Визит М.С.Горбачева в Берлин 6-7 октября 1989 года на сорокалетие ГДР стал вехой, обозначившей начало революционного периода событий в республике. Выступая на встрече с журналистами в центре Берлина Горбачев сказал: ”Я полагаю, опасности подстерегают тех, кто не реагирует на острые вопросы жизни. А кто воспринимает ее импульсы и трансформирует в соответствующую политику, того трудности не должны пугать.” Эти слова были стилизованы западной пропагандой в лозунг восточно германской революции: “Кто опаздывает, того накажет история”.
Обыватели в ГДР наивно верили в то, что Горбачев “вразумит” Хонеккера, сумеет побудить его к проведению необходимых реформ, и обстановка быстро нормализуется. Однако антагонизм, проявившийся в содержании выступлений Горбачева и Хонеккера в связи с юбилеем, способствовал лишь нарастанию настроений протеста в стране.
К визиту советского руководителя в представительстве КГБ СССР для доклада ему было подготовлено около тридцати информационных материалов Главное место в них принадлежало справкам об обстановке в руководстве СЕПГ и соотношении сил сторонников и противников Хонеккера, о настроениях в СЕПГ, о деятельности оппозиционных сил и пр. Словом, из этой информации следовало, что срочно необходимы крайние меры, чтобы нормализовать обстановку. Правда, это было очевидно и без нашей информации: происходившие в те дни события свидетельствовали о глубочайшем политическом кризиса в ГДР.
Нельзя не отметить, что на этот раз в нашем учреждении и подготовка к визиту и сам визит проходили в совсем иной атмосфере, чем в прошлом. Советский президент в значительной мере растратил кредит доверия к себе. Если раньше его выступления воспринимались как свидетельства близости к народу, то теперь они стали раздражать своим многословием и неконкретностью. В коллективе не чувствовалось праздничного настроя. Передавалась нам и нервозность нашего руководства, которое мало интересовалось подготовкой информации, а всецело было занято вопросами обеспечения безопасности делегации, а также проблемами ее обслуживания
Утром 7 октября, когда третий доклад нашей информации уже состоялся, руководитель представительства предложил мне проехать во дворец Нидершёнхаузен, чтобы приобщиться к атмосфере визита. Я был рад отвлечься от надоевшей работы и с готовностью последовал этому предложению.
В вестибюле дворца в Нидершёнхаузене меня ожидал один из сотрудников посольства. Он познакомил меня с работой узла связи, в комнате которого размещалось множество аппаратов и пультов. В соседней комнате “на подхвате” ожидали пара десятков работников посольства и представительства КГБ. В вестибюле на диване у стены сидела немолодая дама. Я поинтересовался у своего спутника “Кто это?” - Это - супруга Эгона Кренца. Она ожидает Раису Максимовну, чтобы сопровождать ее на экскурсию. Буквально в эту же минуту по лестнице со второго этажа сбежала Раиса Горбачева. Не обращая внимания на супругу Э.Кренца и не здороваясь с ней, она устремилась к молоденькому переводчику, который выбежал ей навстречу. “Здравствуй, Мишенька. Пойдем со мной. Я хочу угостить тебя кофе. Здесь его великолепно готовят”. Они вновь проследовали мимо госпожи Кренц, не оборачиваясь к ней. Это было явное проявление неуважения, демонстративное хамство. Мне стало стыдно.
Кульминацией визита М.С.Горбачева стало его выступление 7 октября перед членами политбюро ЦК СЕПГ, в котором он утверждал: “Лучше проводить реформы сверху, чем ждать, когда знамя перемен перехватят враждебные социализму силы”. Эти слова прозвучали как раз в тот день, когда враждебные социализму силы провели многотысячные антиправительственные демонстрации в Берлине, Лейпциге, Дрездене, Йене, Потсдаме, Магдебурге, Карл Маркс-штадте, Плауэне, Ильменау, Арнщтадте.
То есть, руководитель СССР и его советники по германской проблематике продемонстрировали свою полную несостоятельность.
9 октября, на следующий день после отлета Горбачева в Москву, стали ясными масштабы политического кризиса, поразившего ГДР, - министр Э.Мильке передал нам стенографический отчет о совещании в ЦК СЕПГ первых секретарей окружных комитетов партии. Участники совещания предельно откровенно охарактеризовали обстановку в стране. Первые секретари из Нойбранденбурга, Потсдама и Дрездена выступили с прямой критикой в адрес Э.Хонеккера. Стало ясно, что Э.Хонеккер и другие члены политбюро не видят путей для быстрой нормализации обстановки.
Стремительное увеличение объема внутриполитической информации по ГДР и необходимость ее срочной обработки потребовали установления круглосуточного режима работы в информационном отделе. Это коснулось и меня лично. В октябре – декабре 1989 года я почти не покидал своего рабочего места, отдыхая в сутки не более двух-трех часов. Последствия этого обнаружились во время летней диспансеризации 1990 года: электрокардиограмма показала, что предыдущей осенью я перенес обширный инфаркт миокарда. Я не ведал об этом, объясняя свое плохое самочувствие крайними рабочими перегрузками и простудой.
Острый кризис политической системы в ГДР разрешился в весьма узких временных рамках – с октября 1989 по январь 1990 года. Основными проявлениями кризиса были исход населения ГДР на Запад, формирование массовых организаций, враждебных партийно-государственному руководству страны, а также развал государственных и общественных структур режима Хонеккера.
В этой ситуации группировка В.Штофа – Э.Кренцв на заседании политбюро ЦК СЕПГ 17 октября и на пленуме ЦК партии на следующий день добилась решения об отставке Э.Хонекера и избрании генеральным секретарем ЦК СЕПГ Э.Кренца.
Смена руководителей СЕПГ породила в советской среде своего рода эйфорию. Провозглашение Кренцем политики “поворота”, созвучной советской перестройке, казалось нам достаточной гарантией успеха, так как мы прямолинейно воспринимали широкое проявление симпатий к М.С.Горбачеву со стороны восточно германского населения как выражение всеобщей поддержки его политического курса применительно к ГДР. Существенное значение имела при этом завышенная оценка нами устойчивости социалистического строя, которая была обусловлена догмами марксистско-ленинской методологии. Подобный подход, совершенно очевидно, был характерен и для советского руководства.
Однако наши прогнозы относительно скорой нормализации обстановки в ГДР оказались иллюзорными. Провозглашенная Э.Кренцем политика “поворота” не встретила поддержки населения Волна акций, враждебных правительству, нарастала. Некоторые из них насчитывали от ста тысяч до полумиллиона участников. “Новый форум” и другие оппозиционные движения стали хозяевами на улице.