Проклятье вновь дало о себе знать. Ещё пару минут назад индеец подбирался к городу демонов, переливающегося магическими огнями, а сейчас что-то щёлкнуло у него в голове и он оказался здесь, в пёстрой вонючей толпе. И опять не среди людей. Звериные вопли неслись со всех сторон. Шерстистые, чешуйчатые и шипастые подобия на людей размахивали лапами, кричали и рычали друг на друга, и толпились рядом с деревянными помостами.
Теодорох постоял немного на том месте, где появился, не проявляя никаких признаков страха, хотя на деле ему хотелось выхватить топор и рубить проклятых демонов - напиравших со всех сторон.
Тяжёлая грива прямых и тёмных волос, в которые иногда вплетаются перья и прочие украшения, смуглая кожа бронзового оттенка. Выступающее лицо, широкий рот, выделяющийся «орлиный» нос и светло-карие глаза, напоминающие волчьи, с небольшими складками у внутренних уголков, скрывающими слёзные бугорки. Рост под два метра, телосложение также довольно внушительное, массивное. Растительность присутствует только на голове. Одет весьма типично для киношного индейца - мокасины, штаны и рубаха из оленьей кожи, украшенные ворсом и бисером.
Сориентировавшись, Тео направился к ближайшему грязному помосту, где невысокий бакенбардистый коточеловек расхваливал редкую кольцехвостую тварь. Судя по виду - такую же разумную, как и все окружающие её существа. Долгое время индеец стоял рядом, равнодушно глядя на это миниатюрное существо, почти не подававшее признаков жизни. Потом вытащил золотой самородок из мешочка, висящего на шее и бросил к ногам торговца.
Интересно, сделал ли он то, что от него требовалось?
Теодорох подождал ещё немного, возвышаясь над лежащим перед ним комком меха. Неподвижный, как статуя, одной рукой придерживал свою ношу за спиной, мешок с вещами и свёрнутым одеялом, в другой сжимал лист купчей. Лёгкий ветер проносил вонючий дым с запахом горелого мяса и сотни звериных запахов мимо неподвижного лица и прищуренных немигающих глаз, покачивал длинные тяжёлые волосы, блестящих и чёрных, будто смола. Без этой грязной бумажки в загорелой ручище этот... Терри теперь был никто. Обычный зверь, которого мог убить кто угодно и абсолютно безнаказанно. С купчей он был собственностью Теодороха.
Один из надсмотрщиков разразился грязной руганью, возмутившись тем, что Тео до сих пор не забрал свою "падаль". Судя по всему, охраннику хотелось дать зверю прощального пинка, но правила это уже запрещали.
Итак, звериная толпа так и не накинулись на Теодороха, нелепое театральное представление продолжалось. Тео свернул замусоленную бумажку с каракулями и спрятал в кожаный мешочек под рубахой. Его собственность, стройный изящный зверь с огромными ушами и таким же впечатляющим хвостом, всё так же неподвижно лежал перед ним, будто у него не было сил подняться. Или же, ему было всё равно.
Индеец нагнулся, легко подхватил его, обхватив за талию бронзовой рукой, положил себе на плечо и неторопливо развернувшись, направился прочь. От кольцехвоста ощутимо воняло, а его тело было таким горячим, что жгло даже сквозь одежду. Похоже, он был болен. Интересно, сколько он проживёт, этот полудохлый демон?
Хозяин и его раб долго шли через огромный базар, который, казалось, занимал всю площадь этого старого, выжженного солнцем, растрескавшегося каменного города, пока наконец не прошли под аркой одной из широченных ворот, миновали медленно ползущие клетки на колёсах, забитые такими же замученными зверьми, как его демон. Рядом с тяжёлыми телегами волочились вереницы скованных двуногих зверей всех возможных видов, полов и расцветок.
Казалось, что они шли целую вечность - под раскалённым белым солнечным диском, будто впаянном в одну точку на ярко-синем небосклоне. Один раз индеец остановился, чтобы напоить раба из фляги и вырвал её у него, когда тот сделал несколько жадных глотков. Позже демон потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, вокруг было слишком темно, чтобы понять, где они находились, но совсем рядом шумела листва и воды небольшой реки. Спустившись к ней, между крупными корнями старых кряжистых деревьев, индеец разделся догола, зашёл с какомицли в шумящую воду по пояс и принялся отмывать его шерсть, придерживая одной рукой за талию. Течение здесь было достаточно сильным, а мелкие камни довольно скользкими, чтобы легко унести ослабевшего кольцехвоста, если бы Теодорох его не придерживал. Мыло, которое он использовал, воняло не менее отвратительно, чем сам Терри, но, по крайней мере, смывалось вместе со своим запахом и грязью, уплывая дальше, по течению едва различимой реки. Точнее говоря, таковой она была для индейца. Зверёк, судя по всему, неплохо всё видел: его огромные глаза светились в темноте.
Индеец с полным равнодушием на лице продолжал отмывать зверя в почти холодной воде, неторопливо натирая бруском мыла, а потом и широкой ладонью его тело. Закончив оттирать его огромные уши, взял его за шею и с головой окунул в холодную воду. Казалось, ему было абсолютно наплевать, какую опасность для него представлял этот зверь. Ведь, несмотря на свою измученность, он оставался довольно крупным и опасным хищником. Но индеец был абсолютно спокоен. Он ждал окончания представления. Ждал, когда затаившиеся наблюдатели дадут о себе знать.
Достав голову кашляющего зверя из воды, индеец дотащил его до берега и толкнул на траву, рядом с одним из огромных корней, торчащим из берега. Потом спустился обратно и начал мыться, стоя спиной к зверьку. И по прежнему хранил молчание, будто бы был немым.
Быстро смыв с себя пот, дорожную пыль и вонь невольничьего базара, окунулся с головой, после чего зашёл чуть глубже в шумящую чёрную реку и словно бы застыл в холодной воде, опустив в неё длинные, грубые руки, наклонив голову с тяжело повисшими волосами - полощущимися в холодной воде, будто тёмные щупальца.
- Темный, великий змей, - шептали широкие, резко очерченные губы, - прости меня, мне пришлось сделать это. Встань, чтобы защитить меня, тогда я смогу встать сзади тебя. Я буду в безопасности позади тебя. Демоны-звери не найдут меня.
Теодорох вновь и вновь шептал это, будто молитву, будто бы ожидая, что что-нибудь ответит ему, но река всё так же шумела, не подавая никаких признаков жизни, тем более разумной. Наконец, он выбрался на берег, постирал свою одежду, кожаные штаны и рубаху.
Встал рядом с дрожащим Терри. Величественная статуя какому-то языческому богу. Жалкая пародия на индейца. Несчастный, одураченный неудачник.
Теодорох поразмышлял несколько минут. Что будут делать демоны, если он утопит его в реке, прямо сейчас? Как там его зовут? В бумажке было написано имя, вместе с названием вида.
- Теренс МакФиллипс. Теодорох решил оставить тебя в живых. Если ты будешь говорить или делать что-нибудь без разрешения, Тео бросит тебя одного. И тогда тебя убьют твои собратья, как беглого раба. Или продадут заново.
Индеец указал пальцем на грудь зверька. И так же негромко прогудел.
- Вот здесь, Теренс. Кто-то поставил клеймо прямо на твоё сердце.
На каждом рабе была метка-клеймо. Была она и на Теренсе. И, к его невезению, кто-то пожалел его красивую шкурку и не стал портить её материальным клеймом. Грубое клеймо красовалось на светлой ауре этого зверя, будто уродливое тёмное пятно - прямо в центре груди. Владеющий магией, хотя бы на самом примитивном уровне, без труда увидел бы её. И вряд ли сумел бы убрать. Потому что лечить и очищать труднее, чем уродовать и калечить. Для этого потребовался бы очень хороший целитель.
Решив, что сказанного достаточно, индеец присел рядом с ним и положил тяжёлые ладони на его грудь и живот. Прикрыл узкие волчьи глаза, напоминающие щели в гладкой коре лица. Как и любой маг, он специализировался на определённом виде магии, но помимо основного направления, знал и простейшие основы. Огонь, вода, земля, воздух. Знания этих основ не позволяло ему использовать их в бою, но самые простейшие заклинания были ему доступны. Например, согреть одного небольшого какомицли и высушить его шерсть.
Ладони мужчины, становившиеся всё более тёплыми, почти горячими, светились слабым светом, напоминающим солнечный. Над шерстью дрожащего Теренса и обнажённым телом индейца поднимался пар и растворялся - в чёрном небе с холодными серебристыми звёздами. Приподняв зверька, Теодорох прижал его к себе. И не смотря на то, что тело зверька было очень приятным на ощупь, в его намерения не входило ласкать его. Он заботился о своей собственности. Костёр разжигать опасно. Ладони перешли с груди зверька на его спину, медленно скользили, согревая плечи, бока, ноги. Шерсть Теренса быстро высыхала.
Отвлёкшийся на свои мысли, индеец почти забыл о доверчиво прильнувшему к нему шелковистом тельце. О чём ещё могли быть сейчас его мысли? Теодорох в мире демонов, вертящим им, как своей марионеткой. И то, что один из них сейчас в его собственности - нисколько не облегчало его положение. Наоборот, это говорило о том, что с ним затеяли какую-то игру. И вдруг Теренс лизнул его.
Шершавый язычок зверька коснулся обнажённого плеча и Теодорох с трудом удержался от того, чтобы не выдать свои чувства. Ладони ненадолго замерли на теле зверька и вновь пришли в движение, втирая жаркое тепло в короткую шелковистую шёрстку...
Не могло быть такого, чтобы он случайно оказался именно рядом с этим существом! Проклятые демоны...
Ответят за все унижения. За всё.
Буря эмоций не оставила ни одного следа на бесстрастном неподвижном лице, будто и в самом деле вырезанного из дерева, а не вылепленного из мягкой человеческой плоти. Теодорох едва заметено улыбнулся и прошёлся в грубоватой ласке по широченным бархатистым ушам зверька, прижимая их широкой ладонью к его голове. Будто погладил свою собаку. Своего какомицли.
Вновь взвалил его на плечо, головой назад и придерживая за пушистые ноги, прихватил с собой свою одежду и направился к тому месту, где решил разбить стоянку - у корней одного из огромных деревьев, поросших тёмным мхом. Если придёт дождь или враги, можно будет спрятаться между корнями, в крупной поросшая мхом яме под старым деревом. Индеец опустил Теренса на расстеленное одеяло из плотной шерсти - при желании это одеяло можно было надеть на себя и носить, просунув голову в отверстие. Индеец разложил свою одежду рядом для просушки, на сухих корнях и уселся рядом с Теренсом, скрестив под собой ноги, прямо на сухие листья, будто бы не обращая внимания на холод, хотя действие согревающего заклинания уже прошло. Гладкая кожа человека быстро остывала.
Покопавшись в мешке, Теодорох молча протянул зверьку флягу из высушенной тыквы, несколько полосок сушёного мяса и пару лепёшек. Не очень плотный ужин, но этого хватит, чтобы не протянуть лапы. Охотится пока что опасно. Следом за едой из мешка появилась длинная узкая трубка с глубокой чашечкой. Набив её сладковато пахнущим табаком, индеец прикурил от пальца и принялся выдыхать сухой сладковато пахнувший дым, наблюдая за своей живой собственностью. Не нужно было быть хорошим лекарем, чтобы понять, что в тело Теренса вселились духи болезни. Но лечить его Тео пока что не торопился. Не было особого желания.
Снимающая их видеокамера сменила режим съёмки на инфракрасный, монохромный, и любители понаблюдать за приключениями выдуманного индейца увидели то же самое, что и несколько минут назад. Воин-шаман с тем же равнодушным прищуром смотрел в светящиеся огромные глаза зверька. Ничего, кроме них и огонька в трубке, он сейчас не видел. Довольно пугающее, хотя и красивое зрелище.
Сделав ещё несколько затяжек, Теодорох аккуратно выбил и спрятал трубку.
- Пей.
Во фляге была не вода, а чича, тридцатиградусная брага из кукурузной муки. Подождав, пока какомицли отопьёт, забрал у него тыкву и встав, сам глотнул несколько раз, запрокинув хищное, чётко очерченное лицо к невидимым лесным кронам - с ощутимой тяжестью нависавших над ними. Словно бы угрожая рухнуть и раздавить их. Старый, древний и угрюмый лес. И наверняка, считающийся проклятым и опасным. Дополнительная защита от людей-зверей. Теодорох глубоко вздохнул, наполнив расширившуюся грудь свежим холодным воздухом. Опустил голову, поглядев на зверька. Заткнув флягу-тыкву пробкой, вновь бросил ему.
- Пей, Теренс МакФиллипс.
Индеец наклонился к своим вещам и поднял томагавк, сразу же загоревший серебристым светом в его руке. Свет оружия выхватил из темноты массивную фигуру индейца и фигурку сжавшегося зверька - с неправдоподобно пышным и длинным хвостом. Казалось, что даже камни могли растрогаться, увидев его мордочку с широко раскрытыми глазами. Если бы у них у самих были глаза. Магический свет разгорелся ещё ярче, образовывая круг света, расталкивая тьму. Индеец коротко размахнулся и топорик вонзился в корень рядом с Терри.
- Станцуй для меня.
Прогудев это тем же спокойным невозмутим тоном, индеец вновь уселся, скрестив под собой ноги и прислонившись к дереву. Потом достал маленький лёгкий бубён из мешка и начал слегка постукивать по нему ладонью. И ему было абсолютно наплевать, сможет ли Терри выполнить его приказ. Индеец веселился, хотя внешне оставался таким же бесстрастным. Лезвие томагавка продолжало светится, чуть пульсируя в такт ударам.
Как и всякий "настоящий" индеец, Тео имел метательный топорик-томагавк, внушительный охотничий нож и небольшой, но мощный составной лук с бизоньими рогами. Владел он этим оружием так, будто никогда не выпускал из своих рук. Ну... по крайней мере, убивал он очень эффектно и кровожадно. И скальпы срезал, куда уж без этого. Помимо этого шаман сносно стрелял из огнестрельного оружия. Его изувеченную голову заботливо снабдили информацией об всём современном оружии.
Широкая ладонь продолжала похлопывать по туго натянутой коже бубна, будто бы Теренс и в самом деле принялся танцевать, а не пытался, медленно и мучительно, подняться над землёй, освещённой холодным колеблющимся светом.
Разумеется, зверёк не смог выполнить "просьбу" хозяина и тяжело шлёпнулся на живот. Звуки немудрёной ритмичной музыки стихли, сменившись шумным дыханием кольцехвоста, уткнувшегося носом в мох. Индеец молча вернул бубён в мешок и всё так же будто бы угрожающе молчал.
Громовые оглушительные звуки разорвали тяжёлую, зловещую тишину, разносясь далеко по лесу.
Индеец хохотал, хлопая тяжёлыми ладонями по коленям, сверкая крепкими белыми зубами и запрокидывая голову, заросшую грубыми тёмными волосами. Казалось, не было в этом мире более смешного зрелища, чем падение замученного зверька.
Отсмеявшись, индеец в очередной раз за этот день прикоснулся к своему рабу, подхватил его на руки. Уложил на грубое ложе из прелой, холодной листвы и плотного шерстяного одеяла, расписанное немудрёным орнаментом. Лёг рядом с рабом и прижал мягкой спиной к себе, поудобнее уложил огромный хвост, чтобы не мешал. Правой рукой обнял за пушистую грудь, сжав в ладони хрупкое плечо, а другой накрыл его тушку сверху, обняв за узкую талию. Потёрся носом об пушистые уши, комкая их, но не в ласке, а скорее так, как человек трётся лицом об уютную подушку. Глубоко вздохнул, выдохнул и торчащий в дереве томагавк медленно угас, погружая мир в темноту.
Как обычно, ему не снились сны. Состояние, в котором индеец находился ночью, и сном-то нельзя было назвать. Скорее, грёзами, полусном - тем, что испытывает каждый, прежде чем заснуть. Если, конечно, не проваливается в сон сразу же. Теодорох не сходил и не падал в сон, оставаясь на краю. И поэтому почувствовал, как под утро Теренс повернулся к нему лицом и индеец не предал этому какое-либо значение. Пусть лежит, как хочет. Главное, чтобы не ворочался очень часто и не метался во сне. Лёгкая боль от когтей почти не тревожила.
Ладони индейца, будто бы сами по себе, скользили по ладной фигурке раба, шелковистая шёрстка ласкала голые человеческие пальцы. Индеец плыл над листьями и корнями, чуть поворачиваясь в прохладном воздухе, прижимая к себе узкое полузвериное тело демона.
Глубоко вздохнул, открыв глаза. Кажется, демон так и не проснулся. От реки полз густой белый туман и огромные деревья парили вокруг них в воздухе, медленно и величественно проплывая на белых бестелесных волнах густого тумана.
Теодорох отодвинулся от тёплой тушки раба. Потянулся, а потом встал и спустился к реке, чтобы умыться. Вновь погрузился в реку, обращаясь к змею. С благодарностью и просьбами о помощи простирая руки в воде, отдаваясь её течению...
- Тёмный, великий змей.
Светло-карие глаза, будто бы разгоревшиеся ярче, поднялись от своих зеркальных отражений в воде. Было ещё достаточно темно, но индеец без труда разглядел небольшую фигурку, стоящую на другом берегу реки. Демон-подросток, девушка. Лисица, собака или волк - он не успел разглядеть точно, ослеплённый яростью. Когда он перебрался на другой берег и подошёл на расстояние удара, девушка выставила лапки. Какая-то магия. Защитная или атакующая - Тео не успел понять.
Воин-шаман задавил демоницу голыми руками, безо всякого оружия и она успела оставить несколько кровоточащих и живописных, но не опасных царапин на его груди и руках. Закидав труп ветками и листьями, Теодор ещё раз окунулся в реке, смывая с себя кровь, справил малую нужду и вернулся к рабу. Быстро оделся и предложил Терри ту же небогатую снедь, что и вчера. И фляжку, на этот раз с водой.
- Нужно идти дальше.
Индеец собирал вещи, иногда поглядывая на раба.
В голове пульсировали лёгкие удары бубна, напоминающие равномерный стук колёс едущего поезда. Сегодня утром эти сухие и звонкие удары стали тяжёлыми и резкими, наполняя голову горячей кровью. Превращая мордочку девушки-зверодемона в клочья...
Каждый слышал какую-то музыку в своей голове. Так устроены все разумные живые создания. Хотя, демоны, может быть, и не слышат ничего.
Индеец равнодушно смотрел на какомицли, болевшего какой-то своей звериной болезнью, не передавшейся человеку, пока зверёк согревал его этой ночью, своей шелковистой и гладкой тушкой. Судя по его виду, идти он был не в состоянии. Оставаться же здесь было опасно.
Тео поправил на плече колчан с луком и мешок со свернутым одеялом и повернулся к Теренсу спиной. Индеец даже не счёл нужным попрощаться. Но всё же остановился ещё на несколько секунд, вглядываясь в глубину леса перед собой. Они были на довольно высоком холме и туман полз сверху вниз, огибая густым белыми волнами высокие полумёртвые деревья, пряча в себе кусты, арки огромных корней и, может быть, каких-нибудь лесных чудовищ, чьи тёмные и бесформенные тела медленно ползли в белых испарениях, у самого мха и травы. Слепых или безглазых чудовищ, потому что индеец не чувствовал на себе ничьих взглядов, кроме теренсового...
На широком грубом лице индейца появилась едва заметная усмешка.
С ним играют, вот и он поиграет. Как бы тяжело и страшно ему не было, это не повод прекращать эту забаву. Ещё вчера он собирался тащить с собой этого зверя, пока он не отмучается. Что изменилось с того момента? Ему всё так же грозит смертельная опасность. Жизнь висит на волоске, вокруг всё тот же лес-кладбище.
Поразмыслив ещё несколько минут, под неизменное постукивание бубна, шаман подошёл к кольцехвостому. Снял с себя рубаху и надел на него, тихо прогудев "подними руки". На стройном зверьке она смотрелась, будто на вешалке. Уже привычным движением поднял его, перекинув через тяжёлое горячее плечо и неспешно, почти бесшумно углубился в туман. Бубны в голове почти утихли, редкими и едва слышными ударами раздаваясь на краю сознания. Массивные деревья проплывали мимо и индеец наконец-то ощутил взгляды, скользящие по его обнажённому торсу. Неразумные или почти неразумные существа смотрели на них из-под корней. Кажется, не очень крупные.
Наверняка, таких было полно и возле того дерева, где они заночевали. Но вчера он их почему-то не чувствовал.
Индеец чуть сбавил шаг, глядя вверх, где между тяжёлыми сросшимися кронами едва пробился лучик утреннего солнца. Прислушался, чуть нахмурившись и вновь продолжил размеренно шагать по лесу, иногда обходя кусты, спускаясь в овраги и вновь поднимаясь. Туман спадал, будто втягиваясь в мохнатую полуживую землю.
- Можешь говорить, Теренс. - неожиданно разрешил индеец, обратившись к покачивающемуся на плече фурри, всё так же настороженно осматриваясь по сторонами. Взглядов магических тварей становилось всё больше.
- Говорить... что?
- Если не знаешь, что сказать - молчи.
Туман успел пропасть, когда индеец наконец соизволил ответить своему рабу, которого индеец, развлекаясь, тащил за собой, подвергая новым мучениями - вместо того, чтобы добить, как давно бы сделал это любой нормальный человек. Добить или продать другому нормальному хозяину. Но человек почему-то ждал, когда кольцехвостый умрёт. И продолжал проявлять к нему странную заботу, хотя искренне ненавидел это измученное красивое существо.
Далёкие верхушки деревьев словно бы охватило пламя: над лесом поднимался полыхающий огненный шар местного, очень жаркого солнца. Горячие лучи пробивали казавшийся сплошным полог полумёртвого леса, оживляя его и отгоняя тварей, сползающихся обратно под корни деревьев и втягивающихся в землю. Воздух быстро нагревался, наполняясь зноем, новыми запахами и гудением странно выглядящих насекомых. Вокруг разгорались яркие огоньки раскрывающихся цветов. Алые и пышные на кустах, мелкие ярко-голубые - на вьющихся побегах, золотые - стрелами, тёмные, почти чёрные - подобием пасти. Столько, что и не перечислишь.
Река шумела где-то рядом, то приближаясь, то удаляясь или раздваиваясь, окружая их слева и справа, а потом вода хлынула им почти в лицо, вспыхивая в воздухе радугой на мельчайших капельках. Небольшой пенный водопад, падающий в естественную чащу с высоты нескольких метров - в нескольких шагах от от них. Оставив Терри лежать на берегу, на крупных камнях, почти совсем рядом с шумящей мимо рекой, индеец разделся и встал в неглубокую чашу, спиной к своему рабу. Здесь ему было где-то до пояса, он весело фыркал, стоя под шумящей водой, почти сбивающей с ног, искрящейся в воздухе и громко фыркал, встряхивал чёрными, блестящими змеями волос. В воздухе искрилась призрачная арка радуги.
- Теодорох разрешил говорить, а ты так и не воспользовался этим. - Крикнул индеец, явно пребывая в веселом расположении духа. - Наверное, вам, демонам, трудно говорить на человеческом языке. Ты умеешь петь, Теренс?
Рядом с Терри словно бы воздуха материализовался лис. Обычный рыжий лис, одетый в лёгкую и удобную одежду из кожи, выкрашенную в зелёный цвет, с шапочкой, украшенной красным пером. В его лапах был небольшой арбалет с уже наложенной на него арбалетной стрелой с алым оперением. Лис нагнулся к кольцехвосту и слегка надавил ему лапой на плечо.
- Всё хорошо, не бойся, - в голове какомицли прозвучал негромкий и мягкий голос лиса. - Ответь демону.
Лис поднял лапу, будто подавая кому-то знак. И продолжал целиться в индейца, стоя рядом с Терри, лежащего на гладких камнях.
Отчаянный крик какомицли ещё не успел стихнуть, когда Теодорох обернулся через плечо и посмотрел на лиса - взглядом, мало напоминающим человеческий, а потом просто исчез в стене воды. Лис, отвлёкшийся на Терри, выпустил стрелу в шумящий поток - в то место, где мгновение назад было массивное тело индейца. За спиной Терри всё громче раздавался топот лап и тяжёлое дыхание. Лис грязно выругавшись, сорвал железный рычаг с пояса и наклонился, быстро натягивая тетиву...
Рядом со стрелком появилась тяжело дышащая лиса - с красивой чёрной шёрсткой, длинными серебристыми волосами и такого же цвета "татуировками", одетая в похожего кроя одежду. Вскинула изящные лапы с висящим на них серебряными браслетами, стукнула ими друг об друга - сверкнули искры - и направила их на небольшой водопад. Индеец появился из воды, замахиваясь чем-то и тут же исчез в потоке яркого света, вырвавшийся из лапок чародейки...
- Сдохни, лысый демон! - торжествующе прокричала лиса. Из слепящего сияния вылетел обычный булыжник, попав её спутнику в голову. Лис упал замертво, так и не успев наложить стрелу на натянутую тетиву. Лиса тяжело дыша, с яростью глядела на целого и невредимого индейца, нагнувшегося к своим вещам. Вновь направила на него лапы, отступая назад. Теодорох шёл за ней с топориком и ножом в руках, с тем же обычным непроницаемым выражением бронзового лица.
Между древними древесными стволами ещё несколько раз вспыхнул яркий слепящий свет, лисица пыталась испепелить неуязвимого к магии шамана. Потом раздался короткий женский крик и равномерные звуки ударов острого металла об кость, плоть и сухожилии - похожие на те, что раздаются на скотобойне. Они длились ещё несколько долгих секунд, а потом забрызганный кровью человек вернулся к лежащему лису, держа в руке серебристые волосы. Присел рядом, привычными движениями срезая шкуру с его головы. Лис так и не пришёл в сознание. Должно быть, удар камня убил его. Засунув скальпы в мешок, индеец смыл чужую кровь со своего тела и оружия и быстро оделся.
Так и не сказав ничего, Теодорох вновь поднял Теренса, но на этот раз не перекинул, будто убитого зверя, через плечо, а взвалил себе на спину, позволив обхватить себя лапами за шею. Так "ехать" было значительно удобнее, если бы не острый запах крови из мешка с вещами рядом. Хозяин продолжил шагать в глубину леса, всё дальше удаляясь от поселений разумных демонов и всё глубже погружаясь в глубину леса, становившегося всё более странным на вид. И всё более похожим на дурной сон.
Когда вновь начало темнеть, Теодор опустил зверька на какие-то каменные плиты, засыпанные опавшей листвой - индеец разбил лагерь посреди чего-то, похоже на развалины крупного древнего храма, почти полностью поглощённого лесом и землёй. Не проявляя никого интереса к древним развалинам, прогудел "жди здесь" и ушёл, взяв с собой лук и стрелы. Вернулся, когда стало уже совсем темно, с чем-то вроде оленьей туши на плечах.
Развёл костёр - жаркий и трескучий, нисколько не заботясь о том, чтобы он был незаметным. Разделывая тушу, индеец посматривал на Теренса, сидевшего рядом с обломком каменной колонны, в темноте напоминающей одно из деревьев, возвышающихся вокруг. Потом принялся жарить мясо, сев рядом со зверьком. Вручил флягу и одну порцию зверьку, наполовину сырую полоску мяса на веточке, продолжая нехитрую готовку.
- Можешь говорить. И опереться об меня, если тебе трудно сидеть. - Негромко прогудел индеец. На широком лице с резкими очертаниям появилось подобие ласковой улыбки. - Теодорох попытается вылечить тебя сейчас, Теренс МакФиллипс. Но, если после этого, к утру тебе не станет лучше, Тео убьёт тебя... Шучу, Теренс. Шучу.
И он опять гулко и глупо, оглушительно расхохотался.