АЛЯ
В восьмом классе школы № 48 стада учиться девочка, приехавшая в Орск из Ленинграда. Это была очень милая девочка. Говоря без малейшей иронии, она была настоящим кладезем добродетелей - умная, с миловидным лицом, хорошо воспитанная, добрая, любившая классическую музыку и живопись, и всегда не по возрасту твёрдо знавшая, что есть хорошо и что есть плохо.
Аля была сиротой и жила в семье своего родного дяди и его жены, не имевших собственных детей. Её дядя работал главным инженером одного из орских заводов. Аля всерьёз нравилась мне. И я тоже был ей, как мне казалось, небезразличен. Более того, мы даже строили с ней планы будущей совместной жизни.
Хорошо окончив школу, Аля поступила в Ленинградский планово–экономический институт. Жила у своей одинокой тёти.
Зимние каникулы после моего первого семестра мой брат Андрей и я провели в Ленинграде. Ночевали в общежитии Горного института у одноклассника Андрея. Утром я ехал к Але, с ней мы завтракали. В будние дни её тётя ещё до моего появления обычно уходила на работу, а в воскресные дни иногда привлекала меня к хозяйственным делам.
Например, я таскал дрова из сарая в квартиру на третий (или четвёртый?) этаж без лифта.(В те, как и во многие последующие годы, отопление во многих старых домах в центральных районах Ленинграда было печным).
В любом случае после завтрака меня ожидала мощная культурная программа. Все две недели Аля, хорошо знавшая Ленинград, с утра до вечера таскала меня по своим любимым музеям, выставкам, концертам. Кажется, бывали мы в каком – то театре, несколько раз сидели в кино, посетили Пушкин с его ещё не полностью восстановленными музеями.
В трамвае по дороге на очередное культурное мероприятие Аля попутно рассказывала мне о мелькавших за окном в морозной мгле достопримечательностях Питера. Всё было хорошо в эти две недели, кроме погоды, которая была обычной для этого сезона: тусклой, промозглой и в то же время с неслабым морозцем.
Как проводил эти дни Андрей - не помню. Но запомнился мне один студент – горняк, абориген той комнаты, в которой мы ночевали. Я видел его только по утрам, когда, проснувшись, он первым делом с видимым удовлетворением сообщал присутствующим: «А у меня за ночь запах водки изо рта не выветрился!»
Окончив в Ленинграде первый курс планово – экономического института, на второй курс Аля перевелась в Москву на экономический факультет института Цветметзолото. Я встречал её её на Ленинградском вокзале с букетом цветов.
Её дядя из Орска был переведен на работу в Москву и получил двухкомнатную квартиру в новом доме на Ново-Песчаной улице в районе Сокола. Аля стала жить в квартире дяди и его жены. Тогда (в 1951-ом году) этот район ещё считался далёкой окраиной.
С началом учебных занятий на втором курсе мы много времени проводили вместе: нашли удобный для совместных занятий читальный зал на Ново-Басманной улице, я нередко бывал в квартире в районе Сокола, вместе проводили свободное время, которого, правда, у Али было мало, а у меня ещё меньше. Ходили в кино, изредка бывали в театре. Такие отношения сохранялись у нас и в следующем году.
После окончания третьего курса с экспедицией института кристаллографии АН я уехал «на заработки» в посёлок Кусье – Александровский Чусовского района Пермской области. Там в знаменитое «холодное лето 53-го» я познакомился с Руфой, которая уже в следующем году стала фактически моей женой.
Вернувшись осенью в Москву, я не нашёл в себе мужества сразу же встретиться и объясниться с Алей. А должен был сказать, что недостойно вёл себя. Трудно говорить такие слова. Я знаю, что Аля глубоко переживала необъяснимый для неё мой поступок.
Наша первая встреча после разрыва состоялась лишь через два с лишним года уже перед моим отъездом из Москвы на работу в Геленджик. Мы встретились на «нейтральной территории», в доме нашей общей с Алей знакомой. Разговаривали, гуляя по заснеженным дорожкам вблизи дома нашей знакомой. А жених Али во время этих разговоров оставался в упомянутом доме.
Вторая наша встреча состоялась ещё через двадцать с лишним лет. Прочитав что-то о «Черноморе» и увидев мою физиономию на странице научно - популярного журнале, Аля написала мне в Геленджик. Во время очередной командировки в Москву я нашёл её. Нашёл в больнице. Мы долго разговаривали.
Её муж к тому времени стал доктором наук и - тесен мир - работал в Институте космических исследований, где директором был тогда академик Сагдеев, мой однокурсник. Аля предлагала писать ей и заходить к ним домой, когда я бываю в Москве. Но я ни разу так и не решился воспользоваться этим приглашением… А ещё примерно через 30 лет мы стали изредка звонить друг другу с поздравлениями по поводу дней рождения и праздников.
Недавно её муж умер. Теперь, бывая в Москве, я иногда захожу к Але "на
огонёк", мы сидим за столом, рассматриваем старые фотографии, вспоминаем наших одноклассников и обсуждаем главный вопрос: наши отношения более чем 60-летней давности. Что это было? Мне удобней считать, что это была дружба. Не умеющая кривить душой Аля говорит, что в те давние годы она по
настоящему любила меня.