Рыбка
Середина лета. Теплое душистое утро, как память отдыха, и веселья ночных цветов, - тихо, постепенно, наполняло комнату Ванечки, в которой он спал. Сквозь резные решетки больших окон в комнату пошел свежий ветерок - легкий и пока несмелый, как утренний воздух. Ветерок, полетав некоторое время по всем углам большой комнаты, остановился на гипюровой портьере и, поиграв с нею затих. Ветерок решил отдохнуть и оглядеться. Затем, как бы вскочив, он свистнул своему брату ветру посильнее и пригласил его сюда, чтобы поиграть здесь вдвоем, пока, Ванечка спит и не видит их баловства. Наигравшись, и устав, оба брата присели на подоконник и стали по очереди лениво шевелить портьеру, колыхая ее, то слегка вправо, то сильнее влево.
Они чего-то ждали.
Вот лицо мальчика слегка вздрогнуло и, видимо, как его маленькая головка стала вдруг тихо наполняться пока неясными до конца смыслами, сгоняя чудесный сон, так в нее стали приходить уже более разумные мысли. Так и лицо мальчика менялось. Оно приобретало розовый румянец, по нему едва заметным тиком пошли светлые тени, и постепенно, как проходил сон, так и лицо его оживало, приобретая полноту жизни, ее смысла и радости.
Ванечка открыл глаза.
Он спал, на большой, взрослой кровати, на которой когда-то спал его дед. Кровать была резная, деревянная во всяких завитушках и кружевах из какого-то хорошо пахнущего дерева и очень ему нравилась. Скинув ножки, мальчик засмеялся и, хотя его ноги еще не доставали до пола, он просто, весело спрыгнул на него. На нем была одета длинная бумажная ночная рубаха и на шее тонкой змейкой блестела серебряная цепочка с маленьким крестиком на ней.
Потянув ручки к верху, он всем телом повернулся к окну. Это испугало оба ветерка и они, пыхнув на него струей свежего, летнего, воздуха, улетели в окно. Он подбежал к нему и с силой откинул наполовину загородившую его портьеру. Прилипнув к решетке он, улыбаясь, стал рассматривать: свой двор, большие машины, любимую свою собаку-сенбернара по кличе Сэр, только что, как и он, проснувшуюся, и вылезшую из будки. Совсем скоро ему это надоело и, он, как будто вспоминая о чем-то, очень важном, с серьезным видом отошел от окна.
А, он вспомнил – ему сегодня исполняется шесть лет и вчера вечером все приехали к ним в дом его поздравлять. Приехали оба деда, обе бабки, две тетки со своими мужьями и еще кто-то и те, кто очень богаты и те, кто не очень. Но, Ванечка знал, что самый богатый и самый добрый из них это его папа. Папа был банкиром и сам построил этот загородный дом больше напоминающий дворец. Их дом стоял на высоком берегу чистой речки, полностью заросшей белыми лилиями и желтыми кувшинками.
Ванечке, как единственному наследнику по статусу был положен воспитатель или как его еще называл папа в стиле «Аля Русь» - «дядька». Это для бедных полагались няньки: худые, злые, в очках и с толстой книжкой в руке. А его же дядька был отставным военным, знал много языков и вообще многое чего знал, чего еще не знал Ванечка. Мальчик всегда с нетерпением ждал встречи со своим дядей Славой. Каждый день в их общении для мальчика все было им заранее обдуманно и приготовлено: что-то новое, загадочное, нерушимое. Но еще больше радовало мальчика то, что ему сегодня обязательно подарят личную его удочку.
Так и получилось. Когда он сам оделся, умылся и вышел в столовую, то все уже были в сборе. Его, дядя Слава, только молча наблюдал за этим ежедневным процессом. За большим столом уже накрытым к завтраку сидели все, кто приехал его поздравлять. Гостей было так много, что мальчик поначалу просто растерялся и, встав у стола, с вопросом в глазах посмотрел на своего воспитателя. Но вот все стали вставать с мест и подходить к нему по очереди говоря заученные слова и кладя рядом на столик очередной какой-нибудь подарок в виде: заводной машинки, плюшевого зайца, большого жирафа-качалку и еще многое чего, чего у него и так было пропасть. Но, вот последней, к нему подошла самая уважаемая из гостей. Это была его бабушка по линии папы. Она держала в одной руке бархатную коробочку, а в другой небольшую на вид удочку. Улыбаясь и на время, отложив удочку, она торжественно произнесла:
- Ну, вот мой милый Ванечка и от меня тебе подарок! - и, она, вынув из коробочки золотую цепочку с медальоном в виде золотой рыбки, сняла с его шеи старую, и надела ее ему. Все сразу захлопали в ладоши, и закричали - Какая, прелесть! Это же настоящий Фаберже? Это же целое состояние! У вас дорогая настоящий дворянский вкус! Как это изящно! - и прочее и прочее и прочее.
Конечно, Ванечке цепочка понравилась, и он, с благодарностью поцеловал бабушку в щеку. Но! Все его мысли сейчас были не о цепочке с металлической рыбкой, а о настоящей удочке, которая сейчас сиротливо дожидалась своей очереди прислоненной к стенке. Но вот очередь дошла и до нее и, когда Ванечка, наконец, взял удочку в руки, то его радости не было предела. Удочка была легкой, как пушинка легко выдвигалась и задвигалась и…
Он еле дождался когда, наконец, гости углубившиеся в завтрак стали потихоньку забывать о его присутствии. И Ванечка, выбрав момент, обратился к отцу, с которым сидел рядом: - Папа можно мне пойти на речку? Мне так хочется попробовать ее, – он показал глазами в стону удочки.
- Ну что же иди, - сказал папа и потрепал его по розовой щечке. Мама сейчас как всегда с гитарой на коленях и с новой своей песней, только кивнула ему головой в знак согласия с мужем. Сейчас начиналось ее время развлекать гостей, ведь мама Ванечки была знаменитая поэтесса и бард.
Соскользнув со стула, на котором он сидел, мальчик, быстро пошел к удочке взял ее и направился к двери. За дверью его уже ждали дядя Слава и его любимый Сэр. Воспитатель тоже был с удочкой и улыбался, а собака, завидев своего любимого мальчика, завиляла хвостом и, так разинув пасть, бросилась к его ногам, что он еле удержался на ногах.
Через некоторое время вся троица, наконец, показалась у заводи густо заросшей лилиями и кувшинками. А еще через некоторое время они забросили удочки. Червяки, лески, крючки, разные поплавки все это было всегда наготове у его воспитателя. Червяка на крючок мальчика насаживал сам дядя Слава – это была его обязанность, потому что у Ванечки ничего не получалось с ними. Ему было их жалко, да и сами червяки могли постоять за себя - они все время выскальзывали из его маленьких пальцев.
Солнце уже полностью вставшее на небе начинало припекать, становилось жарко, душно – в это время рыба почти никогда не клевала. Два одиноких поплавка один синий, а другой красный одиноко торчали из воды уже целый час. Наконец у мальчика клюнуло. Его синий поплавок качнулся, затем нырнул под воду и быстро стал удаляться от берега.
- Подсекай и тащи ее на берег! – уверенно произнес воспитатель и показал, как это надо делать на своей пустой удочке. Мальчик быстро повторил за ним его действия и вот на берегу забился в траве первый их улов. Это был небольшой ершик. Когда мальчик поднял его с травы, то маленькая темная рыбка сразу превратилась в злого и растопыренного монстра. Он висел, на крючке вверх большой головой с разинутой пастью и зло трепыхался на нем, развернув в разные стороны все свои плавники. Высокий, сильный мужчина и маленький мальчик с любопытством, как зачарованные, рассматривали свой улов. Вот мужчина, взяв из рук мальчика рыбку, поднял ее еще больше вверх. Рыбка, просвечиваемая, на солнце еще больше затрепыхалась и скоро устав вяло повисла на крючке:
- Вот, что тебе сегодня подарили, - мужчина ткнул пальцем в золотую рыбку, висевшую на шее мальчика, - вот это улов! А это все иллюзия…, - давай ее отпустим в воду, да сами пойдем купаться, а?
- Давайте! Но мы сюда еще вернемся? – спросил своего воспитателя мальчик.
- Конечно и не раз!
- И мы еще поймаем… эту иллюзию, да?
- Конечно! У тебя еще их много будет поймано по жизни. Ты только начинаешь!
Они скоро ушли в сторону купальни и там был еще долго слышен звонкий смех мальчика и радостный лай собаки.
Больше эту тихую заводь в этот день никто не тревожил. Тихо качнулся большой цветок лилии, от него по воде пошла мелкая рябь и…все.
Все это: для цветка, воды, солнца и легкого утреннего ветерка все тоже было видно – полной иллюзией…