м"Я в меру любовью был одарённый... В.Маяковский"
Я знал, что в многомесячных экспедициях на больших кораблях Института океанологии нередко возникали «романы на рейс». Случалось, что одни семьи здесь разрушались, а новые создавались. Я участвовал уже во многих экспедициях, но соблазны подобного рода у меня не возникали. Думал, что я к ним невосприимчив в принципе. Оказалось, ошибался.
Встреча.
В декабре 1986 года я в очередной раз приехал в неприветливый зимний Владивосток. На этот раз – для участия в рейсе на нис «Дмитрий Менделеев» к Тихоокеанскому побережью Америки. В этот рейс меня пригласил член – корреспондент АН СССР М.Е.Виноградов, начальник рейса.
Перед отъездом из Геленджика я попрощался в больнице с тяжело больным В.П. Гончаровым, очень хорошим человеком и моим первым соседом по жизни в аосёлке "Океанология". По приезду во Владивосток получил телеграмму о его смерти. В связи с этим сообщением, несмотря на перспективу предстоящего интереснейшего рейса, настроение у меня было подавленное.
Но в один из ближайших дней после размещения на судне, в кают – компании я увидел яркую красивую женщину. Как пишут в романах, «их взгляды встретились – и он влюбился».
У неё были большие фантастически красивые глаза. Цвет их был неуловим: временами они казались фиолетовыми, временами - зелёными, а иногда - серыми или карими. Встречая взгляд этих глаз, я был уверен, (несмотря на моё физико – оптическое образование !), что они излучают свет. И в них постоянно мелькали чёртики...
Они откровенно выдавали, что их хозяйка слегка поддразнивает меня и, что, пожалуй, ей нравится нескрываемое восхищение, с которым я смотрю на неё. Со временем мне стали известны её возраст и семейное положение, образование и место работы.
Она окончила географический факультет МГУ, неоднократно участвовала в океанских экспедициях.
Так началось моё знакомство с ЛВ. Очень скоро у меня возникло желание возможно чаще быть рядом с ней – в её лаборатории, в прогулках по палубе, на вечеринках в составе небольших группок у кого – то в каюте по поводу какого – то события, на танцах в кают – компании.
Она любила танцевать и хорошо танцевала, а я никогда танцевать не умел. Меня это не смущало. От начала до конца танцев старался, по возможности, оставаться её единственным партнёром.
Может быть, для взгляда со стороны её умением слегка маскировалось моё неумение танцевать. Да и едва ли кого – то интересовали такие мелочи.
Спрос с танцоров был невелик, так как «танцплощадка» непрерывно качалась у нас под ногами вместе с судном, качавшимся на океанской волне. Тело у моей партнёрши было лёгкое и крепкое. И порой я «хулиганил»: кружился, приподняв её одной рукой над палубой. Почему - то она терпела подобные вольности.
Подошёл день Святой Татьяны – праздник студентов и выпускников МГУ. В море каждый праздник отмечается более истово, чем на суше. Тем более – «Татьянин День» в наших экспедициях, где среди участников всегда бывало много выпускников МГУ.
К этому дню я написал и подарил ЛВ стихи про "Татьянин День" в Москве. К содержанию этих стихов она, на первый взгляд, не имеет отношения. Но только на первый взгляд.
Уже в те первые дни нашего знакомства у меня появилось ощущение удивительного комфорта от одного её присутствия рядом со мной, независимо от того, наедине ли мы, в толпе чужих людей или в небольшом знакомом коллективе.
Но её отношение ко мне было, как мне казалось, намного прохладнее моего к ней. А судно тем временем шло через океан к берегам Перу. На переходе начальник рейса М.Е. Виноградов выступил с парой очень интересных лекций об истории Империи Инков и Конкисты.
В ПЕРУАНСКОМ ПОРТУ КАЛЬЯО
Как было принято в советское время,на судне заблаговременно назначили так называемых «старших» для «троек», уходящих в увольнение на берег в чужеземном порту. Я был в числе этих «старших». И когда мы пришли в порт Кальяо, морские ворота Лимы, столицы Перу, естественно, что ЛВ, оказалась в составе «моей тройки».
Мы ходили по живописной перуанской столице, отличающейся, между прочим, нешуточным уличным бандитизмом. Причём одна из участниц даже нашей поездки в Лиму успела пострадать от него.
Остановившийся рядом с ней на перекрёстке мотоциклист вырвал у зазевавшейся девушки сумочку и умчался по своим делам дальше. Поиски его были бесполезны.
Большой группой мы побывали на шумном «Индейском Базаре», где продаются незнакомые европейцам овощи и фрукты, оригинальные сувениры и изделия местных ремесленников, например, тканые изделия из шерсти ламы: пончо, свитера, шарфы и прочее.
Профессор Ю.И.Сорокин, большой любитель и знаток тропических овощей и фруктов, покупал их на городских рынках и рюкзаками таскал на пароход.
Посетили мрачный католический монастырь с экспозицией страшного инвентаря, который во времена инквизиции в этом самом монастыре применялся для пыток и казней еретиков. Вдвоём с ЛВ фотографировались у уличного фотографа на одной из центральных площадей Лимы.
Почти полдня бродили по изумительному частному музею «Всё золото Перу». (Этот музей принадлежит знатной старинной испанской фамилии, многие представители которой в течение ряда столетий занимали в Перу высокие государственные посты.)
В музее на самом деле имеется масса экспонатов из чистого золота, представляющих культуру разных периодов истории Перу- как до Инков, так и Инкского периода. Имеется также много экспонатов времён Конкисты и гибели Империи Инков. Большие залы отведены для экспозиции разнообразного кавалерийского снаряжения. Так, например, огромная стена одного из этих залов занята невероятным количеством стремян, среди которых я не смог обнаружить даже двух одинаковых.
Есть много холодного и огнестрельного оружия разных времён, до начала прошлого века включительно. Среди них я увидел и знаменитую винтовку Мосина образца 1890года с красивой надписью кириллицей на казённой части ствола: «Тульский Его Императорского Величества оружейный завод. 1913 год.»
Глаза могли ослепнуть от постоянного блеска золота в музейных витринах, а голова распухнуть от такого изобилия и разнообразия редчайших сокровищ. Затем мы работали в пределах экономической зоны Перу в присутствии перуанских якобы океанологов, которые по поведению были больше похожи на представителей службы безопасности.
НА АПВЕЛЛИНГЕ ВБЛИЗИ ПАНАМЫ
Состоялся ничем не примечательный (для меня) заход в Панаму. С группой участников экспедиции ЛВ ездила на экскурсию к шлюзам канала. Я почему – то туда не поехал, и до сих пор сожалею об этом.
Ради шопинга ездили в город-спутник Панамы - Бальбоа. Учитывая дурную славу этого города, ездили крепкой сплочённой группой (двумя «тройками»). К этой группе я примкнул прежде всего для того, чтобы возможно больше времени провести рядом с ЛВ. (И защищать её, если потребуется!) Вопреки ожиданиям, нас не ограбили и даже не побили.
После Панамы экспедиция работала недалеко от побережья Центральной Америки в районе мощного апвеллинга - зоны подъёма глубинных вод к поверхности. Здесь в результате перемешивания холодных глубинных вод с водами поверхностными происходит бурное цветение всех форм жизни, начиная от микроорганизмов и фитопланктона - и далее по всей пищевой цепочке.
На этом апвеллинге огромное удовольствие получили как по настоящему увлечённые своим делом биологи, так и простые любители ловли рыбы и кальмаров. Пока учёные занимались своими исследованиями, рыбаки устанавливали личные и общесудовые рекорды по добыче всяческой живности. Необычайно много ловилось кальмаров.
Среди них часто встречались крупные экземпляры (весом до одного-двух килограммов). Большая часть добычи поедалась самими ловцами и их ближайшим окружением - в жареном виде - в качестве закуски к разведённому спирту и самодельному вину.
Сырьём для этого вина был сок, который во времена горбачёвского «сухого закона» выдавали морякам в тропиках вместо привычного сухого вина. Стихийным виноделием и приготовлением кальмаров занимались в том рейсе, пожалуй, в каждой лаборатории.
Между отрядами шёл активный обмен рецептами изготовления «выпивки и закуски», что давало прекрасный повод ходить друг к другу в гости, чтобы оценить (дегустировать) результаты самодеятельного творчества коллектива.
В этом рейсе и я поджарил несколько килограммов собственноручно пойманных кальмаров. И было особенно приятно, когда на дегустацию «моей продукции» приходила ЛВ ...
Излишки кальмаров сдавались в судовую морозильную камеру - для камбуза. Излишков было так много, что избалованные изобилием работники камбуза вывесили объявление :«кальмары для камбуза принимаются только в очищенном виде».
Во время короткой стоянки в мексиканском порту Энсенада, городке размером с Геленджикскую Кабардинку, походу в «город» я предпочёл первое (и единственное) в жизни нырянье на открытом берегу Тихого океана. В тот день в роли старшего группы, в которую входила и ЛВ, меня заменил мой друг Толя Жильцов.
Вернувшись на судно к обеду, я обнаружил ЛВ и других женщин в состоянии лёгкой обиды на Жильцова. Как «начальник» Жильцова, я признал и свою ответственность за произошедшее недоразумение.
А как галантный кавалер, после обеда провёл дам по всем маленьким магазинчикам посёлка «Энсенадовка», в которых они хотели, но не смогли побывать из – за известной нерешительности (и чрезмерной осторожности) Анатолия. Мир и дружба были восстановлены.
Состоялся ничем не примечательный (для меня) заход в Панаму. С группой участников экспедиции ЛВ ездила на экскурсию к шлюзам канала. Я почему – то туда не поехал, и до сих пор сожалею об этом.
Ради шопинга ездили в город-спутник Панамы - Бальбоа. Учитывая дурную славу этого города, ездили крепкой сплочённой группой (двумя «тройками»). К этой группе я примкнул прежде всего для того, чтобы возможно больше времени провести рядом с ЛВ. (И защищать её, если потребуется!) Вопреки ожиданиям, нас не ограбили и даже не побили.
АКАПУЛЬКО
Очень интересным оказался заход в следующий мексиканский порт и известный курорт Акапулько. Большой толпой участники экспедиции ходили смотреть знаменитый местный аттракцион – прыжки в воду, выполняемые группой профессиональных спортсменов. Прыжки устраивались в два сеанса - днём и вечером, привлекая к расположенному рядом ресторанчику массу потенциальных клиентов.
Прыгали спортсмены с естественных уступов скалы, расположенных на высоте, наверное, 15 – 20 метров над уровнем воды, в малюсенькую тесную бухточку, выполняя в прыжке фигуры воздушной акробатики. Вечером прыгали в свете прожекторов.
«Под занавес» вечернего сеанса выполнялся особо эффектный номер. Выключались прожектора, освещающие водную поверхность бухточки. Узкий луч подсвечивал фигуру прыгуна, стоявшего на вершине совершенно тёмной скалы.
На невидимую поверхность воды бросали зажженный газетный лист. Прыжок - несколько секунд - и в это освещённое пятно вонзалась человеческая фигурка.
А по большой глубоко врезанной в сушу бухте Акапулько при желании можно было за отдельную плату покататься на шлюпке со стеклянным дном и полюбоваться красочным подводным миром. Хозяин шлюпки время от времени бросал в воду какую – то приманку, поэтому под её стеклянным дном постоянно толпилось множество разнообразной рыбы. Я эти картины наблюдал бесплатно, плавая в маске поблизости.
В САН-ФРАЕЦИСКО
После завершения работ вблизи побережья Северной Америки, леред тем, как отправиться в обратный путь, мы зашли в Сан – Франциско. Этот город –среди немногих «запавших в душу» чужих городов. Рядом с ним для меня стоит, наверное, только небольшой городок Санторин на острове Тира в Средиземном море.
Сан – Франциско - большой красивый город на берегу огромного залива. В топонимике красивой местности, занимаемой городом, сохранились следы первоначально русской колонизации. Например: Рашен Ривер (Русская река), Рашен Хилл (холм), Рашен Чарч (церковь). Научные сотрудники экспедиции были приглашены на встречу с биологами Университета в Бёркли.
От этой встречи запомнилось, к сожалению, немногое. Но помню доброжелательный с обеих сторон характер встречи и огромный, очень интересный университетский аквариум.
А также подаренную каждому из нас фирменную шапочку университета. Много лет в Геленджике , выходя на лодке в море на рыбалку в этой синей шапочке с большим козырьком и изображением дельфина, я каждый раз вспоминал Сан-Франциско и университет в Бёркли. Но намного больше мне запомнились другие встречи.
ИЗ САН_ФРАНЦИСКО - НА ВЛАДИВОСТОК
Как всегда на обратном пути (через океан) научные сотрудники занимались обработкой материалов измерений, подготовкой отчётов и докладов о результатах работы в рейсе, обсуждали эти доклады на заседаниях НТС экспедиции в кают – компании.
Но оставалось время и для посиделок «по поводу чего-то», для прогулок на палубе и для танцев в кают – компании.
После прихода во Владивосток ЛВ и я вдвоём сходили в кино на странный фильм «Дорога к Храму». Сюжет фильма я не запомнил, наверное, потому, что во время сеанса больше думал о предстоящем расставании, чем смотрел на экран. Вскоре ЛВ улетела домой. Я провожал её до посадки в автобус на аэропорт.
В следующем 1988 году мы были в рейсах одновременно, но на разных судах. Я из своего рейса вернулся раньше и встречал ЛВ в Новороссийске, куда она вернулась из экспедиции в Южную Атлантику. Мне показалось, что она была рада тому, что я её встретил. Встреча была короткой. В тот же день я провожал её на Новороссийском автовокзале.
ВОКРУГ ЕВРОПЫ
Летом 1989 года нис «Дмитрий Менделеев» уходил из Калининграда в рейс для работы в Средиземном море. Среди участников предстоящей экспедиции был И.М.Левин, для которого это был первый выход в «настоящую заграницу».
Со мною в рейс шли три сотрудника ЮО: А.А.Жильцов, А.В.Сухомлин, Н.С.Бояринцев. Была в составе экспедиции и ЛВ. Начало рейса задерживалось, а ЛВ по отношению ко мне держалась поначалу подчёркнуто отстранённо. И то, и другое меня сильно огорчало.
И всё-таки мы все вместе съездили в прибрежный городок Светлогорск (бывший прусский Раушен) – с намерением покупаться в Балтийском море. Но купаться в грязноватой и очень прохладной воде (с температурой меньше 18-ти градусов) не захотелось. Позагорали на песчаном пляже.
Наконец – то все задержки были устранены и мы вышли в рейс.
По Кильскому каналу шли днём при хорошей солнечной погоде. С самой верхней палубы любовались прекрасными видами, «устроенными» по обеим сторонам канала. Перед нами, как на движущейся выставке, проходили красивые ухоженные поля, огороженные пастбища с упитанными животными, красивые строения, жилые м производственные. Было впечатление, что все эти строения буквально накануне были почищены, помыты и заново покрашены.
...Уют. Покой. Умытые поля.
Прекрасная, проклятая земля,
Где вырастают Гиммлеры и Герцы!
Под маяков желанный благовест
Прошли Ламаншем в океан. А в сердце -
Позыв привычный к перемене мест ...
Ося Левин увлеченно фотографировал и берега канала и наши лица.
Прошли Ламанш, Бискайский залив, вошли в Средиземное море. Начались работы на цепочке станций с запада на восток моря. Предполагавшийся заход в итальянский порт Чивитта - Веккиа, к разочарованию многих, не состоялся. В плакате на двери моей лаборатории по этому поводу я «опубликовал» такие строчки:
Порт Чивитта! Прочь из глаз:
Дольче Вита не для нас!
М.Е.Виноградов, начальник рейса, слегка обиделся на меня за эту прокламацию. Будто бы в ней содержался упрёк в его адрес. Будто бы я не понимал, что в отмене этого захода повинен уж точно не Виноградов...
Зашли в Порт-Саид. Отсюда на автобусе ездили в Каир. Посетили замечательный национальный археологический музей, в котором, среди прочего, долго рассматривали собрание предметов из погребальной камеры Тутанхамона. Съездили на пирамиды, забирались внутрь пирамиды Хеопса. Воздух внутри пирамиды нельзя назвать благовонным. ЛВ очень скоро стала задыхаться и быстренько выбралась на свежий воздух. Я же не смог отказать себе в сомнительном удовольствии второй раз в жизни побывать в погребальной камере фараона Хеопса.
Несколько дней на судне присутствовали турецкие учёные, поэтому мы дважды заходили в Стамбул. До этого в Стамбуле я был только однажды в 1972 году. От того посещения остались очень яркие впечатления, хотя посмотреть мы успели очень немного.
На этот раз удалось посмотреть намного больше – и крепость Румели Хисари на берегу пролива, и впечатляющий музей военной истории Турции. В экскурсии к крепости участвовала и ЛВ.
«Дмитрий Менделеев» пришёл в Новороссийск. Отсюда ЛВ уезжала домой. Я провожал её на Новороссийском автовокзале.
Я не пытался скрывать от ЛВ своей влюблённости в неё как в очень милую женщину и очень хорошего, умного и доброго человека. При этом наши отношения оставались не больше, чем просто дружескими. Но у некоторых людей было другое понимание характера наших отношений. .
После возвращения ЛВ домой из рейса в дирекцию её института на неё пришёл донос штатного помполита судна. Я не буду приводить здесь его мерзкие клеветнические обвинения.
А донос был удобным для помполита способом отомстить женщине, отвергнувшей его ухаживания. В институте, где ЛВ работала много лет, её хорошо знали, поэтому гнусный донос не достиг цели. Никаких «орг.выводов» в адрес ЛВ не последовало.
В 1991 году ЛВ и я работали ещё в двух экспедициях под началом М.Е.Виноградова, ставшего к тому времени академиком АН СССР.
В ЧЁРНОМ МОРЕ ЗИМОЙ
В январе – марте 1991 года на нис «Витязь» в Чёрном море работала комплексная океанологическая экспедиция, основной задачей которой было изучение пространственного распределения основных океанологических характеристик в зимне – весенний период. В экспедиции работали фито– и зоо - планктонологи, гидрологи и гидрохимики, микробиологи и гидрооптики.
Научным руководителем экспедиции был академик М.Е.Виноградов, начальником рейса – доктор географических наук И.М.Овчинников, капитаном судна – Ю.С.Ефанов. Я был заместителем начальника рейса, занимался в этом качестве некоторыми орг.делами и, конечно, гидрооптическими измерениями.
В моём отряде были А.А.Жильцов, О.И.Прокопов и два молодых специалиста. Участвовала в этой экспедиции и ЛВ. Измерения проводились на разрезах, перпендикулярных Кавказскому побережью моря и на длинном разрезе от Батуми до Ялты. Погода была, в основном, плохая. Часто приходилось штормовать.
Во время работы в открытом море, вдали от Кавказского побережья (на расстоянии примерно пятидесяти миль от него), в течение нескольких дней участники экспедиции наблюдали необычную и очень печальную картину. Перелётные птицы нескольких видов, направлявшиеся в сторону этого побережья, по непонятной причине решили отдыхать на нашем судне.
Причём они надолго задерживались на судне, которое становилось похоже на отделение зоопарка. Каким – то образом вместе с массой милых пичужек на судне появилось и несколько довольно крупных сов, мирно дремавших днём в недоступных для людей местах. А поутру на палубе были видны следы их разбоя – перья и остатки растерзанных птичьих тушек.
Ещё тяжелее было наблюдать самоубийственное поведение лебедей, большие и малые стаи которых временами пролетали над судном. Иногда было видно, как обессилившая лебедиха садилась на воду около судна. Лебедь, сделав над подругой несколько кругов, садился на воду рядом с ней. И ни она, ни он уже не могли взлететь. Вскоре они погибали оба.
После завершения работ на разрезах вблизи Кавказского побережья зашли в Сочи.
В один из дней стоянки втроём (И.М.Овчинников, Ю.С. Ефанов и я) сходили в картинную галерею, где были выставлены картины на батальные темы, в том числе несколько картин Верещагина. Галерея находилась совсем недалеко от места стоянки «Витязя». Но оба моих спутника шли очень тяжело, несколько раз останавливались, «чтобы передохнуть.» (И.М. был на два года старше меня, а Ю.С, - года на три моложе.)
Тогда я впервые заметил, насколько плохо обстоят дела со здоровьем у моих друзей – начальников. Дорога, на которую мне одному потребовалось бы минут пять, заняла у нас не менее пятнадцати. Большой группой (без И.М. и Ю.С) ходили в дендрарий и, конечно, на местный рынок.
НАКАНУНЕ ПУТЧА - В АМЕРИКУ
"Витязь". 23-ий рейс.
На осень 1991 – го года М.Е.Виноградов запланировал работы в центральной Атлантике. Из Новороссийска «Витязь» вышел 18.08.91 года, то есть непосредственно накануне известного путча.
Около двух суток мы дрейфовали где – то между Новороссийском и Босфором в ожидании разрешения от ОМЭР АН продолжать рейс. Кратковременное безвластие в стране быстро окончилось. Разрешение было получено. Рейс начался.
Первый заход состоялся совершенно неожиданно. Возникла необходимость (не помню, чем она была вызвана), и судну пришлось зайти в маленькую уютную гавань португальского островка Понта - дель - Гадо из группы Азорских островов. У нас не было никаких формальных прав на стоянку в гавани, ещё меньше прав было у участников экспедиции на выход с судна на чужую землю.
Но порядки на острове были очень либеральными. И те из нас, кто захотел, (точнее - не побоялся), безнаказанно погуляли и внутри гавани, и по городу. В маленьком кафе в гавани, желая оплатить заказанную кружку пива, я протянул бармену купюру в 50 западно - германских марок.
Он тут же вернул её мне: марки здесь не ходят. Не прикоснувшись к пиву, я отодвинул кружку от себя и сказал, что у меня нет никакой другой валюты. На это бармен объявил, что он угощает меня этим пивом. Я не смог отказываться от такого подарка. И с удовольствием выпил пиво.
Группой в пять - шесть человек мы пошли гулять по малюсенькому городку. От встречной группки местных молодых людей отделился парень и, подойдя к самой обаятельной из наших женщин, осторожно поцеловал её в щёчку.
Это было сделано так уважительно и целомудренно, что у этой женщины не могло возникнуть к нему претензий. И, наверное, одному мне было досадно видеть этот поцелуй. Я сам больше всего на свете хотел бы поцеловать эту женщину.
Все дни, начиная с 19.08.91, мы постоянно ловили по радио передачи о бурных событиях на Родине. Наверное, поэтому, по контрасту, нас так умилял мир и покой, казалось, пропитавший сам воздух этого островка.
Этот вечер в вечность канет,
Вновь такого не видать...
Милый остров в океане:
Мир, покой и благодать...
В НЬЮ-ЙОРКЕ
В порту Нью-Йорка ошвартовались поутру. Таможенные формальности прошли без осложнений. Их проводила молодая жизнерадостная чернокожая женщина, чьи размеры по характерным сечениям раза в два (или больше) превышали идеальные 90 - 60 - 90 см.
По Нью-Йорку чаще всего гуляли вдвоём с ЛВ. Я фотографировал её на мосту через Гудзон и около знаменитых башен - близнецов, через несколько лет взорванных и ставших печально знаменитыми.
После возвращения из рейса поначалу у меня не было денег для проявки этих цветных обратимых плёнок, потом в Геленджике не стало мест, где можно было бы их проявить, а когда я нашёл такое место в другом городе, оказалось, что плёнки состарились и реанимировать их стало невозможно.
ЛАС-ПАЛЬМАС НА КАНАРАХ.
На пути из Америки заходили в Лас-Пальмас на Канарах. Вдвоём с ЛВ ездили смотреть дворец, в котором некоторое время жил губернатор Канарских островов Америго Веспуччи.
В кафе на площади Санта – Каталина пили кофе и слушали уличную певицу, которая хриплым страстным голосом под аккомпанемент мандолины пела, часто повторяя: «Jo to quero !» (Я люблю тебя!) Это пение удивительно волновало, наверное потому, что было созвучно моему настроению:
Как глаза её пылают
В буйном песенном хмелю...
Ё то кьеро! (Вас желаю!)
Ё то кьеро! (Вас люблю!
В этом рейсе в моём отряде числились два симпатичных поляка - Богдан Возняк и Рышард Хаптер. С Богданом я был знаком и раньше, с Рышардом познакомился только в рейсе. После окончания рейса наши отношения продолжились и укрепились. (По приглашению Богдана и директора Морского института пана Дера в 1992 году я приезжал к ним в Сопот.)
К назначенному часу отхода из Лас - Пальмаса моих поляков на борту судна не было. Около "Витязя" уже стоял буксир, готовый вывести его из гавани, когда к трапу судна подъехало такси. Из такси вышел Рышард, нагруженный объёмистыми свёртками с покупками, и едва стоявший на ногах Богдан.
Оказалось,что у Богдана начался сильнейший приступ ревматизма, а Рышард долго не мог найти такси. Объясняя случившееся, Богдан сказал: "У меня нога испортилась."
В СТАМБУЛЕ.
По Стамбулу ЛВ и я бродили особенно много: по тесным торговым улочкам вблизи Галата Бридж, где покупали подарки для своих близких, по переделанному в мечеть старинному православному храму Айя – София, по просторным улицам и площадям в разных районах города.
В порту Паша Тараниди, школьный одноклассник моей дочери, показывал нам (ЛВ и мне) пассажирское судно на подводных крыльях норвежской постройки, на котором он плавал в должности старшего помощника капитана. А капитаном был мой хороший знакомый по походам под парусом Слава Костенко.(Это судно возило «челноков» из Новороссийска в Стамбул и обратно. Сильный шторм в Чёрном море около двух недель не давал ему выйти из Босфора.)
В этих прогулках я обнаружил, что ЛВ, кроме всего прочего, ещё и замечательная спутница. Во – первых, она могла не хуже меня долго ходить пешком, во – вторых, её интересы при посещении иностранных городов часто совпадали с моими, а, в – третьих, в тех случаях, когда наши интересы поначалу не совпадали, мы легко находили компромиссные варианты.
Обнаружилось, что у нас есть довольно много общих знакомых (океанологов), всегда есть много интересных тем для разговоров. Впрочем, просто быть рядом с ней мне было хорошо и без слов.
СЕВАСТОПОЛЬ - ГЕЛЕНДЖИК.
В сумме в четырёх экспедициях наше совместное с ЛВ плаванье продолжалось около года. Мы работали в соседних лабораториях, сидели за одним столом в кают – компании во время завтрака, обеда и ужина, в этой же кают – компании участвовали в различных деловых собраниях и совещаниях, слушали отчёты и доклады, иногда выступали сами.
В каждом рейсе были танцы в кают-компании, дружеские «посиделки» в лабораториях, встречи за чаем вдвоём. Мы вместе гуляли по разным очень интересным городам.
.
В 1992 году я участвовал в международной конференции океанологов. И на этой конференции встретился с ЛВ. Но начиналось безвременье. Наши контакты прекратились на несколько лет. Я надолго потерял её из виду.
Словно в сердце кольнула игла.
Словно где-то пропела труба.
Просто женщина рядом прошла.
Просто рядом прошла судьба.
Осенью 2003 года ЛВ неожиданно позвонила мне - из Голубой бухты, куда она приехала с экспедицией от Института океанологии РАН. Давно уже ничему я не был так пронзительно рад, как этому телефонному звонку. Я встретился с ней. Мы прокатились на автомобиле по окрестностям Геленджика. Я побывал у неё в гостинице. Узнал, что в её жизни произошла серьёзная перемена.
Оказалось, что она живёт теперь в небольшом подмосковном городке. Мы решили, что «нужно чаще встречаться». И стали встречаться - в Москве, Подмосковье, Евпатории, Геленджике, Севастополе,Балаклаве. К сожалению, не так часто, как хотелось бы. По крайней мере - мне. И всё же «на восьмом десятке» в моей жизни начался совершенно новый период.
Я не обижен капризной судьбою,
Мне повезло: удалось обрести
Остров надежды. Общенье с тобою -
Ясный огонь на вечернем пути.