Для управления на орбите кораблём «Союз» в НИИ Рязанского М.С. был разработан радиокомплекс, включавший в себя как систему для управления кораблём на орбите /ДРС/, так и аппаратуру для подачи команды на включение системы аварийного спасения космонавтов на старте /КРЛ-САС/. Причём бортовые приёмники обеих систем имели общий дешифратор. Главным конструктором этого комплекса был Евгений Николаевич Галин. При испытаниях на космодроме его курировали инженеры моей лаборатории Виталий Фёдорович Валевский и Виктор Кононович Мороз. При этом ответственность за работу КРЛ-САС была возложена на меня лично. Наземная станция аварийного канала связи /КИА-САС/ размещалась в бункере возле перископов. Для выдачи команды «стреляющими» она была снабжена двумя выносными кнопками. В таком виде радиокомплекс просуществовал на кораблях "Союз" 10 лет, вплоть до 1977 года. И за это время на старте на нём не было ни одной аварии, а поэтому КРЛ-САС в работу не включалась ни разу.
Но однажды, в октябре 1976 года, во время испытаний радиокомплекса в МИКе, на корабле «Союз» №23 /экипаж Зудов В.Д. и Рождественский В.И./ вдруг перестали проходить по нему команды на борт корабля. Все наши усилия определить причину этого явления не дали результатов. А после паузы в 10-15 минут, "ни с того, ни с сего", радиоаппаратура снова заработала в нормальном режиме, и команды стали успешно проходить на борт. Испытания нами были продолжены и успешно завершены. Но, чтобы исключить повторение подобного казуса при полёте корабля по орбите, замечание о нём было записано в бортовой журнал. После чего руководитель расчёта от НИИ-885 – Израиль Исакович Пиковский отправился на узел связи для консультации по этому поводу с Москвой. Обсуждая случившееся между собой, мы с Валевским и Морозом пришли к единодушному мнению, что временный отказ системы ДРС в работе, скорее всего, произошёл от воздействия радиопомехи на один из приёмников радиокомплекса. Но что это за помеха – было загадкой. Я отправил Мороза в монтажный зал с задачей проверить по бортовым журналам – не работала ли одновременно с нашей ещё какая-нибудь радиосистема?
Он вернулся оттуда с утешительной вестью: на ракете-носителе, одновременно с нами, проводились работы с участием телеметрической системы "Трал". Из формуляра на эту систему мы узнали частоту передатчика. Поначалу нас ждало разочарование: она не входила в диапазон настройки ни одного из наших приёмников. Но, зацепившись за ниточку, мы провели математический анализ спектра этого сигнала по известной из высшей математики формуле под названием "Ряд Фурье". И каково же было наше изумление, когда оказалось, что одна из ближайших составляющих спектра /а значит, максимальной амплитуды/ оказалась в полосе настройки приёмника КРЛ-САС! А значит, она являлась для него активной радиопомехой. Дальнейший анализ показал, что механизм воздействия помехи заключается в следующем: проходя через этот приёмник в общий дешифратор, она вызывает в нём непрерывное и хаотическое срабатывание кодовых реле. И тем самым делает невозможным расшифровку команд, поступающих по рабочему каналу системы ДРС /что и произошло при испытаниях в МИКе/. В результате выходило, что в течение 10 предыдущих лет запусков кораблей «Союз», радиолиния КРЛ-САС на них блокировалась на старте передатчиком «Трала». А поэтому в с е э т и г о д ы н а д г о л о в а м и к о с м о н а в т о в, п о с у т и, в и с е л д а м о к л о в м е ч : случись авария, и шансов на спасение у экипажа практически не было.
По возвращении Пиковского в МИК, мы ознакомили его с результатами наших исследований. И тот, убедившись в их правомерности, снова отправился на узел связи: вопрос был слишком серьёзен, и надо было принимать по нему кардинальное и экстренное решение на уровне главного конструктора. Я, в свою очередь, информировал о ЧП своего командира Рудольфа Крутова, а тот – начальника Управления В.С.Патрушева. В итоге мне было предложено через час изложить суть дела на совещании, организуемом по данному вопросу руководителем испытаний от ОКБ-1 Евгением Васильевичем Шабаровым. После моего исчерпывающего доклада тот задал мне единственный вопрос:
– Так вы считаете, что канал выдачи команды на включение САС на старте не работоспособен?
Я, ответив утвердительно, для убедительности добавил, что это легко проверить экспериментальным путём, в реальных условиях на старте. Шабаров помолчал и обратился к Пиковкому:
– Ну а вы что на это скажете?
Тот, уклонившись от прямого ответа, сделал сообщение о только принятом Галиным решении изъять аппаратуру радиолинии КРЛ-САС из состава радиокомплекса вместе со станцией в бункере. При этом её функции возложить на командно-измерительный комплекс «Сатурн», расположенный в 20 километрах от старта и предназначенный для работы со спутниками. Выслушав коллегу, председатель вернул его к проблемам сегодняшнего дня:
– Я вас понял. Но это на будущее: переход на эту схему займёт несколько месяцев. А как на этом корабле собираетесь закрывать замечание в бортовом журнале?
Мысленно я посочувствовал своему визави: ответить по существу вопроса ему было нечего. Из этой ситуации, практически, было лишь два выхода: пуск корабля производить либо "вслепую", при выключенной телеметрической системе "Трал", либо – рискуя жизнью космонавтов – по штатной схеме, в расчёте, что аварийной ситуации на старте не случится. Но Израиль Исакович был тёртый калач, и сделал хитрый ход конём. Якобы подвергнув наши исследования сомнению /а на самом деле, используя как повод для закрытия замечания/ он предложил провести сомнительного рода эксперимент. А именно: подключить к выходу приёмника КРЛ-САС, вместо дешифратора, электродвигатель привода подвижной антенны, сохранившейся от первой модификации ракеты Р-1 /8К71/, и по её реагированию на сигнал от "Трала" сделать окончательный вывод о наличии помехи. Это была явная туфта, и я был уверен, что его "идея" большинством из присутствующих будет подвергнута сомнению. Во-первых, потому что сигнал от приёмника по мощности рассчитан на срабатывание всего лишь микрореле дешифратора, и для работы электродвигателя пудовой антенны его явно недостаточно. Во-вторых, этот двигатель рассчитан на напряжение строго определённого вида – на импульсы в виде меандра. Так что антенна во время эксперимента заведомо не могла стронуться с места, что и требовалось для закрытия замечания. Использование этой "болванки" было неправомерно и по другой причине: её техническое состояние, после 20 лет бесконтрольного хранения, было под вопросом, а вся документация, за ненадобностью, уничтожена. Если бы Пиковский действительно хотел проверить таким способом наличие помехи в приёмнике, то к его выходу можно было бы подключить просто осциллограф.
На такую авантюру Израиль Исакович, по-видимому, пошёл неспроста: закрытие замечания в бортовом журнале для него было принципиально важно. История с дефектом в аппаратуре КРЛ-САС в этом случае не получит широкой огласки, и ему удастся выйти сухим из воды, сохранив при этом и лицо фирмы. Шабарова такой оборот дела тоже устраивал: для осуществления запуска корабля, приуроченного к юбилею Октябрьской революции, после закрытия замечания в бортовом журнале препятствий не будет. А в случае аварии и гибели экипажа, ответственность за это, в конечном счёте, ляжет на НИИ-885. Поэтому не удивительно, что он сразу – без обсуждения – одобрил план действий своего коллеги и принял его к исполнению. При этом моё предложение о необходимости проведения эксперимента на стартовой позиции было проигнорировано. К счастью, запуск корабля "Союз" 14 октября 1976 года прошёл успешно, и все его участники остались довольны: 1.Аварии при запуска корабля не случилось, и экипаж корабля "Союз" №23 остался жив.
2.История с дефектом приёмника КРЛ-САС, захороненная в недрах бортового журнала, не получила широкой огласки, и лицо фирмы НИИ-885 было сохранено.
3.Предложение испытателей об устранении конструктивного дефекта в аппаратуре КРЛ-САС принято, и установлен срок его исполнения – к запуску очередного корабля "Союз".
Первая авария на старте произошла с кораблём "Союз Т-10-1" 14 октября 1983 года. Тогда созданная заново линия КРЛ-САС сработала успешно, и космонавты Владимир Титов и Геннадий Стрекалов были спасены. Однако этот процесс прошёл не вполне гладко. Чтобы вести об этом предметный разговор, рассмотрим, как она устроена. По двум кабелям, проложенным к "Сатурну" от площадки №1, руководители пуска, стоящие в бункере у перископов – независимо друг от друга – подают голосом в микрофон слово-пароль на выдачу команды на включение САС. На "Сатурне" их принимают два оператора и выдают – каждый самостоятельно – команду непосредственно на передатчик. По этой схеме /как и в предыдущей/ команда физически может быть выдана на исполнение только в случае, когда оба "стреляющие" произнесут в микрофон нужное слово. Как инженер-испытатель не могу не дать оценки "модернизированной" КРЛ-САС, отметив её недостатки:
1.Появление передаточного звена в линии выдачи команды голосом уже само по себе, чревато эффектом "испорченного телефона".
2.При использовании в ней слова-пароля, в стрессовой ситуации оно может на какое-то время выпасть из памяти, хотя бы у одного из руководителей пуска.
3.Проведение испытаний на площадке №1 каждый раз необходимо увязывать по времени с руководством "Сатурна". А в случае задержек на старте, возможна накладка работ на этих площадках..
В ы в о д : новая линия КРЛ-САС более сложна в эксплуатации и существенно уступает прежней в оперативности. А это – в соответствии с её назначением – не менее важный фактор, чем техническая надёжность.
Процесс включения системы САС при аварии на старте с кораблём "Сою Т-10-1" подтвердил этот вывод. Я к тому времени уже уволился из армии. Но из рассказа моего друга и преемника по должности Александра Чемакина, бывшего в этот момент в бункере и наблюдавшего всю картину происшедшего, узнал, как это было в действительности. Пожар на ракете начался при запуске двигателей и длился 20 секунд. Полковник Шумилин, оценив обстановку, выдал команду на запуск САС через 9 сек после начала пожара. Но она не могла запустить двигатель САС, поскольку второй "стреляющий" Солдатенков А.М. замешкался, забыв, вероятно, слово-пароль. Тогда Шумилин, видя неадекватность поведения своего напарника, взял у него микрофон и, приняв всю ответственность на себя, выдал команду и по второму каналу связи. В результате двигатель САС сработал только на 16-ой секунде после начала пожара. А уже через 4 секунды произошёл взрыв ракеты-носителя. Как убедился читатель, дамоклов меч над головами космонавтов висел и в этот раз, хотя и по другой причине. И нет никаких гарантий, что этот эпизод – при действующей схеме выдачи команды по каналу КРЛ-САС – не может повториться в будущем.