Мы тогда жили в курортном посёлке Бильгях вблизи Баку на берегу Каспия. Каждое утро и каждый вечер в сопровождении дедушки Гейдара или бабушки Гюль-Санам я прогуливался по берегу моря, как говорил тогда мой дед «питался божественным ароматом моря». Частенько утренний или вечерний хазри (ветер с Каспия) трепал мои волнистые, цвета смолы, волосы, мелодии волн ласкали слух. Я считал себя самым счастливым из людей, проживающих на этой земле. Прошло с той поры более шестидесяти лет, однако аромат детства, шум волн, ласкающий слух, милое моей душе солнце, всё, всё это остались в памяти, как святые реликвии прошлой безмятежной и полной любви жизни.
Как сегодня помню, моя бабушка регулярно совершала намаз утром, днём и вечером. Мне было тогда семь лет. Каждый раз я наблюдал за ней, когда она молилась, целуя мёхюр,* опускаясь на колени, произносила какие-то слова на арабском языке. Я не понимал значения тех слов. Но всё это усиливало моё любопытство. Слова автоматически запоминались. Я делал то, что и моя родная: приседал, шепча прислонял свой лоб к маленькому глиняному мёхюру, изготовленному лично для меня дедушкой Гейдаром. Вставал на ноги. одновременно с бабушкой, протягивал обе руки к небу. Всё это было по утрам. А дневную и вечернюю молитвы я пропускал. Пропускал "беседы с Аллахом", как говорила бабушка. Ведь всё свободное время я играл с ребятами футбол, забыв даже о еде.
Прошло с той поры очень много лет, но и сейчас помню те непонятные для меня слова молитвы. Однажды спросил я бабушку:
– С кем же ты разговариваешь, поднимая руки к небу, бабуля? Услышал в ответ: – С Аллахом, внучок, прошу Его, чтоб Он сберёг твою жизнь. Если тебя не станет, я сразу умру. Ведь ты у нас с дедушкой Гейдаром единственное утешение...
А когда наступил Великий Пост, то, как настоящий внук своей бабушки, обратился к ней: – Бабушка, я тоже хочу поститься как ты.
– Тебе будет тяжело, внучок.
– Нет, не будет. Вот посмотришь.
Бабушка потрепала мои волосы и с улыбкой добавила:– Ну, посмотрим, сколько времени ты вытерпишь!
– Я как и ты, до поздней ночи. Потом мы с тобой вместе поедим. Да, бабуль?!
– Да, мой дорогой!
Всё решено, я буду поститься, дал себе слово ничего ни есть и не пить. Немного погодя обратился к бабушке: – Бабуля, скажи, можно мне, хотя бы полстакана, воды пить?
–Тебе очень хочется?
– Да, бабушка, очень, – ответил я.
– Ну, тогда выпей немножко.
Я выпил, но вскоре почувствовал, будто ничего не пил.
– Ещё можно, бабушка?
Бабушка обняла меня, прижала к груди: - Выпей ещё!
Я выпил столько же. Минуту погодя спросил:– Бабушка, а можно половину груши поем, только половину, ладно?!
– Тебе можно, ешь! – ответила моя родная.
– Вторую половину я оставил тебе, бабушка на вечер. Может, ты тоже поешь её сейчас, а бабушка?!
– Нет, дорогой мой, оставь на вечер, я тогда съем...
– Принести тебе пахлаву?!
– Нет, я не смогу её съесть...
– А мне можно?
– Возьми одну!
– Хорошо, бабуль, – обрадовался я и стал уплетать свою пахлаву.
– Бабуля, а помнишь, ты приготовила утром дедушке Гейдару и мне кюфтя, помнишь?
– Да, помню.
– Принесу её тебе, разогрею, ты поешь, ладно?!
– Нет, не хочу!
– А халву? Я хочу съесть халву...
Здесь у бабушки лопнуло терпение.
– Пожалуйста, отстань от меня, со своей едой и питьём. А то и я, как и ты накинусь на еду...
Почему-то я очень обиделся на неё:– Хорошо, бабушка, – буркнул под нос и нехотя, отошёл в сторону.
*мёхюр – шайбочка из глины - реликвия с вырезанным шрифтом на арабском языке и с орнаментом из исламских святых писаний.
**джанамаз - так называется коврик для молитвы у мусульман.