Жоржик родился поэтом, потому что поэтом надо родиться, - не иначе, и, не успев опериться, уже страдал стихами и всё про любовь. Он был похож на весеннюю птицу, на соловья, - так красиво звучали его трогательные словеса, и сам поэт представлялся таким нежным, соблазнительным для чувствительных девиц разного возраста.
Еще цветы в лугах не запылали,
Еще в лесах вчерашние печали...
А ты прошла весенними шагами
С красивыми, как у любви, глазами.
Как хорошо, что ты живешь на свете,
Как теплый дождь, как тихий ветер...
Смешай своею легкою рукою
Мою печаль с зеленою травою.
Он мог бы и лучше, - не было на него своей Анны Керн... И накликал! Появилась на горизонте дева, знавшая про любовь,- по простоте пареной репы, - больше, чем надо, - не то что те, кому не удалось...
Труженик пера проникся всем телом и дал волю поэтической фантазии.
Сними усталость как рукой
И сердцем обними мои заботы!
Она обняла его дословно, как умела, - оказывается, и жалеть надо уметь, - и он затих, набираясь впечатлений для будущих стихов.
А она, как волна, - и пришла, и ушла,
Как от тела душа, - отошла, не спеша...
Жоржик увяз в унынии, как в патоке, готовый тихо умереть.
Не надо, Жоржик! Настоящие поэты умирают не единожды, - умирают, чтобы воскреснуть для новых открытий, и у тебя еще всё впереди!