Бомжи
Суббота и воскресенье тянулись бесконечно долго. И, чем ближе подходил понедельник, тем Андрею всё больше не хотелось идти на работу. Им овладевает депрессия. Ничего больше не интересовало. Он бесцельно ходил по комнатам, ничего не замечая. Раза два включал компьютер, и тут же выключал, почти не ел. Только груда кофейных чашек росла на кухне. На мгновение что–то привлекло внимание, но он не смог понять, что именно. Потом догадался, что внимание привлекает сигаретница, которую он купил в Эмиратах, гуляя вечером с Любой. Подошёл, открыл, взял сигарету и закурил. Лет десять назад Андрей понял, что курение часто мешает переговорам – партнёры косились на него. Кроме того, за рубежом, во многих общественных местах запретили курить, и он расстался с дурной привычкой. Теперь опять закурил.
Голова приятно закружилась, и ощущение лёгкости доставило удовольствие. Вспомнилось старое, когда он был не бизнесменом Андреем Владимировичем, а простым Андреем, Андрюшей, весёлым парнем. В те годы он работал в одном из закрытых КБ, а потом наступила пора, когда все начали создавать кооперативы. Словно некая эпидемия овладела людьми. Он также, поддавшись соблазну, открыл торгово-производственный кооператив. Занимался ремонтом бытовой аппаратуры. Однажды ему, на выгодных условиях, предложили закупить партию зарубежной, бытовой техники. Вспомнилось, как он влез в долги и собрал необходимую сумму денег. Аппаратура быстро разошлась, он расплатился с кредиторами, и появился небольшой капитал. За первой сделкой последовала вторая, третья, после чего он сам в первый раз съездил за рубеж и привёз солидную партию телевизоров и магнитофонов. Тогда и стал Андреем Владимировичем. В те дни он почти не ел и не спал, домой приползал поздней ночью, и валился на кровать. Дальше всё пошло по накатанной колее. Фирма постоянно росла, а его, с подчёркнутым уважением, принимали в банке. Теперь он был солидным клиентом. Многие стремились с ним познакомиться. Напряжённый график работы постепенно спадал, и появилось свободное время. Тогда и стали рядом с ним мелькать женщины, начались регулярные посещения ресторанов.
Сейчас Андрей пытался вспомнить, когда он был счастливым. В те далёкие, почти забытые дни или живя Андреем Владимировичем, который мог себе позволить удовольствия, о которых Андрюша и не смел мечтать? Но лучше и не стоит сравнивать, копаться в себе. В те годы он был очень молод, и интересовало совсем иное. Хотелось стать хорошим специалистом, подниматься по служебной лестнице. Он помнил свою радость, когда одно из спроектированных им изделий было одобрено техническим советом, и начался их серийный выпуск. Как постоянно находился в командировках, и был всецело поглощён новыми идеями. Может, тот Андрей и был счастливее? Проблемы, которые приходилось тогда решать, носили иной характер. В те годы он и не думал, что есть шанс стать богатым, благодаря непредсказуемым изменениям конъюнктуры рынка, и по тем же причинам возможно разориться. Как все, он получал небольшую зарплату, и вёл жизнь обычного молодого парня, для которого посещения ресторана являлось роскошью, а подарок женщине – какое-либо украшение из золота и бриллиантов был недостижимой, сказочной мечтой. Для Андрея Владимировича всё подобное давным-давно стало обыденным и приевшимся.
***
Наступил и понедельник. Пересилив себя, он пошёл на работу. Весна набрала темп и чувствовалась во всём. Громко каркали вороны, текли ручьи, кое–где виднелись первые ростки травы, и даже старушки выглядели как–то по–особому. Бизнесмен поздоровался с ними и продолжил путь. Те хотели было заговорить, но выражение его лица не располагало к общению.
***
Юлия уже присутствовала. Необходимо было подобрать комнату для её кабинета и оборудовать его. К середине дня вопрос был решён, однако Юлия, после долгих упрашиваний, договорилась с Андреем, что в кабинете она будет находиться только в его отсутствие, а, в остальное время, будет сидеть там же, где и раньше. Из-за, подобной мелочи, она выдвинула ему ультиматум, с которым пришлось согласиться.
Вскоре позвонил Валерий Львович и сообщил, что Ферапонтию Пантелеевичу в ближайшее время, надо заехать к ним, чтобы просмотреть гранки, так как через день намечается отправка книги в печать.
Андрей позвал Юлию и предупредил, что из-за срочных дел часа на три должен покинуть офис.
Он быстро доехал до дома, переоделся, приклеил усы, наложил грим, и опять на свет появился Ферапонтий. Когда спустился вниз, появилось ощущение, что старушки давно поджидают его.
– Здравствуйте, товарищ писатель, – приветствовал Андрея разноголосый хор. – Как ваше здоровьичко? Как дела?
Он подошёл к ним. За недолгое время общения со старушками Андрей привык перевоплощаться в Ферапонтия и не боялся, как раньше, смехом выдать себя.
– Какие вы все сегодня хорошие, – улыбнулся он. – Давайте раз и навсегда договоримся. Никакой я не товарищ писатель, а Ферапонтий. Ферапонтий Пантелеевич Закадыкин.
– Бог мой! – воскликнула одна старушка. – А имя-то какое, Ферапонтий! Последнего Ферапонтия я видела у нас в деревне ещё до войны. Сильный был мужик, и девок очень любил. Да и они его не сторонились.
– А вы женщин любите? – хитро улыбнулась одна из старушек.
– Кто же их не любит... рассмеялся Андрей.
– Женщин надо любить! – Вот, ваш друг, Андрей Владимирович, страх как любит баб, – вмешалась другая старушка. – В последнее время ещё ничего, а несколько месяцев назад прямо какая-то карусель была. Одна за другой, одна за другой...
– А, любовь к женщинам помогает писать товарищ писатель?
– Ферапонтий, – поправил он.
– Ох, простите меня. Ферапонтий Пантелеевич.
– Конечно, помогает, – кивнул Андрей. – Я, в своих произведениях, часто использую тему любви.
– Когда же про грузина-то напишите?
– Обещаю, что в самое ближайшее время освобожусь и послушаю вашу историю.
– Вы и представить себе не можете, Ферапонтий Пантелеевич, какая была любовь. Я вот недавно фильм смотрела, «Ромео и Джульетта» называется, так подумала, что про меня и про него он снят. Ну, прямо, точь-в-точь всё совпадало. Хороший был мой Реваз. Тогда тоже весна была. Первые подснежники появились.
– Вы меня простите, – заспешил Андрей. – Мне надо срочно по делам...
– Конечно, Ферапонтий Пантелеевич. Мы, старушки, здесь сидим. Нас уже никто не ждёт, разве что та, безносая, что с косой ходит, а у вас дел много. Так что, храни вас Господь. Хороший вы человек, добрый. С нами парой слов обмолвитесь, внимание окажете, а нам, старушкам, большего и не надо. Идите-идите. А то и без того мы вас задержали.
***
Вскоре он был у здания комиссии. Быстро взбежал по ступенькам и открыл дверь.
– Бог мой, – чуть не присвистнул Андрей. – Серафима Ильинична, вас ли я вижу?
Однако, он не ошибся. Пышные формы женщины прикрывало облегающее платье, состоящее из сплошных рюш и оборочек, которые то сплетались, то вновь расходились. Столь дивное и безвкусное одеяние, словами невозможно было описать. Щёки Серафимы Ильиничны покрывал толстый слой румян, а на шее красовался огромный, оранжевый платок, перевязанный бантом. На узле банта красовалась чудовищных размеров заколка-валентинка. Грудь покрывали ожерелья из дерева, ракушек, персиковых косточек, металлических кусочков и ещё чего-то непонятного. При каждом вздохе хозяйки данное великолепие колыхалось, немного поскрипывало и позванивало.
Увидев Ферапонтия, Серафима Ильинична, неестественно вскрикнула. Казалось, что от восторга она потеряет сознание. Глаза её закатились, и стали видны одни белки.
– Вы посмотрите, нет, вы посмотрите, кто к нам пришёл? Кого я вижу? Фера, Вы ли это? Женский сердцеед и роковой мужчина. Ваши усы сведут с ума любую женщину. Вы – гений, Фера!
Она бросилась обнимать Ферапонтия.
В этот миг платок на её шее чуть сдвинулся, и обнажились следы жарких поцелуев. Но, Серафима Ильинична была в таком экстазе, что не заметила взгляда Ферапонтия. Он наклонился и поцеловал ей руку Та зарделась и воскликнула: «Как вам не стыдно покорять сердце беззащитной и слабой женщины? Вы, очевидно, хотите соблазнить меня, но вам не удастся, Фера. Я навеки принадлежу другому. Он тоже роковой мужчина. Не побоюсь сказать, что люблю современного Григория Распутина. Мы так вас ждали Фера! Так ждали! Валерий Львович с утра спрашивал, не появился ли наш гений. Можете свободно располагать его временем. Отныне Фера, вы почётный член Комиссии и почётный член нашего небольшого, но очень дружного коллектива. Проходите!» – и Серафима Ильинична настежь распахнула дверь, ведущую в кабинет Валерия Львовича.
Его хозяин был самой любезностью. Он, показывая гранки, подробно описывал, как будет оформлена книга, параллельно информируя, что успел договориться с магазином о её продаже. За столь короткий срок проделан был немалый объём работы.
– Он неплохой исполнитель и организатор, – отметил про себя Андрей Владимирович. – Ему бы не здесь сидеть, в Комиссии, а руководить большой издательской фирмой.
Андрею впервые пришла мысль, что неплохо бы и самому иметь типографию. При правильном ведении дел можно неплохо заработать.
Вскоре вошла Серафима Ильинична и принесла кофе. Разговор проходил в непринужденной, дружеской и меж тем деловой атмосфере.
– Вспомните, Ферапонтий Пантелеевич, – улыбался Валерий Львович. – Как всё начиналось. – Конкурс, потом опять конкурс, а теперь издаётся ваша книга. Я уверен, что она - первая ласточка.
– Валерий Львович, когда я в последний раз видел Андрея Владимировича, он со мной поделился, что в планах по диверсификации работ фирмы намечается организация структуры для издания широкой номенклатуры книг и прочих изделий полиграфии, – как бы невзначай бросил Ферапонтий. – Сейчас, как вы знаете, есть большой спрос на всевозможные каталоги, буклеты и прочую рекламную продукцию.
– Учитывая, что у шефа имеются огромные связи за границей, о чём вы вероятно догадываетесь, есть мнение, что подобный бизнес может сулить немалые прибыли. Мне даже показалось, ибо разговор возник при обсуждении вашей энергичной деятельности, что он что-то имел в виду, связанное лично с вами.
Валерий Львович переглянулся с Серафимой Ильиничной, и у женщины грудь стала вздыматься настолько сильно, что вся комната наполнилась перестуком и перезвоном её ожерелий.
– Видите, Валерий Львович! – воскликнула она. – Как я была права, часто говоря, что наступит день, и вас по достоинству оценят. Признают ваш талант руководителя. Вы получите свою дань за труды, свершённые во благо культуры и литературы России.
Серафима Ильинична не выдержала и прослезилась. Тушь ресниц смешалась с румянами, и она стала похожа на лубочную картинку, когда не поймешь, то ли это Василиса Прекрасная, то ли Баба Яга в молодости.
– Простите меня, – всхлипывая, произнесла она и вышла.
Валерий Львович сидел и ни на что не реагировал. Казалось, будто им овладел ступор. Через некоторое время он пришёл в себя, в глазах появился блеск.
– Ферапонтий Пантелеевич, душечка, вы ничего не путаете?
– Нет, – уверенно произнёс Андрей. – Я дословно повторил слова Андрея Владимировича. Уверен, что вскоре вы с ним обсудите объёмы работ по организации издательского дела.
Валерий Львович покраснел. Его глаза забегали с такой скоростью, что Андрей испугался, как бы они не выскочили из орбит.
– Мне надо идти, Валерий Львович.
– Конечно, конечно, – механически ответил хозяин кабинета.
Чувствовалось, что ему не терпится остаться наедине с Серафимой Ильиничной.
Когда Андрей вышел в приёмную, та уже привела себя в порядок.
– Фера! – воскликнула она. – Вас к нам послал ангел с небес. Нет. Вы сами и есть ангел. Когда я вас увидела впервые, так и подумала: «К нам спустился ангел». И не ошиблась.
Её грудь вновь стала вздыматься, и бурный поток слёз покатился из глаз.
– Успокойтесь, Серафима Ильинична. - Всё будет хорошо, и труды Валерия Львовича не останутся незамеченными. Однако сейчас мне пора идти, очень спешу. Необходимо зайти ещё в пару мест.
– Идите, Фера, идите наш ангел, наш гений. Да хранит вас Бог!
Андрей спустился, сел в машину, но ехать домой не хотелось. И, хотя он увидел свою книгу почти готовой, подавленное настроение сохранилось. Ему всё было безразлично. Не хотелось никого видеть, точило единственное желание побыть наедине с собой. Он постоянно думал о Любе, и любое общество, отвлекающее его от подобных мыслей, раздражало.
– Где она сейчас? Помнит ли его? И, если вспоминает, с любовью или с неприязнью?
С подобными размышлениями он более часа медленно колесил и, въезжая на мост, заметил, что под ним, у костра, сидят несколько человек и греются.
– Видимо, бомжи, – подумал Андрей. – А были нормальными людьми. Имели свой дом, возможно, и семью, теперь же они не нужны никому. Но и я мог быть одним из них. Не продалась бы начальная партия аппаратуры столь удачно, пришлось бы, для покрытия долгов, распрощаться с квартирой, и, где обитал бы сейчас, лишь одному Богу известно.
Андрей припарковал машину, вышел и направился под мост. Подошёл к сидевшим. Те, ничего не спрашивая, подвинулись, чтобы и он мог присесть поближе к огню. Прерванный при его появлении разговор продолжился.
– Так вот, как закрыли нашу контору, я остался без работы. А жена волком стала смотреть на меня. Пошла череда скандалов, а потом, в один день, она мне и говорит: «Или деньги приноси, или убирайся отсюда!»
Я сначала подумал, что жена ссоры ищет, словами угрожает, а, когда вечером пришёл, сунул ключ в замок, он и не лезет. Посмотрел внимательно. Оказалось, что эта стерва замок поменяла. Начал звонить. А она из-за двери спрашивает: «Деньги принёс?» Я говорю: «А откуда мне их взять? Не банк же грабить или магазин?» А она отвечает: «Хотя бы и банк. Стань мужчиной и решай, откуда деньги возьмёшь. И, предупреждаю, опять постучишь – милицию вызову».
Что мне оставалось делать? Пошёл к товарищу. Говорю, вот, мол, так и так. Можно я у вас переночую? Он – нормальный мужик, всё понял. Оставайся, говорит.
Ночью проснулся, и слышу, жена ему выговаривает: «Ты чего разрешил бомжу у нас ночевать?»
Еле дождался утра. Ушёл, даже не попрощавшись.
– Да... – вздохнул один из собеседников. – У всех у нас похожая судьба. Кому жена-стерва досталась, у кого дети – стервецы.
А что дальше было? – поинтересовался Андрей.
– А дальше ничего. Жена кому нужно дала в лапу. Меня из квартиры выписали, она её продала и уехала. Ищи свищи теперь… вот и остался на улице.
– Мужики, может, хватит о грустном, – хлопнул рассказчика по плечу Андрей. – Давайте выпьем!
Сидящие у костра усмехнулись.
– На что выпьем-то? У кого это бабки есть?
Андрей достал деньги. При виде купюры глаза мужчин заблестели.
– Давай... Я мигом сбегаю, – предложил один из них.
Андрей протянул деньги, и мужчина рванулся в сторону магазина.
– Ты-то кем будешь? – спросил тот, кто рассказывал.
– Я тоже, как вы, остался без дома, – усмехнулся Андрей. – Вот, на улице, друга встретил, он и дал немного бабок.
– Хорошо, что дал. Мог бы сделать вид, что и не узнаёт тебя. У меня раньше часто так бывало. А теперь сам отворачиваюсь, будто и не знаю их.
Вскоре тот, кто бегал в магазин, вернулся с водкой. Бутылку открыли, и, ввиду отсутствия стаканов, пустили по кругу. Настроение греющихся немного приподнялось. Вскоре подошло ещё три человека.
– Эх, гулять, так гулять, – рассмеялся Андрей и опять достал деньги.
Вскоре очередная бутылка пошла по кругу.
– Ну, что? Не нашёл работы? – спросил сидевший у одного из вновь подошедших.
– Где я её найду, Вася? Кому сейчас артисты нужны?
Андрей внимательно пригляделся к мужчине.
– Может, кому-то и нужны артисты… – тяжело вздохнул Вася.
Андрей ещё раз внимательно осмотрел Ваню. По комплекции тот был чуть худее Андрея. Но лицом на него похожий.
– Если немного подгримировать, он вполне сойдет за Ферапонтия, – пронеслось у него в голове. Да к тому же ещё и артист.
– А ты сможешь меня, к примеру, скопировать? – поинтересовался он.
– Тебя? – удивился Вася. – Проще простого. Тут особых проблем нет. Труднее всего роль ментов играть. У них взгляд какой-то особый и походка, не как у людей. А тебя – запросто.
– Моему товарищу, кажется, актёр был нужен, – подбодрил Ваню Ферапонтий. – Могу адрес дать. Завтра сходи, посмотри.
– Странный ты какой-то, подозрительно посмотрел Вася. – Один друг тебе бабки дает, другому артисты нужны. А специалист по спутниковым антеннам твоим друзьям не нужен?
– Может, и нужен, не знаю, – похлопал по плечу Василия Андрей. – Ты завтра с артистом пойди к моему знакомому, может, и для тебя что-нибудь найдётся.
– Пойду! – усмехнулся Вася.
– Ну, ребятки. С вами хорошо, но мне пора, – стал прощаться Андрей.
Он встал и направился в сторону машины.
– Может, это мент был? – услышал он за своей спиной.
– Какой мент? Мент себе скорее горло перережет, чем кому-то денег на водку даст, – послышалось в ответ.
– Тогда очередной писатель, – махнул рукой Вася.
***
Вскоре Андрей подъезжал к своему дому. По дороге он думал: «Выходит, что правы старушки, когда говорят, что о многом писатели узнают, общаясь с бомжами, слушая их истории. За спиной каждого из них стоит огромная жизнь со своими радостями и горестями. Если разобраться, многие стали бомжами не потому, что не хотят работать, а потому, что им своевременно никто не помог. Затем наступает период безразличия, апатии ко всему, человек впадает в депрессию, механически продолжая жить. Протяни многим из них руку помощи, -ещё можно им помочь, вытащить человека из болота, куда его постепенно, каждый день засасывает».
И опять у него в голове прошла мысль: «Я тоже мог быть одним из них. Чем я лучше? Тем, что мне повезло, а им – нет? И они кого-то любили, были нормальными людьми.
Но всё же, где Люба? Он должен её разыскать. Он непременно обязан найти её, хотя бы для того, чтобы вымолить прощение за «слепоту» своей души. Возможно, она и не простит его… Проблемы и только одни проблемы кругом… А у него нет ни сил, а, главное, - желания их решать. Хочется спрятаться от всех, никого не видеть и, чтобы никому от него ничего не было нужно. Он чувствовал, что внутри начался какой-то непонятный процесс. Всё потрескивало и медленно разрушалось. Началась ломка души, которая имеет начало, но не имеет конца. Андрей понимал, что не найди он Любу – депрессия всё больше и больше овладеет им. То, что он перестанет писать, у него не вызывало сомнения. Но, если перестанет заниматься творчеством, если не сможет остаться Ферапонтием-писателем, непременно умрёт и бизнесмен Андрей Владимирович. Может, пока не поздно, продать фирму, бросить всё к черту и уехать куда-нибудь? Хотя бы в ту же Испанию или любую другую страну Европы? Денег хватит, чтобы уединённо провести остаток жизни. Но что будут делать его сотрудники? Среди них есть те, с кем он начинал бизнес. Прийти и сказать: «Мне всё надоело – расходитесь по домам»? А Юлия?.. Что, побыла несколько дней вице-президентом и хватит? Нет, так нельзя. Это – не выход. Как ни крути, надо найти Любу, и тогда всё станет понятно, все точки окончательно расставятся по местам. Дорого же мы платим за свои ошибки. Порой мы бываем глухи и слепы, не замечая чувств других людей. Почему-то хотим, чтобы нам никто не доставлял душевной боли, однако редко думаем о том, как сами ведем себя».
Андрей и не заметил, что давно подъехал к дому, но продолжает сидеть в машине. Что наступил вечер, и вокруг темно.
Он поднялся домой, и начал бесцельно бродить по комнатам не зная, чем занять себя. Уселся перед компьютером, поставил рядом коньяк и принялся читать свои эссе и новеллы. И, чем больше погружался в текст, тем яснее осознавал, что в каждой строчке, написанной им, присутствует Люба. Он пишет про женщину, а получается описание внешности Любы. Вот строки про голос и смех женщины. И снова всё принадлежит Любе. Как же он не понимал столь простых вещей. Неужели Любе надо было уехать, чтобы его душа, его нутро прозрело?
Он пил рюмку за рюмкой и продолжал читать. Потом почувствовал, что буквы поплыли перед глазами, и он не воспринимает текста. Понял, что сильно пьян. Лёг на диван и сразу заснул. И опять ему снилась Люба. Будто они гуляют по улице, а она ему что-то рассказывает и смеётся. Потом они подходят к цветочному магазину. Он хочет ей купить розы, но продавца нет, и только непрерывно звонит телефон. Сквозь сон он понял, что находится не в цветочном магазине, и звонят у него дома.
Пришлось встать. На проводе была Юлия.
– Андрей Владимирович. Здесь… В офис пришли два каких-то бомжа. Уверяют, что ваш друг их прислал. Они говорят правду, или меня розыгрывают?
– Знаю, Юленька, всё знаю. Ты задержи их, а я скоро подъеду.
Андрей наспех побрился и вышел из дома.
Продолжение - http://proza.ru/2014/12/05/2064