История, которую я тут расскажу, есть полная и абсолютная правда. В ней не выдумано ничего. Даже имена. Поскольку герой рассказа никогда и ни при каких обстоятельствах о нём не узнает. Он не знает русского языка, не любит читать ничего, кроме счетов и прочих финансовых документов и кроме того - я давно потерял с ним связь.
Лично для меня эта история оказалась в высшей степени знаковой и поучительной. Возможно, кому-то из вас она тоже покажется такой. А может быть, и нет.
Решайте сами.
Дело было в самом начале 1993 года. Тогда мы с головой погружались в капитализм, бандитизм и прочие -измы того времени. Повсюду был голод, опустошение, шоковое разочарование, жареные куры и варёная картошка у каждой станции метро, отчаяние и рядом с ним - болезненно истерический оптимизм от маячившей на каждом углу возможности мгновенного лёгкого заработка.
Мне позвонил из Нью-Йорка мой старинный знакомый, уехавший жить в США за 13 лет до описываемых событий и сказал следующее:
- Привет! Слушай, тут один мой знакомый местный очень хочет приехать к вам на разведку. Он бизнесмен, мужик очень богатый, циник, как они все, и не очень умный, но ты не обращай на него никакого внимания! Просто надо будет показать ему город, может быть, познакомишь его с кем-то, расскажешь - покажешь и всё такое! А как там дальше - не твои проблемы! Выйдет у него что-то - хорошо. Не выйдет - не страшно. Ну как? Возьмёшься? Про деньги - не думай! Он за всё заплатит. Кроме тебя мне просить некого. Еслки откажешься - я скажу ему, что всё отменяется! А один он не поедет, боится.
Я согласился. Работы не было, денег - тоже. Выбирать не приходилось. В то время авиасообщение с Америкой осуществлялось только через Москву. Пришлось собрать последние гроши и отправиться на вокзал, а потом, уже в столице - в Шереметьево.
В назначенное время я был в зале прибытия аэропорта, держа в руках табличку с написанным по-английски именем Phil. Честно говоря, я ожидал увидеть некоего стереотипного американского миллионера. В цилиндре, с сигарой, с животиком и в смокинге с нагрудным платочком.
Но навстречу мне пошёл парень лет около 40, среднего роста, энергичный, крепкий, в тёплой горнолыжной куртке (дело было в феврале-марте) и больших роговых очках, с довольно нахальным и бесцеремонным выражением на холёном белом лице.
Он был похож на кого угодно, но только не на еврея. А между тем, этот Фил был не только евреем, но и евреем верующим, иудеем, как он сам мне вскоре признался.
Мы сели в заранее приготовленное такси и поехали на вокзал, с тем, чтобы оттуда отправиться в Питер ближайшим поездом.
Однако Фил оказался парнем упрямым.
- Это Москва? - безразличным тоном спросил он у меня в машине, когда мы быстро поехали по темнющим и ещё не очень хорошо освещённым улицам
- Москва, конечно! - отозвался я с переднего кресла.
- Хочу посмотреть! - бесцеремонно заявил он, - Давай сделаем кружок по городу! Как ты думаешь, таксист не против?
Как вы понимаете, таксист был не против! Совсем наоборот!
- Фил, а как же Питер, как с поездом?
- А, завтра поедем, - беспечно отозвался он, с интересом глядя в окно.
- А ночевать?
- А что, у вас тут нет гостиниц?
- Есть, конечно!
- Ну и слава Богу! Так мы едем?
И мы поехали.
И свою первую великую фразу Фил произнёс вскоре после того, как таксист изменил маршрут и повёз нас на Красную площадь.
Не отрываясь от окна, Фил, курил, выпуская дым в узкую щёлку. И вдруг сказал:
- Блин! Неизвестная белая цивилизация.... Потрясающе!
- Что ты имеешь в виду? - с удивлением спросил я.
- Как - что? А где негры?
Мне приходилось не только отвечать ему, но и переводить разговор шофёру, который английского не знал совершенно.
Услышав мои слова, таксист хихикнул и сказал:
- Ты передай ему, что они у нас не задерживаются. Климат у нас для них неподходящий! - и, подмигнув мне, засмеялся.
- Молодцы! - тут же ответил Фил
- Кто? - спросил я с недоумением.
- Вы, конечно! - с таким же удивлением ответил Фил. - Какого хера они тут нужны!
- Водитель одобрительно хмыкнул.
Мы изрядно поколесили по городу, осмотрели всё, что могли, он купил какие-то сувениры, a потом спросил:
- Слушай, а синагога тут есть?
- Понятия не имею! Я же не местный! В Питере есть, а здесь - не знаю.
- А церковь? - опять спросил он
- А нахер ему синагога? - полюбопытствовал таксист
- Так я же еврей! - недоумённо сказал Фил
- Ну и что? Лучше в церковь езжай! - упрямо повторил шофёр! Там красиво, тебе понравится!
- Поехали! - с готовностью отозвался Фил. Складывалось впечатление, что ему было всё равно.
Мы остановилсь у какой-то церквушки, видимо, недавно отремонтированной. Дверь была приоткрыта, в окнах горел свет.
Вдвоём мы зашли внутрь. Помещение было почти безлюдным, теплым и очень тихим. В полумраке уютно пахло горячим воском и лампадным маслом.
- Шапку сними! - сказал я ему, но он уже и сам догадался и проворно стянул вязанную шапочку, встряхивая жёсткими чёрными волосами.
Потом он огляделся и шёпотoм спросил:
- А что это там? - и указал на большой подсвечник перед иконой, уставленный свежими и уже наполовину сгоревшими свечами.
- Здесь ставят свечи в память об умерших, - так же тихо ответил я.
- А где взять свечу?
- Вон там, в киоске.
- Иди, купи мне две штуки! - сказал он и протянул мне 50 долларов.
- Это много!!! - с удивлением возразил я.
- Иди! Пусть они оставят себе сдачу! Иди!
Я пошёл, взял свечки и отдал купюру.
Женщина в окошке, увидев большие деньги, сначала не поверила, а потом перекрестилась три раза, прибавив: "Спаси вас Господь!"
- Это - ему! - сказал я, указывая на Фила.
- Храни Вас Бог! - сказала женщина и из окошка перекрестила Фила.
Тот невозмутимо взял свечки, кивнул, пошёл к иконе и неумело воткнул их в серебряные гнёздышки массивного кануна.
Я ожидал, что он перекрестится, но он только замолчал, наклонив голову.
Потом мы вышли на улицу, и я спросил его, кому он поставил свечи.
- Другу и его жене. Они погибли недавно в аварии. Я их очень любил.
- Слушай, извини меня, Фил, но ты же еврей! Тебе можно было всё это делать? - осторожно спросил я, боясь его обидеть.
Но он и бровью не повёл. Вместо этого он удивлённо посмотрел на меня и спокойно произнёс свою вторую великую фразу:
- Бог для всех один. А здесь мне показалось, что Он - ближе, чем где-нибудь ещё. Спасибо тебе!
- Да нет, Фил, это тебе спасибо! - ответил я. Он не понял, но объяснять я не стал.
Мы опять сели в машину, и я рассказал водителю всё, что было в церкви.
- Правильный чувак! - кивнул тот головой, - куда теперь?
- В гостиницу!
Мы опять вернулись в центр, Фил протянул таксисту 100 долларов. Тот, сияя, быстро спрятал деньги в карман и с интересом спросил:
- А завтра я не нужен?
- Нужен! На вокзал нас отвезёшь?
- Конечно!
- Тогда подъезжай к 12 часам.
Мы без труда сняли номер на двоих в "Москве" и отправились ужинать в ресторан.
На следующий день мы без приключений добрались до вокзала на знакомом такси. И к вечеру уже были в Питере.
За три дня я показал Филу всё, что мог. Он был потрясён видом города, сказав, что никак не ожидал увидеть такую красоту.
И незадолго до отъезда изрёк ещё одну мысль, наверное, самую главную за всю поездку.
Мы говорили о бизнесе, о том, что и как делается сегодня в России, чем дышат люди, власти и страна. Помнится, я сказал что-то вроде:
- Ну вот, видишь, теперь мы идём прямо к вам прямой дорогой и по вашему пути.
- А ты уверен, что нам это нужно? - загадочно спросил Фил своим обычным флегматичным тоном. И через секунду прибавил:
- А самое главное - ты уверен, что вам это надо?
А потом он уехал. И больше мы с ним нигде и никогда не пересекались.
А бизнес в Росси он так и не сделал.
Но по словам моего нью-йоркского приятеля, нисколько об этом не жалел, оставшись очень довольным поездкой.
А я до сих пор ломаю голову над загадкой: почему мой приятель назал его не слишком умным. Мне по итогам этой поездки показалось как раз наоборот.
А если это так, и он действительно был умным паренем, то кто же тогда все мы?