Выступление на научном коллоквиуме “Советский Союз и объединение Германии” в рамках VI пленарного заседания Совместной комиссии по изучению российско-германских отношений 25-26 сентября 2003 года.
Краткий очерк развития внутриполитической обстановки в ГДР с 1955 года до германского объединения (сокращенный вариант опубликованного доклада).
Изложению настоящего материала я хотел бы предпослать следующее принципиальное положение: именно внутренние процессы в ГДР привели к социальному взрыву осени 1989 года, обусловившему последующее лавинообразное развитие. По отношению к ним внешние факторы, в частности: влияние горбачевской политики перестройки, возраставшее воздействие со стороны ФРГ, начавшийся развал Организации Варшавского Договора, поражение СССР в дипломатическим противоборстве с Западом были вторичными.
В конце декабря 1984 года я прибыл в столицу ГДР. Это была, начиная с 1948 года, моя пятая командировка в Берлин, и я в третий раз возглавил информационно-аналитическую службу аппарата советской внешней разведки в ГДР, прослужив на этом посту до лета 1991 года. За те пять лет, что я пробыл в Москве, в ГДР, на первый взгляд, ничего не изменилось. Восточные немцы по-прежнему жили размеренной и упорядоченной жизнью, а по нашим советским меркам – в достатке и благополучии. Казалось бы, они всем своим существованием подкрепляли сентенцию Б.Брехта: “Кто живет в достатке, тот живет приятной жизнью”. Как говорили наши острословы: “Даже социализм не мешает немцам хорошо жить.”
Однако эта идиллия находилась в противоречии с тем специфическим провинциализмом, который был существенной приметой восточногерманского бытия. Весомую лепту в этом отношении повседневно вносили СМИ ГДР, отбор материалов в которых был удивительно скудным и однообразным. Интерес пробуждали, прежде всего, изъятия и умолчания в газетах, которые можно было обнаружить при сопоставлении с советскими публикациями. Словом, подобно миллионам восточных немцев, мы питались преимущественно телеинформацией из Западного Берлина и ФРГ.
В магазинах ГДР за это время явно произошли перемены к худшему. Ассортимент стал более скудным, а цены на многие изделия возросли. К тому же наиболее добротные и модные товары переместились в магазины «Эксквизит» и «Деликат», где продавались по весьма высоким ценам. Несмотря на это, жители ГДР стали одеваться более нарядно и элегантно и вовсе не отказывали себе в дорогих продуктах питания.
1984 год был годом юбилейным. Торжества по случаю 35-летия ГДР отличались широким размахом, большим числом мероприятий и не уместились в рамках одного года. Часть из таких мероприятий, посвященных 35-летию отдельных учреждений – в их числе и МГБ – пришлась уже на следующий год. Атмосфера затянувшегося праздника мешала оценить реальную действительность, в которой, несмотря на внешнее благополучие, просматривались черты развивающегося кризиса.
В преддверии юбилея МГБ перед сотрудниками аппарата советской внешней разведки в Берлине 16 января с четырехчасовым докладом о положении в республике выступил министр Э. Мильке. Несмотря на традиционное многословие, доклад был интересен, прежде всего, тем, что отражал видение ситуации высшим руководством страны. В докладе был дан обстоятельный анализ ситуации в различных областях, и картина была обрисована достаточно полно и откровенно.
Выводы доклада сводились к следующему. Обстановка в стране с точки зрения государственной безопасности не внушает опасений. Подавляющее большинство населения поддерживает политику СЕПГ и правительства ГДР. В стране нет политических сил, которые могли бы представлять опасность для ее общественного строя. Антиправительственные выступления носят единичный характер. Деятельность спецслужб противника успешно пресекается.
Диссидентское движение в ГДР является аморфным и представлено малочисленными околоцерковными группами. Среди населения они почти не имеют резонанса; некоторую рекламу им обеспечивают западные СМИ. Все эти группировки и их связи с Западом надежно контролируются органами госбезопасности. В ГДР не существует политического подполья. Этот вывод министр повторил несколько раз.
Большую озабоченность, как следовало из доклада, вызывало положение среди молодежи. Организации ССНМ явно недорабатывали. В то время как все младшекласники были настоящими пионерами-ленинцами, среди учеников старших классов получил распространение скептицизм, неверие в идеалы социализма. Значительные группы молодежи вообще оказались вне контроля общества. Сотни, а то и тысячи юношей и девушек кочуют по республике без определенных занятий, внезапно появляясь в местах массовых мероприятий. Среди них немало алкоголиков и наркоманов. Более того, в последние месяцы среди молодежи были раскрыты несколько групп неофашистов.
Одна из главных проблем для госбезопасности ГДР определялась неуклонным ростом взаимных посещений восточных и западных немцев. Число таких посещений в целом за год находится у отметки в 9 миллионов, тогда как вся ГДР насчитывает 16,5 миллионов жителей. Понятно, что такие масштабы общения намного превосходят любые реальные возможности выявления оперативно значимых контактов и установления контроля над ними.
Развитие взаимных контактов жителей обеих частей Германии, несомненно, стимулирует уход граждан ГДР на Запад. Однако действия государства в этой области, по словам министра, не являются последовательными. С одной стороны, здесь проводится жесткая репрессивная политика. С другой же, поощряется практика выкупа западногерманской стороной заключенных из тюрем ГДР, особенно осужденных за попытку побега на Запад, а это явно способствует росту числа правонарушений и преступлений в республике. В этих сложных условиях МГБ проводит в жизнь достаточно действенные меры для нормализации ситуации.
Что касается положения в экономике страны, то оно является вполне нормальным, хотя на настроения населения отрицательно влияют сбои в снабжении (например, дефицит тропических фруктов в канун рождественских праздников, отсутствие в продаже в достаточных количествах филе и других мясных продуктов высшей категории). Министр не упустил случая напомнить, что восстановление прежнего объема поставок советской нефти, которые с 1982 года претерпели сокращение на два миллиона тонн, позволило бы ГДР решить многие проблемы.
Словом, за пять лет до социального взрыва в ГДР руководство страны оптимистически оценивало обстановку и перспективы ее развития. Такие же прогнозы преобладали и на Востоке и на Западе. Хотя мы на протяжении ряда лет предрекали скорый кризис в ГДР, однако обстановка оставалась стабильной, и информация из Берлина претерпевала девальвацию у нас дома. Видимо такая же судьба была уготована и сообщениям американского посла В.Уолтерса, который, прибыв в Бонн в 1988 году, свежим взглядом определил, что крах ГДР является весьма близким.
Немецкие историки Миттер и Волле писали, что даже в первой половине 1989 года: “Самому дерзкому пророку и во сне не могло привидеться, что в конце года сотни тысяч выйдут на улицы, чтобы требовать свободу и демократию.”
Тем не менее, было бы неправильно полагать, что социальный взрыв в ГДР произошел, так сказать, из нулевого потенциала. Он явился результатом длительного и противоречивого развития внутренних и внешних процессов, находившихся в сложной взаимозависимости.
Прежде всего, здесь следует сказать о процессах, вытекавших из объективной потребности восстановления единства немецкой нации. Заметное ускорение они получили после беседы Э.Хонеккера и Г.Коля 14 марта 1985 года в Москве. Это касалось в первую очередь контактов и связей между немцами из обеих частей Германии.
В частности, число взаимных посещений увеличилось с 9 миллионов в 1985 году до 12 миллионов 300 тысяч в 1988. Существенно возросло количество переселенцев на Запад. Увеличились масштабы других видов общения. Так, количество телефонных переговоров между ГДР и ФРГ, включая Западный Берлин, в пересчете на пять минут, поднялось до отметки около 40 миллионов в год, обмен письмами и открытками – до 300 миллионов, а посылками и бандеролями – до 50 миллионов.
Широкое развитие в рамках германо-германских отношений, особенно после визита Э.Хонеккера в Бонн в 1987 году, наряду с межличностными контактами получили связи между учреждениями, предприятиями, учебными заведениями, сходными профессиональными группами населения. Нетрадиционные формы сотрудничества стали возникать в экономике. Получила распространение новая форма – партнерство между городами ГДР и ФРГ, создававшая новые структуры с широкими возможностями для последующего сближения обеих сторон.
Развитие взаимных контактов жителей обеих частей Германии, несомненно, стимулирует уход граждан ГДР на Запад. Однако действия государства в этой области, по словам министра, не являются последовательными. С одной стороны, здесь проводится жесткая репрессивная политика. С другой же, поощряется практика выкупа западногерманской стороной заключенных из тюрем ГДР, особенно осужденных за попытку побега на Запад, а это явно способствует росту числа правонарушений и преступлений в республике. В этих сложных условиях МГБ проводит в жизнь достаточно действенные меры для нормализации ситуации.
Что касается положения в экономике страны, то оно является вполне нормальным, хотя на настроения населения отрицательно влияют сбои в снабжении (например, дефицит тропических фруктов в канун рождественских праздников, отсутствие в продаже в достаточных количествах филе и других мясных продуктов высшей категории). Министр не упустил случая напомнить, что восстановление прежнего объема поставок советской нефти, которые с 1982 года претерпели сокращение на два миллиона тонн, позволило бы ГДР решить многие проблемы.
Словом, за пять лет до социального взрыва в ГДР руководство страны оптимистически оценивало обстановку и перспективы ее развития. Такие же прогнозы преобладали и на Востоке и на Западе. Хотя мы на протяжении ряда лет предрекали скорый кризис в ГДР, однако обстановка оставалась стабильной, и информация из Берлина претерпевала девальвацию у нас дома. Видимо такая же судьба была уготована и сообщениям американского посла В.Уолтерса, который, прибыв в Бонн в 1988 году, свежим взглядом определил, что крах ГДР является весьма близким.
Тем не менее, было бы неправильно полагать, что социальный взрыв в ГДР произошел, так сказать, из нулевого потенциала. Он явился результатом длительного и противоречивого развития внутренних и внешних процессов, находившихся в сложной взаимозависимости.
Прежде всего, здесь следует сказать о процессах, вытекавших из объективной потребности восстановления единства немецкой нации. Заметное ускорение они получили после беседы Э.Хонеккера и Г.Коля 14 марта 1985 года в Москве. Это касалось в первую очередь контактов и связей между немцами из обеих частей Германии.
В частности, число взаимных посещений увеличилось с 9 миллионов в 1985 году до 12 миллионов 300 тысяч в 1988. Существенно возросло количество переселенцев на Запад. Увеличились масштабы других видов общения. Так, количество телефонных переговоров между ГДР и ФРГ, включая Западный Берлин, в пересчете на пять минут, поднялось до отметки около 40 миллионов в год, обмен письмами и открытками – до 300 миллионов, а посылками и бандеролями – до 50 миллионов.
Широкое развитие в рамках германо-германских отношений, особенно после визита Э.Хонеккера в Бонн в 1987 году, наряду с межличностными контактами получили связи между учреждениями, предприятиями, учебными заведениями, сходными профессиональными группами населения. Нетрадиционные формы сотрудничества стали возникать в экономике. Получила распространение новая форма – партнерство между городами ГДР и ФРГ, создававшая новые структуры с широкими возможностями для последующего сближения обеих сторон.
Еще одной областью, в которой развитие германо-германских отношений осуществлялось в направлении к восстановлению единства страны, была инфраструктура скреплявшая ФРГ, ГДР и Западный Берлин. Лежавшая в ее основе система коммуникаций и сооружений, которая сохранилась от гитлеровской Германии, систематически подвергалась серьезному усовершенствованию, особенно после заключения Договора об основах отношений. На эти цели (то есть на сооружение и ремонт автострад, реконструкцию шлюзового хозяйства Среднегерманского канала, прокладку светопроводящего кабеля между ФРГ и Западного Берлина, усовершенствование телефонных сетей и введение на них автоматической связи, электрификацию отдельных участков железной дороги и пр.) западногерманской стороной были осуществлены многомиллиардные затраты.
Постоянно возрастала финансовая зависимость ГДР от Западной Германии. И это касалось не только роста валютного долга Западу, который к концу 1989 года достиг 20,6 миллиарда долларов и был сопоставим с долгом Советского Союза. Переплетение финансовых интересов и финансовая взаимозависимость ГДР и ФРГ не ограничивалась областью кредитов. Их отражением были многообразные фиксированные и нефиксированные платежи, осуществлявшиеся Западной Германией в пользу ГДР (за пользование автострадами для транзита в Западный Берлин, за услуги почты, на церковное строительство и пр.). Общий объем таких платежей ежегодно составлял 5-6 миллиардов марок. Около миллиарда марок поступали за счет льгот в торговле.
Важным источником поступления валюты была сеть магазинов Интершоп, в которых товары западных фирм продавались за марки ФРГ и доллары США. Хождение второй валюты в ГДР, нередко использовавшейся и для расчетов на внутреннем рынке, стало заметным фактором в социальной жизни страны, способствовавшим расслоению общества. В августе 1988 года было подписано соглашение, разрешавшее почтовые денежные переводы в марках ФРГ гражданам ГДР.
Наконец, следует сказать и об ослаблении германо-германской идеологической конфронтации. СЕПГ проявляет все большую пассивность в идеологическом противоборстве, сняв тезис о размежевании двух германских наций и ограничиваясь в основном полемикой в защиту мира.
Таким образом, общее развитие германо-германских связей привело к 1989 году к качественно новой ситуации, когда нараставшая взаимозависимость двух германских государств в различных областях и на разных уровнях делала восстановление единства страны более вероятным.
Однако процесс германо-германского сближения вступил в противоречие с курсом руководства ГДР, отказавшегося от проведения внутренних реформ. И это противоречие в значительной мере определило дальнейший ход событий. Линия Э.Хонеккера на отмежевание от горбачевской политики перестройки оказала существенное влияние на рост оппозиционных настроений и привела к поляризации сил в восточногерманском обществе.
Требования пленума ЦК КПСС в январе 1987 года о коренной демократизации общественной жизни в СССР были восприняты Э.Хонеккером как отступничество от ленинизма. Негативная реакция последовала уже в феврале 1987 года. На расширенном заседании секретариата ЦК СЕПГ с участием первых секретарей окружкомов и райкомов партии по существу было решено ввести цензуру на материалы из Советского Союза. Было также рекомендовано наглядно показывать ухудшение ситуации в нашей стране, вызванное перестройкой. Одновременно предписывалось всемерно пропагандировать собственные успехи республики. Выполнение этого предписания делало еще большим разрыв между восточногерманской реальностью и ее отображением в СМИ ГДР А это способствовало росту критических настроений и назреванию внутреннего недовольства в стране.
Свидетельством сдвигов в настроениях восточногерманского общества явилась отрицательная реакция на интервью К.Хагера журналу “Штерн” в апреле 1987 года, в котором руководство СЕПГ впервые публично отмежевалось от курса реформ в СССР. Это интервью, широко тиражированное СМИ ГДР, вызвало недовольство в стране на всех уровнях – от рядовых граждан до представителей партийной верхушки СЕПГ.
В начале 1988 года негативные настроения в восточногерманском обществе получили значительный импульс. Местные диссиденты спровоцировали репрессивные действия властей, что вызвало острую отрицательную реакцию в ФРГ, а благодаря кампании в ее СМИ оказало воздействие и на общественное мнение ГДР. Во время демонстрации в Берлине в память К.Либкнехта и Р.Люксембург 17 января диссидентствующие группы попытались выступить с требованием свободы слова. Эта попытка была пресечена, а 120 демонстрантов - арестованы. Вслед за этим последовал арест большой группы диссидентских активистов. Акции протеста в Западной Германии и в самой ГДР заставили прекратить судебное расследование в отношении арестованных. На высшем уровне было решено выслать их в ФРГ.
Политбюро ЦК СЕПГ 16 февраля специально обсудило вопрос “О направляемых противником контрреволюционных акциях против ГДР” и приняло решение пресекать деятельность церкви в поддержку диссидентов. Предусматривались меры по запугиванию граждан, желающих выехать на Запад. В частности, рекомендовалось проведение бесед с подавшими заявления о выезде и «разъяснение» им является ли их просьба обоснованной. На основании таких бесед в течение месяца были арестованы 180 граждан ГДР, что гарантировало высшую степень убедительности разъяснений.
Мы фиксировали отдельные случаи, которые могли быть истолкованы как введение ограничений на общение с советскими гражданами. Продолжались репрессивные меры в отношении советской прессы. В частности, принималось решение о конфискации трех номеров журнала “Новое время” (основная часть его тиража поступала на немецком языке), а в ноябре, по указанию Хонеккера, было запрещено распространение журнала-дайджеста советской прессы “Спутник”. Это решение вызвало недовольство во всех слоях населения ГДР. До конца года в ЦК СЕПГ поступили 800 писем с протестом против запрещения журнала.
Не вызывает сомнений, что ужесточение линии руководства СЕПГ в вопросах внутренней политики в тот период находилось в прямой связи с его отрицательными выводами относительно горбачевской политики перестройки. В откровенной беседе с послом В.И.Кочемасовым Хонеккер заявил, что после тщательного анализа руководство СЕПГ решило не употреблять термин “перестройка” в официальных документах. “Мы не можем согласиться с некоторыми принципами, стоящими за этим словом… Мы отмечаем, что руководство КПСС перешло к прямой ревизии ленинских принципов… Мы против практики огульной клеветы на историю КПСС, на социалистическое строительство в СССР. Удивление вызывают весьма сомнительные эксперименты в экономике, не говоря уже об информационной политике.” По свидетельству Кочемасова, в беседе в узком кругу Хонеккер сказал: “Если Горбачев будет продолжать в том же духе, то через два года он разрушит и партию и страну.”Как мы видим сегодня, слова Хонеккера оказались пророчесими.
Начавшийся 1989 год с первых же месяцев был отмечен мероприятиями, посвященными 40-летию ГДР. Некоторые из них были не только массовыми, но и отличались энтузиазмом участников. С полным основанием это можно сказать и о первомайских демонстрациях, и о Берлинском слете молодежи на Троицу, с участием 750 тысяч юношей и девушек.
Однако ожидание праздника соседствовало с чувством внутренней напряженности. Экономические трудности контрастировали с реляциями о победах в соцсоревновании. Тревогу вызывал курс лидеров ГДР на конфронтацию с советским руководством. В юбилейном году впервые за все время существования ГДР в первомайских призывах отсутствовала здравица в адрес КПСС и Советского Союза.
Осложнению обстановки летом 1989 года способствовала болезнь Э.Хонеккера, повлекшая за собой его отсутствие у руля государства в течение двух с половиной месяцев. На это время политбюро ЦК СЕПГ оставалось лишь ограниченно дееспособным и переживало, по словам Г.Шабовского, ”период безгласности.” Когда на одном из его заседаний в начале сентября возникла дискуссия о ситуации в стране, большинством голосов было принято решение не обсуждать принципиальных вопросов в отсутствие генерального секретаря ЦК СЕПГ.
Катализатором всеобщего кризиса в это время стали эмиграционные устремления восточногерманского населения, которые обрели характер массового психоза. Неудержимо ширился поток заявлений с просьбой о переселении на Запад: в месяц в полицию поступало около 30 тысяч новых заявлений.
Весьма опасная ситуация сложилась в августе-сентябре, когда стремление больших масс восточных немцев к уходу из ГДР обрело устойчивый характер. Для этого, прежде всего, использовались поездки в Венгрию, с которой существовало безвизовое сообщение и где был либеральный режим на границе с Австрией. Несмотря на некоторое противодействие венгерских пограничников, ежедневно в Австрию, а оттуда – в ФРГ уходили около ста граждан ГДР. В сентябре в ожидании возможности уйти на Запад там «отдыхали» 110 тысяч граждан ГДР.
Одновременно восточными немцами практиковалось проникновение на территорию западногерманских посольств в Праге, Будапеште и Варшаве и выдвижение требований о переселении в ФРГ.
Черной датой для ГДР стало 10 сентября, когда правительство Венгрии объявило об открытии границы с Австрией для свободного выезда восточных немцев. Только за последующие три дня через Австрию в ФРГ выехали 11 тысяч жителей ГДР, а до конца месяца - 31 тысяча.
В восточногерманском обществе царило смятение. Настроения тревоги и безысходности охватили все слои населения ГДР. Тема повальной эмиграции доминировала в беседах и на работе, и дома. Перед лицом этих процессов руководители ГДР проявили полную растерянность и беспомощность
На фоне этих полных драматизма событий обыденными и малозначительными выглядели сообщения об акциях кружков в защиту мира и других околоцерковных организаций. Однако постепенно такие акции приобретали все больший размах и политическую остроту. Наряду с известными в ГДР диссидентами в них начали активно участвовать критически настроенные адвокаты, писатели, другие представители интеллигенции. Нередко в завершение семинара или богослужения стали проводиться митинги, перераставшие в массовые демонстрации. При этом отчетливо просматривалась руководящая и направляющая роль евангелической церкви.
В начале сентября на базе мелких групп диссидентов стали развертываться массовые политические организации: Социал-демократическая партия ГДР, “Новый форум”, “Демократический порыв”, «Демократию сейчас», «Инициатива за мир и права человека», открыто выступавшие против СЕПГ и ее политики. Было заметно, что эти действия скоординированы по времени и проводились в основном по единой схеме. Обращения к общественности новых политических движений с изложением их задач и целей содержали примерно одинаковые каталоги требований. Все они резко критиковали политику и практику повседневного социализма в ГДР, выступали за всемерную демократизацию общества, против “деформации социализма”. Это гарантировало им симпатии широких слоев населения, в том числе и многих членов СЕПГ. Например, к моменту официального разрешения движения “Новый форум” 8 ноября оно смогло собрать 200 тысяч подписей в свою поддержку.
Руководство СЕПГ не было в состоянии даже наметить пути нормализации обстановки в стране. Единственный вариант, который оно могло бы предложить - силовое решение - осенью 1989 года был явно неприемлем.
Формирование СДП ГДР и так называемых движений протеста проходило при активной пропагандистской поддержке Запада. Сообщение об образовании инициативной группы по учреждению СДП, опубликованное в ФРГ 31 августа, стало началом пропагандистской кампании в западногерманских СМИ под лозунгом: «В ГДР развертывается внутренняя оппозиция!» Понятно, что власти ГДР восприняли появление движений протеста и СДП крайне отрицательно, и заявки на их регистрацию в качестве политических объединений немедленно отклонялись. Однако в условиях начавшегося паралича власти ее запреты имели все меньшее значение и не могли воспрепятствовать расширению деятельности оппозиции.
Так выглядела обстановка в ГДР к моменту возвращения к исполнению служебных обязанностей Э.Хонеккера (25 сентября) и в преддверии юбилейных торжеств, на которые ожидалось прибытие высокопоставленных гостей из 72 стран мира. В этих условиях в целях сохранения контроля над ситуацией в республике был создан чрезвычайный кризисный штаб во главе с Э.Кренцем. Штаб работал круглосуточно, в некоторых его заседаниях принимал участие Э.Хонеккер. При этом существенное значение имело различие в позициях Э.Хонеккера и Э.Кренца: Последний проявлял больше спокойствия и благоразумия.
Между тем произошло осложнение ситуации из-за массовых попыток проникновения в посольства ФРГ. К началу октября число беженцев из ГДР, проникших на территорию посольств в Праге и Варшаве, превысило шесть тысяч человек. Чтобы избежать международного скандала, руководство ГДР дало согласие на выезд своих граждан в ФРГ из Праги и Варшавы через территорию ГДР. Одновременно отменялось безвизовое сообщение с ЧССР.
В ночь на 5 октября в Дрездене, где для встречи поездов из Праги собрались тысячи людей, в районе главного вокзала произошли массовые беспорядки. В результате столкновений с полицией были раненые. 5, 6 и 7 октября волнения в Дрездене и столкновения с полицией продолжались, производились аресты.
На таком фоне проходили юбилейные торжества в Берлине, главное внимание во время которых привлек к себе визит М.С.Горбачева. Этот визит по мере удаления от осенней революции в ГДР все более мифологизируется, а приписываемое Горбачеву изречение: “Кто опаздывает, того накажет история” стилизуется под призыв к восточным немцам начать революцию. На самом деле Михаил Сергеевич в очередной раз опоздал. Опоздала и его рекомендация руководству ГДР проводить реформы сверху, пока знамя перемен не перехватили враждебные социализму силы. ”Знамя перемен” было в руках противников Хонеккера уже в канун прибытия Горбачева в Берлин. Уместно напомнить, что в день беседы Горбачева с руководителями ГДР массовые антиправительственные демонстрации состоялись во многих городах, в том числе в Берлине, Лейпциге, Дрездене, Плауэне, Йене, Потсдаме, Ильменау, Магдебурге, Арнштадте, Карл-Маркс-штадте. Революционные выступления широких масс уже нельзя было обратить вспять.
Руководство СЕПГ не имело представлений о путях выхода из кризиса. Стало очевидно, что Хонеккер не владеет ситуацией, мешает принятию разумных решений. Верхние эшелоны власти были охвачены паникой. Это заставило активизироваться членов политбюро, находившихся в скрытой оппозиции к Э.Хонеккеру. Благодаря их усилиям на заседании политбюро ЦК СЕПГ 17 октября единогласно было принято решение об отставке Э.Хонеккера и об избрании генеральным секретарем ЦК Э.Кренца, утвержденное на следующий день пленумом ЦК.
Это событие описано со всей полнотой в воспоминаниях его участников. Тем не менее, здесь уместны некоторые пояснения. Публикации Г.Шабовского создали впечатление о его ключевой роли в смещении Хонеккера и о почти спонтанном характере этой акции. В действительности выступление Штофа на решающем заседании политбюро отнюдь не было результатом торга с Шабовским. Это был финал многолетней скрытой борьбы за смещение Хонеккера, которую Штоф вел, опираясь на часть членов политбюро, в том числе В.Кроликовского, А.Ноймана, Э.Мильке, Э.Кренца.
Кульминация деятельности этой группировки относилась к 1986 году. Тогда сторонники В.Штофа передали через Представительство КГБ в Берлине для личного ознакомления М.С.Горбачева пакет информационных материалов, продублировав через некоторое время эту передачу через посла В.И.Кочемасова. В материалах раскрывалась неизбежность скорого финансового банкротства ГДР и политического кризиса в восточногерманском обществе. В.Штоф утверждал, что Хонеккер утратил способность реально оценивать обстановку, а потому необходимой является его незамедлительная отставка. Он просил Горбачева о поддержке. Однако эти обращения остались без ответа.
Уместно отметить, что обращение Штофа к Горбачеву не было единственным в своем роде. О том же в беседе с Горбачевым говорил Мильке после вручения ему Звезды Героя Советского Союза, а позднее – через Лигачева – В.Кроликовский
Последующее развитие в ГДР подтвердило правильность прогнозов оппонентов Хонеккера. Отказ Горбачева в поддержке группировки Штофа, безусловно, явился крупным политическим просчетом. Это признает в своей книге «Распад» и близкий соратник Горбачева В.А.Медведев. Конечно, в условиях крушения социалистической системы в странах Европы существование ГДР как суверенного государства было немыслимым. Тем не менее, была упущена возможность предотвратить социальный взрыв в ГДР или, по меньшей мере, ослабить его силу и обеспечить объединение Германии на более благоприятных для жителей ГДР условиях.
Избрание Э.Кренца на высшие посты в ГДР не привело к нормализации обстановки, которая характеризовалось дальнейшим углублением кризиса и временами приближалось к грани всеобщего хаоса. Повседневным явлением в республике, определявшим ее внутреннюю жизнь, стала волна митингов и демонстраций. Согласно сводкам полиции, ежедневно в разных городах ГДР отмечались пять-шесть антиправительственных демонстраций с участием свыше 20 тысяч человек. Крупнейшая из них с участием около миллиона человек состоялась 4 ноября по призыву представителей творческой интеллигенции на площади Александерплатц в Берлине. Выступавшие в острой эмоциональной форме критиковали политику СЕПГ, призывали граждан не покидать ГДР, а помогать в ее преобразовании. Эта демонстрация оказала сильнейшее воздействие на формирование настроений населения.
Своего рода барометром, отражавшим размах акций протеста, являлись демонстрации в Лейпциге, которые проводились каждый понедельник. 2 октября там собрались 15 тысяч демонстрантов, а 6 ноября – уже около полумиллиона.
Руководство СЕПГ попыталось переломить ситуацию, мобилизовав все возможности для проведения 23 октября демонстрации в Шверине одновременно с “Новым форумом”. Выступление сторонников СЕПГ должно было послужить сигналом для “политического наступления” по всей стране. Однако оно окончилось неудачей. Большинство участников митинга поддержало оппозиционеров. С этого момента движения протеста стали безраздельными хозяевами на митингующей улице.
Дестабилизация обстановки достигла крайних пределов. Ежедневно через Венгрию уходили в ФРГ около тысячи восточных немцев. В начале ноября для них открылась и чехословацко-западногерманская граница, через которую только до 7 ноября в ФРГ выехали 50 тысяч жителей ГДР. Число беженцев и переселенцев достигло в ноябре астрономической цифры – 110 тысяч человек.
Пытаясь взять под контроль положение, руководство ГДР приняло в срочном порядке постановление, которое открывало границу на Запад практически для всех граждан ГДР. Обстоятельства, сопутствовавшие его опубликованию, придали особый драматизм открытию границы с Западным Берлином, привели к “падению Берлинской стены” в ночь с 9 на 10 ноября. Эти обстоятельства во всех деталях описаны, в частности, в статьях И.Ф.Максимычева и Х.-Х.Хертле в журнале “Дойчланд Архив.”
Открытие границы между Восточной и Западной Германией без ответной компенсации со стороны Запада сделало невозможным дальнейшее существование ГДР как государства. Это событие полностью деморализовало восточногерманских руководителей. “Многолетнее отчуждение от людей лишило их инстинкта, и они не смогли использовать шанс этого исторического момента. В последующие дни ни один из них не появился у стены, в то время как на другой стороне были представлены все руководящие политики Федеративной республики.” С этой констатацией Филипа Зеликоу и Кондолизы Райс нельзя не согласиться.
В такой обстановке, всего через четыре дня после падения стены, Народная палата ГДР единогласно избрала новым председателем Совета министров Х.Модрова. Нельзя не сказать, что в историографии до сих пор нет адекватной оценки той выдающейся роли в развитии событий в ГДР, которую этот политик играл вплоть до выборов 18 марта 1990 года. Его заслонили собой фигуры «творцов истории» Коля и Горбачева. И сегодня мало кто представляет себе подлинное значение деятельности Х.Модрова на посту главы восточногерманского правительства в течение пяти месяцев в конце 1989 и в начале 1990 года, когда почти каждый день таил в себе опасность возникновения в стране гражданской войны с непредсказуемыми международными последствиями.
Важной составляющей политического развития в данный период явились изменения в партийном ландшафте ГДР, начало трансформации блоковых партий и их активизация, которая нашла свое отражение, прежде всего, в деятельности Народной палаты. Партии демократического блока: ХДС (140 тысяч членов), ДКПГ (115 тысяч членов), НДПГ (110 тысяч членов) и ЛДПГ (104 тысячи членов), фактически находившиеся на содержании руководства СЕПГ и безоговорочно его поддерживавшие, стали сначала робко, а затем все более решительно выступать против прежних своих хозяев.
Существенное значение имело появление на политической сцене Социал-демократической партии. Новая партия, не скомпрометированная сотрудничеством с прежними властными структурами, смогла быстро завоевать значительный авторитет и уже через короткое время насчитывала около 70 тысяч членов.
Происходившие изменения оказали самое существенное влияние на характер заседаний Народной палаты, которые почти полностью стали транслироваться по телевидению и привлекали к себе всеобщее внимание. Знаменательным событием явилось заседание 13 ноября, на котором, как отмечалось выше, новым премьер-министром ГДР был утвержден Х.Модров. Состоялись также выборы нового председателя Народной палаты и был заслушан отчет членов Совета министров ГДР прежнего состава. Народная палата назначила предварительный комитет по расследованию фактов злоупотребления служебным положением и коррупции в высших эшелонах власти.
Отчет министров правительства В.Штофа, подавшего в отставку 7 ноября, способствовал еще большей компрометации правящей партии и ее руководства. Тягостное впечатление оставило выступление Э.Мильке. Обращаясь к депутатам, он назвал их товарищами, что вызвало бурю протеста и привело к полнейшему замешательству самого министра. Он растерянно восклицал в ответ на протестующие возгласы депутатов: “Но я же вас всех люблю!”, что вызвало громкий смех всего зала.
Среди внутренних причин, определивших быстротечность кризиса в ГДР и ее имплозии, главной явился прогрессировавший процесс разложения правящей партии. Высшее руководство СЕПГ и партийные структуры на местах оказались практически недееспособными. Принятие решений на высшем уровне происходило в спешке, подчас в условиях неразберихи. Симптоматичным в этом отношения был 10-й пленум ЦК СЕПГ 8-10 ноября, который прошел в обстановке полного сумбура.
Ставшие в этот период достоянием общественности данные о больших масштабах коррупции, поразившей руководство партийного и государственного аппарата, полностью подорвали доверие населения к СЕПГ. Широкая компрометация партийных кадров привела к отстранению от работы большого числа партийных и государственных руководителей разного уровня. Следовавшие с начала ноября буквально каждый день сообщения об отставках руководящих деятелей, их исключении из партии вызывали смятение в партийных массах. Брожение в партийном базисе сопровождалось массовым выходом из СЕПГ и распадом целых парторганизаций. За два месяца численность членов партии сократилась на полмиллиона.
Дискредитация СЕПГ обусловила возникновение и неуклонное нарастание кризиса власти в ГДР. Органы власти всех уровней в значительной мере утратили дееспособность. Полностью была парализована деятельность МГБ. В других правоохранительных органах произошла смена руководителей, последовали массовые увольнения сотрудников. Параллельно с этим шел распад общественно-политических структур, на которые опирался режим СЕПГ, таких, как Объединение свободных немецких профсоюзов, Союз свободной немецкой молодежи, Союз писателей ГДР, другие творческие союзы. Одни из них, как, например “Боевые дружины рабочего класса” (численность 400 тысяч человек), решение о роспуске которых было принято в декабре, полностью прекратили свое существование. Другие, в частности, Общество германо-советской дружбы, в котором числилось более пяти миллионов членов, трансформировались в малочисленные объединения на уровне кружков. Все эти общественно-политические формирования перестали играть сколько-нибудь заметную роль в Восточной Германии.
В условиях распада партийно-государственных структур, парализации власти на местах, анархии, царившей на улице, исключительно большое значение приобрела деятельность правительства ГДР во главе с Х.Модровом. Ему удалось обеспечить определенный баланс противоборствующих сил и предотвратить перерастание уличных выступлений в массовые беспорядки. Стараниями правительства был приостановлен развал экономики, сохранено функционирование государственной власти, налажен диалог с правительством ФРГ, обеспечено проведение свободных выборов в Народную палату.
В беседе с М.С.Горбачевым в конце апреля 1990 года Л.де Мезьер отмечал: “Я принадлежал к кабинету Х.Модрова, и у нас были три главные цели: сделать все возможное, чтобы наступившей зимой народ не замерзал, не голодал и не истек кровью. Вся деятельность правительства была реакцией на эти реальные опасности того времени, и их удалось избежать”.
Правительство, сформированное Модровым, было утверждено Народной палатой 18 ноября 1989 года. В отличие от других руководителей СЕПГ, Модров хорошо понимал, что в сложившихся условиях партия не сможет больше обеспечить свою ведущую роль в обществе. Исходя из этого, правительство Модрова не было подотчетно ЦК СЕПГ, а сам он имел возможность проводить самостоятельную линию. Конечно, Модров опирался на парламентскую фракцию СЕПГ, самую многочисленную в Народной палате, однако он полагал, что стабилизация в ГДР возможна только на пути создания широкой коалиции важнейших политических сил страны. Этот принцип нашел свое выражение и при формировании нового кабинета министров, и в правительственном заявлении Х.Модрова.
Правительственное заявление Х.Модрова, с которым он выступил на заседании Народной палаты 17 ноября, содержало развернутую программу преобразований во многих областях ГДР с целью вывода страны из экономического и политического кризиса. Оно явилось отражением консенсуса, достигнутого коалиционными партиями, и свидетельствовало о стремлении учитывать идеи, прокламируемые гражданскими движениями. Заявление нового правительства заметно контрастировало с заявлениями Э.Кренца, которые были лишены какой-либо концептуальной основы. Модров назвал области, где осуществление реформ являлось первоочередным делом.
В правительственном заявлении подчеркивалось равноправие партнеров по коалиции, и содержался призыв к оппозиции сотрудничать с вновь созданным Советом министров. Это заявление было единодушно одобрено Народной палатой. В определенных рамках обозначили свое согласие с программой Х.Модрова и лидеры ряда гражданских движений, что имело особенно важное значение в начальный период деятельности нового правительства.
Правительству Модрова почти все время его существования пришлось работать в условиях острого дефицита времени, с максимальным напряжением сил. Экстремальной была не только политическая ситуация в стране, чрезвычайное положение складывалось и в экономике, что также требовало принятия самых неотложных мер. В связи с продолжавшимся уходом больших масс восточногерманского населения на Запад до крайности обострилось положение с рабочей силой в ряде отраслей производства. Одновременно появились первые десятки тысяч безработных. В последнем квартале 1989 года отчетливо обозначилось падение уровня производства по сравнению с тем же периодом предыдущего года (на 4-5%).
На фоне огромного внешнего долга Западу срочно пересматривалась система расчетов, связанных с взаимными поездками немцев из обеих частей страны.
Наконец, следует назвать и такую проблему. Либерализация правил поездок польских граждан привела к тому, что только в октябре 1989 года границу ГДР пересекли 700 тысяч поляков, половина из которых проследовала в Западный Берлин. Значительную часть среди них составляли торговцы-перекупщики, которые, скупая в магазинах ГДР крупные партии дотированных государством товаров, перепродавали их затем в Западном Берлине и в Польше. Все это ухудшало снабжение и вызывало острое недовольство восточногерманского населения. В конце ноября правительство ГДР приняло меры по защите внутреннего рынка, ограничив продажу товаров иностранцам.
Нагрузки на восточногерманскую экономику, обусловленные этими процессами, достигли экстремальных величин. Понятно, что в поисках выхода руководство ГДР пыталось заручиться помощью со стороны Бонна. В этой связи на переговорах Х.Модрова с руководителем ведомства федерального канцлера Р.Зайтерсом, состоявшихся 20 ноября и 5 декабря, обсуждались вопросы о компенсациях Восточному Берлину со стороны ФРГ в форме “взноса солидарности” и о создании специального валютного фонда для обслуживания германо-германских поездок. Однако эти проекты так и не были реализованы.
Обстановка в ГДР в первой декаде декабря претерпела дальнейшее обострение. Крайнего накала достиг кризис в СЕПГ. Прозвучавший по телевидению доклад комитета Народной палаты по расследованию фактов коррупции и злоупотреблений, допущенных руководящими деятелями ГДР, вызвал гнев и растерянность в партийных рядах. Делегации от трудовых коллективов непрерывно осаждали ЦК СЕПГ и Народную палату с требованиями наказать виновных. 2 декабря вновь собрался многотысячный митинг у “Большого дома”. Его участники требовали отставки политбюро, которое покрывает коррупцию. Вышедший к митингующим Э.Кренц был освистан ими и не смог говорить.
В тот же день, опасаясь ареста, бежал на Запад видный государственный деятель ГДР Шальк-Голодковский который являлся членом ЦК СЕПГ и кандидатура которого рассматривалась на пост секретаря ЦК и даже на пост председателя Совета министров. Его бегство нанесло еще один тяжелый удар по престижу руководства партии. Собравшийся 3 декабря 11-й пленум ЦК СЕПГ вынужден был констатировать, что политбюро не выполнило постановлений предыдущих пленумов, требовавших вскрыть во всей полноте нарушения, допущенные бывшими членами высшего руководства партии и страны, и сделать необходимые выводы. Было принято решение об отставке политбюро и всего состава ЦК СЕПГ.
1 декабря Народная палата постановила аннулировать первую статью Конституции ГДР, в которой утверждалась руководящая роль СЕПГ, а 6 декабря была принята отставка Э.Кренца с поста председателя государственного совета ГДР.
Одновременно с этими драматическими событиями СМИ ГДР, которые обрели полную гласность, развернули мощную кампания против «штази». Была четко обозначена цель, против которой следовало направить акции людей, возмущенных коррупцией, экономическими трудностями и полицейским произволом. 4, 5 и 6 декабря по всей ГДР прошли демонстрации против ВНБ, в которых приняли участие сотни тысяч людей. В 20 городах демонстранты добились проникновения на объекты ведомства. В Дрездене многотысячная толпа заняла здание управления ВНБ и учинила там погром.
Начались волнения в восточногерманских тюрьмах. Вспыхнул мятеж в караульном полку МГБ имени Дзержинского. Были попытки «демонстрантов» проникнуть на территорию советских учреждений. В частности, во время погромов в Дрездене провокаторы привели возбужденную толпу к местному отделению представительства КГБ СССР. В.В.Путин, служивший в то время в этом учреждении вышел к «демонстрантам» и убедил их уйти от советского военного объекта.
Именно в декабре в ГДР возникла реальная опасность вооруженных столкновений и развязывания гражданской войны. Властные структуры, сохранившиеся в стране, были бессильны и не могли восстановить порядок и спокойствие. Хотя правительству Модрова в тот период не существовало какой-либо альтернативы, оно не имело необходимой опоры в массах. Поэтому для установления минимального контроля за обстановкой необходимым стало сотрудничество между правительством и гражданскими движениями. Органом, обеспечивавшим такое сотрудничество, и стал Круглый стол, который представлял собой постоянно действующее совещание уполномоченных от правительственных и оппозиционных партий и организаций.
Учредительное заседание Круглого стола состоялось 7 декабря 1989 года. Роль этого органа в общественно-политической жизни ГДР в последующие три месяца все более возрастала. К концу декабря Круглый стол по существу взял под свой контроль деятельность правительства ГДР. При этом его работа проходила под знаком неуклонного ослабления влияния СЕПГ. Предметом постоянных противоречий был вопрос о дальнейшем существовании органов государственной безопасности.
Тем не менее, Круглому столу удавалось достичь и согласованных решений, среди которых особое значение имели решения, обеспечивавшие мирное течение митингов и демонстраций. Заслуживает внимания и то, что накануне переговоров Х.Модрова и Г.Коля 19 и 20 декабря в Дрездене буквально все участники Круглого стола выступили за сотрудничество с ФРГ в условиях дальнейшего существования двух суверенных германских государств.
Указанные переговоры создали ложное впечатление о перспективах отношений между ГДР и ФРГ, поскольку было объявлено, что уже весной 1990 года будет заключен договор о сотрудничестве и добрососедстве между обоими государствами. Г.Коль выразил также готовность удовлетворить просьбу ГДР и предоставить ей в 1990 году финансовую помощь в 15 миллиардов марок.
Вместе с тем во время пребывания Г.Коля в Дрездене отчетливо обозначился перелом в настроениях восточногерманского общества в пользу скорого присоединения ГДР к Западной Германии, а лозунг “Мы - народ!” сменился лозунгом “Мы - единый народ!”. Главной причиной этого перелома явилась утрата веры в возможность преодоления тяжелого положения собственными силами. Исходя из этого, правительство Коля окончательно сделало ставку на полную дестабилизацию ГДР, чтобы ее поспешное присоединение к Западной Германии выглядело бы как оптимальный выход.
В канве драматических событий декабря видное место занял ХII съезд СЕПГ, прошедший на грани самороспуска партии и имевший решающее значение для ее дальнейшей судьбы. Съезд был внеочередным и прошел в два этапа: 8-9 и 16-17 декабря. Недельная пауза между его заседаниями назначалась для обсуждения в партийных организациях намечаемых решений перед их принятием.
Решением съезда была изменена структура центральных органов партии и полностью сменено ее руководство. Было изменено название партии: СЕПГ - партия демократического социализма (СЕПГ-ПДС), которое просуществовало, однако, весьма недолго - решением правления партии 4 февраля 1990 года первая часть названия была упразднена, и партия стала именоваться ПДС.
Съезд проходил в обстановке острейших противоречий. По требованию некоторых партийных организаций вносилось предложение о самороспуске партии, отклоненное большинством делегатов. Процесс размежевания внутри СЕПГ-ПДС сопровождался возникновением множества осколочных течений коммунистической ориентации, в основном ортодоксального толка: Марксистская партия “Гвоздика”, Коммунистическая партия Германии, Марксистско-ленинская рабочая партия и др.
Наступивший новый, 1990, год не принес в ГДР успокоения. Социальная напряженность не ослабевала, трудности в экономике увеличивались. Массовый выезд граждан на Запад продолжался. Заметно ухудшилось снабжение населения. Отмечалось дальнейшее ослабление общественного порядка. Нередко массовые мероприятия были хаотичными и заканчивались столкновениями с полицией, другими эксцессами
15 января по призыву руководителей «Нового форума» была проведена демонстративная акция “против затянувшегося роспуска МГБ-ВНБ”, которая сразу же вышла из-под контроля ее организаторов. Вокруг зданий центрального объекта МГБ/ВНБ собралась агрессивно настроенная толпа численностью около 50 тысяч человек. Под ее напором полицейские открыли входные ворота. Участники акции учинили погром в зданиях министерства. Разгул бесчинствующей толпы принимал крайне опасные формы.
Сегодня очевидно, что штурм зданий МГБ был согласованной акцией руководства «Нового форума» и западногерманской разведки БНД. В частности, это засвидетельствовано в книге сотрудника ЦРУ Дж.Кёлера «Секреты штази». Тем не менее, в ФРГ, благодаря стараниям крупных журналов и таких авторов как Ани Ворст, утвердилась версия о направляющей роли в организации погрома самих «штази». То есть, обращаясь к русской классике, мы находим здесь полную аналогию с унтер-офицерской вдовой, которая сама себя высекла.
Следует сказать, что день 15 января 1990 года, подобно дням 9 и 10 ноября 1989года, таил в себе реальную опасность кровопролития и вовлечения советских войск. В последующие несколько дней обстановка в ГДР оставалась исключительно напряженной. Солидную лепту в нагнетание страстей вносили западные СМИ, публикации в которых нередко были выдержаны в агрессивном духе, с прямым искажением фактов и имели провоцирующий, подстрекательский характер.
Х.Модров и его сторонники оказались в крайне тяжелом положении. На фоне усилившегося радикализма массовых выступлений, угрожая развернуть забастовочные акции, оппозиция стала требовать права вето в отношении правительственных решений, отрицать легитимность и правительства Модрова и Народной палаты. В то же время входившие в правительственную коалицию бывшие блоковые партии, особенно ХДС, также заняли деструктивные позиции, требуя от Модрова, чтобы он приостановил свое членство в СЕПГ-ПДС и угрожая выходом из правительственного кабинета. К этому следует добавить дальнейшее углубление кризиса в самой СЕПГ-ПДС, где многие партийные организации стали требовать роспуска партии.
В осложнившихся условиях Х.Модрову пришлось пойти на принятие радикальных решений, обусловивших развитие обстановки в республике вплоть до парламентских выборов. 28 января Х.Модров провел многочасовое совещание с Круглым столом, на котором по предложению СДПГ, поддержанному со стороны СЕПГ-ПДС, было решено перенести дату выборов в Народную палату ГДР на более ранний срок, на 18 марта 1990 года. Было также решено включить в состав Совета министров ГДР представителей всех оппозиционных группировок и партий Круглого стола и создать, таким образом, “правительство национальной ответственности”.
Учредительное заседание Круглого стола состоялось 7 декабря 1989 года. Роль этого органа в общественно-политической жизни ГДР в последующие три месяца все более возрастала. К концу декабря Круглый стол по существу взял под свой контроль деятельность правительства ГДР. При этом его работа проходила под знаком неуклонного ослабления влияния СЕПГ. Предметом постоянных противоречий был вопрос о дальнейшем существовании органов государственной безопасности.
Тем не менее, Круглому столу удавалось достичь и согласованных решений, среди которых особое значение имели решения, обеспечивавшие мирное течение митингов и демонстраций. Заслуживает внимания и то, что накануне переговоров Х.Модрова и Г.Коля 19 и 20 декабря в Дрездене буквально все участники Круглого стола выступили за сотрудничество с ФРГ в условиях дальнейшего существования двух суверенных германских государств.
Вместе с тем во время пребывания Г.Коля в Дрездене отчетливо обозначился перелом в настроениях восточногерманского общества в пользу скорого присоединения ГДР к Западной Германии, а лозунг “Мы - народ!” сменился лозунгом “Мы - единый народ!”. Главной причиной этого перелома явилась утрата веры в возможность преодоления тяжелого положения собственными силами. Исходя из этого, правительство Коля окончательно сделало ставку на полную дестабилизацию ГДР, чтобы ее поспешное присоединение к Западной Германии выглядело бы как оптимальный выход.
Наступивший новый год не принес в ГДР успокоения. Социальная напряженность не ослабевала, трудности в экономике увеличивались. Массовый выезд граждан на Запад продолжался. Заметно ухудшилось снабжение населения. Отмечалось дальнейшее ослабление общественного порядка. Нередко массовые мероприятия были хаотичными и заканчивались столкновениями с полицией, другими эксцессами
Учредительное заседание Круглого стола состоялось 7 декабря 1989 года. Роль этого органа в общественно-политической жизни ГДР в последующие три месяца все более возрастала. К концу декабря Круглый стол по существу взял под свой контроль деятельность правительства ГДР. При этом его работа проходила под знаком неуклонного ослабления влияния СЕПГ. Предметом постоянных противоречий был вопрос о дальнейшем существовании органов государственной безопасности.
Тем не менее, Круглому столу удавалось достичь и согласованных решений, среди которых особое значение имели решения, обеспечивавшие мирное течение митингов и демонстраций. Заслуживает внимания и то, что накануне переговоров Х.Модрова и Г.Коля 19 и 20 декабря в Дрездене буквально все участники Круглого стола выступили за сотрудничество с ФРГ в условиях дальнейшего существования двух суверенных германских государств.
****Указанные переговоры создали ложное впечатление о перспективах отношений между ГДР и ФРГ, поскольку было объявлено, что уже весной 1990 года будет заключен договор о сотрудничестве и добрососедстве между обоими государствами. Г.Коль выразил также готовность удовлетворить просьбу ГДР и предоставить ей в 1990 году финансовую помощь в 15 миллиардов марок.
Вместе с тем во время пребывания Г.Коля в Дрездене отчетливо обозначился перелом в настроениях восточногерманского общества в пользу скорого присоединения ГДР к Западной Германии, а лозунг “Мы - народ!” сменился лозунгом “Мы - единый народ!”. Главной причиной этого перелома явилась утрата веры в возможность преодоления тяжелого положения собственными силами. Исходя из этого, правительство Коля окончательно сделало ставку на полную дестабилизацию ГДР, чтобы ее поспешное присоединение к Западной Германии выглядело бы как оптимальный выход.
****В канве драматических событий декабря видное место занял ХII съезд СЕПГ, прошедший на грани самороспуска партии и имевший решающее значение для ее дальнейшей судьбы. Съезд был внеочередным и прошел в два этапа: 8-9 и 16-17 декабря. Недельная пауза между его заседаниями назначалась для обсуждения в партийных организациях намечаемых решений перед их принятием.
Решением съезда была изменена структура центральных органов партии и полностью сменено ее руководство. Было изменено название партии: СЕПГ - партия демократического социализма (СЕПГ-ПДС), которое просуществовало, однако, весьма недолго - решением правления партии 4 февраля 1990 года первая часть названия была упразднена, и партия стала именоваться ПДС.
Съезд проходил в обстановке острейших противоречий. По требованию некоторых партийных организаций вносилось предложение о самороспуске партии, отклоненное большинством делегатов. Процесс размежевания внутри СЕПГ-ПДС сопровождался возникновением множества осколочных течений коммунистической ориентации, в основном ортодоксального толка: Марксистская партия “Гвоздика”, Коммунистическая партия Германии, Марксистско-ленинская рабочая партия и др.
Наступивший новый, 1990, год не принес в ГДР успокоения. Социальная напряженность не ослабевала, трудности в экономике увеличивались. Массовый выезд граждан на Запад продолжался. Заметно ухудшилось снабжение населения. Отмечалось дальнейшее ослабление общественного порядка. Нередко массовые мероприятия были хаотичными и заканчивались столкновениями с полицией, другими эксцессами
15 января по призыву руководителей «Нового форума» была проведена демонстративная акция “против затянувшегося роспуска МГБ-ВНБ”, которая сразу же вышла из-под контроля ее организаторов. Вокруг зданий центрального объекта МГБ/ВНБ собралась агрессивно настроенная толпа численностью около 50 тысяч человек. Под ее напором полицейские открыли входные ворота. Участники акции учинили погром в зданиях министерства. Разгул бесчинствующей толпы принимал крайне опасные формы.
Сегодня очевидно, что штурм зданий МГБ был согласованной акцией руководства “Нового форума” и западногерманской разведки БНД. В частности, это засвидетельствовано в книге сотрудника ЦРУ Дж.Кёлера “Секреты штази”. Тем не менее, в ФРГ, благодаря стараниям крупных журналов и таких авторов как Ани Ворст, утвердилась версия о направляющей роли в организации погрома самих “штази”
То есть, обращаясь к русской классике, мы находим здесь полную аналогию с унтер-офицерской вдовой, которая сама себя высекла.
Следует сказать, что день 15 января 1990 года, подобно дням 9 и 10 ноября 1989года, таил в себе реальную опасность кровопролития и вовлечения советских войск. В последующие несколько дней обстановка в ГДР оставалась исключительно напряженной. Солидную лепту в нагнетание страстей вносили западные СМИ, публикации в которых нередко были выдержаны в агрессивном духе, с прямым искажением фактов и имели провоцирующий, подстрекательский характер.
Х.Модров и его сторонники оказались в крайне тяжелом положении. На фоне усилившегося радикализма массовых выступлений, угрожая развернуть забастовочные акции, оппозиция стала требовать права вето в отношении правительственных решений, отрицать легитимность и правительства Модрова и Народной палаты. В то же время входившие в правительственную коалицию бывшие блоковые партии, особенно ХДС, также заняли деструктивные позиции, требуя от Модрова, чтобы он приостановил свое членство в СЕПГ-ПДС и угрожая выходом из правительственного кабинета. К этому следует добавить дальнейшее углубление кризиса в самой СЕПГ-ПДС, где многие партийные организации стали требовать роспуска партии.
В осложнившихся условиях Х.Модрову пришлось пойти на принятие радикальных решений, обусловивших развитие обстановки в республике вплоть до парламентских выборов. 28 января Х.Модров провел многочасовое совещание с Круглым столом, на котором по предложению СДПГ, поддержанному со стороны СЕПГ-ПДС, было решено перенести дату выборов в Народную палату ГДР на более ранний срок, на 18 марта 1990 года. Было также решено включить в состав Совета министров ГДР представителей всех оппозиционных группировок и партий Круглого стола и создать, таким образом, “правительство национальной ответственности”.
В осложнившихся условиях Х.Модрову пришлось пойти на принятие радикальных решений, обусловивших развитие обстановки в республике вплоть до парламентских выборов. 28 января Х.Модров провел многочасовое совещание с Круглым столом, на котором по предложению СДПГ, поддержанному со стороны СЕПГ-ПДС, было решено перенести дату выборов в Народную палату ГДР на более ранний срок, на 18 марта 1990 года. Было также решено включить в состав Совета министров ГДР представителей всех оппозиционных группировок и партий Круглого стола и создать, таким образом, “правительство национальной ответственности”.
Эти решения сразу же привели к заметному успокоению обстановки в стране: демонстрации и митинги протеста быстро прекратились, активность населения постепенно переместилась в сферу предвыборной борьбы. Достаточно условно можно считать, что в конце января 1990 года была поставлена веха, обозначившая завершение революционного этапа в жизни Германской Демократической Республики.
В оставшееся до выборов время правительство Модрова, Народная палата и Круглый стол, учитывая неизбежность предстоявшего объединения с ФРГ, разработали и приняли ряд законов, направленных на защиту интересов граждан ГДР и на сохранение определенных социальных гарантий для них в условиях объединенной Германии. Среди этих решений наиболее важным был закон, в котором подтверждалась правомерность актов советской военной администрации по отчуждению собственности в советской зоне оккупации Германии в период между 1945 и 1949 годами. Прежде всего, в нем подтверждалась правомерность изъятия земельных угодий у крупных землевладельцев и проведения на этой основе земельной реформы в Восточной Германии. 27 марта эти положения были подтверждены Советом министров СССР.
Весьма существенные сдвиги в декабре 1989 года и в первом квартале 1990 года произошли в спектре восточногерманских политических партий. Принятое на первом заседании Круглого стола в начале декабря решение о проведении выборов в Народную палату 6 мая 1990 года дало мощный импульс деятельности существующих в стране партий и вызвало к жизни новые партии и объединения.
Из новых партий наиболее заметных успехов добилась социал-демократическая партия, которая в короткие сроки создала свои организации во всех районах ГДР. Этому способствовали не только сохранившиеся в Восточной Германии социал-демократические традиции, но и глубокие симпатии, которыми пользовались у населения ГДР некоторые лидеры СДПГ, особенно В.Брандт.
Кроме СДПГ из числа вновь возникших партий определенное влияние смог завоевать лишь Немецкий социальный союз (НСС). Прочие новые партии остались осколочными политическими группировками и не играли сколько-нибудь заметной роли ни до выборов 18 марта, ни после них.
НСС был учрежден на съезде в Лейпциге 20 января 1990 года. Это - консервативная националистическая партия, близкая по своим программным установкам к баварскому Христианско-социальному союзу. Главное отличие НСС состояло в том, что его лидеры выступали в агрессивном тоне с требованием немедленного объединения Германии. К марту 1990 года НСС насчитывал 35 тысяч членов.
Среди прежних блоковых партий наиболее быстро стабилизировал свое положение ХДС. В Бонне довольно скоро осознали, что ХДС ГДР является их естественным и наиболее сильным союзником, поскольку он опирается на значительное число членов, располагает устойчивой организационной структурой и серьезной материальной базой. Поэтому федеральное правление ХДС перешло на позицию полной поддержки восточногерманских христианских демократов, самым активным образом подключилось к их акциям, начало предметно и в деталях направлять действия руководства ХДС ГДР.
Весьма сложным оказалось развитие внутри и вокруг Либерально-демократической партии Германии, которой, несмотря на сложные интриги против ее руководства со стороны боннской верхушки свободных демократов, удалось в целом сохранить свои организации. К выборам в Народную палату ЛДПГ и другие организации выступили с единым списком как Союз свободных демократов.
Демократическая крестьянская партия Германии и Национал-демократическая партия Германии не смогли найти себе партнеров в ФРГ или заключить коалиционное соглашение с другими партиями ГДР. Их новые программные установки оказались расплывчатыми, а руководство не смогло организовать достаточно широкую предвыборную кампанию, чтобы противостоять другим партиям.
Что касается Партии демократического социализма, то ее новому руководству удалось предотвратить полный развал своих организаций, добиться определенной консолидации в партийных рядах. Положительную роль в этом плане сыграл съезд ПДС, состоявшийся 24-25 февраля, на котором была определена предвыборная платформа партии. Накануне съезда было сообщено, что число членов ПДС сократилось до 700 тысяч.
В этот период кардинально изменилось положение в гражданских движениях, которые являлись катализатором переворота в ГДР и возглавили массовые выступления восточных немцев. Они не были способны заполнить тот вакуум, который возник в результате разрушения аппарата власти, находившегося под контролем СЕПГ. Исчез и главный мотив, объединявший разнородные оппозиционные течения - борьба против общего противника, против СЕПГ. В этой среде отчетливо стали проявляться тенденции к самостоятельности и разобщенности.
Все это привело к дифференциации гражданских движений. “Новый форум”, “Демократию сейчас”, “Инициатива за мир и права человека” и некоторые другие группировки продолжали отклонять идею объединения Германии или же обусловливали немецкое объединение коренными изменениями в обеих частях страны. Руководители этих течений по-прежнему были против создания четких организационных структур и превращения своих движений в политические партии.
В противоположность этому, “Демократический порыв” и “Германская партия форума” (часть, отколовшаяся от “Нового форума”) в конце января провели учредительные мероприятия и превратились в политические партии, изменив при этом и свою ориентацию. Они совершили поворот к кооперации с западногерманскими ХДС и СвДП и приняли их установки в вопросе об объединении Германии.
Эти тенденции в развитии политических партий и гражданских движений оказали самое существенное влияние на результаты выборов в Народную палату ГДР 18 марта 1990 года.
Декабрьский перелом в настроениях населения ГДР предопределил дальнейший ход событий. В течение двух-трех месяцев произошла социальная переориентация значительной части общества: идея усовершенствования социализма в ГДР утратила прежнюю привлекательность. Развернувшаяся в республике кампания в связи с выборами в Народную палату прошла при доминирующем влиянии политиков из ФРГ и в соответствии с западными стандартами. Ее результатом стало сокрушительное поражение сторонников социализма на выборах 18 марта. Было создано правительство “большой коалиции“, в которое при явном перевесе христианских демократов вошли также социал-демократы и свободные демократы.
Правительство “большой коалиции“ опиралось в Народной палате на квалифицированное большинство, что обеспечило ему возможность принятия законов во изменение прежней Конституции ГДР. В условиях массированного воздействия со стороны основных политических сил ФРГ была развернута подготовка к ликвидации собственного государства, к скорейшему присоединению ГДР к Западной Германии.
В конце августа 1990 года был подписан договор о восстановлении единства Германии, в соответствии с которым с 3 октября 1990 года Германская Демократическая Республика прекратила свое существование и стала частью ФРГ.
Заключая свой доклад, я был вынужден вступить в полемику с А.С.Черняевым (Горбачев-фонд), который накануне отметил, что в моих публикациях содержатся неправильные утверждения о том, что падение Берлинской стены было неожиданным для высшего советского руководства. М.С.Горбачев якобы предвидел это событие.
В связи с этим возникает ряд вопросов. Почему же тогда Михаил Сергеевич не коснулся данной темы в беседе с лидером ГДР Э.Кренцем, которая состоялась за неделю до открытия границы в Берлине? Видение ситуации советским руководителем отражают его слова в ходе этой беседы о том, что «вопрос объединения Германии не является сегодня проблемой актуальной политики» и что этот вопрос встанет на повестку дня «через несколько десятилетий».
Почему из Москвы не последовало предупреждений о надвигающихся событиях ни командованию Западной группы войск, ни советскому посольству в Берлине? Почему столь экстраординарной была реакция Горбачева на события следующего дня, 10 ноября, когда Михаил Сергеевич передал в сверхсрочном порядке свое послание канцлеру Г.Колю, находившемуся на трибуне митинга в Западном Берлине, с просьбой «подействовать на людей успокаивающе».
Конечно, Горбачеву было известно о намерении властей ГДР обеспечить возможность для свободного выезда своих граждан на Запад и в этих целях открыть контрольно-пропускной пункт на стыке границ ГДР, ФРГ и Чехословакии. Об этом министр иностранных дел ГДР О.Фишер проинформировал посла В.И. Кочемасова 7 ноября с просьбой срочно запросить мнение высшего советского руководства. Примечательно, однако, что ни 7, ни 8, ни 9 ноября посол не мог связаться ни с Горбачевым, ни с Шеварднадзе, и решение пришлось принимать одному из заместителей министра иностранных дел СССР.
При этом главное значение имели обстоятельства, сопутствовавшие открытию границы в Берлине, а их мог предвидеть лишь ясновидец. Хочу также добавить, что находясь в те дни в Берлине и обладая достаточно полной информацией об обстановке в городе, я, как и мои коллеги, видел, что угроза кровопролития и возникновения крупного вооруженного конфликта была вполне реальной.
В заключение нельзя не отметить, что стремление затушевать слабые стороны Горбачева как политика, присущее Черняеву, ставит под сомнение достоверность и других его высказываний.