Тревожный август. Часть17

Кузьмин Иван Николаевич
      
Август 1961 года выдался необыкновенно  жарким и душным. Даже ночи не приносили прохлады. Сквозь открытые окна и балконную дверь с близлежащей станции городской железной дороги доносились гулкие команды диспетчеров, объявлявших маршруты прибывающих электричек. Многие поезда в западном и северном направлениях следовали через западные сектора Берлина, Звучали названия станций Вестэнд, Весткройц, Ванзее и пр. Десятки тысяч немецких пассажиров ежедневно пересекали секторальные границы в обоих направлениях. Многие из них не возвращались домой в ГДР из этих поездок. В 1960 году на Запад бежали 199.000 граждан ГДР, а в 1961 году число невозвращенцев  достигло до августа месяца  астрономической цифры – 207 тысяч.

Мне самому в то время почти не приходилось бывать в Западном Берлине, если не считать пары поездок с членами семьи на экскурсионных автобусах в Аквариум и в музей в Далеме. Город, в отличие от Восточного Берлина, казался чужим и мрачным.  Вызывали  непонимание и осуждение афиши о “борьбе без правил”, о “дамской борьбе на ринге”, чуждые нашему пониманию рекламные объявления.
Общий настрой в августе был тягостным. В прессе и по радио ежедневно сообщалось о бегстве на Запад через секторальную границу тысяч восточных немцев.

Предчувствовалась близость  драматической разрядки. Чем же все это кончится?
Закрытый  городок в Берлине-Карлсхорсте,.где размещались советские спецслужбы и проживали сотрудники нашего посольства и других  советских учреждений, заметно опустел. Несмотря на то, что отпуска в тот период были ограничены, многие отправили домой жен и детей, боясь опасного развития событий. Передавались нам и тревожные настроения самих немцев. Заметно опустели полки в магазинах, где продавцы стали требовать предъявления удостоверений личности, чтобы исключить продажу товаров за марки ГДР западным немцам. Правда, русских они безошибочно узнавали, когда мы еще не успевали раскрыть рта. Лишь один наш сослуживец  постоянно был исключением. Рослый, с пышной шевелюрой он походил на популярного американского киноартиста. Да и походка у него была как у ковбоя, спешившегося только что после многомильного марша. Немецкие продавцы  неизменно требовали у него предъявления документов. Один из них даже  сказал ему:  “Да, удостоверение у Вас русское. Но Вы – американец”.

Между тем, я упорно продолжал осваивать вождение автомашины, которое отвлекало от тревожной обстановки вокруг.  К тому же в начале августа в Берлин приехал мой дальний родственник – видный деятель советской культуры. Мое начальство разрешило мне после работы возить его по городу.

В один из свободных вечеров он попросил меня отвезти   его к давним знакомым немцам. Я уже не помню  их статуса и должностей. Осталось в памяти лишь то, что супруги имели персональные  автомашины с шоферами Они жили в пригородном районе Грюнау на берегу озера в роскошной вилле, окруженной цветущими кустарниками.
Хозяева еще не возвратились с работы,  и нас приняла их дочь – студентка выпускного курса. Разговор с ней постепенно перешел на серьезные темы и невольно коснулся бегства восточных немцев на Запад. Мой родственник задал девушке провоцирующий вопрос: “А   сама она  не собирается ли перебираться на Запад?” Девушка отвечала совершенно спокойно: “Зачем же? Сейчас это было бы неразумно. Вот когда получу диплом врача, я подумаю”. Её  ответ буквально ошеломил меня, учитывая достаток и комфорт, в котором жила в ГДР эта молодая немка.
 
Что касается мероприятий по перекрытию границы в Берлине, то они оказались совершенно внезапными и на бытовом уровне и для государственных учреждений на Востоке и на Западе. Несмотря на то, что в их планировании, подготовке и проведении участвовали десятки тысяч граждан ГДР, они выявили несостоятельность западных спецслужб, которые утверждали, что чувствуют себя в Восточной Германии, как дома. Не исключено, что первоначальная дата их проведения была перенесена на более ранний срок. О возможном переносе даты, по моему мнению, свидетельствовал запоздалый выход только в 1962 году “Книги фактов  о подрывной деятельности из Западного Берлина против социалистических стран”, в подготовке которой  я участвовал, и главная цель которой состояла в том, чтобы заблаговременно обосновать и оправдать перекрытие границы с Западным Берлином.

13 августа,  воскресенье, совершенно неожиданно было объявлено для советских учреждений в Берлине  рабочим днем. К тому же, после вызова на работу я  был назначен оперативным дежурным по аппарату КГБ, дополнительно к обычному  наряду в составе постоянных  дежурных  и  ответственного дежурного, и в этом качестве в течение восьми часов мне надлежало выезжать в город для знакомства на месте с обстановкой и следить за поступавшими сообщениями и документами.

В городе повсеместно были на видных местах расклеены объявления, что с 13 августа 1961 года гражданам ГДР закрывается доступ в Западный Берлин. В 2 часа ночи на 13 августа вдоль всего протяжения границы с Западным Берлином были размещены оцепления из личного состава боевых дружин рабочего класса, народной полиции и пограничной полиции.  Поперек улиц, ведущих в Западный Берлин, были установлены проволочные заграждения, а также различные препятствия. На некоторых участках были сооружены баррикады и выкопаны рвы. Сквозное сообщение  поездов городской железной дороги и других видов городского транспорта  через секторальные границы с  Западным Берлином было прекращено.
Оцепление вдоль границы практически функционировало следующим образом. На удалении около 500 метров от границы размещалась первая линия оцепления – бойцы боевых дружин  рабочего класса. Они требовали предъявления документов и беспрепятственно пропускали дальше лишь тех граждан, которые проживали в Демократическом Берлине за линией оцепления. Вторая линия оцепления – служащие народной полиции ГДР - располагалась примерно на удалении 200 метров от первой линии оцепления. Они также пропускали после предъявления документов жителей близлежащих домов. Наконец, непосредственно вдоль границы  распределялась третья линия оцепления из служащих двух пограничных бригад. Пропускались через оцепление лишь жители домов, расположенных непосредственно вдоль границы с  Западным Берлином.

Вдоль границы были оставлены 12 контрольно-пропускных пунктов для дипломатов,  военнослужащих  США, Англии и Франции, для иностранцев, для жителей ФРГ и Западного Берлина, обладавших специальными пропусками. В скором времени число этих КПП было сокращено до 5.

Сразу же после 13 августа 1961 года были начаты работы по укреплению пограничных сооружений, которые завершились возведением  почти сплошной бетонной стены вокруг всего Западного Берлина.

Во время поездки по Восточному Берлину 13 августа я убедился, что обстановка в городе вполне спокойная и в связи с оцеплениями вблизи границы не возникает сколько-нибудь существенных инцидентов. Об этом же свидетельствовали и сводки об обстановке, поступавшие из народной полиции и МГБ ГДР. Запомнился пассаж из одной  сводки: “Проститутка Н. (угол Фридрихштрассе/Кроненштрассе) дискутирует отрицательно: “Они (власти) прерывают любое общение”.

Впрочем, серьезное беспокойство и у нас и у властей ГДР вызывала обстановка, которая могла сложиться уже на следующий день, 14 августа. Ведь в Западном Берлине легально и нелегально работали более пятидесяти тысяч жителей Восточного Берлина и прилегающих районов ГДР.  Вполне реальной казалась возможность, что в начале рабочего дня вблизи одного из прежних переходов через  границу могут столпиться тысячи восточных немцев, не получивших расчета на Западе. Однако эти опасения не подтвердились.

Закрытие границы с Западным Берлином сопровождалось резким ухудшением советско-американских отношений и демонстративными шагами  обеих стран. Так, главнокомандующим группы советских войск в Германии был назначен маршал Советского Союза И.С.Конев. Американцы в ответ на это назначили комендантом американского сектора Берлина генерала Л.Клея, бывшего главноначальствующего своей администрации в Германии.

Сразу же по прибытии в Берлин генерал Клей развил бурную деятельность. В сопровождении своего заместителя он в гражданской одежде появился на восточноберлинском КПП и отказавшись предъявить документы, удостоверяющие личность, потребовал пропустить его в Восточный Берлин. Когда пограничники ГДР отказали ему в пропуске, он возвратился назад, поднялся в американский танк и приказал следовать через КПП. Пограничники ГДР не препятствовали этому и подняли шлагбаум. Американский танк углубился на территорию Восточного Берлина на пару сотен метров, и генерал Клей, не зная, что делать дальше, приказал развернуться и возвратиться назад. Возвратившись в свою штаб-квартиру,  Клей отдал приказ, запрещающий пропускать на территорию американского сектора советского коменданта и его заместителя. Во исполнение этого приказа всем советским военнослужащим, намеревавшимся въехать в американский сектор, вручался формуляр с вопросом: “Являетесь ли Вы советским комендантом или его заместителем?” На этот вопрос надлежало дать отрицательный  ответ. Выполнение этого приказа повлекло за собой совершенно непредвиденные последствия.
Следуя на дежурство в Берлинский центр безопасности  полетов, советский представитель в ранге майора не стал отвечать на вопрос формуляра и возвратился за инструкциями в Карлсхорст. Двухчасовое отсутствие советского представителя заблокировало работу центра воздушной безопасности и было расценено как ответная реакция советской стороны. Американский приказ пришлось отменить.
В последующие два месяца генерал Клей,  который приобрел статус специального уполномоченного президента США в Берлине, организовал ряд провокаций у границы со столицей ГДР, частично на грани военных столкновений.

Во время моей второй командировки в ГДР произошло важное событие, определившее в дальнейшем жизнь и быт нашей семьи. Я вступил в 1958 году в жилищно-строительный кооператив, строивший девятиэтажный дом на Комсомольском проспекте. Это был один из первых ЖСК в Москве, и по его условиям требовалась полная оплата паевого взноса при вступлении – 72 тысячи рублей. У меня не было такой суммы, и выручила мама, которая незадолго до этого получила солидную сумму в наследство от умершего на Дальнем Востоке старшего брата Леонида Ивановича.

После окончания командировки в Берлин осенью 1962 года моя семья сразу же переехала из комнаты в двухэтажном бараке на Октябрьском поле в трехкомнатную квартиру на Комсомольском проспекте. При этом стоимость новой квартиры оказалась меньше расчетной, и мне была возвращена существенная часть паевого взноса. На эти деньги мы приобрели чудо  советского автомобилестроения тех лет автомобиль “Запорожец”.