ГОРОД БАРСА. Сборник очерков, посвященных истории Пскова.
«В славном и Богом хранимом граде Пскове…»
Псковская летопись.
**********
Иллюстрация:
- в центре - Труворово Городище – месторасположение крепости Изборск в XIII веке;
- слева – крепость Изборск на Жеравьей горе, XIV век.
- справа - Труворов крест – каменный крест XIV-XV вв. поблизости от городища.
**********
3. ПСКОВ. КНЯЗЬ ГЕРПОЛЬТ. XIII ВЕК.
В этой главе говорится о том, как развивалась ситуация на Северо-Западе Руси далее, а также идет речь о загадочном персонаже тех лет, упомянутом в Ливонской рифмованной хронике – князе Герпольте.
КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ ПСКОВСКИЙ. 1233.
Озаглавливая эту статью, правильнее было бы написать: «Ярослав Владимирович и его анти-русская деятельность в период 1230-1240-е годы». Для названия это слишком длинно, однако выражает существо дела. Также можно написать: «Ярослав против Ярослава», поскольку у двух князей-недругов, Всеволодовича и Владимировича, были одинаковые, популярные тогда на Руси славянские, русские имена.
Любопытно, как переврали в конце концов немецкие хронисты имя русского перебежчика, - у них из Ярослава получился Герпольт (Gerpolt). Первый слог «ger» по мнению исследователей заменяет чуждый немецкой речи русский слог «яр», несколько переиначенный в «ер» (поскольку латинская буква «g» на письме предположительно обозначала русский звук «й»), а второй слог «polt» является, вероятно, русским «полк», то есть получается Ерополк – Ярополк. О том, что князя звали не Ярополк, а Ярослав, хронист, писавший о нем по сохранившимся устным воспоминаниям позднее происходивших в середине XIII века событий, видимо, просто не знал. Понятно, что для немцев что Ярополк, что Ярослав было все едино, - одинаково чужие, непроизносимые имена. В Старшей Ливонской рифмованной хронике содержится упоминание о русском князе Герпольте, помогавшем немцам завоевать Псков. Князь Герпольт появляется по ходу повествования в хронике только в одном месте и только один раз, безо всяких комментариев. В русских летописях ничего похожего на это имя нет, хотя имеется рассказ о перебежчике князе Ярославе Владимировиче. Конечно, в данной ситуации мнения относительно того, кто скрывается под именем Герпольта, разделяются, однако из русских военачальников, имевших титул князя, только Ярослав Владимирович ходил с немцами воевать Псков в эти времена.
Голод в Новгороде. 1230.
Новгородская Первая летопись старшего извода, 1230 год:
«Так воздал Господь по делам нашим. На Воздвиженье честного креста (14 сентября) побил мороз урожай по волости нашей, и оттого пошло горе великое: начали покупать хлеб по 8 кун, а ржи кадь по 20 гривен, а во дворах по 25, а пшеницы по 40 гривен, а пшена по 50, а овса по 13 гривен. И разбрелись град наш и волость наша, и полны были чужие города и страны братьями нашими и сестрами, а те, кто остались, начали помирать. И кто не прослезится о том, видя мертвецов, по улицам лежащих, и младенцев, псами поедаемых. И вложил Бог в сердце архиепископу Спиридону благое сотворить: устроил скудельницу (братскую могилу) у церкви Святых апостолов на Прусской улице, в яме, и приставил мужа благого, смиренного, по имени Станил, возить мертвецов на конях, где отыщутся по городу, - и так беспрестанно по все дни волочили и наполнили яму доверху, числом же 3 тысячи и 30…
Что сказать или что возглаголать о бывшей на нас от Бога напасти?! Так что иные из простой чади люди живых резали и ели, а иные мертвых мясо, с трупов срезая, ели, а другие конину, псину, кошек… иные же мох ели, ужей, сосну, кору липовую и лист ильмов, кто что промыслит; а иные еще злые люди начали добрых людей дома поджигать, где рожь чуяли, и так расхищали имение их, вместо покаяния. И горше того зло было; видели пред очами своими гнев Божий: мертвецы по улицам, и по торгу, и по Великому мосту псами изъедены, не погребенные. И вторую скудельницу поставили на поле , в конце Чудинцевой улицы, и была та полна, в ней же и числа нет; и третью поставили на Колени, за святого Рождества церковью, и та наполнилась, в ней же и числа нет. Нам бы, все это видящим пред очами своими, лучше становиться, мы же только пуще: брат брата не пожалеет, ни отец сына, ни мать дочери, сосед соседу хлеба не преломит; не было милости между нами, но были туга и печаль, на улице скорбь друг между другом, дома тоска при виде детей плачущих о хлебе, а других умирающих. И покупали хлеб по гривне и больше, а ржи четвертую часть кади покупали по гривне серебра; и отдавали отцы и матери детей своих за хлеб купцам. Горе же это было не только в нашей земле одной, но по всей области Русской, кроме Киева. И так Бог воздал нам по делам нашим.
… Загорелся (Новгород) от двора Матвея Вышковича, и погорел весь конец Словенский, даже и до конца Холма… Такой лютый пожар был, что и по воде огонь шел, через Волхов… Того же лета открыл Бог милосердие Свое на нас грешных, сотворил милость свою вскоре: подоспели немцы из- заморья с житом и мукою и сотворили много добра…»
Святой благоверный княжич Феодор Ярославич. 1233.
В 1230 году, после нового сильного голода (причем в это время голодали и окрестные земли, например, Смоленск), многих бунтов и набегов литовцев новгородцы вынужденно отказали любезному их сердцу князю Михаилу Черниговскому, вынужденно помирились с ненавистным им князем Ярославом Всеволодовичем, который незадолго до этого не преминул усугубить положение несчастных голодающих новгородцев тем, что занял Волок Ламский и опять прекратил подвоз хлеба из низовья… и, хотя в борьбе с голодом Новгороду оказали помощь ганзейские купцы (он ведь был членом Ганзы), новгородцам все-таки пришлось принять Ярослава к себе назад… справиться с этим извергом было в создавшейся ситуации для них слишком проблематично. Князь пробыл в Новгороде две недели, устраивая дела, и уехал, оставив на княжение двоих своих сыновей-мальчиков, Федора и Александра. Княжичи оказались в Новгороде без отца уже во второй раз. Первое их гостевание в 1228 году закончилось поспешным зимним бегством из голодающего же края. Теперь княжичей привезли в Новгород опять. Предполагалось, что вскоре старший из них, Федор, станет новгородским князем. В 1233 году Федор должен был вступить в брак, после которого, как женатый мужчина, считался бы совершеннолетним, но произошла трагедия – юноша умер на свадьбе…
Кто была его несчастная невеста, неизвестно. Первая версия - дочь Михаила Черниговского, после смерти жениха удалившаяся в монастырь, ныне известная как святая Ефросинья Суздальская… однако в Житии святой Ефросиньи имя жениха другое – князь Мина, а монахиней она стала не в Новгороде, а в Суздале, где и находилась на момент татарского нашествия, согласно преданию оградив обитель от разорения своими молитвами… Вторая версия – литовская княжна, после смерти жениха также принявшая постриг, но уже в Новгороде, в девичьем Петропавловском монастыре на Синичьей горе – святая Харитина Литовская… однако про святую Харитину, кроме того, что она была литовкой, ничего неизвестно ровным счетом, а на то, чтобы ею зваться, есть и другие претендентки, кроме несостоявшейся супруги несостоявшегося князя Новгородского.
Причины смерти юного князя Федора Ярославича неясны. Есть предположение, что его отравили, слишком уж внезапно он скончался… зачем?.. может быть, насильственная смерть княжича была попыткой противников Ярослава не дать ему слишком усилиться в Новгороде при посредстве сына? Или это была месть Ярославу?
Князь Федор был похоронен в Георгиевском соборе Юрьевского монастыря в окрестностях Новгорода. Юрьевский монастырь, основанный Ярославом Мудрым в бытность его князем Новгорода (Ярослав в православии носил имя Георгий, то есть Юрий), известен как княжеский, его созидали по очереди все новгородские князья. Грандиозное соборное здание, воздвигнутое Всеволодом Псковским в бытность его новгородским князем, сохранилось с начала XII века, хотя внутренний старинный интерьер утрачен: первоначальную фресковую живопись сбили во время поздней варварской реставрации в XIX веке, употребив обломки фресок на посыпку дорожек вокруг собора. В соборе издавна производились захоронения настоятелей обители, князей и новгородских посадников. Погребение в те давние времена в храмах совершали в белокаменных саркофагах, которые опускали в землю под пол, деревянные гробы в них при этом не вкладывались.
В Смутное время, в 1616 году, шведские солдаты, как раз к тому времени из союзников превратившиеся в оккупантов и грабителей, в поисках сокровищ вскрывали древние княжеские гробницы Юрьева м-ря под Новгородом и в юго-западном углу собора, в южном нефе, где располагалась княжеская усыпальница, в каменном саркофаге обнаружили хорошо сохранившийся мужской труп. Вместе с ним в саркофаге находились кости скелета, показавшиеся им останками подростка.
Вот как это событие описано в «Росписи новгородской святыни», составленной в 1634 году: «...немцы в церкви великомученика Георгия в монастыре, ищучи поклажею, и обрели человека цела и неразрушена, в княжеском одеянии и, выняв из гробницы, яко жива, поставили у церковной стены».
Дело перешло на рассмотрение начальства, командир шведского отряда Якоб Делагарди разрешил митрополиту Исидору позаботиться об обретенных мощах, и тот перенес их (вместе с их каменной гробницей) в собор Святой Софии, объявив, что это тело князя Федора Ярославича, старшего брата Александра Невского, погибшего в юном возрасте в день своей свадьбы от яда. С тех пор и по сию пору останки почитались под этим именем. Но то была ошибка, несчастного Федора действительно похоронили в Георгиевском соборе (позднее рядом с ним упокоилась и его мать, княгиня Феодосия), однако вскрытая гробница принадлежала не ему. Шведы разворошили саркофаг князя Дмитрия Шемяки, в котором через три года после его смерти была также упокоена его юная дочь Мария, умершая, кстати сказать, вскоре после своей свадьбы.
Князь Дмитрий Шемяка – известный персонаж длительной междоусобицы, которая потрясла Русь в середине 15-того века, когда за великое московское княжение спорили двоюродные братья, внуки Дмитрия Донского. Дмитрия Юрьевича против его кузена Василия Васильевича (Темного) поддерживал Новгород. 5 июля 1453 года князю Дмитрию, находившему в Новгороде, была подана на обед отравленная курица («напитанная ядом»). Князь съел ее, ему стало плохо, он слег и через 12 дней болезни скончался - 17 июля 1453 года. В те времена от яда умирали многие высокопоставленные люди, у которых всегда было полно врагов. Случай отравления Дмитрия Шемяки полностью документирован, будучи отражен в летописях, которые содержат подробные рассказы, не скрывая инициатора преступления и его исполнителей. Поскольку Шемяка умер в Новгороде, похоронен он был в княжеском Юрьевском м-ре.
В 1987 году осенью останки из гробницы в Софийском соборе, приписываемые князю Федору Ярославичу, были изучены (криминалистическая экспертиза), что позволило установить возраст погребенного – порядка 40-45 лет, его рост – 168 см, сложение – коренастый, цвет волос – рыжеватый и причину смерти – мышьяк. Именно этот яд был обнаружен в исследованных тканях, поскольку не разлагается столетиями. Ученые также высказали предположение, почему тело умершего средневекового князя так хорошо сохранилось, - это обстоятельство явилось следствием того, как умирал князь. При желудочно-кишечной форме отравления мышьяком болезнь продолжается до двух недель (по летописи Шемяка «лежа 12 дней преставился») и заканчивается смертельным исходом. В процессе болезни происходит резкое обезвоживание организма вследствие постоянной рвоты и диареи, и именно это обезвоживание и послужило причиной мумификации тканей. Поскольку князь был захоронен в «княжеских одеждах», значит, он перед смертью не принял схиму, как это было в обычае в княжеских русских семьях.
Таким образом, можно заключить, что погребение князя Федора обнаружено не было, затерявшись среди могильного праха княжеских усыпальниц Георгиевского собора, как и погребение его матери.
Возвращаемся к событиям 1233 года и далее, когда неожиданно скончался князь Федор Ярославич, после чего у новгородцев остался только княжич Александр Ярославич, который, говорят, им тогда уже не нравился, как излишне ершистый. Впрочем, новгородцев можно понять, – Ярослава они ненавидели вполне заслуженно и мирились с ним только по необходимости, так что его сын тоже теплых чувств у них вызывать не мог… недаром говорится, яблоко от яблоньки недалеко падает…
Бегство князя Ярослава Владимировича «в немцы». 1232.
Оденпе (Медвежья Голова) – город русских беглецов «на немецком берегу».
В 1232 году папа римский Григорий IX призвал рыцарей ордена Меченосцев на борьбу с русскими княжествами. В булле от 24 ноября папа просил орден направить войска, чтобы защитить наполовину языческую Финляндию, крещение которой проводили шведские епископы, от колонизации её новгородцами.
В том же 1232 году в Псков приехали из Чернигова князь Михаил Всеволодович, только что лишившийся новгородского стола, его брат, князь трубчевский Святослав Всеволодович, и новгородские бояре - противники Ярослава Всеволодовича, которые ездили к Михаилу в Чернигов, а теперь сопровождали его в псковской поездке и интриговали в его пользу, пытаясь в своих интересах натравить Псков на Новгород и Суздаль.
Но Ярослав Всеволодович из Новгорода начал переговоры с псковичами, в результате которых последние не рискнули поддерживать новгородскую партию, противоположную той, которая захватила на данный момент власть и поддерживала Ярослава Всеволодовича. В результате князь Михаил отправился из Пскова обратно в Чернигов, новгородские «недоброхоты» Ярослава Всеволодовича во главе со своим лидером, тысяцким Борисом, вынужденно уехали в Ливонию, к немцам, причем тогда же из Пскова вместе с ними был выдворен и про-немецкий князь Ярослав Владимирович, который тоже, конечно, двинулся прежней дорожкой, на «немецкий берег», и немцы всех их приняли и поселили в городе Оденпе (Медвежья Голова), а Псков заключил с Ярославом Всеволодовичем договор и пустил к себе нового князя, сына Мстислава Удатного, Юрия Мстиславича, являвшегося, понятное дело, Ярославовым ставленником (Ярослав Всеволодович был женат на дочери Мстислава Удатного, то есть он дал Пскову своего шурина). Кроме того, что Юрий Мстиславич был ставленником Ярослава, он себя никак особенно не проявил и не зарекомендовал, в результате чего его биография, составленная из крайне скудных летописных данных, занимает всего пару строк печатного текста. Что касается князя Михаила Черниговского, то Ярослав Всеволодович уже сходил на него войной в предыдущем году, отбив у него охоту ввязываться в новую потасовку за влияние на севере.
ИЗБОРСК. 1233.
«Тогда же Изборск был сожжен
Руками братьев.
Этот замок русским принадлежал…»
Старшая Ливонская рифмованная хроника.
В 1233 году новгородские беглецы вместе с князем Ярославом Владимировичем овладели Изборском (в немецких хрониках Isburc), но вскоре были выбиты оттуда псковичами. Ярослава Владимировича псковичи взяли в плен и выдали Ярославу Всеволодовичу, который заточил его в тюрьму, но вскоре выпустил, после чего Ярослав Владимирович опять подался к своим немецким друзьям.
Изборск, по преданию получивший свое название от имени князя Избора Словеновича, внука Гостомысла, а затем бывший резиденцией брата Рюрика - Трувора (отсюда Труворово городище), находится в 30 километрах от Пскова по дороге на Ригу на высоком берегу Городищенского озера. Названия мест вокруг Изборска - Словенские ключи, бьющие водопадом под Жеравьей горой у Городищенского озера, а также Словенское поле к западу от города, иначе Словенец – эти названия свидетельствуют о том, что здесь с очень давних времен обитали славяне. Город-крепость несколько раз менял свое местонахождение – согласно преданию, древний Изборск находился где-то на Словенском поле, где высятся древние холмы-курганы. В 12-13 веках Изборск стоял на месте нынешнего Труворова городища, - от той крепости сохранились остатки деревянной ограды и церковь. В начале 14-того века Изборск перенесли на Жеравью (Журавлиную) гору, каменная крепость этого Изборска дожила до наших дней. Однако в наши дни Изборск переехал снова – теперь село (а ныне это именно село, уже никак не город) возле каменной крепости называется Старым Изборском, а новое поселение – Новым Изборском. Такая у Изборска судьба – все время переезжать.
Говорят, что Изборск может быть старше Пскова (официально он его точно старше). Во всяком случае, когда-то, до становления Древнерусского государства и в первые века его существования, именно он был центром области, однако позднее центр переместился в Псков. Изборск сделался «пригородом» Пскова с X века (при этом изборяне имели права участвовать в псковском вече), - в летописи XI века сказано: «то ныне пригородок псковский, а тогда был в кривичех большой город». Изборск служил западными воротами Псковщины, причем его сторожевая и оборонная роль возросла в связи с возникновением военной немецкой угрозы. Почти на каждой странице Псковских летописей мы встречаемся с известиями об Изборске. Здесь много, много раз проходили кровопролитные бои.
Как уже упомянуто выше, до конца XIII века небольшая деревянная Изборская крепость стояла на месте так называемого Труворова городища, которое располагается немного в стороне от современного селения Старый Изборск, группирующегося в районе каменной крепости XIV века. Вероятно в связи с тем, что Псков со временем также в свою очередь потерял свое прежнее значение важного административного, военного, политического центра Древней Руси и превратился в один из обычных уездных, областных российских городов, а Изборск представлял собою всего лишь его окрестности, то эти окрестности неплохо сохранились, от старины до наших дней. На Словенском поле, раскинувшемся к западу от села, земля которого насыщена обломками старинного вооружения, например, ржавыми коваными наконечниками стрел, до сих пор холмятся древние курганы. И до сих пор, как гласит путеводитель, «на сельском кладбище, густо заросшем сиренью, над обрывом к Городищенскому озеру стоит огромный, выше человеческого роста, каменный крест, высотой 2,28 м, а рядом лежат могильные плиты. Вряд ли случится увидеть где-либо еще столь большие могильные плиты. Таинственные насечки на плитах и их необычные размеры породили легенды, будто это и есть могила Трувора. Однако археологи установили, что и крест, и плиты относятся к XV-XVI векам. Очевидно, это братские захоронения воинов, павших за эту землю, которая так величаво раскинулась вокруг».
Труворов крест, Труворова могила… как тут не вспомнить - здесь, в этой глуши, все осталось нетронутым с тех давних пор, и братские могилы, никем не потревоженные, никогда не оскверненные, по прежнему свято хранят покой павших воинов – вечный покой… здесь, в этой глуши, можно лежать спокойно до самого Судного дня… Вот за Труворовой могилой и находится древнее Труворово городище, отмечающее местонахождение Изборска XIII века, - на высоком мысу над озерной долиной, окруженное глубокими оврагами, так, что и не подступишься… как оно и следует в деле обороны, одним словом.
Ровная местность расстилается только с юга, где теперь находится кладбище, отделенное от городища старинным рвом – сегодня уже заросшим, оплывшим и далеко не таким глубоким, как когда-то… эта южная сторона являлась приступной, ее следовало укрепить как можно лучше, поэтому здесь был вырыт ров, а стена, конечно, была возведена шире, выше и прочнее остальных. Укрепления деревянных крепостей представляли собой деревянные срубы, засыпанные камнями – серьезная преграда, между прочим. А если еще учесть высоту и обрывистость холма, глубину рва… Въезд в крепость тоже находился с юга, с поля, так как к городу и подъехать-то можно было только с этой стороны, но он был устроен по всем правилам обороны, прижатым к обрыву. В крепости имелась Никольская церковь (церковь Николы на городище там есть и сегодня, только ее заново построили в XV веке, а потом перестроили еще не раз… но все-таки нынешняя отмечает то место, на котором стояла ее древняя предшественница). Поставленная у самого въезда, церковь служила не только религиозным целям, но и являлась дополнительным укреплением.
Говорят, чтобы почувствовать неприступность городища, надо посмотреть на него снизу, от озера… «Отсюда Городищенский холм представляется особенно крутым и высоким. Одинокая церковка на его вершине особенно живописна». Вот здесь-то, на Труворовом городище, у подножия Городищенского холма, возле деревянных стен тогдашнего Изборска и разворачивались драматические события времен Александра Невского и Довмонта Псковского. За период XIII века Изборск был взят штурмом не однажды – в 1209, 1233, 1240, 1269 годах. Но он никогда не сдавался просто так и честно и самоотверженно выполнял свой долг передового стража.
Позднее рассматриваемого в статье времени, в 1303 году, «Избореск бысть поставлен на новом месте». Однако исследователи считают, что тогда новую большую каменную крепость только заложили (отдельно стоящая башня Луковка, временные стены), а строительство всех ее каменных укреплений относится к 1330 году: «В лето 6838 (1330) Селога посадник с псковичи и с изборяны поставиша город Избореск на горе на Жеравии; того же лета и стену камену с плитою учиниша и ровы изрыша под городом». Новый город заложили неподалеку от прежнего места и построили заново, на Жеравьей горе, с высокими каменными стенами и башнями, с захабами у двух ворот, с тайным ходом к воде, выложив на напольной приступной стене большие кресты – обереги… за период XIV - XV веков (за 200 лет) эта новая крепость выдержала восемь осад (примерно каждые 20 лет) и ни разу не была взята неприятелем.
Летописи рассказывают, как сюда, к «городу Избореску» подходили немцы «в велице силе», «со многими замышлениями», «с пороки и с возграды» (то есть со стенобитными и метательными орудиями), «хотящее разорить град». В 1480 году они привезли к Изборску пушки и впервые били по стенам пушечными ядрами… на месте той немецкой артиллерийской батареи перед крепостью изборяне потом по обычаю того времени поставили маленькую церковку Флора и Лавра – как раз был день этих святых… но с пушками дело тоже не сладилось – а может быть, изборянам в самом деле помогли близнецы Флор и Лавр.
Ливонские рыцари, «мастери и кумендери их» (магистры и командоры – комтуры) неоднократно уходили от этих стен «со многим стыдом и срамом». Тому, кто посетил однажды Изборскую твердыню на Жеравьей (Журавлиной) горе, доныне сохранившуюся в псковском захолустье, понятно без лишних слов, почему это так было, - каменный Изборск построили таким образом, что одолеть его вообще не представлялось возможным… Странное впечатление производит этот древний псковский форпост, - посреди гладкой, словно стол, унылой заболоченной пустыни вдруг вырастает на неприступной горе неприступная крепость с каменными серыми стенами, мощными круглыми башнями и куполом церкви за стеной, тоже посвященной Святому Николе – Изборск ведь «дом святого Николы»… мощная надежная грозная крепость, словно драконий зуб, воткнутый в почву великаном, всходы которого ощетинились клинками и копьями… северная недремлющая стража…
Враги называли Изборск «железным городом»… Увы, его предшественнику, старому Изборску Труворова городища, существовавшему, как уже сказано, и до своего очередного дня рождения в 1303-1330 годах, так не везло… он первым встречал грудью кровавые валы военных прибоев, которые гнал резкий западный ветер, его штурмовали, его брали… это было очень трудно, но его брали, убивая защитников, и, прорвав линию обороны, в очередной раз оставив за спиной трупы и дымящиеся развалины, стремились вперед, уже прямо на Псков…
Итак, 1233 год. Разорив Изборск, крестоносцы этим не ограничились и напали на новгородский город Тёсов. А Тёсов – это уже предместье Новгорода. После этого в Новгороде стало ясно, что пора давать отпор. Этот отпор был бы невозможен без помощи «низовских земель».
ОМОВЖА – ГИБЕЛЬ В ПОЛЫНЬЯХ. 1234.
«…а когда были немцы на реке Амовже, обломился лед, и утопло их тут много»
Новгородская летопись.
В 1234 году войско князя Ярослава Всеволодовича одержало победу над немцами в сражении на Омовже (эстонское Эмайыга – «мать-река», немецкое Эмбах – Embach, левый приток Чудского озера – или озера Пейпси), после чего князь заключил с немцами выгодный мирный договор, - восточная и южная часть Дерптского епископства отошла к Псковщине. Развить дальнейшие военные действия на немецкой территории после успеха под Дерптом Ярославу помешало нападение литовцев, постоянно тревоживших своих русских соседей. Ярослава в походе на Омовжу сопровождал (впервые) его 14-летний сын Александр, числившийся Новгородским князем.
Юноши в те времена должны были взрослеть рано. Александр предположительно родился в 1221 году, а уже в 1225 году в соответствии с древним обычаем, корни которого уходят в глубь веков и который свято соблюдался в среде племенной военной знати – князей, а также служивших князьям воинов-дворян, отец совершил над ним церемонию пострига, состоявшую в том, что мальчику в торжественной обстановке подрезали волосы, и на этом его младенческое детство с ласковой опекой матери заканчивались, далее воспитание переходило в мужские руки… после чего начинался его мужской путь в жизни – путь воина, обязанностью и привилегией которого было стоять на страже своей семьи, своей родины… и не было большей чести, чем идти по этому пути, и большего бесчестья, чем изменить своему предначертанию, не выполнив своего святого долга… «выполнять мужское дело», как сказал об этом мудрый старый князь Владимир Мономах… Воинская честь - понятие, которое не претерпело с течением лет никаких изменений ни в одном народе, за исключением того, что из ограниченного численно военного класса распространилось на все население в целом.
Конкретного возраста для совершения описанного обряда не предусматривалось, он проводился или символически, года в три-четыре, а уж учить мальчика и грамоте, и воинскому искусству начинали позднее, или постриги справлялись, уже когда мальчик подрастал настолько, что его можно было совсем забрать из женских рук, посадить в седло, познакомить с оружием… Князь Ярослав был счастливым отцом, у него было много сыновей и он упростил свою задачу, - как гласит летопись, «учинил сыновьям княжеский постриг», то есть сразу всем старшим, скопом – к этому времени у него подросли Федор, Александр, Андрей и еще один сын, оставшийся неизвестным по имени. Обряд был проведен весьма торжественно в удельной столице князя – Переславле-Залесском, с участием духовенства (епископа Суздальского Симона), в Спасо-Преображенском соборе, рядом с которым эти мальчики родились, где их и крестили... этот древний собор, свидетель многих знаменательных событий, сохранился до наших дней, в кольце старинных городских валов… И вот годы пролетели, и юный воин, которому было предначертано судьбой так многое совершить за не слишком долгий срок, впервые принял участие не в военных тренировках, а в настоящих боевых действиях…
Любопытно, что достоверных данных насчет того, была ли матерью многочисленного Ярославового потомства его вторая жена Ростислава Мстиславна, дочь Мстислава Мстиславича Удатного и половецкой ханши, не имеется. Как уже упоминалось, на одном из крутых поворотов жизненного пути Ярослав лишился молодой жены, отнятой у него Мстиславом после битвы на Липице… после чего Мстислав не спешил отпускать ее назад к мужу, разочаровавшись в зяте. Может быть, он отпустил ее все-таки, а может быть, Ярославу пришлось жениться снова, третьим браком, - и уже вообще бог весть на ком: исследователи предлагают кандидатуру рязанской княжны, дочери Игоря Глебовича, но это лишь предположение, основанное на весьма шаткой основе… впрочем, относительно третьего брака Ярослава - все же вряд ли он так скоро заключил новый брак, при живой жене венчаться с другой не получится (если только Мстиславна к этому времени в самом деле была еще жива, она ведь и умереть могла, даром, что молода), да и отношения с семьей тестя у Ярослава в дальнейшем, видимо, наладились, иначе чего бы ему пристраивать младшего сына Мстислава в Псков княжить - если упомянутый в летописи шурин Ярослава точно был сыном Мстислава Удатного, а не сыном того же Игоря Рязанского, поскольку в летописи названо имя Псковского князя - Юрий, а отчество, увы, нет… у тогдашнего рязанского князя был младший сын по имени Юрий, однако это не исключает наличие младшего сына с таким именем у Мстислава, вот ведь все оно как… что же касается того, братом какой жены Ярослава был этот Юрий, то ведь летописи тем более не уделяют княжеским дочерям и женам особенного внимания, чаще всего их имена не записывались, поскольку политическое и социальное значение имели только их отчества и имена их мужей… в «Слове о полку Игореве» о муже горюет Ярославна, а как ее звали, не говорится… а жена Ярослава Всеволодовича – это Ярославова княгиня, вот и все… Хорошо еще, что нам стало известно хотя бы христианское имя матери Невского – Феодосия… правда, данная подробность нисколько не проясняет принадлежность этой женщины к той или иной княжеской династии. Впоследствии, умирая, Ярославова княгиня Феодосия постриглась с именем Ефросинья и была погребена в княжеском Юрьевом монастыре под Новгородом рядом с гробом старшего сына Федора, но гробница ее не сохранилась, - вот что известно о матери героя точно.
Считается, что Александр увидел свет в мае. В этом месяце православная церковь чтит память двух святых Александров – мученика Александра Римского (по старому стилю 13 мая) и мученика Александра совместно с Фалалеем и Астерием в Троицкую родительскую субботу (20 мая). Если княжичу давали имя по святцам, как обычно и делали, то выбор понятен, а дата рождения относится к середине месяца – либо рядом с 13-м числом, либо с 20-м. Наиболее предпочтительным считают первый вариант. Что касается конкретной даты – 30 мая, то она, скорее всего, появилась не ранее XVII века, - это день рождения Петра Первого, которому сильно льстило быть рожденным в тот же день, что и прославленный герой древности… кстати, 30 мая церковь чтит память Святого Исайи (потому-то Санкт-Петербург украшает Исакиевский собор), а никак не Александра…
В те давние времена (имеется ввиду XIII век, а не XVII) еще бытовало обыкновение давать детям языческие славянские имена, так что в летописях встречается немало Ярославов и Мстиславов, а крестили их с христианским именем, которое в быту не употреблялось. Сам князь Ярослав Всеволодович имел второе христианское имя – Феодор, то есть Федор. Но традиция умирала, - все сыновья Ярослава, кроме одного, носили уже только христианские имена. Русь привыкала звать своих сыновей и дочерей еще недавно совершенно чуждыми для слуха, но становившимися все более родными и внятными именами, хотя и имевшими римское, греческое, еврейское происхождение… скоро уже вместо многочисленных Ярополков и Святославов должны были появиться еще более многочисленные Иваны и Василии, а имя Мария - вот-вот трансформироваться в чудесную русскую Марусю: Ма – от Марии, руся – от Руси…
Но вернемся к молодому князю. Относительно его имени – Александр - есть предположение, больше смахивающее на современную легенду, что его назвали не столько в соответствии со святцами, сколько с оглядкой на знаменитого полководца древности Александра Македонского, о подвигах которого были хорошо осведомлены грамотные и образованные русичи… то есть родители проявили прозорливость и выбрали победоносное имя будущему победителю немцев и шведов… Версия относительно выбора имени для Александра Невского, конечно, замечательная, но скорее всего несостоятельная, – совпадение имен двух героев случайно и предположение о, напротив, не случайности этого совпадения проявилось уже позднее, когда слава Александра Невского достигла своего зенита и сравнение с Александром Македонским сделалось в какой-то мере правомерным. Хотя Александр Македонский был завоевателем, агрессором, а Александр Невский – защитником. Среди героев Руси агрессоров нет.
В связи с наречением будущего победителя шведов и немцев громким именем легендарного полководца на ум приходит аналогия с другим героем другой войны – Великой Отечественной войны 1941-45 годов. Никто никогда не размышлял о том, случайно маршал Жуков был родителями наречен при своем рождении Георгием, в честь Георгия Победоносца, или же предумышленно, по наитию свыше, исходя из предвиденья?
И последнее в этой статье – еще одно слово о сражении на Омовже. Оно привлекает внимание двумя подробностями – тем, что в нем участвовал будущий победитель шведов на Неве и тем, что в результате боя несколько немецких рыцарей провалились под лед: «И помог Бог князю Ярославу с новгородцами, и били их до реки, и пало тут несколько лучших немцев; а когда были немцы на реке Амовже, обломился лед, и утопло их тут много, а иные, раненые, вбежали в Юрьев, а другие – в Медвежью Голову»… Есть предположение, что эта подробность, относительно утонувших в полыньях немецких рыцарях, позднее попала в описание Ледового побоища. Исследователи обратили внимание, что в более старых версиях рассказа о Ледовом побоище характерная деталь относительно гибели крестоносцев подо льдом в озерной воде вроде бы отсутствует… так что не исключено, что она была внесена в рассказ о сражении позднее, как заимствование из предания о битве на Омовже.
САУЛ. КОНЕЦ МЕЧЕНОСЦЕВ. 1236.
В 1235 году к магистру ордена Меченосцев фон Волквину (лат. Volquinus) прибыли послы от великого магистра Тевтонского ордена Германа фон Зальца. Посольство было вызвано просьбой Волквина о слиянии двух орденов. Положение меченосцев в Ливонии оставалось весьма сложным. С одной стороны, они испытывали трудности в борьбе с сильными врагами, а с другой стремились освободиться от власти Рижского епископа. Союз с тевтонами представлялся им выходом из положения. Тевтонских послов, прибывших приглядеться к братьям-меченосцам, возглавлял комтур Эренфрид фон Нойенбург. Быт монашествующих братьев-рыцарей в Ливонии показался суровому тевтону верхом расхлябанности… никакого понятия о дисциплине, ссоры между братьями, доходящие до убийств… строгий инспектор составил негативный отчет по результатам поездки. Кроме того, дело о слиянии застопорилось из-за земельных притязаний датчан.
Хронист Герман Вартберский: «Когда затем магистр и братья рыцарства Христова выдержали бой при речке Иммерне (1229), они настоятельно просили чрез послов и письмами великого магистра ордена братьев св. мариинского госпиталя немцев в Иерусалиме, Германа Зальского (фон Зальца), присоединить их к своему ордену (1229). Это по известным причинам замедлилось, именно из-за замков и земель Ревеля, Гарриена и Вирланда, равно как и Иервена, на которые заявил свои притязания Вальдемар, король датский, уверяя, что они принадлежат ему».
В общем, руководство Тевтонского ордена испугалось проблем, которые представлялись неминуемыми в случае объединения, и отказало меченосцам в их ходатайстве.
А в 1236 году меченосцев наголову разбили при Сауле, причем погиб и магистр, и все рыцари, которых он возглавлял… Как сказано в Ливонской рифмованной хронике:
«Таков конец магистра самого,
А с ним и братьев ордена его».
Нападение на Литву явилось следствием объявленного папой римским Григорием IX Крестового похода против язычников-литовцев… как раз к этому времени князь Миндовг добился верховной власти в Литве, которая крепла год от году… литовцы никому в Восточной Прибалтике не давали житья, и меченосцы с прибывшими к ним на помощь европейскими крестоносцами выступили в поход на литовцев. В рамках нового мирного договора псковичи, к тому же не менее немцев страдавшие от литовских набегов, дали рыцарям помощь – отряд в 200 воинов-лучников. Несмотря на то, что поход был хорошо спланирован и тщательно подготовлен, в битве при Сауле (совр. Шяуляй) рыцарей разбили и перебили, и псковичей вместе с ними… Пали 48 рыцарей ордена, сам магистр Волквин фон Винтерштаттен, Газельдорф – предводитель германских крестоносцев и добровольцы-пилигримы. Все, что осталось от ордена Меченосцев, перешло по решению папской курии в руки Тевтонского ордена.
Проблемы с Данией из-за Северной Эстонии, которую датчане потеряли после восстания 1223 года, подавленного немцами («из-за замков и земель Ревеля, Гарриена и Вирланда, равно как и Иервена, на которые заявил свои притязания Вальдемар, король датский, уверяя, что они принадлежат ему»), - эти проблемы новыми владельцами наследства меченосцев были урегулированы согласно заключенного в 1238 году Стенбийскому мирному договору, - Северная Эстония опять стала датской, хотя немцы оторвали себе от нее все-таки небольшой кусок земли (мааконд Ярве). Отсюда, кстати, уже рукой подать до русско-датско-немецкой войны 1260-х годов (битва при Раковоре).
Тевтонский орден.
Возникший во время Крестовых походов в Палестину в 1191 году, Тевтонский орден (белый плащ, черный крест, покровительница – Дева Мария) впоследствии потерял свои владения в Палестине, переселился в Европу, попытался устроиться на землях Мадьярского королевства – и наконец получил приглашение от Мазовецкого князя прибыть в его земли, чтобы организовать отпор язычникам-пруссам, не дававшим полякам житья – 1225 год. Так началось завоевание тевтонами Пруссии, война продлилась с 1230 по 1283 год (полвека), закончившись полным поражением пруссов, истреблением значительной их части и порабощением части оставшейся. После этого тевтоны перевели дух – и устремились на Литву. Русские северные княжества воевали с филиалом Тевтонского ордена в Ливонии – Ливонским орденом, возникшем на обломках ордена Меченосцев. Литве же пришлось воевать одновременно и с тевтонами, и с ливонцами.
На должность ланд-магистра Ливонии (он же более точно ландмейстер, или просто магистр, в отличие от великого магистра ордена, - в Галицко-Волынском летописце – «мастероу Рижьскоу», в «Повести о Довмонте» - «местеръ земля Ризскиа»), - на должность главы вновь образованного Ливонского отделения великий магистр Тевтонского ордена назначил Германа фон Балка, но Балк в Ливонии не задержался из-за разногласий с Рижским епископом и проблем со здоровьем, и в 1238 году был сменен на Дитриха фон Грюнингена, возглавлявшего рыцарей-ливонцев до 1241 года, причем их столицей стал замок Венден в 90 км от Риги (нем. Wenden, от названия племени венды, пришедших сюда с реки Виндавы), на реке Гауя, на Ореховой горе (Риексту калнс), - он же, в старом русском варианте, Кесь.
Теперь замок в перестроенном виде входит в достопримечательности латышского городка Цесис. Вероятно, латышское поселение и раньше называлось Цесис – отсюда русское Кесь. Венден был основан меченосцами и известен с 1207 года, а в русских летописях впервые появляется в связи с походами в 1218 и 1221 году, когда он безуспешно осаждался русскими дружинами. После разгрома и упразднения ордена Меченосцев судьба замка изменилась, он приобрел новый статус. Здесь ежегодно собирался орденский генеральный капитул, здесь в 1283 году ланд-магистром Виллекином фон Шауэрбергом была построена главная орденская церковь (с усыпальницей ливонских магистров и епископов) – церковь святого Иоанна, обширное суровое мрачноватое здание которой сохранилось до наших дней неподалеку от самой древней части замка, теперь входящего в единый замковый комплекс с красивым дворцом совсем другой эпохи.
(Декабрь 2012г.)
**********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/11/27/902
Содержание сборника «Город Барса»: http://www.proza.ru/2014/11/27/844