Замельтешило листвой за окном, и кошка, чистокровно ухмыляясь чеширской мордой, уселась на подоконнике. Небо бледное и прозрачное, какое бывает только осенью, всем своим видом напоминающее глубокий лед. Кто-то вычесывает шерсть, чтобы прясть пряжу, и тонкие слоистые пушинки разлетаются облаками в небесной прозрачности.
Ты не услышишь моих шагов, не вспомнишь моего голоса. Набравшись утреннего тумана, листья молчат под ногами. И я молчу вместе с ними потому, что все уже сказано.
Наверное, это море и я стою на берегу, слежу за волнами. Вот набежали со всех сторон, забурлили, осыпали брызгами, показалось на минуту, что стою среди сплошной воды. И схлынули. Ушли куда-то далеко, только мелкая галька дна вокруг.
Наверное, это площадь, где выступают артисты из разных балаганов. И горожане стайками перебегают от одного помоста к другому, смеясь, грустя и восхищаясь.
В парке пахнет тлеющими в кострах листьями и скрытыми под землей грибами. Я в городе, языка жителей которого не знаю. Пытаюсь говорить, но ко мне прислушиваются только деревья. Шуршат ветвями в такт моей речи. Я тоже начинаю шуршать своим голосом. Я учу чужой язык. Но говорить продолжаю на своем.
Я, как всегда, не о том с тобой говорю. Собираясь в путь, намечая маршрут, никогда не имею уверенности, что достигну поставленной цели в задуманном соответствии места, времени и ощущения. С первых шагов Зазеркалье вносит свои коррективы, и, дойдя до конца, остается только признать, что все так и было задумано. И уничтожить первоначальный план, который давно уже ни на что не похож.
Молоком из чашки разольется туман, скрывая все неровности, недостатки и недоделки. Приглушит звуки, размоет краски. Вот уже и моя речь не кажется такой чужой. Слова тонут в пуховой перине. Лежат где-то в глубине этого тумана. А развеется туман, что останется? Улица, дома, деревья. Люди спешат по своим делам. Я спешу по своим. Обычная жизнь. Только зацепился за рукав клочок тумана, да прилип к подошве желтый листик. Повод для письма…