"Теперь я знаю…"
Помню разочарование родителей, в далеком 1979-м году клюнувших на весь этот ажиотаж вокруг нашумевшей кинопостановки бродвейского мюзикла, обласканной американскими кинокритиками, усыпанной почти всеми возможными «Оскарами» образца 1961-го года, и эпитетами не ниже «лучший», «культовый» и «величайший».
Советский народ был вправе чувствовать себя обманутым, потому что ему впервые не из-под полы предложили некий не вполне свежий импортный дефицит, доступный ранее лишь партийным работникам и блатным товароведам мебельных магазинов. По факту рядовой советский зритель, воспитанный на арии Мистера Икс и образа Сильвы в исполнении блистательной Татьяны Шмыги, получил затянутое и довольно невразумительное представление, и близко не стоящее с лучшими образцами Кальмана и Легара, широко представленных на советских экранах, паре кнопок отечественного телевидения и пластинках, занимавших изрядную долю полок музыкальных киосков.
Неужели советский зритель был настолько дремуч и невоспитан? Спустя 50 лет и я прикоснулся к этой классике жанра американского мюзикла, чтобы понять для себя сей парадокс.
Во-первых, я обнаружил автора знаменитой «Somewhere», знакомой каждому по каноническому исполнению Барбры Стрейзанд, но любимой, все же, в депрессивно-прокуренной интерпретации старика Тома Вейтса. Пожалуй, единственная запоминающаяся в мюзикле мелодия.
Во-вторых, я чуть не опознал в одном из готовых под снос доходных домов Вест-Сайда знаменитый фасад с обложки «Physical Graffiti» Цеппелинов. Правда, оказалось, что это не именно тот дом, что немного добавило разочарования. Но архитектура старого Манхэттена и дома с обложки идентичны.
В-третьих, я отметил интересную закономерность: создатели мюзикла и кинопостановки, включая композитора Леонарда Бернстайна (Лени Бернштейна), автора Стивена Сондхейма (Иешуа Шондхайма), хореографа Джерома Роббинса (Иеремии Рабинович), авторов либретто и сценаристов Артура Лоренса (Артура Левина) и Эрнеста Лемана, продюсера Сола Чаплина, и все ту же юную «Джульетту» Натали Вуд (Наталья Захаренко), были выходцами из семей евреев-эмигрантов, прибывших, по большей части, с бескрайних просторов бывшей Российской империи.
В-четвертых, я, наконец, понял, откуда взялся хулиганский «Bad» Майкла Джексона и яркая, динамичная и чрезвычайно пластичная хореография в других его клипах в декорациях подземок и прокуренных забегаловок.
К тому же, я отметил, что безупречная и точная как швейцарские часы хореография, отбитая по тактам щелчками «Джетов» и «Шарков», вызывает восхищение филигранностью и отточенностью движений, но не вызывает трепета души. Ну, не трогает, простите!
Также я понял, что мюзикл, за редким исключением – жанр, не способный прижиться на российской почве, с ее бескрайней музыкальной широтой и напевностью, с ее извечным похмельным поиском смысла бытия, с ее Чеховым, Достоевским, Бердяевым, Толстым и, конечно, с ее русским балетом. Нуриев с Барышниковым могут прижиться там, а мюзиклы тут – нет!
Сама концепция мюзикла претит. Мюзикл вышел упрощением, опрощением фееричного жанра оперетты с его бурлеском и искрометностью, с его вкусными гармониями, с «хитовыми» до оскомины мотивчиками, такими близкими и понятными мелодике русской души. В итоге, вышло нечто незапоминающееся в музыкальном плане и плохо различимое на слух текстово (не говоря про смысловое содержание), подведенное под общий, «средний по палате» вкус любителя попкорна и гамбургеров.
Но я также понял и главное: холеные белозубые ковбои в ярких шелковых рубашках и бриолине, плохо пытающиеся играть уличную шпану из трущоб, пляшущих под дудку хитрых дядек-евреев, и, в общем-то, бесконечно далекая от современности подача материала, не способны убить во мне самого важного: чувства сопереживания и навернувшейся сентиментальной слезы в финальной сцене. Может, в этом и есть секрет этой манхэттенской истории?
14.09.2014 Baddy El Riggo
Ссылка на страницу рецензий в Кинопоиске: http://www.kinopoisk.ru/user/595574/comments/list/