Жила-была паночка Люмава. Жила она в деревне, в старом доме, в котором кроме дыр в полу и старого камина ничего не было. И однажды, когда она резала последнюю луковицу на суп у старого камина, в котором еле тлел лесной хворост, паночка Люмава расплакалась. И так громко она плакала, что разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, сколько можно плакать?! Ты не даешь спать нам своим плачем! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь?
Паночка Люмава вытерла слезы пологом залатанного передника и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, я б не плакала, если бы свалилась крыша. Я б не плакала, если бы кончился лук. Но сегодня я ходила за хворостом и за мной погнался кабан. Я убежала, но пока убегала -- потеряла чепец. А он у меня был единственный, достался мне от матери! А без чепца меня все женщины на базаре засмею-ю-ю-ют, - и паночка Люмава снова зарыдала в голос.
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если у тебя будет чепец, ты прекратишь плакать?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Ты должна отрубить себе палец и при этом не вскрикнуть, ни единой слезинки проронить! Замотать его в тряпицу-половицу и во дворе закопать. Потом ляжешь спать, а как проснешься -- будет тебе чепец!
Сказали мыши и ушли. Паночка посмотрела на палец и на нож в руках.
- Если у меня не будет пальца, то это будет не так заметно, как то, что у меня нет чепца. Если отрублю мизинец, да на правой руке, так никто никогда и не догадается, что у меня был палец и не было чепца! - с этими словами паночка замахнулась и со всего размаху ударила по оттопыренному мизинцу. Не закричала и слезинки не проронила. Подобрала его с полу, в тряпицу-половицу замотала и пошла во двор. Там закопала и спать пошла.
Утром встает паночка и сразу на руку смотреть. А там палец, да еще лучше прежнего. Чистый, белый, а остальная рука с мозолями, да грязная. Паночка подумала, что что-то сделала не так, но заметила, что у камина лежит тряпица-половица. Паночка вскочила и побежала ее разворачивать. А там чепец. Новый, красивый. У нее-то был старый, грязный, весь в заплатах, да не понять какого цвета. А здесь новый такой, весь в росписях, да в бисере, красивый.
- Вот так мышки, вот так удружили! - паночка тут же примерила на себя новый чепец.
- Теперь я пойду на базар, а у меня и чепец и палец на месте! С новым чепцом я теперь себе быстро мужа найду!
Пошла паночка на базар. И, действительно, все женщины завистливо обсуждали ее новый чепец. Мужчины здоровались с ней и провожали взглядом. Паночка только скромно улыбалась и поправляла свой новый чепец. Тут к ней подошел овцепас Миклуй, он предложил ей женится. Паночка удивилась, но сразу же согласилась, ведь Миклуй хоть и был овцепас, но был совсем не так стар, как остальные женихи в их деревне.
Сыграли они свадебку, да вернулись к ней в дом. Оказалось, что Миклуй до этого только с овцами спал, да бражку пил. Теперь у паночки был новый чепец, да муж-овцепас. Только вот деньги он на бражку пускал, а днем либо спал, либо овец пас.
И вот сидит паночка Люмава, режет последнюю луковицу на суп у старого камина, в котором еле тлеет лесной хворост и плачет. И так громко она плакала, что снова разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и опять пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, сколько можно плакать?! Ты не даешь спать нам своим плачем! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь? У тебя же теперь есть чепец. Даже муж теперь есть. Что ты плачешь?
Паночка Люмава вытерла слезы пологом залатанного передника и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, я б не плакала, если бы свалилась крыша. Я б не плакала, если бы кончился лук. Но мой муж только пьет, да овец пасет. Я хожу на базар, а мне в след говорят: "Смени чепец, может и муж сменится" , - и паночка Люмава снова зарыдала в голос.
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если твой муж перестанет пить, да овец пасти ты прекратишь плакать?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Ты должна отрубить себе руку по запястью и при этом не вскрикнуть, ни единой слезинки проронить! Замотать ее в тряпицу-половицу и во дворе закопать. Потом ляжешь спать, а как проснешься - будет тебе муж - не пьет, да овец не пасет!
Сказали мыши и ушли. Паночка посмотрела на руку и на нож в руках.
- Если у меня не будет руки, то это будет не так заметно, как то, что у меня муж пьет, да овец пасет. Если отрублю правую руку, да еще и по запястью, так никто никогда и не догадается, что у меня была рука и был муж, который пьет, да овец пасет! - с этими словами паночка пошла во двор, взяла топор, замахнулась и со всего размаху ударила по запястью. Не закричала и слезинки не проронила. Подобрала ее с земли, в тряпицу-половицу замотала, закопала и спать пошла.
Утром встает паночка и сразу на руку смотреть. А она на месте, да еще лучше прежнего. Чистая, белая, а остальная рука с царапинами, да грязная. Паночка подумала, что что-то сделала не так, но заметила, что мужа нет так рано дома. Паночка вскочила и побежала на луг. И там тоже мужа нет, другой за место Миклуя овец пасет. Расстроилась паночка, да на базар пошла. Смотрит, а там ее Миклуй. Еще моложе как-будто стал. Румяный, красивый. Даже одет хоть и в старое, но в чистое. Да еще и за прилавком стоит. Подошла его спросить, а он и говорит:
- Представляешь, встал с утра и подумал, а что это я пью, да овец пасу. У меня ж дядька Лерна - торговец. Я у него место попросил и еще полудня нет, а я все продал.
- Вот так мышки, вот так удружили! - паночка поцеловала мужа, да домой пошла. Все налаживаться стало. Муж ее любить начал, они дом обустроили. Крышу новую положили, кровать со столом купили. Решили ребеночка заводить. Все богаче и богаче Миклуй становился, все красивее и красивее становился их дом, да вот ребеночка все нет и нет.
И вот сидит паночка Люмава, режет луковицу на суп у нового камина, в котором ровно горят крепкие полешки и плачет. И так громко она плакала, что снова разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и опять пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, сколько можно плакать?! Ты не даешь спать нам своим плачем! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь? У тебя же теперь есть чепец. Муж у тебя хороший есть. Дом вон какой красивый стал. Что ты плачешь?
Паночка Люмава вытерла слезы пологом нового передника и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, я б не плакала, если бы свалилась крыша. Я б не плакала, если бы кончился лук. Но мы так любим с мужем друг друга, а ребеночка завести не можем. На базар уже ходить не могу, мне все вслед говорят: "За богатство ребенком расплатилась!" и они правы, - и паночка Люмава снова зарыдала в голос.
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если ребеночек появится ты прекратишь плакать?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Ты должна отрубить себе руку по локоть и при этом не вскрикнуть, ни единой слезинки проронить! Замотать ее в тряпицу-половицу и во дворе закопать. Потом ляжешь спать, а как проснешься -- будет тебе ребенок!
Сказали мыши и ушли. Паночка посмотрела на руку и на нож в руках.
- Если у меня не будет руки, то это будет не так заметно, как то, что у меня ребенка нет. Если отрублю правую руку, да еще и по локоть, так никто никогда и не догадается, что у меня была рука и не было ребенка! - с этими словами паночка пошла во двор, взяла топор, замахнулась и со всего размаху ударила по локтю. Не закричала и слезинки не проронила. Подобрала ее с земли, в тряпицу-половицу замотала, закопала и спать пошла.
Утром встает паночка и сразу на руку смотреть. А она на месте. Такая же чистая и белая, как и остальная. Рядом муж спит. Смотрит она на живот, а он большой, круглый. Она мужа толкнула, тот на радостях ее подхватил и давай кружить, а она смеется и говорит:
- Вот так мышки, вот так удружили!
Родился ребенок. Здоровый и крепкий мальчишка. Все было хорошо, рос только быстро. И года не прошло, а ему уже женится пора. Да ни на ком-то там, а королевскую дочь в жены подавай. Уперся как баран:
- Мама, папа, все равно, что не видел ее никогда, все равно, что года мне еще нет и жизни не посмотрел! Люблю я ее, я чувствую! Без нее жизнь не мила, умираю я.
Не поверили ему Миклуй и Люмава. А парень и правда слег от тоски. Лежит, не ест, не пьет, тоскует о королевской дочке. Смотрит Люмава, а муж на сына одним глазом смотрит, а другим на бутылку косится.
И вот сидит паночка Люмава, режет луковицу на суп у нового камина, в котором ровно горят крепкие полешки и плачет. И так громко она плакала, что снова разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и опять пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, сколько можно плакать?! Ты не даешь спать нам своим плачем! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь? У тебя же теперь есть чепец. Муж у тебя хороший есть. Дом вон какой красивый стал. Сынок родился. Что ты плачешь?
Паночка Люмава вытерла слезы пологом нового передника и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, я б не плакала, если бы свалилась крыша. Я б не плакала, если бы кончился лук. Но сынок-то уже вырос. Да так быстро, что и не уследишь. Уже жениться хочет, да не на ком-то, а на королевской дочке! Без нее умирает, а я без него умру-у-у! - и паночка Люмава снова зарыдала в голос.
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если сын твой перестанет болеть, ты прекратишь плакать?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Ты должна отрубить себе руку полностью и при этом не вскрикнуть, ни единой слезинки проронить! Замотать ее в тряпицу-половицу и во дворе закопать. Потом ляжешь спать, а как проснешься, то все у твоего сына хорошо будет!
Сказали мыши и ушли. Паночка посмотрела на руку и на нож в руках.
- Если у меня не будет руки, то я это переживу, а вот если сына потеряю, то тут же умру! - с этими словами паночка пошла во двор, взяла топор, замахнулась и со всего размаху ударила по плечу. Не закричала и слезинки не проронила. Подобрала ее с земли, в тряпицу-половицу замотала, закопала и спать пошла.
Утром встает паночка и сразу на руку смотреть. А она на месте. Мужа с сыном нет. Она уже заволновалась, как распахиваются двери и заходят они вместе. Сын аж светится от счастья:
- Мама, я женюсь на королевской дочке! Сегодня я проснулся утром и подумал, а чегой-то я тоскую по той, что ни разу не видел. Ну я и пошел на нее посмотреть. Иду я, значит, к замку, а она там гуляет с Королем. И напали на них волки, а у меня с собой нож. Я их распугал, Короля и ее спас. Так он меня спрашивает -- чего ты хочешь? Я и сказал, что на королевне жениться. А он ее спросил, против ли она - она тоже согласилась. Так что завтра свадьба, мама!
Паночка засмеялась, обняла сына и говорит:
- Вот так мышки, вот так удружили!
На следующий день свадьбу сыграли. Миклуй и Люмава за сыном в замок вернулись. Молодые живут, да добра наживают. Старики сидят, да жизнью наслаждаются. Но приходит как-то сынок к Люмаве и говорит.
- Мама, не можем мы с женой ребеночка заделать. Папа говорил, что ты знаешь, что нужно сделать.
Люмава сына успокоила, а сама быстро собралась и поехала в старый дом. Села у пустого камина и заплакать попыталась. Ничего не получилось, так она увидела луковицу. Надрезала ее и давай плакать. А потом так разошлась, да так громко заплакала, что снова разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и опять пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, сколько можно плакать?! Ты не даешь спать нам своим плачем! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь? У тебя же теперь есть чепец. Муж у тебя хороший есть. Сынок родился, здоровый, женился. Да еще и в замке ты живешь. Что ты плачешь? Что еще могло у тебя случится?
Паночка Люмава вытерла слезы пологом дорогого платья и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, я б не плакала, если бы свалилась крыша. Я б не плакала, если бы кончился лук. Но сын-то и правда вырос, а я и позаботиться о нем не успела. Они с молодой женой ребеночка завести хотят, да не могут, а мне б внучка, все б за него отдала! - и паночка Люмава снова зарыдала в голос.
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если внук у тебя родится, ты прекратишь плакать и сюда приходить?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Ты должна мужа заставить отрубить себе голову полностью и при этом он не должен ни вскрикнуть, ни единой слезинки проронить! Замотать голову в тряпицу-половицу и во дворе закопать. Потом тебя рядом с собой положить и уснуть. А как он проснется, так будет вам внук.
Сказали мыши и ушли. Паночка потрогала голову и поехала обратно в замок. Рассказала все мужу. Тот все отнекивался, но потом поверил ей. Взял топор и пошли они во двор. Люмава положил голову на пень и говорит:
- Только сразу руби, не плачь и не кричи!
Миклуй кивнул, зажмурился и рубанул. Потом заворачивает голову в тряпицу-половицу и думает:
- Да не могу я жену рядом без головы положить, а вдруг кто зайдет и увидит.
Развернул он голову и вместо нее качан капусты завернул и закопал. А голову с женой рядом положил в кровать и уснул. Утром просыпается, а у жены голова на плечах. Целая, только красная полоска, как от ожерелья тугого осталась. Он ее будит, да говорит -- все сделано.
Побежали они сына радовать, а он им на встречу бежит.
- Жена уж рожать скоро будет, спасибо, мама!
- Вот так мышки, вот так удружили! - хором сказали Миклуй и Люмава.
На следующий день родила королевская дочь. Крик поднялся дикий. Родила она не сына и даже не дочь, а огромного черного кота с красными глазами. Тот на всех шипел и рычал, даже царапался. Муж рассказал Люмаве про капусту, а Король подслушал и все семейство выгнал из замка. Вернулись они все мрачные с котом в старый дом. Сын в тоску, муж к бутылке, а паночка с котом сидит и плачет. И так громко она плакала, что снова разбудила мышей, что жили в дырах в полу. Мыши ворочались, пытаясь уснуть, но паночка Люмава все плакала и плакала. Тогда мыши разозлились и опять пошли ругать паночку.
- Паночка Люмава, опять ты?! Ты же в последний раз обещала не возвращаться! - грозно запищали мыши.
Паночка Люмава посмотрела на мышей и от неожиданности прекратила плакать. Мыши покивали своими маленькими головками, вильнули хвостиками и собрались уже было уходить, как паночка снова заплакала. Только очень-очень тихо. Тогда мышам уже стало ее жалко и они снова обратились к паночке:
- Паночка Люмава, почему ты плачешь? Твой муж сам виноват. Он подменил голову на качан капусты, а Мышиная Королева в ответ подменила ребенка на кота.
Паночка Люмава вытерла слезы пологом старого платья и посмотрела на маленьких мышек.
- Ох, мышки, что еще за Мышиная Королева?
Мыши тихо зашуршали между собой, иногда поглядывая на паночку. И тут одна из мышей сказала:
- Паночка, если мы скажем кто она и где ее искать, ты прекратишь плакать?
- Конечно!
- Тогда слушай внимательно, паночка! Тебе нужно взять кота, замотать в тряпицу-половицу и подойти с севера к старому дубу в лесу и трижды постучать по нему. Когда спросят кто там, ты скажи: "Принесла подмену на замену".
Сказали мыши и ушли.
Паночка Люмава еле-еле завернула кота в тряпицу-половицу, да пошла в лес искать старый дуб. Всю ночь она стучала по деревьям, но ей никто не отвечал. Только кот все руки ободрал. Она уже хотела было домой пойти, но увидела самое большой дуб в лесу и подошла к нему с севера и трижды постучала.
- Кто там стучит? - запищало дерево.
- Принесла подмену на замену!
В дубе была небольшая щель, которая с треском превращалась в дупло. Оттуда высунулась крупная мышь в маленькой короне. Она увидела кота и заверещала:
- Отдавай кота!
Люмава развернула тряпицу-половицу и кот прыгнул в дупло. Мышь скрылась, а потом притащила ребенка, который очень громко плакал. Паночка схватила его и давай успокаивать, а Мышиная Королева ей и говорит:
- Если ты еще хоть раз заплачешь, а твой муж хоть раз обманет, то ты проснешься в своей старой хибаре без чепца, а он будет снова спать с овцами и пить.
На этих словах дупло сошлось до маленькой щели. Паночка Люмава побрела домой. Рассказала все мужу и сыну. Те обрадовались и поторопились в замок. Вернулись все вместе с ребенком к Королю и все рассказали. Тот так обрадовался внуку, что пустил их всех обратно. А Люмава и Миклуй с тех пор так и жили: Люмава никогда больше не плакала, а Миклуй никогда не обманывал. И все у них наладилось. Потому что лучше честно жить, да самому все делать, а не на мышей надеяться. Иначе Мышиная Королева снова разозлится, а с ней лучше не шутить.