- Поесть бы надо. Ты ходи здесь спокойно. Она тебя не тронет. Сказав это, Михаил направился в дом. Не то, чтобы я не доверял его словам, но тут же пошёл за ним. Зайдя в дом, огляделся. Стол уже был богато накрыт. Видимо Иваныч постарался. Посреди стола привлекала внимание большая бутыль с красноватой жидкостью. Дымилась варёная картошка. В тарелке маринованные грибы. Я скользнул взглядом по остальным яствам и стал рассматривать жилище. Оно состояло из одной большой комнаты, которая продолжалась за русской печью. Стулья частью фабричные, частью самодельные. Длинная широкая лавка. В дальнем конце прибранная кровать. На вбитых в стену гвоздях висела одежда. Отдельно – новенький карабин. Перехватив мой взгляд, хозяин только и сказал: «Баловство. Он не особенно и нужен здесь. Если только от лихих людей, так пока Бог миловал. А со зверями, так с ними как с малыми детьми. Вот если медведя пугать приходится, так это нечасто. Они ко мне со всем политесом».
- А как пугаешь? Карабином?
- Испугаешь их карабином! На то есть другие способы. Хотя на них надейся, а пулю Майера при себе держи.
На одной стене висели различные поделки из дерева. Пригляделся – настоящие обереги.
- Так они и есть, родимые. Без них никак нельзя. Вот вечерять будем, так и поговорим.
Уселись за стол. Иваныч из печки достал мясо. Пододвинул капустки квашеной. Во главе стола стоит большой медный самовар. Степаныч достал кружки и начал наливать из бутыли.
- Вот рекомендую.
Я с интересом взял кружку, приосанился. Тост никто не собирается говорить. Что ж это такое? Сделал маленький глоток. Вкусно. Так это же клюквенный морс! Думаю тем временем, достать или нет фляжку с коньяком. Вроде и без него всё хорошо.
- Иваныч что-то о рыбке говорил, - вспомнил вдруг я.
- Раз говорил, значит говорил, - выдал бесспорную истину Степаныч, - рыбка, она всегда есть. Знатная. С собой заберёшь. А мы сейчас строганинкой побалуемся.
С этими словами Миша вышел и принёс откуда-то огромную рыбину.
- Вот. Совсем свежий муксун. Ты такого вряд ли пробовал.
Достав острый нож он ловко стал пластать почти прозрачные ломтики рыбы. Я гордо решил уточнить, что на Урале у Саши Морозова ел строганину хариуса. На что Миша только и произнёс: "Ну-ну", - и протянул мне ломтик муксуна.
- Попробуй. Во рту тает.
Вкус был, действительно, восхитительный. Я вынужден был признать, что такой строганины никогда не пробовал.
- Да ты не пробуй, а ешь, - проговорил Иваныч, - будет вспомнить о чём.
- Ты так и живёшь здесь, Миш, весь год один?
- Так и живу. Весь год. Один. Вот уж несколько лет.
- А зимой?
- А что зимой? Зимой тоже хорошо. Гнуса нет. Лихих людей нет. Скучно? Так вроде скучать некогда.
Наелись. Отодвинули деревянные миски. Пора и самовару честь воздать. И надо же, на столе появляются конфеты «Птичье молоко». Иваныч смеётся.
- Разбалуешь ты меня, Иваныч. Вот возьму и перееду к тебе на зиму. Будешь знать! – пригрозил хозяин.
- Так переезжай! Сколько тебе говорю. Да и мои рады будут.
- Нет. Моё место здесь. Недаром мне его определили. Да и как я брошу моего шамана?
Про себя думаю: «Севера. Шаманы. Обереги. Волки. Всё правильно. Как без этого?"
- А как ты здесь очутился, Михал Степанович?
- Очутился? И то верно. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я ведь сам питерский. Работал там в институте на Выборгской стороне. Даже докторскую защитил. Да не заладилась жизнь. Началась Перестройка со всем своим хаосом. Деньги не всегда платили. Всем трудно было. Жена ушла. А тут и инсульт не заставил ждать. Ты ведь док и понимаешь, что чаще поражается левое полушарие. А там и речевые центры, и много чего ещё. Вот я и тянулся в основном на правом. Инсульт геморрагический. Когда подошло время, то сделали стереотаксическую операцию. Удалили гематому. А какой из меня горожанин. Пожил я сколько-то у детей. Так им и самим несладко. Смотрю на них, выбиваются из сил ребята. У друзей и своих забот хватает. Многие из них просто отошли. Ведь всё хорошо, когда всё хорошо. А в такой-то ситуации кому будешь нужен? То-то и оно – вздохнул, Степаныч.
Пауза несколько затянулась. Я не спешил её прерывать. Что я мог? Сменить тему? Но нельзя всё в себе держать. Надо и выговориться. Иваныч молча поднялся. Собрал посуду и пошёл мыть во двор. Он, надо полагать, всё это знал и его уход не был обиден для хозяина. Интересно, как горожанин, да после такого, стал отшельником? Степаныч вновь тяжело вздохнул и начал наливать чай. Куда в таком разговоре без чая-то?
- Был у меня один и друг не друг, а так, знакомый. Как-то зашёл он ко мне. А какой из меня говорун? Посидели. Дети с работы пришли. И вот предложил он меня отвезти к одному хорошему человеку, который и не таких больных на ноги ставил. Я-то, конечно, не верю. Да только тогда на всё был согласен. Хоть в лесниц пролёт. Ничто в жизни особо не держало. Дети спрашивают, во что, мол, это обойдётся, да нельзя ли в кредит? Вадим ответил, что никаких он кредитов не берёт. Просто отец ваш поживёт у него, сколько надо, а как в силу войдёт, то по хозяйству поможет. Человеку этому хорошо за восемьдесят. Хотя, конечно, он очень крепок для своих годов.
- Откуда знаю? Он ещё моего отца лечил. Всё было хорошо, хотя в городе ничем ему помочь не могли.
- Он врач?
- Нет. Как бы это сказать? Его можно назвать, пожалуй, народным целителем. В общем-то он потомственный шаман. Но вы не бойтесь за отца. Шаманы всегда людей лечили. Философия-философией, но лекарь он отменный!
- Через неделю собрались мы в путь. Вадим сказал, чтобы дети не волновались. Он сам отвезёт. Деньги на дорогу? Да Бог с вами! Когда-нибудь сочтёмся. К тому времени я и пенсию по выслуге лет начал получать. Хотя, какие это деньги? Одно слово - пенсия. Работа вредная была. А как не вредная? Вон сколько оружия на наших трудах наделали. Группу дали. И забыли про меня. Оформили детям доверенность на пенсию. Стали собираться.
На поезде мы долго ехали. Вадим не отходил от меня. Затем автобусом. На машине. На вездеходе. Приехали. Стоит странное сооружение, вроде того, что во дворе. Встречает нас крепкий мужчина с большой бородой. Так мы и познакомились с ним.
В то время я как дитя малое был. Но у ребёнка есть перспектива – он вырастет. А что у меня впереди? Одни надежды? Можно бы рассказать, что творилось в моей голове. Как я воспринимал окружающее. Боялся громких звуков. На это уйдёт много времени, да и нужды в том нет. А шаман так со мной и возился, как с маленьким. Всему учил заново.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2014/11/29/939