балаганного Петрушки с ярмарки, выполняющего команду: «Изображаем радость!» Слова просто застряли в глотке, и только блеск глаз говорил о том запредельном удовольствии, которое секунду назад испытал каждый из слаженного трио.
Нам было жарко. Хотелось ощущения дуновения легкого ветерка для охлаждения вспотевших тел. Мы вышли на улицу. Мишка воспользовался моментом и закурил. Я не выдержав, попросил тоже, хоть практически совсем не дымлю. Влад присел и стал стимулировать ротиком наши распалённые ятаганы. Но не жёстко, а очень легко, широко раскрытым ртом, не прижимая губы, чтобы не вызвать преждевременную эякуляцию. Этого можно было и не делать, у обоих торчало так, что звенело в ушах. Глотнув свежего воздуха и, поймав кожей холодок ночи, мы заспешили в дом, хотелось только одного - трахаться и трахаться до изнеможения. Это желание настолько распирало всех, что к дивану мчались галопом. Резко остановившись, ждали очередных указаний. Теперь вниз на спину положили меня. Влад со скоком нанизался на жезл, откинувшись спиной на грудь и широко разведя ноги, максимально раскрыв доступ к жерлу, ожидающему новых ощущений внутри. Мишка начал медленное погружение. Вот уже он притёрся к маковке и обоих вновь шандарахнуло от такого тесного контакта. Возможности двигаться у меня в данный момент практически не было. Придавленный грузом двоих просто ожидал дальнейших развитий событий. Единственное что смог сделать, это нащупал соски Владика и стал играться ими как джойстиками в компьютерной приставке. Уже стал думать, что обделили в получении удовольствия в такой пассивной роли. Как же ошибался! Михась начал медленное колыхание вперёд - назад, амплитуда которых, с каждым посылом, всё возрастала и возрастала. Темп, то усиливался до уровня раскрученного колеса велосипеда, то замедлялся до движения многотонного пресса. Каждый раз Мишенька скользил по моему стволу, разминая шляпку так, что она посылала поток удовольствия, которое зашкаливало на максимальном уровне. Все трое не сдерживаясь, выражали своё состояние разными звуками и восклицаниями. Мат только дополнял эмоциональное состояние. И мы летели в необузданном ритме, как тройка борзых коней в беге на длинную дистанцию. Выкладываясь полностью, чтобы первыми достичь финиша. Пот уже не просто увлажнял тела, он лил, скапливаясь во всех выпуклостях тел. Его запах щекотал ноздри. Мишка, своим любимым стилем совокупления - только попкой, вгонял елдак предельно глубоко. Вот он поменял угол атаки, забравшись ногами на диван и оперевшись руками, до конца вытаскивал и мощно вбивал внутрь оглоблю. Его частые удары только подстёгивали и, ещё больше желалось страстного неистовства. Я уже не мог больше сопротивляться, внутри родилась и попёрла не волна, а целый вал, который грозил выплеснуться мощным потоком. Залупа горела, как в огне свеча, и зудела так, что начал ворочаться с боку на бок, насколько это было возможно, и проталкивать ствол ещё дальше. ВСЁ! Лава пошла, она с таким напором рвалась, что казалось, член лопнет, и я заорал со всей мочи. Что это? Звенит в ушах от собственного крика? Да нет! Мощный ор разрывает глотки и моих любовничков. На маковку с последним толчком изливается кипяток молофьи Мишки, а живот обжигает из бьющего брандспойта Влада. Сил нет ни на что. Мы лежим бездыханной кучей, из оковалков после мощного выброса течёт сперма. Состояние такое, как будто ты паришь в вышине на облаках, а вокруг так нежно и мелодично звучат трубы органа, ему вторят скрипки, а вот и свою тему стал выводить гобой...
Господи! Хорошо то как!
Впервые в жизни наслаждаюсь таким благолепием!
Ну, Владислав, вот - КУДЕСНИК, вот - ВОЛШЕБНИК!
Вот так бы жил и жил и никогда бы без него и не смог испытать подобное.
Постепенно состояние эйфории уходило, оставляя после себя удовлетворённость. Разом проснулся такой голод, что казалось, готов съесть быка, приготовленного тушей на вертеле. Разомкнувшись и взглянув на своих другарей, понял, что подобное желание посетило не только меня. Но путь на кухню обязан был пройти через ванну. Да ну её к чёрту! Учитывая, что во дворе летний душ с огромным баком воды, нагретой за день на солнце, все поспешили туда. Ночь, как всегда на юге тёмная, встретила нас чернотой неба и светом звёзд, висящих так, что верилось, протяни руку и достанешь любую в награду сопровождающим тебя парням за доставленный КАЙФ. Плескались целую вечность. То, потирая друг друга, то прижимаясь телами, то благодарно касаясь губами. Мы уже вышли и поспешили на кухню, а Влад задержался. Оно и понятно, в него столько «наспускали молочка два бешеных бычка», что ему нужно остаться один на один с собой, чтобы произвести самую интимную гигиеническую процедуру – омовение изнутри.
По дороге я поделился с землячком идеей воспользоваться не только попкой Циркача, которая нами уже полночи подвергалась классному массажу. Но и подарить счастье «активного стояния оплодотворяющего жеребца», так непривычного для ста процентного пассива. А что? С таким то ломом как у него, только и вскрывать попки, да не по разу за ночь. Решили уболтать, соблазнить, заинтересовать, принудить. А пока в четыре руки быстро готовили самый простенький хавчик. Главное, чтобы было побольше! Ну, а бутылка классной водки из морозильничка, любую еду сделает вкуснейшей закуской. К приходу гостя из душа – свеженького и чистого, как молоденький огурчик в росе на грядке, стол был накрыт. Сели, накинулись на приготовленные «яства». И только утолив первые позывы голодных желудков, налили холодненькой водочки. Конечно же, первый тост за ПРИДУМЩИКА и ФАНТАЗЁРА! С хвалебной одой и изложения указа «двух страшных и ужасных сексуальных страдальцев» о присвоении ему официального титула - МАГИСТРА СЕКСУЛЬНЫХ УТЕХ. При этом накинули на голое тело мантию из красного газового платка, купленного на толкучке Мишкой для матери. Водрузили на голову корону, состоящего из обруча, якобы с позолотой, и каким-то непонятным знаком в синем ореоле, и сверкающим, как у Пушкина в «Сказке о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди», помните: «А во лбу звезда горит». Его уже приобрёл я на том же развале, сам не зная для чего, так, занятная вещичка, вот и пригодилась. А на херище с яйцами привязали голубую ленту с пышным бантом такого же цвета. И всё это в оживлённом разговоре с шутками и хохмами, делясь ощущениями и обмениваясь восторгами. Мишка, как всегда, взял пальму первенства в изложении моей идеи: «Дорогой ты наш любовничек, есть ещё одно пожелание к обязательному исполнению тобой. Теперь побалдеем по нашим правилам. Играем в «паровозик с вагончиками». Пока не пытайся ничего узнать. Секрет! Просто ешь, пей, набирайся сил для исполнения ещё одной задумки».
Насытившись от пуза, пошли в сад на скамейку. Она была деревянной и висела на крепких верёвках толстенной жерди, закреплённой на мощных столбах.На ней можно не только восседать, вальяжно откинувшись на спинку, но при этом ещё и покачиваться. Сели, как и положено – Магистр в мантии и короне посередине, а мы, как верноподданные, по бокам. Сидели молча, даже Миха не курил. Периодически сливались в поцелуях и мацая шаловливыми ручками волшебные палочки РАДОСТИ и УДОВОЛЬСТВИЯ, что между ног. Доведя их до состояния крепко стоящих оглоблей, крайние, отодвинувшись, благо скамейка длинная, припали в два рта к Владову корню. Стали полировать могутный жезл, плотно обжимая, и поигрывая на уздечке язычками, как смычками по струнам большого контрабаса. Через несколько минут царский скипетр был умыт до блеска и топорщился, яко каменный, сверкая капельками слюны, как бриллиантами. Оторвавшись, усадили его на скрещенные руки, превратив их в подобие трона, и двинулись к дому. Его величество проследовало, таким образом, к любовному ложу. Затем торжественно в четыре руки освободили от знаков значимости. Мишка подвёл Циркача вплотную ко мне. Я уже стоял в коленопреклонной позе, максимально разведя половинки попки и, выпятив её на обзор бесстыдным и похотливым взглядам приближающихся кобелей. Владислав с невозмутимостью грозного правителя послушно и безропотно исполнял условия новой секс – игры. Мишка, обхватив пятернёй каменно торчащий сук, направил в самую воронку растянутого очка. Надавливал на задок гимнаста медленно, но неотвратимо, вдавливая его достоинство в моё нутро. Да, бляха – муха, такой залупой надо орехи колоть, прямо кувалда. Ничего, потерпим, чай не впервой. Вот уже и упёрся пахом. Тишина, только слышно кряхтение. Что это? Повернув голову немного в сторону, вижу в зеркале, как бывший сержант парадной роты вталкивает своё древко, как победитель знамя в вершину господствующей высотки, в задок артиста цирка. Ввёл. «Задача, братва, одна, я слежу по настенным часам, и каждые три минуту говорю одно слово «пошёл» и тогда передний, перестав быть паровозиком, переходит в конец очереди и становится вагончиком. Обеспечивает вхождением жёсткую сцепку и вперёд, поехали до новой остановки!» - чётко проинструктировал Миша, а потом, озвучил видимо только что пришедшую мысль: «И, конечно же, такой же, потрясающий, как его, ПРОЛОНГИРОВАННЫЙ финиш, который мы испытали. Ну, что, помчалась душа в рай!»
Вначале в разнобой, как-то не очень уверенно, оба исполнителя роли вагончиков, стали колыхаться. Но со временем поймали ритм, и когда первый входил, то второй вынимал, теснее прижимаясь к лобку, а потом в том же порядке обратно. Скорость всё нарастала и нарастала. Команда «Пошёл» застала врасплох. Да уже и не очень хотелось обрывать зародившееся, где-то в глубине, такое балдёжное щекотание. Наоборот, желалось, чтобы сильными посылами, ещё больше раздувшегося, и так не хилого навершения новоявленного актива, это жжение раздуть до всепоглощающего пожара, чтоб накатило и захлестнуло мощной волной кайфа. Но условия игры, незыблемы, как это в народе: «Давши слово, держись, а, не давши, крепись!» И только, въехав в широко распахнутую попку Мишки, пришла мысль: «И чего был недоволен. Вау, как классно! А уж тесно-то как, прямо реальное ощущение, что «ломаешь целку девственника». Вот как-то умеют эти оба, так использовать свои мышцы, что хорошо растраханная дырища, так быстро превращается в «мышиный глаз». Видимо всё-таки это следствие их длительных профессиональных тренировок. А что, тем приятней для меня!» Вот и очередное повеление и смена фигур. Вновь распирает эта широченная головка и медленно вползает. Молодец, понимает Влад, как это некомфортно потом ходить с порванным дуплом. Слова команд и неотвратимость хода времени с каждым разом подстёгивало троицу в получении по максимуму удовлетворения. Ну, а для того чтобы успеть, каждый, уже не жалея жерла любовников, вбивал свои фаллосы, как гвоздь молотком - одним ударом. Да и принимающим в свои амбразуры такие раскрасневшиеся и распалённые снаряды крупного калибра, испытывали просто улёт. Миха так же возжелал испытать в себе шарообразный инструмент Магистра, и они поменялись местами. Случайно повернув голову, увидел с каким блаженством на лице, и широко раскрытым ртом, ловя воздух и подвывая, вбивал свой лом Циркач в попку Мишки. Его руки со всей силой обхватили бёдра, ноги полусогнуты и раскорячены. Мы уже двигались с такой скоростью, что появилась опасность, ещё немного и будут жертвы. Либо кто-то сломает, херило, либо кому-то порвут попку. О каком-то контроле времени было забыто. Уже не мог стоять без упора, руки напряглись от силы толчков, и пришлось опереться на них со всей мощи мускул. У меня не было желания, что-то рассматривать, расслабился и сконцентрировал себя только на блаженстве и тому, что происходило внутри. Такие ощущения испытывал только раз - в дни своей службы в армии. Это когда Вано своим монстром в часовом марафоне траха, довёл до состояния отпада, и я кончил, не прикасаясь руками к члену. Меня тогда скрутило пополам, судорога, протяжный стон и выброс семени, которая просто вытекала, как из незакрученного пузырька. Благо армянский хер по-прежнему был внутри и медленно, упираясь в простату, массировал её своим огромным набалдашником. Ах, как долго не отпускал экстаз, охвативший душу и тело, лежал, приходя в себя, не понимая, что произошло.
Вот и сейчас в теле возникло беспрерывное, тянущее томление, и становилось всё кейфовее и кейфовее. Эти ощущения медленно усиливались с каждым глубоким посылом. Когда головка из «входной камеры» вламывалась в узкую глубь, сильно раздвигая стенки слизистой. Как-то сама собой возникла такая сладкая истома, а промежность начала, как бы пульсировать и гореть, область ануса набухла, повысилась чувствительность бёдер и ягодиц. Особенно в самом жерле «пылающей печки», которая всё обильней и обильней увлажнялась и намокала. Волна за волной стало накатываться НЕЧТО. Наслаждение заполняло меня, как струя родниковой воды кувшин, анус стал легонько сжиматься и разжиматься. И вдруг как взрыв, до темноты в глазах, до дрожи в конечностях, до судорожного содрогания тела. Нет сил. Я валюсь лицом вниз, не пытаюсь инстинктивно его укрыть, выставив вперёд руки. Мне не до этого. Пальцами, как клещами, обхватываю попку Мишки и тяну всю конструкцию тел на себя. Под тяжестью мужиков, один из которых максимально растянул меня изнутри, кончаю. Сперма не выбрасывается толчками, когда, к примеру, имеешь сам, просто лилась непрерывной и тонкой струйкой прямо на поверхность дивана, точнее простынь, покрывающую его. Это было долго, пока экстаз не стал затухать. И наступило полное удовлетворение. Мне просто было хорошо вот так лежать. Спасибо моему другу – любовнику! Каким-то внутренним радаром он понял моё состояние и уже не загонял свою елду, а чуть-чуть двигал, как бы давая почувствовать наполненность. Я опьянён наслаждением!
Вернул меня из мира грёз громкий ор, который состоял из мата и взвизгивания. Причём кто-то ухал басом, а другой заходился верещанием. Повернув голову, узрел неизгладимую картину слияния и совокупления двух тел, которые лоснились от пота. Да так, что каждая напряжённая мышца была чётко и объёмно обозначена. Михась лежал на спине широко, как в шпагате, разведя ноги. Попка возлегала на двух диванных подушечках или как их ласково называют в простонародье « думочки». На коленях стоял Влад и с неистовством вгонял в попку Мишки свой черенок с разбухшей и аж бордовой залупой. Да как! Со всего маха, то полностью доставая, то полностью вытаскивая. Очко бывшего бравого солдата, широко зияя, чавкало и хлюпало. Вот Вам и Циркач - стопроцентный пассив! Да, возможно не только я сегодня «за труды праведные» буду награждён анальным оргазмом.
Теперь понятно, отчего он у меня возник. Меня сегодня имели, да ещё и так долго, два профессиональных спортсмена, у которых выносливости и гибкости на десятерых хватит. Да ещё и такими редкими инструментами с такими массивными куполами. У Циркача даже пообъёмней будет, чем у землячка. Мои любовнички своими ятаганами, так намяли, и намассировали эрогенную зону, именуемой простатой, что и любой бы кончил так же, как я. Плюс зашкаливание эмоций на самой высочайшей отметки, да ещё и полная расслабленность. Немалую долю в достижении такого отпада сыграл и общий психологический настрой. Проще говоря, осознание того, что впендюривали, да ещё как, два таких классных жеребца. От такого процесса меня просто штормило.
Какая всё-таки красота эти два сплетённых тела. Вот не зря многие поэты целые поэмы сочиняют, вдохновлённые таким очарованием. Стоило только Владику обхватить «нефритовый стержень» Миши, как по его телу пробежала волна судороги, и мощные выбросы нектарчика полетели ввысь. Ух ты, какая мощная траектория. На пол за головой, остальные на лицо, последняя на пупок. Что это? Нашего гимнаста некая сила просто вытянула вначале в струну, а потом с последним сильным посылом скомкало и бросило на широкую грудь лежащего любовника. Они возвышались горой и ни один мускулом не в состоянии были шелохнуться. Пусть восстанавливают силы. Пойду-ко я поставлю чайник, что-то кофейку хочется.
На запах настоящего сваренного в турке кофе появились оба: улыбающиеся и счастливые. Как-то даже не верилось, что это именно их тела бездыханными лежали пару десяток минут назад горкой на ковре. Вот уж такова концентрация спортсменов, их способность к возрождению после максимальных физических нагрузок. От коньяка и вина отказались, да и мне уже не надо более хмельного напитка и без того пьян наслаждением. Нет, мы не сидели молча. Наоборот! Шутили, но как-то без азарта предстоящего телесного рандеву, а так по-семейному, как это бывает в каждом доме на ужине после работы. Не удержался только Владислав, выдал целую речь со словами благодарности и восхищением. Где, наверное, главными были такие слова: «Ребята, я, особенно в последний год считал себя прямо гурой – кумиром и учителем в сексе. А вот про себя оказывается совсем ничего и не знал. Всё удовольствие достигал только посредством рук, рта и попы. И только вы сегодня раскрыли для меня главное богатство – мой ***. Я в раз понял, какой он большой и классный. ВПЕРВЫЕ, мужики, вы только вслушайтесь в это слово, получил оргазм от того, что не меня дрючат, а сам довёл такого самца, как Мишка до феерии. Да и сам испытал ТАКОЕ, что вначале подумал, что от избытка чувств умер, и нахожусь на небесах. Спасибо Вам, собратья! Я теперь и не знаю, как дальше без обоих и жить буду. Не бросайте меня, пожалуйста!» И как-то так это было им проникновенно сказано, что у всех троих увлажнились глаза. Мы просто обнялись молча, поцеловались и пошли… спать. Сил уже не было для нового восхождения на пик страсти, как и времени для сна. Хорошо, хоть, Циркачу на своё служение музам надо быть только в двенадцать часов, а первый спектакль в два часа дня. Все рухнули на постель и сразу вырубились. Не знаю, как другие, но я спал без всяких сновидений. В десять часов глаза сами по себе открылись. Лежал счастливый, выспавшийся и полон сил. Душа пела! Хотелось нести людям радость! Вот и пошёл, готовить завтрак, оглядываясь на то, какие милые эти два мужика во сне. Когда всё было готово, взял красивое перо павлина и вернулся в спальню. Любовнички так же мирно сопели во все дырки. Стал водить по оголённым телам, возбуждаясь от того, что под действием ворсинок стали подавать знаки пробуждения главные труженики ночи – ритуальные клинки секса. Вслед за установкой их в положение «Смирно! Руки по швам!» открылись глаза, светящие бодростью. Плюхнулся на спину рядом с Михаилом, а Влад наоборот поднялся и, заняв позу «пьющего воду оленя» припал к нашим бодро топорчащим кранам. Ну, понятно, что до выступления у него полное воздержание, но накормить первым и лёгким завтраком гостя, на правах хозяев, мы просто обязаны. Как же старался этот добытчик, за что и был вознаграждён. Я кончил за щёку, а Миха глубоко в глотку. На кухне за столом как-то само собой, и даже обыденно привычно стали уточнять, во сколько вечером соберёмся все ДОМА.
Все остальные оставшиеся дни нашего пребывания на югах было заполнено только двумя занятиями: купанием в море днём и сексом ночью. Всё это время к всеобщему удовольствию были втроём, ну кроме тех часов, когда у Влада выступления или репетиции. Он и нас пару раз затаскивал в цирк по контрамаркам, пока не выучили программу наизусть. Ночью разрешалось ВСЁ, кроме одного – громкого ора. Не хватало, чтобы хозяева примчались спасать постояльцев, разбуженные рычание, визгом и матом. Мы с Мишкой оба заметили, что наш гимнаст стремится всё время кому-то из нас присунуть свой залупястый дрын. Да и не возражали, кроме тех случаев, когда трахали его в два штыря одновременно. А что? Это настолько непередаваемое чисто физическое удовольствие, что пока есть возможность надо по максимуму насладиться. Поезд домой уходил днём и проводить нас Влад не мог. Поэтому прощались с ним всю последнюю ночь практически до утра с настроением «со слезами на глазах». Конечно, были клятвы и обещания, но все понимали, что возможность ещё одной встречи максимально мала. Но зато он сделал нам царственный подарок – сдал заранее купленные билеты и принёс новые на скорый поезд с местами в СВ. Для этого напряг дирекцию Сочинского цирка.
В вагоне мы максимально использовали дар Вадика - трахаясь каждый раз, как только восстанавливались силы, что называется впрок. Ведь впереди у нас не определённость, поскольку оба жили с родителями. А каждый вечер мотаться на дачу за сотню километров тоже было проблематично: во-первых, работа, во – вторых, и туда могли в любой момент заявиться родственнички. И каждый раз у нас виртуально присутствовал третий – Влад, наш классный любовник, чудный парень, Циркач, главный артист. А в перерывах приглядывались к попутчикам, вдруг среди них есть тот, кто мог бы позволить отыметь его в два хера разом. Даже прошлись по всему составу: я в одну сторону, Михась в другую. Но поскольку мы искали похожего на Владика парня, то так и не нашли, видимо слишком высок был барьер отбора.
Город встретил нас ранним утром, безлюдьем и грустью предстоящего расставания. Как-то привыкли к тому, что везде вместе, стоит только протянуть руку, и ты можешь почувствовать тепло и готовность ублажить душу и тело. Расставались в вокзале скупо и без каких-то особых проявлений чувств, но придя домой разом, кинулись к телефонам и долго удивлялись, тому, что идут короткие гудки занятого номера. Пока, не прорвались и не потонули в нежных словах, Оба уже безумно скучали и жаждали встречи.
На какие только ухищрения не шли в следующие дни, чтобы увидеться и провести друг с другом если уж не ночь, то хотя бы час. Это и быстрые перепихоны у кого-то дома, пока нет родителей, и поездки на дачу, и использование квартир друзей, и съёмные хаты за деньги, и гостиницы, и, пока было тепло, ближайший лес. Да и мало ли еще, каких мест только не использовали, дабы уединиться вместе. Мы просто жаждали друг друга, и ещё не расставшись уже скучали. За это время так мало говорили о семейных делах. Поэтому для меня стало ударом грома сообщение, что тяжело заболела его мама. Вместе бегали по аптекам в поисках лекарств и сидели у кровати, поскольку нужна была постоянная сиделка. Готовили еду по требованиям врачей, которую бы мог усвоить её организм. А потом Михаил пропал. Это произошло после того, как целую неделю прожили вместе у меня, поскольку родители уехали к дальним родственникам. Ту ночь ещё долго в деталях буду прокручивать в памяти, как кадры кинофильма в монтажной. Миша был настолько нежен, неистов, неутолим, что мне даже подумалось, а не принял ли он афродизиак. Ну, какой - нибудь вид сексуальных возбудителей, вот только зачем? А уж целовал, вылизывал даже больше, чем в первую ночь в Сочи. Несколько раз глаза застилали слезы, и любимый даже всхлипывал. И всё время нашёптывал о любви: «Ты, моё золотое солнышко! Мой лунный зайчик! Как же тебя обожаю! Так постоянно хочу, что только вспомню, и в штанах сразу встаёт. Давай-ка ещё разок!» Утром, торопливо одеваясь, и пряча глаза, сбивчиво и каким-то срывающим голосом выдал: «Я только за сигаретами, так курить хочется!» Подошёл к двери, вернулся, повис на мне обцеловывая всё тело. Так получилось, что провожая до дверей, вышел в прихожую нагим. Потом нежно обхватил губами залупу, удерживая ствол обеими руками, засосал настолько глубоко, что закашлялся. А затем, как с цепи сорвался, стал неистово загонять до предела в глотку. Глаза широко открытые и в них стоят слёзы. Всегда быстро возбуждался от любого его прикосновения, а тут такое. Мои губы просто разрывали стоны, и так было классно, особенно, когда выплеснулось, как будто и не было бурной ночи. Часть проглотив, а часть, поднявшись, перелил в рот при поцелуе. Хотя вряд ли это можно было назвать простым чмоканьем. Он впился в губы, при этом шуруя внутри языком. Оторвавшись, улыбнулся, открыл дверь, на пороге остановился, повернул голову, и целое мгновение пристально смотрел мне в глаза. Поднял руку, как бы давая отмашку, ещё раз ощерился и бодро со звоном в голосе объявил: «Не скучай, малыш! Я тебя люблю!» Закрывая за ним дверь, ещё подумал, о том, что как же мне нравиться такая его непредсказуемость. И радовался, ведь впереди ещё целых двое суток свободы и даже планировал, как мы их сладостно проведём. Но, Миха не пришёл. Конечно же, проявлял беспокойство, но при этом искал ему оправдания: «Наверно на работу вызвали, хотя сегодня выходной. Тогда может к маме в больницу, мало ли что там случилось». Ночь провёл без сна, прислушиваясь к каждому шороху и срываясь к двери каждый раз, когда казалось, что за ней кто-то стоит. К утру обуяла паника, кое-как одевшись, бегом помчался к нему домой.
Звонил в закрытую дверь, обрывал телефоны и из дома и с работы. Тишина. А потом пришло письмо: «Дорогой мой! Любимый мой! Жизнь моя! Ты дал мне столько радости, столько тепла, что это навсегда останется со мной. Я люблю, боготворю, наслаждаюсь каждой минутой общения с тобой! Знаю, что дальше уже буду существовать, а не жить. Закатилося солнышко моей необъемлемой РАДОСТИ. Исчезли все яркие краски, опутав скучные дни темнотой и печалью. Прости, если сумеешь! А ты сможешь, поскольку любишь беззаветно. Отпусти меня! Не ищи! Дай исполнить данный обет матери. Не так давно врачебный консилиум объявил приговор, что жить ей в лучшем случае год, полтора. Она и сама это понимает, поэтому и настояла, чтобы это было объявлено вслух. Приняла известие мужественно. Оставшись наедине, попросила исполнить просьбу – хочет увидеть внука или внучку. А невесту, мол, уже давно приглядела. Есть девчушка на её родине, там, где живут бабушка и дедушка. И она точно знает, что будет эта красавица мне по сердцу, и что стану с ней счастливым и доживу в согласии до старости. Через час мы уезжаем. Видимо надолго, поскольку умереть мамочка хочет там же, и чтоб похоронили её рядом с родителями. Преднамеренно не пишу где это. Знаю, что сорвёшься и примчишься. Пойми, не могу я стать клятвопреступником! Потому и отдаю свою душу в руки СУДЬБЫ и ПРОВИДЕНИЯ. Я не трус, ты это знаешь! Но так и не смог тебе это сказать, ни в нашу последнюю ночь, ни утром. Знал твою реакцию и ещё себя. Один вид слёз и я бы отказался ото всего и от всех. Но ведь ты бы и сам позже извёл себя, посчитав причиной разрыва с семьёй и виновным в смерти мамы, да и меня бы позже за это возненавидел. Прощай! Вспоминай! Буду разговаривать с тобой вечерами в ночи. Пусть ветер и звёзды расскажут то, что буду шептать только для тебя. Храни тебя Господь! Пусть моя любовь станет для него жертвой, дабы чтобы и далее ты жил, как со мной – радостно и счастливо! Твой, навсегда, Мишка».
Что-то шандарахнуло, что-то лопнуло, и свет померк. Я приходил в себя долго, с трудом фокусирую окружающее, по частям и деталям, лёжа на полу, и мне было НИКАК. Раз – окно, два - стена, три - диван. Везде пустота: в доме, в душе, в мире. С того момента я разучился улыбаться. Мой когда-то солнечный взгляд стал тусклым. Двигался, потому что это кому-то надо. Ел, потому что заставляли. В остальное время сидел и тупо смотрел. Неважно куда, главное зацепиться глазами за предмет, как за якорь. Сколько так прошло дней, месяцев, лет не знаю. Как-то многие составляющие для меня мелочи выпали и более уже не требовались. Встряхнуло меня страшное горе, которое ещё более отстранило от жизни и радости. Это гибель в аварии родителей. Пьяный водила грузовика, въехал в старенький «Запорожец» отца. Я отдалился от всех. Обосновав в квартире монастырь, в котором не звучали молитвы, в нём господствовала тишина.
Странно, но простой парень, сосед по площадке, стал тем, кто разбил стены моих оков и объявил что: «Жизнь продолжается!» Нет, мы не знали друг друга и никогда не виделись раньше. Как он потом скажет: «Вселился в дом и прямо кожей чувствовал, что за стеной ГОРЕ. И с каждым днём становилось не по себе, что ничего не делаю, чтобы оно стало меньше. А потом наступил такой момент, что понял, если сейчас не встану и не пойду, никогда себе этого не прощу!» И пришёл, толкнув дверь, которую я просто забывал закрывать. Вошёл, оценил, понял и начал действовать. Спасибо мой СПАСИТЕЛЬ. Его не пугали холодность и безразличие, молчание и непонимание. Он тащил меня, как авоську, во все места, которые предлагал город, и радостно щебетал, что-то рассказывая. Иногда могло казаться, что разговаривает сам с собой. Я привык к нему. Я делал всё, что он говорил, наверное, боялся, что и этот человек уйдёт из моей жизни. А потом, в один из вечеров, когда парень нежно погладил меня по голове и поцеловал в щёчку, меня прорвало. Завыл, глухо и обречённо, как волк в глухом лесу. Слёзы катились из глаз крупными горошинами. А потом в его объятьях, всхлипывая, уснул. Пробудившись, увидел СОЛНЦЕ! Оно ярко светило и грело. А я лежал, и первый раз за долгое время улыбался.
Мудрые люди утверждают, что каждому из нас Бог даёт только такое количество испытаний, сколько человек может вынести. А потом обязательно приходит СПАСИТЕЛЬ. И не важно, мужчина это или женщина. Главное верить и ждать. Я это точно теперь знаю, поскольку столько раз умирал, и возрождался вновь, как птица Феникс. Надо просто жить настоящим, отпуская своё прошлое. Пусть оно даже будет где-то рядом, но само по себе. Как вот сейчас. Ведь это МИШКА идёт навстречу. И я не ошибался. Чувствовал какой-то «внутренней чуйкой», пришедшей от предков. Шёл, в окружении трёх людей: приятной и ухоженной женщины, мальчика лет десяти и девчушки, у которой только – только подростковая угловатость начала переходить в облик «девушки, красавицы, комсомолки». И они улыбались людям на улице, бликам яркого летнего дня, своей судьбе. И такие счастливые от того, что вместе. Смотрел так, что казалось, вокруг должно озариться огнём или светом, ведь всем своим существом телепортировал ему всё, что мог бы сказать, и что аккумулировалось в слове – ЛЮБЛЮ! Да. Я все эти годы мечтал только об одном – просто увидеть. И вот ЭТО сбылось. Моя душа неслась к нему, как фрегат под парусами по глади моря. Но схватившись за стол руками, да так, что побелели фаланги, удержал своё тело в положении сидя. Вот они уже поравнялись со мной. Даже улыбнулись, затылку сидящего мужчины. Что-то в тот миг дало команду и, послушавшись, отвернул лицо. Может то были строки того письма, которые вдруг зазвучали эхом прошлого в голове: «Отпусти меня! Не ищи! Дай исполнить данный мною обет матери!» Кофе давно остыл, да и посетители куда-то разбежались, а я всё сидел и сидел. Почему? Да потому, что вспомнились слова слышанной где-то песни:
«Здравствуй, чужой, но милый,
Ты был когда-то мой.
Вечно тебя любил бы,
И был бы только твой.
Прошлое не воротится,
И не поможет слеза.
Как целовать мне хочется,
Только твои глаза.
Много бродил по свету,
Много прошел дорог.
Только тебя, любимый,
В сердце сберечь не смог.
Прошлое не воротится,
И не поможет слеза.
Как целовать мне хочется,
Только твои глаза!
Если б всю жизнь немалую
Снова пройти я смог,
Я бы тебя, желанный мой,
В сердце навек сберёг.
Прошлое не воротится,
И не поможет слеза,
Как целовать мне хочется,
Сына, в твои глаза!»
А ещё, потому что уже через несколько минут сюда подойдёт тот, кто стал моим СПАСИТЕЛЕМ. Кто вернул мне радость жизни. Кто, узнав причину «вселенского горя», понял, осознав, что: «Забывают любовников и любовниц, любимых – НЕТ!» Принял реальность такой, какая она есть. И не ревнует, не пытается поделить. Он спасает. И в минуты потери смысла существования, депрессии, призывает даже того, кто, уходя, унёс с собой огромную часть меня. При этом тихо, но с такой силой убеждения, всегда говорит: «Не имеешь права! Помни строчки Мишкиного письма: «Прощай! Вспоминай! Буду разговаривать с тобой вечерами в ночи. Пусть ветер и звёзды расскажут то, что буду шептать только для тебя. Храни тебя Господь. Пусть моя любовь станет для него жертвой, дабы и далее без меня ты жил, как со мной – РАДОСТНО и СЧАСТЛИВО! Твой навсегда Мишка». И убедил ведь, что я должен быть таким, вопреки разлуке. И пришла благодарность и чувство уважения, и не возможность отделить себя от него – своего хранителя и спасителя. И однажды понял, что не смогу уже жить дальше без этого парня. Ведь я ЛЮБЛЮ его!
И вот уже прошло немало лет с той памятной последней встречи в чужом южном городе. А он – СПАСИТЕЛЬ, всё спасает и спасает: ежедневно и ежеминутно, и, в первую очередь, от меня самого. И совсем забывает о себе. Зато помню и знаю я, какой он и кто он. Почему? Потому что ОН – мой ЛЮБИМЫЙ!