Вениамин Бушмелев
9 мая в России отмечается всенародный праздник — День Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, в которой советский народ боролся за свободу и независимость своей Родины против фашистской Германии и ее союзников.
Война погубила десятки миллионов жизней, сломала многие человеческие судьбы. Мы в неоплатном долгу перед победителями, и наша святая обязанность – бережно хранить историческую память, воспитывать у молодёжи чувство верности и любви к Отчизне, прививать у молодого поколения чувство патриотизма и гордости за общую Победу.
В канун этого всенародного праздника всегда возникают воспоминания о тех годах лихолетья. Воспоминания военных лет касаются не только материальных, но и духовных потерях.
Семь десятилетий минуло с тех пор, как отгремела Вторая Отечественная война - самое тяжелейшее испытание, которое выпало на долю советского народа.
Война принесла не только людские потери и материальные разрушения, но и духовный разлад в жизни каждого человека.
Люди, пережившие войну, стали другими, начали оценивать события своей жизни через призму пережитого. В их душе остался тревожный страх перед возможностью повторения пережитых страданий, и фраза: «Только б не было войны» превращается в единственный критерий, по которому оценивается качество жизни.
Особенно страшным и шокирующим на войне выглядят мучения и смерть детей. Будучи самой незащищенной группой населения, дети страдают больше всех. В связи с этим возникли образные выражения: «дети войны», «детство опаленное войной», «мы родом из войны».
Эти выражения касаются тех, чьё детство пришлось на тяжелые военные годы, когда было легче умереть, чем выжить.
«Дети и война» - два несовместимых понятия,
Детям было хуже, чем взрослым! Своим детским чутьем они понимали, что в их дом пришла большая беда, которая поставила массу вопросов: почему и зачем? Много было у детей вопросов. Почему постоянно хочется есть, а есть нечего? Почему в доме холодно, а топить печь не чем? Зачем в доме окна затемненные и в жилище темно, а осветить его нет возможности? И самый главный вопрос, на который не мог ответить никто: зачем люди так жестоко убивают друг друга?
Война перечеркнула всё. Привычная жизнь превратилась в ад: деды, отцы, старшие братья, родные дяди и близкие соседи уходили на фронт и не возвращались. Поэтому на эти поставленные вопросы ребенку ответить было некому.
В каком бы возрасте ни были малыши, опаленные войной, в памяти их остались те впечатления, те события, которые они пережили в те ужасные годы.
Самая заветная мечта любого ребенка того времени была что-либо пожевать. Насколько себя помню, среди моих сверстников не было полненьких ребят и толстяков. Все мы были бледными и худыми, по-моему даже не росли.
Известно, что неполноценное питание в период интенсивного роста ребёнка, оказывает отрицательное влияние на физическое и психомоторное формирование растущего организма. А те являются одним из основных показателей здоровья. Чем более значительны нарушения в физическом развитии, тем больший риск возникновения в последующем соматических заболеваний.
Могу достоверно доказать, что в военные годы я не подрос ни на один сантиметр. Об этот говорит тот факт, что в купленном мне перед войной костюмчике - матроске я щеголял все годы войны и летом, и зимой, и всегда рубашка соответствовала моему росту.
Другой повседневной одежонки у меня не было. Как не было и добротных ботинок. Зимой обувался в валенки на два размера больше нужного, а на лето папа мне шил тапочки — верх из сыромятной кожи, а подошва из резинового баллона автомобильной шины.
Нашу семью война застала врасплох. Все материальные средства, а это была только зарплата моего папы, были истрачены на ремонт дома, который был куплен за год до войны и требовал капитального переустройства.
Поэтому мои родители не имели приличной одежды и обуви. Самой тяжкой оказалась зима 1942-1943 года. Отец работал по 12-14 часов в сутки. Мать постоянно в разъездах, а я был предоставлен в одиночестве коротать длинные зимние вечера в промерзлом и затемнённом доме без еды, тепла и электрического освещения.
Очень трудно было учиться, потому что не было учебников, тетрадей, карандашей, ручек и перьев. Чернила делали из сажи и заливали в стеклянную чернильницу-непроливайку, в которой «эрзац-чернила», как правило, замерзали пока бежишь до школы.
Но мне нещадно повезло. Моя родная тетя Катя, которая до войны училась в мединституте и после института уехала работать в Монголию, оставила на сохранение моей маме целый чемодан тетрадей с записями конспектов и лекций, а в них было много не записанных страниц. С ее разрешения, моя мама из этих конспектов аккуратно вырезала чистые листочки и нитками сшивала мне тонюсенькие тетрадочки. Так что я имел возможность писать по чистой бумаге и в клеточку, и в косую линейку.
А большинство моих одноклассников писали на листочках, сделанных из старых выцветших газет.
В школе, которая была размещена в полуразвалившемся бараке, было нещадно холодно. На уроках мы сидели, не снимая верхней одежды и в шапках, постоянно дули на ладошки, чтоб не закоченели руки. Трудно представить, как ждали мы наступления весны и тепла. И вот оно теплое время настало, а в скорости окончание школьных занятий и наступление каникул.
Большинство моих школьных товарищей было отправлено в пионерские лагеря, а меня, на другой же день после окончания классных занятий, из голодного и холодного города отправили на летние каникулы в далекую глухую деревню, где в маленьком колхозе жили и трудились родители моей матери, дедушка Петр Алексеевич и бабушка Феклиния Терентьевна. В то время мне едва исполнилось восемь лет.
Деревушка под названием Старый Балян, куда доставили меня, была из 10 подворий, расположенных на высоком берегу широкого и длинного оврага с пологими задернованными склонами, поросшими диким клубничником.
По плоскому дну лога протекала мелкая, извилистая речушка, которую дедушка называл Индовайкой.
Речка, скорее всего, была ручьем, шириной не более 2-3 метров с низкими берегами, поросшими ольхой. Местами между деревьями и кустами были прогалины, где берег речки образовывал небольшие плёсики, позволяющие приблизиться к проточной воде.
В одном месте, где речушка делала небольшой изгиб, была запруда, образующая неглубокий округлый водоем шириной не более двадцати метров.
В этом прудке, напоминавшем скорее большую лужу, купались деревенские ребятишки. Здесь же были деревянные мостки, на которых женщины полоскали белье, половики и отбеливали домотканые льняные полотна.
Бабушка, видя мое бледное и тщедушное тельце, старалась отпаивать меня молочком и откармливать оладушками, благо, что у них была своя корова и небольшие запасы овсяной муки.
Дед же долго на меня смотрел, сокрушенно покачав головой, промолвил: «Чем же тебя занять, внучок?».
Деревенская ребятня была занята сельской работой, к которой я не был приспособлен: боронили, пололи огороды, пасли скот.
Например, мой ровесник, дальний родственник Колька, пас небольшое стадо колхозных свиней. Свою работу он не любил, визгливо, по-матерному кричал на свиней и нещадно хлестал их кнутом. Мне стало жаль свиней.
И я однажды высказал Кольке, что свиньи не заслуживают такого обращения и, поступая так с ними, он есть настоящий дурак. Колька обиделся и заорал:
- Не вмешивайся не в свое дело. Если будешь мешать работать, то я и тебя выпорю этим же кнутом.
Я пожаловался на это дедушке, на что тот ответил:
- Ты на Кольку не сердись. Он Богом обижен. У него отец погиб, не успев повоевать. Эшелон, в котором его везли на фронт, разбомбили. Семья осталась без кормильца. Матери одной трудно справиться с хозяйством и прокормить четверых детей.
Коля злой, потому что голодный. Свиней-то кое-чем кормят, да они сами в поле какую-то еду находят, а ему есть нечего. Кроме черствой корки хлеба, испеченного наполовину с лебедой и дикой редькой, он ничего не видит.
Ты его не зли и не обижай.
А чтоб ты был при деле, научу тебя рыбачить. Будешь рыбку ловить и нас со старухой ушицей кормить.
Сказано - сделано. Вначале он достал откуда-то заранее приготовленный длинный ивовый прут и сказал, что это будет удилищем. Взял меня за руку и повел на конный двор, где он работал конюхом. У длиннохвостой кобылы он выдернул из хвоста несколько волосин и скрутил из них леску. Затем приделал небольшой пробковый поплавок, а на конец лески привязал крючок, который выточил напильником из тонкой стальной проволочки. В качестве грузила приспособил небольшую свинцовую дробинку.
Здесь же на конном дворе в куче навоза он накопал червяков и положил их в спичечный коробок.
С готовой снастью по крутой тропинке мы спустились к речке. Дедушка подошел к одному из плесов, размотал снасть, насадил на крючок червяка, почему-то поплевал на него и плавно забросил на средину ручья.
Поплавок не торопясь, поплыл вниз по течению. Вдруг он дернулся и скрылся под водой. Дедушка тихо вымолвил: «Клюнуло», - каким-то неуловимым движением руки подсек и спокойно вытащил из воды небольшую трепещущую на крючке рыбешку. Это был пескарь величиной с его указательный палец.
- Видел как надо? Бери-ко сам уду и дерзай с Богом. Не велика наука, - сказал дед, благодушно улыбаясь.
Я с волнением взял снасть, подражая ему, насадил на крючок червячка, смачно на него плюнул и размашисто взмахнул удилищем. Леска вместе с крючком и насадкой тут же запуталась в ветках ольхи.
-Ничего страшного, - успокоил меня дедушка,- вначале с каждым так бывает. Ты только не дергай за леску и сильно за нее не тяни. Снасть порвешь. Береги крючок, других нет. Разматывай леску спокойно, не торопясь.
Вот так, молодец. Размотал, а теперь насадку-то надо сменить.
На разорванного червячка рыба клевать не будет. Забрасывай снасть ловчее из под себя, а не нахлестом, тогда она цепляться за растения не будет. Ну, давай, смелее. Вот так, молодчина.
Конечно, вначале у меня ничего не получалось, леска путалась и цеплялась за траву и ветки прибрежных кустов, но дедушка терпеливо учил меня. После нескольких неловких забросов, наконец, удалось укротить нрав непослушной пески. Где-то на четвертый или пятый раз мне посчастливилось забросить насадку в воду на средину ручья.
Поплавок плавно поплыл по течению. Сердце мое радостно колотилось. Но вот леска размоталась полностью, а поплавок стало подтягивать к кустам.
Поклевки не было. Я испугался, что крючок опять зацепится за ветки, качающиеся на воде, но дедушка, опережая мои опасения, промолвил:
- Тяни на себя. Доставай снасть плавно. Видишь, клева не было. Эвон, как нашумели, всю рыбу распугали. Она любит тишину.
Забрасывай вновь, - продолжал наставлять меня дед. Забросив удочку в следующий раз, я вдруг увидел, что поплавок остановился и мелкими толчками поплыл поперек течения.
- Подсекай, - приказал мне дедушка. Я резко дернул удилищем, и в тот же миг из воды вылетела рыбешка. Описав небольшую дугу, рыбка у самого бережка шлепнулась обратно в воду, а крючок вместе с ошметками червяка пребольно щелкнул мне по щеке.
- Нельзя же так резко дергать, - с досадой вымолвил мой наставник, - подсекай спокойно и плавно. Здесь успеху не будет, всю живность распугали. Пошли к другому омутку.
Выбрав следующее удобное для ловли место, дедушка доверил мне все делать самому и не подсказывал. Я внутренне собрался, четко помня его наставления, и сразу же выловил несколько пескариков.
Радости моей не было конца!!! Это был мой первый улов, и я первый раз в жизни увидел живую рыбку, которую выловил своими руками. Гордо посмотрев на деда, я увидел, что он радостно улыбается и тоже горд за внука. Я продолжал рыбачить и кроме пескарей стали попадаться гольцы.
Голец- это такая же рыбешка, похожая на пескаря, но не имеющая чешуи, и с более длинными усами. Дедушка называл эту рыбу усачом. Усач, так усач, мне было все равно, как она называется.
Это был мой улов. Я выловил эту рыбку своими руками, и от этого мне было безгранично радостно. Позднее я узнал, что рыба усач совершенно другого вида, достаточно крупная, и в этой речке не водится.
- Ну вот, слава Богу. Наука пошла впрок. На сегодня хватит, пошли домой, покажем улов бабушке, она рыбке будет рада. Будем считать, что из тебя рыбак получится, а мне нужно идти к своим лошадкам. Завтра, если будет хорошая погода, пойдешь на рыбалку самостоятельно, один. Береги снасть, сматывай ее аккуратно, чтоб ничего не оборвать и не запутать леску, подвел итог дедушка.
Вот так состоялась моя первая рыбалка, которую помню до сих пор с благодарной памятью о моем любимом дедушке Петре Алексеевиче.
Интерес к рыбалке у меня не пропал до конца каникул. Готовился к ней основательно. Накануне вечером отправлялся на конный двор, чтоб наковырять червей для насадки. Набивал ими до предела спичечный коробок. Клал коробок для сохранения в холодный погреб. Так научил меня дедушка.
Если позволяла погода, вставал поутру рано, когда выгоняли скот на выпас. Торопясь, съедал приготовленную бабушкой оладушку, запивая ее стаканом парного молока. Забирал снасть, насадку и старый эмалированный чайник, который оказался удобным садком для моего улова, и по тропинке спускался в лог к речке.
Утром в логу, было прохладно, лучи солнца еще не успевали согреть высокую траву и листву деревьев. Штанишки мои от холодной росы моментально намокали, но меня это не смущало, а только подбадривало.
На душе было радостно и спокойно. Мысли мои были только о том, будет ли сегодня удачным клев, и оправдаю ли я доверие своего дедушки.
Вот он заветный плес, с которого я всегда начинал рыбалку. Разматываю снасть, аккуратно насаживаю на крючок червячка и забрасываю на средину ручья. Поплавок начинает плыть вниз по течению, затем вдруг вздрагивает и тонет в воде.
Есть клев! Подсечка, и я, чувствуя сопротивление рыбки, вытаскиваю ее на берег, в траву. Она продолжает биться, сверкая золотом в лучах утреннего солнца. Бросаюсь и обеими ладошками прижимаю рыбку к земле, чтоб не сорвалась с крючка и не шлепнулась в воду.
Вот это да! Первая поклевка сегодня и сразу первая удача. Попался довольно приличный окунек. А я и не предполагал, что такая рыба в этом ручье водится.
Опускаю окунька в наполовину заполненный водой чайник, где он начинает бешено плескаться, но из чайника, да еще с закрытой крышкой ему не выпрыгнуть.
Клев начался!
Обойдя, таким образом, за два часа несколько плесов и омутков, мне удается выловить до пяти десятков разнообразной рыбьей мелочи: пескарей, гольцов, окуньков и плотвичек, заполнив ею чайник до половины.
Изрядно промокший и уставший, поднимаюсь по крутому склону лога прямо к нашему подворью. Бабушка уже обеспокоено ждет меня, разжигает печь, чтоб к приходу деда приготовить обед.
До настоящего времени я удивляюсь, как моей дорогой бабульке хватало терпения выпотрошить эту рыбью мелюзгу. Очищенную рыбешку она аккуратненько складывала на широкую сковородку, поджаривала с обеих сторон на открытом огне русской печи и затем заливала все это яйцом, взбитом в молоке.
Когда дедушка приходил на обед, на стол торжественно ставилась сковородка с этой шипящей снедью. Дедушка, погладив усы, подцеплял несколько рыбешек ложкой, отправлял их в рот, тщательно разжевывая вместе с косточками, съедал. Хитро улыбаясь, говорил:
- Ну, с такой пищи не помрешь. Старуха, это же сам Бог послал нам внука-кормильца. Как же мы бы без него жили? Чем бы питались? Да, с голоду бы пухли, если б не внук! Ишь, благодаря ему, какой сытной пищей питаемся! Жареная рыба - хорошая еда! Хотя мильён штук на килограмм.
Не замечая его иронии. я весь светился от гордости. Мне от таких речей было лестно и радостно, - не зря ем дедушкин хлеб, а бабушка, лукаво поглядывая на меня, ласково говорила:
- Сам-то ты ешь, кормилец, тебе пользительно будет. Быстро в рост пойдешь и телом поправишься, а то слишком худ и слаб для сельской работы. Скоро жатва наступит, мне помогать будешь жать овес.
С наступлением августа появились другие интересы: выходы в поле на жатву, походы в лес за грибами и малиной, но меня всегда больше тянуло на рыбалку, и, улучив подходящий момент, я бежал с удочкой к речке к своим клевым местам.
По приезде в суетный и голодный город как было приятно вспоминать эти летние деньки, особенно в студеные зимние дни. Как часто в школе, сидя на уроках в холодном классе (иногда замерзали чернила в чернильнице), я мечтал о том, что вновь наступят каникулы и я обязательно поеду в деревню к деду и бабушке, побегу на речку, где ждет меня удачная рыбалка - «мильён рыбок на килограмм».
Это сытная пища и с нее не помрешь, а только поправишься.
Такая близость к природе в то время была жизненно необходимой для нас, детей военного времени. Наши родители и деды как могли, натаскивали нас промышлять дарами природы и рано приучали к труду.
Ведь даже тогда, в то суровое время, мы дети войны верили в Победу, что наступит мир. Без веры нет надежды, без надежды нет веры. Чтобы был мир и наступило светлое будущее, в него надо верить.
Всегда нужно верить в улучшение человеческой жизни, а без этого нет смысла жизни. Самое большое счастье для меня - видеть здоровых детей, внуков и правнуков. Улыбаться утреннему солнцу, чистому небу и верить, что жизненный путь подрастающего поколения никогда не пересечется со страшной дорогой войны.
В настоящее время в век модернизации, компьютеризации и нанотехнологий тот интерес, который был у нас к природе, к сожалению, у наших детей и внуков постепенно исчезает.
Дети избалованы и пресыщены достатком. Они не стремятся быть ближе к природе, а с большим интересом проводят все свое свободное время за компьютерными играми,которые учат их насилию, зависти и алчности.
Детей не приучают к физическому труду. У них теряется заложенная самой природой любовь к родителям, старикам и окружающим их людям.
Классики материализма считали, что труд создал человека.
Общеизвестно, что мир материален. Все материальные и духовные ценности Мира созданы трудом человека.
Как сказал один мудрец: «Высший Творец Природы лепил Праматерь Мира - Еву из ребра Адама руками, а не «головкой». Даже мысль слепа, пока ее не преобразуешь руками, и только тогда она приобретает материальное воплощение.
Посему трудовые навыки у человека должны вырабатываться с раннего детства.
Ребенок, не приученный к труду, на всю жизнь остается не приспособленным к тяготам жизни. Он не любит трудиться и вырастает ленивым, неумехой и неудачником. У него нет успехов в жизни, и он нередко превращается в пьянчужку. Пример: история Власа – лентяя и лоботряса, так образно описанная В.В. Маяковским.
Древняя мудрость гласит: «Каждый настоящий мужчина должен за свою жизнь, как минимум, совершить три Дела – посадить дерево, построить дом, родить и воспитать сына».
Но если мужик не владеет трудовыми навыками, ничего не умеет делать своими руками, то чему он может научить своего сына – продолжателя своих дел?
Выход вижу один - надо быть ближе к природе, стараться двигаться к корням — живому и настоящему. Отец должен учить сына всему тому хорошему, что он умеет делать сам. Мать обязана научить свою дочь нравственной чистоте и порядку, если она сама этими качествами обладает.
Старые русские пословицы гласят: «Тот, кто научился что-либо делать своими руками, тот никогда не будет голодным»; «Не тот человек красив на ком яркая одежда, а тот, на кого в труде надежда».
Такова неотъемлемая логика и правда жизни.