Зоя Ильинична НИКИТИНА,
санитарная дружинница.
Фотография сделана в
1942 году, когда СЭГ №290
базировался в Москве
ЗОЯ НИКИТИНА. ПЛАКАЛА ДВА РАЗА…
Зоя Никитина – в замужестве Зоя Ильинична Каравайцева. Она училась в девятом классе, когда началась Великая Отечественная война. Была патриотически настроена; рвалась на фронт, как все её сверстники и сверстницы – комсомольцы.
И как многие советские школьницы, Зоя Никитина обучалась медицинским навыкам на курсах Российского Общества Красного Креста.
Зоя Ильинична награждена Орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»; знаком «Отличник санитарной службы», многими юбилейными медалями.
На этом фото юное лицо, тонкие брови, на губах лишь тень улыбки; лихо сдвинутая на бок пилотка с пятиконечной звёздочкой впереди; гимнастёрка без знаков отличия. Это начало её службы в фронтовом госпитале.
Но сколько в лице этой юной девы решительности и сосредоточенности! Воин!
В НЕПОЛНЫЕ СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
В своей книге «Во имя жизни» (Военное издательство Министерства обороны Союза ССР. Москва - 1956) военврач, начальник сортировочного эвакогоспиталя (СЭГ) № 290 Западного и 3-го Белорусского фронтов Вильям Ефимович Гиллер написал:
«Около двухсот дружинниц насчитывали мы у себя. Кто они? Это был цвет советской молодёжи: недавние ученицы средних школ и студентки вузов, будущие учителя, инженеры, врачи, агрономы, научные работники, бухгалтеры, счетоводы, домохозяйки – жены красноармейцев, командиров и политработников Красной Армии.
Все они пришли к нам, руководимые одним стремлением и желанием – своим личным трудом, заботой и лаской облегчить ратный труд воинов».
СЭГ № 290 находился в ту пору в Москве, расположившись на базе нынешнего Главного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н.Бурденко.
Зоя Никитина родилась в Подмосковье. В Москву приехала к тёте уже в военное время. В столицу поступало много раненых. Тётя посоветовала Зое пойти работать санитаркой в СЭГ № 290.
Так как она была несовершеннолетней, её отправили к комиссару госпиталя Георгию Трофимовичу Савинову. Он должен был или подписать её заявление, или отказать в приёме на работу.
Комиссар посмотрел на Зою, покачал головой, вздохнул и сказал:
- За тобой, за самой, девочка, ещё надо ухаживать. Мала ты ещё. Только люди нам очень нужны. Пойдёшь во вторую сортировку…».
Сортировка! Раненых привозили в разорванном, простреленном, окровавленном, изрезанном обмундировании и белье. Их надо было раздеть, вымыть, подстричь, побрить, переодеть, помочь дойти до перевязочного отделения или отнести на носилках в операционную.
КОМАРЫ ДОВОДИЛИ ДО СЛЁЗ
И всё же, по признанию Зои Ильиничны, самый тяжёлый период её службы в госпитале – строительство в Пыжовском лесу подземного медицинского городка.
Пыжовку выбрали потому, что этот лес находился на стыке железных дорог Вязьма - Гжатск, Можайск - Москва, Вязьма – Ржев, Вязьма – Калуга – Тула. А рядом проходила автомагистраль Москва – Смоленск – Минск. Раненых могли подвозить и увозить санитарными поездами, машинами.
- Весной 1943 года, - рассказывала Зоя Ильинична, - огромная колонна машин со всем госпитальным имуществом и персоналом прибыла в Пыжовский лес. Приехали ночью. Днём нельзя было двигаться, так как немецкие самолёты нещадно бомбили этот район.
Нас и имущество сбросили на снег. О том, чтобы отдохнуть и поспать, нечего было и думать. Здесь были котлованы от бывших немецких землянок, полностью заполненные льдом.
С этого и началась подготовка к строительству подземных палат для раненых, операционных блоков, перевязочных, прачечных, кухни и всего остального для нормальной работы госпиталя.
Нам приходилось киркой и ломом выдалбливать лёд. Весь персонал был разбит на бригады. Мы вставали в 4-5 утра. Короткое построение – и в лес.
- Идёшь в рваных сапогах и чувствуешь: уже полно в них жижи, - вспоминала Зоя Ильинична. – Остановишься, выльешь – и дальше. Рубили, пилили, таскали брёвна… Сначала всю эту работу выполняли женщины; среди персонала госпиталя нас было больше. А позже к строительству начали привлекать легко раненых.
Жили мы в палатках. За большое счастье считалось дежурство ночью. Обогревала нас бочка – надо было следить, чтобы не прогорали дрова в этой печке; высушить всем одежду и обувь. Во время дежурства можно было и волосы вымыть, хоть кое-как вымыться, снега натопив. Снегом и умывались.
Зоя писала родителям:
«Не волнуйтесь за меня. Кормят нас хорошо. Девочки все добрые. И соловьи поют».
А в письме к подруге было другое:
«Если бы ты знала, как мне трудно! Голодаем, рёбра из-под кожи выступают».
В самом деле, в первое время персонал питался скудно. Весной дороги к лесу стали непроходимыми, машины с продовольствием застревали. Иногда что-то сбрасывали с самолёта. Случалось, что медсёстры получали на день брикет чечевицы и сухарь.
Зоя не хотела беспокоить родителей, потому и писала бодрые письма. Но как-то она перепутала письма: то, что написала подруге, пришло к родителям. Ужаснувшись тем, что узнали, они собрались в дорогу. В Москве было также не очень сытно, но родителям удалось где-то добыть целую рыбину; они её и привезли дочери.
Расстояние до Пыжовского леса от Москвы было немалым. Папа и мама Зои измучились, пока добирались до госпиталя. Дочь с жалостью смотрела на их усталые, изголодавшиеся лица.
Ей очень хотелось их чем-нибудь накормить и напоить горячим чаем. В то время персонал изо дня в день получал суп с клёцками и ложку-другую чечевичной каши. Еда распределялась строго. Раненых кормили по-другому; более сытно.
Зоя пошла в кухню и уговорила свою подругу Граню, дать ей супа чуть больше. Зоя бежала по лесу, прижав к себе миску с супом, заранее радуясь, что уставшие родители смогут поесть горячего.
А накануне ей выдали резиновые сапоги, но гораздо большего размера, чем её нога. Девушка обрадовалась, так как из её вконец развалившейся обуви, ей приходилось всё чаще выливать накапливающуюся в ней жижу.
И вот она бежит, торопится. Цепляется за корягу, падает; миска с супом летит на землю.
- Как же я плакала! – вспоминала Зоя Ильинична. – А вообще, в Пыжовке я плакала два раза. Весной, когда стало теплее, нас начали есть комары. Так ели, что я как-то упала на землю и разрыдалась.
Они построили операционные, перевязочные, кухню, палаты, баню, прачечную, ремонтные мастерские, клуб… Построили также 12-километровую узкоколейку от госпиталя до станции Новоторжская, близ г. Вязьмы.
А ещё в так называемое «свободное время» они разгружали поезда, машины, самолёты – таким путём в госпиталь поступали раненые, медикаменты, медицинское оборудование, продовольствие. Но основной заботой всего медицинского персонала были раненые.
Дисциплина в госпитале была строжайшей. На всех собраниях начальник госпиталя Вильям Ефимович Гиллер повторял: «Во всех случаях прав раненый!».
Нередко бывали такие ситуации, когда жизнь бойца зависела от срочного переливания донорской крови. Если не хватало запасов крови, то донорами становились врачи, медсёстры, сандружинницы, санитарки и другой персонал. Не один раз давала свою кровь раненым и Зоя Никитина. Благодарности не ждали.
Скидок на слабые женские плечи не было.
ЕЁ ПОСЛЕВОЕННАЯ ЖИЗНЬ
Сортировочный эвакуационный госпиталь № 290 встретил Победу над фашистской Германией т её многочисленными союзниками под Кёнигсбергом – в Тапиау.
Зоя вернулась в Москву. Ей было чуть больше 20 лет. Началась новая жизнь. Хотя пережитое на фронте она никогда не смогла забыть.
Она окончила курсы чертёжников, и затем многие годы проработала техником-конструктором в институте «Проектмашдеталь». Именно там Зоя Никитина и встретила своего суженого – инженера Евгения Фёдоровича Каравайцева.
Они поженились, у них родилась дочь. Долгое время жили в полуподвальном помещении на улице Большая Спасская. Но, в конце концов, и с жильём устроилось – молодая семья купила квартиру в кооперативном доме.
Зоя Ильинична и Евгений Фёдорович прожили вместе 47 лет. Это была яркая пара. На них обращали внимание везде, где бы они не появлялись. Евгению Фёдоровичу нравились улыбчивость жены и ямочки на её щеках.
Я хорошо знала Зою Ильиничну. Удивлялась: как могла эта хрупкая женщина четыре года провести во фронтовом госпитале; не досыпать, не доедать, таскать брёвна, поднимать носилки с ранеными в кузов машины или в вагон поезда?
И чем больше я узнавала Зою Ильиничну, тем больше восхищалась её сильной волей. Она была очень сильной женщиной. Внешняя её хрупкость была обманчивой.
Не умаляя роли всех в этой семье, считаю, что основным её хребтом была Зоя Ильинична. Она, как львица, охраняла свою семью, и, со скрупулёзностью хранительницы очага, устраивала её быт.
Дочь выросла, вышла замуж, а потом их семья увеличилась – родился Илюша. Сказать, что Зоя Ильинична – бабушка души не чаяла во внуке – ничего не сказать. Когда ребёнок подрос, появилась проблема – он часто простужался. На семейном совете решено было записать его в спортивный кружок – а именно кататься на коньках. Решили: на катке он будет много двигаться, а потому физически окрепнет и избавится от простуд.
Это, конечно, давало свой результат, но не тот, который ожидали.
Однажды Зоя Ильинична позвонила мне и спросила:
- Нет ли среди ваших знакомых хорошего педиатра?
Такой педиатр среди моих знакомых был: кандидат медицинских наук Станислав Михайлович Мартынов (к сожалению, он рано умер). Именно такие врачи, как Станислав Мартынов, давая «Клятву Гиппократа», никогда её не нарушают. Это был нестандартный врач. Он постоянно учился: читал медицинские журналы, не пропускал научные конференции, изучал методы и средства народной медицины, писал статьи и книги.
Самое главное качество хорошего врача: неравнодушие к пациенту. А ещё Станислав Михайлович был из плеяды докторов, которых писатель и врач Антон Павлович Чехов называет врачами-интеллигентами, врачами-гуманистами, врачами-подвижниками.
На какое-то время Станислав Михайлович стал семейным врачом Каравайцевых. Его советы помогли. Теперь Илюша – уже давно не Илюша; внук Зои Ильиничны окончил вуз, стал журналистом, а потом – и отцом дочери.
Я вспоминаю, как однажды ко дню рождения Зои Ильиничны написала ей в поздравительной открытке: желаю правнука или правнучку. К сожалению, о рождении правнучки Александры она не успела узнать. Хотя кто знает! Говорят, что те, кто уходит в мир иной, совсем не уходят. Тело бренно, а душа продолжает жить.
ОРИГИНАЛЬНЫЙ САЛАТ… И НЕ ТОЛЬКО
Зоя Ильинична много лет была секретарём Совета ветеранов СЭГа № 290. Длительное время ветераны этого фронтового госпиталя каждый год встречались в День Победы – 9 мая.
Торжественная часть: доклад председателя Совета ветеранов, приветственные телеграммы, поздравления школьников из средней школы № 2 города Вязьмы и другой молодёжи, проходила в Москве, в Центральном доме медицинских работников на улице Герцена (теперь – Большая Никитская).
После окончания войны персонал госпиталя разъехался по своим республикам. Но в святой для всех фронтовиков день – День Победы, сэговцы старались приехать на встречу. Они были ещё молоды, энергичны. В первые годы собиралось столько ветеранов госпиталя, что, как говорят, в зале негде яблоку было упасть. Приезжали с мужьями (жёнами), сыновьями и дочерьми.
В фойе на стендах висели самодеятельные газеты - с фотографиями военных лет и воспоминаниями. Я знаю, что инициатором появления этих газет, их редактором и оформителем была Зоя Ильинична. Конечно, ей помогали художники-фронтовики и однополчане - подруги.
Зоя Ильинична не была человеком, которого можно было назвать публичным. Свои общественные дела она выполняла добросовестно, но оставалась в тени. Эта женщина, я бы сказала, была страстной натурой.
Если ты работаешь и у тебя семья, то не так-то просто заниматься ещё и большой общественной работой. Но Зоя Ильинична оставалась той же Зоей Никитиной для своих фронтовых друзей. Их никогда не оставляло пережитое во время войны. А после войны не всем удалось быстро вписаться в мирную жизнь.
Только лишь недавно в нашем обществе начали говорить о том, что затушёвывалось десятилетиями: вернувшихся фронтовиков в СССР не очень-то жаловали, их не ждали (только в семьях ждали). Лет двадцать советские воины-победители хранили свои боевые награды в каких-нибудь коробочках или материнских сундуках.
Фронтовики отстраивали разрушенные города и заводы; пахали, сеяли и собирали урожай в сельских районах. А личные проблемы у многих оставались личными проблемами. Пожалуй, злейшим врагом их в то время был бюрократизм чиновников. Ходить по кабинетам фронтовики не умели.
Вот почему так важна была работа общественных организаций. Совет ветеранов СЭГа № 290 рассылал письма во все инстанции всех союзных республик СССР. Он «выбивал» квартиры сэговцам, помогал восстанавливать документы; кому-то добывал лекарства, а кого-то устраивал на лечение в больницу…
В архиве Совета ветеранов СЭГа № 290, кроме воспоминаний его персонала, хранится и переписка за разные годы председателей (их было три) Совета. Содержание писем и география их обширны. Вот почему всем, кто входил в Совет ветеранов этого госпиталя, хватало работы.
Евгений Фёдорович (1930-2017; был ветераном тыла; подростком работал на военном заводе, супруг Зои Ильиничны, вспоминал, что накануне Дня Победы вся семья писала открытки и подписывала конверты. Отправляли по триста и более таких поздравительных посланий. Эти весточки из Москвы служили знаком: фронтовая дружба крепче самого крепкого цемента.
…Никогда не забуду такую картину. Захожу в Центральный дом медицинских работников. И сразу же вижу в вестибюле большой стол, на котором много бумаг.В центре сидит светловолосая женщина. Цвет волос подчёркивают белая блузка и шерстяная голубая кофточка. Это Зоя Ильинична.
Чтобы дописать её портрет, упомяну, что у неё были голубые глаза, белая кожа и розовеющие щёки. Румянец от волнения. Она невысокая и нежная.
Зоя Ильинична вместе с другими сотрудниками Совета ветеранов записывала всех прибывающих на встречу, принимала письма, цветы. Собирали и деньги. Долгое время, пока ещё не распался Советский Союз, а у фронтовиков были силы ходить, ветераны неофициальную часть встречи проводили в каком-нибудь ресторане, например, на тогдашнем Калининском проспекте (теперь – улица Новый Арбат).
Конечно, торжественный обед начинался с воспоминаний о погибших сотрудниках госпиталя и умерших после войны.
Там была также радость от долгожданных встреч, тосты, танцы, песни времён Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. И много было слёз.
Зоя Ильинична была верной подругой и гостеприимной хозяйкой. Пока позволяло здоровье, ко дню её рождения приходили однополчане-москвичи, приезжали из Риги, Минска и разных городов и деревень те, с кем она работала в сортировочном и других отделениях СЭГа № 290.
Зоя Ильинична умела вкусно готовить. Но, без преувеличения могу сказать, шедевром в праздничном меню был её салат. Обычно хозяйки для салата режут мелко все ингредиенты, смешивают, заливают майонезом или чем-то другим.
Салат Зои Ильиничны был похож на слоёный пирог, на «наполеон». Все овощи, не смешивая, она укладывала слоями на большое блюдо; присутствовали, конечно, натёртый сыр, соль и специи. Заливался салат специально приготовленным соусом.
Я знаю, что Зоя Ильинична дружила со Светланой Мазуровой (Её воспоминания можно прочитать на этой же странице Прозы.ру – Л.П.-Б.). Встречалась и переписывалась она также со своими фронтовыми подругами: П.Шалимовой (Вериго), З. Берёзкиной (Приходько), К.Голубевой (Борисановой), З. Горбуновой (Чирковой), Е.Павловой (Картаевой), Т.Хохловой, М.Ермачковой (Абраменковой)…
Конечно, Зое Ильиничне пришлось плакать не только те два раза в Пыжовском лесу. Всякое бывало. И всё-таки жизнь её была яркой, наполненной важным для любого гражданина страны событием – защитой Родины от иноземных захватчиков. Сколько бы не находилось охотников иронизировать по поводу понятия «патриотизм», это понятие останется навечно, и всегда будет окрашено в светлые тона.
********* ********* ********* *********
Стремительно редеют ряды фронтовиков. Уже прошло много лет, как умерла Зоя Ильинична. Тяжёлая болезнь обнаружилась неожиданно, но не поддавалась точному диагнозу. Все усилия семьи помочь побороть болезнь и продлить жизнь: новейшие лекарства, многочасовые капельницы и многое другое, что рекомендовали врачи больницы, не помогли.
В этой семье царит культ родителей.
При первой возможности, отрываясь от работы, дочь Людмила бежала в больницу, старалась чем-то вкусным порадовать маму, дежурила возле капельниц. А зять Алексей выводил Зою Ильиничну на прогулку; бывали они даже на бегах...
Она могла бы ещё жить.
Говорят, что добрые люди и Богу нужны.
Навечно в историю России вписаны её защитники: Зоя Ильинична Никитина-Каравайцева и все фронтовики - победители немецкого фашизма в годы Великой Отечественной войны.