ГОРОД БАРСА. Сборник очерков, посвященных истории Пскова.
«В славном и Богом хранимом граде Пскове…»
Псковская летопись.
**********
Иллюстрация: - слева - диптих «Нашествие». Художник Константин Васильев.
- справа – Псков. Снятная гора со Снетогорским м-рем. Здесь 4 марта 1299 года ливонскими крестоносцами были убиты искавшие спасения в строениях монастыря мирные жители.
**********
16. КНЯЗЬ ДОВМОНТ. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА. 1299.
В этой главе рассказывается о новой войне с немцами, произошедшей ровно через 30 лет после ранее заключенного мира, в 1299 году, когда под стены Пскова снова пришли немецкие захватчики.
Также на этих страницах завершается повесть о земном пути легендарного защитника Пскова – князя Довмонта, добывшего победу в своей последней битве.
ПОСЛЕДНЯЯ ПОБЕДА ДОВМОНТА. 4 МАРТА 1299.
«Потягнем за отечество».
Воззвание князя Довмонта перед сражением. Повесть о Довмонте.
В конце древнерусского 1298 года (или в начале 1299 года европейского), ранней весной, немцы стремительным маршем (изгоном) вторглись на Псковщину, 4 марта разорили псковский посад, а 5 марта взяли в осаду псковскую крепость. Иногда слово «изгоном» переводят как «неожиданно», но почему нападение могло оказаться неожиданностью для псковичей? - ведь они должны были следить за деятельностью соседей и стараться проникнуть в их планы… так что такой перевод вряд ли верен. Стремительно – возможно. Эта война описана в псковской Повести о Довмонте, в Новгородской первой летописи младшего извода, и описание повторено в Житии святого Довмонта XVII-того века. Все, кто позднее брался рассказывать об истории Пскова и его легендарном князе, всегда опирались на эти довольно подробные известия.
Повесть о Довмонте: «Тоа же зимы грех ради наших изгониша немци изгонною ратью посад у Пскова, в лето 6807-е (1299), месяца марта въ 4 день, на память святого мученика Павла и Ульаны, и избита игумены; тогда убиенъ бысть Василей, игуменъ святого Спаса, Иосифъ прозвутеръ, Иасаф, игуменъ святей Богородици Снятной горе, и с ними 17 мнихъ, и черньца, и черници, и убогыа, и жены, и малыа детки, а мужь богъ ублюдъ. Въ утрий же день погании немци оступиша град Псков, хотяще его пленити. Боголюбивый же князь Тимофей не стерпъ дождати мужь своихъ болшея рати и выеха с малою дружиною с мужи съ псковичи и с Иваномъ с Дорогомиловичем и сь его дружиною, противо имъ вполчився. Помощью святыа Троица у святого Петра и Павла не березе удари на нихъ; и бысть сеча зла, яко же николи же не бывала у Пскова, и раниша самого мендеря по главе, а вельневици, изъимав, посла к великому князю Андрееви, а прочии вскоре повергъша оружиа и устремишася па бегъ страхомъ грозы храборства Домонтова и мужъ его псковичь».
Новгородская летопись: «В лето 6806 [1298]. В зиме изгониша Немци Плесковъ и много зла створиша: посадъ пожьженъ бысть, а по манастыремъ все чернци исекоша; и плесковици же съ княземъ Домонтомъ, укрпившеся богомъ и святою богородицею, прогнаша их, давши имъ рану не малу».
Житие Довмонта: «Много времени минуло. Попущением Божиим, за грехи наши, собирают немцы большое войско и стремительно к городу подходят, как звери рыкающие. Бесовскую свою мысль исполняют, ограды монастырей сжигают и многих немилосердно убивают, разными пытками тела постников мучают. Тогда же был убит преподобный Иосаф из монастыря Святой горы (в Распространённой редакции Жития XVII века написано - игумен Снетогорского монастыря), и Василий, игумен Мирожского монастыря, и Иосиф пресвитер. Тесным и скорбным путем живя на земле, приняв мученическую кончину и бесконечное получили блаженство. Также множество убито было женщин и детей. Благочестивый князь Тимофей с плачем и рыданием молится Богу, победы прося, которую и получил.
Утром немцы подступили к городу, желая разорить его до конца. Но всеблагий Бог наш, поразивший нас гневом своим, не предал до конца в расхищение врагам нашим. Собралось ополчение малой дружиной с мужем Иваном Дорогомиловым и с другими псковичами, искусными воинами. Вышел как лев на стадо овец, и помощью Святой Троицы укрепленные, избили полки немцев, рукою крепкою на вечный позор. Самого военачальника их в голову ранили, иные в воде утопли, многие в плен взяты были. Прочие, побросав оружие, устремились в бег от страха и храбрости благочестивого князя Тимофея-Доманта».
История этой войны – история страшная, пожалуй, страшнее прежних. 4 марта немцы появились в окрестностях Пскова, немедленно захватив Снетогорский и Мирожский монастыри, где предали мечу и огню насельников, а также женщин и детей, которые искали убежища за монастырскими стенами. Так записал летописец – очевидец событий.
В знаменитом фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» показаны именно эти зверства немецких завоевателей над мирным населением, хотя на самом деле они имели место в Пскове не в 1240-ом, когда разворачивается действие фильма, а в 1299-том году. За эту неточность в наше время режиссера критикуют. Его стоило бы критиковать, если бы подобные эпизоды не имели места вообще, являлись бы выдуманными, - но все это подлинное, все когда-то случилось на самом деле, а смещение дат, обобщение событий в художественном произведении – прием допустимый и оправданный. Фильм был снят перед Великой Отечественной войной, во время которой наяву, а не в воспоминаниях и не на экране, воскресли средневековые ужасы, случившиеся в давние времена, - через шесть с половиной столетий.
Итак, псковичи затворились в крепости, чтобы подождать подкрепление. 4 марта (на память святого мученика Павла и Ульяны) немцы разорили окрестности, расправились с монахами и мирным населением (и избита игумены … и жены, и малыа детки), сожгли монастыри, а утром 5 марта подошли под самые стены Псковской крепости (Въ утрий же день погании немци оступиша град Псков, хотяще его пленити). При этом пострадали постройки посада, поскольку немцами «посадъ пожьженъ бысть». Начали немцы штурм крепости или только собирались это сделать – не очень понятно, исследователи же говорят об этом различно.
Далее летописец сообщает: «Боголюбивый же князь Тимофей не стерпъ дождати мужь своихъ болшея рати и выеха с малою дружиною с мужи съ псковичи и с Иваномъ с Дорогомиловичем и сь его дружиною, противо имъ вполчився».
По какой причине князь «не стерпъ» и не стал дожидаться своих основных войсковых сил, которые были на подходе ко крепости (мужь своихъ болшея рати), остается не очень ясным. Часто его смелую вылазку считают напрямую связанной с устроенной крестоносцами в округе резней (тогда решающим фактором стали именно зверства над мирным населением). С другой стороны, начатый врагами штурм крепости отбивают разными способами – и с помощью вылазки в том числе. В любом случае, должна была быть веская причина для атаки малыми силами на превосходящего противника.
В общем, князь Довмонт принял решение немедленно дать немцам бой и сам повел войско, состоявшее из его двора («выеха с малой дружиной») и городского ополчения под командованием Ивана Дорогомилова, на многочисленных врагов. Сражение произошло 5 марта 1299 года - «у святого Петра и Павла не березе удари на нихъ; и бысть сеча зла, яко же николи же не бывала у Пскова».
Как уже говорилось, со времени последней крупной русско-немецкой войны 1269 года «много времени минуло». В войне 1299 года участвовало уже другое поколение. Штурмовать Псков явились рыцари, которые его никогда еще не видали, а защищали его дети и внуки тех героев, которым удалось отстоять его три десятка лет назад. Ветеранов среди нападающих и среди защитников можно было сосчитать по пальцам, среди них был князь Довмонт, все еще остававшийся в строю. Известно, что князь тогда находился уже в преклонных летах. Если верить современной версии его биографии, то есть принять за истину дату его рождения 1227 год, то ему было уже слава богу около 72-х лет. Но даже если эта дата неверна, то все равно бесспорно, что Довмонт был уже далеко не молод… вспомним Мирожскую икону с предстоящими… старый длиннобородый князь, много повидавший и много испытавший… человеку в таких летах жить бы на покое да на внуков любоваться да радоваться, но покой раньше смерти не наступает… снова война, и долг приказывает…
В общем, плюс-минус лет пять… ну, десять от силы… но бесспорно, что для Довмонта уже наступила осень человеческой жизни… и все-таки он, если верить летописи (а почему бы ей не верить), был человеком на редкость крепким, - не только руководил битвой под Псковом, но и принял в ней участие.
Магистром тогда в Ливонии был Готфрид фон Роге, он и руководил немецкими отрядами под Псковом. Надо сказать, что после Отто фон Лаутенберга, приходившего под Псков в 1269 году, на горячем магистерском кресле в Вендене сменился уже добрый десяток подобных им предводителей ливонских рыцарей… жизнь у них была тяжелой и чаще всего заканчивалась насильственным образом… Довмонт их всех пережил…
Понятно, что псковичи дрались с ожесточением, карая захватчиков за их злодеяния, а то, что их возглавлял прославленный воитель, князь Довмонт, одушевляло их еще больше – ему они верили безоговорочно, с ним они не могли не победить. И они победили. И летописцы опять записали: «С божьей помощью». Да, конечно, как же иначе. Но даже и думать нечего, что старый опытный военачальник бросил своих бойцов в неравный бой, не позаботившись сначала о том, чтобы они не погибли со славой, но со славой победили. Довмонт был великим полководцем.
Более древняя по времени написания Повесть о Довмонте сообщает: «и бысть сеча зла, яко же николи же не бывала у Пскова, и раниша самого мендеря по главе, а вельневици, изъимав, посла к великому князю Андрееви, а прочии вскоре повергъша оружиа и устремишася па бегъ страхомъ грозы храборства Домонтова и мужъ его псковичь».
Житие Довмонта XVII-того века: «Самого военачальника их в голову ранили, иные в воде утопли, многие в плен взяты были. Прочие, побросав оружие, устремились в бег от страха». Составитель Жития пользовался несколькими старыми летописями, сверяя их и обобщая все подробности. Вероятно, в каком-то списке была подробность про гибель части немецкого воинства в реке.
На основании всего изложенного часто пишут, что, во-первых, Довмонт повторил свой подвиг 30-летней давности (это когда в 1269 году он ранил в лицо магистра Отто), теперь ранив нового магистра в голову, - а также, что часть немцев сбросили в реку, где они утонули. Однако «и раниша самого мендеря по главе» переводится как «ранили самого магистра в голову», без упоминания о том, кто это сделал. Что же касается второго момента, с купанием в реке, то не очень ясно, в какую реку опрокинули псковичи немцев, в Пскову или в Великую, - потому что не очень ясно, на берегу какой реки надо искать место сражения.
Место битвы. Две Петропавловские церкви.
Летопись вроде бы точно указывает, где произошла битва: «у святого Петра и Павла не березе удари на нихъ». Но тут-то и начинаются загадки. Дело в том, что в Пскове, в меньшей и большей удаленности от кремля, имеются две церкви Петра и Павла, причем, строго говоря, они обе стоят «на брезе», то есть на берегу – одна на берегу Псковы, другая на берегу Великой (за устьем Псковы, ниже по течению). У какой из них произошло сражение? Мнения разделяются – причем поровну. Дело осложняется еще и тем, что ни одна из указанных церквей в 1299 году в сообщениях летописей не фиксируется, обе впервые со всей отчетливостью упоминаются в летописных источниках только в последующие века.
Может быть, церковка (та или другая) во времена Довмонта уже стояла на своем месте – деревянная (а уж затем ее перестроили в камне). Может быть также, что упоминание о ней было вставлено в летопись позднее события, - просто люди еще тогда помнили, где именно князь Довмонт бил немцев, а там как раз и построили церковь - потом. С другой стороны, посвящение церкви Петру и Павлу тут ничего не дает, так как день этих святых празднуется 29 июня (12 июля), – то есть посвящение церкви с битвой не связано.
Если битва произошла ближе ко кремлю, на левом берегу Псковы (в юго-восточном направлении от кремля), то это то место, где и ныне, в наши дни стоит небольшая однокупольная церковка Петра и Павла с Буя в Среднем городе, в начале бывшей Новгородской улицы (ныне улица Карла Маркса, дом 2). По своим характеристикам это очень псковский храм, так называемый кончанский (то есть построенный жителями одного городского района – конца), с традиционной для русского севера надстроенной на южной церковной стене двухпролетной звонницей, замечательный памятник истории и культуры федерального значения, очаровательное сооружение, равного которому еще поискать.
Старославянские слова «буй», «буевище» могут означать холм, возвышенное место, а также площадь и кладбище. Все знают, что изначально христианские храмы на Руси часто воздвигались на месте языческих капищ. В языческие священнодействия входили костры, песни и «буйные» пляски. Возможно, кладбищами «буевища» стали после того, как в обычай вошло совершать похороны возле церквей. Собор Троицы в Псковском Кроме тоже был построен когда-то на буевище – на самой возвышенной точке холма, где предки псковичей отправляли свои древние обряды. По наследству от предыдущих времен церкви переняли существовавший у местного населения обычай собираться на буевище по праздникам и перед выступлением в поход, став центром этих собраний (то есть само место осталось прежним, как в языческую старину).
Первое упоминание о Петропавловской церкви с Буя относится к 1373 году, свой нынешний вид она приобрела после перестройки в 1540 году и помимо всего прочего особенно известна тем, что в начале 18-того века во времена подготовки к войне со шведами в ней пел на клиросе сам Петр Первый.
Если же битва произошла в отдалении от кремля, то тогда речь может идти о церкви Сереткина м-ря (иначе говорят – Сироткина) - Петра и Павла на Брезе, возле моста Александра Невского через Великую, ул. 2-я Береговая, дом 2. Церковка тоже небольшая, тоже однокупольная, упоминается впервые в XVI-том веке, - древнейший документ Сереткина м-ря относится к 1538 году, а ранее никаких известий об этом месте нет. Судя по стилистическим признакам, выявленным специалистами, ц-вь была сооружена во 2-й четверти XVI-того века, хотя некоторые исследователи склоняются к более ранним датировкам (но все равно никак не к XIII-тому веку). Ц-вь находится с северной стороны кремля, ниже по течению Великой, на ее правом берегу (и очень живописно там смотрится), на полпути от центра Пскова к Снетогорскому м-рю. В современных описаниях этой церковки прямо указывается, что историческое сражение 1299-того года произошло именно здесь, причем в доказательство приводится цитата из Повести о Довмонте, с упором на название церкви - «Петра и Павла на Брезе». Но в сообщении летописца указание «на березе» можно отнести не к названию церкви, а к тому месту, где Довмонт «удари на них» - «на березе», то есть на берегу: «у святого Петра и Павла - на березе удари на нихъ». А ведь церковь Петра и Павла с Буя тоже стоит «на березе», этого у нее не отнять.
Теперь представим себе, что тогда происходило, – немцы погуляли по окрестностям, разорили м-ри, причем и Мирожу, и Снетогорский (а это разные берега Великой и разные концы, довольно далеко друг от друга, то есть их рассредоточение было значительным), а утром другого дня вышли под самые стены крепости («оступиша град Псков, хотяще его пленити»). И тут Довмонт «выеха с малою дружиною с мужи съ псковичи и с Иваномъ с Дорогомиловичем и сь его дружиною». Выехать он должен был в ворота. Ворот в Першах (и соответственно в стене Довмонтова города) было двое. Какие были открыты? Западные, у реки Великой, восточные, у речки Псковы? Допустим, открыли ворота со стороны Псковы, псковская рать оставила в тылу часть немецкой рати, находившейся в непосредственной близости от стен и, может быть, уже штурмующей стены (оборонять крепость легче, чем ее штурмовать, Довмонту достаточно было оставить в крепости малые силы, чтобы связать нападающих врагов боем и не дать им ударить в спину совершающему вылазку полку), - и в какую же сторону псковичи проследовали дальше? Вперед, по берегу Псковы, или же налево, через Пскову и вниз по течению Великой, в пригород?
Допустим, сражение произошло вблизи кремля, на левом берегу Псковы, где, возможно (и это должно было хорошо просматриваться со стен кремля), находилось скопление немецких сил. Там, может быть, стояла уже деревянная предшественница церкви Петра и Павла с Буя. Там произошло сражение, немцы были разбиты, одни из них оказались сброшены с крутого берега в Пскову, а другие побежали вправо, мимо Першей, к реке Великой, к своим кораблям (если взглянуть на карту, то становится ясно, что это недалеко), - при этом часть из них утонула (и в Великой, и немного раньше в Пскове – речка хоть и небольшая, но вполне для этого пригодна), часть попала в плен, а кому-то повезло переправиться на другой берег и удариться в бега. При этом магистр был ранен в голову.
Теперь второй вариант, - сражение произошло в отдалении от кремля, на крутом берегу Великой. Рать выехала из крепости через восточные ворота, повернула к Пскове, оставив позади в тылу штурмующих стены немцев, форсировала Пскову (причем, наверное, не в устье, а немного выше по ее течению), проследовала вниз по течению вдоль правого берега реки Великой, достигла того места, где теперь стоит Петропавловская ц-вь на Брезе, – и здесь вступила в битву с частью немецких сил, которые еще не подошли ближе к кремлю (о чем должна была донести осажденным разведка). Покинуть крепость как-то иначе, чем через ворота Першей и Довмонтовой стены, для осажденных было проблематично. Северная башня кремля (Кутекрома) стоит на очень высоком месте каменистого холма, над обрывом (поэтому она и выглядит такой высокой), и она не проездная. Немцы, штурмующие крепость, должны были, конечно, увидеть маневр псковичей, но, видимо, ничего не могли сделать, занятые боем. Заключительным этапом сражения «на березе» стали потеря немцами общего руководства (поскольку магистр был ранен), сумятица как следствие поражения, падение с крутого берега в Великую, плен и паническое беспорядочное бегство. Тоже все более-менее сходится.
Вот одно из предположений, какой план был принят Довмонтом перед битвой (причем предлагаемая реконструкция работает в обоих случаях, то есть по отношению к обеим церковкам, ближней и дальней): «Как всегда неожиданный для противника удар князя на этот раз пришелся прямо по ставке орденского командора, допустившего тактическую ошибку. Силы крестоносцев были сосредоточены вокруг городских стен, охрана же самой ставки была слабой, так они были уверены в себе. План князя удался: деморализованные рыцари, потерявшие свое командование, более не представляли из себя организованное воинство». То есть ставка магистра и часть его сил располагалась в некотором отдалении от кремля, по ней и ударил Довмонт. Это не более чем предположение, но выглядит оно вроде бы вполне правдоподобно.
Не могу определиться с тем, какой из вариантов кажется лично мне наиболее близким к реальному положению дел. Могу только повторить, что разные авторы, историки, публицисты, делают выбор в пользу разных церквей. Но одно совершенно ясно, - слабое место Довмонт у немцев должен был найти, чтобы именно по нему и нанести сокрушительный удар. Нападающие допустили какой-то серьезный просчет. Да и вообще, убивать безоружных жителей и детей, наслаждаясь зверствами и стремясь запугать и деморализовать население, в расчете победить таким образом, - это одно, а воевать с профессиональными военными, умеющими решать стратегические и тактические задачи и одновременно твердо и бескомпромиссно нацеленными биться до победы, - это уже другое.
Есть еще одна подробность. Согласно псковскому преданию, потомки Довмонта владели в Пскове «городовой землей» возле церкви Петра и Павла (об этом упоминает Василев в своем очерке, посвященном Довмонту). Петропавловская ц-вь на Брезе ныне входит в черту города, но еще в начале 20-того века она в нее не входила. Мог ли пригородный участок считаться «городовой землей»? Может быть, в смысле права владения, а не в смысле непосредственного вхождения в городскую черту? Тогда мы знаем, где у князя Довмонта была дача. Однако это слишком вольное предположение. Петропавловская ц-вь на Брезе долгое время была монастырской. Если бы наследственное владение располагалось возле нее, то упоминался бы Сереткин м-рь. Так что речь может идти только о церкви Петра и Павла с Буя в Окольном городе, где Довмонт, вероятнее всего, и провел свою последнюю битву.
После битвы.
Безмерно горько, одержав победу, находить на месте недавнего расположения врага тела замученных, убитых соратников и мирных жителей – женщин, детей. Справедливая месть совершена, а погибшие не восстанут из мертвых… Разогнав крестоносцев, победители должны были отправиться на дымящиеся развалины Снетогорского м-ря, к окровавленному порогу Спассого собора Мирожской обители…
Мирожский Спасо-Преображенский монастырь в Завеличье известен с XII-того века, он был первым псковским монастырем, основанным в его ближайших окрестностях, немного выше кремля по течению Великой, в устье ее левого притока, речки Мирожи. Около 1156 года на Мироже отстроили каменный собор Спаса Преображения, - это время храмостроителей святого князя Всеволода Псковского и Новгородского епископа Нифонта. В Мирожском монастыре недаром много веков хранилась чаша святого Нифонта с надписью за 1166 год. В XIII-том веке все остальные постройки Мирожского монастыря кроме собора оставались деревянными, их окружала невысокая деревянная же стена, мало приспособленная для обороны – монастырь никогда не рассматривался псковичами как военный аванпост. Единственным оплотом Мирожи помимо святости мог считаться только крепкий каменный собор, но, судя по описаниям летописи, оборона собора или вовсе не была организована, либо оказалась скоро сломлена, и монастырь стал легкой добычей нежданных жестоких налетчиков, заливших его кровью. По преданию, мощи святого игумена Василия, принявшего мученическую кончину от рук захватчиков, и поныне почивают под спудом в алтарной части Спасо-Преображенского собора вместе с мощами святого Авраамия. Пресвитер Мирожи Иосиф, погибший вместе с ним, известен еще тем, что являлся заказчиком списка (копии) Слова о полку Игореве. Позднее (в XVI-том веке) с Иосифова списка была сделана копия, которую в XVIII–том веке нашел в Ярославле граф Мусин-Пушкин, собиратель старины.
Монастырь прекрасно просматривается с высоты Псковского Крома на другом берегу Великой, - и главки Стефановской церкви (в XIII-том веке ее еще не было), и массивный купол древнего, ставшего с веками приземистым Спасского собора… кажется, что, глядя в эти дали Завеличья, видишь открывающийся глазам мир прошлого…
Снетогорский Рождества Пресвятой Богородицы монастырь стоит в трех с половиной километрах от Пскова на скальном мысу - Снятной горе (псковский снеток –название местной деликатесной рыбки, хотя название горы может иметь другую первопричину), на высоком правом берегу Великой в ее излучине. Он был основан стараниями его первого настоятеля Иоасафа, ставшего жертвой немецкого нашествия, а поскольку м-рь появился на псковской земле как раз во времена князя Довмонта, то впоследствии никто уже не сомневался в том, что Довмонт был причастен к его основанию (предположительно, м-рь задумывался князем как форпост на подступах к Пскову). Во всяком случае, впервые монастырь упоминается в источниках в конце правления Довмонта, - это именно Довмонт весной 1299 года повелел поставить в разоренной обители новый каменный храм во имя Рождества Богородицы, на месте уничтоженной врагами церкви (по сведениям одного из летописных источников, немцы предали церковь огню, и при этом в ней были сожжены игумен и 17 монахов).
Есть предположение, что Снетогорский м-рь был построен на стратегическом месте, где велись работы по спрямлению и углублению русла реки, чтобы оно стало более пригодно для прохода речных ладий. Сохранились следы этих работ. Однако позднее к проекту не возвращались, возможно, из тех соображений, что, если удобно будет плыть самим, то и другим тоже. А эти другие могут быть врагами.
Заложенный в 1299 году, собор Снетогорского м-ря был построен в камне к 1311 году и расписан, причем до наших дней сохранились фрагменты великолепных древних фресок. Рождественский храм стал главной святыней обители во все последующие века. При основании монастырь был мужским, ныне он женский. Позднее войны 1299 года святые мощи основателя монастыря, преподобномученика Иоасафа Снетогорского поместили в раку и перенесли в псковский Троицкий собор. И, хотя времена это давние, память первого монастырского игумена жива до сих пор… как не забыты и события тех дней…
«И была сеча жестокая, какой никогда не бывало у Пскова», - говорит псковское «Сказание о благовернемь князи Домонте и храбрости его», а летописец более позднего времени заканчивает повествование о ней следующей прочувствованной речью: «Была эта славная победа в лето 6807 года от рождества Христова 4 марта. И радостью все исполнились, многослезное благодарение, вознося Господу. И был этот день днем скорби и днем веселия. Скорби попустил Бог за бесчисленные грехи наши. Веселия же - спасены от враг наших. Сего ради уповаем на тебе, Боже, в век, из рода в род возвестим хвалу твою. Ты Господи избавил нас от враг наших. Хвалим тебя, благодарим, поклоняемся, поем и превозносим безграничное твое милосердие. Пресвятой царь всех видимых и невидимых, даруй силу и державу верным рабам твоим, благочестивым князем нашим.
Много побед одержано над врагами, не все записаны. Эта же написана, да не забвенна будет делами Божими преславными. Последняя победа, да не забудется».
Последняя победа, да не забудется.
СМЕРТЬ. 20 МАЯ 1299 ГОДА.
«преставися к богу в жизнь вечную»
«Сказание о благовернемь князи Домонте и храбрости его». Псковская летопись.
«Тело немощно и смертно, но дух бессмертен и несокрушим».
Из церковной проповеди.
События ранней весны 1299 года были последним ратным испытанием Довмонта, последней одержанной им победой. В последний раз он, живая легенда, скакал перед своими полками в бой, увлекая их за собой… чтобы вскоре уже превратиться в легенду вечно живую…
Умер князь через два с половиной месяца после битвы на Пскове, 20 мая 1299 года, вероятно, от косившего тогда людей в городе мора… Летопись говорит: «Тогда же беаше и моръ золъ на людех»… Как сказано в одной посвященной князю Довмонту статье: «Не знавший поражений на поле брани, он оказался бессилен перед другим противником, - мором, эпидемией, разразившейся в Пскове той же весной 1299 года»…
Хотя в некоторых средневековых источниках версия смерти Довмонта излагается иначе – там говорится, что он умер от полученных в бою ран… или просто от старости… Житие: «Телесные недуги появились, изнемогать начал. И почувствовал отхождение свое ко Господу, тела умерщвление, дух же к желаемому Христу потянулся»... Не псковские летописи просто помещают лишь краткую запись о его смерти, без подробностей.
Всем приходит пора уходить. Но, сколько ни проживи на свете, это будет тяжело. Мир так красив. Можно ли покинуть его без сожалений… По крайней мере, умирая, князь Довмонт знал, что сделал в этой жизни все что мог.
Русские князья по обычаю, завезенному из Византии, старались перед смертью принять иноческий чин, постричься в монахи, чтобы снять с себя груз земных окаянств. Однако нет сведений о том, что Довмонт перед смертью постригся и сменил имя на иноческое – этого не было.
Повесть о Довмонте: «И по томъ времени мало здравъ бывъ благоверный князь Тимофей и нача болети, и в той болезни и преставися к богу в жизнь вечную месяца майя в 20, на память святого мученика Фалелеа. И проводиша его все поповство, и игумены, и чернцы, и все множество людей плакахуся его, и тако положиша и в свягьй Троици с похвалами, и песньми, и пении духовными. Бысть же тогда жалость велика въ Плескове мужемъ, и женам, и малымъ детемъ по добром господине благоверномъ князи Тимофеи, и много бо дне пострада за домъ святыа Троица и за мужей за псковичь стояииемъ дому святыа Троица». Когда же он умер, была во Пскове «туча великая», - пишет летописец.
Житие Довмонта: «Совершив всенародное слезное отпевание, положили честное его тело в храме Живоначальной Троице с гимнами, с пением и напевами духовными. Боевое же его оружие положили на гробе его на похвалу и утверждение города Пскова».
На самом деле, как считают историки, погребение новопреставленного совершено было в той же княжьей Тимофеевской церкви в Довмонтовом городе, построенной самим Довмонтом, а уж позднее его останки были перенесены в Троицкий собор. Можно себе представить, как горько оплакивал Псков своего могучего защитника. Люди живут среди зла, которое весьма многолико… но есть ли что страшнее войны? Против военного зла нужна крепкая оборона, и Довмонт ее обеспечивал до самого конца своей жизни… он стоял во главе псковских ратей три десятка лет, бессменно, верой и правдой служа своей второй родине, и он всегда побеждал… такая долгая жизнь, такое долгое правление сильного военного и политического лидера – целая эпоха в жизни возглавляемой им страны… Что же будет теперь, когда его больше нет?
Князя Довмонта больше не было, но память о нем не меркла с годами, с веками. В страшные суровые часы военных испытаний новые защитники Пскова вспоминали о непобедимом воине, вдохновляясь памятью его подвигов; обращались к нему с молитвами, прося помощи в борьбе с врагами, и «одеяние Довмонтова гроба», его одежда, доспехи и свято сохранявшийся при его гробнице меч, не раз обагренный кровью немецких завоевателей, обносили крестным ходом вдоль городских стен. Это поднимало боевой дух защитников и вело их к победе. На мече Довмонта приносили присягу все новые псковские князья-воеводы. Изображение Довмонта с мечом в руке печаталось на псковских деньгах, – когда они появились у добившихся независимости от Новгорода псковичей. Что бы ни происходило, какие бы ни проносились над Псковом в разные времена грозы, – имя псковского героя не забывалось, оно живо и по сию пору.
Темен путь множества и множества людей, живущих на этой земле, они приходят и уходят, не узнанные никем, но есть звезды в этом кромешном бесконечном мраке забвения, сияющие ярко и сквозь тьму веков, озаряя прошедшее, делая богаче настоящее и направляя свой свет навстречу грядущему.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО.
«И прославися имя князей нашихъ во всех странахъ».
«Сказание о благовернемь князи Домонте и храбрости его». Псковская летопись.
О князе Довмонте Псковском написано достаточно много, и всегда авторы в отношении него прибегают к характеристикам в превосходном ключе, не скупясь на соответствующие эпитеты:
«В течение 33 лет Довмонт управлял Псковом и был единственным князем за всю историю города, который сумел так долго прожить в мире и согласии с псковским вечем. Он был справедлив и строго следил за правосудием других, щедро творил милостыню»…
«При Довмонте Псков обрёл фактическую независимость от Новгорода. Довмонт – это явление»…
«Князь Довмонт, как и Александр Невский, был славным защитником Русской земли. Основная заслуга благоверного князя Довмонта как полководца и государственного деятеля состоит в том, что в течение многих лет он надежно защищал северо-западную границу Русского государства от неприятельских нападений»…
«Ни один князь не был так любим псковитянами, как Довмонт. Он судил народ право, не давал в обиду слабых, помогал бедным»…
Летописцы же сложили ему панегирик еще в старые времена. Сколько гордости в словах летописи, гласящей: «И прославися имя князей нашихъ во всех странахъ, и бысть имя их грозно на ратехъ, и быша князи княземъ и воеводы воеводамъ, и бысть грозенъ гласъ ихъ пред полкы, аки труба звънящи, и бысть побежаа и непобндими, яко же бъ и Акрита, единъ побъжая полки в крепости силы своеа. Тако же и великий князь Александръ и Дмитрей, сынъ его, с своими бояры и с новогородци, и съ зятем своимъ с Домонтомъ и сь его мужи с плесковичи побежаа страны поганыа. … Издавна города великий Новгород и Псков, от нашествия безбожных иноплеменников, спасены были великим князем Александром Ярославичем и сыном его князем Дмитрием и зятем его, здесь вспоминаемым, блаженным князем Домантом, много раз спасаемы были города наши великий Новгород и Псков от нашествия иноплеменников».
(Декабрь 2012г.)
**********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/11/28/463
Содержание сборника «Город Барса»: http://www.proza.ru/2014/11/27/844